ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ
Время создания произведения. Пьеса написана в самом начале хх века (1903 год), в период переоценки и переосмысления устоявшихся ценностей и старых традиций. Три «революции» XIX века подготовили ощущение катастрофы, которую описывали в искусстве и чувствовали современники: биологическая (дарвинизм), экономическая (марксизм) и философская (учение Ницше).
«Вишнёвый сад» — последняя пьеса А. Чехова. Это символическое прощание писателя с жизнью. Он создавал её как эпилог к собственной жизни и как эпилог к русской литературе – золотой век классической русской литературы фактически заканчивался, начинался век серебряный. Произведение содержит в себе элементы и трагедии (метафора завершения жизни), и комедии (персонажи изображены пародийно). Главное событие в жизни театральной Москвы. Пьеса «Вишневый сад» была первым абсолютным успехом Чехова — драматурга. Она написана в 1903 году, и уже в январе 1904 состоялась первая постановка в театре МХТ.
Это произведение легло в основу новой драмы. Именно Чехов первым осознал, что прежние театральные приёмы устарели. Характер конфликта, персонажи, чеховская драматургия — всё это было неожиданно и ново. В пьесе много условностей (символов), и трактовать их следует исходя из авторского определения жанра — «комедия в четырёх действиях». Эта пьеса стала классикой русского театра и до сих пор остаётся актуальной. В ней проявились художественные открытия драматурга, которые положили начало модернизма в литературе и драматургии России. В конце пьесы топором стучат и струна лопнула. Чехов прощается и со старой русской жизнью, и с помещичьей усадьбой, и с русским помещиком. Но, прежде всего, она проникнута настроением прощания писателя с жизнью.
В конце пьесы все её герои разъезжаются, забыв в закрытом доме старого слугу Фирса — им всем не до него. О Фирсе забыли и добрый Петя, и романтическая Аня. Новаторство Чехова. В пьесе нет главного героя. Если в классической драме герой проявлял себя в поступках, то в чеховской — персонажи проявляют и раскрывают себя в переживаниях (пафос действия сменился пафосом размышления). Автор активно использует ремарки, которые формируют подтекст: тишина, молчит, пауза. Новая форма конфликта: «Люди обедают, пьют чай, а в это время ломаются их судьбы» (А. Чехов).
[свернуть]
ПОЧЕМУ ПЬЕСА НАЗВАНА "ВИШНЕВЫЙ САД"
Центральный образ пьесы выведен в названии произведения. Всё действие происходит вокруг вишнёвого сада: иногда сами события разворачиваются там, о нём постоянно говорят персонажи, его пытаются спасти, он объединяет всех героев произведения.
Малая родина — укромный уголок природы, родовое гнездо Раневской и Гаева, в котором прошли их детство и юность. Такие места становятся частью самого человека. Символ красоты — вишнёвый сад — нечто прекрасное и восхищающее, красота, которая всегда оказывает влияние на души людей и их эмоциональное состояние. Символ уходящего времени — уход дворянства из жизни России.
Умные и образованные люди не в силах сохранить сад, то есть свой уклад и образ жизни. В пьесе вырубается сад, а в жизни — распадаются дворянские гнёзда. «Вся Россия наш сад». Это слова одного из персонажей пьесы — Пети Трофимова. Вишнёвый сад — символ будущего России, размышления о судьбе всей страны. Сумеет ли молодое поколение вырастить новый цветущий сад? Этот вопрос остаётся в пьесе открытым.
[свернуть]
ЖАНР ПЬЕСЫ
Сюжет — продажа вишнёвого сада, владельцами которого являются разорившиеся дворяне Раневская и Гаев, брат и сестра. Новым владельцем сада становится купец Лопахин, внук крепостного, который раньше работал в этом имении.
[свернуть]
ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА
Сам А. Чехов назвал «Вишнёвый сад» комедией не для жанрового определения. Тем самым автор отметил, что пьесу надо исполнять как комедию. Если разыгрывать её как драму или трагедию, не получится задуманного диссонанса, а глубинный смысл произведения потеряется. В пьесе и в самом деле много комедийных моментов, ситуаций, персонажей, реплик. «Вишнёвый сад» имеет структуру музыкального произведения — пьеса построена на лейтмотивах, используются музыкальные приёмы, повторы, дважды появляется звук лопнувшей струны. В пьесе много слёз, но автор отмечал, что это несерьёзные слёзы, над ними можно посмеяться. Смешное у Чехова переплетается с грустным, комическое с трагическим — всё, как в реальной жизни. Герои же напоминают печальных клоунов. «Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс» (А. Чехов).
[свернуть]
ЛЮБОВЬ АНДРЕЕВНА РАНЕВСКАЯ
Когда-то богатая дворянка Раневская ездила в Париж, имела дачу на юге Франции, на балах в её доме «танцевали генералы, бароны, адмиралы». Теперь же прошлое представляется ей цветущим вишнёвым садом. Она не может приспособиться к новым условиям — продолжает сорить деньгами, во всём проявляя барскую беспечность. «Она хорошая, добрая, славная … », — говорит о ней её брат Гаев. «Хороший она человек. Лёгкий, простой … », — отзывается о Раневской Лопахин. Он с восторгом признаётся: «Мой отец был крепостным у вашего деда и отца, но вы, собственно вы, сделали для меня когда-то так много, что я забыл всё и люблю вас, как родную … больше, чем родную». Раневскую любят и Аня с Варей, и помещик-сосед Симеонов-Пищик, и Петя Трофимов, и слуги. Она одинаково ласкова, щедра и добра со всеми. Но все положительные качества, соединяясь с беззаботностью, избалованностью и легкомыслием, часто превращаются в свою противоположность – жестокость и равнодушие. Случайному прохожему Раневская щедро даёт золотой, а дома нечего есть. Любовь Андреевна приглашает на бал оркестр, не имея возможности заплатить музыкантам. Легкомыслие и неумение жить самостоятельно появились благодаря крепостным, которые делали всю работу в её поместье. Она говорит, что жить не сможет без вишнёвого сада, но сад продан, а она устраивает в доме неуместный бал. Раневская эмоциональна и непоследовательна в своих поступках. В первом действии она решительно рвёт, даже не читая, телеграммы из Парижа. В дальнейшем героиня уже так не делает, а в финале пьесы, успокоенная и повеселевшая, охотно возвращается в Париж к прежнему измучившему её любовнику, оставляя без денег Варю и Аню, забыв про Фирса. Любовь для неё важнее всего в жизни (имя и фамилия даны неслучайно — героиня впечатлительна, чувствительна и ранима). Сначала она уверяла, что с Парижем покончено навсегда. Но когда ярославская тётушка прислала деньги, оказалось, что их не хватает на спасение поместья, но достаточно, чтобы вернуться в Европу. Благородство Раневской в том, что она никого не винит в постигших её несчастьях. И никто не упрекает Любовь Андреевну в том, что она фактически привела к полному краху родовое имение.
[свернуть]
ЛЕОНИД АНДРЕЕВИЧ ГАЕВ
Гаев — воплощение образа жалкого аристократа. Он сам признаётся: «Говорят, что я всё своё состояние проел на леденцах». Гаева можно назвать великовозрастным младенцем: ему 51 год, а лакей, которому уже 87, раздевает его перед сном. Леонид Андреевич привык к праздной жизни. У него две страсти — играть в бильярд и произносить пылкие речи (неслучайно фамилия Гаев так созвучна со словом гаер, что значит — шут; тот, кто паясничает, кривляется на потеху другим). Он выглядит пародией на образованного дворянина. у него особенная речь, изобилующая бильярдными терминами, характерное словечко — «кого?». Никчёмность, лень, пустословие и самомнение — вот основные черты этой личности. Аня говорит Гаеву: «Тебя все любят, уважают … Какой ты хороший, дядя, какой умный!» Но Чехов это мнение подвергает сомнению. Вместе с барским изяществом и чувствительностью в Гаеве заметны барская чванливость и спесь. Леонид Андреевич убеждён в исключительности людей своего круга («белой кости») и каждый раз даёт почувствовать окружающим своё положение барина. Он нежен с родными, но презрительно — брезглив со слугами («Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет» — говорит он Яше. «Надоел ты, брат» — Фирсу). «Чумазого» Лопахина он считает хамом и кулаком. Но при этом Гаев гордится своей близостью к народу, утверждает: «Недаром меня мужик любит». В начале пьесы он клянётся честью, что вишнёвый сад не будет продан. Но сад покупает Лопахин, и никто не вспоминает его пустых обещаний и слов. Гаев и Раневская отвергли предложение Лопахина, но сами не смогли спасти своего поместья. Это не только легкомыслие и непрактичность разорившихся дворян, это идея того, что дворянство не способно, как прежде, определять пути развития страны. Их обострённое чувство прекрасного не позволяет сделать из поэтического вишнёвого сада коммерческое предприятие. Поступки персонажей демонстрируют зрителю, что доверять словам помещиков, сказанным даже искренне и взволнованно, невозможно. Вернувшись с аукциона, на котором был продан вишнёвый сад, Гаев не скрывает слёз. Однако его слёзы мгновенно исчезают, лишь только он слышит удары кия. Это доказывает, что глубокие переживания ему чужды.
[свернуть]
Новым хозяином вишнёвого сада становится бывший крепостной Гаева и Раневской. В недавнем прошлом его предки были крепостными, работавшими в имении, «дед и отец были рабами», «их не пускали даже в кухню». Лопахин восклицает: «Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на всё происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете». Ермолай сумел выйти из бедности и достичь материального благополучия без посторонней помощи. у него много положительных черт: он помнит добро Раневской, трудолюбив («Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера… »), дружелюбен, «громаднейшего ума человек», как отзывается о нём Пищик. Предприимчивый купец обладает большой энергией и хваткой. Его трудолюбие и настойчивость сформировались в тяжёлых жизненных условиях, они и закалили его целеустремлённую натуру. Лопахин живёт сегодняшним днём. Его идеи рациональны и практичны. Он правильно оценивает положение Раневской и Гаева, даёт им весьма ценный совет. Если бы они приняли предложение разбить вишнёвый сад на дачные участки и сдавать землю в аренду, то могли бы спасти своё поместье и выбраться из трудного финансового положения. Действующие лица по-разному относятся к Лопахину. Раневская считает его хорошим, интересным человеком, Гаев — хамом и кулаком, Симеонов-Пищик человеком большого ума, а Петя Трофимов сравнивает его с хищным зверем. Такое противоречивое восприятие Лопахина отражает и отношение Чехова к нему. В модно одетом и преуспевающем коммерсанте нет культуры и образованности, и он сам часто чувствует свою ущербность. Деловая хватка вытравила в нём духовность (Чехов отмечает хищную природу капитализма). Способствуя экономическому прогрессу страны, лопахины вряд ли смогут ликвидировать нищету, несправедливость, бескультурье, потому что на первом месте у них личный интерес, нажива и выгода. Стук топора, вырубающего вишнёвый сад, символизирует переход от прошлого к настоящему. А будущее видится прекрасным, когда молодое поколение посадит и вырастит свой новый сад.
[свернуть]
ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ПЕРСОНАЖИ
Персонажи второго плана участвуют в пьесе наравне с главными действующими лицами. Они часто повторяют мысли основных героев. К тому же в их уста автор вложил важные для понимания пьесы мысли. Гувернантка Шарлотта Ивановна всё серьёзное превращает в смешное. Своими фокусами и чревовещанием она подчёркивает комедийность происходящего. Именно ей принадлежит фраза, которую мог бы высказать любой персонаж: «откуда я и кто я — не знаю … » Слуги Яша и Дуняша смешны в своём желании во всём походить на господ. По сути это доведённые до гротеска образы Раневской и Гаева. Дуняша вечно пудрится, заявляет, что она «нежная стала, такая деликатная» и очень напоминает Раневскую. Развязный Яша, обвиняющий всех в невежестве, — узнаваемая пародия на Гаева. Старый слуга Фирс олицетворяет «старую жизнь», «старые порядки». Он появляется в пьесе редко, тем не менее играет немалую роль — ему доверен финальный монолог. В образе Фирса подчёркнуты те черты, которыми обделены его хозяева: основательность, хозяйственность.
Чехову неприятен Гаев, у которого в голове не осталось ничего, кроме правил бильярда. Лопахин, представитель только что народившегося русского капитализма, вызывает у него любопытство. Но автор не приемлет прагматичных людей, для него очевидно, что ничего у самодовольного Лопахина не выйдет. (Всё чудесным образом устраивается у не прагматичных персонажей: например, у Симеонова-Пищика в поместье вдруг обнаружили редкую белую глину, и он получил деньги за его аренду вперёд). Ермолай Лопахин всё время размахивает руками, Петя даёт ему совет: «Отвыкни от этой привычки — размахивать. И тоже вот строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем выйдут отдельные хозяева, рассчитывать так — это тоже значит размахивать … » У Лопахина наполеоновские планы, но сбыться им, по мнению автора, не суждено. Это временный персонаж, наступят другие времена и лопахины, сделав своё дело, переведутся. Симпатии Чехова на стороне Пети и Ани. Вечный студент Трофимов смешон (жалкие калоши, падает с лестницы), но ему достаётся любовь Ани.
[свернуть]
ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ РОССИИ
«Вишневый сад» часто называют произведением о прошлом, настоящем и будущем России. Прошлое — Раневская и Гаев. Они живут воспоминаниями, их не устраивает настоящее, а о будущем даже не хотят и думать. Это образованные, утончённые люди, полные бездеятельной любви к окружающим. Когда им грозит опасность, герои ведут себя как дети, которые закрывают глаза от страха. Поэтому они не принимают предложения Лопахина по спасению вишнёвого сада и надеются на чудо, ничего даже не пытаясь изменить. Раневская и Гаев не способны быть хозяевами своей земли. Такие люди не могут влиять на развитие своей страны. Настоящее — Лопахин. Самодовольный Лопахин — яркий представитель нарождающейся в России буржуазии. На таких, как он, общество возлагает огромные надежды. Герой чувствует себя хозяином жизни. Но Лопахин так и остался «мужиком», не способным понять, что вишнёвый сад не только символ красоты, но и своеобразная нить, связывающая прошлое с настоящим. Нельзя рубить свои корни. А Ермолай безоглядно разрушает старое, не построив и не имея планов о строительстве чего-то нового. Он не может стать будущим России, потому что уничтожает красоту (вишнёвый сад) ради своей выгоды. Будущее — Петя и Аня. Нельзя сказать, что будущее за 17-летней девушкой, полной лишь сил и желаний делать добро. Или за вечным студентом, смешным «облезлым барином» (весь его облик довольно жалок), который пытается переустроить жизнь на основе одних только смутных идей. Чехов не видит в русской жизни героя, который стал бы настоящим хозяином вишнёвого сада. Вопрос в пьесе остаётся открытым. Чехов видит, что нет связи времён (лопнувшая струна — символ разрыва между поколениями). Но Ане и Пете предстоит искать ответ, потому что пока больше некому, кроме них.
Рассвет. За окном — цветущий вишневый сад.
В свое имение из Парижа возвращается Любовь Андреевна Раневская с дочерью Аней. День проходит в разговорах с домашними и гостями. Все возбуждены встречей, говорят, не слушая друг друга.
В конфиденциальной беседе с Варей, приемной дочерью Раневской, Аня узнает, что купец Лопахин, который считается женихом Вари, предложения так и не сделал, да и не предвидится этого события. Аня же жалуется на вечное безденежье в Париже и непонимание матерью создавшегося положения: та бездумно разбрасывает последние деньги, в ресторанах заказывает самое дорогое, лакеям на чай дает по рублю. В ответ Варя сообщает, что и здесь денег
нет, более того — в августе будут продавать имение.
В усадьбе пребывает еще Петя Трофимов. Это студент, бывший репетитор покойного сына Раневской, Гриши, утонувшего в семь лет от роду в реке. Аня, узнав о присутствии Пети, боится, что вид последнего вызовет у матери горькие воспоминания.
Появляется старый лакей Фирс, надевает белые перчатки и начинает накрывать на стол.
Входят Любовь Андреевна, ее брат Леонид Андреевич Гаев и Лопахин. Купцу в пятом часу надо уезжать, а так хотелось поглядеть на Любовь Андреевну, поговорить с ней, она все такая же великолепная.
Его отец был крепостным у ее отца, но она сделала для него когда-то так много, что он забыл все и любит ее больше, чем родную. Раневская радуется возвращению домой. Гаев, сообщая ей новости, время от времени достает из кармана коробку с леденцами, сосет. Лопахин говорит, что поместье продается за долги, и предлагает разбить эту землю на дачные участки и сдавать их в аренду.
Тогда они будут иметь в год двадцать пять тысяч дохода. Правда, придется снести старые постройки и вырубить сад. Любовь Андреевна категорически возражает: сад — самое замечательное место во всей губернии.
По мнению Лопахина, другого выхода у них нет, замечательного в саду только то, что он очень большой, а вишня родится раз в два года, да и ту никто не покупает. А вот Фирс помнит, что в прежнее время сушеную вишню возами возили в Москву и Харьков, денег выручали много. Варя подает матери две телеграммы из Парижа, но с прошлым покончено, и Любовь Андреевна рвет их. Гаев, меняв тему,
обращается к шкафу, которому сто лет, и начинает произносить сентиментально-высокопарную речь, доводя себя до слез. Сестра подытоживает. что он все такой же, Гаев конфузится. Лопахин напоминает, что если они надумают насчет дач, он даст денег взаймы, и удаляется. Любовь Андреевна и Леонид Андреевич любуются садом, вспоминают детство.
Входит Петя Трофимов в поношенном студенческом мундире. Любовь Андреевна обнимает его, плачет. и, всмотревшись, спрашивает, почему он так постарел и подурнел, а ведь был когда-то милым студентиком. Петя рассказывает, что в вагоне одна баба назвала его облезлым барином и, наверно, он будет вечным студентом.
В комнате остаются Гаев и Варя. Гаев замечает, что сестра не отвыкла ещё сорить деньгами. у него же много плавов, как поправить дела: хорошо бы получить наследство, хорошо бы выдать Аню замуж за очень богатого человека, хорошо бы поехать в Ярославль и попросить денег у тетушки-графини. Тетка очень богата, но их не любит: во-первых, Раневская вышла замуж за присяжного nовepeннoгo, не дворянина, во-вторых, вела себя не очень добродетельно.
Любовь Андреевна добрая, славная, но она порочна. Тут они замечают, что в дверях стоит Аня. Дядя целует ее, девушка упрекает его в последних словах и просит молчать, тогда ему самому будет покойнее. Он соглашается и возбужденно меняет свои планы по спасению имения: можно будет устроить заем под векселя, чтобы заплатите проценты в банк, мама Ани поговорит с Лопахиным, он ей не откажет, а Аня отдохнет и поедет к бабушке в Ярославль. Вот так все и наладится. Он клянется, что не допустит, чтобы имение было продано. Аня
успокоил ась и, счастливая, обнимает дядю. Появляется Фирс, укоряет Г
аева, что тог еще не лег спать, и все расходятся.
Кадр из фильма «Сад» (2008)
Имение помещицы Любови Андреевны Раневской. Весна, цветут вишнёвые деревья. Но прекрасный сад скоро должен быть продан за долги. Последние пять лет Раневская и её семнадцатилетняя дочь Аня прожили за границей. В имении оставались брат Раневской Леонид Андреевич Гаев и её приёмная дочь, двадцатичетырехлетняя Варя. Дела у Раневской плохи, средств почти не осталось. Любовь Андреевна всегда сорила деньгами. Шесть лет назад от пьянства умер её муж. Раневская полюбила другого человека, сошлась с ним. Но вскоре трагически погиб, утонув в реке, её маленький сын Гриша. Любовь Андреевна, не в силах перенести горя, бежала за границу. Любовник последовал за ней. Когда он заболел, Раневской пришлось поселить его на своей даче возле Ментоны и три года за ним ухаживать. А потом, когда пришлось продать за долги дачу и переехать в Париж, он обобрал и бросил Раневскую.
Гаев и Варя встречают Любовь Андреевну и Аню на станции. Дома их ждут горничная Дуняша и знакомый купец Ермолай Алексеевич Лопахин. Отец Лопахина был крепостным Раневских, сам он разбогател, но говорит о себе, что остался «мужик мужиком». Приходит конторщик Епиходов, человек, с которым постоянно что-нибудь случается и которого прозвали «двадцать два несчастья».
Наконец подъезжают экипажи. Дом наполняется людьми, все в приятном возбуждении. Каждый говорит о своём. Любовь Андреевна разглядывает комнаты и сквозь слезы радости вспоминает прошлое. Горничной Дуняше не терпится рассказать барышне о том, что ей сделал предложение Епиходов. Сама Аня советует Варе выйти за Лопахина, а Варя мечтает выдать Аню за богатого человека. Гувернантка Шарлотта Ивановна, странная и эксцентричная особа, хвалится своей удивительной собакой, сосед помещик Симеонов-Пищик просит денег взаймы. Почти ничего не слышит и все время бормочет что-то старый верный слуга Фирс.
Лопахин напоминает Раневской о том, что имение скоро должно быть продано с торгов, единственный выход - разбить землю на участки и отдать их в аренду дачникам. Раневскую предложение Лопахина удивляет: как можно вырубить её любимый замечательный вишнёвый сад! Лопахину хочется подольше остаться с Раневской, которую он любит «больше, чем родную», но ему пора уходить. Гаев обращается с приветственной речью к столетнему «многоуважаемому» шкафу, но потом, сконфуженный, вновь начинает бессмысленно произносить излюбленные бильярдные словечки.
Раневская не сразу узнает Петю Трофимова: так он изменился, подурнел, «милый студентик» превратился в «вечного студента». Любовь Андреевна плачет, вспоминая своего маленького утонувшего сына Гришу, учителем которого был Трофимов.
Гаев, оставшись наедине с Варей, пытается рассуждать о делах. Есть богатая тётка в Ярославле, которая, правда, их не любит: ведь Любовь Андреевна вышла замуж не за дворянина, да и вела себя не «очень добродетельно». Гаев любит сестру, но все-таки называет её «порочной», что вызывает недовольство Ани. Гаев продолжает строить проекты: сестра попросит денег у Лопахина, Аня поедет в Ярославль - словом, они не допустят, чтобы имение было продано, Гаев даже клянётся в этом. Ворчливый Фирс наконец уводит барина, как ребёнка, спать. Аня спокойна и счастлива: дядя все устроит.
Лопахин не перестаёт уговаривать Раневскую и Гаева принять его план. Они втроём завтракали в городе и, возвращаясь, остановились в поле у часовни. Только что здесь же, на той же скамье, Епиходов пробовал объясниться с Дуняшей, но та уже предпочла ему молодого циничного лакея Яшу. Раневская и Гаев словно не слышат Лопахина и говорят совсем о других вещах. Так ни в чем и не убедив «легкомысленных, неделовых, странных» людей, Лопахин хочет уйти. Раневская просит его остаться: с ним «все-таки веселее».
Приходят Аня, Варя и Петя Трофимов. Раневская заводит разговор о «гордом человеке». По мнению Трофимова, в гордости нет смысла: грубому, несчастному человеку нужно не восхищаться собой, а работать. Петя осуждает интеллигенцию, не способную к труду, тех людей, кто важно философствует, а с мужиками обращается, как с животными. В разговор вступает Лопахин: он как раз работает «с утра до вечера», имея дело с крупными капиталами, но все больше убеждается, как мало вокруг порядочных людей. Лопахин не договаривает, его перебивает Раневская. Вообще все здесь не хотят и не умеют слушать друг друга. Наступает тишина, в которой слышится отдалённый печальный звук лопнувшей струны.
Вскоре все расходятся. Оставшиеся наедине Аня и Трофимов рады возможности поговорить вдвоём, без Вари. Трофимов убеждает Аню, что надо быть «выше любви», что главное - свобода: «вся Россия наш сад», но чтобы жить в настоящем, нужно сначала страданием и трудом искупить прошлое. Счастье близко: если не они, то другие обязательно увидят его.
Наступает двадцать второе августа, день торгов. Именно в этот вечер, совсем некстати, в усадьбе затевается бал, приглашён еврейский оркестр. Когда-то здесь танцевали генералы и бароны, а теперь, как сетует Фирс, и почтовый чиновник да начальник станции «не в охотку идут». Гостей развлекает своими фокусами Шарлотта Ивановна. Раневская с беспокойством ожидает возвращения брата. Ярославская тётка все же прислала пятнадцать тысяч, но их недостаточно, чтобы выкупить имение.
Петя Трофимов «успокаивает» Раневскую: дело не в саде, с ним давно покончено, надо взглянуть правде в глаза. Любовь Андреевна просит не осуждать её, пожалеть: ведь без вишнёвого сада её жизнь теряет смысл. Каждый день Раневская получает телеграммы из Парижа. Первое время она рвала их сразу, потом - сначала прочитав, теперь уже не рвёт. «Этот дикий человек», которого она все-таки любит, умоляет её приехать. Петя осуждает Раневскую за любовь к «мелкому негодяю, ничтожеству». Сердитая Раневская, не сдержавшись, мстит Трофимову, называя его «смешным чудаком», «уродом», «чистюлей»: «Надо самому любить... надо влюбляться!» Петя в ужасе пытается уйти, но потом остаётся, танцует с Раневской, попросившей у него прощения.
Наконец появляются сконфуженный, радостный Лопахин и усталый Гаев, который, ничего не рассказав, тут же уходит к себе. Вишнёвый сад продан, и купил его Лопахин. «Новый помещик» счастлив: ему удалось превзойти на торгах богача Дериганова, дав сверх долга девяносто тысяч. Лопахин поднимает ключи, брошенные на пол гордой Варей. Пусть играет музыка, пусть все увидят, как Ермолай Лопахин «хватит топором по вишнёвому саду»!
Аня утешает плачущую мать: сад продан, но впереди целая жизнь. Будет новый сад, роскошнее этого, их ждёт «тихая глубокая радость»...
Дом опустел. Его обитатели, простившись друг с другом, разъезжаются. Лопахин собирается на зиму в Харьков, Трофимов возвращается в Москву, в университет. Лопахин и Петя обмениваются колкостями. Хотя Трофимов и называет Лопахина «хищным зверем», необходимым «в смысле обмена веществ», он все-таки любит в нем «нежную, тонкую душу». Лопахин предлагает Трофимову деньги на дорогу. Тот отказывается: над «свободным человеком», «в первых рядах идущим» к «высшему счастью», никто не должен иметь власти.
Раневская и Гаев даже повеселели после продажи вишнёвого сада. Раньше они волновались, страдали, а теперь успокоились. Раневская собирается пока жить в Париже на деньги, присланные тёткой. Аня воодушевлена: начинается новая жизнь - она закончит гимназию, будет работать, читать книги, перед ней откроется «новый чудесный мир». Неожиданно появляется запыхавшийся Симеонов-Пищик и вместо того, чтобы просить денег, наоборот, раздаёт долги. Оказалось, что на его земле англичане нашли белую глину.
Все устроились по-разному. Гаев говорит, что теперь он банковский служака. Лопахин обещает найти новое место Шарлотте, Варя устроилась экономкой к Рагулиным, Епиходов, нанятый Лопахиным, остаётся в имении, Фирса должны отправить в больницу. Но все же Гаев с грустью произносит: «Все нас бросают... мы стали вдруг не нужны».
Между Варей и Лопахиным должно, наконец, произойти объяснение. Уже давно Варю дразнят «мадам Лопахина». Варе Ермолай Алексеевич нравится, но сама она не может сделать предложение. Лопахин, тоже прекрасно отзывающийся о Варе, согласен «покончить сразу» с этим делом. Но, когда Раневская устраивает их встречу, Лопахин, так и не решившись, покидает Варю, воспользовавшись первым же предлогом.
«Пора ехать! В дорогу!» - с этими словами из дома уходят, запирая все двери. Остаётся только старый Фирс, о котором, казалось бы, все заботились, но которого так и забыли отправить в больницу. Фирс, вздыхая, что Леонид Андреевич поехал в пальто, а не в шубе, ложится отдохнуть и лежит неподвижно. Слышится тот же звук лопнувшей струны. «Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву».
Пересказала
Почему же свежий "Вишневый сад" в постановке знаменитого режиссера меня возмутил?
Причина проста: текст! Текст, который произносят звезды Ленкома, это не Чехов. Это Чехов в бездарном переводе (пересказе, изложении троечника). Это Чехов, обильно разбавленный Марком Захаровым. И добрый зритель, жаждущий посмотреть на живого Броневого (Збруева, "стилягу" Шагина, Олесю Железняк), зритель, нечитавший первоисточник или со школы плохо помнящий пьесу, может подумать, что Антон Павлович - автор дурных диалогов и невнятных сюжетных линий.
Мало того, что пьеса сильно сокращена, в конце концов, от бутылки вина можно оставить бокал, но это будет полноценный бокал вина - со всеми нюансами, нотками и ароматом. А можно разбавить вино - водой ли, спиртом, ослиной мочой, это дело вкуса. И от вина не останется ничего, кроме этикетки. Примерно это и произошло в Ленкоме с "Вишневым садом".
Пьеса, "лучше которой нет на свете", пьеса-поэма, где важна каждая реплика, каждое слово, безнадежно испорчена вставными захаризмами.
Хорошо, хочется вам, г-н режиссер, высказаться по какому-то актуальному поводу и подать обществу сигнал, ну так и сочиняйте оригинальный собственный текст. Или закажите Дмитрию Быкову. Но зачем так нагло рвать чужую художественную ткань? От беспомощности? От безнаказанности? От больного большого ума? От цинизма?
Если Чехов давно мертв и не может настучать по голове, как это сделал бы в подобном случае Эдвард Радзинский, это еще не повод нарушать его авторские права. Нельзя писать на афише этого безобразия: Чехов. Пишите: Марк Захаров по мотивам пьесы Чехова. Как хорошо Брехту (последний пример - с постановкой "Трехгрошовой оперы" Кириллом Семеновичем Серебренниковым), что за неприкосновенностью его текстов следят наследники! Ни слова, ни ноты!.. Не трожь!..
Жаль актеров. Они несут какую-то пургу, околесицу и ахинею вместо чеховской музыки, непонятно зачем повторяют одни и те же реплики. Ощущение, что все актеры после встречи Нового года, с большого бодуна, не выучили или забыли текст и говорят "своими словами", упуская целые фрагменты.
Нельзя стихотворение пересказывать своими словами! Нельзя!
После этой премьеры я впервые пожалел, что больше нет у нас во власти Екатерины Алексеевны Фурцевой.
И еще одно нехитрое соображение: вот помрет Марк Захаров, все мы смертны, и кто-нибудь умный, которого назначат на его место, захочет вдруг восстановить старые захаровские спектакли, скажем, "Трех девушек в голубом" или "Поминальную молитву", и внесет туда много-много режиссерской отсебятины. Решит, что так будет актуальнее, острее. И скажет, что этот суррогат и есть настоящий Захаров. Интересно, Марк Захарович не будет в таком случае вертеться в гробу?
Острые споры о жанре «Вишневого сада», разногласия между автором и театром возникли уже в период подготовки первого спектакля в МХТ . Восприятие театром пьесы насторожило автора — что видно из переписки с О.Л. Книппер, отмечавшей, в числе прочего, что Станиславский над пьесой «ревел сплошь». Станиславский, как следует из его письма Чехову от 22 октября 1903 г., настаивал, что «это не комедия, не фарс, как вы писали, это трагедия…». Не понравились Чехову и репетиции, на которых он бывал в декабре 1903 г. Не только жанровый сдвиг пьесы в сторону «тяжелой драмы русской жизни», но и невыносимые длинноты раздражают Чехова. Немирович-Данченко в своих воспоминаниях о первой постановке «Вишневого сада», которая состоялась 17 января 1904 года , признал, что имело место «недопонимание Чехова» — нежную ткань произведения «театр брал слишком грубыми руками».
Недовольство автора, собственная неудовлетворенность заставляли театр и дальше работать над пьесой. По мнению Немировича, со временем спектакль избавился именно от тех недостатков, на которые указывал Чехов, но все же полной передачи «миросозерцания автора» не произошло. О возрастающем успехе спектакля свидетельствовали отзывы прессы о гастролях в Петербурге, а также рост популярности пьесы у провинциального театра.
В 1928 г. МХАТ возобновил «Вишневый сад», желая доказать, что Чехов близок новому времени. В соответствии с требованиями момента были усилены сатирические черты в образе Гаева, но желание насытить спектакль историческим оптимизмом — свидетельством этого намерения являются широко известные строчки из «Моей жизни в искусстве», где Станиславский хочет дать Лопахину «размах Шаляпина», а Ане — «темперамент Ермоловой» и крикнуть на весь мир «Здравствуй, новая жизнь!» — практического осуществления не имело. Между тем мхатовская традиция элегического исполнения «Вишневого сада» укрепилась достаточно прочно, и потому не могла не вызвать отрицания в разгар «социологической переоценки» Чехова в тридцатые годы.
Резкой полемикой с чеховским каноном Художественного театра стала постановка «Вишневого сада» А.М. Лобановым в Театре-студии под руководством Р.Н. Симонова в 1934 г. Режиссер говорил: «Я за Чехова, но против МХАТ». Лобанов не видел никакой принципиальной разницы между персонажами пьесы: всех равно поглощала водевильная мещанская среда, Трофимов в спектакле заставлял вспомнить горьковскую характеристику «дряненького студента», который «красно говорит»: он в бане декламировал перед гимназистами (так была истолкована реплика «Половым говорить о декадентах!»). Аня, прежде всего, по Чехову, «ребенок» превратилась в девочку, которая «осуждала свою мать и довольно зло сплетничала о ней», было подчеркнуто «влечение стареющей Раневской к молодому лакею» (Яша оказывался любовником Раневской, пел шансонетки и танцевал канкан). А Фирс умирал, «совершая какие-то сложные физкультурные упражнения». Спектакль, как и следовало ожидать, вызвал бурную полемику — на защиту режиссера выступил критик Ю. Юзовский, но и он признавал влияние вульгарно-социологических концепций на режиссера.
Тему гибели культуры увидел в пьесе А В. Эфрос в яркой интерпретации пьесы, поставленной в Театре на Таганке в 1975 г. В сценографии В.Я. Левенталя это прочтение выразилось в переносе действия на кладбище. О красоте тосковали все в спектакле и особенно необычный Лопахин — В.С. Высоцкий, но постичь ее до конца и спасти не могли. Актер как бы напоминал зрителю чеховские слова об интеллигентном человеке, о «тонких, как у художника» пальцах Лопахина, который мучительно хочет приобщиться к недоступному миру культуры и не может. Слова в конце III действия «Кто купил?» — «Я купил» на спектакле прозвучали как: «Кто убил?» — «Я убил». В своем «пьяном плясе» Лопахин — Высоцкий стремился утопить чувство так до конца и не осознанной вины.
Необычным для Театра Сатиры , элегическим был «Вишневый сад» В.Н. Плучека (1984 г.) с нетрадиционными, просветленными образами Гаева (А.Д. Папанов) и Лопахина (А.А. Миронов). Сад в спектакле раздваивался — некрасивые вишневые деревья доставались Лопахину, но над сценой в игре света возникал неуловимый сад-призрак, сад-воспоминание, сад-мечта. На подобные прочтения безусловно оказали влияния появившиеся исследования по семантике образа сада у Чехова. Трагическая тональность преобладала в постановке И. В. Ильинского на сцене Малого театра (1982 г.). Постановки Г.Б. Волчек в Театре «Современник» (1976 и 1997 гг.) разнились по тональности — последняя поднимала тон спектакля, делала Чехова «энергичным». Изломанной, нервной, внезапно переходящей от смеха к слезам в новой постановке стала Раневская М.М. Нееловой.
В послевоенном зарубежном театре «Вишневый сад» становится одной из самых популярных пьес Чехова. Чеховским режиссером вслед за Питоевым во Франции оказывается Жан-Луи Барро, поставивший «Вишневый сад», в театре «Одеон» в переводе Жака Неве в 1954 г. Именно с этого спектакля берет свое начало традиция восприятия пьесы как притчи о взаимоотношениях человека и времени. О своем «девизе» режиссер говорил: «О человеке. Через человека. Во имя человека». Спектакль стал событием в культурной жизни Франции не только благодаря прекрасной игре Мадлен Рено — Раневской и других исполнителей, но и благодаря серьезному философскому подходу к русскому автору, отбрасывавшему абстрактные представления-клише о «славянской тоске» и «русской душе».
Однако наиболее известной новаторской интерпретацией пьесы в современном западном театре стала постановка Джорджо Стрелера в театре «Пикколо ди Милано» . Режиссер приходит к выводу, что настало время представить «Вишневый сад» «более универсальным, более символическим, более открытым фантазии». Стрелер выдвинул оригинальную концепцию пьесы, назвав ее «проблемой трех шкатулок». Три шкатулки, вложенные одна в другую, отражают взаимоотношение трех временных измерений пьесы: времени реального — жизни Раневской и Гаева, времени исторического, где события видятся как бы извне, и времени философского. Третья шкатулка — шкатулка Жизни придает действию обобщенно-символическое звучание. В спектакле Стрелера главным действующим лицом стал Вишневый сад, решенный условно-метафорически, в виде купола, парящего над сценой (спектакль оформил Йозеф Свобода). Семантика белого цвета с тех пор чрезвычайно интересует режиссуру чеховского театра. Житийный план постановки подчеркивался и отдельными мизансценами и предметами-символами. Так, Раневская, по Стрелеру, возвращается не просто домой, но в детство — из «многоуважаемых шкафов» здесь вываливались детские игрушки.
Тема утраты культуры, увиденной в потере вишневого сада, вышла на первый план и в другом известном спектакле — постановке Питера Брука в Театре «Бюф дю Нор» в Париже в 1980 г. Повествовательным, философичным, длящим каждую минуту сценического бытия был «Вишневый сад» Петер Штайна, показанный в Москве в 1991 г . Критика отмечала, что для режиссера «никто не умер. Все живы — и Чехов, и Станиславский, и столетний Фирс».
Комедия в 4-х действиях
Действующие лица
Раневская Любовь Андреевна , помещица. Аня , ее дочь, 17 лет. Варя , ее приемная дочь, 24 лет. Гаев Леонид Андреевич , брат Раневской. Лопахин Ермолай Алексеевич , купец. Трофимов Петр Сергеевич , студент. Симеонов-Пищик Борис Борисович , помещик. Шарлотта Ивановна , гувернантка. Епиходов Семен Пантелеевич , конторщик. Дуняша , горничная. Фирс , лакей, старик 87 лет. Яша , молодой лакей. Прохожий . Начальник станции . Почтовый чиновник . Гости, прислуга .Действие происходит в имении Л. А. Раневской.
Действие первое
Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты.
Входят Дуняша со свечой и Лопахин с книгой в руке.
Лопахин . Пришел поезд, слава богу. Который час? Дуняша . Скоро два. (Тушит свечу.) Уже светло. Лопахин . На сколько же это опоздал поезд? Часа на два, по крайней мере. (Зевает и потягивается.) Я-то хорош, какого дурака свалял! Нарочно приехал сюда, чтобы на станции встретить, и вдруг проспал... Сидя уснул. Досада... Хоть бы ты меня разбудила. Дуняша . Я думала, что вы уехали. (Прислушивается.) Вот, кажется, уже едут. Лопахин (прислушивается) . Нет... Багаж получить, то да се...Любовь Андреевна прожила за границей пять лет, не знаю, какая она теперь стала... Хороший она человек. Легкий, простой человек. Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати, отец мой покойный он тогда здесь на деревне в лавке торговал ударил меня по лицу кулаком, кровь пошла из носу... Мы тогда вместе пришли зачем-то во двор, и он выпивши был. Любовь Андреевна, как сейчас помню, еще молоденькая, такая худенькая, подвела меня к рукомойнику, вот в этой самой комнате, в детской. «Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет...»
Мужичок... Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, желтых башмаках. Со свиным рылом в калашный ряд... Только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком... (Перелистывает книгу.) Читал вот книгу и ничего не понял. Читал и заснул.
Дуняша . А собаки всю ночь не спали, чуют, что хозяева едут. Лопахин . Что ты, Дуняша, такая... Дуняша . Руки трясутся. Я в обморок упаду. Лопахин . Очень уж ты нежная, Дуняша. И одеваешься, как барышня, и прическа тоже. Так нельзя. Надо себя помнить.Входит Епиходов с букетом; он в пиджаке и в ярко вычищенных сапогах, которые сильно скрипят; войдя, он роняет букет.
Епиходов (поднимает букет) . Вот Садовник прислал, говорит, в столовой поставить. (Отдает Дуняше букет.) Лопахин . И квасу мне принесешь. Дуняша . Слушаю. (Уходит.) Епиходов . Сейчас утренник, мороз в три градуса, а вишня вся в цвету. Не могу одобрить нашего климата. (Вздыхает.) Не могу. Наш климат не может способствовать в самый раз. Вот, Ермолай Алексеич, позвольте вам присовокупить, купил я себе третьего дня сапоги, а они, смею вас уверить, скрипят так, что нет никакой возможности. Чем бы смазать? Лопахин . Отстань. Надоел. Епиходов . Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье. И я не ропщу, привык и даже улыбаюсь.Дуняша входит, подает Лопахину квас.
Я пойду. (Натыкается на стул, который падает.) Вот... (Как бы торжествуя.) Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим... Это просто даже замечательно! (Уходит.)
Дуняша . А мне, Ермолай Алексеич, признаться, Епиходов предложение сделал. Лопахин . А! Дуняша . Не знаю уж как... Человек он смирный, а только иной раз как начнет говорить, ничего не поймешь. И хорошо, и чувствительно, только непонятно. Мне он как будто и нравится. Он меня любит безумно. Человек он несчастливый, каждый день что-нибудь. Его так и дразнят у нас: двадцать два несчастья... Лопахин (прислушивается) . Вот, кажется, едут... Дуняша . Едут! Что ж это со мной... похолодела вся. Лопахин . Едут, в самом деле. Пойдем встречать. Узнает ли она меня? Пять лет не видались. Дуняша (в волнении) . Я сейчас упаду... Ах, упаду!Слышно, как к дому подъезжают два экипажа. Лопахин и Дуняша быстро уходят. Сцена пуста. В соседних комнатах начинается шум. Через сцену, опираясь на палочку, торопливо проходит Фирс , ездивший встречать Любовь Андреевну; он в старинной ливрее и в высокой шляпе; что-то говорит сам с собой, но нельзя разобрать ни одного слова. Шум за сценой все усиливается. Голос: «Вот пройдемте здесь...» Любовь Андреевна , Аня и Шарлотта Ивановна с собачкой на цепочке, одетые по-дорожному. Варя в пальто и платке, Гаев , Симеонов-Пищик , Лопахин , Дуняша с узлом и зонтиком, прислуга с вещами все идут через комнату.
Аня . Пройдемте здесь. Ты, мама, помнишь, какая это комната? Любовь Андреевна (радостно, сквозь слезы) . Детская! Варя . Как холодно, у меня руки закоченели. (Любови Андреевне.) Ваши комнаты, белая и фиолетовая, такими же и остались, мамочка. Любовь Андреевна . Детская, милая моя, прекрасная комната... Я тут спала, когда была маленькой... (Плачет.) И теперь я как маленькая... (Целует брата, Варю, потом опять брата.) А Варя по-прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала... (Целует Дуняшу.) Гаев . Поезд опоздал на два часа. Каково? Каковы порядки? Шарлотта (Пищику) . Моя собака и орехи кушает. Пищик (удивленно) . Вы подумайте!Уходят все, кроме Ани и Дуняши.
Дуняша . Заждались мы... (Снимает с Ани пальто, шляпу.) Аня . Я не спала в дороге четыре ночи... теперь озябла очень. Дуняша . Вы уехали в Великом посту, тогда был снег, был мороз, а теперь? Милая моя! (Смеется, целует ее.) Заждалась вас, радость моя, светик... Я скажу вам сейчас, одной минутки не могу утерпеть... Аня (вяло) . Опять что-нибудь... Дуняша . Конторщик Епиходов после Святой мне предложение сделал. Аня . Ты все об одном... (Поправляет волосы.) Я растеряла все шпильки... (Она очень утомлена, даже пошатывается.) Дуняша . Уж я не знаю, что и думать. Он меня любит, так любит! Аня (глядит в свою дверь, нежно) . Моя комната, мои окна, как будто я не уезжала. Я дома! Завтра утром встану, побегу в сад... О, если бы я могла уснуть! Я не спала всю дорогу, томило меня беспокойство. Дуняша . Третьего дня Петр Сергеич приехали. Аня (радостно) . Петя! Дуняша . В бане спят, там и живут. Боюсь, говорят, стеснить. (Взглянув на свои карманные часы.) Надо бы их разбудить, да Варвара Михайловна не велела. Ты, говорит, его не буди.Входит Варя , на поясе у нее вязка ключей.
Варя . Дуняша, кофе поскорей... Мамочка кофе просит. Дуняша . Сию минуточку. (Уходит.) Варя . Ну, слава богу, приехали. Опять ты дома. (Ласкаясь.) Душечка моя приехала! Красавица приехала! Аня . Натерпелась я. Варя . Воображаю! Аня . Выехала я на Страстной неделе, тогда было холодно. Шарлотта всю дорогу говорит, представляет фокусы. И зачем ты навязала мне Шарлотту... Варя . Нельзя же тебе одной ехать, душечка. В семнадцать лет! Аня . Приезжаем в Париж, там холодно, снег. По-французски говорю я ужасно. Мама живет на пятом этаже, прихожу к ней, у нее какие-то французы, дамы, старый патер с книжкой, и накурено, неуютно. Мне вдруг стало жаль мамы, так жаль, я обняла ее голову, сжала руками и не могу выпустить. Мама потом все ласкалась, плакала... Варя (сквозь слезы) . Не говори, не говори... Аня . Дачу свою около Ментоны она уже продала, у нее ничего не осталось, ничего. У меня тоже не осталось ни копейки, едва доехали. И мама не понимает! Сядем на вокзале обедать, и она требует самое дорогое и на чай лакеям дает по рублю. Шарлотта тоже. Яша тоже требует себе порцию, просто ужасно. Ведь у мамы лакей Яша, мы привезли его сюда... Варя . Видела подлеца. Аня . Ну что, как? Заплатили проценты? Варя . Где там. Аня . Боже мой, боже мой... Варя . В августе будут продавать имение... Аня . Боже мой... Лопахин (заглядывает в дверь и мычит) . Ме-е-е... (Уходит.) Варя (сквозь слезы) . Вот так бы и дала ему... (Грозит кулаком.) Аня (обнимает Варю, тихо) . Варя, он сделал предложение? (Варя отрицательно качает головой.) Ведь он же тебя любит... Отчего вы не объяснитесь, чего вы ждете? Варя . Я так думаю, ничего у нас не выйдет. У него дела много, ему не до меня... и внимания не обращает. Бог с ним совсем, тяжело мне его видеть... Все говорят о нашей свадьбе, все поздравляют, а на самом деле ничего нет, всё как сон... (Другим тоном.) У тебя брошка вроде как пчелка. Аня (печально) . Это мама купила. (Идет в свою комнату, говорит весело, по-детски.) А в Париже я на воздушном шаре летала! Варя . Душечка моя приехала! Красавица приехала!Дуняша уже вернулась с кофейником и варит кофе.
(Стоит около двери.) Хожу я, душечка, цельный день по хозяйству и все мечтаю. Выдать бы тебя за богатого человека, и я бы тогда была покойней, пошла бы себе в пустынь, потом в Киев... в Москву, и так бы все ходила по святым местам... Ходила бы и ходила. Благолепие!.. Аня . Птицы поют в саду. Который теперь час? Варя . Должно, третий. Тебе пора спать, душечка. (Входя в комнату к Ане.) Благолепие!Входит Яша с пледом, дорожной сумочкой.
Яша (идет через сцену, деликатно) . Тут можно пройти-с? Дуняша . И не узнаешь вас, Яша. Какой вы стали за границей. Яша . Гм... А вы кто? Дуняша . Когда вы уезжали отсюда, я была этакой... (Показывает от пола.) Дуняша, Федора Козоедова дочь. Вы не помните! Яша . Гм... Огурчик! (Оглядывается и обнимает ее; она вскрикивает и роняет блюдечко. Яша быстро уходит.) Варя (в дверях, недовольным голосом) . Что еще тут? Дуняша (сквозь слезы) . Блюдечко разбила... Варя . Это к добру. Аня (выйдя из своей комнаты) . Надо бы маму предупредить: Петя здесь... Варя . Я приказала его не будить. Аня (задумчиво.) Шесть лет тому назад умер отец, через месяц утонул в реке брат Гриша, хорошенький семилетний мальчик. Мама не перенесла, ушла, ушла, без оглядки... (Вздрагивает.) Как я ее понимаю, если бы она знала!А Петя Трофимов был учителем Гриши, он может напомнить...
Входит Фирс ; он в пиджаке и белом жилете.
Фирс (идет к кофейнику, озабоченно) . Барыня здесь будут кушать... (Надевает белые перчатки.) Готов кофий? (Строго Дуняше.) Ты! А сливки? Дуняша . Ах, боже мой... (Быстро уходит.) Фирс (хлопочет около кофейника) . Эх ты, недотёпа... (Бормочет про себя.) Приехали из Парижа... И барин когда-то ездил в Париж... на лошадях... (Смеется.) Варя . Фирс, ты о чем? Фирс . Чего изволите? (Радостно.) Барыня моя приехала! Дождался! Теперь хоть и помереть... (Плачет от радости.)Входят Любовь Андреевна , Гаев , Лопахин и Симеонов-Пищик ; Симеонов-Пищик в поддевке из тонкого сукна и шароварах. Гаев, входя, руками и туловищем делает движения, как будто играет на биллиарде.
Любовь Андреевна . Как это? Дай-ка вспомнить... Желтого в угол! Дуплет в середину! Гаев . Режу в угол! Когда-то мы с тобой, сестра, спали вот в этой самой комнате, а теперь мне уже пятьдесят один год, как это ни странно... Лопахин . Да, время идет. Гаев . Кого? Лопахин . Время, говорю, идет. Гаев . А здесь пачулями пахнет. Аня . Я спать пойду. Спокойной ночи, мама. (Целует мать.) Любовь Андреевна . Ненаглядная дитюся моя. (Целует ей руки.) Ты рада, что ты дома? Я никак в себя не приду. Аня . Прощай, дядя. Гаев (целует ей лицо, руки) . Господь с тобой. Как ты похожа на свою мать! (Сестре.) Ты, Люба, в ее годы была точно такая.Аня подает руку Лопахину и Пищику, уходит и затворяет за собой дверь.
Любовь Андреевна . Она утомилась очень. Пищик . Дорога, небось, длинная. Варя (Лопахину и Пищику) . Что ж, господа? Третий час, пора и честь знать. Любовь Андреевна (смеется) . Ты все такая же, Варя. (Привлекает ее к себе и целует.) Вот выпью кофе, тогда все уйдем.Фирс кладет ей под ноги подушечку.
Спасибо, родной. Я привыкла к кофе. Пью его и днем и ночью. Спасибо, мой старичок. (Целует Фирса.)
Варя . Поглядеть, все ли вещи привезли... (Уходит.) Любовь Андреевна . Неужели это я сижу? (Смеется.) Мне хочется прыгать, размахивать руками. (Закрывает лицо руками.) А вдруг я сплю! Видит бог, я люблю родину, люблю нежно, я не могла смотреть из вагона, все плакала. (Сквозь слезы.) Однако же надо пить кофе. Спасибо тебе, Фирс, спасибо, мой старичок. Я так рада, что ты еще жив. Фирс . Позавчера. Гаев . Он плохо слышит. Лопахин . Мне сейчас, в пятом часу утра, в Харьков ехать. Такая досада! Хотелось поглядеть на вас, поговорить... Вы все такая же великолепная. Пищик (тяжело дышит) . Даже похорошела... Одета по-парижскому... пропадай моя телега, все четыре колеса... Лопахин . Ваш брат, вот Леонид Андреич, говорит про меня, что я хам, я кулак, но это мне решительно все равно. Пускай говорит. Хотелось бы только, чтобы вы мне верили по-прежнему, чтобы ваши удивительные, трогательные глаза глядели на меня, как прежде. Боже милосердный! Мой отец был крепостным у вашего деда и отца, но вы, собственно вы, сделали для меня когда-то так много, что я забыл все и люблю вас, как родную... больше, чем родную. Любовь Андреевна . Я не могу усидеть, не в состоянии... (Вскакивает и ходит в сильном волнении.) Я не переживу этой радости... Смейтесь надо мной, я глупая... Шкафик мой родной... (Целует шкаф.) Столик мой. Гаев . А без тебя тут няня умерла. Любовь Андреевна (садится и пьет кофе) . Да, царство небесное. Мне писали. Гаев . И Анастасий умер. Петрушка Косой от меня ушел и теперь в городе у пристава живет. (Вынимает из кармана коробку с леденцами, сосет.) Пищик . Дочка моя, Дашенька... вам кланяется... Лопахин . Мне хочется сказать вам что-нибудь очень приятное, веселое. (Взглянув на часы.) Сейчас уеду, некогда разговаривать... ну, да я в двух-трех словах. Вам уже известно, вишневый сад ваш продается за долги, на двадцать второе августа назначены торги, но вы не беспокойтесь, моя дорогая, спите себе спокойно, выход есть... Вот мой проект. Прошу внимания! Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода. Гаев . Извините, какая чепуха! Любовь Андреевна . Я вас не совсем понимаю, Ермолай Алексеич. Лопахин . Вы будете брать с дачников самое малое по двадцати пяти рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то я ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, всё разберут. Одним словом, поздравляю, вы спасены. Местоположение чудесное, река глубокая. Только, конечно, нужно поубрать, почистить... например, скажем, снести все старые постройки, вот этот дом, который уже никуда не годится, вырубить старый вишневый сад... Любовь Андреевна . Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад. Лопахин . Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает. Гаев . И в «Энциклопедическом словаре» упоминается про этот сад. Лопахин (взглянув на часы) . Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад, и все имение будут продавать с аукциона. Решайтесь же! Другого выхода нет, клянусь вам. Нет и нет. Фирс . В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало... Гаев . Помолчи, Фирс. Фирс . И, бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая... Способ тогда знали... Любовь Андреевна . А где же теперь этот способ? Фирс . Забыли. Никто не помнит. Пищик (Любови Андреевне) . Что в Париже? Как? Ели лягушек? Любовь Андреевна . Крокодилов ела. Пищик . Вы подумайте... Лопахин . До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным... Гаев (возмущаясь) . Какая чепуха!Входят Варя и Яша .
Варя . Тут, мамочка, вам две телеграммы. (Выбирает ключ и со звоном отпирает старинный шкаф.) Вот они. Любовь Андреевна . Это из Парижа. (Рвет телеграммы, не прочитав.) С Парижем кончено... Гаев . А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? Неделю назад я выдвинул нижний ящик, гляжу, а там выжжены цифры. Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? А? Можно было бы юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки, как-никак книжный шкаф. Пищик (удивленно) . Сто лет... Вы подумайте!.. Гаев . Да... Это вещь... (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания. Лопахин . Да... Любовь Андреевна . Ты все такой же, Лепя. Гаев (немного сконфуженный) . От шара направо в угол! Режу в среднюю! Лопахин (поглядев на часы) . Ну, мне пора. Яша (подает Любови Андреевне лекарства) . Может, примете сейчас пилюли... Пищик . Не надо принимать медикаменты, милейшая... от них ни вреда, ни пользы... Дайте-ка сюда... многоуважаемая. (Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них, кладет в рот, и запивает квасом.) Вот! Любовь Андреевна (испуганно) . Да вы с ума сошли! Пищик . Все пилюли принял. Лопахин . Экая прорва.Все смеются.
Фирс . Они были у нас на Святой, полведра огурцов скушали... (Бормочет.) Любовь Андреевна . О чем это он? Варя. Уж три года так бормочет. Мы привыкли. Яша . Преклонный возраст.Шарлотта Ивановна в белом платье, очень худая, стянутая, с лорнеткой на поясе проходит через сцену.
Лопахин . Простите, Шарлотта Ивановна, я не успел еще поздороваться с вами. (Хочет поцеловать у нее руку.) Шарлотта (отнимая руку) . Если позволить вам поцеловать руку, то вы потом пожелаете в локоть, потом в плечо... Лопахин . Не везет мне сегодня.Все смеются.
Шарлотта Ивановна, покажите фокус!
Любовь Андреевна . Шарлотта, покажите фокус! Шарлотта . Не надо. Я спать желаю. (Уходит.) Лопахин . Через три недели увидимся. (Целует Любови Андреевне руку.) Пока прощайте. Пора. (Гаеву.) До свиданция. (Целуется с Пищиком.) До свиданция. (Подает руку Варе, потом Фирсу и Яше.) Не хочется уезжать. (Любови Андреевне.) Ежели надумаете насчет дач и решите, тогда дайте знать, я взаймы тысяч пятьдесят достану. Серьезно подумайте. Варя (сердито) . Да уходите же наконец! Лопахин . Ухожу, ухожу... (Уходит.) Гаев . Хам. Впрочем, пардон... Варя выходит за него замуж, это Варин женишок. Варя . Не говорите, дядечка, лишнего. Любовь Андреевна . Что ж, Варя, я буду очень рада. Он хороший человек. Пищик . Человек, надо правду говорить... достойнейший... И моя Дашенька... тоже говорит, что... разные слова говорит. (Храпит, но тотчас же просыпается.) А все-таки, многоуважаемая, одолжите мне... взаймы двести сорок рублей... завтра по закладной проценты платить... Варя (испуганно) . Нету, нету! Любовь Андреевна . У меня в самом деле нет ничего. Пищик . Найдутся. (Смеется.) Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уж все пропало, погиб, ан глядь, железная дорога по моей земле прошла, и... мне заплатили. А там, гляди, еще что-нибудь случится не сегодня-завтра... Двести тысяч выиграет Дашенька... у нее билет есть. Любовь Андреевна . Кофе выпит, можно на покой. Фирс (чистит щеткой Гаева, наставительно) . Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать! Варя (тихо) . Аня спит. (Тихо отворяет окно.) Уже взошло солнце, не холодно. Взгляните, мамочка: какие чудесные деревья! Боже мой, воздух! Скворцы поют! Гаев (отворяет другое окно) . Сад весь белый. Ты не забыла, Люба? Вот эта длинная аллея идет прямо, точно протянутый ремень, она блестит в лунные ночи. Ты помнишь? Не забыла? Любовь Андреевна (глядит в окно на сад) . О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О, сад мой! После темной, ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя... Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое! Гаев . Да, и сад продадут за долги, как это ни странно... Любовь Андреевна . Посмотрите, покойная мама идет по саду... в белом платье! (Смеется от радости.) Это она. Гаев . Где? Варя . Господь с вами, мамочка. Любовь Андреевна . Никого нет, мне показалось. Направо, на повороте к беседке, белое деревцо склонилось, похоже на женщину...Входит Трофимов , в поношенном студенческом мундире, в очках.
Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо...
Трофимов . Любовь Андреевна!Она оглянулась на него.
Я только поклонюсь вам и тотчас же уйду. (Горячо целует руку.) Мне приказано было ждать до утра, но у меня не хватило терпения...
Любовь Андреевна глядит с недоумением.
Варя (сквозь слезы) . Это Петя Трофимов... Трофимов . Петя Трофимов, бывший учитель вашего Гриши... Неужели я так изменился?Любовь Андреевна обнимает его и тихо плачет.
Гаев (смущенно) . Полно, полно, Люба. Варя (плачет) . Говорила ведь, Петя, чтобы погодили до завтра. Любовь Андреевна . Гриша мой... мой мальчик... Гриша... сын... Варя . Что же делать, мамочка. Воля божья. Трофимов (мягко, сквозь слезы) . Будет, будет... Любовь Андреевна (тихо плачет) . Мальчик погиб, утонул... Для чего? Для чего, мой друг? (Тише.) Там Аня спит, а я громко говорю... поднимаю шум... Что же, Петя? Отчего вы так подурнели? Отчего постарели? Трофимов . Меня в вагоне одна баба назвала так: облезлый барин. Любовь Андреевна . Вы были тогда совсем мальчиком, милым студентиком, а теперь волосы не густые, очки. Неужели вы все еще студент? (Идет к двери.) Трофимов . Должно быть, я буду вечным студентом. Любовь Андреевна (целует брата, потом Варю) . Ну, идите спать... Постарел и ты, Леонид. Пищик (идет за ней) . Значит, теперь спать... Ох, подагра моя. Я у вас останусь... Мне бы, Любовь Андреевна, душа моя, завтра утречком... двести сорок рублей... Гаев . А этот все свое. Пищик . Двести сорок рублей... проценты по закладной платить. Любовь Андреевна . Нет у меня денег, голубчик. Пищик . Отдам, милая... Сумма пустяшная... Любовь Андреевна . Ну, хорошо, Леонид даст... Ты дай, Леонид. Гаев . Дам я ему, держи карман. Любовь Андреевна . Что же делать, дай... Ему нужно... Он отдаст.Любовь Андреевна , Трофимов , Пищик и Фирс уходят. Остаются Гаев, Варя и Яша.
Гаев . Сестра не отвыкла еще сорить деньгами. (Яше.) Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет. Яша (с усмешкой) . А вы, Леонид Андреич, все такой же, как были. Гаев . Кого? (Варе.) Что он сказал? Варя (Яше) . Твоя мать пришла из деревни, со вчерашнего дня сидит в людской, хочет повидаться... Яша . Бог с ней совсем! Варя . Ах, бесстыдник! Яша . Очень нужно. Могла бы и завтра прийти. (Уходит.) Варя . Мамочка такая же, как была, нисколько не изменилась. Если б ей волю, она бы все раздала. Гаев . Да...Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима. Я думаю, напрягаю мозги, у меня много средств, очень много и, значит, в сущности ни одного. Хорошо бы получить от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать нашу Аню за очень богатого человека, хорошо бы поехать в Ярославль и попытать счастья у тетушки-графини. Тетка ведь очень, очень богата.
Варя (плачет) . Если бы бог помог. Гаев . Не реви. Тетка очень богата, но нас она не любит. Сестра, во-первых, вышла замуж за присяжного поверенного, не дворянина...Аня показывается в дверях.
Вышла за не дворянина и вела себя нельзя сказать чтобы очень добродетельно. Она хорошая, добрая, славная, я ее очень люблю, но, как там ни придумывай смягчающие обстоятельства, все же, надо сознаться, она порочна. Это чувствуется в ее малейшем движении.
Варя (шепотом) . Аня стоит в дверях. Гаев . Кого?Удивительно, мне что-то в правый глаз попало... плохо стал видеть. И в четверг, когда я был в окружном суде...
Входит Аня .
Варя . Что же ты не спишь, Аня? Аня . Не спится. Не могу. Гаев . Крошка моя. (Целует Ане лицо, руки.) Дитя мое... (Сквозь слезы.) Ты не племянница, ты мой ангел, ты для меня все. Верь мне, верь... Аня . Я верю тебе, дядя. Тебя все любят, уважают... но, милый дядя, тебе надо молчать, только молчать. Что ты говорил только что про мою маму, про свою сестру? Для чего ты это говорил? Гаев . Да, да... (Ее рукой закрывает себе лицо.) В самом деле, это ужасно! Боже мой! Боже, спаси меня! И сегодня я речь говорил перед шкафом... так глупо! И только когда кончил, понял, что глупо. Варя . Правда, дядечка, вам надо бы молчать. Молчите себе, и все. Аня . Если будешь молчать, то тебе же самому будет покойнее. Гаев . Молчу. (Целует Ане и Варе руки.) Молчу. Только вот о деле. В четверг я был в окружном суде, ну, сошлась компания, начался разговор о том, о сем, пятое-десятое, и, кажется, вот можно будет устроить заем под векселя, чтобы заплатить проценты в банк. Варя . Если бы господь помог! Гаев . Во вторник поеду, еще раз поговорю. (Варе.) Не реви. (А не.) Твоя мама поговорит с Лопахиным; он, конечно, ей не откажет... А ты, как отдохнешь, поедешь в Ярославль к графине, твоей бабушке. Вот так и будем действовать с трех концов и дело наше в шляпе. Проценты мы заплатим, я убежден... (Кладет в рот леденец.) Честью моей, чем хочешь, клянусь, имение не будет продано! (Возбужденно.) Счастьем моим клянусь! Вот тебе моя рука, назови меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона! Всем существом моим клянусь! Аня (спокойное настроение вернулось к ней, она счастлива) . Какой ты хороший, дядя, какой умный! (Обнимает дядю.) Я теперь покойна! Я покойна! Я счастлива!Входит Фирс .
Фирс (укоризненно) . Леонид Андреич, бога вы не боитесь! Когда же спать? Гаев . Сейчас, сейчас. Ты уходи, Фирс. Я уж, так и быть, сам разденусь. Ну, детки, бай-бай... Подробности завтра, а теперь идите спать. (Целует Аню и Варю.) Я человек восьмидесятых годов... Не хвалят это время, но все же могу сказать, за убеждения мне доставалось немало в жизни. Недаром меня мужик любит. Мужика надо знать! Надо знать, с какой... Аня . Опять ты, дядя! Варя . Вы, дядечка, молчите. Фирс (сердито) . Леонид Андреич! Гаев . Иду, иду... Ложитесь. От двух бортов в середину! Кладу чистого... (Уходит, за ним семенит Фирс.) Аня . Я теперь покойна. В Ярославль ехать не хочется, я не люблю бабушку, но все же я покойна. Спасибо дяде. (Садится.) Варя . Надо спать. Пойду. А тут без тебя было неудовольствие. В старой людской, как тебе известно, живут одни старые слуги: Ефимьюшка, Поля, Евстигней, ну и Карп. Стали они пускать к себе ночевать каких-то проходимцев я промолчала. Только вот, слышу, распустили слух, будто я велела кормить их одним только горохом. От скупости, видишь ли... И это все Евстигней... Хорошо, думаю. Коли так, думаю, то погоди же. Зову я Евстигнея... (Зевает.) Приходит... Как же ты, говорю, Евстигней... дурак ты этакой... (Поглядев на Аню.) Анечка!..Заснула!.. (Берет Аню под руку.) Пойдем в постельку... Пойдем!.. (Ведет ее.) Душечка моя уснула! Пойдем...
