1.Внешность

Высокий рост, особая одежда, большой лоб (словно указывает на ум, мыслительные способности), своеобразная внешность (телосложение и черты лица). Отсутствие утонченного во внешности, демократизм и некая грубоватость даже во внешнем виде (красная рука).

«человеку высокого роста в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную красную руку, которую тот не сразу ему подал»

«Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум»

«Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа»

2. Манеры

Ведет себя крайне непосредственно.

«Поесть действительно не худо, -- заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван»

«Особенно Базаров почти ничего не говорил, но ел много»

3. Демократизм в поведении

Общается с дворовыми мальчишками

«Главное, не надо обращать на него внимания: он церемоний не любит»

4. Мировоззрение

Нигилизм (не принимает ничего на веру, отрицает общепризнанные ценности. Считает, что главное - это труд и наука, приносящая практические результаты)

«Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, -- говорил между тем Базаров, -- подумаешь, сколько иностранных... и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны»

«Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!»

5. Отношение к:

- франтовству, аристократизму

« А чудаковат у тебя дядя, -- говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. -- Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!»

« Да, вот что! По старой, значит, памяти. Пленять-то здесь, жаль, некого. Я все смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаич, ведь это смешно?»

«Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов! Ведь это все самолюбивые, львиные привычки, фатство. Ну, продолжал бы свое поприще в Петербурге, коли уж такой у него склад..»

- любви

«А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек -- не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе лучше знать; но дурь из него не вся вышла»

«И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука»

«Да притом любовь... ведь это чувство напускное»

- женщинам

Подчеркивает, что отношение к женщинам строится только на физиологии (хочет себя видеть таким)

«только у ней такие плечи, каких я не видывал давно»

«Этакое богатое тело! -- продолжал Базаров, -- хоть сейчас в анатомический театр»

«лучше камни бить на мостовой, чем позволить женщине завладеть хотя бы кончиком пальца»

«Сам себя не сломал, так и бабенка меня не сломает»

Целует Фенечку

В то же время, сам того не желая, влюбляется в Одинцову

«Базаров сам почувствовал, что сконфузился, и ему стало досадно. "Вот тебе раз! бабы испугался!" -- подумал он, и, развалясь в кресле не хуже Ситникова, заговорил преувеличенно развязно, а Одинцова не спускала с него своих ясных глаз»

«Ломание Базарова в первые минуты посещения неприятно подействовало на нее, как дурной запах или резкий звук; но она тотчас же поняла, что он чувствовал смущение, и это ей даже польстило. Одно пошлое ее отталкивало, а в пошлости никто бы не упрекнул Базарова»

«"Какой я смирненький стал", -- думал он про себя»

-браку, семье

«Ты придаешь еще значение браку; я этого от тебя не ожидал»

«Ага! родственное чувство заговорило, — спокойно промолвил Базаров. — Я заметил: оно очень упорно держится в людях. От всего готов отказаться человек, со всяким предрассудком расстанется; но сознаться, что, например, брат, который чужие платки крадет, вор, — это свыше его сил. Да и в самом деле: мой брат, мой — и не гений… возможно ли это?»

- чувствам

«Удивительное дело, -- продолжал Базаров, -- эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения... ну, равновесие и нарушено»

- родителям

С одной стороны, он по-своему их любит. С другой стороны, он не тянется к ним, редко приезжает, в глубине души не очень уважает их.

«Они у меня люди хорошие, особенно отец: презабавный. Я же у них один»

«Ты матери своей не знаешь, Евгений. Она не только отличная женщина, она очень умна, право. Сегодня утром она со мной с полчаса беседовала, и так дельно, интересно»

«- Да! На короткое время... Хорошо. -- Василий Иванович вынул платок и, сморкаясь, наклонился чуть не до земли. -- Что ж? это... все будет. Я было думал, что ты у нас... подольше. Три дня... Это, это, после трех лет, маловато; маловато, Евгений!»

«"Бросил, бросил нас, -- залепетал он, -- бросил; скучно ему стало с нами. Один как перст теперь, один!" -- повторил он несколько раз и каждый раз выносил вперед свою руку с отделенным указательным пальцем. Тогда Арина Власьевна приблизилась к нему и, прислонив свою седую голову к его седой голове, сказала: "Что делать, Вася! Сын -- отрезанный ломоть. Он что сокол: захотел -- прилетел, захотел -- улетел; а мы с тобой, как опенки на дупле, сидим рядком и ни с места. Только я останусь для тебя навек неизменно, как и ты для меня"»

«Старики Базаровы тем больше обрадовались внезапному приезду сына, чем меньше они его ожидали»

«— Ты их любишь, Евгений?

— Люблю, Аркадий!

— Они тебя так любят!»

«Я хотел сказать, что они вот, мои родители то есть, заняты и не беспокоятся о собственном ничтожестве, оно им не смердит… а я… я чувствую только скуку да злость.»

-искусству

«Третьего дня, я смотрю, он Пушкина читает, -- продолжал между тем Базаров. -- Растолкуй ему, пожалуйста, что это никуда не годится. Ведь он не мальчик: пора бросить эту ерунду. И охота же быть романтиком в нынешнее время! Дай ему что-нибудь дельное почитать.

Что бы ему дать? -- спросил Аркадий.

Да, я думаю, Бюхнерово "Stoff und Kraft" {"Материя и сила" (нем.).} на первый случай»

Поражается, что Николай Петрович играет на виолончели.

- науке

Считает, что наука - главное в жизни

- воспитанию

«Воспитание? -- подхватил Базаров. -- Всякий человек сам себя воспитать должен -- ну хоть как я, например... А что касается до времени -- отчего я от него зависеть буду?»

- природе

«И природа пустяки в том значении, в каком ты ее понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник»

- народу

С одной стороны, возится с дворовыми мальчишками, лечит крестьян. С другой - несколько снисходительно относится к народу.

«А хоть бы и так? -- воскликнул Базаров. -- Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом -- он русский, а разве я сам не русский»

« самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке»

«А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет»

6. Самооценка

С одной стороны, высокая. С другой стороны, в нем нет гордости. Это проявляется и в цене смерти:

«Меня вы забудете, -- начал он опять, -- мертвый живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет... Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось... вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать... Я нужен России... Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник... мясо продает... мясник... постойте, я путаюсь... Тут есть лес..»

7. Эволюция героя

Постепенно приходит к мысли, что мир не подчиняется только материальным законам.

«Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и дела до меня нет, и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожно мала перед вечностью, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, что-то хочет тоже… Что за безобразие? Что за пустяки?"»

Влюбляется в женщину, и понимает, что его теория терпит крах.

8. Отношения со старшим поколением

Николай Петрович

Уважает Базарова и признает его интеллектуальное превосходство, в то время как Базаров говорит, что его «песенка спета» (хотя и считает Николая Петровича вполне милым человеком).

Павел Петрович

Острый конфликт и взаимная неприязнь с обеих сторон (практически по всем вопросам)

9. Ученики Базарова

Аркадий (увлекается нигилизмом только из интереса ко всему, вызванным молодостью)

Ситников и Кукшина (вульгарные люди, не способные понять его идеи)

10. Вывод

Трагедия Базарова состоит в том, что, стремясь к лучшему, он плохо продумал свою теорию и отрицал те законы, на которых строится жизнь. Поэтому после краха теории он оказался несчастен, не нашел в жизни другой опоры, и смерть героя кажется закономерной. Кроме того, Базаров одинок в своих исканиях. Его ученики, представленные в произведении, делятся на два типа: Аркадий (который увлекся идеями по юности, не понимает их смысла и внутренне им не соответствует) и Кукшина с Ситниковым (люди, которым важна любая теория для самоутверждения).

Писатель, поэт, переводчик, журналист, общественный деятель Илья Григорьевич (Гиршевич) Эренбург родился 27 января (14 января по старому стилю) 1891 г. в Киеве. В 1895 г. семья переехала в Москву, где его отец некоторое время занимал должность директора Хамовнического пивоваренного завода.

Илья Эренбург учился в 1-й Московской гимназии, из шестого класса которой был исключен за революционную деятельность. За участие в работе революционной организации большевиков в январе 1908 г. он был арестован, а в августе того же года освобожден до суда под надзор полиции.

В декабре 1908 г. Эренбург эмигрировал в Париж, где продолжал революционную работу, затем отошел от политической жизни и занялся литературной деятельностью.

Когда началась Первая мировая война Эренбург попытался вступить иностранным добровольцем во французскую армию, но был признан негодным по состоянию здоровья.

В 1914-1917 гг. он был корреспондентом русских газет на Западном фронте. Военные корреспонденции этих лет стали началом его журналистской работы.

В 1915-1916 гг. он публиковал статьи и очерки в газете "Утро России" (Москва), а в 1916-1917 гг. - в газете "Биржевые ведомости" (Петроград).

В июле 1917 г. Илья Эренбург вернулся в Россию, но Октябрьскую революцию он вначале не принял, что отразилось в книге стихов "Молитва о России" (1918).

После кратковременного ареста в сентябре 1918 г. уехал в Киев, затем в Коктебель. Осенью 1920 г. вернулся в Москву, где был арестован, но вскоре освобожден.

В Москве Илья Эренбург работал заведующим детской секцией Театрального отдела Наркомпроса, которым руководил Всеволод Мейерхольд.

В 1918-1923 гг. им были созданы сборники стихов "Огонь" (1919), "Кануны" (1921), "Раздумья" (1921), "Зарубежные раздумья", "Опустошающая любовь" (оба - 1922), "Звериное тепло" (1923) и др.

В марте 1921 г., получив разрешение выехать за границу, он вместе с женой уехал в Париж, сохранив советский паспорт. В Париже он познакомился и подружился с деятелями французской культуры - Пикассо, Элюаром, Арагоном и др.

С этого момента Илья Эренбург большую часть времени жил на Западе.

Из Франции он вскоре после приезда был выслан за просоветскую пропаганду. Летом 1921 г., будучи в Бельгии, написал первое свое произведение в прозе - роман "Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников..." (1922).

В 1955-1957 гг. Эренбург написал ряд литературно-критических эссе о французском искусстве под общим названием "Французские тетради". В 1956 г. он добился проведения в Москве первой выставки Пабло Пикассо.

Эренбург был женат дважды. Некоторое время он жил в гражданском браке с Екатериной Шмидт, у них родилась дочь Ирина (Ирина Эренбург, 1911-1997, писатель, переводчик).

Во второй раз он женился на художнице Любови Козинцевой (сестре режиссера Григория Козинцева), с которой прожил до конца жизни.

Илья Эренбург скончался после продолжительной болезни 31 августа 1967 г. в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Через год на могиле был поставлен памятник, на котором выбит профиль Эренбурга по рисунку его друга Пабло Пикассо.

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

Илья Григорьевич Эренбург (1891-1967) родился в еврейской семье (отец - инженер); детство провел в Киеве, учился в 1-й Московской гимназии, из 6-го класса был исключен за участие в революционном кружке. В 1908 был арестован, выпущен под залог и, не дожидаясь суда, сбежал во Францию.

Разочаровавшись в идеях большевизма, переключился на литературные занятия. Дебютировал в 1910 выпущенной в Париже маленькой книжкой «Стихи» (по определению М. Волошина, сочинений «искусных, но безвкусных, с явным уклоном в сторону эстетического кощунства»), и затем почти каждый год издавал небольшими тиражами в Париже сборники за свой счет и отправлял их в Россию знакомым («Я живу», 1911; «Одуванчики», 1912; «Будни», 1913; «Детское», 1914).

Первой «настоящей» книгой впоследствии считал «Стихи о канунах», 1916. На стихи обратили внимание В. Брюсов, Н. Гумилев, С. Городецкий, они вызвали много откликов в критике. А. Блок в 1918 в статье «Русские денди» упоминает уже о «моде на Эренбурга».

В эти годы И. Эренбург переводил французскую и испанскую поэзию, вошел в круги художественной богемы Парижа (П. Пикассо, А. Модильяни, М. Шагал и др.). После Февральской революции вернулся в Россию, но октябрьский переворот встретил враждебно (сборник стихов «Молитва о России», 1918, где отразились тогдашние настроения писателя, был изъят из советских библиотек).

Жил сначала в Москве, потом скитался по югу страны, пытался зарабатывать на жизнь публицистикой (писал статьи и доброжелательные по отношению к революции, и контрреволюционные).

В 1921 выехал в «творческую командировку» в Берлин, сохраняя советский паспорт, и большая часть его самых значительных прозаическиих произведений была создана в годы «полуэмиграции» («Необыкновенные похождения Хулио Хуренито и его учеников....», роман «Рвач», мелодрама «Любовь Жанны Ней», исторический роман «Заговор равных», сборник рассказов «Тринадцать трубок» и многие другие).

Книги И. Эренбурга издавались одновременно и за границей, и на родине. Долгое пребывание в Германии и Франции в таком исключительном положении привело к тому, что Эренбурга не считали до конца «своим» ни в эмигрантской среде, ни в советской России.

В 1918-1923 продолжали выходить небольшие поэтические книжки Эренбурга, но интереса у критики и у читателей они не вызывали. К написанию стихов И. Эренбург вернулся в конце жизни (часть поэтического наследия публиковалась посмертно,), а современникам Эренбург был известен главным образом как яркий публицист, романист, автор мемуаров «Люди, годы, жизнь».

Я не была лично знакома с Эренбургом, хотя на писательских собраниях часто его видела и слышала. Но его личность и в еще большей степени его путь настолько типичны для определенной части интеллигенции, что мне кажется, я его хорошо знала. Он был человек талантливый, образованный, очень умный и все же не посмевший идти своим путем. Наверное, им двигал инстинкт самосохранения. Но не только. Еще и потребность, без сомнения искренняя, участвовать в том, что представлялось ему, несмотря ни на что, великим историческим моментом. И он предпочел полностью принять правила игры, чтобы не оказаться за бортом. Принятое раз и навсегда решение с чем угодно соглашаться вело его, как и многих других, от лжи к подлости, не избавляя от страха.

Сима и я и большинство наших друзей судили его строго. Мы не понимали, как мог автор "Хулио Хуренито", ироничной книги, написанной в двадцатые годы (кстати, не переиздававшейся), человек, влюбленный в Париж, поклонник импрессионизма и абстрактного искусства, космополит в настоящем смысле слова,- как мог он не только приспособиться к сталинскому режиму, но и служить ему? Как он мог написать такую угодливую книгу, как "Не переводя дыхания" , в начале тридцатых? Такую пошлую, как "Падение Парижа", после войны? Конечно, мы восхищались его репортажами в "Известиях" о войне в Испании и еще больше - репортажами, которые он почти ежедневно присылал с фронта в Отечественную войну. Эти статьи сделали его фантастически популярным. Солдаты в окопах вырывали их друг у друга, и даже при дефиците бумаги страничка Эренбурга в "Красной звезде" никогда бы не пошла на самокрутку. Зато можно было обменять Эренбурга на хлеб. Одна из самых знаменитых его статей, опубликованная незадолго до конца войны, называлась "Убей немца".

Такое подстрекательство к убийству всякого немца, где бы он ни был, кто бы он ни был. При том, что мы были очень близки к победе, мне показалось это совершенно непристойным.

После войны он пользовался огромной известностью. Возможно, она и спасла его в период космополитизма. Он был не каким-то безвестным критиком или автором книжек на идише, а народным героем. Сталин умело использовал старые связи Эренбурга с Западом. Когда он разрешил ему поехать в Париж, то прекрасно знал, что Эренбург, как прежде Горький, будет свидетельствовать в пользу режима. Но вот до чего довел его этот компромисс. В пятидесятом или пятьдесят первом, не помню точно год, в Москву приехал американский писатель-коммунист Говард Фаст . Он беспокоился о судьбе своего друга Переца Маркиша . До Фаста доходили слухи, что Маркиш арестован. Но кого он ни спрашивал - никто не хотел подтверждать этот слух. Тогда Фаст обратился к Эренбургу, с которым был хорошо знаком, убежденный, что тот скажет ему правду. Эренбург его успокоил, сказал, что на прошлой неделе они с Маркишем виделись, а теперь он уехал из Москвы на несколько дней,- пожалуйста, не волнуйся, скоро вернется. Но Говард Фаст волновался. Он решил подождать. В конце концов ему дали знать, что скоро он сможет повидаться с другом. Жене Маркиша позвонили из тюрьмы и велели принести костюм, ботинки, галстук и так далее, чтобы Маркиш выглядел презентабельно. Спустя неделю Фаст и Маркиш в сопровождении одного якобы приятеля - разумеется, из КГБ,- встретились в "Национале", чтобы вместе пообедать. Маркиш подтвердил, что все в порядке, и успокоенный Фаст, ничего не заподозрив, уехал в США. А в конце лета пятьдесят второго года двадцать шесть еврейских писателей и поэтов были убиты в подвалах Лубянки, в том числе и Маркиш. Фаст никогда не простил Эренбурга, скрывшего правду.

Однако тот же Эренбург за несколько лет до того пытался опубликовать "Черную книгу", которую они составили вместе с Василием Гроссманом ,- памятник страданиям евреев во время нацистской оккупации. А эта тема была под абсолютным запретом. Ее просто не существовало. И я, встречая Эренбурга на всяких собраниях в последние годы его жизни, понимала, что, при всей неоднозначности этой фигуры, он - один из значительных свидетелей века, который воплощает преемственность русской культуры. И "Люди, годы, жизнь" это показывают. Они публиковались, эти его мемуары, в "Новом мире", ценой огромных трудностей с цензурой, и вернули какую-то часть нашей памяти, хотя Эренбург и не говорил всей правды. А кроме того, не будем недооценивать его роль в эпоху оттепели. Собственно, и сам термин принадлежит ему.

Даже когда казалось, что он в безопасности, что он на коне, в действительности его не покидали страх и беспокойство. Он тоже до самой смерти Сталина каждую ночь ждал звонка в дверь.

Источник - Википедия

Илья Григорьевич Эренбург (15 (27) января 1891, Киев - 31 августа 1967, Москва) - русский советский прозаик, поэт,
переводчик с французского и испанского языков, публицист, фотограф и общественный деятель.

Илья Эренбург родился в Киеве в зажиточной еврейской семье. Его отец - Герш Гершонович
(Герш Германович, Григорий Григорьевич) Эренбург (1852-1921) - был инженером и купцом 2-й
гильдии; мать - Хана Берковна (Анна Борисовна) Эренбург (урождённая Аринштейн, 1857-
1918) - домохозяйкой. В 1895 году семья переехала в Москву, где отец получил место директора
Хамовнического пиво-медоваренного завода.
С 1901 года учился в 1-й Московской гимназии вместе с Н. И. Бухариным. С 1905 года участвовал
в революционной деятельности, присоединился к большевикам. В январе 1908 года был
арестован, полгода провел в тюрьмах и освобождён до суда, но в декабре эмигрировал
во Францию. Постепенно отошёл от большевиков. В Париже занимался литературной
деятельностью, вращался в кругу художников-модернистов, выпустил сборники «Стихи» (1910), «Я
живу» (1911), «Будни» (1913), книгу переводов Ф. Вийона (1913). В 1914-1917 годах был
корреспондентом русских газет «Утро России» и «Биржевые ведомости» на Западном фронте.
В 1917 году вернулся в Россию. Отрицательно восприняв победу большевиков (сборник стихов
«Молитва о России», 1918), в 1921 году снова уехал за границу. В 1921-1924 годах жил
в Берлине, в 1922 опубликовал философско-сатирический роман «Необычайные похождения
Хулио Хуренито и его учеников…», в котором дана интересная мозаичная картина жизни Европы и
России времён Первой мировой войны и революции, но главное - приведён свод удивительных
по своей точности пророчеств.

И. Эренбург был пропагандистом авангардного искусства («А всё-таки она вертится», 1922).
В 1923 году написал сборник рассказов «Тринадцать трубок» и роман «Трест Д. Е.». Эренбург был
близок к левым кругам французского общества, активно сотрудничал с советской печатью. С 1923
года работает корреспондентом «Известий» . Его имя и талант публициста широко
использовались советской пропагандой для создания привлекательного
образа сталинского режима за границей. Много ездил по Европе (Германия - 1927,1928, 1930,
1931; Турция, Греция - 1926; Испания - 1926; Польша - 1928; Чехословакия - 1927, 1928,
1931, 1934; Швеция, Норвегия - 1929; Дания - 1929, 1933; Англия - 1930; Швейцария - 1931;
Румыния, Югославия, Италия - 1934).

После прихода Гитлера к власти становится крупнейшим
мастером антинацистской пропаганды. С начала 1930-х годов регулярно приезжал в СССР и начал
проводить в своих произведениях мысль «о неизбежности победы социализма». Посетил
Кузнецкстрой, Томск. Выпустил романы «День второй» (1934), «Книга для взрослых» (1936).
Во время гражданской войны в Испании 1936-1939 годов Эренбург был военным
корреспондентом «Известий»; выступал как эссеист, прозаик (сборник рассказов «Вне
перемирия», 1937; роман «Что человеку надо», 1937), поэт (сборник стихов «Верность», 1941).
После поражения республиканцев перебрался в Париж. После немецкой оккупации
Франции укрылся в Советском посольстве.

В годы Великой Отечественной войны был корреспондентом газеты «Красная звезда», писал для
других газет и для Совинформбюро. Прославился пропагандистскими антинемецкими статьями и
произведениями. Значительная часть этих статей, постоянно печатавшихся в газетах «Правда»,
«Известия», «Красная звезда», собраны в трёхтомнике публицистики «Война» (1942-44). В 1942
году вошёл в Еврейский антифашистский комитет и вёл активную деятельность по сбору и
обнародованию материалов о Холокосте.

После войны выпустил дилогию - романы «Буря» (1946-1947) и «Девятый вал» (1950). Один из
лидеров Движения борцов за мир.
В 1948 году Голливуд выпускает в прокат фильм «The Iron Curtain» (режиссёр William Wellman, о
побеге шифровальщика ГРУ И. С. Гузенко и советском шпионаже). 21 февраля того же года
Эренбург в газете «Культура и жизнь» публикует статью «Кинопровокаторы», написанную по
заданию министра кинематографии И. Г. Большакова.
Положение Эренбурга среди советских писателей было своеобразным: с одной стороны, он
получал материальные блага, часто ездил за границу, с другой - был под контролем спецслужб и
часто даже получал выговоры. Таким же двойственным было отношение властей к Эренбургу в
эпоху Н. С. Хрущёва и Л. И. Брежнева.
После смерти Сталина написал повесть «Оттепель» (1954) , которая была напечатана в майском
номере журнала "Знамя" и дала название целой эпохе советской истории. В 1957 году вышли
«Французские тетради» - эссе о французской литературе, живописи и переводы из Ж. Дю Белле.
Автор мемуаров «Люди, годы, жизнь», пользовавшихся в 1960-е - 1970-е годы большой
популярностью в среде советской интеллигенции. Эренбург познакомил молодое поколение со
множеством «забытых» имен, способствовал публикациям как забытых (М. И. Цветаева), так и
молодых (Б. А. Слуцкий, С. П. Гудзенко) авторов. Пропагандировал новое западное искусство.
В марте 1966 года подписал письмо 13-ти деятелей советской науки, литературы и искусства в
президиум ЦК КПСС против реабилитации И. В. Сталина.
Скончался после длительной болезни 31 августа 1967. Проститься с писателем пришло около 15
000 человек.
Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Первая супруга (1910-1913) - переводчица Катерина (Екатерина) Оттовна
Шмидт (1889-1977, во втором браке Сорокина).
Вторая супруга (с 1919 года) - художница Любовь Михайловна Козинцева (1900-1970) ,
сестра кинорежиссёра Григория Михайловича Козинцева, ученица Александры
Экстер (Киев, 1921), Роберта Фалька, Александра Родченко. С 1922 года участница выставок
в Берлине, Париже, Праге, Амстердаме. Около 90 её живописных и графических работ
хранятся в Отделе личных коллекций ГМИИ им. А. С. Пушкина.

Двоюродный брат - художник и журналист Илья Лазаревич Эренбург (1887-1920,
сын харьковского зерноторговца Лазаря Григорьевича Эренбурга); с ним и его женой Марией
Михайловной супруги Эренбург были дружны в период первой эмиграции в Париж.
Двоюродная сестра - коллекционер, художник и педагог Наталья Лазаревна Эренбург (в
замужестве Эренбург-Маннати, фр. Nathalie Ehrenbourg-Mannati; 1884-1979).

Ссылки:
1. Если бы Гитлер началал операцию "Барбаросса" на месяц позже
2. Евтушенко Евгений Александрович (1933-)
3. Лиля Лунгина в Париже
4. Разрешили ограниченные контакты с заграницей. Приезд Лиды и Вернана
5. Бергельсон Давид Р.(1884-1952)
6. Эрбург Ирина
7. Пастернак Борис Леонидович (1890-1960)
8. Доклад Хрущева на XXII съезде партии, 1956
9. "Оттепель"
10. Смерть Ленина
11. Столярова Наталья Ивановна
12. Почему же все-таки арестовали Аллилуевых?
13. Кравцов Григорий Абрамович
14. Крапивницкий Евгений
15. ЛЕФ распался, катализатор - Пастернак
16. "Непский проспект" (кварталы вокруг Курфюрстендама, русский Берлин)
17. Большевики руководят литераторами, но разрешают им соревнуются, 1924
18. "Год великого перелома" в науке и культуре 1929
19. Закс Борис Германович [Войнович В.Н.]
20. Столярова Наталья
21. Эренбург Ирина Ильинична
22.