Глуп или умен Чацкий?

Название в любом произведении играет огромную роль и, подчас, является не только увертюрой к последующему, но и тезисом главной мысли, идеи. итак, "Горе от ума". Почему же Грибоедов изменяет первоначальное название "Горе уму", вставляя предлог "от"? Слово "ум" во времена Грибоедова обозночало прогрессивность идей, и, следовательно, умным человеком считался человек деятельный. Кому же все-таки горе от этого ума? Чацкому? Да, он "положительно умен". Однако в комедии вобще нет "простаков".

Почему же сам Грибоедов пишет, что в его комедии "двадцать пять глупцов", а Чацкий "лишь немного повыше прочих"? Конечно он выделяется среди обще массы. Но благ ли тот "ум", от которого всем горе? Возникает вопрос: "Может быть, и не Чацкий - "правый герой" комедии, а предлог "от" вносит лишь отрицательное значение "уму"?

О Чацком не сказано ничего, но сама фамилия, нерусского происхождения, указывает на источник возникновения его "вольнодумия", и лишь имя сближает его с родиной. Проблемы затронутые в пьесе (общественная и личная) очень важны в контексте всего произведения. Ведь человек в художественной литературе всегда мыслится в единстве личной и общественной жизни. Поэтому нежелание Чацкого понять любимую девушку, грубость и неэтичность перекликается с несоответствием его "красивых" слов и поступков. "Умы" Чацкого и Фамусова сталкиваются в пьесе, как на сцене, так и вне ее. Но не Чацкий и никто из мира Фамусовых не умны. Каждый герой составил себе жизненную схему - вот главное "горе", по Грибоедову.

"Не сотвори себе схемы!" - вот заповедь, которую проповедует нам автор на примерах Чацкого и Фамусова...

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.bobych.spb.ru/

Исторические намеки

Надо сказать, что комедия Грибоедова «Горе от ума» – это не только комедия нравов, не только комедия, обличающая злоупотребления общества, а может быть, и не столько вот эти привычные формы комедии. Она пронизана историзмом. Можно сказать, что в «Горе от ума» обозначены даже исторические корни вот такого извращенного состояния московского общества.

Любопытно, что начальная и конечная точки намеком обозначены в разного рода репликах и монологах. Первая такая точка, кажется, намечена в шутке, довольно злой, Чацкого об одной из московских старушек, тетушек, которая «…все девушкой, Минервой? // Все фрейлиной Екатерины Первой?». Вот начальная точка того исторического периода, к которому явно отсылает Грибоедов – это Екатерина I, первая русская императрица. А монолог Фамусова про Максима Петровича отсылает к последней императрице XVIII в. – Екатерине II: «При государыне служил Екатерине». И Чацкий тоже возмущается тем, что сведения здесь черпают из газет «времен Очаковских и покоренья Крыма».

Итак, исторические корни вот этого московского состояния восходят к XVIII в., к женскому правлению, веку императриц. Москва как бы законсервировала прежние формы – и фаворитизм, и низкопоклонство, и невежество, всю ту неразвитость еще московского, российского, вернее, мира XVIII в., всю ту дикость, которая была характерна для XVIII в. И просвещение XIX в. Москве еще не снилось.

Испытание Чацкого

Таких намеков, которые историзируют «Горе от ума», в комедии множество. В историческом плане, с точки зрения историзма мы должны воспринимать и самый сложный, противоречивый образ комедии – образ Чацкого. Итак, в этой лекции речь пойдет о главном герое комедии – Чацком. С самого появления комедии в списках образ Чацкого вызвал споры.

Более того, сам Пушкин, величайший авторитет не только для нас, но и для своих современников, усомнился в том, что Чацкий действительно умный человек, что его горе действительно от ума. «Единственное умное лицо в комедии, – писал Пушкин в письме, – это Грибоедов. А Чацкий просто наслушался умных речей и повторяет их. Умный человек не станет метать бисер перед Репетиловыми», – так замечает Пушкин. Это известное письмо, оно было известно и Грибоедову.

Грибоедов откликнулся на это письмо отповедью. Он не писал прямо Пушкину, свой ответ он писал Бегичеву, но явно рассчитывал на то, что он станет известен и его доведут до Пушкина в том числе. Он объясняет план своей комедии, он оправдывает Чацкого, объясняет все те недоразумения, которые с ним случаются в комедии. Один умный человек против двадцати пяти глупцов – это естественно, что он находится в очень сложном, противоречивом, даже двусмысленном положении.

Давайте разберемся. Начнем с того, что Чацкий действительно герой высокой комедии. Он действительно протагонист. И ставку автор явно делает на своего героя. Иначе весь план комедии разваливается и ее идея оказывается подорванной. Но при этом автор чрезвычайно рискует. Уже первое появление Чацкого в комедии, я бы так сказал, осложнено рифмой. Чацкого объявляют, и с каким словом рифмуется его фамилия? Со словом «дурацкий». Лиза просит простить за ее смех дурацкий, и тут же объявляют: «К вам Александр Андреич Чацкий». Чацкий – дурацкий. Такая рифма не могла быть случайностью, невольным каламбуром не мог автор оскорбить своего героя. Нет, мы должны быть более чем уверенными, что это совершенно сознательно.

Действительно, испытание, своего рода инициация Чацкого заключается в том, что он проходит через целый ряд дурацких ситуаций, попадает в одну дурацкую ситуацию за другой. Да уже первая, собственно, ситуация, когда он влетает в гостиную Софьи с любовью, признаниями, в веселой суматохе, рассчитывая на восторженный прием, и Софья обдает его холодом. Уже это сразу ставит Чацкого в дурацкое положение. В дальнейшем каждый разговор Чацкого с Софьей поворачивается для Чацкого неловкой ситуацией. Он стремится к ней, и чем больше он к ней стремится, тем больше она исполнена враждебности к нему. Этой враждебности она уже и не скрывает.

Чацкий, однако, не может оставить Софью, он не верит, он хочет проверить, свободно ли ее сердце. Неужели это Молчалин? Нет, невозможно! И сама его задержка, сама его эта неуверенность в чувствах Софьи ставит его во все более и более дурацкое положение. И это подрывает, как нам кажется, даже интригу комедии. Читатель с самого начала знает об отношении Софьи к Чацкому. Чацкий, с его проницательностью и умом, мог бы угадать это с первой сцены. Однако он все хочет удостовериться, удостовериться, и дотягивает до самого конца комедии с этим удостоверением. Вот это одно.

Через все круги смешного

Дальше. Представьте себе человека, который приехал свататься. Он должен рекомендоваться отцу. Они ведут светскую беседу, но Чацкий явно к светским беседам не способен. Фамусов благодушно журит Чацкого: «Вот то-то, все вы гордецы!», пытается его образумить, вполне благодушно, рассказывает про Максима Петровича. Чацкий разражается на это филиппикой, разражается гневным монологом. Пусть реакция Фамусова на это неадекватна: «Он карбонарий!... Он вольность хочет проповедать!» Но одна просьба Фамусова совершенно законна: он хозяин дома, он имеет право просить Чацкого не высказывать вольности при других, при третьих лицах. Это компрометирует Фамусова, это опасно, наконец.

Вместо этого Чацкий именно при третьих лицах, при Скалозубе, разворачивает такой монолог, который уже сам по себе делал невозможной ни публикацию, ни постановку комедии на сцене – монолог, прямо посвященный крепостному праву, монолог про крестьян, которые распроданы поодиночке: «Амуры и Зефиры все // распроданы поодиночке», про злостных крепостников. Фамусов в ужасе, и вовсе не напрасно, этот ужас вполне оправдан. И слава богу, что Скалозуб туп как пробка и не понимает ни одного слова, реагируя только на слово «гвардейцы», и не понимает больше ничего в монологе Чацкого. Но тем не менее сами эти слова, само поведение Чацкого, компрометирующего Фамусова при третьих лицах, невозможно не только в свете, но и сомнительно в любом обществе. И это снова дурацкая ситуация.

Дурацкие ситуации нарастают. На балу Чацкий совершенно лишний, однако он не то чтобы угрюмо молчит в углу: он не способен занять позу Байрона или лермонтовского лирического героя, мрачно глядя на общество. Нет, он высказывается, он говорит то с одним, то с другим, и все от него шарахаются еще до того, как он был объявлен сумасшедшим. Вмешался в разговор Платона Михайловича с Натальей Дмитриевной – это явно не понравилось Наталье Дмитриевне. Какую-то реплику сказал при Хлестовой – Хлестова недовольна. Что ни слово, то невпопад. И, наконец, кульминацией всех этих глупых положений становится появление Чацкого перед бальной толпой, которая считает его сумасшедшим.

И уж вершина всех бед – Чацкий произносит монолог «Французик из Бордо», очень умный, очень граждански высокий, сатирический, во всех отношениях прекрасный. Но только все потихоньку уходят из зала, не остается ни одного слушателя, а Чацкий в своем порыве даже этого не замечает до поры до времени.

Наконец, довершает глупое положение прекраснодушный Репетилов, который бросается на шею Чацкому, преисполненному самых дружеских чувств, и тараторит, тараторит, тараторит, как бы пародируя Чацкого, все то высокое и прекрасное, что есть в душе Чацкого, искажая в дурном зеркале, в кривом зеркале, превращая это в чушь собачью. И тут уж дурацкие положения замкнуты, Чацкий прошел через все круги смешного. Он все время оказывается смешон – сначала немного, потом больше, и, наконец, в этих двух эпизодах, монологе «Французик из Бордо» и встрече с Репетиловым, он совсем смешон.

Но это очень рискованный ход Грибоедова, это развернутый прием не с тем, чтобы унизить Чацкого и посмеяться над ним. Повторяю, это разрушило бы всю конструкцию комедии. Нет, чтобы вывести его тем более сильным, тем более высоким, тем более патетическим апофеозом в конце. Дело в том, что этот смех, который, возможно, вызывают какие-то положения Чацкого, должен быть в особенности горек и служить подспорьем негодованию. Действительно, высокий герой оказывается один против двадцати пяти глупцов на сцене – а еще у нас десятки внесценических персонажей, один страшнее другого! Это положение Чацкого невозможно! Не только сватовство является невозможным, невозможным является вообще его нахождение в этом мир...

Литература

1. Винокур Г.О. «Горе от ума» как памятник русской художественной речи / Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.
2. Гершензон М.О. Грибоедовская Москва. М., 1989.
3. Зорин А.Л. «Горе от ума» и русская комедиография 10 – 20-х годов XIX века / Филология. М., 1977, вып. 5.
4. Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни / Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.
5. Пиксанов Н.К. Творческая история «Горя от ума». М., 1971.
6. Слонимский А.Л. «Горе от ума» и комедия эпохи декабристов / А.С. Грибоедов. 1795 – 1829. Сборник статей. М., 1946.
7. Соловьев В. Живые и жильцы. Философия и композиция «Горя от ума» / Вопросы литературы, 1970, № 11.
8. Степанов Н.Л. Грибоедов и Крылов / А.С. Грибоедов. 1795 – 1829. Сборник статей. М., 1946.
9. Томашевский Б.В. Стихотворная система «Горя от ума» / Стих и язык. М.-Л., 1959.
10. Тынянов Ю.Н. Сюжет «Горя от ума» / Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., 1969.
11. Фомичев С.А. Грибоедов в Петербурге. Л., 1982.
12. Фомичев С.А. Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума»: Комментарий. Книга для учителя. М., 1983.

Галина Ребель

Умён ли Чацкий,

или Провокация как способ преподавания литературы

Урок на тему «Умён ли Чацкий?» - это, признаться, была моя провокация, поэтому есть необходимость объясниться и кое-что прокомментировать.

Но задача оказалась чрезвычайно сложной (и уже поэтому провокативной):

студентам и самим-то непросто разобраться в неоднозначных смыслах грибоедовского шедевра, а тут еще предстояло стать организаторами рискованной и очень трудной формы урока - урока-диспута. Дополнительно ситуацию осложнило включение фрагмента из спектакля Малого театра. Да и апелляция к мнению Пушкина не упрощала процесс осмысления проблемы.

А сама провокационная идея возникла в ходе одного из предыдущих студенческих уроков (комментированного чтения 2 действия): девятиклассники как-то слишком правильно все сразу понимали: Чацкий - передовой человек, Фамусов и компания - ретрограды, Чацкий умен и возвышен, его оппоненты глупы и приземленны… Формулировки разнились, но единодушие в расстановке акцентов было полным, подозрительным и непродуктивным.

При этом споткнулись (каюсь, не без моего вмешательства) о проблему драматургического конфликта: в чем он? где его этапные моменты? а главное - сводится ли он к идеологическому противостоянию Чацкого и фамусовского общества, т. е. «века нынешнего» и «века минувшего»?

Примечательно, что пружину действия не сразу почувствовали и поняли первые - лучшие из возможных! - читатели комедии. «Ты находишь главную погрешность в плане», - узнаем мы из письма Грибоедова другу П.А. Катенину. В первом письменном отклике Пушкина та же претензия плюс отрицание скрепляющей идеи: «Читал я Чацкого - много ума и смешного в стихах, но во всей комедии ни плана, ни мысли главной, ни истины»

Что есть план в этом контексте? Логика действия, его пружина, его драматургическое натяжение, которое создается и задается конфликтом.

Понять пьесу - это во многом и значит понять суть и этапы развития конфликта.

В данном случае двигаться целесообразно от названия и от ключевого для произведения слова (корня) «ум», которым комедия пронизана и сшита. Это и без того очевидно, но современный читатель, прибегнув к помощи компьютера, может задать соответствующий поиск внутри текста и легко убедиться в том, что об уме говорят практически все герои - об этом главным образом и говорят, этим здесь все измеряется.

Грибоедов назвал комедию «Горе от ума» (первоначально еще категоричнее: «Горе уму») - и тем самым вроде бы запрограммировал восприятие и оценки Чацкого и его оппонентов.

К тому же в упомянутом письме Катенину автор, объясняя свой «план», дает вполне однозначную аттестацию героям: «…девушка сама не глупая предпочитает дурака умному человеку (не потому, чтобы ум у нас, грешных был обыкновенен, нет! и в моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека); и этот человек, разумеется, в противуречии с обществом его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих…»

И тем не менее внутри комедии эта однозначность взрывается - и на уроке ее нужно взорвать, чтобы проверить на прочность и - опровергнуть или подтвердить, но уже на новом, более глубоком уровне понимания.

Тема ума начинает звучать еще до появления Чацкого. Весьма примечательно, что Софья именно этим качеством измеряет «женихов». Пересказывая отцу якобы виденный сон, она своего тайного избранника описывает следующим образом:

Вдруг милый человек, один из тех, кого мы
Увидим - будто век знакомы,
Явился тут со мной; и вкрадчив, и умен,
Но робок... Знаете, кто в бедности рожден...

Скалозуб получает прямо противоположную характеристику:

Он слова умного не выговорил с роду, -
Мне все равно, что за него, что в воду

Но как только Софья заговаривает о Чацком, ум утрачивает для нее свою однозначную привлекательность, понятие начинает двоиться, усложняться:

Остер, умен, красноречив,
В друзьях особенно счастлив,
Вот об себе задумал он высоко...
Охота странствовать напала на него,
Ах! если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далеко?

Конфликт начинает вырисовываться с появлением Чацкого, когда так очевидно не совпадают его пылкость, искренность, счастливые ожидания, восторг от встречи и её холодность, неприязненность, плохо скрытое смущение и даже раздражение.

А собственно завязка наступает в тот момент, когда Чацкий, совершенно простодушно, попутно, невзначай, в ответ на упрек Софьи в чрезмерной говорливости для контраста и примера вдруг вспоминает Молчалина:

…Я пользуюсь минутой,
Свиданьем с вами оживлен,
И говорлив; а разве нет времен,
Что я Молчалина глупее?

И дальше, будучи не в силах остановиться (действительно говорлив - и этим, похоже, пытается скрыть смущение и разрядить возникшую неловкость), на лету создает остроумный, убийственно-уничижительный портрет не только самого Молчалина, но и привечающего его общества:

…Где он, кстати?
Еще ли не сломил безмолвия печати?
Бывало, песенок где новеньких тетрадь
Увидит, пристает: пожалуйте списать.
А впрочем, он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.

Вот тут-то и происходит (незаметно для главного героя) тот слом, который и становится завязкой конфликта. Холодность и смущение Софьи мгновенно перерождаются во враждебность, она бросает в сторону (себе, зрителю): «Не человек, змея!»; и даже следующее в ответ на ее язвительную иронию пылкое признание «И все-таки я вас без памяти люблю <…> Велите ж мне в огонь: пойду, как на обед» парирует беспощадно злой шуткой: «Да, хорошо сгорите, если ж нет?»

Отсюда неуклонно и последовательно нарастает сюжетное напряжение, пока не достигает своей кульминации, которую спровоцирует опять-таки Софья. Об этом ниже, а пока уточним характер конфликта, о котором идет речь: нравственно-психологический .

Думаю, что психологическая составляющая в дополнительных объяснениях не нуждается, что же касается нравственной, то из приведенных выше слов Чацкого понятно, что глупость Молчалина, о которой он говорит, заключается главным образом именно в бессловесности , то есть в том самом, что позже подтверждает сам Молчалин: «Не смею моего сужденья произнесть».

Глупость здесь - не столько интеллектуальная, сколько нравственная оценка: бессловесность, безликость, с точки зрения Чацкого, делают человека абсолютно неинтересным, несостоятельным. А Софью ум в комплекте с робостью привлекает, тем более что объяснение такому сочетанию она видит в том, что ее избранник «в бедности рожден».

Следует отдать должное Софье Павловне, которая, между прочим, готова противостоять отцовскому «кто беден, тот тебе не пара», готова бороться за свою любовь. Чацкому в голову не приходит, что именно Софья становится главным его ситуативным (сюжетным) противником. И сложность ситуации в том, что каждый из них по-своему прав: оба защищают свою любовь и свою систему ценностей.

Что касается идеологического конфликта, то он органично вырастает из нравственно-психологического. Взволнованный и недоумевающий Чацкий через час после первого появления возвращается в дом Фамусовых с одной единственной темой и заботой - «об Софье Павловне», что абсолютно точно улавливает Фамусов:

Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна, -

и абсолютно резонно интересуется:

Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?

Но Чацкий не готов к житейскому, практическому повороту темы, к обсуждению матримониальных вопросов - он переполнен эмоциями («Спешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко», - так он опишет свое состояние в финале), а в ответ - то холодность Софьи, то деловая хватка ее отца.

И он начинает делать «глупости», в частности дерзит Фамусову: «А вам на что?» И действительно неуместно разглагольствует на социально-политические темы перед людьми, заведомо неспособными его понять (к Фамусову, который просто затыкает уши, присоединяется еще менее вменяемый к тирадам Чацкого Скалозуб). Школьникам нужно дать «порезвиться» вокруг «глупости» Чацкого, и нужно множить текстуальные аргументы против Чацкого, и провоцировать недовольство им, подтверждая это реакцией на Чацкого других героев.

Но при этом учителю нельзя попадать в расставленную им самим ловушку, а с нашими студентами это случилось в тот момент, когда в конспекте (и на уроке) возникло, в ответ на вопрос, умён ли Чацкий, категоричное «Нет»…

Глупости делают не только глупцы, очень часто глупости делают умные люди - по разным причинам, в разных обстоятельствах, сами же потом угрызая себя за это.

В случае Чацкого все очень точно и тонко мотивировано. Он приехал не пропагандировать свои идеи - но когда его провоцируют высказаться, он высказывается, и обнаруживается пропасть между свободолюбием и чинопочитанием, между чувством собственного достоинства и лакейством, между просвещенностью и агрессивным невежеством - то есть между «веком нынешним» и «веком минувшим»…

И эта пропасть (идеологический конфликт!) разделяет не только Чацкого и Фамусова, но и Чацкого и Софью, потому что она, влюбившись в Молчалина, не бунтует против общепринятых правил - напротив, она рассчитывает на то, что «робость» Молчалина и его умение «прислуживаться» обеспечат ему вхождение в привычный для нее круг людей и понятий.

И с Пушкиным не нужно бояться спорить, ведь Пушкин, по его собственному признанию, «слушал Чацкого, но только один раз, и не с тем вниманием, коего он достоин», и отзыв свой эпистолярный в письме к Бестужеву закончил знаменательными словами: «Покажи это Грибоедову. Может быть, я в ином ошибся. Слушая его комедию, я не критиковал, а наслаждался. Эти замечания пришли мне в голову после, когда уже не мог я справиться. По крайней мере говорю прямо, без обиняков, как истинному таланту» .

В отличие от Пушкина, мы можем «справиться» - и обязаны по поводу каждого своего суждения вновь и вновь «справиться», то есть свериться, с текстом комедии.

Вот, например, с чего это вдруг Чацкий разразился длинным и сложным (для многих нынешних школьников не менее зашифрованным, чем для Скалозуба) монологом «А судьи кто?..»

Он ведь, по просьбе Фамусова, довольно долго молчал и наблюдал за тем, как тот обхаживает гостя, - почему не ограничился философской, с политическим подтекстом, сентенцией «Дома новы, но предрассудки стары», почему сорвался в этот страстный и «неуместный» монолог?

Потому что, по необходимости представляя его Скалозубу, Фамусов рассматривает Чацкого сквозь призму системы отношений, ценностным ориентиром в которой выступает Молчалин, самим Чацким воспринимаемый в качестве отрицательной точки отсчета.

В монологе о Москве, поясняя принцип «подбора кадров» в московском «истеблишменте», Фамусов говорит:

При мне служащие чужие очень редки;
Все больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.

А теперь эта позиция «делового» прислужника при вельможном бездельнике предлагается в качестве единственно приемлемой Чацкому:

Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти - так был бы деловой.

А у меня, что дело, что не дело,
Обычай мой такой:
Подписано, так с плеч долой.

По Фамусову, «с эдаким умом», как у Чацкого, нужно быть «деловым», как Молчалин, - иными словами, Фамусов дискредитирует и нивелирует то, что Чацкого, по его самоощущению, принципиально противопоставляет Молчалину. Да еще делает это от лица всего общества: «Не я один, все так же осуждают».

Вот Чацкий и взрывается: «А судьи кто?»…

Как видим, без учета нравственно-психологической подоплеки идеологическое содержание пьесы не вполне понятно.

И кульминация имеет прежде всего нравственно-психологические истоки и смыслы , на которые наращивается идеология .

«Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил, и все повторяют», - так это описано в письме Грибоедова.

Никто, кроме Софьи, не мог нанести такой болезненный, такой точный и сокрушительный удар.

Она лучше всех знала и понимала (!) Чацкого. Это именно в ее глазах он жаждал выглядеть умным и для большей убедительности избрал в качестве антипримера Молчалина. Это ей он признавался: «ум с сердцем не в ладу»; это в разговоре с ней свою любовь к ней назвал сумасшествием («от сумасшествия могу я остеречься»).

Она воспользовалась оружием, которое он сам вложил ей в руки: фигурально, метафорически выразив досаду словами «Он не в своем уме» и увидев, что безымянный и безликий светский сплетник готов принять это всерьез, она позволила превратить метафору в диагноз:

А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить,
Угодно ль на себя примерить?

Ум Чацкого - его главное оружие, главное достоинство в его собственных глазах и неоспоримое достоинство даже в глазах Фамусова - именно с подачи Софьи будет объявлен безумием .

И когда кульминационный эпизод (он начинается соответствующей репликой Софьи и длится до конца третьего действия) достигает своего апогея, она, не довольствуясь достигнутым, подбрасывает дополнительные поленья в костер, усиливает «мильон терзаний» Чацкого, усугубляет нелепость его положения.

В ответ на обращенную к ней жалобу -

Софья своим лукаво-сочувственным, безжалостным вопросом: «Скажите, что вас так гневит?», - провоцирует еще более «неуместный», чем предыдущие, «безумный» монолог про «французика из Бордо».

И только в самом конце, в ходе развязки , Чацкий поймет, кто был его главный «соперник» и недоброжелатель, с кем он вслепую вел борьбу, в которой изначально был обречен на поражение: «Так этим вымыслом я вам еще обязан?»…

Но самое невыносимое для него даже не это - хуже, оскорбительнее Софьиного коварства сделанный ею выбор:

…о Боже мой! кого себе избрали?
Когда подумаю, кого вы предпочли!

Но тут мы опять спотыкаемся о ту же проблему: умён ли Чацкий? Ведь Софья же ему говорила о своем отношении к Молчалину! Все по пунктам разложила и вывод сделала (3 действ., 2 явл.): «Вот я за что его люблю». А он не только не поверил, но ее же упрекает в итоге:

Зачем меня надеждой завлекли?
Зачем мне прямо не сказали,
Что все прошедшее вы обратили в смех?!

Упрекает, конечно, несправедливо, сгоряча, защищаясь от нанесенной обиды. Упрекать Софью Павловну в том, что она его «завлекала», оснований у Чацкого нет.

А вот почему он не поверил едва ли не прямым признаниям…

Ну, во-первых, это опять из разряда тех глупостей, на которые и умный человек горазд, особенно ослепленный любовью.

Во-вторых, для Чацкого тут вопрос уже не только о любви, но даже в большей степени - о человеческой состоятельности и смысле жизни в целом, о нравственных ценностях, которые, по его понятиям, составляют стержень существования уважающего себя и заслуживающего уважения других человека.

Примечательно, что, подводя итоги разговора с Молчалиным, он говорит не об уме или глупости своего визави, а о нравственном содержании этой личности:

С такими чувствами, с такой душою
Любим!.. Обманщица смеялась надо мною!

Объяснение Чацкого с Молчалиным (3 явл. 3 действ.) мы сделали центральным эпизодом урока не случайно. Именно этот разговор позволяет понять, что Молчалин, во-первых, вовсе не глуп, как утверждает Чацкий, во-вторых, вовсе не так робок, как видится Софье, - он, как правильно подметили ребята, даже перехватывает инициативу разговора у Чацкого и, незаметно для последнего, переходит в атаку. С Чацким, который не имеет влияния в деловой среде, от которого не зависит его, Молчалина, карьерный рост и положение в обществе, он позволяет себе быть достаточно самоуверенным, хотя и прячется под конец в привычные формулы: «не смею моего сужденья произнесть», «В мои лета не должно сметь / Свое суждение иметь».

Знаменательно, что соответствующая сцена из спектакля Малого театра (режиссер С. Женовач) развернула не только школьников, но и студентов в сторону Молчалина (артист А. Вершинин). Юным зрителям он показался более корректным, более привлекательным, сдержанным, достойным, чем взъерошенный, неловкий, нервный Чацкий (артист Г. Подгородинский). Подлого, лакейского подтекста молчалинского благообразия ребята не уловили, не почувствовали - и тут нет вины театра, сцена сыграна блистательно, как и весь спектакль.

Молчалин ведь действительно в этой сцене «переигрывает» Чацкого, потому что Чацкий взволнован, расстроен, а Молчалин невозмутим и неуязвим для иронических уколов Чацкого, который не понимает , что и с такими чувствами , и с такой душою можно быть любимым...

Не понимает - значит, не умён?

Так порядочный, законопослушный человек не понимает, как можно подличать, лжесвидетельствовать, красть, насиловать, убивать.

Чацкий не принимает Молчалина, то есть не допускает возможности такого поведения, такого способа самоутверждения, таких жизненных ориентиров для себя.

И для Софьи, с которой, по ее собственному признанию, они вместе «воспитаны, росли», с которой их «привычка вместе быть день каждый неразлучно» связывала детскою дружбой, - тоже не допускает…

И в этом, между прочим, он не совсем не прав: ведь Софья в определенной степени действительно «выдумала» Молчалина - подлинное его лицо откроется ей тогда же, когда ее саму наконец поймет Чацкий.

Почему ребята «соблазнились» Молчалиным? Не хватило опыта - читательского, зрительского и, главное, жизненного.

Как не хватило диалектичности начинающим учителям, чтобы, провоцируя аргументы против Чацкого, не довести дело до категоричного «нет».

Чацкого не нужно идеализировать, он в этом совершенно не нуждается. Он не раз на протяжении пьесы говорит и делает глупости, но эти глупости - органическая составляющая его ума, бескорыстного, масштабного, дерзкого, направленного к сути вещей и явлений, а не к извлечению личной выгоды из них.

Высокий ум Чацкого противопоставлен приземленному, изворотливому уму Молчалина, прагматичному и ограниченному уму Фамусова. Получается, что существует целая иерархия умов, - и хорошо, если человек умеет совмещать житейскую мудрость с интеллектуальной дерзостью и независимостью.

Но рано или поздно неизбежно возникает ситуация выбора, и далеко не многие способны подчинить свои вполне резонные житейские соображения тому высокому безумию, которое в художественном произведении демонстрирует Чацкий, а в жизни - его прототип П.Я. Чаадаев, его создатель А.С. Грибоедов и - А.С. Пушкин, которому Чацкий показался неумным.

Про самого Пушкина вряд ли можно сказать, что он пошел на поводу у своего высокого ума, как это написано в студенческих конспектах. Точнее выразился Лермонтов, назвавший Поэта «невольником чести». На поводу идут вслепую, при отсутствии самостоятельной воли. В случае Пушкина все наоборот: его воля была направлена на защиту и утверждение тех ценностей, которые он считал для себя непреложными.

Моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека. И иногда человек, разумеется, в противоречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше других. А. С. Грибоедов В 1824 году Грибоедов создал бессмертную комедию “Горе от ума”. Главным героем этой комедии является Чацкий. Чацкий - это молодой образованный дворянин, который вернулся из трехлетнего путешествия. Он не богат, хотя и принадлежит к “известной фамилии”. Детство его прошло в Москве, в доме Фамусова - друга его покойного отца; здесь он вырос и подружился с Софией. Мы не знаем, где и какое образование получил Чацкий, но видим, что это человек просвещенный. Чацкий вернулся в Москву в дом Фамусова из-за того, что любит Софию. “Чуть свет”, не заезжая домой, он стремительно появляется в доме Фамусова и выражает Софии свою горячую любовь. Уже это характеризует его как пылкого, страстного человека. Ни разлука, ни странствия не охладили в нем чувства, которые он выражает поэтически, горячо. Речь Чацкого эмоциональна, в ней часты восклицания, вопросы: Ах, боже мой! ужли я здесь опять, В Москве!. . Чацкий умен, красноречив, его речь остроумна и метка. София говорит о нем: Остер, умен, красноречив. Чацкого рекомендует Фамусов: ...он малый с головой И славно пишет, переводит.. . Ряд афоризмов свидетельствует об остром и тонком уме Чацкого: “Блажен, кто верует, тепло ему на свете”, “Ум с сердцем не в ладу”. Чацкий стоит за истинное просвещение. Он страстно провозглашает: Теперь пускай из нас один, Из молодых людей, найдется - враг исканий, Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, В науки он вперит ум, алчущий познаний.. . Образ Чацкого - это новое, свежее, несущее перемены в жизнь общества. Он презирает лицемерие, бесчеловечное отношение к народу. Для него любовь - святыня. Он “не ведает обмана и верит избранной мечте”. И поэтому с такой болью переживает разочарование, которое постигло его, когда он узнал, что София любит другого, то есть Молчалина. Чацкий одинок в доме у Фамусова. Все отвернулись от него, назвав сумасшедшим. Причину его сумасшествия фамусовское общество видит в просвещении: Ученье - вот чума, ученость - вот причина, Что нынче пуще, чем когда, Безумных развелось людей, и дел, и мнений. Чацкий вынужден был покинуть дом Фамусова. Он побежден, потому что силы были неравные. Но в свою очередь он дал хороший отпор веку “минувшему”. Также Чацкий с негодованием говорит о крепостном праве. В монологе “А судьи кто?.. ” он гневно выступает против угнетателей: Где, укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы? Не эти ли грабительством богаты? Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, Великолепные соорудя палаты, Где разливаются в пирах и мотовстве, И где не воскресят клиенты-иностранцы Прошедшего житья подлейшие черты. Чацкий считает, что служить нужно не лицам, а делу. Он видит ценность человека в его личных достоинствах. Образ Чацкого показал нам, каким должен быть настоящий человек. Он тот, которому люди должны подражать. Эта комедия, бесспорно, - лучшее произведение великого драматурга.

Кто умен в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»?

I. Вступление

Ответ на этот вопрос на первый взгляд абсолютно ясен – умен Чацкий. Подтверждают это и слова самого Грибоедо­ва: «В моей комедии двадцать пять глупцов на’одного здра­вомыслящего человека». Но в том-то и дело, что проблема кажется простой лишь на первый взгляд. В комедии пред­ставлены разные типы ума, между которыми возникает конфликт.

II. Главная часть

1. Ум Чацкого. Наличие ума у Чацкого не оспаривает никто из персонажей комедии, даже те, кто относится к не­му недружелюбно. Лиза говорит о нем: «Кто так чувствите­лен, и весел, и остер, как Александр Андреич Чацкий!» Со­фья тоже не может отказать Чацкому в уме: «Остер, умен, красноречив…» Ум Чацкого признает и сам Фамусов: «Он славно пишет, переводит… Нельзя не пожалеть, что с эда­ким умом…»

В чем же состоит ум Чацкого?

а) Чацкий – человек, получивший хорошее образование, он из тех, кого в те времена называли просвещенными дворя­нами. Он много знает, многим интересуется, имеет свое соб­ственное суждение о многих жизненных проблемах: о крепо­стном праве, о национальном достоинстве, о смысле и цели существования, о службе Отечеству и т.п. Он живет своим умом, отказываясь принимать на веру опыт предшествующих

поколений, поэтому он так смел в суждениях, что приводит в ужас Фамусова, Молчалина и др.

б) форма проявления ума у Чацкого своеобразна: он умеет говорить легко, свободно, остроумно, на что не способны практически все остальные персонажи комедии (по словам Фамусова, «говорит, как пишет»). Он совершенно не способен говорить о разных пошлостях, которые так занимают других героев комедии, его интересуют возвышенные предметы.

в) Чацкий не просто умен, он вольнодумен, ему присуще свободомыслие. Это важно потому, что в эпоху Грибоедова одним из синонимов слова «умный» выступало именно слово «вольнодумный», то есть свободно мыслящий.

2. Почему «горе от ума»? Умный Чацкий все время попа­дает в глупые ситуации, выглядит едва ли не смешным. В фа­мусовской Москве его ум никому не нужен, более того, вре­ден и неприемлем для общества.

а) Чацкий постоянно вредит сам себе, и именно из-за своего ума. С самого начала он раздражает Фамусова и тем фактиче­ски лишает себя надежды на брак с Софьей; говорит колкости Скалозубу, гостям Фамусова, Молчалину – все это ему при­помнится, когда понадобятся доказательства его сумасшествия.

б) ум Чацкого не нужен и Софье: для нее Чацкий слишком умен, дерзок и самостоятелен, чтобы быть хорошим мужем («Ах, если любит кто кого, Зачем ума искать и ездить так да­леко»), В третьем действии Софья, косвенно характеризуя ум Чацкого в сравнении с Молчалиным, скажет: «Да этакий ли ум семейство осчастливит?».

в) общее неприятие ума Чацкого приводит в конце концов к тому, что его объявляют сумасшедшим: не просто смутьяном, «фармазоном», «карбонари», а именно сумасшедшим (сошед­шим с ума).

3. Уму Чацкого противопоставлен в комедии ум практически-житейский, который позволяет добиваться успеха в делах. Такой ум свойствен большинству персонажей комедии, но ярче всего проявляется в образе Молчалина. Ум Молчалина – это прежде всего хитрость, скрытность, преклонение перед общим мнением и признанными авторитетами. Именно такой тип ума больше всего ценится в обществе, чему примеры – полковник Скалозуб, Фамусов, его дядя Максим Петрович (о котором Фа­мусов не случайно говорит, что он «смышлен») и др.

III. Заключение

У каждого персонажа в комедии свой ум и своя глупость. На их столкновении во многом построено драматическое дей­ствие, Ответить же на вопрос, сформулированный в теме со­чинения, можно словами Пушкина: «В комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? ответ: Грибоедов».

Здесь искали:

• кто умен в комедии горе от ума
• план сочинения горе от ума
• сочинение горе от ума кто умен в комедии а с грибоедова