Впервые мысль об опере на сюжет героического эпоса о Зигфриде посетила Рихарда Вагнера осенью 1848 года. Однако в результате литературных источников «Кольца нибелунга» оказалось больше. Во-первых, это "Сага о Вельсунгах", основой которой являлась в свою очередь «Старшая Эдда» - сборник разнообразных поэтических и прозаических мифов о богах и героях, записанных в Скандинавии в 12-13 веках н.э. В отличие от противоречивого первоисточника «Сага о Вельсунгах» являет собой достаточно логическое повествование, не избавившееся, однако, полностью от сюжетных неувязок, некоторые из которых так и перекочевали в вагнеровское либретто. Конечно, Вагнер изучил и немецкий вариант этой истории - , пересказывающую события средней трети "Саги о Вельсунгах" с большим количеством подробностей, но с другими второстепенными героями, с несколько другими акцентами и с другим окончанием. Однако конечная часть "Песни о нибелунгах", месть Кримхильды, в "Кольцо" не вошла, как не вошёл в него и финал "Саги о Вельсунгах" - Вагнер предпочёл остановиться на эпизоде смерти Зигфрида (Сигурда из "Саги") и Брунгильды . Зато в начале и в середине тетралогии много места было отдано эддическим сказаниям о богах, отдельным легендам о "неуязвимом" Зигфриде и добытом им золоте, а также философии самого композитора, надо сказать, сильно менявшейся как раз во время создания цикла. Таким образом, либретто объединило весьма различные сюжетные мотивы и создавалось как бы в обратном порядке - от "Смерти Зигфрида" (впоследствие "Гибели богов") через "Юного Зигфрида" и "Валькирию" к "Золоту Рейна". В конце 1852 года либретто всей тетралогии, названной «Кольцо нибелунга», было завершено и издано. Но две последние части и в особенности финал еще неоднократно переписывались и обрели окончательный вид лишь в 1863 году.

В 1854 году была написана музыка , в 1856 году - . Тогда же Рихард Вагнер начал работу над , но, написав полтора акта, прервал сочинение оперы. Лишь много лет спустя, после создания «Тристана и Изольды» и «Мейстерзингеров», осенью 1868 года, Вагнер смог вернуться к «Зигфриду», который был не без проблем закончен в 1871 году. И только в 1874 году, через 26 лет после создания либретто первой оперы, была наконец завершена партитура и всей тетралогии «Кольцо нибелунга» .

Постановка всего "Кольца" целиком впервые состоялась в Байройте 13-17 августа 1876 года - это было действительно беспрецедентное по масштабу событие (шестью годами раньше "Золото Рейна" и "Валькирия" уже были поставлены в Мюнхене отдельно).

Подробнее об источниках, процессе кристаллизации-создания и философии "Кольца нибелунга" читайте:

Обсуждение записей

Обсуждение постановок

Цветение мифа: источники и продолжатели

Традиция литературной обработки мифа, вероятно, так же стара, как и сама литература. Собственно, что есть миф, как не результат многовековой истории творческого пересказа услышанного или прочитанного? Из этого прямо следует факт, который авторами литературных обработок почему-то редко осознается: любое талантливое дополнение, сюжетный поворот, новая интерпретация мифа, сколь бы оригинальными и "авторскими" они ни были, питают, в числе прочего, сам миф и становятся его частью в глазах последующих "обработчиков".

Древнейшие дошедшие до нас варианты легенды о Тристане и Изольде не содержат упоминания о любовном напитке - просто рассказ о непреодолимой любви, которая оказалась сильнее всех других чувств и обязательств. Потом кто-то в глубоком средневековье додумался до чудесного питья, выпитого по ошибке, объяснив и оправдав нарушение христианских заповедей и вассальных клятв непреодолимостью волшебства - и этот сюжетный элемент прижился, врос в легенду, размножился в сотнях версий, песен, картин и баллад, даже стал центром интриги. Вагнер в своем варианте сюжета по сути заменил волшебное объяснение сюжета психологическим: Изольда и Тристан выпивают яд, выпивают сознательно, как добровольно принимаемое наказание за взаимную измену, и именно уверенность, что они уже за гранью жизни и смерти, разрушает клятвы и обязательства и позволяет им дать волю чувствам - ошибка лишь в том, что питье ядом не оказывается, но и любовным напитком уже вполне может не быть, волшебство здесь стало излишним.

Сюжет вернулся к древнему реалистичному варианту, хотя и на гораздо более глубоком и сложном уровне - и продолжил развиваться дальше. В современном детском сборнике древних легенд и сказаний мне встретился новый вариант уже вагнеровского сюжета: Изольда, не желая выходить замуж за Марка, выпивает яд, а Тристан пытается ей помешать, но не успевает и в отчаянии допивает остатки. И тут-то выясняется, что напиток был любовный... Авторы детской адаптации, честно добавив в классический сюжет даже мелкие детали вагнеровского либретто, вроде сетований Изольды, что она не умеет заклинать ветер, тем не менее, вернули избыточный, но сказочный любовный напиток, которым и объясняются дальнейшие события.

Аналогичные трансформации за свою многовековую историю претерпели и легенда о Тангейзере и средневековое предание о состязании певцов в Вартбурге. Если причиной непризнанного покаяния Тангейзера с самого начала было его гостевание у Венеры, то повод "войны певцов" с развитием сюжета менялся. В древнейших вариантах сказания певцы рассорились из-за того, что один из них вздумал прославлять не того герцога и только для спасения от последовавшей вражды попытался призвать "силы Зла". В более поздних вариантах, в том числе в интерпретации Гофмана, именно обращение одного из участников к дьявольским силам ради получения музыкального дара становится основой конфликта.

Однако, идея объединить этот сюжет с легендой о Тангейзере, несомненно, принадлежит Вагнеру - в его опере состязание трансформируется в спор о сущности любви, и мнение о ценности плотской любви становится причиной изгнания и покаяния Тангейзера. И вот мы уже видим на прилавках современных книжных магазинов новый роман фантаста Юрия Никитина "Тангейзер": вагнеровский сюжет, привязавший Тангейзера к состязанию в Вартбурге, излагается в новом варианте. Здесь Тангейзер сознательно, в том же турнире о сущности любви, поет похабный гимн Венере не для того, чтобы победить, а для того, чтобы подорвать успех предыдущего оратора, тоже выступившего в защиту плотской любви, хотя и много сдержаннее - и все это с благородной целью не позволить отдать Елизавету этому типу, а оставить победителем друга Вольфрама. Вот такой поворот - и многочисленные поклонники творчества писателя (большей частью, слыхом не слыхивавшие о Вагнере) уверены, что имеют дело с обработкой народной легенды.

И, в сущности, они правы: литература взрастает на мифе, который, в свою очередь, поглощает её, чтобы питать последующие поколения интерпретаторов - как коралловый риф ветвится и цветет, прирастая скелетами тех, кто над ним поднимался.

Так же случилось и с сюжетом о "Кольце Всевластья": известно, что Толкин решительно отвергал предположения о связи его эпопеи с вагнеровской тетралогией, объясняя сходство отдельных деталей тем, что они опирались на одни и те же мифы. Вопрос лишь в том, что казалось собственно мифом самому Толкину? Ко времени, когда он начал изучать скандинавскую мифологию, вагнеровские идеи уже вросли в миф, породив новые связанные с ним мемы, выражаясь современным языком. Следы этого явления можно заметить даже в мелких эпизодах, на которые редко обращают внимание. Например, сцена в "Зигфриде", когда Вотан приходит к Миме под видом Путника и затевает игру в загадки, очевидно, опирается на "Видении Гюльви" из "Старшей Эдды" - и гость называется Путником, и наборчик вопросов почти совпадает. Однако, в Эдде целью расспросов является лишь получение знаний или даже, скорее, проверка декларируемой мудрости собеседника. У Вагнера же Путник берется отвечать на вопросы хозяина, чтобы получить от него услугу и рискует, при неудаче, своей головой - и мы встречаемся с сюжетом в этом варианте уже в "Хоббите".

Еще заметней это влияние в самой концепции Кольца, дающего власть над миром. В исходном сказании "Эдды" и в саге о Вельсунгах присутствует прОклятое кольцо, изначально отнятое силой у карлика Ангвари и приносящее несчастье всем последующим владельцам, но оно никак не связано с властью. У Вагнера же, как и у Толкина, прОклятое сокровище заявлено как средство получения власти над миром - причем, что характерно, именно заявлено. И у Вагнера, и у Толкина оно реально не приносит никакой власти никому, кроме изначального владельца - остальным достается только проклятие. И, с другой стороны, Зигфрид дольше всего противостоит этому проклятию, потому что он к власти не стремится. Как тут не вспомнить Фродо и Бильбо? Как это ни кажется смешным, общепризнанное толкинское ноу-хау, милые веселые хоббиты, по сути, являются развитием образа вагнеровского простодушного Зигфрида.

Все это сказано ни в коем случае не в укор Профессору: сознательное или бессознательное усвоение и творческое развитие чужих идей - это, собственно, основной механизм развития культуры, и тот факт, что вагнеровские либретто заметно повлияли на последующую мировую литературу, говорит только в пользу их идейной силы и оригинальности, но вовсе не против последователей. Мы приводим здесь полностью , более подробно излагающую мифы, послужившие источниками вагнеровского сюжета, и посвященную, в числе прочего, сравнению произведений Вагнера и Дж.Р.Р.Толкина. Замечательный анализ влияния вагнеровских произведений не просто на все дальнейшее развитие фэнтези - на сам принцип её возникновения - изложен в статье М.Назаренко , размещенной в разделе "Статьи". Богатый материал о трансформации мифологических источников в произведениях искусства и их взаимовлиянии приведен также в статье М.А. Штейнмана "Игра с мифом в трилогии Дж.Р.Р.Толкина "Властелин колец" , там тоже подробно разобрано воздействие вагнеровского цикла на роман Толкина, ставший сам по себе родоначальником целого литературного направления - однако, поскольку статья посвящена больше Толкину, чем Вагнеру, на неё ограничимся только ссылкой.

Кирилл Королев. О кузнецах и кольцах

Предуведомление
Все цитаты из тетралогии "Кольцо Нибелунга" Р. Вагнера - в переводе В. Коломийцова, из "Младшей Эдды" - в переводе О. А. Смирницкой, прозаические цитаты из "Властелина Колец" Дж. Р. Р. Толкина - в переводе В. С. Муравьева. Цитата из "Калевалы" - в переводе Л. П. Вольского, из "Песни о Нибелунгах" - в переводе Ю. Б. Кор-неева. Стихотворение из "Властелина Колец" - в переводе В. Г. Тихомирова.

Мифология - основа любой культуры. Во всяком случае, культуры человеческой. По сути, человек попросту не умеет жить без мифов: в любом обществе, сколь угодно развитом, существует собственная мифология, будь то мифология Великого Рима, "града и мира", отечественная мифология коммунизма или мифология пресловутой "американской мечты". Такие мифологии можно назвать "исконными", ведь они возникают из уклада жизни того или иного народа. А еще есть мифологии "привнесенные", заимствованные из литературы или из кино. Мифология Третьего Рейха, к примеру, основывалась отчасти на произведениях Рихарда Вагнера и Фридриха Ницше, мифология современного американского общества глазами иностранцев возникает из образов американского кинематографа. К привнесенным принадлежит и мифология фэнтези, прежде всего фэнтези толкинистской, то есть унаследовавшей букву и дух (к сожалению, первому следуют гораздо чаще, нежели второму) произведений Джона Р. Р. Толкина. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что "Хоббит" и "Властелин Колец" уже превратились в архетипические книги. Но их архетипичность все-таки вторична, поскольку толкиновская мифология зиждется на мифологии традиционной, прежде всего - германо-скандинавской, кельтской и финно-угорской. Характерный пример подобной "вторичности" - мифологема кольца власти (Всевластья). Широкая публика считает эту мифологему "собственным изобретением" профессора Толкина (как говорил в "Алисе" Белый Рыцарь, "это мое собственное изобретение"). Однако данная мифологема безусловно имеет глубокие исторические корни, которые, как представляется, любопытно было бы проследить.

1. Мифологема круга

Кольцо имеет круглую форму, а потому оно, подобно другим круглым и шарообразным предметам, символизирует бесконечность. Говоря о мифологеме круга, нельзя не вспомнить змею, кусающую свой хвост (Червь Всепобеждающий, или Уроборос); эта змея на самом деле - правильная кривая линия без начала и конца, символ космоса наравне с иными аналогичными символами, прежде всего - с мировым яйцом. Мировое яйцо - символ, известный во многих мифологических системах. Так, у индусов из мирового яйца появляется Брахма - творец мироздания, который затем создает из половинок этого яйца небо и землю. В "Калевале" мир был создан следующим образом: утка снесла яйцо на торчащее из океана колено демиурга Вяйнямейнена, а Вяйнямейнен песенными заклинаниями сотворил затем сушу и небо:

"...из яйца, из нижней части, вышла мать земля сырая;
из яйца, из верхней части, встал высокий свод небесный..."

Кроме того, круг обозначает вечность и цикличность (вспомним круглую форму таких древних сооружений, как Стоунхендж); с учетом этого он просто не мог не стать символом солнца, которое бесконечно и циклично движется по небосводу. Вдобавок круг есть символ пространственно-временного континуума, представленного в различных мифологических системах образом мирового древа. В. Н. Топоров подчеркивает связь солнца и мирового древа: "Годовое круговое движение солнца по отношению к оси мирового древа конституирует круговое пространство по горизонтали (в горизонтальной проекции дерево отмечает пуп земли в минимуме и окружность, отделяющую внутренний круг от внешнего пространства, в максимуме), а суточное круговое движение солнца определяет вертикальную плоскость мирового дерева... Нередко оба этих круговых движения подкрепляются расположенными по кругу мифологическими объектами, например, знаками зодиака... или божественными персонажами; ...не случайно поэтому, что круг является и символом пантеона в целом, и эмблемой отдельных богов".

Кольцо (в том числе и обручальное) как манифестация круга приобрело все его мифологические значения. Вряд ли случайно, что главным достоянием (и главным оружием) сказочных волшебников является кольцо или перстень - ведь именно в кольце заключается магическая сила, превращающая обыкновенного человека в чародея. Пожалуй, здесь уместно вспомнить и широко известную русскую народную сказку об Иване-крестьянском сыне, который спас из огня змеиную царевну и в награду получил от отца спасенной чудесное кольцо; у этого кольца было три "раба" (в арабском фольклоре мы встречаем "рабов лампы", то есть джиннов) - сноровистых мужичка, способных за одну ночь совершить любое деяние, непосильное человеку: скажем, отстроить великолепный дворец. Это кольцо принесло Ивану богатство и власть, а потому... Но не будем забегать вперед.

2. Истоки легенды о Кольце Власти

Первое упоминание о кольце, дающем его владельцу власть над мирозданием, мы находим в "Эддах" - "Старшей" и "Младшей". Трое богов - Один, Локи и Хенир - однажды отправились в путь, "чтобы осмотреть весь мир". У водопада они увидели выдру, которую Локи убил, метко бросив камень. Позже боги пришли на двор к Хрейдмару - могущественному человеку, сведущему в колдовстве. Локи стал похваляться тем, что убил выдру. Хрейдмар разгневался, ибо боги убили его сына Отра, который в обличье выдры ловил у водопада рыбу. Чтобы откупиться, боги предложили Хрейдмару столько золота, сколько назначит он сам. Хрейдмар сказал, что боги должны засыпать золотом всю шкуру выдры.

Дабы найти золото, Один отправил Локи в страну черных альвов (скандинавские альвы - в некотором роде "предшественники" нынешних эльфов, в обилии расплодившихся на страницах множества книг, особенно после того, как был опубликован "Властелин Колец"). Локи поймал карлика Андвари и наложил на того выкуп: все золото, которое Андвари хранил в своем логове. Карлик безропотно отдал свои сокровища, но попытался припрятать золотое колечко: это было особенное кольцо, приумножавшее богатство. Однако Локи заметил уловку Андвари и потребовал отдать кольцо. Карлик умолял бога о пощаде, но тщетно; и тогда он сказал, "что то кольцо будет стоить жизни всякому, кто им завладеет". Локи посмеялся над проклятием Андвари, забрал золото и удалился.

Боги вручили Хрейдмару условленный выкуп, но вот кольцо Один оставил себе, потому что оно сразу ему необыкновенно понравилось. Однако кольцо все же пришлось отдать, ибо его как раз и не хватало для того, чтобы шкура выдры целиком скрылась под грудой золота. А когда боги уходили, "Локи молвил, что сказанное Андвари сбудется и кольцо и золото погубят тех, кто будет ими владеть".

После ухода богов братья убитого Отра, Фафнир и Регин, потребовали у отца свою долю сокровищ. Хрейдмар отказался, и тогда сыновья убили отца, после чего поссорились между собой. Регин бежал, спасаясь от брата, а Фафнир принял образ дракона и залег на груде сокровищ. Регин отыскал юношу Сигурда, которого стал подстрекать убить Фафнира, и даже выковал ему необыкновенно острый меч. Сигурд поддался на уговоры, сразил дракона, а затем, когда случайно узнал, что Регин замышляет недоброе и против него, убил и своего наставника и завладел кладом и кольцом. Вскоре он женился на Гудрун, а затем по просьбе брата жены, Гуннара, отправился свататься к Брюнхильд, жившей в палате, которую со всех сторон окружало пламя. Брюнхильд дала слово выйти замуж только за того, кто целым и невредимым проскачет сквозь огонь. Сигурд, принявший для сватовства обличье Гуннара, выполнил это условие и женился на Брюнхильд, а в качестве свадебного подарка вручил ей кольцо Андвари.

Какое-то время спустя Брюнхильд узнала о том, что к ней сквозь пламя проник вовсе не Гуннар, а Сигурд, и решила отомстить ему. По ее наущению Сигурд был убит, после чего Брюнхильд и сама закололась мечом. А кольцо Андвари досталось Гуннару, но и он владел им недолго. Гуннар и его родичи погибли от руки брата Брюнхильд, конунга Атли. Правда, Атли золото не досталось - Гуннар спрятал его на дне Рейна, да так удачно, что "с тех пор так и не нашли того золота". Но вот кольцо Атли получил - и тем самым также обрек себя на гибель. Гудрун, бывшая жена Сигурда, ставшая супругой Атли, убила своего супруга и сожгла его палаты, и в пламени пожара наконец расплавилось кольцо, принадлежавшее когда-то карлику Андвари и проклятое им.

Казалось бы, в этой легенде ни слова не говорится о кольце власти. Речь идет только о маленьком колечке, приумножающем богатство. Но ведь присловье "богатство - это власть" актуально и по сей день, а тем более оно верно для Средневековья, когда могущество человека определялось отнюдь не занимаемым положением, а тем, сколько у него голов скота в стаде и сколько золота в сундуках (ныне мы имеем обратную ситуацию: не богатство приносит положение, а положение приносит доход). Поэтому маленькое колечко на самом деле - именно кольцо власти, и не случайно даже верховный бог Один сразу "положил на него глаз". Правда, Один - все-таки бог, поэтому на него проклятие Андвари никак не подействовало, зато людям, пускай почти все они были колдунами (во всяком случае - оборотнями), повезло гораздо меньше. За кольцом тянется длинная цепь предательств и смертей, обрывающаяся лишь с уничтожением самого кольца. Как только кольцо расплавилось, проклятие исчезло, и Гудрун, желавшую утопиться, море вынесло к берегу, которым "правил конунг Ионакр. Увидев ее, он привел ее к себе и женился на ней. У них было трое сыновей..."

Любопытно отметить, что "Песнь о Нибелунгах", в которой также излагается история Сигурда и Брюнхильд, опускает мотив волшебного кольца. Вообще вся предыстория сватовства Гунтера (скандинавского Гун-нара) к Брюнхильде (Брюнхильд) изложена в этом произведении очень скупо. Вот что говорит Хаген, будущий убийца Зигфрида (Сигурда):

"Я вам, - добавил Хаген, - вполне могу ручаться,
Хоть и не приходилось мне с Зигфридом встречаться,
Что это он со свитой стоит перед дворцом.
Себя он сразу выдает и статью и лицом.
О нем уже немало дошло до нас вестей.
Сразил он нибелунгов, двух братьев-королей:
Из них был Шильбунг старшим и Нибелунг меньшим.
Тот бой затмил все подвиги, содеянные им.
Слыхал я, что без свиты, с своим конем сам-друг,
Однажды ехал Зигфрид и гору видит вдруг,
А под горой толпятся какие-то бойцы.
Тогда еще не ведал он, кто эти храбрецы.
То были нибелунги, которые когда-то
Там, на горе, в пещере, зарыли клад богатый,
А ныне порешили достать и разделить.
Могло такое зрелище любого удивить.
Подъехал витязь ближе к толпе бойцов чужих,
И, путника приметив, вскричал один из них:
"Вон, Зигфрид Нидерландский, прославленный герой..."
Да, навидался удалец чудес под той горой!
Тут Шильбунг с Нибелунгом встречать его пошли.
Вняв общему совету, просили короли,
Чтоб клад отважный витязь делить им пособил,
И были столь настойчивы, что витязь уступил.
Там камней драгоценных была такая груда,
Что их на ста подводах не увезли б оттуда,
А золота, пожалуй, и более того.
Таков был клад, и витязю пришлось делить его.
Меч нибелунгов взял он в награду за труды,
Но помощью своею довел лишь до беды:
Остались недовольны два брата дележом
И с Зигфридом рассорились, виня его во всем.
Хотя и охраняли особу королей
Двенадцать великанов, лихих богатырей, -
Что толку? Поднял Зигфрид свой Бальмунг, добрый меч,
И великаньи головы в траву упали с плеч".

Как видим, "Песнь о Нибелунгах" упоминает о кладе лишь мимоходом, а о волшебном кольце в ней нет ни слова; это не удивительно, ибо германский Зигфрид, в отличие от скандинавского Сигурда, - образец доброго господина, средоточие всех возможных добродетелей, и главное для безымянного автора "Песни" - показать Зигфрида "рыцарем без страха и упрека". Посему все события, не связанные со сватовством Гунтера и гибелью Зигфрида от руки Хагена, поэта не интересуют (следует заметить, что и в таких произведениях, как "Песнь о роговом Зигфриде" и "Народная книга о роговом Зигфриде", гораздо подробнее рассказывающих о предыстории сватовства Гунтера, также ничего не говорится о каком-либо волшебном кольце).

3. Кольцо Власти в произведениях Рихарда Вагнера

Мотив "проклятого золота" привлекал многих авторов - к примеру, Ф. Фуке де ла Мотта, К. Хеббеля, Г. Ибсена и других. Однако наиболее полное отражение этот мотив получил у Р. Вагнера в его оперной тетралогии "Кольцо Нибелунга".

Первая часть тетралогии, "Золото Рейна", начинается с того, что властитель Нибелунгов Альберих добивается любви русалок Рейна, хранительниц золотого клада. Русалки отвергают его, и тогда уязвленный их насмешками Альберих похищает золото, о котором одна из русалок говорит так:

"Весь мир властно наследует смелый,
Золото Рейна в перстень сковав:
в том перстне - безмерная мощь!"

Но сковать этот перстень дано не всякому. Это сумеет сделать лишь

"тот, кто отвергнет власть любви, кто сладких ласк лишит себя, -
лишь тот волшебною силой из золота перстень скует!"

Похитив золото, Альберих проклинает любовь и тем самым обретает возможность выковать перстень, дающий власть над миром. Вагнер строго следует мифологической традиции: этот перстень приумножает богатство Альбериха. Вот что говорит Миме, брат и жалкий раб властителя Нибелунгов:

"Коварством злым добыл Альберих подводный клад и сковал кольцо;
и теперь перед ним трепещем мы в страхе:
мой брат силой перстня всех нас обратил в рабов.
Прежде беспечно мы своим женам в блестках ковали тонкий убор, -
Много нарядных вещиц, - и рады были труду.
А ныне в ущельях, по воле злодея, мы служим все ему одному.
Ненасытный брат кольцом узнает, где скрыт подземный огонь золотой:
и вот мы копаем, ищем и роем, добычу плавим и сплавы куем;
свой покой забыв, владык копим мы клад".

Боги Вотан (Один) и Логе (Локи) спускаются во владения Альбериха, чтобы забрать у него похищенное золото, - богам нужно расплатиться с великанами Фафнером и Фазольтом, которые воздвигли им небесный чертог. Причем обоим известно, что Альберих выковал себе перстень, и Вотан намеревается забрать у него кольцо:

"Владеть этим перстнем я считаю полезным".

Боги находят Альбериха и пытаются выманить у него золото. А тот в ответ произносит горделивые слова:

"В облаках живете вы,
не зная забот, -
смеясь, любя...
Но мой кулак,
кулак золотой, вас поймает!
Как от любви
отрекся я,
так и вы все
с нею проститесь!
Вот золота блеск, -
его вы будете жаждать!.."

Однако спесь Альбериха оказала ему злую услугу: хитроумный Логе сумел обезвредить Нибелунга. Боги связали Альбериха и вынесли его из подземелья, а затем потребовали у него золото. Альберих соглашается отдать клад, но прибавляет себе под нос:

"Лишь бы перстень остался моим,
тогда мне и клада не жаль:
ведь опять накопиться
и вырасти вновь
не замедлит он силой кольца..."

Но Вотан замечает кольцо и требует отдать и его. Альберих умоляет не забирать перстня, но боги не внемлют мольбам нибелунга. И тогда Альберих проклинает кольцо:

"Ты проклятьем был рожден, -
будь проклят, перстень мой!
Ты давал мне - власть без границ,
Неси отныне смерть - взявшим тебя!
Лихой бедой радость сменяй;
не на счастье сверкай
золотым огнем!
Тот, чьим ты стал,
пусть чахнет в тревоге,
других же вечно
пусть зависть грызет.
Всех щедротой
своей мани,
но всем приноси
только тяжкий вред!
Без наживы владельца оставь,
но убийц введи в дом его!
На смерть обреченный,
будет несчастный дрожать
и день за днем
в страхе томиться всю жизнь, -
властитель твой -
и твой жалкий раб:
до тех пор, пока
ты опять ко мне не вернешься!
- Так в страшной моей беде
кольцо мое я кляну!"

Проклятие Альбериха начинает исполняться почти сразу. Вручая великанам золото, Вотан хочет припрятать кольцо, а когда Фафнер требует отдать перстень, бог заявляет, что не сделает этого ни в коем случае. И лишь мрачное пророчество богини земли Эрды, предрекающей закат и гибель богов, заставляет Вотана расстаться с кольцом. Между тем Фафнер ссорится с Фазольтом и убивает своего соратника, чтобы тот не завладел перстнем.

Прежде чем продолжить, позволю себе небольшое отступление. Вагнер вводит в свой текст тот мотив, который отсутствует в приведенном выше скандинавском мифе, хотя и является вполне скандинавским по духу, - мотив всемогущества судьбы. Судьба определяет не только жизнь людей, но и поступки богов, и даже боги не в силах изменить предначертанного ею. Характерный пример - миф о светлом боге Бальдре, которому было суждено погибнуть от руки слепого бога Хеда. Мать Бальдра, Фригг, взяла со всех вещей, существ и предметов клятву в том, что они не причинят вреда ее сыну; со всех, кроме омелы. И случилось так, что боги стали состязаться в меткости, стреляя из луков в Бальдра, неуязвимого для стрел; и Хед, по наущению коварного Локи, выпустил в Бальдра стрелу из омелы, и светлый бог погиб. Точно так же подвластен судьбе и Вотан - верховный бог пантеона. Проклятие Альбериха сбудется независимо от того, кто окажется владельцем кольца - человек или бог.

Правда, Вотан пытается обмануть судьбу и устраивает так, что на свет рождается герой, не ведающий страха, - витязь Зигфрид. Именно Зигфрид может добыть кольцо, вернуть его рейнским девам и тем самым спасти себя и богов; как говорит Альберих:

"На бесстрашном слабеет проклятье мое:
он добычи не знает чар, кольца мощь бесполезна глупцу".

Но обстоятельства сильнее бога: Зигфрид убивает дракона Фафнера, завладевает чудесным перстнем, однако вскоре гибнет и сам, а перстень по воле судьбы возвращается к русалкам Рейна. А боги - боги погибают в пламени пожара, охватившего небесный дворец Вальгаллу...

В сказании о кольце Нибелунга, как его излагает Рихард Вагнер, есть одна любопытная деталь, которая напрочь отсутствует в суровом скандинавском мифе: сковать кольцо власти может лишь тот, кто откажется от любви. Такое под силу лишь уродливому, отвергнутому и осмеянному Альбериху. Иными словами, власть и любовь - понятия несовместимые; разумеется, тут сказывается влияние Галантного века, темное средневековье не знало подобного противопоставления.

4. Кольцо Власти в произведениях Дж. Р.Р.Толкина

Толкин опускает мотив проклятого золота. У него нет ни слова о сокровищах Нибелунгов или кого-то еще, которые кто-либо похищает. Все гораздо прозаичнее - и вместе с тем страшнее. Главный антагонист Добра, Саурон, верный прислужник злого бога Моргота, вначале был одним из майяров - в "божественной" иерархии Толкина майяры выступают отдаленным подобием архангелов. Если проводить аналогию и дальше, то, пожалуй, именно в образе Саурона, а не Моргота гораздо больше от библейского Люцифера. Обманом завоевав доверие эльфов, Саурон вместе с ними стал ковать кольца власти (именно кольца - всего их насчитывалось двадцать). Втайне от эльфов он выковал Первое Кольцо, могущественнее всех остальных. Как гласит стих, предваряющий трилогию:

"Эльфам - Три Кольца - во владенья светлые.
Гномам - Семь Колец - в копи горные.
Девять - Людям-Мертвецам, ибо люди - смертные.
И Одно - Владыке Тьмы, в земли черные -
В Мордор, где таятся силы тьмы несметные.
В том одном Кольце - сила всех колец,
Приведет в конце всех в один конец -
В Мордор, где таятся силы тьмы несметные".

Саурон приложил руку к ковке Семи и Девяти колец, потому эти кольца и их владельцы беспрекословно подчинялись могуществу Первого кольца. Что же касается трех эльфийских колец, их выковали без участия Саурона, поэтому сила Трех осталась, если можно так выразиться, незамутненной.

Вряд ли имеет смысл пересказывать легенду о Кольце Всевластья, о том, как оно было потеряно и найдено вновь и как его уничтожили, - эта легенда хорошо известна всем, знакомым с творчеством профессора Толкина (а незнакомых с этими произведениями ныне можно встретить редко). Напомню лишь, что магической силе Кольца Всевластья противостоять не может никто - ни человек, ни хоббит, ни эльф, ни даже маг. Читавшим "Властелина Колец" наверняка памятен диалог Фродо и Гэндальфа в первой книге "Хранителей":

" - Да как же я! Ты, Гэндальф, ты и сильный и мудрый. Возьми у меня Кольцо, оно - тебе.
- Нет! - вскрикнул Гэндальф, отпрянув. - Будь у меня такое страшное могущество, я стал бы всевластным рабом Кольца... Ужасен Черный Властелин - а ведь я могу стать еще ужаснее. Кольцо знает путь к моему сердцу, знает, что меня мучает жалость ко всем слабым и беззащитным, а с его помощью - о, как бы надежно я их защитил, чтобы превратить потом в своих рабов. Не навязывай мне его! Я не сумею стать просто хранителем, слишком оно мне нужно"-.

Кольцо Всевластья развращает любое живое существо и подчиняет его своей воле; зов Кольца настолько силен, что ему невозможно противиться; сила Кольца столь велика, что для владельца, кем бы тот ни был, очень сложно расстаться с ним хотя бы на мгновение, благодаря ему все представляется в искаженном, уродливом виде:

"Фродо неохотно вытащил Кольцо. Но едва Бильбо протянул к нему руку, Фродо испуганно и злобно отшатнулся. С неприязненным изумлением он внезапно заметил, что его друг Бильбо куда-то исчез: перед ним сидел сморщенный карлик, глаза у карлика алчно блестели, а костлявые руки жадно дрожали. Ему захотелось ударить самозванца. Мелодичная музыка вдруг взвизгнула и заглохла - у Фродо в ушах тяжело стучала кровь. Бильбо глянул на его лицо и судорожно прикрыл глаза рукой".

Кроме того, Кольцо служит как бы мостом между двумя мирами - реальным и призрачным. Раненный моргульским клинком Фродо постепенно переходит из одного мира в другой.

" - Объясни мне, почему они такие опасные, эти Черные Всадники, - попросил Фродо. - И что они хотели сделать со мной?
- Они хотели пронзить твое сердце моргульским клинком, - ответил Гэндальф. - Обломок клинка остается в ране и потом неотвратимо двигается к сердцу. Если бы Всадники своего добились, ты сделался бы таким же призрачным, как они, но слабее - и попал бы под их владычество. Ты стал бы призраком Королевства Тьмы, и Черный Властелин тебя вечно мучил бы за попытку присвоить его Кольцо... хотя вряд ли найдется мука страшнее, чем видеть Кольцо у него на пальце и вспоминать, что когда-то им владел ты".

И символично, что уничтожить Кольцо - пускай и против собственной воли - помогает тот, кто сильнее всех (разумеется, после Саурона) стремился им завладеть - Голлум. Вспомним эту сцену: Фродо стоит на краю Роковой расселины, над ревущим пламенем, в которое он должен бросить Кольцо - и понимает, что не сможет этого сделать. И тут на него набрасывается Голлум... Короткая схватка, Голлум откусывает Фродо палец с Кольцом, теряет равновесие - и падает в расселину вместе со своей "прелестью". Когда бы не Голлум, Фродо не сумел бы истребить Кольцо (все-таки скромный хоббит - не Люк Скайуокер; впрочем, еще не известно, что ужаснее - могущество Кольца или темная сторона Силы).

Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что толкиновское кольцо власти (или Всевластья) есть литературная квинтэссенция мифологемы кольца.

5. Толкин и Вагнер

Известно, что Толкин не любил Вагнера и весьма неодобрительно относился к вагнеровским толкованиям германо-скандинавской мифологии. По сообщению X. Карпентера, "Толкина всегда беспокоило сравнение „Властелина Колец" с творчеством Вагнера, и однажды он сказал: „Общего у этих колец только то, что оба они круглые"".

Между тем у обоих колец можно найти больше общего, чем признавал Толкин: оба кольца символизируют власть, возбуждают стремление к власти у тех, к кому попадают, и т.д. Кроме того, у обоих колец "общие предки" из германо-скандинавской мифологии. Однако могущество кольца у Вагнера берется извне; в отличие от Кольца Всевластья, оно не обладает собственной силой или силой своего создателя. Вдобавок имеется еще одно существенное различие. Вагнеровское кольцо всего лишь возбуждает в своем владельце стремление к наживе и - опосредованно - к власти. У Толкина же Кольцо Всевластья действует значительно более тонко, играя на желаниях и тайных мечтах своих "хранителей".

6. Итоги

"Динамическое развитие" мифологемы кольца власти представляется вполне очевидным: от перстня, приумножающего богатства, до кольца, обладающего собственной злой волей и несущего только гибель. Безусловно, здесь прослеживается явное влияние христианства, "перетолковавшего" языческую мифологему в соответствии с религиозными принципами. Язычники-скандинавы не воспринимали богатство - и, следовательно, власть - как порок; Вагнер устами своих героев повторяет, что истинная власть доступна лишь тому, кто отказывается от любви, власть и богатство несовместимы с любовью (во всяком ее проявлении, будь то любовь мужчины к женщине или "всего лишь" любовь к ближнему); для Толкина стремление к власти, алчба, порочно изначально, ибо любая власть - от Бога и иной власти быть не может (не случайно свою рецензию на "Властелина Колец" Клайв С. Льюис озаглавил "Развенчание власти").

Если вдуматься, во всемогуществе Кольца Всевластья у Толкина опять-таки просматривается мифологический мотив. Кольцо как круг символизирует бесконечность, следовательно, кольцо власти подразумевает бесконечную власть, власть надо всем сущим. "И объединить навек... под владычеством всесильным" - иначе говоря, окольцевать, то есть заключить в замкнутый круг, из которого нет выхода. Таким образом, словосочетание "Кольцо Всевластья" помимо прямого смысла имеет еще и метафорический; впрочем, эти два смысла не существуют один без другого.

Вполне возможно, что на Толкине история кольца власти не закончена - ведь "магические Кольца не пропадают бесследно: со временем они возвращаются в мир..."

Тетралогия – уникальное произведение в истории оперного театра. Она занимает центральное место в творчестве Р.Вагнера, сам композитор называл это произведение «главным делом своей жизни». Работа над «Кольцом…» велась около 30-ти лет. За эти годы менялся сам Вагнер, его взгляды. Замысел этого грандиозного произведения возник в 1848 году. На основе скандинавского эпоса 8-9 века «Старшая Эдда» и немецкой «Песни о Нибелунгах» 13 века композитор планировал создать оперу о своём любимом герое, центральном герое немецкой мифологии – Зигфриде. В период работы над эскизами произведения Вагнер буквально страдал от того, что столь многое приходилось предполагать известным. Огромная потребность воплотить всё, что свершилось до рождения Зигфрида, приводит к разрастанию замысла. В итоге Вагнер создал цикл из 4-х опер (тетралогию): «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов».

В 1851 году, в письме к Ф.Листу Вагнер изложил план этого гигантского сочинения. Лист ответил: «Берись за дело, не считаясь ни с чем, работай над своим произведением, к которому можно предъявить требование, предъявленное севильским капитулом архитектору при сооружении собора: «Постройте такой храм, чтобы грядущие поколения говорили: «Капитул, предпринявший такое сооружение, был безумен». – А собор всё же стоит!».

Действительно, результатом реализации этого плана стало завершенное в 1874 году исполинское сочинение. Видимо, уже в период работы над «Кольцом» Вагнер осознавал, что ни один современный оперный театр никогда не исполнит его детище целиком. К 1872 году композитором был завершен сбор средств на строительство оперного театра. В 1876 году, в немецком городе Байрейте, в собственном оперном театре Вагнер осуществил полную (все 4 оперы) постановку «Кольца Нибелунгов».

Тетралогия стала, по сути, своеобразным космогоническим описанием мира, музыкальным мифом о мироздании, о его начале и конце. По масштабности и всеохватности, по грандиозности идей это сочинение можно сопоставить с «Божественной комедией» Данте, с «Фаустом» Гёте.

Несмотря на мифологический сюжет, это произведение пронизано пафосом романтических конфликтов, а не суровыми эпическими коллизиями прошлого. Сам Вагнер считал главную идею мифа о Нибелунгах остросовременной: золото несёт раздоры, вражду, междуусобицы, ломает человеческую психику. Он писал: «У меня носителем клада является уродливый карлик Альберих. Но переоденьте этого Альбериха из его чешуйчатого зеленого камзола в современный смокинг, дайте ему в руки портфель биржевого дельца – разве вы не признаете в нём современного капиталиста?».

Еще одна тема мифа о Нибелунгах была очень близка композитору и воспринималась остро современной: тема гибели Богов, гибели Валгаллы. В германской мифологии (как и в античной) нет представлений о вечных богах. Боги – те же люди, только более могучие и прекрасные. Над богами и людьми возвышается третья сила – власть безликой, неумолимой судьбы, рок. В опере воплощение судьбы – вещие Норны, прядущие нити жизни. Уже в первой части тетралогии богиня судьбы Эрда предсказывает, что наступит время, и Валгалла сгорит в мировом пожаре. Это ощущение, предчувствие мировой катастрофы очень характерно для европейской интеллигенции 50-60-х годов 19 века. Лосев считает, что Вагнер ярче, чем все остальные художники 19-го столетия был охвачен этим чувством катастрофы старого мира. Он считал, что в огне должен родиться новый социальный строй, избавленный от власти золота.

Говоря о «Кольце Нибелунга», все исследователи отмечают тесную связь произведения с идеями современных Вагнеру немецких философов: Фейербаха и А.Шопенгауэра. Интересно, что концепции этих философов можно назвать взаимоисключающими.

С работами Л.Фейербаха Вагнер познакомился в 1840-ые годы. Фейербаху посвящена одна из важнейших работ Вагнера – «Произведение искусства будущего», где он с искренним рвением попытался пересказать мысли философа. Филосовия Фейербаха – антропологическая, её основа не Бог, не Вселенная, а Человек. Эти идеи нашли непосредственное отражение в образе главного героя тетралогии – Зигфрида. По мысли Вагнера, избавить мир от власти Золота может только простой смертный, и лишь тот, который откажется от помощи Богов и принесет свою жизнь в жертву. Зигфрид – любимейший герой композитора. Сам он называл его «лучезарным». В 4-ой части («Гибель богов») герой гибнет (случайно, от человеческой подлости), но его смерть не спасает Валгаллу, Боги гибнут тоже. Опера завершается картиной мировой катастрофы. Почему?

За 30 лет работы сам Вагнер переживает идейные метамарфозы, отсюда и изменения в сюжете (первоначально смерть Зигфрида должна освободить мир от власти Золота, спасти его). В 1854 году Вагнер познакомился с работами А.Шопенгауэра. Его книга «Мир как воля и представление» приводит композитора в невероятный восторг. Можно сказать, что своеобразное шопенгауэрианство было присуще Вагнеру и до знакомства с трудами философа. Философия Шопенгауэра пессимистична. В отличие от философов 18-го века, которые считали, что историей движет сила разума, Шопенгауэр говорит о том, что в основе мира лежит зло, слепая, стихийная воля к жизни. Воля к жизни всегда приводит к страданию. Избавиться от страданий можно лишь отрекшись от желания жить. Идеи Шопенгауэра наиболее последовательно были воплощены Вагнером в опере «Тристан и Изольда», но определенное отражение они нашли и в концепции «Кольца Нибелунгов». Например, - в образе Вотана. В последней части тетралогии этот герой знает, что обречен и спокойно следит за приближением конца. Кроме того, все герои Вагнера гибнут (и люди, и боги) во вселенском пожаре.

Так в концепции тетралогии обнаруживается некое противоречие: с одной стороны Вагнер показывает, что счастье недостижимо, а с другой стороны – заставляет нас понять, что наиболее достойные устремления – героические.

В тетралогии переплетаются различные сюжетные линии и различные темы. Преобладание той или иной из них обуславливает характер развёртывания действия и соответственно – жанровое своеобразие и тип драматургии каждой из частей цикла.

Первая опера, «Золото Рейна» – это гигантский пролог всего цикла. Здесь нет реальных людей, основные персонажи – боги и полубоги (фантастические существа: русалки, карлики-нибелунги, великаны). Всё действие протекает то в глубинах Рейна, то под землей (в Нибельгейме), то в заоблачной выси (в Валгалле). В этой части тетралогии начало живописно-декоративное играет большую роль, чем психологическое. Её жанр можно определить как сказочно-эпическая опера.

Опера состоит из 4-х картин, без перерыва переходящих друг в друга и соединенных небольшими красочными оркестровыми интерлюдиями, которые одновременно и завершают предыдущую картину и начинают следующую. Нужно было обладать большой смелостью, чтобы заставить публику сидеть 2,5 часа без передышки и слушать музыку.

В этой опере происходит завязка всей тетралогии. В 1-ой картине Альберих похищает у русалок золотой клад и проклинает любовь. В 3-ей картине боги вступают в борьбу с нибелунгами за обладание кольцом. богов – жажда власти – за который они и будут потом наказаны. Очень важна 4-ая картина, где происходит первая в тетралогии трагическая развязка: один великан убивает другого за владение кольцом. Становится ясно, что кольцо приносит только несчастья.

Вторая часть, “Валькирия” – опера совершенно иного характера. Центральная её тема – любовь в самых разных проявлениях. Действующие лица – боги и простые люди. Перед нами разворачиваются несколько драматических историй:

Драма влюбленных Зигмунда и Зиглинды (1 действие)

Драма Вотана, который мечется между чувством любви к Зигмунду и чувством долга (2 действие)

Драма отца и дочери, ослушавшейся его, Вотана и валькирии Брунгильды (3 действие)

Вся эта часть тетралогии сосредоточена на развитии чисто психологических конфликтов, на показе сложных переживаний героев. Таким образом, жанр оперы “Валькирия” можно определить как лирико-психологическая драма.

Опера содержит две ярчайшие кульминации:

3-я сцена 1-го действия, огромная любовная сцена Зигмунда и Зиглинды, одна из самых эмоциональных страниц Вагнера – это лирическая кульминация оперы.

3-я сцена 3-го действия, сцена прощания Вотана с Брунгильдой и заклинания огня – драматическая вершина оперы.

Интересно, что в обоих случаях композитор помещает кульминационные сцены в конце действия, подчеркивая их значение.

Третья часть тетралогии, опера “Зигфрид”, может быть названа оперой героико-эпической. Это наиболее уравновешенное произведение. Р.Роллан подчеркивал исключительность этого сочинения в творчестве Вагнера, лишь “Нюрнбергские майстерзингеры” могут соперничать с ним в веселье. “Это гениальная ясность, могучая отчетливость рисунка, искренность и мужественная сила, необычайное здоровье произведния и героя”.

Главная линия оперы связана с героическими деяниями Зигфрида. События разворачиваются эпически-неторопливо. Всё развитие устремлено к последней сцене 3-го действия: встрече Зигфрида и Брунгильды. Светлая, ликующая кульминация завершает оперу.

Четвёртая часть, “Гибель богов”, составляет ярчайший контраст предыдущей. Это драма, перерастающая в трагедию. Все конфликтные линии связаны здесь с характерами и судьбами героев. Но, в отличии от “Валькирии”, здесь все поступки предопределены, сопротивление бесполезно. Это своеобразная драма рока. В “Гибели богов” два итога, два финала:

1 – трагический. Смерть Зигфрида, получающая симфоническое обобщение в “Траурном марше”.

2 – торжественная кода, завершающая картину пожара в Валгалле. Тема Зигфрида-героя, звучанием которой завершается тетралогия, словно оставляет надежду на возрождение новой жизни.

“Гибель богов” – колоссальный финал драмы, поражающий прежде всего своей монументальностью. Эмоциональной же вершиной цикла безусловно становится 2-ая часть, опера “Валькирия”.

Р. Вагнер «Кольцо нибелунга»

Основанная на древнегерманском эпосе тетралогия Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунга» включает в себя 4 оперы: «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов». Это более 15 часов не самой простой для восприятия музыки, которая становится для слушателя или мучением, или мистическим откровением.

Действующие лица	Опера		Описание
Альберих	«Золото Рейна», «Зигфрид», «Гибель богов»	бас	горбатый карлик, нибелунг
Брунгильда	«Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов»	сопрано	Валькирия, дочь Вотана и Эрды, супруга Зигфрида
Вотан	«Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид»	бас	верховный бог, отец Брунгильды, Зигмунда и Зиглинды, дед Зигфрида, супруг Фрики
Гунтер	«Гибель богов»	бас	вождь Гибихунгов
Гутруна	«Гибель богов»	сопрано	сестра Гунтера
Доннер	«Золото Рейна»	бас	бог грома
Зиглинда	«Валькирия»	сопрано	сестра и возлюбленная Зигмунда, дочь Вотана, мать Зигфрида
Зигмунд	«Валькирия»	тенор	брат и возлюбленный Зиглинды, сын Вотана, отец Зигфрида
Зигфрид	«Зигфрид», «Гибель богов»	тенор	сын Зигмунда и Зиглинды, бесстрашный герой Вельзунгов, супруг Брунгильды и Гутруны
Логе	«Золото Рейна»	тенор	бог огня, вестник Вотана
Миме	«Золото Рейна», «Зигфрид»	тенор	карлик-нибелунг, кузнец, брат Альбериха
Фафнер	«Золото Рейна», «Зигфрид»	бас	великан
Фазольт	«Золото Рейна»	бас	великан
Фрейя	«Золото Рейна»	сопрано	богиня любви и вечной юности, сестра Фрики
Фрика	«Золото Рейна», «Валькирия»	меццо-сопрано	богиня, супруга Вотана
Фро	«Золото Рейна»	тенор	бог света, брат Доннера и Фрейи
Хаген	«Гибель богов»	бас	сын Альбериха, сводный брат Гунтера и Гутруны
Хундинг	«Валькирия»	бас	муж Зиглинды, потомок великанов
Эрда	«Золото Рейна», «Зигфрид»	меццо-сопрано	богиня земли
Валькирии	«Валькирия»	сопрано, меццо-сопрано	Брунгильда, Герхильда, Ортлинда, Вальтраута, Швертлейта, Хельмвига, Зигруна, Гримгерда, Росвейса – дочери Вотана и Эрды
Норны	«Гибель богов»	меццо-сопрано, 2 сопрано	дочери Эрды, плетущие нить судьбы
Дочери Рейна	«Золото Рейна», «Гибель богов»	меццо-сопрано, 2 сопрано	духи Рейна

Краткое содержание

Предвечерие тетралогии, «Золото Рейна»

Уродливый карлик Альберих напрасно добивался благосклонности дочерей Рейна – те лишь смеялись над ним. От них он узнал о том, что из золота Рейна, которое они охраняют, можно сделать кольцо, дающее неограниченную власть его владельцу, но для этого надо навсегда отречься от любви. Несчастливый Альберих делает это, похищает золото и куёт кольцо.

Великаны Фазольт и Фафнер по заказу Вотана построили Валгаллу – небесный чертог для богов. За работу Вотан должен отдать им Фрейю, богиню молодости. Он не хочет этого делать, поскольку без нее боги постареют. Логе рассказывает об украденном золоте Рейна, великаны готовы взять его вместо Фрейи.

Вотан и Логе хитростью пленяют Альбериха, тот отдает им все свои сокровища. Вотан срывает с него и кольцо, которое нибелунг проклинает – своему владельцу оно будет приносить только горе. Проклятие начинает работать немедленно: получив все золото Рейна, включая кольцо, великаны ссорятся, и Фафнер убивает брата. Несмотря на то что боги радуются новому жилищу, в воздухе разлито ощущение грядущей беды…

Первый день тетралогии, «Валькирия»

Зигмунд, сын Вотана от земной женщины, ищет укрытия от бури в доме Хундинга. Там его встречает Зиглинда, которая проникается симпатией к обессиленному юноше. Вернувшийся хозяин дома предлагает ему пищу и кров. Зигмунд рассказывает свою историю: когда-то давно он потерял всю семью – отца, мать и сестру. Затем он вступился за девушку, которую пытались насильно выдать замуж, и убил обоих её братьев. Хундинг понимает, что речь идет о его родственниках и вызывает Зигмунда на бой. Зигмунд обращается к своему отцу, прося помочь найти волшебный меч, Нотунг, с которым он бы мог победить. Зиглинда указывает возлюбленному, где найти тот меч – его необходимо вытащить из ствола дерева, что еще никому не удавалось. Зигмунд берет Нотунг, а Зиглинда открывает ему то, что является его сестрой.

Вотан приказывает Брунгильде помочь Зигмунду в поединке, но Фрика считает, что Зигмунд должен погибнуть – он нарушил священные узы брака и вступил в кровосмесительную связь с сестрой. Вотан идет на поводу у жены, но Брунгильда, вопреки воле отца, приходит Зигмунду на помощь. Рассерженный Вотан ломает Нотунг, и Хундинг убивает Зигмунда. Брунгильда уносит беременную Зиглинду в безопасное место. Вотан, найдя дочь, в наказание погружает её в сон, окружая огненным кольцом, пройти через которое под силу только бесстрашному герою.

Второй день тетралогии, «Зигфрид»

В лесной пещере живет нибелунг Миме со своим воспитанником, Зигфридом. Миме пытается выковать оружие, чтобы отправить Зигфрида на сражение с Фафнером, его целью является завладение кольцом. Однако все мечи, которые он сделал, юноша сломал. К нему под видом Странника приходит Вотан, говорящий, что сковать Нотунг, обломки которого хранятся у Миме, сможет только бесстрашный герой. Миме понимает, что речь идет о его воспитаннике. Действительно, Зигфриду удается восстановить меч. Он побеждает в бою с Фафнером. Кровь дракона наделяет его способностью понимать язык птиц, которые советуют из всех богатств взять кольцо, волшебный шлем и идти за Брунгильдой. Услышав как Миме обсуждает с Альберихом план избавления от него и делёжки сокровищ, Зигфрид убивает карлика.

Вотан отрекается от власти над миром, понимая, что придет бесстрашный герой, над которым кольцо нибелунга не имеет власти. Огонь, защищающий спящую Брунгильду, расступается перед Зигфридом, он поцелуем пробуждает валькирию.

Третий день тетралогии, «Гибель богов»

Норны плетут нить судьбы, но она рвется, предзнаменовывая гибель богов. Зигфрид оставляет кольцо нибелунга Брунгильде и уходит на новые подвиги. На его пути встречается замок Гибихунгов, где живут Гунтер, Гутруна и их сводный брат Хаген. Гунтер ищет себе супругу, а Хаген рассказывает ему о Брунгильде. Зигфрида встречает Гутруна и опаивает зельем, под чарами которого он влюбляется в девушку и готов привести Гунтеру Брунгильду, лишь бы тот отдал ему в жены сестру. Зигфрид надевает волшебный шлем, под которым он принимает обличье Гунтера, проходит сквозь огонь и силой увозит Брунгильду вместе с кольцом.

В доме Гунтера идет приготовление к двум свадьбам. Брунгильда утверждает, что является женой Зигфрида, но он не помнит ничего, что было до вчерашнего дня. Хаген хочет получить кольцо, чтобы вернуть его Альбериху. Он склоняет Брунгильду к отмщению, она открывает секрет Зигфрида – победить его можно только напав со спины. Хаген этим пользуется и на охоте убивает Зигфрида. Приехав в замок Гибихунгов, он требует у Гунтера кольцо, а когда тот отказывается – убивает и его. Брунгильда входит в погребальный костер своего супруга. Она знает, что пламя очистит кольцо от проклятья, и оно вернется дочерям Рейна. Воды реки смывают догоревший костер, унося с собой и кольцо. За ним в глубину бросается Хаген.

Фото

Интересные факты

П.И. Чайковский назвал «Кольцо нибелунга» «сложнейшей из всех когда-либо написанных музык».
В 2006 году в шотландском Кардиффе на гастрольные спектакли «Кольца нибелунга» Мариинского театра все билеты были проданы за 4 часа.
Наличие среди персонажей не только мужских, но и женского героического образа, Брунгильды, дает возможность режиссерам трактовать события оперы с феминистической точки зрения. Так, в спектаклях Датской королевской оперы застрявший в дереве Нотунг вытаскивает Зиглинда, и Брунгильда в финале не погибает в огне, а рожает ребенка от Зигфрида.
«Кольцо нибелунга» стало также и музыкальным открытием: в нем Вагнер в полной мере продемонстрировал свою систему лейтмотивов. В основе мелодической характеристики каждого персонажа, важного предмета или события цикла лежит неповторимая музыкальная фраза. Все лейтмотивы по мере развития сюжета оперы переплетаются друг с другом, а в финале «Гибели богов» составляют многоплановую музыкальную картину.
Другой известный автор истории о кольце, Р. Толкин, хотя и признавал, что в далекой первооснове его «Властелина колец» и «Кольца нибелунга» лежит один миф, в целом отрицал связь между своей эпопеей и циклом Вагнера. Единственным сходством двух произведений он видел то, что «оба кольца были круглые».
Несмотря на сложность постановки, все 4 оперы цикла входят в сотню самых исполняемых опер мира и звучат с подмостков ежегодно более 220 раз. «Золото Рейна» при этом исполняется в полтора раза чаще, чем «Гибель богов».
Оперы Вагнера требуют серьезной перестройки голосового аппарата и звуковедения, отличного от используемого в итальянской вокальной школе. История знает очень мало примеров, когда певица одновременно имела бы в своем репертуаре партии из тетралогии и из итальянской классики. Одной из таких вокалисток была Мария Каллас. В конце 1940-х она исполнила в венецианском театре «Ла Фениче» партии Брунгильды («Валькирия») и Эльвиры (белькантовые «Пуритане» В. Беллини) с перерывом всего в несколько дней.
Дебора Войт отказалась в свое время от партии Брунгильды только лишь потому, что понимала – если хорошо справится, театры перестанут ей предлагать другие роли. Это одна из самых сложных партий для сопрано, в мире существуют всего лишь несколько исполнительниц, которые могут её спеть, и оперные дома приглашают их в первую очередь на постановку «Кольца нибелунга», почти не рассматривая как претенденток на иной репертуар.

Известные номера цикла

«Полет Валькирий» – «Валькирия» (слушать)

История создания и постановок

В процессе подготовки к созданию «Лоэнгрина » Рихард Вагнер изучил много средневековой литературы, включая легенды о Нибелунгах. Опираясь на различные источники, он сложил собственную картину древней германской, исландской, скандинавской мифологии. Работа над тетралогией началась с ее финала – вначале, в 1848 году, Вагнер написал либретто для «Смерти Зигфрида», впоследствии ставшей «Гибелью богов». Затем была создана история о молодом Зигфриде (1851), пять месяцев спустя – первый прозаический набросок «Золота Рейна» и последовавших за ним «Валькирий». Для того чтобы придерживаться основной сюжетной канвы, Вагнер в 1848 году написал концепцию всей тетралогии, озаглавленную «Миф о нибелунгах». Окончательную точку в партитуре «Гибели богов» он поставит почти через 26 лет, написав на ней: «Я больше ничего не скажу!!».

Согласно изначальному плану Вагнера, центральным персонажем тетралогии должен был стать Зигфрид – бесстрашный герой, который идет вопреки обществу, поклоняющемуся силе и золоту, заявляя свой миропорядок, основанный на любви. Со временем Вагнер понял всю безнадежную утопичность этой идеи – Зигфрид умер, как и европейские революции «Весны народов», а его место занял Вотан, представляющий старое мироустройство, неумолимо стремящееся к самоуничтожению. Фигура Вотана стала главной в этой драме. Его грехи, рожденные из нелюбви и жажды власти, и его трагическое прозрение о том, что он бессилен предотвратить гибель мира, трансформировали оптимистическую героическую драму в печальную элегию упадка.

«Вначале была вода» - так открыл Вагнер свою мифологию. Музыка пришла к композитору во время послеобеденной дрёмы 5 сентября 1853 года. «Я начал погружаться в состояние, подобное трансу, и внезапно почувствовал, что нахожусь в стремительно текущей воде, которая стала превращаться в мажорные аккорды», - вспоминал Вагнер. Работа над «Золотом Рейна», «Валькирией» и «Зигфридом» (до конца второго акта) продолжалась до 1857 года. После чего прервалась – композитор переключился на «Тристана и Изольду » и «Нюрнбергских мейстерзингеров». Но в 1869 опять вернулся к «Кольцу», дописав «Зигфрида» и «Гибель богов». Композитор задумал, что оперы должны исполняться четыре дня подряд. Но поклонник и меценат Вагнера король Людвиг Баварский настоял на премьерах двух полностью готовых опер в мюнхенском Хофтеатре, где «Золото Рейна» впервые прозвучало 22 сентября 1869 года, а «Валькирия» - 26 июня 1870. Больше ни на какие сделки Вагнер не пошел, тем более что Людвиг выделил деньги на постройку в городе Байройте театра – специально и исключительно для композитора. Поддержку главы Баварии переоценить невозможно. Вагнер вообще не надеялся когда-либо увидеть цикл на сцене – слишком высоки были требования к постановке (начиная с того, что ставить надо было 4 огромные оперы сразу), оркестру и певцам. Уникальный зал был возведен всего за 4 года, и 13 августа 1876 года открылся полным «Кольцом нибелунга». В 1882 году «Кольцо» показали в Лондоне, а в 1883, всего через несколько месяцев после смерти Вагнера, в Венеции – городе, где композитора не стало.

С 1894 года российские театры начали исполнять отдельные оперы цикла. Целиком «Кольцо нибелунга» было поставлено в Мариинском театре в 1907 году. С постановки 2003 года тетралогия входит в постоянный репертуар театра и сегодня.

Опер были написаны Рихардом Вагнером в 1848-1874 годах, то есть за 26 лет .

Название

Оригинальное название точнее всего переводится как «Кольцо нибелунга». Нибелунг , упоминающийся в названии - гном Альберих , а кольцо - то, которое он создаёт в «Золоте Рейна» . То есть, название буквально означает «кольцо Альбериха» . Суффикс -en в слове Nibelungen может означать как родительный падеж единственного числа, так и множественное число, но предшествующий артикль des даёт понять, что имеется в виду именно единственное число. Nibelungen иногда ошибочно трактуется как множественное число, но «Кольцо нибелунгов » - неверно.

Описание

Общее время исполнения всех четырёх опер занимает более 15 часов . Самая короткая опера, «Золото Рейна», длится два с половиной часа, самая долгая, «Гибель богов», - более пяти.

Среди действующих лиц боги, герои, несколько видов волшебных существ, кольцо, дающее власть над миром. Драма развивается через три поколения, пока не завершается апокалипсисом в «Гибели богов».

История

Оперы начали создаваться в 1848 году, когда Вагнер написал «Миф нибелунгов» в качестве наброска для драмы, объединяющий различные легенды и мифы в единый текст (похожий по содержанию на «Кольцо нибелунга», но с существенными отличиями). Год спустя он начал писать либретто , названное «Смерть Зигфрида» (Siegfrieds Tod ).

В 1850 году закончилось создание наброска для «Смерти Зигфрида», и была создана опера «Молодой Зигфрид» (Der junge Siegfried ), в дальнейшем переименованная в «Зигфрид», и обретшая форму к 1851 году.

В октябре 1851 года Вагнер принял решение создать цикл из четырёх опер, которые бы игрались четыре вечера подряд: «Золото Рейна», «Валькирия», «Юность Зигфрида», «Смерть Зигфрида» (Das Rheingold , Die Walküre , Der Junge Siegfried и Siegfrieds Tod ).

Либретто всех четырёх опер были завершены в декабре 1852 года и опубликованы (для узкого круга лиц) в 1853-м. В ноябре Вагнер начал писать музыку для первой оперы («Золото Рейна»). В 1857 году была завершена третья опера («Зигфрид»), после чего работа была приостановлена на 12 лет ради опер «Тристан и Изольда » и «Нюрнбергские мейстерзингеры ».

C 1869 года Вагнер жил на средства короля Баварии Людвига II . Он возвратился к «Зигфриду» и существенно доработал эту оперу. В октябре 1869 года Вагнер завершил создание последней оперы («Гибель богов», первоначально называвшаяся «Смерть Зигфрида»).

Премьера тетралогии состоялась в августе 1876 года в Байройте.

Краткое содержание

Альберих завладевает золотом Рейна. Вотану удаётся похитить у него золотое кольцо, дающее несметные богатства и власть над миром. Разгневанный карлик произносит страшное проклятие в адрес того, кто владеет кольцом. Вотан отдаёт кольцо ётунам Фафнеру и Фазольту в качестве платы за возведение сказочного замка Валгалла . Тотчас же сбывается проклятие нибелунга: из-за золота вспыхивает ссора, и Фафнер убивает Фазольта. Золото может возвратить только герой, не знающий страха. Таким героем является Зигфрид . Он убивает Фафнера, который превратился в дракона . Однако Зигфрида предаёт коварный Хаген и убивает его. Проклятие сбывается, и чертог богов Валгалла сгорает. Боги , допустившие столько преступлений, погибают в огне.

Избранные записи

1950 - Дир. Вильгельм Фуртвенглер ; солисты: Фердинанд Франц , Кирстен Флагстад , Сет Сванхольм , Макс Лоренц , Гюнтер Трептов , Алоис Пернершторфер , Людвиг Вебер ; оркестр театра «Ла Скала».
1953 - Дир. Клеменс Краус ; солисты: Ханс Хоттер , Астрид Варнай , Вольфганг Виндгассен , Рамон Винай , Густав Найдлингер , Йозеф Грайндль ; оркестр Байройтского фестиваля .
1953 - Дир. Вильгельм Фуртвенглер; солисты: Фердинанд Франц, Марта Мёдль , Людвиг Зутхаус , Вольфганг Виндгассен, Густав Найдлингер, Алоис Пернершторфер, Йозеф Грайндль, Готлоб Фрик ; оркестр Римского радио (RAI).
1956 - Дир. Ханс Кнаппертсбуш ; солисты: Ханс Хоттер, Астрид Варнай, Вольфганг Виндгассен, Густав Найдлингер, Йозеф Грайндль; оркестр Байройтского фестиваля.
1958-65 - Дир. Георг Шолти ; солисты: Джордж Лондон , Ханс Хоттер, Биргит Нильсон , Вольфганг Виндгассен, Джеймс Кинг , Густав Найдлингер, Готлоб Фрик; Венский филармонический оркестр .
1966-67 - Дир. Карл Бём ; солисты: Тео Адам , Биргит Нильсон, Вольфганг Виндгассен, Джеймс Кинг, Густав Найдлингер; оркестр Байройтского фестиваля.
1966-70 - Дир. Герберт фон Караян ; солисты: Дитрих Фишер-Дискау , Томас Стюарт , Регина Креспин , Хельга Дернеш , Джесс Томас , Хельге Брилиот , Золтан Келемен , Карл Риддербуш ; Берлинский филармонический оркестр .

Напишите отзыв о статье "Кольцо нибелунга"

Ссылки

См. также

Примечания



Ранние

Зрелые

Поздние

Отрывок, характеризующий Кольцо нибелунга

Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.

Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.

Оригинальное название - Cavalleria rusticana.

Опера в одном действии Пьетро Масканьи на либретто (по-итальянски) Гвидо Менаши и Джованни Тарджони-Тоццетти, основанное на пьесе Джованни Верги, которая, в свою очередь, является инсценировкой его же одноименной новеллы.

Действующие лица:

САНТУЦЦА, молодая крестьянка (сопрано)
ТУРИДДУ, молодой солдат (тенор)
ЛЮЧИЯ, его мать (контральто)
АЛЬФИО, деревенский возчик (баритон)
ЛОЛА, его жена (меццо-сопрано)

Время действия: праздник Пасхи в конце XIX века.
Место действия: деревня на Сицилии.
Первое исполнение: Рим, театр `Костанци`, 17 мая 1890 года.

Название «Cavalleria rusticana» обычно переводится как «Сельская честь». Такова ирония судьбы, ведь в поведении большинства персонажей оперы нет никакой чести. А что касается новеллы Джованни Верги, то в ней описано поведение героев еще более варварское, чем то, с каким мы сталкиваемся в опере Масканьи.

Открыто, с огромной силой выраженная всепоглощающая страсть - вот те качества оперы, которые сразу же принесли ей невероятный успех. Конечно, существенное значение имеют и литературные достоинства либретто. Новелла Верги считалась маленьким литературным шедевром. К тому же Э. Дузэ, эта блистательная актриса, вместе с другими актерами с огромным успехом исполняла на сцене драматическую версию этой новеллы еще до того, как была написана опера. «Сельская честь» была первым и, быть может, самым значительным триумфом как в литературе, так и в музыке направления, получившего название verismo (веризм), «теории, - процитируем Вебстера, - которая в искусстве и литературе ставила во главу угла изображение повседневного быта, психологических переживаний героев, внимание к темным сторонам жизни городской и сельской бедноты».

Это небольшое произведение было первым из трех, удостоившихся премии на конкурсе, объявленном издателем Э. Сонзоньо, и оно в одну ночь прославило никому тогда не известного композитора, которому было всего двадцать семь лет. Даже в Нью-Йорке развернулась борьба за право первой постановки оперы. Оскар Хаммерштейн за несколько лет до того, как он построил свой большой Манхеттенский оперный театр, заплатил 3000 долларов только за то, чтобы опередить своего соперника продюссера Аронсона, который устроил так называемую «публичную репетицию» этого произведения 1 октября 1891 года. Представление Хаммерштейна состоялось в тот же вечер. Все это было менее полутора лет спустя после римской премьеры. Но к этому времени вся Италия ее уже слышала. Кроме того, она уже шла в Стокгольме, Мадриде, Будапеште, Гамбурге, Праге, Буэнос-Айресе, Москве, Вене, Бухаресте, Филадельфии, Рио-де-Жанейро, Копенгагене и Чикаго (в той хронологической последовательности, в какой названы эти города).

Более полустолетия Масканьи жил на славу и доходы от постановок этого маленького шедевра. Ни одна из других его опер (а он написал их еще четырнадцать) не имела успеха, который хотя бы отдаленно мог сравниться с успехом «Сельской чести», но и при этом он умер в 1945 году в полной славе и почете.

Прелюдия

Эта история происходит в одной сицилийской деревне в конце XIX века в Пасхальное воскресенье, потому прелюдия начинается со спокойной музыки, подобной молитве. Вскоре она становится более драматичной, и в середине слышится голос тенора, поющего за опущенным еще занавесом. Это его любовная серенада «Сицилиана». Тенор - недавно вернувшийся в родную деревню солдат. Он поет серенаду своей возлюбленной, Лоле.

Поднимается занавес, и взору зрителя предстает площадь в одном из местечек Сицилии. В глубине направо церковь. Налево виден дом Лючии. Светлое Пасхальное воскресенье. Сначала сцена пуста. Рассветает. Через сцену проходят крестьяне, крестьянки, дети. Открываются двери церкви, толпа входит туда. Крестьянская девушка Сантуцца расспрашивает старую Лючию о ее сыне Туридду - ведь то, как он ведет себя последнее время, ей очень не нравится. Беседу двух женщин прерывает приход Альфио, энергичного молодого возчика, который поет веселую песню о своей жизни, ударяя при этом хлыстом («II cavallo scalpita» - «Конь несется вихрем»). Он еще не знает, что Туридду проводит время с его прелестной женой Лолой. Краткий разговор его с Лючией, в котором он мимоходом упоминает, что видел ее сына неподалеку от своего, Альфио, дома, вселяет в Сантуццу еще больше подозрений.

Из церкви доносятся звуки органа. За сценой поет хор. Все поселяне преклоняют колена, и вместе с Сантуццей, поющей великолепное соло, они возносят молитву - Regina coeli (лат. - «Царица Небесная»). Религиозная процессия вступает в церковь, за ней следуют жители деревни. Сантуцца, однако, задерживает Лючию, чтобы поведать ей о своей печали. В арии «Voi lo sapete, mamma...» («Знаете сами, мама, что еще до солдатства Туридду Лолу хотел Женою своей назвать») она рассказывает о том, как Туридду, прежде чем уйти в армию, обещал жениться на Лоле, но, когда вернулся, она была замужем за другим, и тогда он признался в любви Сантуцце, но теперь он снова воспылал страстью к Лоле. Лючия очень расстроена, она сочувствует Сантуцце, но ничем помочь ей не может. Лючия заходит в церковь. Теперь, когда появляется сам Туридду, Сантуцца обращается прямо к нему. Он приносит малоубедительные извинения и становится особенно раздраженным, когда их прерывает та, из-за которой они поссорились. Лола, очень красиво одетая, появляется на пути в церковь; она напевает кокетливо-грациозную песенку о любви «Fior di giaggiolo» («Цветок, цветочек!»). Когда она уходит, ссора между Сантуццой и Туридду разыгрывается вновь с еще большей силой. Наконец для Туридду все это становится невыносимым. В припадке раздражения он отталкивает Сантуццу, и она падает на землю. Туридду устремляется вслед за Лолой в церковь. Сантуцца кричит ему вслед проклятье: «А te la mala Pasqua, spergiuro!» («Погибни же ты нынче в светлый праздник!»)

Последним в церковь направляется Альфио. Сантуцца также останавливает его и рассказывает ему о неверности его жены. Искренность Сантуццы не оставляет у него никаких сомнений в том, что она говорит правду. Страшен гнев Альфио: «Vendetta avro priache tramonti il di» («Я отомщу сегодня!»), - клянется возчик, оставляя молодую крестьянку. Сантуцца, теперь полная раскаяния в том, что совершила, устремляется за ним.

Сцена пуста. Оркестр исполняет чудесное интермеццо: оно передает спокойствие картины мирной, ласковой природы. Это настроение создает резкий контраст стремительному развитию смертельно опасных страстей.

Пасхальное богослужение закончено, и крестьяне шумной толпой заполняют улицу перед домом Туридду. Он всех приглашает выпить с ним и поет остроритмичную застольную песню. Входит Альфио. Он грозно настроен. Туридду наполняет для него бокал, он хочет с ним чокнуться. Альфио отказывается с ним пить. Туридду разбивает бокал. Некоторые женщины, посоветовавшись между собою, подходят к Лоле и вполголоса уговаривают ее уйти. Двое мужчин стоят друг против друга. Следуя старинному сицилийскому обычаю, обесчещенный муж и соперник обнимаются, и Туридду кусает правое ухо Альфио - знак вызова на дуэль. Туридду говорит, что будет ждать Альфио в саду. Теперь очередь Туридду испытывать угрызения совести. Он зовет мать, берет с нее обещание, что позаботится о Сантуцце. Он - виновник всех злоключений и теперь клянется жениться на ней, если...

Полный мрачных предчувствий, Туридду удаляется за околицу, где его уже ждет Альфио. Объятая ужасом, безмолвствует Сантуцца. Томительно тянется время. И вот ужасный женский голос прорывает гнетущую тишину: «Hanno ammazzato compare Turiddu!» («Зарезали сейчас Туридду!»). Альфио победил на дуэли... Сантуцца и Лючия падают в обморок. Женщины их поддерживают. Все глубоко потрясены.

Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)