Этот рассказ написан мною с участием молодого петербургского писателя Вольдемара Хила.

Глава 1. « Пятница»

Солнечным сентябрьским утром Диана шла по хорошо знакомой ей дороге. Уже одиннадцатый год она ходит по этим улицам почти каждый день. Начинался последний год учебы, и Диана радовалась этому. Совсем скоро она снова увидит своих одноклассников, и снова пойдет насыщенная жизнь в привычном для нее окружении.

Приближаясь к школе Диана стала замечать все больше идущих с ней в одном направлении детей, одноклассников, учителей. Девушка разглядывала своих сверстников, отмечая для себя, как они изменились за это лето. Кто-то в лучшую сторону, кто-то в худшую. Диана оценивала других девушек, их красоту, повадки. Постепенно она стала оценивать для себя сексуальность парней. Ей это нравилось. Диане очень хотелось новых порывов чувств и страсти, новых увлечений. Уверенней и быстрее шагая по улице, Диана вышла на аллею, которая выходила к крыльцу ее школы. Девушка слышала, о чем болтали идущие рядом, но
ее это мало интересовало. Вдруг прямо пред собой Диана увидела молодую особу, которая невольно привлекла взгляд девушки.

Диана разглядывала ее тонкую и хрупкую фигуру. Она была восхитительна. Плавные мягкие линии тела, худенькая попка, ровная спинка. Светлые волосы чуть ниже плеч прикрывали шею незнакомой девушки. Короткая юбка и длинные каблуки великолепно дополняли ее фигурку, придавая ей еще больше шарма. На плече незнакомки висела изящная черная сумка, какие обычно носят взрослые девушки, и какие в школе можно было увидеть лишь у самых «выпендристых» старшеклассниц. Она шла ровной походкой модели. В ее движениях не было ничего лишнего. Обычно Диана ставила себя выше других девушек, но незаметно для себя она мысленно произнесла: «…А она красивая. Она мне нравится…».

Шум улицы вернул Диану в реальность. Она еще раз смотрела на отдалившуюся фигурку девушки и подумала: «Явно перевели из соседней школы - даже форму еще пошить не успели. Мальчишки толпой будут бегать за хорошенькой новенькой. Впрочем, как всегда…»
С этими мыслями Диана поднялась по ступенькам школьного крыльца, и, потеряв из виду незнакомую девушку, направилась к своему 11-го «Б» классу.

Ровно в 10 часов началась торжественная линейка. На высоком крыльце появились учителя и та самая старшеклассница, которая привлекла внимание Дианы по дороге школу! По какой-то, видимо ей одной известной причине, новенькая блондинка лучезарно улыбалась. «Это что еще за американка?» - с издевкой в голосе шепотом спросила Катька, считавшаяся лучшей подругой Дианы. «Тоже мне! Юрий Гагарин нашелся. Но улыбается клево. Я бы ее реально оприходовал!» - Мишка Обухов, известный бабник и балагур, сопроводил эту фразу неприличным жестом. Стоявшие поблизости парни громко и одобрительно загоготали…

В конце своего выступления директор школы повернулась к девушке-блондинке и добавила: «Разрешите мне представить вашу новую учительницу истории. Для меня она - Юля, а для вас - Юлия Сергеевна. В этом году она с красным дипломом окончила исторический факультет и вернулась в родную школу, теперь уже учителем. Вашим учителем…»

Диану забавляло, как она приняла симпатичную историчку за ученицу. Она отыскала взглядом Юлию Сергеевну. И ей явно нравилось разглядывать новую училку!...

Глава 2. «Юся»

Несмотря на то, что молодая историчка только вчера появилась в школе парней из старших классов моментально охватило новое увлечение, которому они были готовы без остатка посвятить все перемены. Смысл его заключался в дежурстве в нижней точке главной лестницы в ожидании той минуты, когда по ней пойдет симпатичная учительница. Дело в том, что в школе для разных классов было целых два кабинета истории: один на третьем этаже и второй на первом. Во время перехода из кабинета в кабинет новенькой историчке приходилось то подниматься, то спускаться по лестнице и парни толпами сбегались туда, чтобы посмотреть на ее едва прикрытие тонкими колготками ослепительно белые ажурные трусики. Об этих трусиках всей школе первым поведал Мишка Обухов, который в момент своего рассказа демонстрировал невероятное эмоциональное возбуждение. Самым интересным и непонятным для мальчишек было то, что при каждом проходе по лестнице Юлия Сергеевна даже не пыталась прибрать рукой кря своей юбочки и ее лицо светилось совершенно восхитительной, было бы даже уместнее сказать, победной улыбкой. Узнав о новом увлечении парней, девчонки всей школы стразу возненавидели новую училку, употребляя в отношении нее самые нелестными эпитеты: бесстыжая телка, коза бесштанная, гламурная сучка и т.д.

Неизвестно, кому первому пришло в голову, обратить внимание на инициалы исторички – Юлия Сергеевна (ЮС). Как бы то ни было, уже на второй день работы к ней прочно приклеилось прозвище Юся. Видимо в сознании подростков соединились два обстоятельства: во-первых, аббревиатура, напоминающая об Америке, а во-вторых твердое убеждение о том, будто бы все жители этой страны по поводу и без повода демонстрируют окружающим свои белозубые улыбки…
Диана тоже поддакивала лучшей подруге, когда на следующий день на самом первом Юсином уроке истории в 11 «Б» классе Катька обстоятельно, что называется «по пунктам» в пух и прах раскритиковала новую училку: «Тощая, бесстыжая, все молодиться пытается – разоделась в короткую юбочку и главное все время улыбается, у-у тварь!» Диана послушно кивала Катьке и при этом чувствовала, как ее саму буквально завораживает вид точеной фигурки Юси. Сладкая истома разливалась по телу юной девушки, однако из этого приятного состояния ее вывел голос учительницы: «Никова есть в классе? Кто Диана Никова? Ты? Выйди, пожалуйста, к доске...»

Диана поднялась с места и уверенной походкой подошла к Юсе, которая выглядела вовсе не как учительница, а пусть и ослепительно красивая, но всего лищь сверстница. «Ребята, меньше чем через месяц пройдет школьная олимпиада по истории, победитель которой поедет на городскую олимпиаду – спокойным и уверенным голосом начала говорить Юся - Поэтому я не поленилась поговорить с вашим бывшим учителем истории Ларисой Владимировной. Она сказала, что лучший ученик по данному предмету в вашем классе – это Диана Никова. Хотя никакого домашнего задания у вас в этом году еще не было, я предлагаю послушать Диану, чтобы понять, так сказать, общий уровень подготовки вашего класса. Ребята, вы не против?» Все годы учебы в школе Диана Никова была просто помешана на истории и собиралась поступать только на исторический факультет местного университета. Все прекрасно об этом знали, а потому класс одобрительно зашумел, предчувствуя схватку, пусть и неравных по силам, но все же достойных друг друга соперников.

В это время Юся вновь улыбнулась и Диана увидела как все мальчишки класса буквально «поплыли» от ее великолепной улыбки. Всего за несколько секунд голове у Дианы промелькнуло множество самых разных мыслей: «О чем, о чем именно она меня спросит? Хоть бы о том, что я действительно хорошо знаю. Как бы я хотела с первого дня покорить ее своими знаниями! Плевать на то, что потом будут говорить Катька и другие девчонки. На самом деле я хочу только одного - чтобы ОНА по достоинству оценила меня!!!»

«Сегодня второе сентября, то есть дата окончания Второй мировой войны, самой кровопролитной в истории человечества. Так вот и расскажи нам, пожалуйста, историю на тему ЖЕНЩИНА И ВОЙНА - слегка растягивая слова стала говорить Юся - Ведь и ты сама тоже ЖЕ-Е-НЩИНА». Диана почувствовала, что в задании явно кроется какой-то подвох. Между тем, молодая учительница, повернулась от класса в сторону Дианы и грациозно села на стул со слегка разведенными в стороны коленями. Это было сделано так, что ученица со стопроцентной ясностью в течение нескольких секунд видела прямо пред собой действительно белоснежные ажурные трусики Юси, о которых много раз и так охотно трепался перед всей школой Мишка Обухов. Поймав на себе изучающий взгляд Дианы, Юся победно улыбнулась и, плотно сдвинув колени, добавила: «Мы ждем. Только помни, важно не ЧТО рассказывать, а КАК ты это делать. Чтобы побеждать на олимпиадах, надо уметь делать этот так, чтобы даже учащийся Обухов раскрыв рот слушал тебя».

Мысли Дианы спутались в плотный клубок: «Трусики! Она случайно это сделала или намеренно? Если намеренно, то зачем? Так, надо срочно переключиться, сосредоточиться на главном и отвечать на вопрос. Но как и о чем говорить???» Вдруг девушку осенила идея: «Ну конечно, кая же я, дура, почему сразу не догадалась!? Теперь все будет хорошо - я смогу отстоять честь класса и при этом понравиться тебе, милая! - Диана поймала себя на мысли, что впервые назвала Юлию Сергеевну этим простым и нежным русским словом…

Глава 3. «Конец урока»

«Большое спасибо, Диана. Ты хорошо отвечала и за твой ответ я могу поставить тебе оценку «хорошо». Садись, пожалуйста на место» – Юлия Сергеевна говорила очень спокойно и становилось понятно что сказанное ею вовсе не шутка. Диана ощутила как кровь прильнула к ее лицу: «Как? Ей. Круглой отличнице ставят четверку? Да она давно забыла, когда в последний раз получала столь позорную оценку…»

Весь класс взволнованно загудел. Мишка Обухов обвел глазами классную комнату, присвистнул и с ядовитой улыбкой громко произнес: «Вот п-прикол!» Подруга Катька взмахнула волосами и возмущенно, но тихо прошипела: «Вот сука, чего вытворяет, а?» Самая «правильная» девочка класса – староста Инга Радкевич вскочила со своего места и торопливо заговорила: «Вы же не правы, Юлия Сергеевна, ведь Диана все правильно рассказала о подвиге Зои Космодемьянской – все как нас учили и даже больше! Рассказала, даже обо всех ранее неизвестных фактах ее подвига…»

«Ребята, - Никова действительно хорошо рассказала о подвиге Космодемьянской, но в ее ответе я не услышала ключевого момента, – все так же спокойно говорила Юлия Сергеевна. – Да, Диана вскользь упомянула зарубленную казаками некую Таню, более того, сама сказала о то, что Зоя всегда мечтала стать похожей на нее. Быть похожей в том, чтобы враги казнили ее? Такое очень часто случалось во время той и другой войны. Но ведь школьная учительница Таня Соломаха никогда не убивала врагов и не поджигала домов, в которых спали вражеские солдаты. Тогда в чем же заключается подвиг Тани, который так мечтала повторить и все-таки повторила Зоя?»

В классе воцарилась полная тишина. Даже Мишка Обухов удивленно открыл рот и молчал, чего еще никогда не было замечено за столь ярким представителем типа холериков. «Так вот, чтобы до конца понять Зою и мотивы ее поведения, нужно знать о подвиге ее кумира, - Юлия Сергеевна выдержала короткую паузу и улыбка, кажется, впервые исчезла с ее лица. – Практически ваша сверстница, 18-летняя Таня Соломаха отказалась просить прощения у белоказаков за агитацию в пользу Советов. Казаки наверняка хотели лишь навести страха на местных жителей и не казнили бы девушку, которая не представляла для них реальной опасности. Они обещали сохранить Тане жизнь, если она просто прилюдно попросит прощения. Но Таня ответила, что никогда не станет просить казаков о пощаде. Взрослые сильные мужики чуть не плакали от жалости и бессилия, но ничего не могли поделать с хрупкой и непокорной девушкой. Они зарубили ее саблями на газах у односельчан…

Все это время Диана больно кусала нижнюю губу прилагая все силы для того, чтобы не разреветься. Сначала из жалости к себе за несправедливо поставленную учителем «четверку». Потом из жалости к молоденькой сельской учительнице Тане и назвавшейся ее именем московской школьнице Зое. Затем Диана вдруг вспомнила, как во втором или третьем классе она во время урока почувствовала тошноту и как до самого последнего момента пыталась ее превозмочь. Тогда, много лет назад, побежав из класса она уже не могла сдержать ладошками подступившую рвоту, а потому безнадежно испачкала в классе пол. Все годы учебы многие одноклассники, особенно Мишка Обухов часто напоминали ей об этом случае. От нахлынувших мыслей Диане вдруг стало так нестерпимо жалко себя, что она громко зарыдала и, закрыв лицо ладонями, выбежала из класса…

Юлия Сергеевна схватила со стола какую-то книгу, сунула ее в руки Инги Радкевич и уже выбегая из класса, скороговоркой отдала указание «Ты остаешься за меня. Прочти вслух помеченный отрывок на 14 - 15 страницах».

Диана стояла лицом к окну девичьего туалета и слезы продолжали ручьем течь по ее щекам – только теперь ей более всего было стыдно за то, что она при всех позволила себе разреветься как последняя дура. Позади нее послышался скрип открываемой двери и Диана, ни на секунду не сомневаясь, что это прибежала ее подруга Катька, стала плакать еще громче. Сквозь тонкую блузку девушка ощутила, как на ее плечи легли теплые и мягкие ладони. «ДухИ! – Диану как будто ударило током, - духов с ТАКИМ прекрасным ароматом у Катьки никогда не было. Че-е-ерт! Да ведь это же…»

Юся развернула девушку к себе и, нежно охватив руками ее голову, начала медленно слизывать с щек горячие капельки слез. Прикосновение шершавого кончика Юсиного язычка доставляло Диане поистине неведанное наслаждение. Она моментально перестала всхлипывать и в ответ обняла учительницу.

«У-у, какие у нас глазки-то красненькие, - приветливо улыбаясь сказала Юлия Сергеевна. – Ты ведь на улице Королева живешь. А я - рядышком, на Гагарина. Давай-ка я сегодня тебя до дома провожу. Идет? Тем более, что у меня к тебе есть одно оч-чень важное деловое предложение…»

Глава 4. «Сквер»

Девушки шли из школы домой. Ярко светило солнце и возвращаться в квартиру совсем не хотелось. «А давай-ка мы с тобой пойдем не короткой дорогой, а через сквер Космонавтов? - предложила Юся – День-то какой хороший!» Диана послушно кивнула. Ей было так хорошо и спокойно с этой женщиной – производившей впечатление хрупкой и слабой, но оказавшейся такой сильной внутри.

«Я хотела тебе признаться, - начала свой рассказ Юлия Сергеевна, - что как бы хорошо ты сегодня не отвечала, я все-равно поставила бы тебе лишь «четверку». Я поступила так во всех классах вашей параллели, чтобы дать всем понять – халявы больше не будет». Диана изумленно смотрела на Юлию Сергеевну, но быстро подавила в себе желание возмутиться поведением учителя. «За то теперь я твердо знаю, что ты в отличной форме и на городскую олимпиаду по истории поедешь именно ТЫ. Но для того, чтобы победить «на городе», нужно уже сейчас начать серьезно готовить тебя». - Юся сказала это так просто и уверенно, что у Дианы не оставалось никаких сомнений в ее правоте.

«Да, и еще вот что, - улыбнулась учительница, - Вне школы называй меня Юлей и будем оба «на ты». Ведь мы с тобой теперь тайные подруги. Договорились?»… Диана повернула голову к своей учительнице и по вопросительному взгляду Юси поняла, что от та ждет от нее ответа. «Конечно, с удовольствием! Будем тайными подругами», - с легкой и счастливой улыбкой сказала Диана. Выдержав легкую паузу, девушка тихо и непривычно, с дрожью в голосе произнесла «Юля…». Юся посмотрела еще раз на Диану, и подруги разлились веселым тонким девичьим хохотом. Диана не понимала, почему она широко улыбается и смеется. Но сейчас это было для нее так естественно. Наслаждаясь довольным видом своей учительницы Диана радовалась, что наконец утолила свою жажду понравится этой милой женщине. Она очень хотела этого с того момента у доски. Диана окончательно успокоилась. Подруги неспешно прогуливались по скверу.

Повисла пауза, и в отличие от Юси, Диана начала испытывать легкое волнение. С ее губ неспешно скатилась фраза - «Расскажи, а как я буду готовится к городской олимпиаде?» Юся довольно кивнула, на ее лице разлилась приятная улыбка. Она повернула голову к Диане, быстро провела языком по своим нежным губам, слегка тронутым розовой перламутровой помадой.

«Во-первых, ты будешь готовиться не одна,- Юся нежно положила свою мягкую руку Диане на плечо, - для меня этот год первый в вашей школе, я хочу добиться самых высоких результатов. Поэтому, никаких «я буду готовится». Мы будем делать это только вместе». В этой фразе Юся юля подчеркнуто выделила последнее слово. Она взяла Диану за руку чуть ниже плеча. «Ты очень способная девочка. Тебе нужно лишь слушать меня и делать все, как я говорю. Хорошо, подруга?»

«Все так и будет, я тоже хочу взять эту олимпиаду»…Прикосновения Юси слегка возбудили Диану. Она снова услышала сладкий и великолепный запах духов свой подруги, сквозь который пробивался тонкий аромат ее кожи. Шагая в разный ритм, Диана ощущала некоторый дискомфорт. Прошло пару мгновений и красивые юные особы – блондинка и брюнетка зашагали в такт друг другу. Диана поддалась ритму движений тела Юси. Ее шаги, дыхание, улыбка заставили девушку расслабится и во всем поддаться своей учительнице.

«Во-вторых, - продолжала Юлия Сергеевна, - Времени мало, и нам придется усиленно заниматься. Я просмотрела материал, который имеется в вашей школе. Его будет явно не достаточно для подготовки». Диана смотрела на Юсю, на лице которой играли и переливали лучи солнца, делая ее кожу золотисто нежной. Юсины черты лица приобретали небывалую красоту, притягивая взгляд ученицы. В лучах солнца Диана рисовала образы своей подруги. Она казалась ей строгой, и одновременно приветливой и дружелюбной. Юся, конечно старше и опытней, но после слов и утешений, она казалась Диане близкой и понимающей подругой. Она была ослепительно, недоступно красива, но притягивала к себе весь букет высоких и страстных чувств молодой ученицы. И принимала все это как должное….

Звонкий голос учительницы вернул Диану на грешную землю «…И по этой причине нам придется заниматься у меня дома. Надеюсь, ты же не против?» Диана не думая быстро ответила: «Я не против, так наверно будет лучше». Она прослушала все, что говорила ее новая подруга. Но она знала, что ей боятся нечего. Малознакомая красавица притягивала девушку. И Диане просто хотелось полностью доверится ей.

«В школе у вас шумно даже после уроков, у меня дома нам никто не будет мешать. В нашем распоряжении будет много хорошей литературы. Так что, мы сможем хорошенько тебя подготовить. Тем более я живу рядом и всегда смогу проводить тебя домой, чтобы твои родители не волновались», - спокойным и даже заботливым голосом говорила Юся. Диана слушала ее, то и дело соглашаясь со своей новой подругой.

Они шли рядом, переглядываясь и смеясь. Юлия Сергеевна то и дело касалась своей ученицы, то дружественно подбадривая ее, то утешая и убеждая в чем-то. Диане это нравилось, она даже может хотела ответить. Но не могла. Не потому что не стеснялась - она боялась нарушать идиллию их милой прогулки. Диана ни о чем не думала, ее натура просто пищала от удовольствия. Она была в восторге от своей учительницы, как от сильной волевой женщины, как от хорошего педагога, как от легкой и веселой подруги… А еще как от милой, безумно красивой, шикарной и нежной девушки. Погруженные в мир друг друга, они не заметили как уже пятый раз проходили по одному и тому же месту. Мимо них ходили люди, менялась обстановка, солнце спускалось все ниже. За милой беседой подруги не видели ничего вокруг.

В какой-то момент Диана почувствовала, как ее животик просто распирает от желания сходить в туалет. Из-за стресса вызванного происшествием на последнем уроке бедная Диана просто забыла сделать это в школе. Юся заметила смущение и стеснение Дианы. «Что-то случилось?» - спросила она как всегда милым и приятным голосом. «Нет, ничего. Просто мне нужно домой, пойдем?» Юся вопросительно посмотрела на Диану. Учительница улыбнулась и прищурила свой взгляд, поняв наконец чем озабочена ее ученица. Она остановилась и взяла Диану за руку. Теплая ладонь медленно поднялась по спинке Дианы, тем самым вызвала волнение и мурашки по всему телу. Сжимая свои тонкие ножки от самых щиколоток Диана тихонько вздрогнула. Юся почти вплотную приблизилась к лицу девушки, и нежно прошептала ей на ушко: «Пойдем в кустики, я тоже давно хочу пи-пи».

Изумленная предложением подруги, Диана размышляла: «Я же знаю ее только всего несколько часов, а она же зовет меня в кусты… Но я согласилась ходить к ней домой! … Но она же твой учитель, это не красиво…» Юся, в ожидании ответа сама стала сжимать свои стройные ножки, показываю свое желание Диане. «Соглашайся, подруга! Мы же быстро, никто и не заметит, - всем видом Юся выдавала свое желание сходить по маленькому, а это подстрекало
Диану на совместный поход в кустики. «Ну давай же, пойдем! – Юся нежно ущипнула Диану за попку. Девушка вздрогнула и тихо вскрикнула: «АЙ!» Диана улыбнулась и согласно кивнула. Юся взяла ее за руку и быстрыми короткими шагами пошла в заросли вдалеке от аллеи.

Возбуждению Дианы не было предела, Она испытывала одновременно и страх, и стыд, и большое желание покончить со своими мучениями. Юся вывела ее к небольшой полянке, закрытой со всех сторон кустами шиповника и рябины. Осторожно ступая по мягкой земле, Юся сказала: «Давай быстренько, подруга». Сердце Дианы учащенно билось. Девушка закинула сумочку подальше на плечо и, отвернувшись от Юси, стала приподнимать юбку. Испытывая стеснение от вида своих простеньких трикотажных трусиков, девушка пыталась сосредоточиться. Но Юся намеренно дождалась, пока ученица присядет, а потом обошла сидящую девушку и расположилась в одном метре перед ней. Диана засмущалась и покраснела. Юся победно улыбалась и буквально пожирала взглядом Диану, которую это ничуть не пугало.

Девушки поднялись и удовлетворённые стали неспешно одеваться. С лица Дианы не сходила легкая краснота и застенчивость. Она даже пыталась не смотреть в глаза своей учительницы. Юся пошла вперед, увлекая за собой Диану. «А ты заводная! С тобой не соскучишься», - не выходя на аллею, довольная Юся остановилась и повернулась к Диане. Девушка беспомощно краснела, в коленках началась легкая дрожь: «А Вы, то есть Ты – рисковая!!!», - тихо сказала она. Юся приблизилась к девушке. Диана терялась в чувствах, ее вздохи стали глубже, а стук сердца казалось, был слышен даже Юсе. Ослепляемая лучами заходящего солнца, которые били прямо в глаза, Диана наблюдала, приближающийся к ней изящный тонкий силуэт. Нежные и мягкие руки легли на плечи девушки. Она закрыла глаза и почувствовала прикосновение теплого ароматного тела Юси. Диана слегка приоткрыла свои сладкие губы. Мгновенья ожидания казались ей вечностью. Ощутив запах незнакомой помады, она упала в бездну. Тело Дианы стало пушинкой… она первый раз в жизни по-настоящему пылала нежностью и страстью!...

Глава 5. «Урок на дому»

«Ну вот и пришли, – сказала Юлия Сергеевна, оказавшись в прихожей своей квартиры, - Чувствуй себя как дома». На книжных полках в комнате
любимой учительницы Диана заметила хорошо знакомые ей папки для ватманских листов формата А3. Поборов застенчивость, она решилась: «Юля! Покажи мне, пожалуйста, свои рисунки! Я несколько лет ходила в рисовальный кружок и кое-что смыслю в этом деле». Юлия Сергеевна открыла дверцы шкафа и извлекла оттуда одну из папок: «Вот. Это мои любимые»…

Ее работы были действительно хороши. Почти на всех портретах была изображена одна и та же красивая девушка с длинной светлой косой. По мере углубления в папку портреты блондинки становились все более откровенными: на ней оставалось все меньше и меньше одежды, как вдруг – на истертом от времени ватманском листе она предстала ПОЛНОСТЬЮ обнаженной. Стараясь справиться с волнением, Диана тихо спросила: «Юля, кто это?» Мельком взглянув на рисунок, учительница ответила: «А, это. Это моя…, - она вдруг осеклась, - Это Алла Нечаева. Наша натурщица из художки…»

Диана ощутила, как горячая волна ревности с головой накрывает ее. Она не придумала ничего лучшего как спросить: «Юля, а почему вы больше не вместе?» «Полгода назад она уехала жить в другую страну, - сев рядом с расстроенной Дианой, учительница обняла ее за плечи: Чего грустишь, дружок? А что если мы с тобой немного развлечемся?! Давай-ка составим шуточный рассказик, все слова в котором начинаются на одну букву. Например на букву П. Поход под парусом. Или нет. Прогулка по парку».

Девушка вдруг почувствовала прилив нежности к такой милой и домашней подруге и, желая сделать ей приятное, с готовностью подхватила идею. Юлия Сергеевна взяла карандаш и бумагу. Девушки наперебой стали предлагать готовые фразы и задорно хохоча всего за несколько минут составили рассказ.

Понедельник. Полдень. Пара подруг (Пэрис плюс Пенелопа) пошли прогуляться. Подгоняемые прохладным пассатом подруги пересекли половину парка. «Пришли! – произнесла Пэрис, - Привал»! Подруги постелили припасенный плед. Пригубили полутемного пива, поели печеных пирожков. Поодаль по поляне проходила пара привлекательных парней. Приметив подруг, парни похотливо переглянулись. «Подружки-потаскушки» - подумали парни. «Педофилы» - подумали подруги. Парни поздоровались: «Прекрасная погода! Покувыркаемся!?» «Пошли прочь, полицию позовем!» - пригрозила Пэрис. «Проваливайте поскорее, придурки, прокурору пожалуемся!», - поддержала подругу Пенелопа. «Подумаешь, принцессы!» - парировали парни, понуро покидая поляну. Подруги прикончили пинту пива, подъели полкило пирожков. «Пошалим?» - подмигнув, полушутя предложила Пэрис. Предвкушая приятное приключение, Пенелопа приняла предложение. Последовало приказание Пэрис: «Подойди поближе!» Покраснев, Пенелопа покорно приблизилась. Подруги поцеловались. Пэрис приподняла платьице, потом пеньюарчик.
Плавно поглаживая покатые плечи подруги, Пэрис пыталась приободрить Пенелопу.
Пламя переживаний Пэрис передалось прелестной Пенелопе. Продолжая постанывать, покрывшись пОтом, Пенелопа поблагодарила партнершу продолжительным поцелуем. Подруги поменяли прокладочки, попудрились, покрасились, поправили прически. Посмеиваясь, Пенелопа предложила: «Пробежимся по парку!?» Позабыв про плед, подруги помчались прочь. Пикантным получился пикник!

По прошествии многих лет Диана уже не помнила, кто из них сказал то самое слово «Пошалим?», которое стало роковым в жизни обеих девушек. Зато она отчетливо помнила, что наяву все произошло именно так, как в шуточном рассказике со словами на букву «П». А еще то, что она блестяще сыграла роль Пенелопы. И Юля была ее подругой Пэрис…

Продолжение истории в рассказе "7 недель бабьего лета"

В начале учебного года классная руководительница 6-го класса стояла перед своими бывшими пятиклассниками. Она окинула взглядом своих детей и сказала,что всех их одинаково любит и рада видеть. Это было большой ложью, так как за одной из передних парт, сжавшись в комочек, сидел один мальчик, которого учительница не любила.

Она познакомилась с ним, так как и со всеми своими учениками, в прошлом учебном году. Еще тогда она заметила, что он не играет с одноклассниками, одет в грязную одежду и пахнет так, будто никогда не мылся. Со временем отношение учительницы к этому ученику становилось все хуже и дошло до того, что ей хотелось исчеркать все его письменные работы красной ручкой и поставить единицу.

Как-то раз завуч школы попросил проанализировать характеристики на всех учеников с начала обучения их в школе, и учительница поставила дело нелюбимого ученика в самый конец. Когда она, наконец, дошла до него и нехотя начала изучать его характеристики, то была ошеломлена.

Учительница, которая вела мальчика в первом классе, писала: "Это блестящий ребенок, с лучезарной улыбкой. Делает домашние задания чисто и аккуратно. Одно удовольствие находиться рядом с ним".

Учительница второго класса писала о нем: "Это превосходный ученик, которого ценят его товарищи, но у него проблемы в семье: его мать больна неизлечимой болезнью, и его жизнь дома, должно быть, сплошная борьба со смертью".

Учительница третьего класса отметила: "Смерть матери очень сильно ударила по нему. Он старается изо всех сил, но его отец не проявляет к нему интереса и его жизнь дома скоро может повлиять на его обучение, если ничего не предпринять".

Учительница четвертого класса записала: "Мальчик необязательный, не проявляет интереса к учебе, почти не имеет друзей и часто засыпает прямо в классе".

После прочтения характеристик учительнице стало очень стыдно перед самой собой. Она почувствовала себя еще хуже, когда на Новый год все ученики принесли ей подарки, обернутые в блестящую подарочную бумагу с бантами. Подарок ее нелюбимого ученика был завернут в грубую коричневую бумагу. Некоторые дети стали смеяться, когда учительница вынула из этого свертка браслетик, в котором недоставало нескольких камней и флакончик духов, заполненный на четверть.

Но учительница подавила смех в классе, воскликнув: - О, какой красивый браслет! - и, открыв флакон, побрызгала немного духов на запястье. В этот день мальчик задержался после уроков, подошел к учительнице и сказал: - Сегодня вы пахнете, как пахла моя мама.

Когда он ушел, она долго плакала. С этого дня она отказалась преподавать только литературу и математику, и начала учить детей добру, принципам, сочувствию. Через какое-то время такого обучения нелюбимый ученик стал возвращаться к жизни. В конце учебного года он превратился в одного из самых лучших учеников.

Несмотря на то, что учительница повторяла, что любит всех учеников одинаково, по-настоящему она ценила и любила только его.

Через год, когда она работала уже с другими, она нашла под дверью учебного класса записку, где мальчик писал, что она самая лучшая из всех учителей, которые у него были за всю жизнь.

Прошло еще пять лет, прежде чем она получила еще одно письмо от своего бывшего ученика; он рассказывал, что закончил колледж и занял по оценкам третье место в классе, и что она продолжает быть лучшей учительницей в его жизни.

Прошло четыре года и учительница получила еще одно письмо, где ее ученик писал, что, несмотря на все трудности, скоро заканчивает университет с наилучшими оценками, и подтвердил, что она до сих пор является лучшей учительницей, которая была у него в жизни.

Спустя еще четыре года пришло еще одно письмо. В этот раз он писал, что после окончания университета решил повысить уровень своих знаний. Теперь перед его именем и фамилией стояло слово доктор. И в этом письме он писал, что она лучшая из всех учителей, которые были у него в жизни.

Время шло. В одном из своих писем он рассказывал, что познакомился с одной девушкой и женится на ней, что его отец умер два года тому назад и спросил, не откажется ли она на его свадьбе занять место, на котором обычно сидит мама жениха. Конечно же, учительница согласилась.

В день свадьбы своего ученика она надела тот самый браслет с недостающими камнями и купила те же духи, которые напоминали некогда несчастному мальчику о его маме. Они встретились, обнялись, и он почувствовал родной запах.

Спасибо за веру в меня, спасибо, что дали мне почувствовать мою нужность и значимость и научили верить в свои силы, что научили отличать хорошее от плохого.

Учительница со слезами на глазах ответила:

- Ошибаешься, это ты меня научил всему. Я не знала, как учить, пока не познакомилась с тобой...

Это интересные рассказы из школьной жизни. Автор этих удивительных историй Виктора Голявкина.

На речке. В. Голявкин

В воображении моём создавалась картина нашей драки: мы с Васькой катаемся по земле, вцепившись друг в друга, он меня царапает, а я его. Никто пощады не просит, бесконечно долгое время катаемся, царапаемся и кусаемся...

Глупость, конечно, если рассудить: отправляемся после уроков драться, вместо того чтобы домой обедать.

Спор был, кому на последней парте возле окна сидеть.

Место редкое, незаметное и обзорное. Сколько хочешь всю улицу обозревай, а хочешь — весь класс обозревай. К доске раз в месяц вызовут, а то и того меньше. Опустишь голову, тебя и не видать. Вроде бы в классе, а вроде бы тебя и нет. Замечательное, в общем, место. Сашка там раньше сидел, одни пятёрки получал. Сашка коклюшем заболел, и место освободилось. Васька взял туда и сел. А я давно на это место метил. Можно сказать, мечтал туда уединиться.

Пишу Ваське записку: «Освобождай место, я его раньше приметил». Он мне отвечает:

«Кто раньше сел, тот и сидит». Он раньше сел, но я раньше приметил. Я ему пишу: «Кто раньше приметил, тот и должен сидеть, а не тот, кто сразу сел». Он мне отвечает: «Сначала докажи, что ты раньше приметил, а потом садись».

Как же я докажу, вот хитрец! Я ему кулаком погрозил, а он смеётся.

На переменке подхожу, заявляю свои законные требования, а он их законными не признаёт. Неужели не понимает, что я давно мечтал на последней парте сидеть! Хватаю его за рукав и тяну. А он не поддаётся.

В это время звонок. Я на место. Попробую его на следующей переменке вытащить.

Он мне записку пишет: «Ты за это получишь!» Я ему кулак показал, чтобы он знал, кто получит. Тем более мне получать не за что, а ему есть. Он на моё место сел, а не я на его.

На следующей переменке я его снова тащить начал.

И вот теперь отправляемся мы на речку драться.

Школа у нас на горе помещается. А внизу речка. Полянка. Знаменитый художник Левитан, говорят, написал здесь несколько своих пейзажей. Уютное местечко. Изумительный вид. Лучшего места для драки не сыскать.

Спустились по тропинке на полянку.

Трава вовсю зеленеет. Птицы галдят на деревьях. А рядом речка журчит. И лошади пьют воду.

Стоим мы с Васькой среди настоящей весны, замечательной природы, замечаем в небе самолёт и глядим на него с удовольствием.

С удовольствием гоняем по траве чей-то старый ботинок, мочим в речке ноги, пьём воду с лошадьми, загораем без маек, болтаем обо всём на свете и договариваемся сидеть на той парте по очереди до тех пор, пока Сашка не выздоровеет от коклюша.

Болтуны. В. Голявкин

Сеня и его сосед по парте не заметили, как вошёл учитель. Сеня нарисовал на ладони себя и показал соседу.

— Это я, — сказал он. — Похоже?

— Нисколько, — ответил Юра, — у тебя не такие уши.

— А какие же у меня уши?

— Как у осла.

— А у тебя нос — как у бегемота.

— А у тебя голова — как еловая шишка.

— А у тебя голова — как ведро.

— А у тебя во рту зуба нет.

— А ты рыжий.

— А ты селёдка.

— А ты вуалехвост.

— А что это такое?

— Вуалехвост — и всё.

— А ты первердер.

— Это ещё что значит?

— Значит, что ты первердер.

— А ты дырбыртыр.

— А ты выртырвыр.

— А ты ррррррр...

— А ты ззззззз...

— А ты... ы! — сказал Юра и увидел рядом учителя.

— Хотел бы я знать, — спросил учитель, — кто же всё-таки вы такие?

Быстрей, быстрей! В. Голявкин

Наши шефы, шестой «А», соревновались с шестым «Б» — кто лучше и быстрее поможет одеться в раздевалке своим подшефным. И вот после звонка мы помчались в раздевалку, и тут началось это одевалочное соревнование. Два шестых уже ждали своих первоклассников. Очень строгое жюри устроилось на подоконнике, чтобы лучше видеть. Пятьсотсвечовые лампочки вкрутили дополнительно к дневному свету. Самодеятельный школьный струнный оркестр расположился невдалеке. Оркестр грянул — и пошло! Ох, что тут было!

Моим шефом был Светик Костров. Он очень волновался. Как только я подбежал к нему, он заорал:

— Давай ногу! Ну! Ногу давай! Суй в ботинок ногу и не рассуждай, малыш! Нужно быстрей! Ты быстрей можешь? Ну! — С трудом он запихивал мою левую ногу в правый ботинок, и я не рассуждал. — Не везёт, вот напасть! — ворчал он и тряс меня за ногу изо всех сил.

Но я держался за вешалку и не падал. Вешалка качалась, и сверху падали шапки.

— Давай другую ногу! Побыстрей! Ну! И не рассуждать!

— Как же я тебе другую ногу дам? — сказал я. — На чём же я тогда стоять буду?

— Не рассуждай, малыш, много ты понимаешь!

— Отпусти мою ту ногу, — сказал я, — тогда я тебе дам эту.

— Ну, быстрей давай, не рассуждай! Теперь он стал напяливать левый ботинок

на мою правую ногу. И я ему сказал об этом.

— Не заметят, — отвечал он, — раньше нужно было говорить, малыш! Не время рассуждать, пойми. Где шапка? Шапка где твоя?

— Да вон Васька её нацепил.

— Чего это он? Ну, даёт! Ладно. Некогда тут рассуждать. Бери Васькину! И побыстрей!

— А Васькину вон только что сейчас Пчёлкин надел...

— Хватай тогда Пчёлкина шапку. Быстрей! Где она? Какая? Покажи мне. Вот не ожидал... никак не ожидал, что может так с шапками получиться!

— И Пчёлкиной уже нет, — говорю, — ни одной шапки нет, все расхватали...

— Без шапки иди! На авось! Выручай своего шефа! Что творится! Мы пропали! Проиграли! Вот досада... Э-э-э-эх! — Он очень суетился и вспотел.

Светик ловко надел на меня пальто, и пальто было тоже чужое. И я сказал ему об этом.

— Не снимать же его, малыш! Где мы тут сейчас найдём другое? Бодрей держись! Не дрейфь! Улыбайся жюри! Как будто ты в своём пальто! Давай!

И я побежал. На авось.

Пальто толстяка Вовки Ивина висело на мне мешком. Нестерпимо жали мои собственные ботинки.

— Здравствуйте, — сказал я жюри.

— У тебя с одеждой всё в порядке? — спросил член жюри.

— Так точно, всё в порядке, — сказал я по-военному.

Он смотрел на моё пальто, а я ему улыбался.

— А где шапка? — спросил он.

— А я закалённый, — сказал я, улыбаясь.

— Как это понять?

— Я в школу без шапки пришёл, — сказал я, улыбаясь.

— Ишь ты, предусмотрительный, — сказал член жюри.

— Так точно, предусмотрительный, — сказал я по-военному.

— И всегда ходишь в школу без шапки? — спросил член жюри.

— Всегда, — сказал я, улыбаясь.

— Ишь ты, — повторил член жюри. Он не знал, как со мной поступить: засчитывать или не засчитывать, и внимательно посмотрел на мои ботинки, — зашнурованы неплохо, ишь ты!

— Неплохо, — сказал я.

— Так все без шапок придут, — сказал он.

— Придут, — сказал я.

Тогда он сказал (в какой раз!):

Но другой член жюри спросил:

— Ты своё пальто надел?

В это время подскочил Вовка Ивин в моём пальто. И все члены жюри зароптали на своего придирчивого товарища, чтобы он не задерживал молодцов, которые чуть ли не самыми первыми оказались одетыми. И тогда придирчивый член жюри тоже мне улыбнулся понимающе.

Я нашёл Ваську и сказал ему:

— Побольше бы таких соревнований — тогда бы все мы научились надевать свои собственные вещи быстро, как военные по тревоге.

И Васька согласился.

— Быстрые, Костров, у вас ребятки! — сказал придирчивый член жюри моему шефу.

Светик застеснялся, надо же! Слезу даже смахнул. Подбежал ко мне, руку пожал. И то же самое сказал: побольше бы таких соревнований, в другой раз не подкачаем.

— Ни за что не подкачаем в другой раз, — сказал я.

Вдруг объявили:

— Представителям шестого «А» вместе с подшефными выйти на середину круга, и пусть ваши ловкие и быстрые ребятки пройдут под гром оркестра, чтобы мы все могли на них полюбоваться.

Самодеятельный струнный оркестр из всех своих балалаек грянул марш, а мы зашагали по кругу.

Жали мои ботинки ужасно, а Вовкино пальто болталось на мне и крутилось. С Вовки валилась шапка, и он поминутно её поправлял. И с другими нашими ребятами тоже творилось невообразимое. Ведь я был не один в жалком виде.

— Шагай, не рассуждай, малыш, — сказал мне Свет Костров.

Эту историю я нашел на странице в фейсбуке. Не думал, что меня можно растрогать до слез.

В начале учебного года классная руководительница шестого класса стояла перед своими бывшими пятиклассниками. Она окинула взглядом своих детей и сказала, что всех их одинаково любит и рада видеть. Это было большой ложью, так как за одной из передних парт, сжавшись в комочек, сидел один мальчик, которого учительница не любила.
Она познакомилась с ним, так как и со всеми своими учениками, в прошлом учебном году. Еще тогда она заметила, что он не играет с одноклассниками, одет в грязную одежду и пахнет так, будто никогда не мылся. Со временем отношение учительницы к этому ученику становилось все хуже и дошло до того, что ей хотелось исчеркать все его письменные работы красной ручкой и поставить единицу. Как-то раз завуч школы попросил проанализировать характеристики на всех учеников с начала обучения их в школе, и учительница поставила дело нелюбимого ученика в самый конец. Когда она, наконец, дошла до него и нехотя начала изучать его характеристики, то была ошеломлена.
Учительница, которая вела мальчика в первом классе, писала: «Это блестящий ребенок, с лучезарной улыбкой. Делает домашние задания чисто и аккуратно. Одно удовольствие находиться рядом с ним». Учительница второго класса писала о нем: «Это превосходный ученик, которого ценят его товарищи, но у него проблемы в семье: его мать больна неизлечимой болезнью, и его жизнь дома, должно быть, сплошная борьба со смертью». Учительница третьего класса отметила: «Смерть матери очень сильно ударила по нему. Он старается изо всех сил, но его отец не проявляет к нему интереса и его жизнь дома скоро может повлиять на его обучение, если ничего не предпринять». Учительница четвертого класса записала: «Мальчик необязательный, не проявляет интереса к учебе, почти не имеет друзей и часто засыпает прямо в классе».
После прочтения характеристик учительнице стало очень стыдно перед самой собой. Она почувствовала себя еще хуже, когда на Новый год все ученики принесли ей подарки, обернутые в блестящую подарочную бумагу с бантами. Подарок ее нелюбимого ученика был завернут в грубую коричневую бумагу. Некоторые дети стали смеяться, когда учительница вынула из этого свертка браслетик, в котором недоставало нескольких камней и флакончик духов, заполненный на четверть. Но учительница подавила смех в классе, воскликнув: – О, какой красивый браслет! - и, отрыв флакон, побрызгала немного духов на запястье. В этот день мальчик задержался после уроков, подошел к учительнице и сказал: – Сегодня вы пахнете, как пахла моя мама. Когда он ушел, она долго плакала.
Через какое-то время такого обучения нелюбимый ученик стал возвращаться к жизни. В конце учебного года он превратился в одного из самых лучших учеников.
Через год, когда она работала уже с другими, она нашла под дверью учебного класса записку, где мальчик писал, что она самая лучшая из всех учителей, которые у него были за всю жизнь. Прошло еще пять лет, прежде чем она получила еще одно письмо от своего бывшего ученика; он рассказывал, что закончил колледж и занял по оценкам третье место в классе, и что она продолжает быть лучшей учительницей в его жизни. Прошло четыре года и учительница получила еще одно письмо, где ее ученик писал, что, несмотря на все трудности, скоро заканчивает университет с наилучшими оценками, и подтвердил, что она до сих пор является лучшей учительницей, которая была у него в жизни. Спустя еще четыре года пришло еще одно письмо. В этот раз он писал, что после окончания университета решил повысить уровень своих знаний. Теперь перед его именем и фамилией стояло слово доктор. И в этом письме он писал, что она лучшая из всех учителей, которые были у него в жизни. Время шло. В одном из своих писем он рассказывал, что познакомился с одной девушкой и женится на ней, что его отец умер два года тому назад и спросил, не откажется ли она на его свадьбе занять место, на котором обычно сидит мама жениха. Конечно же, учительница согласилась. В день свадьбы своего ученика она надела тот самый браслет с недостающими камнями и купила те же духи, которые напоминали несчастному мальчику о его маме. Они встретились, обнялись, и он почувствовал родной запах. – Спасибо за веру в меня, спасибо, что дали мне почувствовать мою нужность и значимость и научили верить в свои силы, что научили отличать хорошее от плохого. Учительница со слезами на глазах ответила: – Ошибаешься, это ты меня научил всему. Я не знала, как учить, пока не познакомилась с тобой…

Светлана Комарова уже много лет живет в Москве. Успешный бизнес-тренер, хедхантер, карьерный консультант. А в 90-х она восемь лет работала школьной учительницей в глухих дальневосточных деревнях.

«Дальний Восток. Каждая осень неземной красоты. Золотая тайга с густо-зелеными пятнами кедров и елей, черный дикий виноград, огненные кисти лимонника, упоительные запахи осеннего леса и грибы. Грибы растут полянами, как капуста на грядке, выбегаешь на полчаса за забор воинской части, возвращаешься с корзиной грибов. В Подмосковье природа женственна, а тут - воплощенная брутальность. Разница огромна и необъяснима.

На Дальнем кусается все, что летает. Самые мелкие тварешки забираются под браслет часов и кусают так, что место укуса опухает на несколько дней.

«Божья коровка, полети на небко», - не дальневосточная история. В конце августа уютные, пятнистые коровки собираются стаями как комары, атакуют квартиры, садятся на людей и тоже кусают. Эту гадость нельзя ни прихлопнуть, ни стряхнуть, коровка выпустит вонючую желтую жидкость, которая не отстирывается ничем. Божьих коровок я разлюбила в восемьдесят восьмом.

Вся кусачесть впадает в спячку в конце сентября, и до второй недели октября наступает рай на земле. Безоблачная в прямом и переносном смысле жизнь. На Дальнем Востоке всегда солнце - ливни и метели эпизодами, московской многодневной хмари не бывает никогда. Постоянное солнце и три недели сентябрьско-октябрьского рая безвозвратно и накрепко привязывают к Дальнему.

В начале октября на озерах мы празднуем День учителя. Я еду туда впервые. Тонкие перешейки песка между прозрачными озерами, молодые березы, чистое небо, черные шпалы и рельсы брошенной узкоколейки. Золото, синева, металл. Тишина, безветрие, теплое солнце, покой.

Что здесь раньше было? Откуда узкоколейка?

Это старые песчаные карьеры. Здесь были лагеря, - золото, синева и металл тут же меняются в настроении. Я хожу по песчаным перешейкам между отражений берез и ясного неба в чистой воде. Лагеря посреди березовых рощ. Умиротворяющие пейзажи из окон тюремных бараков.

Заключенные выходили из лагерей и оставались в том же поселке, где жили их охранники. Потомки тех и других живут на одних улицах. Их внуки учатся в одной школе. Теперь я понимаю причину непримиримой вражды между некоторыми семьями местных.

В том же октябре меня уговорили на год взять классное руководство в восьмом классе. Двадцать пять лет назад дети учились десять лет. После восьмого из школ уходили те, кого не имело смысла учить дальше. Этот класс состоял из них почти целиком. Две трети учеников в лучшем случае попадут в ПТУ. В худшем - сразу на грязную работу и в вечерние школы. Мой класс сложный, дети неуправляемы, в сентябре от них отказался очередной классный руководитель. Директриса говорит, что, может быть, у меня получится с ними договориться. Всего один год. Если за год я их не брошу, в следующем сентябре мне дадут первый класс.

Мне двадцать три. Старшему из моих учеников, Ивану, шестнадцать. Два года в шестом классе, в перспективе - второй год в восьмом. Когда я первый раз вхожу в их класс, он встречает меня взглядом исподлобья. Дальний угол класса, задняя парта, широкоплечий большеголовый парень в грязной одежде со сбитыми руками и ледяными глазами. Я его боюсь.

Я боюсь их всех. Они опасаются Ивана. В прошлом году он в кровь избил одноклассника, выматерившего его мать. Они грубы, хамоваты, озлоблены, их не интересуют уроки. Они сожрали четверых классных руководителей, плевать хотели на записи в дневниках и вызовы родителей в школу. У половины класса родители не просыхают от самогона. «Никогда не повышай голос на детей. Если будешь уверена в том, что они тебе подчинятся, они обязательно подчинятся», - я держусь за слова старой учительницы и вхожу в класс как в клетку с тиграми, боясь сомневаться в том, что они подчинятся. Мои тигры грубят и пререкаются. Иван молча сидит на задней парте, опустив глаза в стол. Если ему что-то не нравится, тяжелый волчий взгляд останавливает неосторожного одноклассника.

Районо втемяшилось повысить воспитательную составляющую работы. Родители больше не отвечают за воспитание детей, это обязанность классного руководителя. Мы должны регулярно посещать семьи в воспитательных целях. У меня бездна поводов для визитов к их родителям - половину класса можно оставлять не на второй год, а на пожизненное обучение. Я иду проповедовать важность образования. В первой же семье натыкаюсь на недоумение. Зачем? В леспромхозе работяги получают больше, чем учителя. Я смотрю на пропитое лицо отца семейства, ободранные обои и не знаю, что сказать. Проповеди о высоком с хрустальным звоном рассыпаются в пыль. Действительно, зачем? Они живут так, как привыкли жить. Им не нужно другой жизни.

Дома моих учеников раскиданы на двенадцать километров. Общественного транспорта нет. Я таскаюсь по семьям. Визитам никто не рад - учитель в доме к жалобам и порке. Для того, чтобы рассказать о хорошем, по домам не ходят. Я хожу в один дом за другим. Прогнивший пол. Пьяный отец.

Пьяная мать. Сыну стыдно, что мать пьяна. Грязные затхлые комнаты. Немытая посуда. Моим ученикам неловко, они хотели бы, чтобы я не видела их жизни. Я тоже хотела бы их не видеть. Меня накрывает тоска и безысходность. Через пятьдесят лет правнуки бывших заключенных и их охранников забудут причину генетической ненависти, но будут все так же подпирать падающие заборы слегами и жить в грязных, убогих домах. Никому отсюда не вырваться, даже если захотят. И они не хотят. Круг замкнулся.

Иван смотрит на меня исподлобья. Вокруг него на кровати среди грязных одеял и подушек сидят братья и сестры. Постельного белья нет и, судя по одеялам, никогда не было. Дети держатся в стороне от родителей и жмутся к Ивану. Шестеро. Иван старший. Я не могу сказать его родителям ничего хорошего - у него сплошные двойки, ему никогда не нагнать школьную программу. Вызывать его к доске без толку - он выйдет и будет мучительно молчать, глядя на носки старых ботинок. Англичанка его ненавидит. Зачем что-то говорить? Не имеет смысла. Как только я расскажу, как у Ивана все плохо, начнется мордобой. Отец пьян и агрессивен. Я говорю, что Иван молодец и очень старается. Все равно ничего не изменить, пусть хотя бы этого шестнадцатилетнего угрюмого викинга со светлыми кудрями не будут бить при мне.

Мать вспыхивает радостью:

«Он же добрый у меня. Никто не верит, а он добрый. Он знаете, как за братьями-сестрами смотрит! Он и по хозяйству, и в тайгу сходить… Все говорят - учится плохо, а когда ему учиться-то? Вы садитесь, садитесь, я вам чаю налью», - она смахивает темной тряпкой крошки с табурета и кидается ставить грязный чайник на огонь.

Этот озлобленный молчаливый переросток может быть добрым? Я ссылаюсь на то, что вечереет, прощаюсь и выхожу на улицу. До моего дома двенадцать километров. Начало зимы. Темнеет рано, нужно дойти до темна.

Светлана Юрьевна, Светлана Юрьевна, подождите! - Ванька бежит за мной по улице. - Как же вы одна-то? Темнеет же! Далеко же! - Матерь божья, заговорил. Я не помню, когда последний раз слышала его голос.

Вань, иди домой, попутку поймаю.

А если не поймаете? Обидит кто? - «Обидит» и Дальний Восток вещи несовместимые. Здесь все всем помогают. Убить в бытовой ссоре могут.

Обидеть подобранного зимой попутчика - нет. Довезут в сохранности, даже если не по пути. Ванька идет рядом со мной километров шесть, пока не случается попутка. Мы говорим всю дорогу. Без него было бы страшно - снег вдоль дороги размечен звериными следами. С ним мне страшно не меньше - перед глазами стоят мутные глаза его отца. Ледяные глаза Ивана не стали теплее. Я говорю, потому что при звуках собственного голоса мне не так страшно идти рядом с ним по сумеркам в тайге.

Наутро на уроке географии кто-то огрызается на мое замечание.

«Язык придержи, - негромкий спокойный голос с задней парты. Мы все, замолчав от неожиданности, поворачиваемся в сторону Ивана. Он обводит холодным, угрюмым взглядом всех и говорит в сторону, глядя мне в глаза. - Язык придержи, я сказал, с учителем разговариваешь. Кто не понял, во дворе объясню».

У меня больше нет проблем с дисциплиной. Молчаливый Иван - непререкаемый авторитет в классе. После конфликтов и двусторонних мытарств мы с моими учениками как-то неожиданно умудрились выстроить отношения. Главное быть честной и относиться к ним с уважением. Мне легче, чем другим учителям: я веду у них географию. С одной стороны, предмет никому не нужен, знание географии не проверяет районо, с другой стороны, нет запущенности знаний. Они могут не знать, где находится Китай, но это не мешает им узнавать новое. И я больше не вызываю Ивана к доске. Он делает задания письменно. Я старательно не вижу, как ему передают записки с ответами.

Два раза в неделю до начала уроков политинформация. Они не отличают индийцев от индейцев и Воркуту от Воронежа. От безнадежности я плюю на передовицы и политику партии и два раза в неделю по утрам пересказываю им статьи из журнала «Вокруг света». Мы обсуждаем футуристические прогнозы и возможность существования снежного человека, я рассказываю, что русские и славяне не одно и то же, что письменность была до Кирилла и Мефодия. И про запад. Западом здесь называют центральную часть Советского Союза. Эта страна еще есть. В ней еще соседствуют космические программы и заборы, подпертые кривыми бревнами. Страны скоро не станет. Не станет леспромхоза и работы. Останутся дома-развалюхи, в поселок придет нищета и безнадежность. Но пока мы не знаем, что так будет.

Я знаю, что им никогда отсюда не вырваться, и вру им о том, что, если они захотят, они изменят свою жизнь. Можно уехать на запад? Можно. Если очень захотеть. Да, у них ничего не получится, но невозможно смириться с тем, что рождение в неправильном месте, в неправильной семье перекрыло моим открытым, отзывчивым, заброшенным ученикам все дороги. На всю жизнь. Без малейшего шанса что-то изменить. Поэтому я вдохновенно им вру о том, что главное - захотеть изменить.

Весной они набиваются ко мне в гости: «Вы у всех дома были, а к себе не зовете, нечестно». Первым, за два часа до назначенного времени приходит Лешка, плод залетной любви мамаши с неизвестным отцом. У Лешки тонкое породистое восточное лицо с высокими скулами и крупными темными глазами. Лешка не вовремя. Я делаю безе. Сын ходит по квартире с пылесосом. Лешка путается под ногами и пристает с вопросами:

Это что?

Взбивать белок.

Баловство, можно вилкой сбить. Пылесос-то зачем покупали?

Пол пылесосить.

Пустая трата, и веником можно, - он тычет пальцем в фен. - А это зачем?

Лешка, это фен! Волосы сушить!

Обалдевший Лешка захлебывается возмущением:

Чего их сушить-то?! Они что, сами не высохнут?!

Лешка! А прическу сделать?! Чтобы красиво было!

Баловство это, Светлана Юрьевна! С жиру вы беситесь, деньги тратите! Пододеяльников, вон - полный балкон настирали! Порошок переводите!

В доме Лешки, как и в доме Ивана, нет пододеяльников. Баловство это, постельное белье. А миксер мамке надо купить, руки у нее устают.

Иван не придет. Они будут жалеть, что Иван не пришел, слопают без него домашний торт и прихватят для него безе. Потом найдут еще тысячу и один притянутый за уши повод, чтобы в очередной раз завалиться в гости, кто по одному, кто компанией. Все, кроме Ивана. Он так и не придет. Они будут без моих просьб ходить в садик за сыном, и я буду спокойна - пока с ним деревенская шпана, ничего не случится, они - лучшая для него защита. Ни до, ни после я не видела такого градуса преданности и взаимности от учеников. Иногда сына приводит из садика Иван. У них молчаливая взаимная симпатия.

На носу выпускные экзамены, я хожу хвостом за англичанкой - уговариваю не оставлять Ивана на второй год. Затяжной конфликт и взаимная страстная ненависть не оставляют Ваньке шансов выпуститься из школы. Елена колет Ваньку пьющими родителями и брошенными при живых родителях братьями-сестрами. Иван ее люто ненавидит, хамит. Я уговорила всех предметников не оставлять Ваньку на второй год. Елена несгибаема, ее бесит волчонок-переросток, от которого пахнет затхлой квартирой. Уговорить Ваньку извиниться перед Еленой тоже не получается:

Я перед этой сукой извиняться не буду! Пусть она про моих родителей не говорит, я ей тогда отвечать не буду!

Вань, нельзя так говорить про учителя, - Иван молча поднимает на меня тяжелые глаза, я замолкаю и снова иду уговаривать Елену:

Елена Сергеевна, его, конечно же, нужно оставлять на второй год, но английский он все равно не выучит, а вам придется его терпеть еще год. Он будет сидеть с теми, кто на три года моложе, и будет еще злее.

Перспектива терпеть Ваньку еще год оказывается решающим фактором, Елена обвиняет меня в зарабатывании дешевого авторитета у учеников и соглашается нарисовать Ваньке годовую тройку.

Мы принимаем у них экзамены по русскому языку. Всему классу выдали одинаковые ручки. После того как сданы сочинения, мы проверяем работы с двумя ручками в руках. Одна с синей пастой, другая с красной. Чтобы сочинение потянуло на тройку, нужно исправить чертову тучу ошибок, после этого можно браться за красную пасту. Один из парней умудрился протащить на экзамен перьевую ручку. Экзамен не сдан - мы не смогли найти в деревне чернил такого же цвета. Я рада, что это не Иван.

Им объявляют результаты экзамена. Они горды. Все говорили, что мы не сдадим русский, а мы сдали! Вы сдали. Молодцы! Я в вас верю. Я выполнила свое обещание - выдержала год. В сентябре мне дадут первый класс. Те из моих, кто пришел учиться в девятый, во время линейки отдадут мне все свои букеты.

Начало девяностых. Первое сентября. Я живу уже не в той стране, в которой родилась. Моей страны больше нет.

Светлана Юрьевна, здравствуйте! - меня окликает ухоженный молодой мужчина. - Вы меня узнали?

Я лихорадочно перебираю в памяти, чей это отец, но не могу вспомнить его ребенка:

Конечно узнала, - может быть, по ходу разговора отпустит память.

А я вот сестренку привел. Помните, когда вы к нам приходили, она со мной на кровати сидела?

Ванька! Это ты?!

Я, Светлана Юрьевна! Вы меня не узнали, - в голосе обида и укор. Волчонок-переросток, как тебя узнать? Ты совсем другой.

Я техникум закончил, работаю в Хабаровске, коплю на квартиру. Как куплю, заберу всех своих.

Он вошел в девяностые как горячий нож в масло - у него была отличная практика выживания и тяжелый холодный взгляд. Через пару лет он действительно купит большую квартиру, женится, заберет сестер и братьев и разорвет отношения с родителями. Лешка сопьется и сгинет к началу двухтысячных. Несколько человек закончат институты. Кто-то переберется в Москву.

Вы изменили наши жизни.

Вы много всего рассказывали. У вас были красивые платья. Девчонки всегда ждали, в каком платье вы придете. Нам хотелось жить как вы.

Как я. Когда они хотели жить как я, я жила в одном из трех домов убитого военного городка рядом с поселком леспромхоза. У меня был миксер, фен, пылесос, постельное белье и журналы «Вокруг света». Красивые платья я шила вечерами на подаренной бабушками на свадьбу машинке.

Ключом, открывающим наглухо закрытые двери, могут оказаться фен и красивые платья. Если очень захотеть».

Жми «Нравится » и получай лучшие посты в Фейсбуке!