Нине Владимировне Брей,

замечательному экскурсоводу и

доброму учителю, посвящается

Сивцев Вражек

(ст.м. Кропоткинская-Смоленская

)

…Мне посчастливилось узнать,

что можно день за днём ходить

на свидания с куском застроенного

пространства, как с живой личностью.

Борис Пастернак

В юго-западной части Бульварного кольца расположена Кропоткинская площадь. Некогда здесь стояли ворота Белого города. Назывались они Чертольскими (Черторьскими) по протекавшему здесь ручью Черторыю, а с 1658 года – Пречистенскими по улице Пречистенке, которая вела к Новодевичьему монастырю, в котором находилась икона Пречистой Божьей матери. Начинающийся здесь бульвар до 1924 года назывался Пречистенским – по воротам. Затем он был переименован в Гоголевский – по памятнику Гоголю, стоящему в другом его конце.

Пречистенский бульвар устроен вскоре после пожара 1812 года рядом с самым аристократическим районом старой Москвы – Арбатской частью.

Здание дома номер 2 по Гоголевскому бульвару сохранилось с конца XVIII века, в 1812 году горело, но было восстановлено владелицей – генерал-майоршей Ермоловой. В 1831 году дом был куплен для 1-ой мужской гимназии (старейшей в Москве). Здесь разместились классы, канцелярия, квартира директора. В 1831-ом директором гимназии был А.М. Окулов, родственник друга А.С. Пушкина

– П.В.Нащокина. 7 мая 1836 года поэт посетил Окулова на его квртире.

Гимназия считалась лучшей в городе (существовала до 1918). Её выпускники, как правило, поступали в Московский университет. В 1-ой гимназии учился ряд выдающихся деятелей русской науки и культуры: историки М.Н. Погодин и С.М. Соловьев, драматург А.Н. Островский, П.А. Кропоткин, математик Н.В. Бугаев, медик В.П. Сербский, писатель И. Эренбург.

Сейчас в здании располагается Институт русского языка Российской Академии наук.

На противоположной, нечётной стороне бульвара стоит сейчас восстанавливаемый кирпичный дом; он был построен в 1852 году архитектором Н.И. Козловским для статского советника Секретарёва. Много лет здесь здесь прожил архитектор К.А. Тон, наблюдавший за строительством сооружаемого по его проекту храма Христа Спасителя, восстанавливемого в наши дни.

Идём дальше: дом номер 6 построен в середине XIX века, но в 1870 году перестроен архитектором А.С. Каменским в модном тогда русско-византийском стиле – для нового владельца С.М. Третьякова (брата основателя галереи, также собирателя живописи). В 1880-е годы у Третьякова здесь бывали художники и музыканты, в том числе И.Е. Репин и П.И. Чайковский.

В наши дни в здании размещается Российский фонд культуры.

Двухэтажный особняк с 6-ти колонным коринфским портиком с массивным фронтоном (номер 10) – замечательный образец московского классицизма конца XVIII века. Возможно, его строителем был знаменитый архитектор М.Ф. Казаков.

Дом принадлежал родителям декабриста, полковника М.М. Нарышкина. У него постоянно собирались единомышленники, в том числе К.Ф. Рылеев, читавший здесь свои “Думы”. В январе 1826-го в этом доме были арестованы декабристы М.М. Нарышкин и И.И. Пущин, один из ближайших друзей А.С. Пушкина.

В 1830-ом (дата обозначена на фронтоне) дом перешел во владение Московской удельной конторы, которая ведала землями и недвижимым имуществом царской фамилии. В 1850-70-х годах управляющим этой конторой был И.И. Маслов, образованный и уважаемый человек. На его квартире устраивались литературные и музыкальные вечера, которые посещали: А.Н. Островский,А.Ф. Писемский,А.Н. Плещеев, А.А. Фет, Я.П. Полонский, Н.Г. Рубинштейн и другие. С Масловым был дружен И.С. Тургенев, который, приезжая в Москву, иногда останавливался у него в этом доме. Мемориальная доска на доме сообщает, что здесь был написан портрет Тургенева Репиным. После реконструкции 1960-х годов дом передан Союзу Художников.

Оглянитесь: уходящий в чащу домов переулок и есть цель нашей экскурсии – Сивцев Вражек. Причудливое название произошло от бурной речушки, или даже ручья. Сивец (или Сивка) впадал в текший вдоль стены Белого города Черторый. Когда этот приток Москвы-реки заключили в трубу, Сивец окончил своё существование. Отсюда, от Гоголевского бульвара, и протянулся самый длинный (859 метров) в этом районе переулок Сивцев Вражек.

Историки Москвы сообщают, что Сивцев менял своё название, был и Протасьевским, и Троицким переулком. Но начиная с 10-х годов прошлого века на планых и картах города он обозначен как Сивцов переулок, Вражский или Сивцев Вражек.

Примерно в XIV – XV в этом районе находились царские слободы, оставившие о себе память в названиях некоторых переулков: Староконюшенный, название которого произошло от Сторожевой конюшенной слободы (в конце XVII века была упразднена из-за появления новой на Девичьем поле), Плотников переулок (бывший Никольский), получивший такое название по церкви Святого Николая, что в Плотниках (Николай был покровителем Арбата, где построено несколько церквей, посвящённых святому); жители ещё одной слободы – гравёры государственного монетного двора – жили в районе Денежного переулка, приходская иконная слобода располагалась в Филипповском прерулке. Со второй половины XVIII века Арбат с прилегающей территорией становится одним из самых аристократических районов города, который нередко называли “дворянским гнездом”, “московским Сен-Жерменом”. “Арбат – где московские гранды дают балы на славу”, - писал в 1840 году мемуарист И. Вистенгоф. И он же с иронией добавляет: “Жители Замоскворечья уже встают, когда на Арбате и Пречистенке только что ложатся спать”. Арбат и его переулки прошлого века заселены Толстыми, Гагариными, Кропоткиными, Растопчиными, Долгорукими, Волконскими, Шаховскими, Милославскими, Сологубами… В “Пошехонской старине” Салтыков-Щедрин вспоминает, как его семья “нанимала меблированную квартиру непременно в одном из арбатских переулков, поближе к дедушке…” Во второй половине прошлого века именно здесь, в Арбатской части, особенно интенсивно происходит формирование нового социального строя

– интеллигенции. В конце XIX – начале нашего столетия Арбат, Староконюшенный, Сивцев также становятся любимым местом селения деятелей русской культуры и науки.

Ныне насчитывающий 39 домов, включая и угловые строения (при нумерации – последний дом номер 45), Сивцев Вражек пересекается целой паутиной переулков. Тут и Нащокинский, Филипповский, Большой Афанасьевский, Староконюшенный (называвшейся и Конюшенной, и Бахметьевской, и Сторожевой улицами), Малый Власьевский, Калошин, Большой Власьевский, Никольский

(теперь Плотников), Денежный, именовавшийся и Плещеевым – по фамилии домовладельца середины XVIII века сержанта Н.П. Плещеева. Новое название – улица Веснина – было дано этому переулку в 1933 году, когда умер Л.А. Веснин, старший из трёх братьев-архитекторов, живший в доме номер 12 (сейчас переулку вернули название Денежный).

Странный стеклянный “кубик”, выходящий на Гоголевский бульвар, по своей архитектуре не органичен для этих мест. Это парикмахерский салон, построенный в 1964 году. Пройдём дальше – до пересечения с Нащокинским переулком. Дом номер 3 – построенный в 1898 году трёхэтажный особняк, который в 1910 году покупает В.И. Шервуд-Верная, обладательница фамилии, напоминающей нам о трагической истории декабристского движения. Некий унтер-офицер И. Шервуд, посвященный в тайные замыслы декабристского движения, донёс о них правительству, удостоился аудиенции у самого императора и после разгрома декабристов в благодарность за донос получил потомственное дворянство и приставку “Верный” к своей фамилии.

Резко контрастирует с шервудовским стоящий напротив дом номер 4, построенный А.В. Самойловым, одним из родоначальников отечественной промышленной архитектуры, в 1930 году. Как свидетельствуют 2 мемориальные доски, в этом доме 20 лет прожил композитор Н.Я. Мясковский (см. картинки), в 1920-е, до переезда в Сивцев, живший в Денежном переулке, дом 9, а также академик А.А. Богомолец, выдвинувший учение о роли соединительной ткани в иммунитете и теорию долголетия.

Идём дальше: дом номер 6. Мало чем отличался бы от многих других таких же доходных домов, если бы не воспоминания, оставленные Лидией Борисовной Либединской. По её словам, писатель Ю.Н. Либединский, её муж, вернувшись в 41-ом после выхода из окружения его полка, в квартире, принадлежавшей его бывшей жене,

Ольге Бергольц, видел Анну Ахматову, которая в этот день утром приехала из Ленинграда, чтобы отправиться дальше, в эвакуацию. Через некоторое время в квартире появился Борис Пастернак, пришедший повидаться с Ахматовой.

Впереди – пересечение Сивцева Вражка с Большим Афанасьевским переулком, названным так по церкови святителей Афанасия и Кирилла. Она построена в 1515 году по повелению великого князя Василия Иоановича мастером Алевизом Фрязиным. После московского пожара 1812 года была значительно перестроена;

трапезная и колокольня датируются 1836 – 1856. В 1932 году была закрыта, с середины 70-х годов проводится реставрация, разрушенную колокольню восстановили. В 1992 в церкви проводятся богослужения.

И в нашем веке Арбат и его тихие переулочки остаются любимым местом московской интеллигенции: в 1935-36 годах в доме номер 12 (послевоенная постройка) жил с семьёй Ираклий Луарсабович Андроников, замечательный рассказчик, литературовед, автор книг: “Лермонтов. Исследования и находки”, “Рассказы литературоведа”, “А теперь об этом” и других.

На участке, принадлежавшем с 1850 года генерал-майорше Ю.Р. Трофимович, а с 1910-го московскому дворянству, по прошению в московскую городскую управу (11 июля 1910 года) от губернского предводителя Самарина, было начато строительство вдовьего дома – “Богадельни в память вдовы генерал- майора Ю.Р. Трофимович” по проекту А.Ф. Мейснера. В 1912 году этим же архитектором произведено переустройство других помещений во владении богадельни. В 1930-ом здание было надстроено двумя этажами

, а сзади к нему архитектором И.О. Гохбильтом был пристроен пятиэтажный дом. (Теперь дом номер ЖЖЖЖ.)

На этом месте в XIX веке стоял особняк, в котором с 1830-х жила певица и актриса Н.В. Репина, игравшая на московской сцене с М.С. Щепкиным и П.С. Мочаловым. В 1841 году после женитьбы на Репиной здесь поселился А.Н. Верстовский. Управляющего Московской конторой императорских театров знали и как автора знаменитой “Чёрной шали” на пушкинские стихи, которые передал Верстовскому сам поэт. Кстати, с Пушкиным его познакомил П.В. Нащокин (тот самый, приведший поэта к А.М. Окулову, директору 1-ой мужской гимназии), в доме которого они и встречались.

Один из самых известных домов в Сивцеве – дом номер 19. История его такова: не первый уже в переулке “грузный шестиэтажный дом”, как скажет впоследствии Марина Цветаева, вырос на месте маленьких домиков, разбросанных по старой усадьбе. Упоминания о ней - с 1837 года. В 1840 году архитектору Таманскому разрешено здесь построить одноэтажное с мезонином здание. Многочисленные планы перестроек были у последующих владельцев участка, но действительно грандиозное строительство начинается только в 1911 году, когда от воскресенского купца С.Я. Лилиенталя владение переходит к корнету запаса П.П. Зайченко; работы поручены архитектору Н.И. Жерихову, много строившему в этом районе.

Судя по всему, дом воздвигнут молниеносно, и 2 октября 1911 года юная Марина Цветаева с будущим мужем 17-ти летним Сергеем Эфроном (только что познакомились у М.А. Волошина в Коктебеле) гнездятся на последнем, шестом этаже в “огромной, неуютной квартие” номер 11 (см. картинки). Арбат с его переулками магнитом притягивал Цветаеву. Накануне свадьбы с Эфроном она сняла небольшой домик на Собачьей площадке, но, так и не въехав в него, передала сестре Анастасии.

Потом несколько месяцев жила в доме номер 13 по Кривоарбатскому переулку.

Дома в её жизни – почти все одушевлённые существа: есть дома – враги и дома – единомышленники. Одних она боится, о встрече с другими – мечтает. “Дом у Старого Пимена” (в Старопименовском переулке) представляется ей как “бездетный, смертный, мёртвый”: “Всё в этом доме кончалось, кроме смерти. Кроме старости. Всё: красота, молодость, прелесть, жизнь”. Дом в Трёхпрудном переулке – “волшебный”, “обожаемый”, потому что связывается с детством, юностью.

Итак, в октябре 1911 года Цветаева и Эфрон переселяются в Сивцев. К этому времени относится ностальгическое стихотворение “Домики старой Москвы”, передающее изчезнувший аромат тех мест и тех лет:

Слава прабабушек томных,

Домики старой Москвы,

Из переулочков скромных

Всё изчезаете вы,

Словно дворцы ледяные

По мановенью жезла.

Где потолки расписные,

До потолков зеркала?

Где клавесина аккорды,

Темные шторы в цветах,

Великолепные морды

На вековых воротах,

Кудри, склонённые к пяльцам,

Взгляды портретов в упор…

Странно постукивать пальцем

О деревянный забор!

Домики сзнаком породы,

С видом её сторожей,

Вас заменили уроды, -

Грузные, в шесть этажей.

Домовладельцы – их право!

И погибаете вы,

Томных прабабушек слава,

Домики старой Москвы.

Марина Цветаева и Сергей Эфрон едут в Сивцев в поисках самостоятельности, с ними едут сёстры Сергея – Вера Яковлевна и Елизавета Эфрон, самый близкий Сергею человек. Здесь разрастается и гнездится целый весёлый клан “обормотов”, бесшабашных, дурачащихся, склонных к мистификации и шуткам молодых людей, оправданно называющих “обормотником” своё ставшее уже тесным жилище. По старшинству всеми верховодит Пра (от Праматери) - новый друг – мать Волошина Елена Оттобальдовна.

Теперь, в 1911-ом, Цветаева занята книгой стихов “Волшебный фонарь, Сергей Эфрон пишет прозу, книгу “Детство”. С осени 1911 года Марину уже знают в литературных салонах, 3 ноября сёстры Цветаевы (Марина и Анастасия) с триумфом выступают с чтением стихов на вечере, устроенном В.Я. Брюсовым, той же зимой одерживает новую победу, на конкурсе, устроенном опять-таки Брюсовым. 27 января 1912 года в церкви Рождества Богородицы в Палашах происходит венчание, почти одновременно выходят книги:“Детство” и “Волшебный фонарь”.

Весной молодые уезжают в свадебное путешествие (Франция, Италия, Германия), а когда возвращаются, чтобы присутствовать на открытии Музея имени А.С. Пушкина, возлюбленного детища её отца – профессора И.В. Цветаева, то уже не живут в Сивцевом. В Сивцевом Вражке они прожили до начала марта 1912 года.

Напотив цветаевского дома сейчас стоит “кирпичный дворец с безобразным стеклянным отростком, неоправданно вылезшим прямо на тротуар”, как пишет И.А. Желвакова, задаваясь праведным вопросом: “Кто-то будет в доме жить?”. А живут-то в доме многодетные семьи, не один месяц бастовавшие в исполкоме, оспаривая этот самый “кирпичный дворец” у ЦК КПСС. С конца 1840-х в особняке, стоявшем на этом месте, жил Н.Х. Кетчер, врач, переводчик Шекспира, Шиллера, Гофмана; в 1830-х – середине 1840-х Кетчер – друг А.И. и Н.А. Герценов. В доме бывали Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев и др.

В начале 1820-х дом (номер 24) числился за штабс-капитаном Вердеевским, а в декабре 1822 года он першёл во владение генерал-лейтенантши Натальи Филипповны Алексеевой, жены И.И. Алексеева, генерала из полицейских, и сестры литератора, мемуариста Ф.Ф. Вигеля. Старший сын Алексеевых Александр (1800 – 1831), штабс-капитан лейб-гвардии конно-егерского полка, расквартированного в Новгороде, был арестован в сентябре 1826-го по делу о распространении “крамольного” стихотворения “На 14-е декабря”, отправлен в Москву и вскоре приговорён к смертной казни, заменённой кавказской ссылкой. Не пропущенный цензурой отрывок из элегии Пушкина “Андрей Шенье” (написанной до декабрьского восстания) и после событий на Сенатской площади распространившийся в обществе под заголовком “На 14-е декабря”, послужил поводом для привлечения поэта к этому политическому процессу, длившемуся около двух лет. А.И. Алексеева, заключённого в московский тюремный замок, привозили под конвоем в родительский дом в Сивцев Вражек, где отец безуспешно требовал от сына признания в совершённом им “преступлении”. В 1831-32 годах в доме жила семья С.Н. Тургенева. Тринадцатилетний сын Тургеневых – Иван – учился по соседству, в одном из лучших частных учебных заведений, пансионе Вейденгаммера, располагавшемся недалеко отсюда, на углу Гагаринского и Староконюшенного переулков. В конце 1830-х-начале 40-х годов снимал квартиру в этом доме декабрист А.Ф. Вадковский, причастный к возмущению Черниговского полка, а в 1858-ом дом уже принадлежал тайному советнику князю Ю.А. Долгорукому. В 1875 году новая его владелица, почётная гражданка М.С. Пустовалова подала прошение об изменении фасада существующего дома по проекту архитектора Д.Н. Чичагова. В таком виде особняк сохранился до наших дней.

Дома номер 25 и 27 – уголок Москвы, тесно связанный с памятью об А.И. Герцене. Вытянутый по Малому Власьевскому переулку угловой дом (речь идёт о доме 25/9) был приобретён отцом Герцена А.И. Яковлевым 13 апреля 1833 года у вдовы бывшего московского главнокомандующего Фёдора Васильевича Растопчина, оставившего о себе память в летописях горящей Москвы 1812 года, Марьи Николаевны Протасовой. До этого было ещё одно владение, в приходе Власия. С тем домом

связывалось детство. “Тут я был юн, неопытен, свеж”, - вздохнёт Герцен при новом свидании со “старым домом”, уже заколоченным и забытым. С покупкой “растопчинского”, “большого” живут по соседству. Жизнь Герцена здесь, в “большом доме” отмечена важными событиями – в июне 1834 он заканчивает Московский университет, а в ночь на 21 июля того же года его арестовывают и препровождают отсюда в помещение полицейской части в Штатном переулке (расположен недалеко от Сивцева Вражка). В этот дом он возвращается только после ссылки и отсюда зимним утром (19 января) 1847 года Герцен уезжает в вечное изгнание.

Рядом по Сивцевому Вражку – ещё одно здание (дом номер 27), напоминающее нам о Герцене. Это одноэтажный особняк в три окна с мезонином, который был куплен отцом Герцена в 1839 году у братьев Павла и Алексея Тучковых – дом так и назывался – “тучковский”. В нём Герцен жил в 1843 – 1846 годах; его кабинет в мезонине был свидетелем встреч с Н.П. Огарёвым, М.С. Щепкиным, В.Г. Белинским, В. Боткиным, И.С. Тургеневым, П.Я.

Чаадаевым, В.А. Сологубом и многими другими литераторами, учёными, артистами. В этом доме были написаны такие известные произведения Герцена, как повесть “Кто виноват?”, “Записки доктора Крупова”, “Сорока-воровка”, а также “Письма об изучении природы”.

После отъезда Герцена за рубеж дом, перешедший во владение Е.И. Герцена (брата писателя), подвергся значительным перестройкам и со временем совершенно изменил свой вид. В 1863 году новой владелице дома надворной советнице Л.П. Цветковой было разрешено сделать к нему пристройку со стороны двора; её преемница, Т.А. Лопухина также произвела значительные изменения во внешнем облике дома. Благодаря усилиям литературной и научной интеллигенции Москвы этот особняк превратился в музей Александра Ивановича Герцена, открытый в день его рождения 6 апреля 1976 года.

На территории современной поликлиники (некогда 4-го управления), строительство здания которой, начатое в 37-ом, было прервано войной и закончилось только в 1950 году, раньше было две усадьбы, С.И. Танеева и Фёдора Ивановича Толстого, внука прабабки Льва Николаевича.

С начала 1830-х годов этот знаменитый дом (современный номер 30) находится вовладении коллежской советницы В.М. Пушкевичевой, которая сдаёт его внаём. И самыми знаменитыми жильцами за всю историю существования дома оказывается семейство Аксаковых, обосновавшееся здесь поздней осенью 1848 года. На лето они обычно уезжали в подмосковное имение Абрамцево, осенью возвращались и подыскивали себе новое жилище, всё больше в этой престижной части Москвы

– Арбатской. Н.В. Гоголь, вхожий в семью Аксаковых, замечал, что осень – время, “когда человек возится и выбирает место, как усесться”.

Так получилось, что прямо через дорогу, почти напротив друг друга – два особнячка, два соседа, два знакомца и современника, два дворянских гнезда, словно представляющих два очага общественной мысли – западнический и словянофильский: дом “тучковский” (номер 27) и дом “аксаковский” (30), хоть и живут здесь Герцен и Аксаковы в разное время. По соседству с “тучковским” - “большой”, или “растопчинский” особняк, в котором после того, как его покинет Герцен, поселятся Аксаковы. Связи обитателей домов, выразившиеся в противостоянии их взглядов и воззрений, окажутся, однако, намного прочней, чем только домашнее соседство. 18 января

1 847 года накануне отъезда Герцена за рубеж в Сивцев Вражек спешил Константин Аксаков. Дома хозяина не застал, но их встреча состоялась, в тот же день, но позже. Тогда их уже многое разделяло; их пути окончательно разошлись, но позволить себе расстаться, возможно навсегда, с давним другом просто так, не простившись, К. Аксаков не мог. Горюя в 1860-ом о безвременной кончине этого “вечно восторженного и беспредельно благородного юноши”, Герцен вспоминал о встрече, случившейся в Сивцевом Вражке, после его окончательного разрыва со славянофилами: “В 1844 году, когда наши споры дошли до того, что ни славяне, ни мы не хотели больше встречаться, я как-то шёл по улице; К. Аксаков ехал в санях. Я дружески поклонился ему. Он было проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из саней и подошёл ко мне.

Мне было бы слишком больно,- сказал он,- проехать мимо вас… Вы понимаете, что после всего, что было между вашими друзьями и моими, я не буду к вам ездить; жаль, жаль, но делать нечего. Я хотел пожать вам руку и проститься. - Он быстро пошёл к саням, но вдруг воротился; я стоял на том же месте, мне было грустно; он бросился ко мне, обнял меня и крепко поцеловал. У меня были слёзы на глазах. Как я любил его в эту минуту ссоры!”

Осенью 1847 года, когда Аксаковы, вернувшись из Абрамцево, устроились в “большом” доме Герцена, носившем ещё следы его предотъездной спешки (нетронутая мебель, сваленные в ящиках книги), его нынешний владелец в письме к своему душеприказчику выражал особое удовлетворение по поводу таких жильцов – “семейства препочтенного и преблагородного”. Большой герценовский дом для аксаковского семейства казался слишком сумрачным, пустынным и как будто грязноватым. Посещавший там Аксаковых Д.М. Погодин (сын историка) писал об ощущении запущенности и неустроенности дома со множеством ненужных, неиспользуемых помещений и оставшихся не у дел яковлевских людей. И всё же Аксаковы, видимо, так привыкли к Сивцевому Вражку, что не захотели с ним расстаться, приглядели себе дом напротив (теперь ампирный жёлтый особняк с белыми колоннами номер 30), обосновались там осенью 1848-го. Здесь бывали М.С. Щепкин, М.Н. Загоскин, Н.М. Языков, М.П. Погодин; с поздней осени 1848 года частым посетителем дома стал Н.В. Гоголь, отметивший у Аксаковых своё сорокалетие. На доме с мезонином и шестиколонным портиком – мемориальная доска: “В этом доме в 40-х годах XIX века жил и работал писатель Сергей Тимофеевич Аксаков”. (Москвоведы подсчитали, что Аксаковы сменили более двадцати квартир в столице, большинство которых располагались в этих престижных частях старой столицы – Пречистенской и Арбатской.)

За массивным зданием поликлиники в доме в стиле московский ампир с мезонином и антресолями, построенном в 1822-1823 годах действительным статским советником Телепневым и отреставрированном в 1984 году, размещаются экспозиции Государственного Литературного музея. После юбилейной выставки Н.В. Гоголя (к 175-летию со дня рождения) в 1990-ом открыта экспозиция “Альманах литературной жизни 1840-1880 годов”. С 1995-го на втором этаже музея размещается экспозиция, посвящённая А.А. Фету.

Если пройти дальше, на ничем не примечательном кирпичном здании (дом номер 33), построенном в 1963 году, можно увидеть мемориальную доску, гласящую: “В этом доме многие годы жил и работал Михаил Александрович Шолохов, дважды Герой Социалистического труда, великий советский писатель и деятель”.

Одноэтажный, в пять окон дом напротив (номер 34) построен в 1833 году на месте сада большой усадьбы. В 1838-ом он принадлежал корнетше Варваре Александровне Толстой. В конце 1850 года особняк снял у его новой владелицы, титулярной советницы Е.А. Ивановой, двадцатидвухлетний Л.Н. Толстой. Он приехал в Москву 5 декабря 1850 года по различным имущественным и семейным делам. Толстой остановился сначала в гостинице Шевалье в Камергерском переулке, а потом нанял квартиру из пяти небольших комнат в Сивцевом.

В доме в Сивцевом Вражке Л.Н. Толстой много читает и размышляет, продолжая штудировать Стерна и Руссо. Софья Андреевна Толстая позже записывает со слов Льва Николаевича, как тот вдруг берётся за перо: “В первый раз, живши в Москве, ему пришло в голову описать что-нибудь. Прочитав

Voyage Sentimental par Sterne , он, взволнованный и увлечённый этим чтением, cидел раз у окна, задумавшись, и смотрел на всё происходящее на улице. “Вот ходит будочник, кто он такой, какова его жизнь; а вот карета проехала – кто там, и куда едет, и о чём думает; и кто живёт в этом доме, какая внутренняя жизнь их… Как интересно бы было всё это описать…”.

Так рождается замысел “Истории вчерашнего дня” - первой повести Толстого, много предвещавшей в будущей истории мировой литературы. Реалии “Истории вчерашнего дня” - это реалии Москвы и Сивцева Вражка, описанные в конкретный день 24 января 1851 года. В начале декабря Толстой приступил к работе над не дошедшей до нас

“ Повестью из цыганского быта”. Воспоминания о яснополянском доме, шумном и пёстром в дни, когда его заполняют цыгане, его увлечение цыганским пением, пример брата Сергея, влюбившегося в цыганку, - дают толчок для написания этой повести. Она начинается здесь, но уже зреет замысел истории детства, который приходит даже прежде “Истории вчерашнего дня”. Появляется заголовок “Четыре эпохи развития” - первое название будущей трилогии “Детство”, “Отрочество”, “Юность”. Наблюдений, сомнений, раздумий “эпохи анализа и правил” Толстому, кажется, хватит надолго.

Арбат с его переулками, особнячками, церквами прочно войдёт в сочинения Толстого, а реальные лица, ставшие прототипами, породнятся с их художественными воплощениями. В “Юности” видим Арбат глазами героя повести: “…тянулись какие-то возы… и два рабочие-каменщика, разговаривая, прошли по тротуару. Пройдя шагов тысячу, стали попадаться люди и женщины, шедшие с корзинками на рынок;бочки, едущие за водой; на перекрёсток вышел пирожник; открылась одна калашная, и у Арбатских ворот попался извозчик, старичок, спавший, покачиваясь, на своих калиберных, облезлых, голубоватеньких и заплатанных дрожках”. Толстовские персонажи не единожды появляются в этом районе, литературные прототипы тоже зачастую действуют и живут. (Одна из них, Мария Александровна Гартунг, доживала свой долгий век в особняке, стоявшем на месте дома номер 16 (см картинки).) Обстановка “маленькой квартиры на Сивцевом Вражке”, где Толстой прожил несколько месяцев, перенесена в роман “Война и мир”: сюда вместе с матерью и Соней он поселит вернувшегося с войны обедневшего Николая Ростова. Сюда, к Ростовым, несмотря на нежелание Николая, приедет на свидание с графиней княжна Марья, и Толстой воссоздаст некоторые приметы более чем скромного их (и своего) жилища: “Николай первый встретил её, так как к графине можно было проходить только через его комнату…Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил её и особенно торжественно и сухо проводил до передней.”

Дома под номером 38 (при пересечении Сивцева с Плотниковым переулком) на участке 399 неоднократно перестраивались. В 1832-1833 годах здесь жил Д.Н. Бантыш-Каменский, историк и археограф, автор первой биографии Пушкина, помещённой в издававшемся им “Словаре достопамятных людей Русской земли” (1847). Пушкин переписывался с историком, получил от него материалы о Пугачёве, необходимые для работы над “Историей Пугачёва”. С 1889 года дома принадлежали присяжному поверенному ЖЖЖ Угримову, в доме которого бывали Л.О. Пастернак, Б.Л. Пастернак, описавший угловой дом в своём романе “Доктор Живаго”, как дом Громеко, историк В.О. Гаркави. В начале 1920-х семья Угримовых была выслана за границу. В доме жили профессор Московской консерватории пианист К.Н. Игумнов и профессор-лингвист Д.Н. Ушаков, автор “Толкового словаря русского языка” (И. Левин: “Филологи утверждают, что безукоризненно чистый, исконно русский и литературно совершенный язык можно было услышать прежде всего на Арбате”).

В доме номер 41 сейчас размещается Государственный научно-исследовательский институт стандартизации и контроля медицинских и биологических препаратов имени Л.А. Тарасевича (Институт назван именем его первого директора, видного микробиолога, основателя первой в России станции (1910) по контролю сывороток и вакцин.) В доме под тем же номером, расположившемся во дворе, жил генетик А.С. Сербский и Л.А. Тарасевич.

В 1907 году по проекту архитектора Г.К. Олтаржевского было начато строительство соседнего жилого дома (номер 43). Здесь с 1920 по 1942 год жил художник М.В. Нестеров, о чём сообщает мемориальная доска, установленная на доме; его кисти принадлежат картины “Видение отроку Варфоломею”, “Пустынник”, “Под благовест” (см. картинки). Другая известная его жительница – О.Э. Озаровская, собирательница фольклора, основавшая в 1911 году Студию живого слова.

Последний дом по Сивцеву Вражку, на который хочу обратить ваше внимание, это один из сохранившихся деревянных домов первой половины XIX века, располагавшихся на старой усадьбе. По одной из версий, здесь была квартира Мастера, персонажа романа М.А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Булгаков любил эти переулки, хорошо знал их, меняя квартиры, выбирал преимущественно Арбатскую часть.

Далее Сивцев Вражек выходит в Денежный переулок, название которого напоминает о месте поселения мастеров монетного двора. В противоположную сторону от Арбата, пройдя немного, в районе современного дома номер 7 когда-то можно было видеть двухэтажный дом на каменном фундаменте, который в 1821-1823 годах перед переездом в собственную усадьбу в Большом Власьевском переулке снимал отец Александра Герцена И.А. Яковлев. Угловой с Сивцевым Вражком (номер 26 по Денежному) был построен к сентябрю 1823 года колежской советницей А. Моро. В нём в конце 1880-х жил поэт Л.И. Пальмин (в 70-х он приобрёл квартиру в Сивцевом Вражке, в особняке, стоявшем на месте современного дома номер 7). У него бывал А.П. Чехов, писавший, что “Пальмин – это тип поэта … личность поэтическая, вечно восторженная, набитая по горло темами и идеями …”. Месяцем позже, в октябре 1823 года, отстроен соседний дом (номер 24) Авдотьи Васьковой. Двор этого участка в 1910 – 1914 годах застроен большими жилыми домами по проекту архитектора Г.А. Гельриха. Угловой дом Арбата и Денежного сто лет назад был известен как “профессорский”: в нём жили два выдающихся учёных – русский экономист и статистик академик И.И. Янжул (1846 – 1914) и профессор математики Московского университета Николай Васильевич Бугаев (1837 – 1903), основатель Московского математического общества. Высокодуховная и демократическая атмосфера в этих семьях привлекала московскую интеллигенцию, музыкантов, литераторов, артистов…

В этой обстановке вырос сын Бугаевых Борис – поэт, писатель, эссеист Андрей Белый (1880 – 1934) (см. картинки). По сути, квартира его была литературным клубом символистов. Одно время здесь помещалось и издательство “Мусагет” (одно из древнегреческих имён бога Аполлона), редактором которого был Андрей Белый. Помимо стихов русских и зарубежных авторов, здесь выпускались теоретические работы по символизму, первые переводы на русский античных и средневековых авторов. В творчестве Андрея Белого по самым разным поводам возникают воспоминания об Арбате и его переулках. Улица была для него малой родиной – здесь он вкусил славу, познал настоящих друзей. Теперь в доме находится музей-квартира Белого.

Жалко расставаться с этими и сейчас ещё сохранившими патриархальный уют улочками, особнячками, помнящими столько неоправданно забытого, несущими частицу нашей истории, но пора: выходим на шумный, звенящий Арбат.

Само название этой древней улицы носит особый московский отпечаток. Сколько написано, рассказано, связано с всего-навсего километровым отрезком столицы!

Столь нерусское название улицы происходит, по разным версиям, либо от названия находившегося в этой местности колымажного двора, где изготовлялись телеги (по-татарски – арба), либо от славянского “горбат”, звучавшего как “орбат”, что соответствовало неровной местности, которую занимал пра-Арбат; возможно, “Арбат” – слово арабского происхождения:“рабад”, “рабат” – пригород, предместье, чем и была эта территория в XV веке, когда “городом” назывался только Кремль.

Оправившись после двух “великих” и множества местного значения пожаров, пра-Арбат весомо заявил о себе в царствование Ивана Грозного; именно здесь были сосредоточены главные силы опричнины, и, доверяя только ей, царь воздвиг на Арбате дворец, “любимый свой терем”, как писал А.К. Толстой в “Князе Серебряном”. В 1658 году Алексей Михайлович повелел именовать Арбат Смоленской улицей, но это название не прижилось в народе (Арбат соединял Кремль с западными землями, Смоленщиной).

М.И. Пыляев пишет про этот район в царствование Алексея Михайловича (“Старая Москва”, Московский рабочий, 1990, стр. 266): “…здесь жили ремесленники и придворные поставщики. Московский двор никогда не был так пышен, как в век тишайшего царя. Царь окружён был величайшем блеском во всех своих придворных выходах и торжественных появлениях перед народом. За этими местами, где были поселены многочисленные ремесленники царского двора, удержались посейчас названия улиц, соответствующие старым урочищам, как, например, Поварская, Хлебная, Скатертная, Трубная, Курьи Ножки, Калачная и проч.”

Из 56 домов, стоявших на Арбате в начале XIX века, сорок принадлежали родовой знати, высшим сановникам и церкви. В этом районе на каждые 6-7 москвичей приходился один дворянин – самый высокий процент во всей Москве (по замечанию И. Левина). Так было до 1860-х годов, когда на дворянский Арбат повела решительное наступление крепнущая московская буржуазия. Тихий Арбат оживился, стал суетным, шумливым, деловитым; облик его быстро начал менятся. Современник утверждает, что в середине прошлого века “на Арбате не было не только магазинов, но и где-нибудь приютившейся табачной лавчонки”, а, как свидетельствует И. Левин, “на предвоенном Арбате было: четыре булочных, гастроном на Смоленской, плюс несколько продовольственных магазинов – рыбных, колбасных, бакалей и т.д., единственный на весь город магазин восточных сладостей, парфюмерный, ювелирный, первый в гроде “Диета”, два салона художественной фотографии, две аптеки…” (Недаром В. Маяковский в 1923-ем писал: “Арбат толкучкою давил и сбоку и с хвоста”.)

В 1880 году по узкому Арбату впервые прозвенела конка, в 1904-ом её сменил трамвай. Через 20 лет трамвай был заменён троллейбусом, а ещё раньше, в 1930 году, булыжную улицу заасфальтировали. Кстати, первой пешеходной зоной в Москве Арбат стал вовсе не по своим заслугам перед отечественной культурой: когда Генеральному штабу на Арбатской площади потребовался подземный транспорт и коммуникации, Арбат основательно перекопали и закрыли для всех видов транспорта.

Закончить я хотела бы фразой князя Петра Андреевича Кропоткина: “Москва– город медленного исторического роста. Оттого различные её части так хорошо сохранили до сих пор черты, наложенные на них ходом истории <…> Из всех московских частей, может быть, ни одна так не типична, как лабиринт чистых, спокойных и извилистых улиц и переулков, раскинувшихся за Кремлём, между Арбатом и Пречистенкою.”

Нина Панюкова Сивцев Вражек, х.м.

Переулок Сивцев Вражек расположен между и Денежным переулком.

По переулку проходит граница между и Хамовники. Чётная сторона относится к району , нечётная - к району Хамовники

Название произошло от оврага («вражка»), по дну которого текла небольшая река Сивец (или Сивка), которая впадала в текший вдоль стены ручей Чертортый. Река Сивка называлась так по сивому (серому) цвету её воды. Длина реки 0,8 км, заключена в трубу в начале XIX в.

Интересные объекты:

По чётной арбатской стороне:

• № 4, стр. 1 - Дом кооперативного жилищного товарищества «Научные работники» (1928-1930, архитектор А. В. Самойлов), выявленный объект культурного наследия.
  • Известные жители:
    • Богомолец А.А., академик (кв. № 4),
    • З.В. Ермольева, ученый-микробиолог (кв. № 8),
    • Н.Я.Мясковский, композитор (кв. № 11).
• № 6/2 - Доходный дом (1885, архитектор Н.П.Краснов; 1913-1915,)
• № 8 - Доходный дом (1914, архитекторМ.Д.Холмогоров)
• № 12 - Доходный дом (1914, архитектор В.Е.Дубовской), ценный градоформирующий объект
• № 14 - Жилой дом (2005), ранее на этом месте находилась богадельня памяти Ю. Р. Трофимовича (1910, архитектор А.Ф.Мейснер)
• № 22 - В 1880-х годах здесь жила актриса М.Н.Ермолова.
• № 24/2 - Дом Т. Н. Вердеревского (1822, фасад - 1875, архитектор Д.Н.Чигасов), выявленный объект культурного наследия. В 1831-1832 годах в этом доме жили Тургеневы. В 1822-1830 годах в доме жил и умер русский военачальник И.И.Алексеев. В 1830-х - 1840-х годах здесь жил декабрист А. Ф. Вадковский
• № 26/28 - Здание поликлиники № 1 Управления Делами Президента РФ (бывшая поликлиника Четвёртого Главного управления Минздрава СССР). На месте здания поликлиники, строительство которого начато в 1937 году, было прервано войной и закончилось только в 1950 году, раньше находились две усадьбы, С.И.Танеева и Ф.И.Толстого, внука прабабки Льва Николаевича.
• № 30 - Дом писателя С.Т. Аксакова (1822, на фундаменте палат И. Батурина, конец XVIII в.), объект культурного наследия федерального значения. На фасаде дома находится мемориальная доска с барельефным портретом писателя (1959)
• № 32 - Жилой дом (1838, 1860-е гг.)
• № 34, стр. 1 - Главный дом городской усадьбы А. Д. Негуневой - Е. А. Ивановой - П. Н. Иванова (1830-е; 1850-е; 1870-е; 1910-е), объект культурного наследия регионального значения. В 1850-1851 годах здесь жил Л.Н.Тольстой. Дом упомянут в романе «Война и мир». Здесь Лев Толстой впервые пытался написать первое серьезное и большое произведение - «Повесть из цыганского быта».
• № 36/18 - Жилой дом (1833; 1863; кон. XIX в.), ценный градоформирующий объект.
• № 38/19 - Доходный дом В. О. Гаркави (1889, архитектор Р.И.Клейн)
• № 42
  • стр. 1 - Жилой дом (1901, архитектор В.А.Ковалевский, надстроен в 1925 году)
  • стр. 4 - Ледник (1911)
  • стр. 5 - Садовый павильон с садом (1911, архитектор К.Ф.Буров), выявленный объект культурного наследия.
• № 44/28 - Доходный дом О. С. Петровской (1912, арх.Д.М.Челищев), выявленный объект культурного наследия. Здесь проживал архитектор Д. М. Челищев (квартира № 5), квартиру А. Р. Изрядновой (№ 14) в 1920-е годы посещал поэт С.А. Есенин.

(c) Романюк С. К. "Из истории Московских переулков"

Между Пречистенкой и Арбатом.

Сивцев Вражек, Филипповский, Большой и Малый Афанасьевские перeулки

Старинный московский переулок Сивцев Вражек получил название по небольшому оврагу, или "вражку", по дну которого протекал ручей Сивец. О нем вспоминал П. А. Кропоткин, родившийся в 1842 г. и проведший детство недалеко отсюда: "Сивцев Вражек с его бурным ручьем, несшимся весною, во время таяния снегов, вниз к Пречистенскому бульвару..." Ручей впадал в приток Москвы-реки Черторый, воды которого были заключены в трубу под проездом Гоголевского бульвара.

Отсюда начинается самый длинный в этом районе переулок Сивцев Вражек, образовавшийся после застройки обоих берегов ручья.

Гоголевский бульвар, 1/17. Вправо отходит переулок Сивцев Вражек.

За пятиэтажным зданием на углу с Гоголевским бульваром (№ 1/17) находится яркий, с пышными украшениями дом под № 3/18 (1898, архитектор И. С. Кузнецов), владельцем которого была Шервуд-Верная, обладательница фамилии, напоминающей нам трагическую историю предательства декабристов. Некий унтер-офицер И. Шервуд, посвященный в тайные замыслы Декабристского движения, донес о них, удостоился аудиенции у самого императора и после разгрома декабристов в благодарность за донос получил потомственное дворянство и приставку "Верный" к своей фамилии, которая кое-кем произносилась - "Скверный".

С этим щедро украшенным домом контрастирует один из первых крупных жилых домов, возведенных в переулке в советское время (№ 7, 1933 - 1937 гг., архитекторы В. А. Симкин, С. В. Князев).

На его месте были дома, где в 1770-х гг. жил профессор Московского университета юрист С. Е. Десницкий, а через столетие - поэт Л. И. Пальмин. В 1920-х - начале 1930-х гг. здесь жил искусствовед А. А. Сидоров.

В соседнем, одном из новых жилых домов (№ 9), появившихся в арбатских переулках недавно, провел последние годы жизни скульптор Е. В. Вучетич.

*Во время прогулки по Сивцеву Вражку заглянула во двор этого дома и обнаружила там вот такие скульптурные композиции:)

Сквер возле дома 9 по переулку Сивцев Вражек рядом с государственным музеем "Дом Бурганова" (официальный адрес - Большой Афанасьевский переулок, дом 15 строение 9).

Московский государственный музей "Дом Бурганова" в Большом Афанасьевском переулке продолжает свой долгосрочный проект "Музей под открытым небом". Территория арбатских переулков, прилегающих к музею, уже давно покрылась постоянно пополняющейся серией скульптурных объектов, призванных разнообразить небогатые на художественные впечатления московские дворики.

Галерея «Люди-Легенды»
Кумиры нашей культуры возвращаются в Москву

Андрей Тарковский * Иван Бунин * Рудольф Нуриев * Иосиф Бродский

До строительства этого дома здесь находилось трехэтажное здание, в котором с 1919 до 1958 г. жил литературовед и историк Б. П. Козмин. В его квартире бывали многие ученые и писатели и в их числе В. Я. Брюсов, А. А. Блок, Ю. Балтрушайтис, К. И. Чуковский, Ю. Г. Оксман, Д. Д. Благой.

В доме № 19 (1911, архитектор Н. И. Жерихов) на шестом этаже в "огромной неуютной квартире" родственников мужа с октября 1911 г. до начала марта 1912 г. жила поэтесса М. И. Цветаева. Здесь в начале 1912 г. останавливался поэт М. А. Волошин.

На углу со Староконюшенным переулком - один из первенцев советского строительства здесь (№ 15). Сложный в плане, похожем на букву "Ж", но без ее вертикальной перекладины, он был построен по проекту Д. С. Лебедева. В доме в 1930-е гг. жил экономист Е. С. Варга. Недалеко от этого здания было выстроено примерно в то же время (1929 - 1930) другое, предназначенное для начсостава народного комиссариата морского флота, по проекту П. А. Голосова (№ 29).

Дома № 25 и 27 - уголок Москвы, тесно связанный с памятью об Александре Ивановиче Герцене. Вытянутый по Малому Власьевскому переулку угловой дом № 25/9 был приобретен отцом Герцена И. А. Яковлевым 13 апреля 1833 г. у вдовы бывшего московского главнокомандующего Е. П. Ростопчиной. Жизнь Герцена здесь, в "большом доме", как его называли, отмечена важными событиями - в июне 1834 г. он кончает университет, а в ночь на 21 июля того же года его арестовывают и препровождают отсюда в помещение полицейской части в Штатном переулке. В этот дом он возвращается только после ссылки и отсюда зимним утром 19 января 1847 г. уезжает в вечное изгнание.

Рядом по Сивцеву Вражку - еще одно здание (№ 27), напоминающее о Герцене. Это одноэтажный особняк с мезонином в три окна, который был куплен отцом Герцена в 1839 г. у братьев Павла и Алексея Тучковых - дом так и назывался - тучковский. В нем Герцен жил в 1843 - 1846 гг., его кабинет в мезонине был свидетелем встреч с Н. П. Огаревым, Т. Н. Грановским, М. С. Щепкиным, В. Г. Белинским, В. П. Боткиным, И. С. Тургеневым и многими другими литераторами, учеными, артистами. В этом доме написаны такие известные произведения Герцена, как повесть "Кто виноват?", сразу же высоко оцененные Белинским и Некрасовым "Записки доктора Крупова", статьи из цикла "Письма об изучении природы", здесь Герцен сформировался как писатель и мыслитель, тут он пережил многие испытания в семейной жизни.

Этот особняк благодаря усилиям литературной и научной общественности Москвы превратился в Музей Александра Ивановича Герцена, открытый в день его рождения 6 апреля 1976 г.

Дом-музей А. И. Герцена (Москва, пер. Сивцев Вражек, 27) - единственный в России музей, посвящённый деятельности русского писателя и мыслителя Александра Ивановича Герцена.

А. И. Герцен жил в этом доме с 1843 по 1847 гг. В музее развёрнута литературная экспозиция, освещающая жизнь и творческий путь Герцена. В экспозицию включены интерьеры, воссоздающие атмосферу кабинета и гостиной дома Герцена, уникальные портреты Герцена, членов его семьи и ближайшего окружения, редкие книги с автографами писателя, рукописи и виды мест, связанных с Герценом в России и за рубежом, личные вещи, принадлежвшие А. И. Герцену, Н. П. Огарёву и их современникам. Многие из уникальных экспонатов были переданы музею потомками А. И. Герцена.

Ампирный особняк с мезонином в три окна, построенный в 1820-х годах, позже перестраивался. Является памятником истории и архитектуры, дающий представление о распространённом виде застройки в районе Арбата в посленаполеоновское время. В советское время сохранился только благодаря тому, что в нём проживал А. И. Герцен. Остальная историческая застройка Сивцева Вражка практически полностью утрачена.

Дом даёт и представление о том, как могло выглядеть «Общежитие имени монаха Бертольда Шварца», фигурирующее в романе «Двенадцать стульев». По сюжету оно находилось в доме с мезонином в Сивцевом Вражке (но на противположной стороне).

Позднее оба эти дома, как и дом № 14 в Большом Власьевском переулке, принадлежали брату Герцена, Егору Ивановичу. Он прожил на Сивцевом Вражке до почтенного возраста. Уже одинокому, ослепшему старику отец братьев Танеевых Иван Ильич Танеев, живший неподалеку - в Обуховом (ныне Чистый) переулке, ежедневно присылал обед...

В том же угловом доме (№ 25/9) в 1849 г. жил С. Т. Аксаков, а перед революцией им владели Калужские, один из которых стал известным актером, выступавшим под псевдонимом Лужский. В доме помещалась частная женская гимназия В. В. Ломоносовой, а в 1920-е гг. - школа-семилетка.

Между двумя современными жилыми домами (№3З и 37, 1963 г.)
зажат доходный семиэтажный дом 1913 г. - №35.

Мемориальная доска на доме, в котором жил М.Шолохов

В доме № 31 жили маршалы И. X. Баграмян (в 1966 - 1982 гг.) и П. Ф. Батицкий (в 1966 - 1984 гг.),
в доме №33 - писатель М. А. Шолохов,
в доме №35 - певец, профессор Московской консерватории А. В. Секар-Рожанский и известный лингвист А. М. Пешковский.

Переулок значительно изменил свой облик. Еще в 1948 г. в книге "Литературные экскурсии в Москве" литературовед Н. П. Анциферов, который, кстати говоря, и сам жил в этом переулке в доме №41(1903, архитектор К. В. Терской),

писал: "Дома под №№ от 7 до 13 создают комплекс, который позволяет и в наши дни разглядеть облик Старой Конюшенной, какой она была более ста лет назад... Богатая лепка с античными мотивами стиля ампир, чугунные решетки, фронтоны с гербами. Особенно характерен дом № 13 с полукруглым окном в глубокой амбразуре, украшенной лепкой, с крыльцом, выходящим во двор, с кронштейнами, на которых рельефы с крылатыми львами".

Из всех этих домов остались лишь дом № 7, построенный в 1852 г. (в нем в 1884 - 1895 гг. жил артист Малого театра О. П. Правдин и в 1910-х гг. жила писательница, автор многих романов, повестей, пьес и в их числе необыкновенно популярного тогда романа "Ключи счастья" А. А. Вербицкая),

и дом № 9, (в нем в начале 1900-х гг. жил физик А. И. Бачинский, изучавший поверхностное натяжение и вязкость жидкостей), к 1825 г. перестроенный из двухэтажного дома, числившегося за три года до этого "обгорелым каменным строением", принадлежавшим генерал-майору В. А. Урусову.

"Помпейский" дом

Жилой дом «Amorini Dorati»
Адрес: Филипповский переулок, 13
Архитектор: Михаил Белов
Заказчик и подрядчик: группа компаний «ПИК»
Рабочее проектирование: ОАО «Стройпроект»
Фасадные работы: компания «BGS»
Выполнение и монтаж элементов декора: компания «Город богов»
Проектирование: 2002–2004
Строительство: 2004 – 2005

наше мнение

Самая эффектная декорация года. Как форма этот дом из себя ничего не представляет - коробка она и есть. Но 95 процентов архитектуры - коробки. Что же с ними делать? Белов предложил вариант: зашить коробку в невообразимо яркую и звонкую декорацию. Тема – «помпейский стиль», который звучал в Москве и раньше, но впервые стал главной темой.

мнение архитектора

Михаил Белов:

Ваш дом в Филипповском именно этим наделал много шума: сначала там был модернистский фасад, а потом стал – помпейский. Молодые кураторы «Арх-Москвы» увидели в этом символ беспринципности московских архитекторов, а критик Григорий Ревзин, наоборот, порадовался эволюции дома от средне-современного к круто-старинному. Как все было на самом деле?
- Четыре года я делал дом. Потом, когда уже выложили фундамент, соседний брошенный участок купила третья сторона и начались проблемы у нашей стройки. А потом возникли проблемы и у соседнего участка. В результате - коллапс, а все участки скопом купила четвертая сторона - компания «ПИК». Они пришли и сказали, что все хорошо, но проект им не нравится. Спрашивают: «А вы можете что-нибудь другое сделать?» Я сначала расстроился, а потом говорю: «Хочу сделать помпейский дом». Мне это всегда нравилось, и линия эта казалась невостребованной: развитие такого вот воздушного ордера, идущего неизвестно откуда. Конечно с «героико-модернистской» позиции нужно было все бросить и оскорблено уйти. Но я не считаю себя «модернистским героем». Бросить объект было абсолютно нелепо.

======================================== ===========

Дом Перлова. Архитектор Карл Гиппиус

Карл Карлович Ги́ппиус (1864-1941) - московский архитектор, мастер эклектики и модерна. Известен как семейный архитектор московских купцов Бахрушиных, строитель чайного магазина Перловых на Мясницкой. Аквариумист-любитель, один из организаторов, а в советское время - главный архитектор Московского зоопарка.

Биография
Родился в семье профессора химии в Санкт-Петербурге. В 1882-1889 обучался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, окончив его с Большой серебряной медалью и классным званием художника-архитектора. Работал на фирму Р. И. Клейна. В 1896-1917 занимал посты штатного архитектора при Московской городской управе.

С самого начала карьеры вошёл в круг подрядчиков московских династий купцов Бахрушиных и Перловых. Первая и наиболее известная работа Гиппиуса - проект «китайских» фасада и отделки чайного магазина В. Н. и С. В. Перловых (Мясницкая улица, 19) выполнена еще под руководством Клейна в 1895-1896. В те же годы, Гиппиус самостоятельно спроектировал и построил псевдоготический особняк А. А. Бахрушина на Зацепском валу, 12 (ныне Государственный центральный театральный музей им. А.А.Бахрушина), за которыми последовали сиротский приют имени Бахрушиных в Рижском переулке, проект дома бесплатных квартир имени Бахрушиных на Софийской набережной, 26, доходные дома Бахрушиных в Козицком переулке, 2 и на Тверской, 12, дом А. С. Бахрушиной на Воронцовом поле, 6 и т. д.

Москва. Энциклопедический справочник

Сивцев Вражек

переулок между Гоголевским бульваром и Денежным переулком. Название (XVII в.) от овражка, по которому протекала р. Сивка. Как и другие переулки этой части города, Сивцев Вражек был застроен после пожара 1812; от застройки той поры сохранились: д. 24 - Т.Н. Вердеревского (1822, фасад - 1875, архитектор Д.Н. Чичагов; в 1831-32 в этом доме жили Тургеневы); д. 25/9 - Е.П. Ростопчиной, затем И.А. Яковлева, у которого жил его сын А.И. Герцен, впоследствии в доме размещалась женская гимназия В.В. Ломоносовой; д. 27 - П. и А. Тучковых, также купленный Яковлевым, в 1843-46 здесь жил А.И. Герцен (ныне - Государственный литературный музей А.И. Герцена; мемориальная доска из чёрного гранита с портретом писателя, 1957, скульптор П.В. Данилов); д. 30 - С.Т. Аксакова (1822, на фундаменте палат И. Батурина, конец XVIII в.; на фасаде - мемориальная доска с барельефным портретом писателя, 1959, скульпторы М.Т. Климушина, В.М. Шишков, архитектор И.Н. Андрианов); д. 34 - Е.А. Ивановой, в 1850-1851 в нём жил Л.Н. Толстой; д. 38 (перестроен; в доме в разное время жили историк Д.Н. Бантыш-Каменский, физик Н.А. Умов, филолог Д.Н. Ушаков, пианист К.Н. Игумнов). Из особняков второй половины XIX в. сохранился д. 3/18 - Шервуд-Верной (1898, архитектор И.С. Кузнецов). Облик переулка с несомасштабной его ширине застройкой в основном определяют здания советского периода и отчасти громоздкие доходные дома конца XIX - начала XX вв.: д. 4 - кооператива «Научные работники» (1928-30, архитектор А.В. Самойлов; памятные доски в честь академика А.А. Богомольца и композитора Н.Я. Мясковского); д. 9 (1972, доска из чёрного гранита с барельефным портретом Е.В. Вучетича, 1977, скульптор В.Е. Матросова и архитектор В.А. Климова); д. 7 (1933-37, архитекторы В.А. Симков, С.В. Князев); д. 8 - дом причта церкви Святых Кирилла и Афанасия (1914, архитектор Холмогоров); д. 14 - богадельня (1910, архитектор А.Ф. Мейснер, перестройка 1930-х гг., архитектор И.О. Гохблит); д. 15 (1920-е гг., архитектор Д.С. Лебедев); д. 19 (1911, архитектор Н.И. Жерихов; в этом доме жила М.И. Цветаева); д. 26-28 (1937 - 1950, архитекторы Н.В. Гофман-Пылаев, А.П. Голубев); д. 29 - дом начсостава Наркомата морфлота (1929-30, архитектор П.А. Голосов); д. 33 и 37 (1963; в д. 33 жил М.А. Шолохов); д. 35 (1913); д. 41 - мужская гимназия З.И. Шамониной (левая часть) (1884, архитектор К.И. Андреев, перестройка - 1936-37, архитектор Н.И. Транквиллицкий); д. 43 (1906-07, архитектор В.К. Олтаржевский; в 1962 на доме открыта доска серого гранита в виде палитры с барельефным портретом М.В. Нестерова работы скульптора В.М. Кураева и архитектора Л.П. Шатиловой); д. 44 (1911, надстройка - 1940).

В Центральном административном округе города Москвы между Гоголевским бульваром и Денежным переулком .

Происхождение названия

Название XVII века произошло от оврага («вражка»), по дну которого текла небольшая река Сивец (или Сивка), которая впадала в текший вдоль стены Белого города ручей Черторый . Река Сивка называлась так по сивому (серому) цвету её воды. Длина реки 0,8 км, заключена в трубу в начале XIX века . Сивцев Вражек несколько раз менял своё название и был Троицким, Протасьевским, Подъяческим. В 1910-х годах начал обозначаться Сивцевым Вражком.

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

• № 3/18 - доходный дом Шервуд-Верной (1898, архитектор И. С. Кузнецов) .
• № 9 - жилой дом для высших военачальников. Здесь жили генерал армии, Герой Советского Союза А. Ф. Щеглов , генерал-полковник авиации Г. Ф. Байдуков , маршалы А. В. Геловани , Н. Ф. Шестопалов , заместитель министра обороны СССР (1986-1991) И. М. Третьяк , организатор военной медицины Е. И. Смирнов , поэт-переводчик А. М. Гелескул .
• № 15-23/14, памятник архитектуры (вновь выявленный объект) - ансамбль жилых домов «На Сивцевом Вражке» (нач. XX в., 1930-е, архитекторы И. Г. Кондратенко , Н. И. Жерихов , Д. С. Лебедев, Н. А. Ладовский (?)) .

• № 27, памятник архитектуры (федеральный) - Дом-музей А. И. Герцена («Тучковский дом») - ампирный особняк с мезонином Павла и Александра Тучковых , позднее купленный И. А. Яковлевым. В 1843-1846 годах здесь жил А. И. Герцен . На доме находится мемориальная доска из чёрного гранита с портретом писателя (1957, скульптор П. В. Данилов) .
• № 29 - дом начальствующего состава Народного комиссариата морского флота, позднее командного и начальствующего состава Красной Армии (1929-1930, архитектор П. А. Голосов). Здесь жил Б. М. Шапошников .
• № 31 - жилой дом для высших военачальников. В доме жили советские военачальники А. М. Василевский , В. И. Варенников , И. Х. Баграмян (мемориальная доска, 1983) , А. Н. Ефимов .
• № 33 - жилой дом. Здесь долгое время жил и работал писатель М. А. Шолохов . В 1985 году на фасаде здания была установлена мемориальная доска (скульптор О. Комов , архитектор Е. Кутырев) .
• № 37/16 - жилой дом. Здесь жил советский государственный деятель Н. Н. Байбаков .
• № 41 - Мужская гимназия З. И. Шамониной (Лаборатории института Госсанинспекции им. Л. А. Тарасевича) (1884, архитектор К. И. Андреев - левая часть существующего здания; 1936-1937, архитектор Н. И. Транквиллицкий) .

По чётной стороне

• № 4, стр. 1 - Дом кооперативного жилищного товарищества «Научные работники» (1928-1930, архитектор А. В. Самойлов), выявленный объект культурного наследия. В 1930-1950-е годы здесь жили: академик-патофизиолог А. А. Богомолец (кв. № 4), ученый-микробиолог, получивший впервые в СССР образцы пенициллина, З. В. Ермольева (кв. № 8), композитор Н. Я. Мясковский (кв. № 11) , академик, заведующий кафедрой теории упругости МГУ Л. С. Лейбензон , механик и математик Н. Г. Четаев .
• № 6/2 - Доходный дом (1885, архитектор Н. П. Краснов ; 1913-1915, архитектор В. И. Дзевульский )
• № 8 - Доходный дом (1914, архитектор М. Д. Холмогоров)
• № 12 - Доходный дом В. Н. Никифорова (1914, архитектор В. Е. Дубовской , при участии Н. А. Архипова) , ценный градоформирующий объект . В доме жили физико-географ Г. А. Авсюк , писатель и литературовед Ираклий Андроников .
• № 14 - Жилой дом (2005 ), ранее на этом месте находилась богадельня памяти Ю. Р. Трофимовича (1910, архитектор А. Ф. Мейснер)
• № 20 - жилой дом. Здесь жил скрипач Дмитрий Цыганов .
• № 22 - В 1880-х годах здесь жила актриса М. Н. Ермолова .
• № 24/2 - Дом Т. Н. Вердеревского (1822, фасад - 1875, архитектор Д. Н. Чичагов) , выявленный объект культурного наследия. В 1831-1832 годах в этом доме жили Тургеневы . В 1822-1830 годах в доме жил и умер русский военачальник И. И. Алексеев . В 1830-х - 1840-х годах здесь жил декабрист А. Ф. Вадковский

• № 26/28 - Здание поликлиники № 1 Управления делами Президента РФ (бывшая поликлиника Четвёртого Главного управления Минздрава СССР). На месте здания поликлиники, строительство которого начато в 1937 году, было прервано войной и закончилось только в 1950 году, раньше находились две усадьбы , С. И. Танеева и Ф. И. Толстого , внука прабабки Льва Николаевича.
• № 30, стр. 1 - Дом писателя С. Т. Аксакова (1822, на фундаменте палат И. Батурина, конец XVIII в.) , объект культурного наследия федерального значения . На фасаде дома находится мемориальная доска с барельефным портретом писателя (1959, скульпторы М. Т. Климушина, В. М. Шишков, архитектор И. Н. Андрианов)
• № 32 - Жилой дом (1838, 1860-е гг. )
• № 34, стр. 1 - Главный дом городской усадьбы А. Д. Негуневой - Е. А. Ивановой - П. Н. Иванова (1830-е; 1850-е; 1870-е; 1910-е), объект культурного наследия регионального значения . В 1850-1851 годах здесь жил Л. Н. Толстой . Дом упомянут в романе «Война и мир ». Здесь Лев Толстой впервые пытался написать первое серьезное и большое произведение - «Повесть из цыганского быта».
• № 36/18 - Жилой дом (1833; 1863; кон. XIX в.), ценный градоформирующий объект .
• № 38/19 - Доходный дом В. О. Гаркави (1889, архитектор Р. И. Клейн). В доме жили филолог Д. Н. Ушаков и пианист К. Н. Игумнов .
• № 42
• № 44/28 - Доходный дом О. С. Петровской ( , арх. Д. М. Челищев), выявленный объект культурного наследия. Здесь проживал архитектор Д. М. Челищев (квартира № 5), квартиру А. Р. Изрядновой (№ 14) в 1920-е годы посещал поэт С. А. Есенин .

Транспорт

• Станции метро: Арбатская , Кропоткинская , Смоленская
• Автомобильное движение (одностороннее от центра)

В литературе и искусстве

«Сивцев Вражек » - роман Михаила Осоргина (1928). Переулок также упоминается в следующих литературных произведениях:

• «Война и мир », роман Льва Толстого (1863-1869);
• «Двенадцать стульев », роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова (1927);
• «Театральный роман » («Записки покойника»), неоконченный роман Михаила Булгакова (1936);
• На Сивцевом Вражеке после ухода из родительского дома жила Катя Татаринова, героиня романа Вениамина Каверина «Два капитана » (1944).
• На Сивцевом Вражке, в фамильном особняке жены Антонины, жил герой романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго » (1945-1955).
• повесть «Сто лет тому вперед » (1978) и рассказ «Можно попросить Нину?» Кира Булычёва;
• «Книга теней », роман Евгения Клюева (1996).

Напишите отзыв о статье "Сивцев Вражек"

Примечания

1. Вострышев М. И. Москва: все улицы, площади, бульвары, переулки. - М .: Алгоритм , Эксмо, 2010. - С. 519-520. - 688 с. - ISBN 978-5-699-33874-0 .
2. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
3. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 23 марта 2015.
4. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 22 марта 2015.
5. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 12 марта 2015.
6. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 13 марта 2015.
7. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 15 марта 2015.
8. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 22 марта 2015.
9. . Официальный сайт Комитета по культурному наследию города Москвы . Проверено 12 сентября 2012. .
10. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 16 марта 2015.
11. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 2 декабря 2015.
12. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
13. , с. 307.
14. Константин Михайлов. . Новая Юность № 4 (2003). Проверено 16 декабря 2013.
15. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 2015-02-87.
16. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 7 марта 2015.
17. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 7 марта 2015.
18. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 23 марта 2015.
19. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 17 сентября 2015.
20. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 17 марта 2015.
21. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 23 марта 2015.
22. , с. 307-308.
23. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 14 марта 2015.
24. , с. 308.
25. Сорокин В. Памятные места заповедного Арбата. Наука и жизнь. 1985. № 8. С. 94.
26. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 9 марта 2015.
27. Московская энциклопедия / С. О. Шмидт . - М .: Издательский центр «Москвоведение», 2007. - Т. I, Лица Москвы. - С. 17. - 639 с. - 10 000 экз. - ISBN 978-5-903633-01-2 .
28. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 17 марта 2015.
29. . Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 10 марта 2015.
30. Московская энциклопедия / С. О. Шмидт . - М .: Издательский центр «Москвоведение», 2008. - Т. I, Лица Москвы. - С. 35. - 624 с. - 10 000 экз. - ISBN 978-5-903633-02-9 .

Литература

• Москва: Энциклопедия / Глав. ред. А. Л. Нарочницкий . - М .: Советская энциклопедия , 1980. - С. 564. - 688 с. - 200 000 экз. (в пер.)

• Желвакова И. А. Дом в Сивцевом Вражке: (Дом-музей А. И. Герцена). - М .: Московский рабочий , 1982. - 192, с. - (Музеи и выставки Москвы и Подмосковья). - 39 000 экз. (обл.)

• Желвакова И. А. «Тогда… в Сивцевом» (Прогулки по Сивцеву Вражку и воображаемые путешествия в прошлое старого московского переулка). - М .: Московский рабочий , 1992. - 136, с. - (Места заповедные). - 5 000 экз. - ISBN 5-239-01344-6 . (обл.)

• Сытин П. В. История московских улиц. - М .: Эксмо , 2008. - С. 135-137. - 512 с. - 5 100 экз. - ISBN 978-5-699-24988-6 .
• Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина , М. И. Астафьева-Длугач. - М .: Стройиздат, 1997. - 512 с. - ISBN 5-274-01624-3 .
• Васькин А. А. Московские адреса Льва Толстого. - М .: Спутник+ , 2012. - С. 46-65. - 271 с. - 1 000 экз. - ISBN 978-5-9973-1700-3 .

Ссылки

Основные магистрали: Площади: Улицы внутри Бульварного кольца: От Бульварного до Садового кольца: От Садового кольца до Москвы-реки:

Основные магистрали: Площади: Улицы внутри Бульварного кольца: от Бульварного до Садового: от Садового до Третьего транспортного: за Третьим транспортным:

Отрывок, характеризующий Сивцев Вражек

Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J"ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j"ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l"instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s"est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n"auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l"agression. En effet cet ambassadeur n"y a jamais ete autorise comme il l"a declare lui meme, et aussitot que j"en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l"ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n"est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu"elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s"est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n"a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d"eviter a l"humanite les calamites d"une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]

13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu"il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l"Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s"arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.

Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l"enverrai a l"Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.