Вот некоторые истории моих родственников.
1. Эту историю рассказала мне родная сестра моей бабушки – б. Нина. Всё нижеописанное произошло во время Великой Отечественной войны. Бабушка Нина тогда была ещё совсем девочкой (она 1934 года рождения). И вот как-то Нина осталась ночевать у своей соседки, тети Наташи. А в деревнях было принято в доме держать кур в загородке. И у тети Наташи куры тоже были. Вот все уже легли спать: т. Наташа на кровать, а её дети и Нина с ними – на печь. Свет погасили… Куры тоже успокоились… Тишина… Вдруг резко в темноте одна из куриц – ррррраз! – и перепрыгнула через загородку! Куры забеспокоились. Т. Наташа встала и курицу загнала обратно. Только улеглась, и опять – рраз! – курицы закудахтали, и снова одна перелетела. Т. Наташа встала, зажгла лучину и обратилась к невидимому духу, который беспокоил кур: “Суседушка-атаманушка, к худу или к добру? ” И смотрит: стоит перед ней маленький такой мужичок, ростом около метра, в таком интересном халате полосатом, с пояском, и штанишки такие же. Он и говорит: “Через два дня узнаешь.” А потом схватил одну курицу, задушил и бросил на печь к детям. А после ушёл в подполье. Через два дня т. Наташе пришла похоронка с фронта: муж погиб…

2. А это рассказала мне моя бабушка. Как-то её покойная мать Евдокия после трудового дня легла на печь отдыхать. А ночевала одна. И вот слышит – кто-то совсем рядом, как будто даже внизу печки, точит нож. Звук такой характерный: скрежет металла о брусок. Евдокия испугалась не на шутку. Выглянет с печки вниз, а там никого. Только ляжет, смотрит в потолок, слышит – опять кто-то точит нож. “Ну, -думает Евдокия, – смерть моя пришла!” И стала в уме все молитвы, какие только знала, перебирать и креститься. И слышит – звук этот отдаляется, отдаляется, а потом и исчез совсем… Бабушка говорит, раньше в деревнях печи делали с солью, а нечисть, как известно, соли боится. Так что, возможно, не прочитав молитвы, Евдокия бы не погибла.

3. И эту историю мне рассказала бабушка. Работала она когда-то дворником. Сидели они с бабами как-то на лавке, отдыхали, разговаривали, и речь зашла про нечистую силу. Вот одна женщина и говорит: “Чего далеко ходить? Вот со мной какая история произошла. Сидела я дома с ребёнком, только вот сын у меня родился – Ванечка. Муж ушёл на работу утром, Ваня в колыбели спал, и я решила подремать. Лежу, дремлю и чувствую – кто-то меня под кровать тянет. Я как вскочила, побежала вон из квартиры! И сразу к своему соседу. Прибегаю, говорю: “Пожалуйста, помогите мне Ваню из квартиры вынести! Я очень боюсь заходить!” А сосед у меня военным был и на службу торопился. Он и говорит: “Ой, некогда мне. Попроси кого-нибудь другого, вон Марию Фёдоровну, например.” Мария Фёдоровна – это тоже наша соседка по лестничной площадке. Ну, я быстрее к ней. А она мне и говорит: ” Ты иди к себе в квартиру, у порога три раза вокруг себя обернись, а потом смело шагай и ничего не бойся.” Я так и сделала. Раз крутанулась – ничего, второй раз стала крутиться – вижу, стоит в квартире существо какое-то странное, то ли человек, то ли ещё что-то. Я глаза уже зажмурила, третий раз крутанулась, смотрю – а там такой очень страшный мужчина! Смотрит на меня с прищуром, словно бы даже с издёвкой и говорит: “Что, догадалась-таки?! А теперь поищи своего Ваню” – и исчез! Я бросилась в квартиру, быстрее к люльке, а там нет ребёнка. Я уже испугалась: не с балкона ли он ребёнка сбросил?! Живём на третьем этаже. Я тихонечко так с балкона посмотрела – нет, никто на земле не лежит. Стала я искать в квартире, везде заглянула, еле-еле нашла. Это существо ребёнка моего запеленало и сунуло в пространство между стеной и газовой плитой. А Ванечка спит себе и ничего не слышит. А уж потом я узнала, что в нашей квартире жил некогда мужчина, горький пьяница, который в этом подъезде повесился.”

Страшная деревенская старуха История произошла в сибирской деревеньке в тридцатые годы прошлого века, с дальним родственником моего знакомого. Поведала знакомому его бабка. Попытаюсь пересказать её точно, от себя ничего добавлять не стану. Итак: В сибирской деревеньке N жила старая бабка. Жила она в ветхой, покосившейся избёнке на краю деревни. Правый угол избы чернел прожжённой дырой - когда-то дом горел. Починить его было некому, и старуха горевшей комнатой не пользовалась, жила в других. Была бабка страшна до жути. Посмотришь на неё и сразу мысли о связи с нечистым и колдовстве. Дети старуху очень боялись, и только покажется её сгорбленная фигура в дальнем конце улицы, как тотчас же стихал их веселый смех, дети спешили уйти с дороги старухи, спрятаться за чьим-нибудь забором. Боялись бабку и животные: увидят старуху, замрут на месте и глаз с неё не сводят: кошки шипят и спины выгибают, собаки рычат, а как подойдёт она поближе, так с визгом с дороги в кусты бегут. Была бабка вроде бы немая, а может, просто молчаливая. Но никто из старожилов не мог вспомнить, когда она говорила последний раз. Говорят, был у бабки сынок, который погиб в Первую мировую войну, из-за него-то она, мол, и молчит. В магазинах старуха не бывала, питалась с огорода и леса. Как бы там ни было, зла бабке никто не делал и от неё зла не видел. Приехали однажды к местным старикам-старожилам сын и его жена из города - Степан и Наталья. Молодые коммунисты, ярые атеисты, ни в бога ни в чёрта не верят. Приехали зимой в отпуск, в канун Нового года, и всё как полагается: давай родителям старым по хозяйству помогать. Хоть и зима, а дел в деревне всегда много. Взялась как-то утром Наталья половики от пыли чистить. Вынесла она их за калитку, расстелила у дороги и снежком чистить начала. Чистит-чистит, вдруг чувствует, смотрит на неё кто-то. Обернулась, а там старуха страшная стоит и на неё смотрит, улыбается. Улыбнулась в ответ и Наталья. А старуха ей бумажку какую-то протянула и пошла прочь. Наталья бумажку ту прочитала, в карман сунула да и забыла про неё. Вечером Наталья пошла прогуляться по деревне, Степан с ней собрался, да она отказала. Одной, говорит, хочется. Степан согласился, а сам решил за ней проследить. Ушла Наталья, следом Степан. Утром выяснилось, что молодые пропали. Кровать их как была с вечера застлана, такой к утру и осталось. Пошли старики по деревне молодых искать, соседей позвали. Всё дома обошли, сараи - нет их нигде. Вернулись домой, и словно толкнуло стариков что-то. Сняли они с гвоздя тулупчик, в котором Наталья половики чистила, руку в карман засунули, а там записка, с корявыми буквами: «Внученька, сил совсем не осталось, помоги в доме убраться. Я тебя отблагодарю. Только одна приходи, и не говори никому куда пошла, не отпустят тебя, не любят меня тут, ведьмой считают. На отшибе я живу, в избе горелой». Бросились люди в тот дом, отпирают дверь и видят: лежит их Степан на полу мёртвый, на лице ужас застыл, у окна на кровати старуха мёртвая лежит, и сразу ясно, что в муках она умерла страшных: лицо всё искажено от боли, но ран на теле нет, а в кулаке клок волос белокурых - Натальиных, а самой невестки нет нигде. Дверь только в комнату обгорелую открыта, на полу снег наметённый, а на нём следы к дыре ведут, а от дыры в лес. Сбегал сосед за ружьём, и по следам пошёл. Долго его не было, вернулся бледный весь, с тюком одежды Натальи. Шёл по следам, говорит, а они его в овраг привели, а в овраге одежда лежит, вся до белья нижнего. Только тела нету, и следы волка огромного в лес убегают. Словно разделась Наталья догола и на волке ускакала. Только волку взяться было неоткуда, не нашёл сосед следов его в сторону одежды, от неё только. Говорили потом, что старуха в самом деле ведьмой была. И пришла ей пора помирать, да только не может ведьма умереть, не отдав дара своего другой женщине. Вот и позвала она обманом Наталью, а Степан проследил за ней и зашёл в дом к ведьме то ли следом, то ли спустя какое-то время. Как и из-за чего он умер, неизвестно, да и Наталью больше не видели ни в деревне, ни в городе. Говорят, как увидела она мужа мёртвого, обезумела от горя и в лес кинулась. А там разделась догола, видно, замёрзнуть хотела или в волка обернулась и убежала. Историю нашла- Анастасия Ионова (Потапова)

Около 10 лет мы являемся обладателями небольшой дачки. Дачка находится в селе. А в селе, как и положено, должен быть храм. Он и есть. И 8 из наших 10 лет представлял из себя типичное зрелище современного селянского храма – обезглавленная колокольня, руины трапезной, провалившийся свод купола. И вокруг руин, а кое-где и на них, растут небольшие березки. Как-то во время прогулки вокруг храма мы подобрали кусочек кирпича с мыслью о том, что может храм до конца и разрушится, а маленький кусочек уцелеет. Но вот в прошлом году началось неторопливое, но целеустремленное восстановление храма с селе Русиново.

В этом году, в числе прочих дачников стала посещать службы и наша беспокойная семья с тремя малолетними детьми. Очень часто сейчас пишут о том, как плохо встречают, с трудом терпят и поскорей выпроваживают детей из храма. Дескать, шумят, бегают, разговаривают, всячески мешают. И вот воскресенье. Одев посимпатичнее детей, отправляемся в храм. Как-то нас там встретят…

Пошли к службе пораньше, чтобы не опоздать к . Но оказалось, что еще и «Верую…» не читали. Чем заняться детям? Любимое развлечение – дуть на свечки. Заранее опустила глаза в пол, стараюсь быстренько заново зажигать потушенные свечи, стараюсь не сердиться и очень стараюсь не смотреть людям в глаза. «Сейчас выгонят или что-нибудь скажут,» – краснея и потея, думаю я после каждой детский громкой реплики. В общем, толком участие в службе не принимаю, а все переживаю о том, куда залез средний, куда ушла старшая и как утишить младшего.

И вот к нам обращается женщина из свечного ящика: «Детки, идите сюда, смотрите, сколько тут игрушек! Это тебе, а это тебе,» – говорит она, раздавая мишек и зайцев моим детям. И все это с хорошей искренней улыбкой. «Вот это дааа-а-а!» – думаю я. Но вот, наигравших предложенными игрушками и перебрав все остальные, дети возвращаются к прежнему занятию – задуванию свечек. Они тушат – я зажигаю. Они с азартом тушат – я нервно зажигаю. Наконец, один из молящихся женщин подходит ко мне: «Да оставьте Вы, мы потом зажжем опять! Не переживайте!» И тоже с улыбкой! Я в культурном шоке! И это говорит пожилая женщина, ровесница тех свирепых бабуль, образ которых часто всплывает в православных и не только СМИ.

Детей в храме вообще не много. Многодетная семья для села теперь редкость. Бабульки умиляются маленьким деткам, с интересом наблюдают за подросшими трехлетками-говорунами. И в бабушкиных глазах радость и теплота. И немного тоски.

Ну, думаю, это они в первый раз к нам так хорошо отнеслись, потом уж построже будут. Приходим второй раз. Но опять улыбки, забота, желание помочь и развлечь. Кто-то поднимает моего сына, чтобы мог поцеловать икону, кто-то дает задуть свечу. «Хочу причащаться!» – громким шепотом сообщает средний, устав от ожидания и проголодавшись. Прихожане оборачиваются и удивленно-одобрительно переглядываются. Дополняет благочестивую картину младший сын. Подходя к Чаше нетерпеливо ерзает на руках, показывает пальчиком на Чашу и требует: «Ням-ням!». Даже батюшка улыбается.

Удивительная все же разница! Приблизительно одинаковые судьбы у советских женщин 60-70 лет, пережиты одни и те же радости и горести советского государства. Но какая разница в восприятии жизни и конкретного ее проявления – детей! Дай им Бог, этим многочисленным бабушкам, «белым платочкам – небесным цветочкам» многая лета!

Когда мы были детьми, то часто ездили в гости к нашей бабушке в деревню. Все в деревне утверждали, что она ведьма и бегали к ней за снадобьями и прочей магической ерундой. А она и не отрицала и всегда жителям помогала. Мы же, будучи детьми, не придавали этому значения. Нас было пятеро: Я, Тимур, Саша, Маша и Евгения. Нам было интереснее слушать бабушкины истории и купаться в речке.

Была недалеко от кладбища пещерка небольшая. Тот, кто в нее пролезет, от любой болезни излечится, только вот спустя 5 минут сознание теряется. Нам очень нравилось проводить там время. Спустя полчаса мы просыпались настолько отдохнувшими, что казалось, не тридцать минут поспали, а всю ночь без задних ног.

И сны в пещере этой снились пророческие, не помню ни одного, что не сбылся бы. И как Тимур ногу на велосипеде сломал, и как ветка дуба, за секунду до того как я сделаю следующий шаг, ломается и падает прямо передо мной. Много всякого происходило. Пещера эта, служила нам аттракционом, а бабуля просила никого к ней не водить и лишний раз о ней не болтать. И мы не болтали, но не по запрету бабушки, а потому что это было Наше место.

Однако, как это случается со всеми, мы повзрослели, разъехались и потеряли связь. Мы не контактировали и не искали друг друга. Детство кончилось, и вместе с ним ушла наша дружба. Так мы думали.

Однажды ночью я увидела во сне бабушку. Она говорила мне, что погибла. Что ее младший племянник-покойник в могилу ее свел. Духом приходил и пакостил, все хотел выяснить где записи ее хранятся ведьминские.

Я проснулась со странным ощущением того, что действительно только что разговаривала с ней. Это ощущение было настолько реальным, что я, не колеблясь ни секунды, засобиралась в деревню.

По-приезду туда я увидела своих старых товарищей, уже повзрослевших, но не менее озадаченных. Мы все стояли у полуразрушенного старого дома, в котором провели свое детство. Нам было неловко начинать разговор, однако, Тимур решился нарушить тишину:

Я правильно понимаю: бабуля приходила ко всем

- *молча киваем*

И что будем делать?

Давайте я вас впущу - раздался сзади старческий голос. Мы перепугались, но это оказалась лишь старшая сестра нашей погибшей бабушки. Она будто бы знала, что мы приедем. Ждала, когда мы вновь соберемся вместе - У меня для вас кое-что есть.

Она впустила нас в дом и ушла куда-то вглубь дома, пока мы осматривались и предавались ностальгии. Спустя пару минут она вернулась, держа в руках небольшую шкатулку. Она открыла шкатулку и достала оттуда листок с посланием, который передала ближайшему к ней человеку - Маше. Маша развернула листок и прочла:

«Здравствуйте, мои внучата! Долго я ждала этого момента, но вот он настал: я стою на пороге смерти и причиной этому мой племянник, унаследовавший наш семейный дар. Будучи живой, я поделилась им с каждым из вас. Племянник хочет заполучить все то, что я собирала в течение жизни и прибрать к рукам все знания и силу. Так как вы мои единственные наследники, очень скоро он придет за вами, я чувствую это. Я знаю. Я оставила каждому из вас по малахитовой брошке. Они будут оберегать вас, но будьте осторожны! Сохраните пещеру, если ее разрушат - невероятная и неукротимая сила обрушится на мир. Храните ее. Это мой вам предсмертный наказ».

Мы были озадачены и решили первым делом съездить в пещеру, предварительно нацепив оставленные бабушкой брошки. Когда мы пробрались внутрь, не ощущалось привычного тепла и легкости. Все было будто бы осквернено кем-то. Нас начало клонить в сон. Я так и не смогла побороть это чувство, хотя отчаянно сопротивлялась. Во сне ко мне ко мне приходил мужчина. Он шептал мне злобно что-то о том, что доберется до меня, что я не имею права стоять у него на пути и пытался убить меня, проткнув ножом, но промахнулся мимо жизненно важных органов, я проснулась с криком, все еще ощущая эту боль от ножа, но целая и невредимая. Мои товарищи еще спали, а я не знала что предпринять. Я попыталась разбудить их, но они не просыпались, они вообще не дышали. Я была уверена: он убил их. Он добрался до них. Я не могла привести сюда людей и должна была помочь своим товарищам хоть чем-то, но не могла. Я вытаскивала одного за другим, и когда все были снаружи, и тьма поглотила меня.

Очнулась я на следующий день в больнице, наполовину седая. Рядом с моей кроватью находились ребята, живые и невредимые, но, почему-то тоже седые. Я стала расспрашивать их, что произошло тогда. К каждому, кроме Маши приходил этот мужчина, и серьезно ранил их. Маша же видела бабушку, которая объяснила, что именно нужно сделать с пещерой. После того как я вытащила их, она начала приходить в себя и увидела, как я упала без сил. Она провела описанный бабушкой обряд и отвезла нас всех в больницу.

Моя бабушка по маминой линии, Анастасия Федоровна, родилась в 47-м году в деревне Журавкино, Зубово-Полянского района Мордовии. Деревня находилась на территории мордовских Мокша, у которых свой диалект, в отличие от Эрзя, где мордовская речь немного другая. К слову о языке, голландские слова напоминает моей маме мордовский. Конечно, различия между Мокшей и Эрзя были не только в речи, но и, например, в одежде, но речь об этом пойдет позже.

У бабушки было 4 брата и одна сестра – большие семьи в то время были обычным делом. Рассказывая о жизни в деревне, бабушка поведала, что для стирки они использовали соду и золу, для чистки зубов соль (чистили пальцем), а мыли голову пахтельным молоком, тем, которое оставалось при производстве сливок. Бабушка говорит, что мыла голову один раз в неделю и волосы у нее были шелковистые, а никаких кремов для лица она не использовала. Косметику ни бабушка, ни ее мама не использовали. Хотя бабушка сказала, что в деревне была одна девушка, которая любила прихорошиться – красила лицо крахмалом, щеки – свеклой, а брови – сажей. Впрочем, я не уточнила, нравилась ли та девушка мужчинам. Был в деревне и одеколон – всем известные: “Гвоздика”, “Шипр” и “Тройной”. Женским вариантом парфюма был “Красный мак”.

В деревне не все продукты можно было купить, а то, что купить было возможным, делали своими руками, чтобы сберечь деньги. Например, валенки валяли сами, хотя они продавались на рынке. Обычно, вальщики валенок ходили по домам и спрашивали, кому нужны валенки. Потом они останавливались в одном доме в деревне и туда все приносили заказы. На рынке также можно было купить и одежду, хотя бабушкина мама умела шить и шила не только для своей семьи, но и на заказ для соседей.

Новый год не был таким популярным в деревне. Особо праздновались Рождество и Пасха. Также отмечались Крещение и престольные праздники – те, которые назначает деревенская церковь. В Ковылкино такие храмовые праздники отмечались 21 ноября, 22 декабря, а также на 6-й день Пасхи – “живоносному источнику”.

Зимой, на Крещение, все женщины выходили с детьми с самого утра, а мужчины обсыпали их снегом. Бабушка сказала, что могли и “обсыпать снегом с лопат”. Мне тяжело это представить, но бабуля с улыбкой продолжила: “Два мужика, бывало, ведут женщину с двух сторон, и снегом ее, не хотела идти, а тащат”.

Троицу, которая отмечается летом и всегда в воскресенье, начинали отмечаться еще с субботы. Девочки собирались, ломали тонкие березки и делали из них ворота, делалось это на поляне, там же и проходили гуляния. В понедельник выходили “жильцы”, тоже делали ворота из березок, выносили столы на улицу, самогон, вино, еду – у кого что было, и отмечали. Бабушка сказала, что были только женщины (да-да, вино и самогон только для женщин), потому что Троица – это женский праздник. “А как же” – сказала бабушка.