Круты перья,
Ур-гур-гу,
Круты перья
Обор-ву, оборву.
Впервые М. М. Пришвин приезжает в Переславль-Залеский ранней весной 1925года по приглашению директора Переславского краеведческого музея М. И. Смирнова. При музее была организована научно-исследовательская лаборатория и научно-просветительское общество "Пезантроп", которое занималось фенологическим просвещением и краеведческой работой с населением. Одним из планов общества было создание детской биостанции на горе Гремяч в пустующей бывшей усадьбе Петра I в местечке Ботик.
Должность заведующего фенологическими наблюдениями на детской биостанции и была предложена Пришвину, который в то время занимал бедственное положение сельского учителя на общественных началах (без зарплаты) где-то в деревне под Талдомом, без возможности дать детям образование или заняться писательским трудом. Смирнов писал, что добраться до города можно было "на лошадях прямо или же кругом, через Москву, по ж/д до станции Берендеево".
Озеро, природа края, название станции, привлекли Пришвина («и пошло и пошло в душе берендить ») и 1 апреля всё семейство переезжает в Переславль, остановившись на первое время в музее, на территории Горицкого монастыря. Слева - колокольня, XVIII век.
Успенский собор, XVIII век и Всехсвятская церковь, XVII век.
Летающие дома, когда смотришь на экран фотоаппарата, невольно думаешь о мистике, а не о физике и законах отражения и преломления света.
Вскоре Пришвины переехали на гору Гремяч в квартиру из 4-х комнат в здании "Белого дворца" в местечке Ботик, где они прожили до поздней осени 1925г. Здание построено в 1850-1852гг. на месте, где находился деревянный дворец Петра I. В 1984 г. после реставрации здесь открыта экспозиция «Озеро Плещеево - колыбель Русского Военно-Морского флота».
Вот по этой дороге через Веськово ходил М. Пришвин в Горицкий монастырь.
Ежедневные прогулки по окрестностям, наблюдения за Плещеевым озером, лесом, знакомства с местными жителями легли в основу книги «Календарь природы: (заметки фенолога с биостанции «Ботик»)» (авторское название - «Родники Берендея»). Начата работа над философским автобиографическим романом «Кащеева цепь».
Прежде всего, это историческое место, конечно же, знаменито благодаря Петру I. На месте бывшей усадьбы Петра Iпостроен музей «Ботик Петра I» (вдали), старейший провинциальный музей России, основан в 1803г., а в 1852 г. воздвигнут памятник Петру I.
И это место (памятник за спиной) полюбилось М. Пришвину, здесь он наблюдал пробуждение озера весной и меняющийся облик озера в др. времена года. Видна светлая полоса мелководья метров 350 идти до приличной глубины.
И хотя этот период пребывания Пришвина на переславской земле не продолжительный, менее года, но он постоянно возвращается сюда, более 20-ти лет творчества Пришвина связано с этим краем. В 1926 году по заданию газеты "Рабочий путь" Пришвин приезжает на торфоразработки. С поезда, в белом костюме и ботинках, попадает прямо на тушение пожара, знакомится с будущими героями своих очерков и потом пишет серию очерков под общим названием "Торф".
В 1935г. для газеты "Известия" Пришвин готовит материал о работе Усольского леспромхоза, он был поражен состоянием соснового бора, из дневников:"Особенно жутко было встретить бор, изуродованный пожарами и порубками". Благодаря статье, бор был объявлен заповедной зоной. Сосновый бор от реки Куротень до села Усолье числится в списках памятников природы Ярославской области как "Пришвинский бор". Фото бора, к сожалению, не получилось.
С 1941-1945 гг. М. Пришвин с супругой проживали в Усолье (сейчас Купанское), снимали две комнаты у Павла и Евдокии Назаровых. Уезжали они из Москвы на один день, присмотреть дом и жить неподалеку от Москвы, чтобы была возможность следить за тревожными новостями военного времени. Но так уж получилось, что вернуться в Москву за вещами им не пришлось. Прожили они военные годы с мебелью из ящиков, пнями вместо стульев… Вот этот дом в Купанском на ул. Усольская.
Именно в это время написаны М. Пришвиным "Рассказы о прекрасной маме", о детдомовских детях из блокадного Ленинграда, к которым он ходил пешком в Ботик. Написаны "Повесть нашего времени", рассказы «Сыроежка» и «Как заяц сапоги съел». Закончен роман "Кащеева цепь". Начинается работа над книгой "Мы с тобой: Дневник любви", вместе с женой Валерией Дмитриевной. Ведутся дневниковые записи, отразившие жизнь села в военное лихолетье.
Усольский период оказался плодотворным для писателя: «Повесть нашего времени», «Мы с тобой: Дневник любви»; рассказы «Сыроежка», «Как заяц сапоги съел», работа над продолжением романа «Кащеева цепь» и бесконечные дневниковые записи, отразившие жизнь села в военное лихолетье.
Слева от дома начинается тропинка к знаменитому Блудову болоту, которую жители п. Купанское называют "Тропой Пришвина". На этих лесных тропинках нашел Пришвин сюжеты для сказок "Корабельная чаща" и "Кладовая солнца". И здесь до сих пор обнимают друг друга ветвями Пришвинские ель и сосна.
«Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня. С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород боролись между собой корнями за питание, сучьями - за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья так стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа, что лисичка, свернувшаяся на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.»
«В то же время вдруг ветер рванул еще раз, и тогда нажала сосна и ель зарычала.»
Мрачновато, наверное, тяжелые военные годы сказались на описании.
В солнечный безветренный день кажется, что это две сестрички встретились после разлуки, и стоят обнявшись.
На вопрос SOS никак не могу найти отрывок из рассказа Кладовая солнца Пришвина Сосна и елькому не трудно напишите сам отрывок заданный автором Алена пешкова лучший ответ это
Ответ от Вадим Знак
[новичек]
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.
Ответ от Krytoy krytovich
[новичек]
мне понравилось ребят от меня лайк спасибо кто написал это мне помогло
Ответ от Иван насулецкий
[новичек]
спасибо бл помогли очень!
Ответ от Никита Скворцов
[новичек]
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.
Ответ от Вера Ткачева
[новичек]
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.
Лет двести тому назад ветер-сеятель принёс два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня.. . С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями - за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня. С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород боролись между собой корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья так стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа, что лисичка, свернувшаяся на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.
Сюда, к Лежачему камню, пришли дети в то самое время, когда первые лучи солнца, пролетев над низенькими корявыми болотными елочками и березками, осветили Звонкую борину и могучие стволы соснового бора стали, как зажженные свечи великого храма природы. Оттуда сюда, к этому плоскому камню, где сели отдохнуть дети, слабо долетело пение птиц, посвященное восходу великого солнца.
Было совсем тихо в природе, и дети, озябшие, до того были тихи, что тетерев Косач не обратил на них никакого внимания. Он сел на самом верху, где сук сосны и сук ели сложились, как мостик между двумя деревьями. Устроившись на этом мостике, для него довольно широком, ближе к ели, Косач как будто стал расцветать в лучах восходящего солнца. На голове его гребешок загорелся огненным цветком. Синяя в глубине черного грудь его стала переливать из синего на зеленое. И особенно красив стал его радужный, раскинутый лирой хвост.
Завидев солнце над болотными жалкими елочками, он вдруг подпрыгнул на своем высоком мостике, показал свое белое, чистейшее белье подхвостья, подкрылья и крикнул:
– Чуф, ши!
По-тетеревиному «чуф», скорее всего, значило солнце, а «ши», вероятно, было у них наше «здравствуй».
В ответ на это первое чуфыканье Косача-токовика далеко по всему болоту раздалось такое же чуфыканье с хлопаньем крыльев, и вскоре со всех сторон сюда стали прилетать и садиться вблизи Лежачего камня десятки больших птиц, как две капли воды похожих на Косача.
Затаив дыхание, сидели дети на холодном камне, дожидаясь, когда и к ним придут лучи солнца и обогреют их хоть немного. И вот первый луч, скользнув по верхушкам ближайших, очень маленьких елочек, наконец-то заиграл на щеках у детей. Тогда верхний Косач, приветствуя солнце, перестал подпрыгивать и чуфыкать. Он присел низко на мостике у вершины елки, вытянул свою длинную шею вдоль сука и завел долгую, похожую на журчание ручейка песню. В ответ ему тут где-то вблизи сидящие на земле десятки таких же птиц, тоже – каждый петух, – вытянув шею, затянули ту же самую песню. И тогда как будто довольно уже большой ручей с бормотаньем побежал по невидимым камешкам.
Сколько раз мы, охотники, выждав темное утро, на зябкой заре с трепетом слушали это пение, стараясь по-своему понять, о чем поют петухи. И когда мы по-своему повторяли их бормотанье, то у нас выходило:
Круты перья,
Ур-гур-гу,
Круты перья
Обор-ву, оборву.
Так бормотали дружно тетерева, собираясь в то же время подраться. И когда они так бормотали, случилось небольшое событие в глубине еловой густой кроны. Там сидела на гнезде ворона и все время таилась там от Косача, токующего почти возле самого гнезда. Ворона очень бы желала прогнать Косача, но она боялась оставить гнездо и остудить на утреннем морозе яйца.