На первый взгляд роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» кажется простым, забавным, комическим и одновременно фантастическим произведением. Но на самом деле в нем скрыт глубокий смысл, отражающий взгляды гуманистов того времени.

Это и проблемы педагогики на примере обучения Гаргантюа, и политические проблемы на примере отношений между двумя государствами. Не обошел стороной автор и актуальные для той эпохи общественные и религиозные вопросы.

«Гаргантюа и Пантагрюэль»: краткое содержание I книги

Автор знакомит читателя с родителями главного героя и рассказывает историю его появления на свет. После того как его отец Грангузье женился на Гаргамелле, она проносила ребенка в чреве целых 11 месяцев и родила его через левое ухо. Первым словом младенца было «Лакать!» Имя ему дали по восторженному выкрику отца: «Ке гран тю а!», что в переводе означает: «Ну и здоровая же она (глотка) у тебя!» Далее следует рассказ о домашнем обучении Гаргантюа, о продолжении образования в Париже, о его битве с королем Пикрохолом и возвращении домой.

«Гаргантюа и Пантагрюэль»: краткое содержание II книги

В этой части произведения речь идет о женитьбе главного героя на Бадбек, дочери короля Утопии. Когда Гаргантюа было 24 года, у них появился сын - Пантагрюэль. Он был настолько огромным, что во время родов мать умерла. В положенное время Гаргантюа тоже отправил сына получать образование в Париже. Там Пантагрюэль подружился с Панургом. А после удачного разрешения спора между Пейвино и Лижизадом он прослыл великим ученым. Вскоре Пантагрюэль узнал о том, что Гаргантюа отправился в страну фей. Получив известие о нападении дипсодов на Утопию, он немедленно отправился домой. Вместе со своими друзьями он быстро разгромил врагов, а затем еще и покорил столицу амавротов.

«Гаргантюа и Пантагрюэль»: краткое содержание III книги

Дипсодия полностью покорена. Чтобы возродить страну, Пантагрюэль поселил в ней часть жителей Утопии. Панург задумал жениться. Они обращаются к разным гадалкам, пророкам, богословам, судьям. Но те не могут помочь, так как Пантагрюэль и Панург понимают все их советы и предсказания совершенно по-разному. В конце концов шут предлагает им отправиться к Оракулу Божественной Бутылки.

«Гаргантюа и Пантагрюэль»: краткое содержание IV книги

Подготовленные корабли вскоре вышли в море. На своем пути Пантагрюэль и Панург посещают несколько островов (Макреонов, Папефигов, Воров и разбойников, Руах, Папоманов и другие). Там с ними происходит немало фантастических историй.

«Гаргантюа и Пантагрюэль»: краткое содержание V книги

Следующим по курсу был остров Звонкий. Но посетить его путешественники смогли только после соблюдения четырехдневного поста. Затем были еще острова Плутней, Железных изделий. На острове Застенок Пантагрюэль и Панург еле вырвались из лап населяющих его чудовищ Пушистых Котов, живших одними взятками, получаемыми в необъятных количествах. Предпоследней остановкой путешественников стала гавань Матеотехния, на которой королева Квинтэссенция питалась только абстрактными категориями. И вот, наконец, друзья высадились на том острове, где обитал оракул Бутылки. После радушного приема принцесса Бакбук отвела Панурга в часовню. Там в фонтане лежала Бутылка, наполовину погруженная в воду. Панург исполнил песню виноградарей. Бакбук сразу бросила что-то фонтан, в результате чего в Бутылке послышалось слово «тринк». Принцесса достала книгу, обрамленную серебром, которая на самом деле оказалась Бакбук приказала Панургу немедленно осушить ее, так как «тринк» означает «Пей!» Напоследок принцесса передала Пантагрюэлю письмо для отца и отправила друзей домой.

Франсуа Рабле — автор одного романа, зато какого! Его объемный и не поддающийся чтению труд стал манифестом новой эпохи, где человек становится вровень с его создателем, а не падает ниц, пресмыкаясь и боясь небесной кары. Книга подарила боязливо скукоженному миру образ человека ренессанса — возрождения к полноценной жизни.

«Гаргантюа и Пантагрюэль» - это сатирический роман, созданный с помощью таких литературных приемов, как гротеск и гипербола. К сожалению, смысл многих саркастических выпадов Франсуа Рабле в настоящее время утрачен, поэтому объемный труд читается натужно, хоть и должен был развеселить публику, как ярмарочный балаган (по стилистике роман напоминает шутовские истории паяца, который злобно высмеивает уклад жизни, не боясь понести наказание).

Основные темы

Автор обличает извечные человеческие пороки и высмеивает слабости, недостатки и проблемы своего времени. Излюбленными объектами для насмешек Рабле являются церковь и католический институт монашества, что неудивительно - он знал о лени, невежестве, алчности, ханжестве и лицемерии духовного сословия не понаслышке, ведь сам в молодости жил в монастыре. Кроме того, известно, что Рабле был медиком, значит, имел рациональное мышление и живой ум, а не зашоренное сознание фанатика.

Досталось от его пера и средневековой схоластике, оторванной от той реальности, которую во всех ее проявлениях так любят главные герои. Слепая вера и религиозное лицемерие вызывали у Рабле такое неприятие, что он не постеснялся замахнуться даже на Священное писание, кое-какие эпизоды из которого ловко спародировал в романе. Так что, немудрено, что все части «Гаргантюа и Пантагрюэля» были осуждены богословским факультетом Сорбонны как еретические.

Кто такой Франсуа Рабле?

Франсуа Рабле - это первый певец Ренессанса, осмелившийся восстать против средневековой косности и бесправия здравого смысла. Бесчеловечным догмам он противопоставил идеалы свободы и гуманизма. Главы о Телемском аббатстве, а также о воспитании Гаргантюа под руководством Понократа, являются законченным воплощением гуманистических принципов. Поэтому «Гаргантюа и Пантагрюэль» - это самый объемный литературный памятник эпохи Возрождения.

О самом авторе известно крайне мало, так как он скрывался от властей за свои литературные изыскания. Он написал тогда, когда за свободу слова можно было поплатиться вечной неволей, а то и жизнью. Сохранились упоминания о том, что он в юношестве жил в монастыре, потому так хорошо знает внутреннюю сторону обычаев и грешком духовного сословия. Потом он сбежал из божьего храма, отчаявшись в намерении стать добродетельным католиком. С этих пор началась пора его скитаний, когда он овладел искусством врачевания и мастерством слова. Общаясь с пациентами, лекарь узнал множество легенд и сказаний о национальных героях ярмарочных балаганов — Гаргантюа и Пантагрюэле, которые впоследствии перекочевали в его книгу.

Комический эффект

Именно простых людей больше всего угнетала церковь, ведь этот институт был монополистом в области просвещения среди широких народных масс. Поэтому комический эффект в романе Рабле помещается в форме грубоватого юмора, понятного простому человеку. Шутки связаны с недостатками тела и физиологией, поглощением пищи и вина, половыми отношениями и венерическими заболеваниями. Все эти темы в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль»были совершенно несвойственны средневековой литературе, которая была тесно связана с религиозной традицией.

В ходе исторического литературного процесса неоднократно предпринимались попытки «адаптировать» Рабле к меняющимся представлениям о морали и нравственности, но, как известно, из песни слова не выкинешь - «вычищенный» роман, без сомнения, уступает оригиналу.

Стилистика Рабле

Язык в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» изобилует непристойными словесными оборотами и карикатурно поданными выжимками из священных текстов. Текст неразрывно связан с народной культурой Франции позднего Средневековья и Возрождения. Образы главных героев, Гаргантюа и Пантагрюэля, имена которых взяты напрямую из французского фольклора, символизируют Ренессанс с его отказом от традиционных жизненных установок Средневековья. Главная идея эпохи Возрождения – возвращение интереса к светскому искусству и познанию мира, свободному от догм и ограничений.

Язык Рабле — причудливый, сложный, нагромождение оборотов и средств художественной выразительности сбивает читателя с толку, заставляет не раз перечитывать предложение в погоне за сутью.

Композиция

Гротескно-комическая структура романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» имеет несколько функций. Она заманивает читателя, интересует его на протяжении всего повествования и облегчает восприятие глубоких мыслей в основе творческого метода Рабле. С другой стороны, она их маскирует, то есть служит щитом от въедливой цензуры. Шутовство и дуракаваляние образуют мощный комический эффект в средневековой литературе на пороге эпохи Возрождения. Композиция романа – это свободное чередование эпизодов и образов.

Скрепляющей основной идеей «Гаргантюа и Пантагрюэль» является гротеск народного характера. Не все мысли Рабле расшифрованы. Частный случай гротеска – размеры Гаргантюа в первых двух книгах. Это гиперболизированное стремление натуры освободиться от гнета средневековых норм.

Главная идея

Хоть книга и велика по объему, словно ее герой, она несет вполне себе конкретный посыл. Рабле видел, как люди страдают от засилья религиозного суеверия, воспринимая не умелые проповеди, как слово Божие, хотя именно в них теряется смысл любого религиозного культа. Народ же прозябал в невежестве и фанатизме, поэтому родители не хотели лечить и учить детей, считая любое вмешательство в ум и тело своего ребенка бесовским промыслом. Поэтому главная идея романа Рабле — показать приобщение к национальной французской культуре, ее истокам, а не рабское повиновение жутковатой демагогии католицизма. Он хотел, чтобы человек полагался на свой здравый смысл, а не на абстрактные и неверно истолкованные учения схоластиков. Теоретики были оторваны от жизни, сами на хлеб не зарабатывали, поэтому не могли учить народ, исходя из его надобностей.

Характеристика главных героев

1. Описания персонажей в книге крайне разрознены и обильны, поэтому бывает сложно сразу сориентироваться, кто есть кто. Для понимания сути романа необходимо четко уяснить себе, кто такой Гаргантюа (Gargantua)?Это король государства Утопия из рода великанов. Появляется в первой и эпизодически во второй и третьей книгах романа. Образ Гаргантюа - символ назревающего Ренессанса с его антропоцентрической позицией. Человек – не раб господень, он в буквальном смысле вырос, стал великаном, а не вошью.
2. Как мы знаем, это не единственный великан в творении Рабле. Кто же такой Пантагрюэль (Pantagruel)? Это сын Гаргантюа, принц королевства Утопия. Появляется в романе со второй книги. Представляет собой тип передового человека эпохи Возрождения, который интересуется сразу несколькими научными дисциплинами и видами искусства.
3. Великаны путешествуют и находят друзей по убеждениям, которые выражают те или иные идеи автора и развлекают особ королевской крови. Кто такой Брат Жан Зубодробитель (Frère Jean des Entommeures)? Это монах ордена святого Бенедикта. Появляется в первой, третьей, четвертой и пятой книгах. Он прекрасно проявляет себя, как во время войны с Пикрохолом, так и по ходу многочисленных пиров Гаргантюа и его сына.Брат Жан - «человек молодой, прыткий, щеголеватый, жизнерадостный, разбитной, храбрый, отважный, решительный, высокий, худощавый, горластый, носатый, мастак отбарабанить часы, отжарить мессу и отвалять вечерню».
4. У брата Жана был помощник, необходимый на пирушках. Панург (Panurge) — это недоучившийся студент из Турени. Появляется во второй книге. Сходится с братом Жаном в неистощимом жизнелюбии и пристрастии к разного рода весёлым проделкам. Правда, в отличие от монаха, Панург слегка трусоват («я не боюсь ничего, кроме опасностей»).«Панург был мужчина… с крючковатым, напоминавшим ручку от бритвы носом, любивший оставлять с носом других, в высшей степени обходительный, впрочем слегка распутный и от рождения подверженный особой болезни, о которой в те времена говорили так: Безденежье - недуг невыносимый».
5. Эпистемон (Epistémon). Это бывший наставник Пантагрюэля. Как и Панург, появляется в романе во второй книге. Из всех друзей Пантагрюэля наиболее образован, часто пускается в различные рассуждения отвлечённого характера, что не мешает ему быть верным товарищем и добрым собутыльником.

Анализ первой книги

В первой книге Гаргантюа – добрый, миролюбивый великан-король. Их вообще в романе три таких красавца: Грангузье, Гаргантюа и Пантагрюэль. Так же есть три главные темы:

1. Воспитание Гаргантюа. Противопоставление средневекового и ренессансного воспитания. Но даже в такой серьезной теме автор использует пародийную игру (к примеру, преувеличение старательности, которую проявляют воспитатели-гуманисты).
2. Война с Пикрохолом . Противопоставление Пикрохола и Гаргантюа – сравнение средневекового и гуманистического правителя.
3. Телемская обитель. Это, во-первых, противопоставление средневекового монастыря и утопии нового мира. Брат Жан – это порождение монастырских стен и одновременно их насмешливое отрицание. Девиз обители – “Делай, что хочешь” – издевательский перевертыш монастырского устава. Люди там жутко образованные: знают 5-6 языков, могут сочинять на них стихи, но как они используют свои знания? Какая польза миру от их учености? Монахи не помогают мирянам стать лучше, они просто спасаются бегством от проблем, поощряя свой эгоизм, надеясь вымолить легкую долю в раю. Автор высмеивает эту позицию.

Анализ второй книги

Во второй книге Пантагрюэль — добрый великан, добрый малый, обжора и любитель выпить. Мотив жажды, которая сопровождает рождение Пантагрюэля, — алчность познаний и обычная жажда. Новый человек — «алчущий познаний», а не тупоголовый раб чьих-то домыслов. В то же время он весел и прост в обращении, в нем нет чопорности и замкнутости средневекового человека. Параллель выпивки и науки проходит через всю книгу. Письмо Гаргантюа к Пантагрюэлю — манифест ренессанса. В нем заключена апология наук, апология движения истории и развития культуры.

Бахтин считает, что третья книга – органическое продолжение первых двух. В ней меняются все пропорции: действие продолжается всего 30 дней, герой Пантагрюэль уже нормального размера.

Что хотел сказать автор в пятой и четвертой книгах?

Ближе к финалу стало больше серьезности, ослаблена народно-карнавальная основа. Острова в 4-5 книгах чаще всего символизируют социальные институты, ценности. Там уже нет главного героя, все путешественники. Пантагрюэль возвышен, Панург — напротив.

В трех первых книгах Панург бросает вызов старому застойному обществу, поэтому так симпатичен, а в последующих частях уже не везде, протест размывается, становится менее нарочитым. В тех эпизодах, которые появились в 48 главе, он прежний, а в тех, которые в 52 главе – подчеркнуто трусливый (например, эпизод с бурей, Колбасами).

Это, видимо, связано с тем, что Панург и Пантагрюэль – разные полюса Божественной природы. Пантагрюэль – идеальный человек, Панург — реальный. Но писатель разочаровывается в реальном человеке, оттого и происходит снижение образа.

Чем заканчивается роман?

А тем, что Бутылка изрекла: “Тринк”, что означает «пей» (и «выпивай», и пей из источника мудрости). Рабле воспроизвел плавание к истине, путешествие в поисках этого вожделенного сокровища. Правда, абсолютной истины нет, перед авантюристами всплывает лишь фата-моргана. Поэтому они пьют и радуются жизни без призрака смерти и сомнительных обещаний божественной милости в обмен на земное счастье.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции, книга, полная пантагрюэлизма.

François Rabelais

Читатель, друг! За эту книгу сев,

Пристрастия свои преодолей,

Да не введет она тебя во гнев;

В ней нет ни злобы, ни пустых затей.

Пусть далеко до совершенства ей,

Но посмешит она тебя с успехом.

Раз ты тоскуешь, раз ты чужд утехам,

Я за иной предмет не в силах взяться:

Милей писать не с плачем, а со смехом,

Ведь человеку свойственно смеяться.

Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)! В диалоге Платона под названием Пир Алкивиад, восхваляя своего наставника Сократа, поистине всем философам философа, сравнил его, между прочим, с силенами. Силенами прежде назывались ларчики вроде тех, какие бывают теперь у аптекарей; сверху на них нарисованы смешные и забавные фигурки, как, например, гарпии, сатиры, взнузданные гуси, рогатые зайцы, утки под вьючным седлом. крылатые козлы, олени в упряжке и разные другие занятные картинки, вызывающие у людей смех, - этим именно свойством и обладал Силен, учитель доброго Бахуса, - а внутри хранились редкостные снадобья, как-то: меккский бальзам, амбра, амом, мускус, цибет, порошки из драгоценных камней и прочее тому подобное. Таков, по словам Алкивиада, и был Сократ: если бы вы обратили внимание только на его наружность и стали судить о нем по внешнему виду, вы не дали бы за него и ломаного гроша - до того он был некрасив и до того смешная была у него повадка: нос у него был курносый, глядел он исподлобья, выражение лица у него было тупое, нрав простой, одежда грубая, жил он в бедности, на женщин ему не везло, не был он способен ни к какому роду государственной службы, любил посмеяться, не дурак был выпить, любил подтрунить, скрывая за этим божественную свою мудрость. Но откройте этот ларец - и вы найдете внутри дивное, бесценное снадобье: живость мысли сверхъестественную, добродетель изумительную, мужество неодолимое, трезвость беспримерную, жизнерадостность неизменную, твердость духа несокрушимую и презрение необычайное ко всему, из-за чего смертные так много хлопочут, суетятся, трудятся, путешествуют и воюют.

К чему же, вы думаете, клонится это мое предисловие и предуведомление? А вот к чему, добрые мои ученики и прочие шалопаи. Читая потешные заглавия некоторых книг моего сочинения, как, например, Гаргантюа, Пантагрюэль, Феспент, О достоинствах гульфиков? Горох в сале cum commento и т. п., вы делаете слишком скороспелый вывод, будто в этих книгах речь идет только о нелепостях, дурачествах и разных уморительных небывальщинах; иными словами, вы, обратив внимание только на внешний признак (то есть на заглавие) и не вникнув в суть дела, обыкновенно уже начинаете смеяться и веселиться. Но к творениям рук человеческих так легкомысленно относиться нельзя. Вы же сами говорите, что монаха узнают не по одежде, что иной, мол, и одет монахом, а сам-то он совсем не монах, и что на ином хоть и испанский плащ, а храбрости испанской в нем вот настолько нет. А посему раскройте мою книгу и вдумайтесь хорошенько, о чем в ней говорится. Тогда вы уразумеете, что снадобье, в ней заключенное, совсем не похоже на то, какое сулил ларец; я хочу сказать, что предметы, о которых она толкует, вовсе не так нелепы, как можно было подумать, прочитав заглавие.

Положим даже, вы там найдете вещи довольно забавные, если понимать их буквально, вещи, вполне соответствующие заглавию, и все же не заслушивайтесь вы пенья сирен, а лучше истолкуйте в более высоком смысле все то, что, как вам могло случайно показаться, автор сказал спроста.

Вам когда-нибудь приходилось откупоривать бутылку? Дьявольщина! Вспомните, как это было приятно. А случалось ли вам видеть собаку, нашедшую мозговую кость? (Платон во II кн. De rep. утверждает, что собака - самое философское животное в мире.) Если видели, то могли заметить, с каким благоговением она сторожит эту кость, как ревниво ее охраняет, как крепко держит, как осторожно берет в рот, с каким смаком разгрызает, как старательно высасывает. Что ее к этому понуждает? На что она надеется? Каких благ себе ожидает? Решительно никаких, кроме капельки мозгу. Правда, эта «капелька» слаще многого другого, ибо, как говорит Гален в III кн. Facu. natural. и в XI De usu parti., мозг - это совершеннейший род пищи, какою нас наделяет природа.

По примеру вышеупомянутой собаки вам надлежит быть мудрыми, дабы унюхать, почуять и оценить эти превосходные, эти лакомые книги, быть стремительными в гоне и бесстрашными в хватке. Затем, после прилежного чтения и долгих размышлений, вам надлежит разгрызть кость и высосать оттуда мозговую субстанцию, то есть то, что я разумею под этим пифагорейским символом, и вы можете быть совершенно уверены, что станете от этого чтения и отважнее и умнее, ибо в книге моей вы обнаружите совсем особый дух и некое, доступное лишь избранным, учение, которое откроет вам величайшие таинства и страшные тайны, касающиеся нашей религии, равно как политики и домоводства.

Неужто вы в самом деле придерживаетесь того мнения, что Гомер, когда писал Илиаду и Одиссею, помышлял о тех аллегориях, которые ему приписали Плутарх, Гераклид Понтийский, Евстафий, Корнут и которые впоследствии у них же выкрал Полициано? Если вы придерживаетесь этого мнения, значит, мне с вами не по пути, ибо я полагаю, что Гомер так же мало думал об этих аллегориях, как Овидий в своих Метаморфозах о христианских святынях, а между тем один пустоголовый монах, подхалим, каких мало, тщился доказать обратное, однако ж другого такого дурака, который был бы ему, как говорится, под стать, не нашлось.

Если же вы смотрите иначе, то все-таки отчего бы вам и почему бы вам не сделать того же с моими занятными в необыкновенными повестями, хотя, когда я их сочинял, я думал о таких вещах столько же, сколько вы, а ведь вы, уж верно, насчет того, чтобы выпить, от меня не отстанете? Должно заметить, что на сочинение этой бесподобной книги я потратил и употребил как раз то время, которое я себе отвел для поддержания телесных сил, а именно - для еды и питья. Время это самое подходящее для того, чтобы писать о таких высоких материях и о таких важных предметах, что уже прекрасно понимали Гомер, образец для всех филологов, и отец поэтов латинских Энний, о чем у нас есть свидетельство Горация, хотя какой-то межеумок и объявил, что от его стихов пахнет не столько елеем, сколько вином.

Главным объектом для острой сатиры Рабле в данном произведении предстает церковь, монашество и духовенство. Создатель «Гаргантюа и Пантагрюэля» в юности был монахом, но жизнь в монашеской кельи не пришлась ему по душе, и благодаря помощи своего наставника Жоффруа д’Этиссака ему удалось без каких-либо последствий покинуть .

Характерной особенностью романа является обилие крайне подробных и в то же время комичных перечислений блюд трапез, книг, наук, законов, денежных сумм, животных, смешных имён воинов и тому подобного.

В своем романе Рабле присущие многим людям пороки и сатирику государство . Различным притязаниям , лени и невежеству монахов достается больше всего. Автор довольно ярко и красочно показывает грехи и пороки церковников, которые осуждались общественностью во времена Реформации – непомерная жадность, праведное лицемерие, прикрывающее развращённость церковных служителей и политические амбиции высшего духовенства.

Некоторые отрывки из Библии также были удостоены насмешек. Например, момент воскрешением Эпистемона Панургом, пародирует известную библейскую легенду о воскрешении Лазаря Иисусом Христом, а повествование о великане Хуртали высмеивает о Ноевом ковчеге. Слепая вера в божественное чудо и духовный фанатизм отражены в эпизоде рождения Гаргантюа из уха матери, всех кто не верит в возможность появления дитя из уха, по воле всемогущего Господа Бога, Рабле называет еретиками. Благодаря этим и другим богохульским эпизодам, все 5 томов «Гаргантюа и Пантагрюэля», были признаны богословским факультетом Сорбонны еретическими.

Гуманизм романа

В своём произведении Рабле не только пытается бороться со «старым миром» с помощью юмора и острой сатиры, но и описывает новый мир, таким, каким он его видит. Идеалы свободной самодостаточности противопоставлены в романе бесправию . Новый, свободный мир, описывает в главах, повествующих о Телемском аббатстве, в котором царит гармония свободы, и отсутствуют какие-либо предрассудки и принуждение. Девиз и единственный принцип устава Телемского аббатства гласит: «Делай что хочешь». В части романа посвященной аббатству и воспитанию Гаргантюа Понократом писателем окончательно сформированы и воплощены на бумаге основные принципы гуманизма.

«Гаргантюа и Пантагрюэль» неразрывно связан с народной культурой Франции позднего Средневековья и Возрождения. Из неё Рабле позаимствовал и своих главных героев, и некоторые литературные формы.

Гаргантюа, Пантагрюэль и Панург

Начнем с предуведомления. В свое время наш замечательный актер и режиссер Р.А. Быков рассказывал такую историю. В картине А.А. Тарковского «Страсти по Андрею» («Андрей Рублев») Быков исполнял роль скомороха. Чтобы отработать правдоподобнее, решили петь подлинные скоморошьи припевки XV в., благо тексты таковых сохранились. Когда авторы фильма попали в спецхранилище и им с особыми предосторожностями выдали старинную рукопись, они были поражены – припевки почти полностью состояли из ненормативной лексики.

– А чего вы ждали? – обиделась специалист, курировавшая киношников. – Чем еще можно было развеселить зрителей тех времен?

Другой пример. Франция XVII в., эпоха Железной Маски и Анжелики – маркизы ангелов. Любимым обращением «короля-солнце» Людовика XIV к его фавориткам было нежное: – Моя какашка!

Теперь представьте себе лексику французского двора времен королевы Марго и последних Валуа, когда моднейшим дамским благовонием являлся одеколон типа советского «Шипра», а на монаршьих балах единственным отхожим местом для дам и кавалеров был просторный внутренний двор Лувра, где заодно располагались кареты с кучерами, лакеями, служанками и прочей обслугой.

К чему такое предуведомление? Да к тому, что великое творение Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» есть произведение во многом физиологическое, созданное на основе народной традиции и в полном соответствии с нравами французского простонародья XVI в. Поэтому любые обвинения автора в безнравственности и ворочание носов от дурнопахнущих историй книги, мягко говоря, не умны и несостоятельны. А как еще мог Рабле быть правдивым с читателем во времена несокрытого телесного естества? Говоря словами 130-го сонета У. Шекспира:

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

О жизни Франсуа Рабле сохранилось немного достоверных сведений. Мы даже не знаем, когда он точно родился. По косвенным данным предполагают, что в 1494 г. в Шиноне. Франсуа был младшим сыном мелкого судебного чиновника Антуана Рабле, унаследовавшего от родителей дворянский титул и поместья. По традициям того времени младшего ребенка в семье готовили для служения Богу. В 1510 г. Рабле поступил во францисканский (другое название – кордильеров) монастырь в Фонтене-Леконт и получил священнический сан.

Юноша пытливого ума, Франсуа предпочел посвятить себя наукам, изучил латынь, вступил в переписку с главой французских гуманистов Гийомом Бюде (1467–1540). Все это вызывало негодование у францисканцев – Рабле стали всесторонне притеснять, особенно за чтение недозволенных книг. Его даже могли отдать под суд инквизиции. Тогда друзья во главе с Бюде помогли молодому человеку перейти в бенедиктинский монастырь в Мальезе. Согласно уставу ордена св. Бенедикта, монахи должны были уделять земным делам в два раза больше времени, чем молитвам. В Мальезе Рабле стал личным секретарем благоволившего гуманистам епископа Жофруа д’Эстиссака (? -1542) и смог заняться естествознанием.

Это был либеральный период правления Франциска I (1515–1547), когда король в пылу борьбы против императора Священной Римской империи и одновременно испанского короля Карла V (1519–1558) и папства искал поддержки у французских гуманистов. Такая государственная политика позволила Рабле самовольно оставить стены монастыря. По одной из версий биографов, в 1528 г. он стал секулярным, т. е. живущим среди мирян священником, основательно изучил медицину в Париже, и у него появилась семья, причем супруга родила Франсуа двоих детей. В сентябре 1530 г. будущий писатель поступил в университет в Монпелье, а поскольку он уже многое освоил в Париже, то в ноябре того же года получил степень бакалавра медицины. Через семь лет, в 1537 г., Рабле защитил докторскую диссертацию.

В 1532 г. Рабле стал врачом при городской больнице в Лионе – самом вольнодумном городе Франции тех времен. В тот год на Лионском рынке пользовалась неслыханным успехом народная книга под названием «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа». Характерно имя Гаргантюа – в переводе со старофранцузского оно означает «ну и здоровенная она (глотка) у тебя».

Рабле решил немного подзаработать и написать продолжение книги. Его героем стал сын Гаргантюа – Пантагрюэль. Так звали еще одного народного героя, весьма популярного во Франции XVI в., – дьяволенка Пантагрюэля, научившегося извлекать соль из морской воды. Он бросал ее пригоршнями в глотки пьяницам и возбуждал в них все большую и большую жажду. В сочинении Рабле Пантагрюэль стал просто великаном и сыном Гаргантюа. Книга «Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами, сочинение покойного магистра Алькофрибаса, извлекателя квинтэссенции» вышла в свет в начале 1533 г.

Книга была быстро распродана, а ее автор тем временем отправился в путешествие – его взяли врачом французского посольства в Рим. Посольство направлялось к папскому двору в связи с возведением в сан кардинала епископа Жана дю Белле, который с этого времени стал главным покровителем и защитником Рабле на протяжении всей жизни. Поездка была недолгой. Вернувшись в мае 1534 г. в Лион, Рабле вскоре опубликовал продолжение «Пантагрюэля». В этот раз он вернулся к истокам и поведал о родителях великана. «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции» с этого времени стала открывать весь цикл книг о Гаргантюа и Пантагрюэле. В ней рассказывалось о том, как прославленный волшебник Мерлин создал в помощь королю Артуру великана Грангузье и великаншу Галамель. Великаны поженились, и у них родился сынок – великанчик Гаргантюа. Когда он подрос, юношу вооружили чудесной дубинкой, дали ему громадную лошадь и отправили служить королю Артуру.

Ко времени выхода книги о Гаргантюа биографы приурочивают два важных события в жизни писателя – кончину его отца и рождение третьего ребенка.

Дальнейшая работа над книгой затянулась по весьма суровым причинам. Произошел резкий поворот политики Франциска I в сторону католицизма.

В стране началось преследование еретиков, прежде всего гуманистов. Рабле вынужден был выехать в Италию, где получил от папы Павла III (1534–1549) прощение за самовольный уход из монастыря.

По возвращении в 1536 г. во Францию, как утверждают биографы, Рабле стал тайным агентом короля и писал анонимные книги в защиту королевской политики. По этой причине он оказался недосягаемым для инквизиции, разбушевавшейся во Франции с июля 1538 г. Более того, в 1545 г. писатель получил от Франциска I привилегию на дальнейшее издание «Пантагрюэля».

«Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля. Сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины» вышла в 1546 г. Так же, как и две предыдущие, она была осуждена церковью. В год публикации «Третьей книги» в Париже был публично сожжен за ересь друг писателя Этьен Доле. Над Рабле нависла смертельная угроза, тем более что в следующем году умер благоволивший ему Франциск I.

Писатель уехал в Мец, входивший тогда в состав Священной Римской империи, но населенный преимущественно французами, где стал работать врачом. А вскоре хлопотами дю Белле Рабле был взят под покровительство двумя могущественнейшими аристократическими домами Франции – ближайшими родственниками королевских династий Франции и Шотландии: Колиньи и герцогами де Гизами. В 1551 г. Рабле дали место кюре в Медоне близ Парижа. Служить ему не требовалось, но доход был приличный. Теперь писатель мог целиком посвятить себя сочинению следующей книги о приключениях Пантагрюэля.

Она была издана в 1552 г., за год до смерти автора, и получила название «Четвертая книга героических деяний и речений доблестного Пантагрюэля, сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины». В ней рассказывалось о путешествии телемитов к оракулу Божественной Бутылки.

Молодой король Генрих II (правил 1547–1559) выдал Рабле особую лицензию на печатание его новой книги, которая тоже была осуждена Церковью. Писатель скрылся от возможных преследований, а во второй половине 1553 г. пришло известие, что он умер. Правда ли это, и если да, то при каких обстоятельствах скончался писатель – неизвестно.

Через двенадцать лет, в 1564 г., была опубликована «Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, сочинение доктора медицины, мэтра Франсуа Рабле». Специалисты признают, что она была составлена на основе черновиков писателя, а потому скучнее и не столь остроумна, как предыдущие книги. Появилась пятая книга, когда началась вооруженная борьба между католиками и гугенотами (французские протестанты), близилась Варфоломеевская ночь (24 августа 1572 г.).

Чтобы понять героев «Гаргантюа и Пантагрюэля», прежде всего надо уяснить значение и смысл самого творчества великого писателя. Дело в том, что Рабле является одним из первых, наиболее ярких и радикальных идеологов эпохи Возрождения, представленной именно в том обличии, в каковом она породила современный мир; то есть Рабле входит в то малое число гениальных мыслителей, кто изначально обосновывал идеологию индивидуализма, безверия и атеизма под личиной гуманизма и самоценности человеческой личности, преклонения перед беспредельными возможностями науки и воспитания, свободы человека и общества в целом от чьей бы то ни было власти и фикции подчиненности властей свободному обществу и т. д. Таким образом, французское «Гаргантюа и Пантагрюэль» является произведением идеологическим, стоящим в одном ряду с итальянской «Божественной комедией» Данте, немецким «Фаустом» Гёте и английским «Гамлетом» Шекспира, и демонстрирует нам подлинную духовную сущность западноевропейской цивилизации.

Какова высота положения произведения, такова и высота положения его главных героев. И хотя литературоведы никак не могут определиться по данному вопросу, но все же приходится признать, что в Гаргантюа и Пантагрюэле автор описал представление идеологов Возрождения об идеальном правителе (в этом вопросе Гаргантюа выступает вторичным героем, истинным идеалом является Пантагрюэль), а в образе Панурга (в переводе с греческого – «хитрец», «ловкач») Рабле показал наиболее приспособленный к выживанию тип человека будущего – конкурента человека-идеала в лице монаха Жана.

«Панург представляет собой живое воплощение знаменитого девиза: “Делай, что хочешь!” Он образец свободного индивидуума, не подчиненного ни человеческому, ни божескому закону». Другими словами, человек, ведущий наиболее совершенный образ жизни в представлении наших современников. При этом отметим, что Панургу известны «шестьдесят три способа добывания денег, из которых самым честным и самым обычным являлась незаметная кража», однако это не мешает ему оставаться нищим и быть «чудеснейшим из смертных». Поскольку последняя фраза была преднамеренно взята Рабле из сатирического «Послания» поэта Клемана Маро к королю Франциску I, ряд исследователей выдвигают предположение, что именно этот поэт послужил неким подобием прототипа Панурга.

Показательна история с «Панурговым стадом». Герой во время плавания на корабле решил устроить друзьям «презабавное зрелище». Он выторговал у купца по кличке Индюшонок лучшего барана – вожака стада – и неожиданно бросил его за борт. На блеяние вожака в пучину попрыгали все овцы, утащив с собой и пытавшегося спасти их Индюшонка. Никто не пришел бедняге на помощь, а благородный брат Жан даже сказал: «Я ничего в том дурного не вижу». Панург происшедшее подытожил словами: «Я доставил себе удовольствие более чем на пятьдесят тысяч франков, клянусь Богом».

Бессмысленная жестокость телемитов в этой истории поражает. Критики пытаются ее оправдать, рассуждая на тему справедливости наказания алчного купца. Однако совершенно иными видятся и Панург, и сама история с овцами в свете ставшего крылатым выражения «панургово стадо», то есть бездумно следующая за кем-либо толпа. «Чудеснейший из смертных» оказывается подстрекателем и губителем толпы! Поразительно, что при этом в упор не замечающий раскрытия сущности героя в процессе исторического развития человечества биограф Рабле особо подчеркнул: «Судьба Панурга свидетельствовала об опасностях, таящихся для человека в одаренности, талантах, проницательном уме…»

А что же с идеальными правителями? Достаточно уже того, что гуманист Пантагрюэль при первой же встрече объявил Панурга своим другом, и в дальнейшем именно «Панург направил энергию Пантагрюэля на полезные занятия».

В целом же правитель должен быть пантагрюэлистом, то есть всегда придерживаться золотой середины и в жизни своей, и в делах своих. Это означает, что превыше всего он должен ставить миролюбие и справедливость; обязан довольствоваться, но не пресыщаться; быть скептиком и стоиком одновременно. Хороший властитель народа – «кормящая мать», «садовник», «исцеляющий врач». Скверный властитель – «пожиратель народа», «глотающий и пожирающий народ». О Пантагрюэле, как образце властителя, Рабле говорит: «…то был лучший из всех великих и малых людей, какие когда-либо опоясывались мечом. Во всем он видел только одно хорошее, любой поступок истолковывал в хорошую сторону. Ничто не удручало его, ничто не возмущало. Потому-то он и являл собой сосуд божественного разума, что никогда не расстраивался и не волновался. Ибо все сокровища, над коими раскинулся небесный свод и которые таит в себе земля, в каком бы измерении ее ни взять: в высоту, в глубину, в ширину или же в длину, не стоят того, чтобы из-за них волновалось наше сердце, приходили в смятение наши чувства и разум».

В обществе сложилось устойчивое представление о преприятнейшем поведении главных героев книги, которое получило название раблезианство – это образ жизни веселого добродушного бражника и гуляки, неумеренного в еде и питье, в веселье и забавах, этакого доброго малого себе на уме. Сам Рабле к подобному не имел, конечно же, никакого отношения, но раблезианская жизнь – мечта многих людей. Согласитесь, хочется жить в мире, довольстве, здравии, веселье, всегда обильно есть и пить. Правда, когда встает вопрос: за счет кого? – оказывается, что Рабле, равно как и все гуманисты вместе взятые, ответить на него затруднялся. Хотя и выдвигались предложения, например пантагрюэльствовать за счет труда рабов или осужденных преступников.

Одним словом, не будем забывать, что при всей веселости героев «Гаргантюа и Пантагрюэля» и увлекательности их приключений, рождены они были идеями творческой личности, жившей на определенном этапе развития человеческого общества, а потому, в силу привычной средневековому человеку традиции, желавшей творить и благоденствовать под сенью доброго правителя и за счет каторжного труда менее привилегированных сословий. Удивительно, когда наша современная творческая интеллигенция пытается внедрить идеи пантагрюэлизма в нашем Отечестве.

Книга Рабле гениально проиллюстрирована в 1854 г. Гюставом Доре.