Биография

Родилась в городе Невель Витебской губернии, в еврейской семье. Ее отец - Вениамин Гаврилович Юдин, врач и судмедэксперт, Герой Труда. Мать - домохозяйка Раиса Яковлевна Юдина (урожденная Златина; 1868, Москва - 24 марта 1918, Невель).

Её братья и сёстры:

• Флора Вениаминовна Юдина (по мужу - Цейтлина; 1891-1961), врач.
• Анна Вениаминовна Юдина (1896-1970) - переводчица научной литературы.
• Лев Вениаминович Юдин (1892-1964), врач.
• Борис Вениаминович Юдин (1894-1986) - советский кинодеятель, драматург и киносценарист.
• Сводная сестра (от второго брака отца на Цецилии Яковлевне Калмансон) - геолог Вера Вениаминовна Юдина (по мужу Готфрид, 1926, Москва - 2004, Кливленд).

С детства отличалась страстным, неукротимым темпераментом, а её интересы были чрезвычайно широки и никогда не ограничивались музыкой.

Первые уроки игры на фортепиано получила в возрасте шести лет от ученицы Антона Рубинштейна Фриды Тейтельбаум-Левинзон.

В 1912 поступила в Петербургскую консерваторию, где училась в классах фортепиано Анны Есиповой, затем Феликса Блуменфельда, Анатолия Дроздова, Леонида Николаева, а также изучала широкий круг других дисциплин. Блестяще окончив консерваторию в 1921, была принята в штат консерватории и начала активную концертную деятельность, впервые выступив с оркестром Петроградской филармонии под управлением Эмиля Купера. Первое сольное выступление Юдиной в Москве состоялось в 1929 году.

В 1930 Юдину увольняют из Ленинградской консерватории после газетных публикаций в рамках борьбы с религиозными взглядами преподавателей (Кружок «Воскресение»).

Два года спустя ей удаётся получить место профессора в консерватории Тбилиси, а с 1936 - (при содействии Генриха Нейгауза) в Московской консерватории, где она работала до 1951.

В 1944-1960 Юдина преподавала в Институте имени Гнесиных.

В 1960 году была уволена из Гнесинского института из-за своих православных убеждений и за симпатии к современной западной музыке (включая эмигрировавшего Стравинского). Она продолжала давать публичные концерты, но ей было отказано в записях. После того, как в Ленинграде она прочла со сцены стихи Бориса Пастернака в ответ на вызов на бис, Юдиной был запрещено концертирование на срок в пять лет.

В 1965 на выставке В. Ватагина познакомилась с Александром Менем.

В 1966 году прочла цикл лекций по романтизму в Московской Консерватории.

Была православной по вероисповеданию. Посещала храма Николы в Кузнецах. Её духовным настоятелем был протоиерей Всеволод Шпиллер. Юдина прожила всю жизнь в бедности и лишениях: не имела собственного рояля, ходила много лет в одном платье, часто недоедала. Она была убеждена, что художник должен быть беден. Всегда помогала страждущим, вызволяла из ссылок репрессированных друзей. Последний концерт пианистки состоялся в 1969 году.

Иосиф Сталин

Юдина относилась к числу любимых пианистов Иосифа Сталина. Однажды ночью 1944 года, когда Сталин неожиданно услышал по радио трансляцию фортепианного концерта № 23 Моцарта, у него на глазах появились слезы, и он немедленно потребовал сделать оттиск, чтобы всегда иметь при себе пластинку. Когда Юдина приехала домой после концерта, то надолго уснуть ей не удалось: ее разбудили офицеры, увезли в студию звукозаписи, где ее уже поджидал наскоро собранный небольшой оркестр, - и так была сделана запись прямо в середине ночи, а единственная копия была оттиснута с матрицы и затем представлена Сталину (матрица выжила, и запись доступна на компакт-диске).

Несмотря на признание со стороны вождя, пианистка оставалась бескомпромиссным критиком режима. А когда ей выдали Сталинскую премию, то она пожертвовала ее Православной Церкви на покрытие «бесконечных сталинских грехов». Один из москвичей так рассказывает о первом впечатлении от Марии Юдиной: «У меня есть два врага, - говорит Юдина, прибирая со стола после обеда, - крошки и Советская власть».

Исполнительское искусство и творческие связи

Мария Юдина была широко концертирующим исполнителем, выступавшим преимущественно с сольными концертами или в камерном ансамбле (особенно с Квартетом имени Бетховена и Квартетом имени Глазунова). В круг её интересов входила, прежде всего, новейшая русская и мировая музыка: Юдина была первым в СССР исполнителем ряда произведений А. Берга, П. Хиндемита, Э. Кшенека, Б. Бартока, А. Веберна, О. Мессиана и др.; многолетнее творческое содружество связывало её с C. С. Прокофьевым и Д. Д. Шостаковичем. Вместе с тем Юдина известна как одна из лучших исполнительниц музыки Шуберта, И. С. Баха, Бетховена, Брамса и Моцарта.

Стиль Юдиной - играть всё «под Шуберта»: проникновенно-драматично, певуче, ясно, предпочитая замедленные темпы. Ярким примером подобного предпочтения в интерпретации музыкального произведения является запись Юдиной сонаты № 5 Бетховена. Вряд ли можно назвать такое исполнение аутентичным, но Юдина к этому и не стремилась; ее целью всегда было - вызвать катарсис в душах слушателей. Так что здесь, как и во всём остальном, что делала Мария Вениаминовна, она оставалась учителем .

В фильме «Рихтер непокорённый» Святослав Рихтер вспоминает, что она играла «большую сонату Шуберта - очень хорошо!.. Хотя всё шиворот-навыворот. Она играла Баха во время войны - прелюдию си-бемоль минор - быстро и фортиссимо. И когда Нейгауз потом пошёл её поздравлять в артистическую, он сказал:

Ну, скажите, пожалуйста! Почему Вы это так играете? Вот так!

А сейчас война!

Вот, это типичная Юдина: „А сейчас война!“. Но после её концертов у меня болела голова… Она… насилие было какое-то над публикой, страшное насилие. Большой талант была!..»

Мария Вениаминовна Юдина обладала и литературным даром. Она оставила обширную переписку (с И. Ф. Стравинским, П. Сувчинским, К. И. Чуковским, Б. Пастернаком, Карлхайнцем Штокхаузеном и др.), пространные воспоминания о Вл. Софроницком, М.Бахтине, П. Флоренском, Л. Карсавине, Ал. Ухтомском, А. М. Горьком, М. Цветаевой, Б.Пастернаке, К. Паустовском, А. Кочеткове, Н. Заболоцком и др. В памяти слушателей остались рассказы Юдиной о музыке и композиторах, которыми сопровождались её концерты 1960-х гг.

С ранних лет открыв и сразу полюбив Бетховена, Юдина не расставалась с его музыкой никогда. Всю её жизнь Бетховен был ей необходим, был созвучен её мыслям и чувствам, её потребности сообщить людям нечто важное. Сонаты Бетховена в исполнении Юдиной поражают глубиной образа и цельностью замысла. Особенно хочется подчеркнуть их удивительную живость: они искрятся остроумием, пленяют детской чистотой и беззаботностью, вызывают улыбку и восхищение.

В начале 1930-х гг. Юдина была дружна с известным философом А. Ф. Лосевым.

Иногда считается, что Юдина выведена в романе Лосева «Женщина-мыслитель» в образе Марии Валентиновны Радиной; именно это обстоятельство спровоцировало ссору между Юдиной и Лосевым, окончившуюся разрывом в 1934 году.

Однако по мнению других исследователей, образ Радиной у Лосева не имеет сколько-нибудь существенного сходства с реальной Юдиной, а Лосев не преследовал цель оскорбить или высмеять Юдину.

Публикации

• Лучи божественной любви: Лит. наследие. М.; СПб., 1999.
• Вы спасетесь через музыку. Литературное наследие. М.: Классика-XXI, 2005
• Высокий стойкий дух. Переписка 1918-1945 гг. М.: РОССПЭН, 2006
• Обреченная абстракции, символике и бесплотности музыки. Переписка 1946-1955 гг. М.: РОССПЭН, 2008
• Жизнь полна смысла. Переписка 1956-1959 гг. М.: РОССПЭН, 2008
• В искусстве радостно быть вместе. Переписка 1959-1961 гг. М.: РОССПЭН, 2009
• Дух дышит, где хочет. Переписка 1962-1963 гг. М.: РОССПЭН, 2010
• Нереальность зла. Переписка 1964-1966 гг. М.: РОССПЭН, 2011

О музыканте

• Мария Вениаминовна Юдина: Ст. Воспоминания. Материалы. М., 1978
• Дроздова М. А. Уроки Юдиной. М.: «ИД КЛАССИКА-XXI», 2006
• Невельские сборники ().
• Пламенеющее сердце. Мария Вениаминовна Юдина в воспоминаниях современников. М.: Автокнига, 2009
• Черников О. Аве Мария или Руки Мадонны // Музыка и время/ № 3-2002; С. 62-65 журнал "Персона" №3/1998 и журнал "Новый век" №1/2002
• Черников О. Рояль и голоса великих. Серия: Музыкальная библиотека. Издательство: Феникс, 2011 г. Твердый переплет, 224 стр.

По материалам радио «Радонеж»

«Какой же опыт надо иметь, чтобы так играть. Какую силу оригинальных интуиций духа и какую уверенность в их объективной реальности надо ощущать, чтобы создавать такое впечатление простой игрой на фортепиано», – восклицает вместе с героем своего романа «Женщина-мыслитель» Алексей Фёдорович Лосев, потрясённый игрой пианистки Радиной, прототипом которой была Мария Вениаминовна Юдина.

Для тех, кто знал гениальную пианистку, слушал её игру в зале или по радио, это имя навсегда осталось в сердце, настолько мощнозахватывающей была эта игра, по мнению критики не имеющая себе равной в нашем столетии.

Магия грандиозной личности присутствует всегда, особенно в творчестве. Об этом пишет и Лосев: «Она ворвалась насильственно, если не в жизнь мою, то в мой духовный опыт. Она внесла своей личностью целую бурю в мое сознание. Она мне вдруг доказала, что сейчас, вот сейчас, в этой нашей теперешней обстановке, есть что-то такое, чего я не знал, чему я должен удивляться, перед чем страшиться. Она заново открыла то, что я считал для себя давно открытым. Она мне, мне, мыслителю, преподнесла это открытие; мне, философу, утёрла, можно сказать, нос».

Мало кого оставляло равнодушным исполнительское искусство Марии Вениаминовны Юдиной.

В 1921 году она блестяще окончила Петроградскую консерваторию. Вместе с Софроницким стала последней обладательницей старинного звания «лауреат Петербургской консерватории».

Человек, глубоко верующий, Мария Вениаминовна открыто демонстрировала своё православие в безбожном советском обществе. Много претерпела от этого: была изгнана из Московской и Ленинградской консерваторий, лишена концертной деятельности, преподавательской работы.

«Я знаю лишь один путь к Богу – через искусство», – пишет Юдина в дневнике. Она понимала свой музыкальный дар как долг, который нужно вернуть. На восторженную хвалу в свой адрес Мария Вениаминовна отвечала: «А вот это уже не от меня». Это значит, что она отводила себе роль лишь посредника, проводника.

Юдина много играла Баха. Их связь была двухсторонняя: исполнительница искала Баха и нашла его, но во многом оказалась сотворена им, и прожила едва ли не бо льшую часть жизни своей, неся его духовные черты.

Миром в руинах была послеоктябрьская Россия, подобно Германии после 30-летней войны. И если Бах облегчал своим современникам психологический груз военных бедствий, если творчество его стало словом утешения, то он мог утешить также и людей послеоктябрьской России, искавших примирения с жизнью и ощущавших щемящую близость русского 20-го и немецкого 17-го веков. Эта близость не уменьшалась, кажется, ни разу за всё время существования Юдиной-бахианки и, может быть, особенно заметной стала после опустошения Второй Мировой войны. Во всяком случае, Мария Вениаминовна играла Баха поистине пронизывающе в своих концертах 50-х годов.

Об ответственности искусства перед жизнью говорит вся совокупность баховского творчества или баховское послание. А услышать и принять его Юдина сподобилась более всех отечественных музыкантов-исполнителей своего поколения, ибо была готова это сделать.

Разделяла ли пианистка мысль Михаила Бахтина : «Не только понести взаимную ответственность должны жизнь и искусство, но и вину друг за друга»? Полагаю, что разделяла, ибо она была человеком веры. А также, как деятельница христианской культуры, человеком вины. Вина перед страждущими буквально гнала Юдину в блокадный Ленинград, куда попасть было не просто без особых санкций. Попала, наконец, с артистической бригадой в феврале 1943 года. А потом, с июня, пребывала в Ленинграде четыре месяца. Выступала в концертах, играла на радио.

Очищающим и жизнесозидающим переживанием стала для Юдиной блокада. Чувство вины утолилось в реальной помощи блокадникам. И, просветлённая, обрела Мария Вениаминовна силы для поддержания самоё себя в последующие, поздние годы, которые испытывали её жестоко.

«Такая артистка, как Юдина, есть пророк. И место её не на ступенях, а скорее на плоскости, на плоту, где рядом стоят творящие музыку и внимающие ей», – считает музыковед, профессор Леонид Гаккель.

Внимающих Юдина ставит высоко. К слушателю она идет с доверием и любовью, ибо слушатель достоин их. Юдина невиртуозна. Дело не в каких-либо изъянах мастерства, – оно было без изъянов, – а в нежелании отчуждаться от публики, оберегать себя от неё посредством профессионального совершенства.

«Нисхождение было желанным для Юдиной как человека веры: служение малым сим», – продолжает Леонид Гаккель.

И, кажется, только в России музыканты-исполнители искали нисхождения, будучи великими мастерами. Только в России не радели о виртуозности, подымаясь на вершины своей профессии.

Мария Вениаминовна недаром любила русскую фортепианную музыку, отказавшуюся от виртуозности ради эмоционального сближения со своим слушателем.

Искусство Юдиной занимает место в ряду духовных величин. Всё у неё следует единому, избранному ею для себя закону, всё в ней принадлежит символическому типу культуры. Иначе и не может быть у христианского художника, если христианское учение гласит: «да будет всё едино». И чем крупнее музыкант, тем охотнее и полнее мыслит он об одновременном существовании эпох, культур, стилей, о Великом Едином.

Мария Вениаминовна Юдина отдавала невероятно много жизненных сил музыке 20-го века.

«Этот век, как и другие века, находится в непосредственном отношении к Богу», и что «нужно принимать на себя ответственность за всё, что происходит в современной музыкальной культуре, не перекладывая эту ответственность на прошлое», – говорила она.

Общение с музыкой Дмитрия Шостаковича значило сходство судеб, единство морали. Отсюда гениальное исполнительское воплощение его сочинений.

В 1933-1938 годах Юдина выступала со 2-ым фортепианным концертом Прокофьева. Слышавшие свидетельствуют, что это было событие. Исполняла она произведения запрещенного тогда Стравинского, западных композиторов: Бартока, Хиндемита, Мессиана.

В ритме, дыхании, интонациях её игры часто присутствует русское поэтическое слово, по крайней мере, его дыхание и ритм.

«Пламенно любя и боготворя русскую поэзию всех веков, включая нетленную красоту церковнославянских песнопений, я хочу слышать у Шуберта, Брамса, Малера, а также у Иоганна Себастьяна Баха русское слово. Этот русский текст и даёт вокальной литературе её зримую, ощутимую, слышимую всемирность и вечность», – говорила она.

Когда Юдина во время своих концертов читала с эстрады стихи русских поэтов-современников, это не было расточительством и тем более тщеславием начитанного музыканта. Не было это и сознательной культурно-политической демонстрацией. Слово сотрудничало со звуком в поисках смысла вещей, и, кроме того, Юдина обретала себя в воспроизведении слова и звука. И цель общения достигалась при этом вернее: мы читаем вместе, как в музыке, как в искусстве поэзии.

Среди пианистов Юдина выделялась тем, что всю жизнь находила новые откровения в сочинениях классиков. Многое она играла не так как принято, вызывая удивление даже у таких крупных музыкантов, как Нейгауз и Рихтер.

Любое музыкальное произведение она осмысливала с позиций собственного философского прочтения. И творение композитора выходило из-под её рук с отпечатком, так сказать, личностного отношения.

«Об игре Марии Вениаминовны писали, и ещё будут писать специалисты, – говорит её сестра Вера Вениаминовна. – Я приведу только одно её шутливое высказывание. Когда муж спросил, как она играет своим неправильно сросшимся пальцем, Мария Вениаминовна иронически ответила: «Неужели вы думаете, что играют руками? Играют вот чем», – и она постучала себе по лбу».

«Слушание музыки не есть удовольствие, – говорила Мария Вениаминовна. – Оно является ответом на грандиозный труд композитора и чрезвычайно ответственный труд художника-исполнителя. Слушание музыки есть познавательный процесс высокого уровня».

Она возвращала высокую цену искусству музыки. Да, впрочем, во все времена это было задачей выдающихся исполнителей – возвращать музыке её цену. Ибо любая музыка рано или поздно начинает приобретать привкус общего места. Любая музыка: и Бах, и Моцарт, и Шопен нуждается в прибыли жизненных сил, а такую прибыль могут доставить только исполнители. Юдина доставляла её.

Моральная обязанность нашей выдающейся артистки служила славе и достоинству музыки, но также и достоинству слушателя.

Вот что рассказывает о Марии Вениаминовне её ученица Артоболевская: «Она считала, что и законы искусства подчинены стремлению к истине и добру, как бы пребывают в тайной связи с нравственными нормами и законами духа».

Некоторые произведения в её исполнении не только восхищали и представали исполнительскими шедеврами, но являлись как бы окнами в глубины её личности, буквально учили жить. Так исполняла она «32-е вариации» Бетховена, а, наряду с этим крупномасштабным произведением, «Вещая птица» Шумана буквально осталась на всю жизнь в ушах и сердце никогда не забываемой колдовской загадкой по воздействию на её душу.

Что бы она ни играла, её исполнение всегда было естественно, свободно, бескомпромиссно. Она не заискивала перед слушателями, не поступалась ни на йоту своими убеждениями ради того, чтобы угодить публике или облегчить себе достижение признания. Она не отказывалась от самых сложных идей, трактовок ради понятности, так как глубоко верила в то, что истинно прекрасное понятно, что оно может быть доступно всем, кто стремится его постигнуть.

Великие люди, а к ним мы причисляем и Марию Вениаминовну Юдину, с рождением своим приходят в мир людей с тем, чтобы уже не покидать его. Они преображают этот мир силой своего духа, своего гения, своего сострадания.

Зимой и летом Мария Вениаминовна Юдина носила кеды. И вовсе не потому, что они тогда были в моде. Вовсе нет. Зимой в них было очень холодно. Так она явилась на свой ответственнейший концерт чуть ли не в Большом зале Консерватории в домашних меховых тапочках. «Известный немецкий дирижёр Штидри выпучил глаза и долго смотрел то на лик, то на ноги пианистки, потом воскликнул: «Но фрау Юдина!» Пришлось на два часа выпросить приличные туфли у кассирши», – вспоминали очевидцы.

С КРЕСТОМ НА ГРУДИ

Впрочем, знавших Юдину музыкантов это не удивляло. Они были свидетелями того, как, приехав в Лейпциг с концертами, Юдина шла босая, будто паломница к святыне, к церкви св. Фомы, чтобы встать на колени перед надгробием Баха. Они тоже любили музыку, но не до такой же степени!

Еврейская семья, в которой 28 августа 1899 года родилась Юдина, была бедна. Отец – врач, мать-домохозяйка имела музыкальные способности, но воспитывала четверых детей. Марии она наняла преподавательницу музыки – ученицу Антона Рубинштейна. Как та оказалась в захолустном Невеле?.. Впрочем, таким ли захолустным был этот Невель? Здесь юная Маша познакомилась с Михаилом Бахтиным (подружилась и переписывалась с ним до конца дней). Она была умна, талантлива и смела. В 13 лет поступила в Петербургскую консерваторию и «каждое музыкальное произведение осмысливала с позиций собственного философского прочтения». Попросту многое играла «не так, как принято».

Удивительно, но несмотря на то что родилась в еврейской семье, она приняла крещение в 1919 году и стала «страстной почитательницей Франциска Ассизского», даже носила рясу из чёрного бархата. Позже материал подешевел. Мария Вениаминовна считала, что музыкант, художник должен быть беден, если он христианин.

И так жила. Сначала в Ленинграде, потом в Москве. Истово работала и раздавала остро нуждающимся свои гонорары, «ссужала деньги на отправку в лагеря и ссылки, во время войны за счёт её пайка питалось несколько семей; бывало, не задумываясь, она занимала, чтобы помочь попавшим в беду», – свидетельствовали близко знавшие её люди. Стоит ли удивляться, что быт пианистки в Ленинграде, где она снимала дешёвые комнаты, и в однокомнатной московской квартире на Ростовской набережной был весьма скромен. Он поражал! «Из мебели – узкая железная кровать, самодельные полки для книг, десятки икон и садовая скамья, заваленная папками с нотами». Рояль – прокатный, долг за него гирей висел на исполнительнице… Неудивительно, что дверь её жилища никогда не запиралась. А ведь в то время она уже была всемирно известной пианисткой! Одна из лучших исполнительниц музыки Шуберта, Баха, Бетховена, Брамса и Моцарта. Преподавала в Ленинградской консерватории. Только вот репутация… Её делала молва и советская пресса. По приказу ответственных чиновников.

В 1930 году в центральной советской газете появилась статья под много говорящим названием «Ряса на кафедре». Преподавательницу и профессора Марию Юдину тут же уволили с работы. Ну что ж… В толстом, видавшем виды плаще ходить и осенью, и зимой ей не привыкать. Митрополит Ленинградский Антоний купил ей тёплую шубу. «Шуба принадлежала Марии Вениаминовне всего три часа». «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мною», – говорил Христос. Она следовала.

На концерты пианистка приходила с неизменным крестом на груди. Иные возмущались, судачили: «Как можно!» «Ничего не боится!» « В конце концов, так не принято!». Ей это было без-раз-лично. Публика слушала её стоя, не отпускала со сцены. Тогда она «показывала со сцены руки, заклеенные пластырем: «Простите, я больше не могу... Резала рыбу кошкам». Шуба, Шуберт, кошки… Франциска Ассизского любили птицы, а Юдину – кош- ки. Прихожанка храма Николы в Кузнецах была известна в храме как – теперь сказали бы – «решала»: она занималась вопросами устройства на работу и в больницы, оставшимся без средств помогала выжить, хлопотала за репрессированных… Но чего не могли понять её коллеги, так это – как великая пианистка по первой просьбе может играть на похоронах друзей! Играла и рыдала. Хотя в быту не была сентиментальной, наоборот, – суровой и… доброй.

Феномен Юдиной пытались разгадать многие верующие и неверующие её коллеги. Генрих Нейгауз (младший) страстно убеждал, что «она была гениальной пианисткой». Не «выдающейся», не «талантливой», просто – «гениальной». А Святослав Рихтер вспоминал: «Weinen, Klagen» Листа она замечательно играла, большую сонату B-dur Шуберта – очень хорошо. Хотя всё шиворот-навыворот. Она играла Баха во время войны – прелюдию си-бемоль минор – быстро и фортиссимо. И когда Нейгауз потом пошёл её поздравлять в артистическую, он сказал:

– Ну, скажите, пожалуйста, почему вы это так играете? Вот так!

– А сейчас война!

Вот это типичная Юдина: «А сейчас война!»

Ирина Карпенко

Продолжение читайте в №6/2018 журнала «Тёмные аллеи»

Цитата сообщения

Музыку Баха Мария Вениаминовна Юдина понимала, как звучащее Евангелие.

Симфонический оркестр Всесоюзного радио.

Дирижер Курт Зандерлинг ;

фортепиано - Мария Юдина Собрание из 33 CD.

Запись с концерта в Большом зале Московской консерватории,

Служенье муз не терпит суеты,
Прекрасное должно быть величаво.
А. С. Пушкин

Родилась Мария Вениаминовна в 1899 году в Невеле в семье врача. К девяти-десяти годам нельзя было не заметить исключительной музыкальной одаренности девочки. Начались занятия с ученицей Антона Рубинштейна, Ф.Д.Тейтельбаум-Левинсон. В тринадцать лет ее принимают в Петербургскую консерваторию сначала в класс О.К.Калантаровой, затем в класс А.Н.Есиповой. Впоследствии педагогами Юдиной были В.Н.Дроздов, Л.В.Николаев. Она также брала уроки у Ф.М.Блуменфельда.

В пятнадцать-шестнадцать лет Мария Юдина поражала всех широтой познаний в самых разных областях гуманитарных наук. К девятнадцати годам она свободно владела немецким, французским и латинским языками. Помимо фортепиано, училась в классе органа и в дирижерском классе. В это время Мария Вениаминовна упорно изучала философию - от древних греков до Канта и Гегеля, дружила с М.М.Бахтиным.

Уже в молодости исполнительские трактовки Юдиной отличались стремлением к философской глубине. Больше всего она боялась штампа, подражания кому-либо. Драматизм, волевой накал, чувствовавшийся в юношеских интерпретациях, постепенно сменила поэтичность, лиризм, теплота, простота и благородство.

Юдина искала свой путь в искусстве, музыка была для нее предметом духовным. Знакомство с сочинениями Вл. Соловьева, Трубецкого, Флоренского помогло сделать выбор. В 1919 году Мария Вениаминовна крестилась.

В то время игра ее захватывала ораторской приподнятостью речи проповедника. Рельеф интонаций таков, что за каждой сыгранной фразой чувствовалось мыслимое ею слово. Исполнение увлекало сосредоточенностью, многозначительностью и масштабностью. Особенно удавались углубленные размышления и горькие исповеди Баха, героико-драматические произведения Бетховена.

Со временем раскрывалась способность проникать в самые потаенные глубины искусства. Что бы она ни играла, ее исполнение всегда было естественно, свободно, бескомпромиссно. Мария Вениаминовна не заискивала перед слушателями, не поступалась ни на йоту своими убеждениями ради того, чтобы угодить публике или получить признание. Она не отказывалась от самых сложных идей и трактовок ради «понятности», так как глубоко верила в то, что истинно прекрасное понятно, что оно может быть доступно всем, кто стремится его постигнуть.

«Когда-то Достоевский говорил, что красота спасет мир... Мария Вениаминовна часто повторяла эти слова. Она знала, всем своим существом верила и знала, что это так, что это правда, потому что красота - это сила Божия. Это сила славы Божией, это слава силы Божией, преображающая мир» (из проповеди отца Всеволода Шпиллера).

Юдина никогда не выставляла напоказ своего творчества, избегала говорить о том, что совершала в музыке. Ей ставили в вину то, что она, играя, недостаточно сдерживала себя и потому играла не столько сочинения великих композиторов, сколько саму себя. Действительно, она была большим художником, и ценности, которые вокруг себя разбрасывала с избытком, оправдывают отступления от канонов и норм.

Все, что, по ее мнению, несло в музыке отпечаток красивости, Юдина решительно отвергала, к Рахманинову была равнодушна, зато любила Танеева. Проявляла большой интерес к современной музыке.

Мария Вениаминовна была особым знатоком творчества Баха. Некоторые произведения в ее исполнении буквально учили жить. Она охраняла свой внутренний мир от постороннего влияния, оберегала себя от лишних музыкальных впечатлений, почти никогда не слушала других пианистов.

Многое в трактовке баховской полифонии исходило у Юдиной из необыкновенного умения слышать и слушать хор. Музыку Баха Мария Вениаминовна понимала как звучащее Евангелие. Ноты баховских произведений были исписаны евангельскими цитатами и стихами из псалмов. В игре Юдиной каждый звук - слово, каждая фраза - высокая мысль.

Мария Вениаминовна считала, что законы искусства подчинены стремлению к истине и добру, как бы пребывают в тайной связи с нравственными нормами и законами духа. «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Мария Вениаминовна буквально следовала этой заповеди. Забывая о себе, она думала только о других. «Я занимаюсь вопросами здравоохранения и устройства на работу», - говорила она. Вокруг нее всегда было много людей, нуждавшихся в помощи. Юдина устраивала в больницы, по первой просьбе играла на похоронах друзей. Играла и плакала, на коленях была лужица слез. Помогала Мария Вениаминовна всегда охотно и немедленно, чем могла - и советом, и хлопотами за учеников. В годы войны получаемые в лимитном магазине продукты отсылала нуждающимся, деньги раздавала.

Живя в Петербурге, Юдина постоянно меняла квартиры - своей у нее не было. Иногда ей приходилось спать в ванной. Она обрекла себя на скитальческую жизнь.

Появившись где-либо, Юдина не могла остаться незамеченной. Вот как вспоминает о ее внешности Иван Всеволодович Шпиллер: «Репинский вдохновенный Лист в сутане аббата кажется мелким служкой по сравнению с грозной игуменьей в спортивных кедах, видневшихся из-под рода рясы, которая могла бы (ничуть бы не удивился) прикрывать и тяжкие вериги...» Зимой она ходила в тонком плаще и в кедах, с толстой суковатой палкой и старым перевязанным портфелем. Все попытки наладить ее регулярное питание силами искренне и преданно любивших ее друзей разбивались об ее упрямое неприятие никаких даров.

Только в конце жизни у Юдиной появилась собственная квартира в Москве, напротив Киевского вокзала. Дверь этой квартиры не запиралась, замка не было, внутри находилось только самое необходимое: кровать, рояль из пункта проката, стол с фотографиями любимых людей, шкаф с книгами. Юдина любила Пушкина, Тютчева, Блока, Хлебникова, античных авторов, трагедии Шекспира, Гете, Шиллера, Рильке, Достоевского, из современников - Пастернака, Ахматову, Заболоцкого. Она много знала наизусть и читала со сцены разных залов. На дверях в квартире кнопками были прикреплены отрывки из Евангелия.

Заниматься Мария Вениаминовна любила по ночам. Никогда не занималась собственно техникой. Когда ее спросили, как она играет своим неправильно сросшимся пальцем, она иронически ответила: «Неужели вы думаете, что играют руками? Играют вот чем!» - и она постучала себя по лбу.

Юдина была непримирима ко всем проявлениям пошлости и лжи - более того, к душевной и умственной тупости (или, как говорила она, «духовному ожирению» во всех его формах). Если Мария Вениаминовна и бывала иногда вспыльчива, раздражительна, то быстро отходила, просила прощения, охотно прощала других. Многое в поведении Юдиной казалось необычным. Но все, что бы она ни делала, было искренним.

Приехав в послевоенные годы в Лейпциг с концертом, шла как паломница к святым местам, босая к церкви св. Фомы, чтобы преклониться перед надгробием Баха.

«Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради» (Мф. 5, 11).

В 1929 году профессор М.В.Юдина была изгнана из Петербургской консерватории за открыто проявляемую религиозность, в 1951 году изгнана из Московской консерватории за то же, в 1960 году освобождена от занимаемой должности в Институте им. Гнесиных в связи с переходом на пенсию.

Когда невзгоды обрушивались на нее, это застигало ее врасплох, она невыносимо страдала, теряла голову и даже падала духом. И никто не мог ей внушить хоть малую долю простого житейского благоразумия. Можно было поверить, что она находит истинное упоение в том, чтобы безропотно принимать безжалостные удары судьбы.

В 1939 году Марию Вениаминовну постигло большое горе, от которого она уже никогда не могла вполне оправиться: погиб ее жених. С этого момента она взяла на себя заботу о его одинокой матери.

Мария Вениаминовна старалась часто посещать богослужения. На Пасху всегда приглашала к себе много гостей. Ей хотелось читать лекции о музыке в Духовной академии. Она переписывалась со многими епископами, общалась с самыми яркими в духовном отношении людьми. Среди ее духовников были о. Феодор Андреев (Петербург), о. Николай Голубцов, о. Всеволод Шпиллер.

Часто объявленный Юдиной концерт начинался с проповеди. Мария Вениаминовна говорила о вере, читала стихи, никого и ничего не боясь. Иногда проповедь занимала больше времени, чем сам концерт. Иван Всеволодович Шпиллер вспоминает: «Однажды мы с папой вместе были на ее концерте в зале Чайковского. На последнем? Во всяком случае, на одном из последних. Конечно, она и стихи читала, нарушив обещание этого не делать, и, принимая цветы, обрушилась на зал с упреками: «Лучше бы вы отдали деньги бедным...»

В те годы ее поведение было вызывающим, но власти ничего не могли с ней сделать: слишком большая величина и знаменитость. За много лет до своей кончины Мария Вениаминовна начала размышлять о смерти:

«...Я же за эти годы приблизилась к разным «рубежам», т. е. частенько помышляю о кончине, благодаря Провидение за каждый день, ибо вижу лес, и звезды, и иней, и окружена музыкой и молодыми душами....Чего еще желать? А живется мне тоже не по шерстке...» (из письма Б. Пастернаку, 20.12.1953 г.)

.

Умерла Мария Вениаминовна 19 ноября 1970 года в 1-й Градской больнице, причастившись в этот день Святых Христовых Тайн. Гражданская панихида была в вестибюле Большого зала Консерватории. Пришло множество людей, играли знаменитые музыканты. У изголовья стоял большой надгробный крест, который потом несли с пением «Святый Боже...». Пели все, это был настоящий крестный ход в центре Москвы.

«Прекрасна душа, прекрасна жизнь, прекрасны поступки...» - с таких слов началась проповедь отца Всеволода Шпиллера на отпевании Марии Вениаминовны Юдиной в Николо-Кузнецком храме.

«Вся жизнь покойной Марии Вениаминовны, посвященная красоте, и была таким стремлением к высшим и действенным ценностям красоты и прорывом в другой мир. Именно так она понимала искусство, братья и сестры, как совершающее этот прорыв в другую, высшую реальность»

• Слово протоиерея Всеволода Шпиллера на отпевании Марии Юдиной

текст - Елена Куракина

Сайт пианистки

Мария Вениаминовна Юдина