Михаил Михайлович Бахтин (5 ноября 1895, Орёл — 7 марта 1975, Москва) — русский философ, культуролог, теоретик европейской культуры и искусства. Исследователь языка, эпических форм повествования и жанра европейского романа. Создатель новой теории европейского романа, в том числе концепции полифонизма (многоголосия) в литературном произведении. Исследуя художественные принципы романа Франсуа Рабле, Бахтин развил теорию универсальной народной смеховой культуры.

Ему принадлежат такие литературоведческие понятия, как полифонизм, смеховая культура, хронотоп, карнавализация, мениппея, духовный верх и телесный низ.

Родился в Орле в многодетной семье банковского служащего.

С 1920 года жил в Витебске, где преподавал в пединституте и консерватории, выступал с публичными лекциями о философии, эстетике, литературе. В круг его знакомых входили П.Н. Медведев, В.Н. Волошинов и И.И. Соллертинский. В 1920-1924 годах работал над незаконченными философскими трактатами и ранней редакции книги о Достоевском.

В 1921 году женился на Елене Александровне Околович.

В 1924 году по приглашению ранее вернувшегося туда Медведева вернулся в Ленинград. В декабре 1928 года Бахтин вместе с рядом других ленинградских интеллигентов был арестован в связи с деятельностью группы А.А. Мейера («Воскресение»). 5 января 1929 года Бахтин по болезни (множественный остеомиелит) был освобождён из заключения под домашний арест. 22 июля, в то время, когда он находился в больнице, был заочно приговорён к пяти годам Соловецкого лагеря, но, благодаря хлопотам жены и друзей, приговор был заменён на 5 лет ссылки в Кустанай. В июне 1929 года вышла в печать первая монография Бахтина «Проблемы творчества Достоевского».

После окончания ссылки в 1936 году из-за запрета проживать в крупных городах Бахтин устроился на работу в Мордовском государственном педагогическом институте в Саранске, однако был вынужден уехать оттуда в 1937 году и до 1945 года жил на станции Савёлово в Калининской области, где работал учителем в школе № 14. В 1938 году ему ампутировали ногу.

15 ноября 1946 года Бахтин защитил в Москве в Институте мировой литературы кандидатскую диссертацию на тему «Рабле в истории реализма» и получил степень кандидата наук. В том же году он вернулся в Саранск, где снова работал на кафедре всеобщей литературы Мордовского государственного педагогического института (с 1957 года — Мордовского государственного университета) по 1961 год.

В 1969 году он переехал из Саранска в Москву. В 1960-1970-х годах статьи Бахтина были напечатаны в изданиях ИМЛИ: журнале «Вопросы литературы» и сборнике «Контекст». Ему удалось издать свою книгу о Рабле, переиздать книгу о Достоевском (фактически новую редакцию), подготовить сборник статей о литературе «Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет» (вышедший вскоре после смерти автора).

Спец. в обл. теории познания, эстетики, культурологии, филол., литературоведения.

Род. в Орле. Закончил гимназию в Одессе и поступил на ист.-филол. ф-т Новороссийского ун-та, затем перешел в Петроградский ун-т, окончил его в 1918. Владел пятью языками (греч., латынью, нем., англ., франц.). По окончании ун-та преподавал в Невеле в единой трудовой школе. Среди невельских друзей Б. - оригинальный мыслитель и литературовед М.И.Коган, философ, поэт и музыковед В.Н.Волошинов, философ и филолог Л.В.Пумпянский и др. В 1920 переехал в Витебск, где на протяжении четырех лет преподавал всеобщую литературу в Высшем ин-те нар. образования и филос. музыки в консерватории.

Читал публичные лекции, занимался активной науч. деятельностью.

В 1924 Б. переезжает в Петроград.

Несмотря на то, что он не может найти здесь постоянную работу и живет случайными заработками и на мизерную пенсию по инвалидности, эти годы были важнейшим периодом его творч. деятельности.

В ночь на 24 декабря 1929 Б. был арестован по ложному обвинению в причастности к деятельности "нелегальной организации правой интеллигенции" (Ленинград) под названием "Воскресение" и приговорен к 5 годам заключения в Соловецком лагере особого назначения.

По личному ходатайству в связи с тяжелой болезнью - множественным остеомиелитом - приговор был изменен на 5 лет ссылки в Куста-най. После окончания ссылки в 1936, из-за запрета проживать в крупных городах, устроился на работу в Мордовский пед. ин-т в Саранске, однако был вынужден уехать оттуда в 1937 и до 1945 жил на станции Савелово (на границе между Моск. и Калининской обл.) и в г. Кимры, где работал учителем в школе. В 1938 перенес ампутацию ноги. В 1945 Б. снова в Саранске, где работает на кафедре всеобщей литературы Мордовского пед ин-та (с 1957 - ун-та). Во второй половине 60-х гг. здоровье Б. значительно ухудшилось, хотя он продолжает заниматься наукой.

В 1969 Б. оставляет Саранск, проходит лечение в моск. клинике, затем с женой поселяется в одном из подмосковных домов для престарелых.

После смерти жены в 1971 Б. переезжает в Москву, где преодолеть болезнь и одиночество ему помогают друзья и ученики, студенты филол. ф-та Моск. ун-та. Умер Б., не дожив около полугода до своего 80-летия. Всю жизнь стремившийся к активной творч. деятельности и только в ней видевший свое предназначение, ученый был практически выключен из науч. жизни своего времени, вынужден был писать "в стол". На протяжении более 30 лет Б. не опубликовал ни одной из своих крупных работ. Широко распространена версия, согласно к-рой авторство ряда работ, опубликованных под именами В.Н.Волошинова и П.Н.Медведева, принадлежит Б. или эти работы написаны в соавт. с ним (см. статью "Волошинов"). В ноябре 1946 в Ин-те мировой литературы проходит защита канд. дисс. Б. - "Рабле в истории реализма". Однако эта работа, позже оцененная как выдающееся науч. достижение, не дала Б. возможности получить науч. степень: она была присуждена ему лишь через 6 лет. Эпиграфом к науч. творч. Б. могут служить его же слова: "Мое слово останется в продолжающемся диалоге, где оно будет отвечено, услышано и переосмыслено". Науч. наследие Б. велико.

Он стремился "повернуть" филос. к вечным проблемам человеч. бытия. Через все иссл. Б. проходят идеи об ответственности за свое единственное бытие в мире и культуре личности.

Он считал, что филос. должна исследовать жизнь как деятельность (не столько физ., сколько дух.), как сплошное "поступление". Важнейшей задачей бахтинской филос. стала проблема объединения двух миров - мира культуры и мира жизни, уничтожение "бездны между мотивом поступка и его продуктом". Б. стремился ответить на вопросы: как сделать общезначимое моментом индивидуального "бытия-события"? Как связать воедино мир культуры и мир человека? Как "вменить" человеку ответственность? По трактовке Б., долг каждого человека - признать свою "единственность" и претворить в жизнь ответственным поступком, к-рым должна стать жизнь каждого отдельного человека.

Основное понятие своей филос- поступок - Б. трактует как результат ответственно воспринятого, а не навязанного извне, долженствования.

С позиции "философии поступка" Б. решает и проблему ценности: не существует ценности, раз и навсегда данной, "общезначимая ценность становится действительно значимой только в индивидуальном контексте". Важное место в творч. Б. занимает филос. языка. Его труды в этой обл. можно охарактеризовать как попытку "перенести" вопрос о взаимодействии культуры и человека в новую - семиотическую - плоскость. "Язык", по Б.,- это совокупность принятых в данной культуре и выраженных в знаковом материале значений и смыслов. "Слово" - акт индивидуального творч. "Соц. кругозор" - та обл. значений, к-рая отведена индивидуальному сознанию данной эпохой и данной культурной ситуацией.

Размышляя над проблемой взаимодействия традиции и индивидуального творч., Б. видит в нем прежде всего диалог с традицией.

Эстетич. идеи Б. неразрывно связаны с его общей филос. установкой и органически вписываются в "философию поступка". В трудах Б. ставятся и оригинальным образом решаются проблемы диалога, речевой коммуникации, к-рые являются ключевыми для ряда направлений в совр. филос. (и, шире, гуманитар.) мысли, в том числе таких направлений, как иссл. аргументации и риторики.

Особое значение в этом плане имеет трактовка Б. объективно-нейтральных стилей как "инвольвирующих все же определ. концепцию своего адресата", "предполагающих как бы тождество адресата с говорящим", а также его понимание всякого высказывания как "звена в очень сложно организованной цепи др. высказываний", вступающего с ними в те или иные отношения, когда "всякий говорящий сам является в большей или меньшей степени отвечающим". А.П.Алексеев В ранней работе Б. "К философии поступка" нравств. филос. названа "первой философией"; она ориентирована на осмысление природы человека, дух. бытия, его переживаний, вчувствований в др., поступков словом, делом. Термином "первая филос. " подчеркивалась значимость нравств. начал в жизни об-ва, нравств. поведения, к-рое предполагает не только свершение поступков, но сознательное, мотивированное отношение к ним, а не только достижение неких результатов, предписываемых сверху, от имени всеобщего.

Понимание специфики нравств. филос. Б. возможно лишь в контексте дух. исканий как западноевроп., так и отеч. мыслителей.

В то же время ему узки рамки теор. парадигм той или иной филос. школы. Филос. наследие Б., в том числе и этич., невозможно ограничивать рамками филос. жизни, неокантианства, феноменологии, герменевтики, как это нередко делается исследователями.

Его нравств. филос. вбирает в себя множество идей и вопросов, при этом не дается окончательного ответа ни на один из них, скорее нас приглашают к дальнейшему осмыслению, развитию их. В этич. теории Б. были заложены идеи диалога.

И потому она предстает антиподом рационалистических филос. систем, в к-рых игнорируется внимание к предельным основаниям индивидуального бытия человека за счет абсолютизации роли разума, познания, логики, замкнутых на самих себе. Такое "самозамыкающееся мышление" определяется Б. как "роковой теоретизм", "монологизм", когда невозможно видеть мир вне себя "чужим сознанием". Науч. знание, зафиксированное в теориях, м.б. передано, но знание бытия иное, оно переживается всякий раз заново. "Первая филос. " не м.б. ориентирована на смысловую, содержательную сторону.

Она предполагает признание факта "события в бытии" и единственно действительного акта - поступка.

Имеется в виду и выход из мира традиционных моральных норм в сферу смысла, духа. Только в таком случае рождается чувство ответственности, поскольку я - единственный свидетель "события-бытия". Мое знание - это онтол. знание.

Оно определяется "моим не-алиби в бытии". Нравств. филос. прочитывается как этика художеств. творч., этика профессионала, религ. этика. В ней реализуются иные критерии истины и соответственно ему наличествуют свои познавательные методы.

Здесь Б. ближе всего к антропол. филос. и им творч. осмысливаются такие фундам. понятия, как "душа", "дух", "духовность", "душевное", "тело". Для его филос. антропологии характерен принцип триединства, когда тело, душа и дух рассматриваются в их взаимной связи. Новаторской предстает и разработка проблемы "я-для-себя", "я-для-другого", "другой-для-меня", где существенное место занимает феноменологический аспект "причастной вненаходимости к чужому сознанию", "участное внимание к другому". Здесь заложена этич. и эстетич. проблематика, определявшая формы, сущность взаимоотношений мира культуры, искусства и жизни человека.

Нравств. филос. Б. пронизывает идея о том, что каждый феномен человеч. жизни необходимо воспринимать как феномен культуры, прочитывать в ее контексте.

А идея культуры понималась как синтез дух. смыслов бытия - логических, эстетич., религ., нравств., эмоциональных.

И потому Б. дает свое понимание культуры.

Всякая культура основывается на творч. и означает творч. Но если мир культуры, как мир живого духа, подменяется миром рассудочных категорий, механическим способом мысли, соц. необходимостью, то убивается всякая жизненная связность, тогда и нет надобности в знании о дух. мире. Это один из корней кризиса творч., кризиса культуры и кризиса поступков.

Если всюду царит причинная и матем. необходимость, то человеку остается только все понимать и все прощать, поскольку добро и зло совершенно равноценны перед лицом необходимости.

С человека снимается всякая ответственность.

Через культуру человек способен к самодетерминации и способен быть ответственным за свои поступки.

Здесь речь идет уже не только о человеке, владеющем культурой, но и о том, как сама жизнь наполняется, пронизывается культурой.

Р. И. Александрова Соч.: Проблемы творчества Достоевского.

Л., 1929; Предисловие (Драматические произведения Л.Н.Толстого) // Толстой Л.Н. Полн. собр. художеств. произведений.

Т. 11. М.-Л., 1930; Искусство и ответственность // День искусства.

М., 1979; Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве (1924) // Вопросы литературы и эстетики.

М., 1975; Из лекций по истории русской литературы (1920-е гг.). Запись Р.М.Миркиной.

Напечатано: Вячеслав Иванов // Эстетика словесного творчества.

М., 1979; Л.Н.Толстой // Прометей.

Т.12. М., 1980; Слово в романе (1934-1935) // Вопросы литературы и эстетики.

М., 1975; Роман воспитания и его значение в истории реализма (1936-1938) // Эстетика словесного творчества.

М., 1979; Формы времени и хронотопа в романе (1937-1938) // Вопросы литературы и эстетики.

М., 1975; Творчество Франсуа Рабле и народная культура среднековья и Ренессанса (написано в основном к 1940, значительно доработано в 60-е гг.). М., 1965; Рабле и Гоголь (1940, 1970) // Вопросы литературы и эстетики.

М., 1975; Из предыстории романного слова (1940) // Там же; Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках.

Опыт философского анализа (1959-1961) // Эстетика словесного творчества.

М., 1986; К переработке книги о Достоевском (1961) // Там же; Проблемы поэтики Достоевского.

Перераб. и доп. изд. кн. "Проблемы творчества Достоевского" (Л., 1929). М., 1963 (1972, 1979); Ответ на вопрос редакции "Нового мира" // Эстетика словесного творчества.

М., 1986; Из записей 1970-1971 годов // Там же; К методологии гуманитарных наук (1974) // Там же; Литературно-критические статьи.

М., 1986. Бахтин, Михаил Михайлович Род. 1895, ум. 1975. Философ, литературовед, автор исследований по теории и истории эпоса, романа, языка, народной культуры Средневековья, трудов, посвященных значению категорий поэтики ("Проблемы поэтики Достоевского", 1979; "Творчество Франсуа Рабле..., 1965, "К философии поступка", опубл. 1986). Опубликовал сборник статей "Вопросы литературы и эстетики" (1975).

Михаил Михайлович Бахтин родился 17 (5) ноября 1895 года в городе Орле, в семье банковского служащего. Ранние годы прошли, помимо Орла, в Вильно (ныне - Вильнюс) и Одессе, где он посещал гимназии и Новороссийский (Одесский) университет. Уже в эти юношеские годы Михаил Михайлович глубоко изучал наследие всемирной мысли и культуры. Он очень рано, с двенадцати-тринадцати лет, погружался в философские трактаты Канта.

В 1914-1918 годах Бахтин жил в Петербурге - Петрограде и учился в столичном университете, в качестве вольнослушателя. Здесь Михаил Михайлович так или иначе лично соприкасался с виднейшими русскими мыслителями той поры - В.В.Розановым, Н.А.Бердяевым, Н.О.Лосским, А.В.Карташевым и другими, с сочинениями которых он был знаком и ранее.

В 1918-1923 годах он находился в Невеле и затем, с 1920-го, в Витебске и преподавал в местных учебных заведениях. К этому времени двадцатитрехлетний мыслитель достиг в своем развитии очень высокого уровня, и около него сложился философско-религиозный кружок, включавший в себя ряд замечательных людей. В 1919 году в невельском альманахе "День искусства" появилась первая публикация Бахтина - предельно краткая, но исполненная глубокого смысла статья "Искусство и ответственность". В 1923 году Михаил Михайлович возвратился в Петроград. Здесь он продолжал работу над начатым в Витебске сочинением - трактатом "Философия поступка", который, правда, увидит свет лишь через шесть десятилетий, в 1980-х годах. Первые труды Михаила Михайловича были изданы по ряду причин под именами близких ему людей: В.Н.Волошинов и П.Н.Медведев. В наше время они переизданы в серии "Бахтин под маской".

В начале 1929 года выходит в свет первое издание (уже под настоящим именем) всемирно знаменитой ныне книги Михаила Михайловича "Проблемы творчества Достоевского". Но незадолго до появления книги, 24 декабря 1928 года, Бахтин был арестован вместе с большой группой так или иначе связанных с ним людей и 22 июля 1929 года приговорен к "заключению в концлагерь сроком на пять лет". Он обвинялся в принадлежности к "подпольной контрреволюционной организации", пропагандировавшей "религиозные и националистические настроения".

Поскольку осужденный был тяжело болен, и пребывание в концлагере грозило ему быстрым смертельным исходом, мера наказания благодаря ходатайствам А.М.Горького и А.Н.Толстого была заменена ссылкой в город Кустанай, в Северном Казахстане, где Михаил Михайлович и прожил около семи лет, работая экономистом-бухгалтером в местном "Райпотребсоюзе".

Окончание срока ссылки не отменяло запрет на проживание в крупнейших городах СССР, тем более в столицах, и в 1936 году Бахтин стал преподавать в Мордовском педагогическом институте в городе Саранске. В следующем году он покинул Саранск и до 1945 года жил в городке Кимры и его окрестностях, работая школьным учителем. Здесь, из-за обострения болезни, ему ампутировали ногу (в 1938 году).

В 1945 году Михаил Михайлович возвратился в Саранск, где продолжил преподавательскую работу в институте. В 1967 году Бахтин был реабилитирован и в 1969 году переехал в Москву, где он и скончался 7 марта 1975 года, прожив чуть меньше восьмидесяти лет.

Для осознания всего драматизма судьбы Бахтина следует задуматься о том, что в расцвете сил (к моменту ареста ему исполнилось тридцать три года) он был, в сущности, лишен возможности публиковать свои труды. Правда, в силу инерции вскоре после ареста вышли в свет его книга о Достоевском и затем две небольшие статьи о Толстом. Но затем все попытки выступить в печати не имели успеха в течение тридцати с лишним лет - до 1963 года, когда появилось новое, значительно дополненное издание книги о Достоевском.

Но, как это ни удивительно, Михаил Михайлович, не имея сколько-нибудь основательных надежд на опубликование своих трудов, продолжал интенсивную творческую деятельность все это долгое время и в Кустанае, и в Кимрах, и в Саранске. В 1946 году удалось защитить диссертацию, посвященную величайшему Французскому художнику слова Франсуа Рабле, и стать кандидатом филологических наук, каковым он и сошел в могилу, ибо позднее отказался от настойчиво предлагаемого ему звания профессора. В разговоре с В.В. Кожиновым, он объяснил свой отказ так: "Я - философ, а философ должен быть никем, ибо иначе он может начать приспособлять философию к своему социальному положению". 4

Тот факт, что два главных труда Бахтина посвящены исследованию художественных миров Достоевского и Рабле, не помешал, воплощению в них собственно философского содержания. В книге о Достоевском перед нами предстает глубочайшая философия личности, и нет сомнения, что мир Достоевского открывает для осуществления этой цели идеальные возможности. А книга о Рабле есть своего рода открытие философии народа, и опять-таки трудно назвать другой столь же превосходный "материал" для реализации этого замысла.

Здесь слово "материал", употребляется в том смысле, что для Михаила Михайловича творчество Достоевского и Рабле не выступало только как средство решения философских задач. Его книги представляют собой одновременно и наиболее глубокое исследование этих художественных миров, и философия здесь ни в коей мере не противоречит филологии; они как раз обогащают друг друга.

Это всецело относится и к остальным основным работам Бахтина, вошедшим в его сборники "Вопросы литературы и эстетики" (1975) и "Эстетика словесного творчества" (1979, 2-е изд. - 1986). И философский труд, написанный еще в 1920-х годах, - "Философия поступка" постоянно обращается к художественной литературе, органически соединяя философию с филологией.

БАХТИН, МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ (1895–1975), русский философ, филолог, историк культуры. Родился 4 (16) ноября 1895 в Орле. Учился на историко-филолологическом (классическое отделение) и философском факультетах в Новороссийском (Одесса), затем – в Петербургском университете.

После революции 1917 до 1924 жил в Невеле и Витебске. К этому времени относятся опубликованные посмертно философские работы и К философии поступка (оба текста сохранились в архиве не полностью, названия даны публикаторами). Свою философскую позицию Бахтин соотносил с немецкой школой марбургского неокантианства Г.Когена, австрийской феноменологической традицией Э.Гуссерля и, наконец, с русским символизмом.

С 1924 по 1929 Бахтин жил в Ленинграде. В этот период были созданы книги, вышедшие под чужими фамилиями, но очевидно содержащие существенный вклад Бахтина или (как полагают) написанные под его диктовку: Волошинов В.Н. Фрейдизм: Критический очерк (1927); Он же. Марксизм и философия языка (1929); Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении (1928) и др. Под своим именем Бахтин издал литературоведческое исследование Проблемы творчества Достоевского (1929). Книга вышла в момент, когда автор находился под следствием по делу организации «Воскресение» – кружка петербургских интеллигентов, регулярно обсуждавших на своих собраниях вопросы религии, философии, культуры, политики и навлекших этим на себя подозрения властей в заговорщической деятельности. В июле 1929 Бахтину был вынесен приговор – пять лет строго режима, но по состоянию здоровья (он страдал хроническим остеомиелитом, который привел в 1938 к ампутации ноги) и благодаря ходатайствам друзей концлагерь был заменен ссылкой в Казахстан (г.Кустанай). В 1936 Бахтин устроился на работу в Мордовский педагогический институт (г.Саранск), с 1937 до окончания войны работал школьным учителем в г.Кимры. В 1945 Бахтин был приглашен в Мордовский пединститут, и работал там до выхода на пенсию в 1961 в должности заведующего литературоведческими кафедрами.

В 1930–1940-е годы Бахтин написал цикл статей о своеобразии жанра романа и два связанных с этим циклом исследования: о Гёте и о Рабле . Работу о Рабле в переработанном виде защитил в качестве кандидатской диссертации в 1946 в ИМЛИ. В конце 1960-х годов Бахтин переехал сначала в Подмосковье, а затем в Москву. Благодаря ряду публикаций имя Бахтина возвращается из забвения. В 1960–1970-е годы вышли второе переработанное и дополненное издание книги (1963); первое издание книги . Сборник Вопросы литературы и эстетики , посвященный в основном теории романа, вышел в 1975 уже посмертно, в 1979 усилиями наследников архива вышел сборник , содержащий статьи и заметки 1950–1970-х годов, а также первую публикацию ранней философской работы Автор и герой в эстетической деятельности . Другая ранняя философская работа Бахтина К философии поступка впервые была опубликована в ежегоднике «Философия и социология науки и техники» за 1984–1985 (1986). В 1996 вышел 5-й том 7-томного собрания сочинений, а в 2000 – 2-й том. Интерес к наследию Бахтина, пробудившийся в России и за рубежом в 1960-е годы, возобновился в 1990-е годы, и сейчас Бахтин остается одним из самых влиятельных и читаемых русских мыслителей.

Две ранние философские работы Бахтина посвящены проблеме отношений искусства и действительности как нравственной реальности, т.е. области человеческого поступка. Бахтин предложил рассматривать категории «автора» и «героя» не только как литературные, но как укорененные в жизни понятия. Всякий человек, с точки зрения Бахтина, является «автором» по отношению к другим людям, а те, в свою очередь, являются по отношению к нему «героями». Подобная постановка проблемы не только открывала подлинно-жизненные, «невыдуманные» основания литературы, но и обнаруживала эстетические основания межчеловеческих отношений. Исходным пунктом бахтинской философской рефлексии является восприятие другого человека как говорящего (как слово) и как выглядящего, имеющего наружность (как тело) или, иначе говоря, граница внешнего и внутреннего в человеке. Особый интерес в этом отношении для Бахтина представлял Ф.М.Достоевский . Но исследование о Достоевском было написано уже совсем в другую эпоху. Бахтин вынужден был существенно философски «облегчить» свою книгу 1929 и писал в ней только о поэтике. Но даже в этих условиях ему удалось сказать новое слово о творчестве Достоевского. Бахтин определяет тип романа Достоевского как роман идей, но не в традиционном смысле столкновения различных идеологий, закрепленных за тем или иным героем, а в смысле взаимопроникновения «голосов» разных героев. Идея понимается им как авторитетный голос другого, который может овладевать сознанием героя. Бахтин называет роман Достоевского «полифоническим», многоголосым, потому что автор предоставляет героям в пределах своего замысла предельную свободу высказывания и обмена высказываниями, почти не вмешиваясь и не отвечая за них. Голос героя в любой момент проницаем для чужих голосов. Герой Достоевского оказывается все время не равен себе, его речь отражает речь других и отражается речью других. Сложные пересечения голосов героев, «речевая интерференция», с точки зрения Бахтина, не могут быть описаны в пределах лингвистики, и исследователь выступает с проектом новой гуманитарной дисциплины – металингвистики. Книга о Достоевском, по существу, является работой по философской антропологии. «Двуголосое слово», «слово с лазейкой» – эти понятия из книги о Достоевском описывают духовную реальность бессмертия: изнутри себя человек незавершен и незавершим, т.е. не может пережить свою смерть, представить ее себе – оттого и речь его «нескончаема».

Работы 1930-х годов о романе развивают идеи ранних собственно философских работ Бахтина и исследования о Достоевском. Но интересы его существенно меняются: если в работах 1920-х годов преобладал интерес к философско-эстетическим аспектам речи, то теперь в центре внимания исследователя оказывается вопрос о соотношении времени и пространства и о теле человека. Как и в работе о Достоевском, Бахтина интересует незавершенное и незавершимое бытие, но теперь уже не отдельного человека, а человечества, т.е. речь идет об особого рода рефлексии на литературном материале от античности до современности. Ключевой книгой оказывается Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса (1965). Именно здесь находит свое наиболее полное воплощение концепция «гротескного коллективного тела», которое мыслится то как пространственная незавершенность (различные формы праздника, которые дают личности ощущение совместности, причастности всемирной жизни), то как временная незавершенность (продолжение человеческого рода). С точки зрения Бахтина, непрерывность духовной жизни человечества раскрывает себя в романе – жанре, вбирающем в себя все другие жанры и делающем всякую жанровую (и идеологическую) односторонность невозможными. Хронотоп (от греч. hronos «время» и topos «место») оказывается антропологическим горизонтом, духовной перспективой, которые не позволяют человеку отчаяться в самых безвыходных и катастрофических ситуациях.

Основные сочинения Бахтина в наиболее поздних изданиях: К философии поступка . – В кн.: Философия и социология науки и техники. М., 1986; Проблемы поэтики Достоевского . М., 1979; Собрание сочинений , т. 1–7. Т. 5: Работы 1940-х – начала 1960-х годов. М., 1996; т. 2, М., 2001; Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса . М., 1965; Тетралогия . М., 1998; Эстетика словесного творчества . М., 1986.

БАХТИН Михаил Михайлович – русский филолог, философ, историк культуры. Учился на историко-филологическом и философском факультетах в Новороссийском и Петербургском университетах. После 1917 жил в Невеле и Витебске, где сложился круг единомышленников (М.И.Каган, Л.В.Пумпянский, В.Н.Волошинов, П.Н.Медведев и др.). В 1924 Бахтин вернулся в Ленинград. В нач. 1920-х гг. были написаны ранние собственно философские сочинения Бахтина, существенно отличающиеся в стилистическом и в содержательном отношении от его последующих работ, – «К философии поступка» и «Автор и герой в эстетической деятельности», а также статья «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (опубликованы посмертно). В сер. и кон. 1920-х гг. выходят статьи и книги по частным гуманитарным дисциплинам (литературоведению, лингвистике, психологии), которые, по предположению некоторых исследователей, в той или иной мере принадлежат перу Бахтина или во всяком случае опосредованно выражают его взгляды (Волошинов В.Н. Фрейдизм: критический очерк. М.–Л., 1927; Он же. Марксизм и философия языка. Л., 1929; Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. Л., 1928 и др.). Эти издания составляют т.н. «девтероканонический корпус» работ Бахтина. Первая книга Бахтина «Проблемы творчества Достоевского» (1929), в которой изложена концептуально и терминологически обновленная (по отношению к ранним философским работам) теория словесного творчества, закрепленная в понятии «полифония», вышла уже после его ареста в декабре 1928 в связи с делом о нелегальной религиозно-философской организации «Воскресение» (по этому же делу привлекались А.А.Мейер, Пумпянский, Н.П.Анциферов и др.). Приговор (концлагерь сроком на пять лет) был заменен по состоянию здоровья ссылкой в Казахстан (Бахтин страдал хроническим остеомиелитом, приведшим в 1938 к ампутации ноги). После ссылки действовал запрет на проживание в крупных городах; Бахтин переезжал с места на место, но с осени 1945 окончательно поселился в Саранске, где до выхода на пенсию (1961) работал в Мордовском пединституте. В 1930–40-е гг. Бахтин пишет большое исследование о Рабле, в котором излагает концепцию «народно-смеховой карнавальной культуры» (в переработанном виде это исследование было защищено в 1946 в Московском институте мировой литературы в качестве кандидатской диссертации). Тогда же был написан (и тоже не опубликован) цикл работ о становлении и специфике романного жанра, в которых разработаны в т.ч. концепция «двуголосого слова» и теория «хронотопа». В конце 1960-х гг. Бахтин переезжает сначала в Подмосковье, затем в Москву. Благодаря серии публикаций имя Бахтина возвращается в науку – выходят существенно переработанное и дополненное издание книги «Проблемы поэтики Достоевского» (1963; название изменено) и монография «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965), сборники работ по эстетике (1975, подготовлен самим автором, и 1979).

В центре философской концепции Бахтина – диалогический принцип. В соответствии с пониманием этого принципа как общей философской основы гуманитарных наук Бахтин разработал диалогические версии этики, эстетики, философии языка, антропологии и герменевтики, а также ряд частных инновационных концепций (полифонии, карнавальной народно-смеховой культуры, двуголосого слова, хронотопа и др.).

Диалогические взаимоотношения «я» и «другого» (в пределе – «я» и Абсолютного Другого) формируют, согласно ранним собственно философским работам Бахтина, структуру бытия, понимаемого как «событие». Для осуществления «события бытия» необходимы, по Бахтину, как минимум, два личностных сознания. В соответствии с персона-листическим пониманием онтологии на первый план в ранних работах выдвигалось этическое измерение (реальность прежде всего квалифицировалась как нравственная, в качестве центральной категории рассматривался «поступок»; позиция «ответственно», или «участно», поступающей личности определялась в пространстве нравственной реальности как «не-алиби в бытии»). В исторических типах культуры «я» и «другой» находятся, по раннему Бахтину, в разнообразных формах взаимного одержания или подавления, отчего граница между «я» и «другим» размывается, заменяясь суррогатами либо их иллюзорной взаимоизоляции, либо столь же иллюзорного единства (физиологического, психологического, идеологического, национального, социального и т.д.). Бахтин выстраивает типологию исторических форм взаимного одержания или подавления «я» и «другого», выделяя две противоположные тенденции: тенденцию с установкой на преобладание «я», когда «другой» имманентизирован в «я» и понимается как такой же, как «я» (идеализм в целом, европейский гносеологизм последних веков, экспрессивная эстетика и др.), и тенденцию с установкой на доминирование «другого» – «я» поглощено здесь «другим», «я» понимается как такое же, как «другой» (материалистически ориентированный тип сознания, импрессионистическая эстетика и др.). Согласно Бахтину, дисгармоничность взаимоотношений «я» и «другого» вызвана преимущественной ориентацией культуры на некое одно, всеобщее единое (вплоть до «ничьего») сознание (рационалистический гносеологизм или «роковой теоретизм» нового времени). Впоследствии свойственная культуре ориентация на абстрактно всеобщее единое сознание терминологически закрепилась в бахтинских текстах как «монологизм». Этическим императивом, способным преодолеть монологизм, является, по Бахтину, необходимость провидения в абстрактном «другом» конкретного «ты». Этот императив восходит к пониманию Бахтиным конститутивного признака религии как «персонального отношения к персональному Богу». Обязательным предусловием трансформации «другого» в «ты» стало, по мнению Бахтина, обретение романтизмом отрефлексированного самосознания в форме чистого «я-для-себя».

Меняя в последующем материал исследований, а иногда и конкретные смысловые выводы, Бахтин сохранял неизменным в качестве искомого приоритета тот же базовый концепт «неразделенности и неслиянности». Так, в эстетике взаимоотношения «я» и «другого» трансформируются во взаимоотношения автора и героя, между которыми возможны все соответствующие типы неравновесных соотношений (подавление героя автором или автора героем либо их слияние в недифференцированном целом абстрактно всеобщего сознания). Констатировав в ранних работах формы дисгармоничности во взаимоотношениях автора и героя (в частности, «бунт героя»), в более поздней полифонической концепции Бахтин выдвигает в качестве способа ее преодоления аналогичный этическому эстетический императив: как в «другом» нужно провидеть «ты», так автор в идеале должен не «завершать» и «объективировать» героя, превращая его из «личности» в «вещь», а вступать с ним в равноправный диалог, сохраняющий нетронутым «творческое ядро» личности, в котором каждая личность «бессмертна». Реальное эстетическое разрешение коллизий между автором и героем, описанных в ранних работах, Бахтин впоследствии увидит в полифонических романах Достоевского, понятых как новаторская художественная форма, в рамках которой нет ни доминирования автора или героя, ни их нейтрализации в абстрактно всеобщем едином сознании. В теории народно-смеховой карнавальной культуры место «базового концепта» как особой формы общности компонентов без их нейтрализации (в других случаях воплощенного в идее полифонии) занимает функционально аналогичное понятие «амбивалентности»: бинарные оппозиции культуры (верх/низ, свой/чужой, смерть/рождение, смех/серьезность и т.д.) не нейтрализуются (как в структурализме) в некой архисеме, составляя единый «однотелый» смысловой архиобраз, тендирующий к области «ставшего» и «данного», а сочетаются амбивалентно, порождая двутелые образы («беременная смерть»), тендирующие к «становлению» и «заданности». В теории романа и философии языка Бахтина базовая концептуальная идея «неразделенности и неслиянности» трансформировалась в специфически бахтинскую категорию «двуголосого слова», понимаемого как единая синтаксическая конструкция, формально принадлежащая одному говорящему, но реально содержащая два находящихся в диалогических отношениях «голоса». Конкретные смысловые связи между разными теориями Бахтина в некоторых случаях остались, согласно его собственной оценке, непроясненными; частое сближение далекого «без указания посредствующих звеньев» придает общему концептуальному стержню его теорий абстрактно-зыбкий характер, требующий дополнительных интерпретаций.

В ранних собственно философских работах Бахтин использовал интеллектуальную технику неокантианства когеновской школы, феноменологию Гуссерля, герменевтику дильтеевского типа. Диалогизм и персонализм дальнейших работ складывались в смысловом соприкосновении с концепциями С.Кьеркегора, Г.Риккерта, М.Бубера, М.Шелера, Г.Марселя и др.; бахтинская философия языка содержит многочисленные аллюзии к германской и французской филологии (Л.Шпитцер, К.Фосслер, Ш.Балли и др.), амбивалентный антиномизм карнавальной концепции Бахтина перекликается, не сливаясь, с идеями как западного (К.Леви-Стросс, Р.Барт), так и отечественного (Ю.М.Лотман) структурализма. Основные концепции Бахтина (полифонии, романа в целом и карнавала) по тематике и телеологии самоопределялись в прямом диалоге с символизмом Вяч. Иванова (с ивановским тезисом «Ты еси», с его идеей о мифологическом высказывании как синтетическом суждении с двусоставной как минимум структурой; с проблемой рассмотрения не только и не столько содержания романов Достоевского, сколько их новаторской и вместе с тем рецептивно-архетипической формы; с ивановским антиномизмом и дионисийско-аполлоническим синтезом и т.д.).

В последний период творчества Бахтин разрабатывал теорию речевых жанров, концепцию «металингвистики», проблему чужого слова как «первофеномена гуманитарного мышления», идею «далеких» и «близких» контекстов, «большого времени» культуры и др. Основные труды Бахтина переведены на многие европейские и восточные языки; проводятся регулярные международные конференции, посвященные Бахтину, выпускаются монографии о нем, издаются «именные» периодические издания. В центре дискуссий западных и отечественных исследователей творчества Бахтина – соотношение бахтинской теории смеха с христианским его пониманием, западноевропейские и русские источники бахтинских идей, реальная осуществимость в художественной практике полифонической формы романа, конкретная лингвистическая верификация идеи двуголосого слова как единой конструкции, концепция романа и истории развития литературы в целом, концептуальная совместимость полифонической и карнавальной теорий, религиозная позиция самого Бахтина и т.п. Особую проблему составляет авторство т.н. «девтероканонического корпуса».

Сочинения:

1. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975;

2. Эстетика словесного творчества. М., 1979;

3. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979;

4. К философии поступка. – В сб.: Философия и социология науки и техники за 1984–85 гг. М., 1986;

5. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990;

6. Собр. соч. в 7 т., т. 5. Работы 1940-х – нач. 1960-х гг. М., 1996.

Литература:

1. Библер В.С. М.М.Бахтин, или Поэтика культуры. М., 1992;
2. М.М.Бахтин как философ. М., 1992;
3. периодический журнал «Диалог. Карнавал. Хронотоп». Витебск, 1992–97;
4. Бочаров С.Г. Об одном разговоре и вокруг него. – «Новое литературное обозрение», 1993, № 2;
5. Emerson С. The First Hundred Years of M.Bachtin. Princeton – New Jersey, 1997.

Л.А.Гоготишвили