Сергей Аксаков - русский писатель, поэт, критик. «Аленький цветочек» - сказка, известная всем с детства. Биография Аксакова изучается в школе вскользь. Этот писатель занимает в общеобразовательной программе весьма скромное место. Большая часть его трудов знакома лишь литературоведам. Кем был создатель «Аленького цветочка»? Какие художественные произведения он написал, помимо всем известной сказки? Биография Аксакова Сергея Тимофеевича - тема статьи.

Ранние годы

Будущий писатель родился в конце восемнадцатого столетия, в Уфе. Отец его был прокурором. Мать происходила из старинного дворянского рода, представители которого в восемнадцатом веке были сплошь чиновниками и людьми передовых взглядов. Биография Сергея Аксакова началась в атмосфере любви и внимания. Книги он полюбил с детства. Сергей декламировал стихи и пересказывал сказки, в четыре года уже свободно читал и, кроме того, обладал удивительной наблюдательностью. Словом, имел все шансы стать впоследствии выдающимся писателем.

Гимназия

Биография Сергея Аксакова содержит тяжелые годы болезни. С матерью в отрочестве он разлучался нечасто. В девятилетнем возрасте мальчик был отправлен в гимназию, однако вскоре возвращен в родной дом. Дело в том, что писатель с детства страдал эпилепсией. Мать не хотела разлучаться надолго с сыном, а приступы падучей у Сергея окончательно укрепили ее в решении перевести его на домашнее образование.

Спустя два года Аксаков все же вернулся в гимназию. Находилось это заведение в Казани и позже было реформировано в университет. Здесь будущий писатель впоследствии продолжил обучение.

Любитель словесности

Сочинять еще в студенческие годы начал Сергей Аксаков. Биография его свидетельствует о стремлении к писательству, проявившемся в юном возрасте. Он писал очерки и заметки для студенческой газеты. В годы учебы начал сочинять стихи. Ранние произведения Аксенова были созданы под влиянием поэтов-сентименталистов. Герою сегодняшнего повествования едва исполнилось шестнадцать, когда он вступил в общество любителей словесности и принял участие в организации студенческого театра.

Краткая биография Аксакова изложена в этой статье. Тем же, кто интересуется темой жизни и творчества русского литератора, стоит прочитать одну из его книг. Биография Аксакова как нельзя лучше изложена в «Семейной хронике», работу над которой автор начал в довольно зрелом возрасте.

Начало творчества

После окончания университета он уехал в Москву. Спустя год - в Петербург. Там свел знакомство с известными литераторами и прочими людьми искусства писатель Аксаков. Биография - жанр, который всегда интересовал его. А потому многим из своих товарищей писатель посвятил очерки. Так, из-под пера Аксакова вышли жизнеописания знаменитого в девятнадцатом веке актера Якова Шушерина и поэта Гавриила Державина.

В годы войны

В 1811 году писатель приехал в Москву, но спустя год, по понятным причинам, вынужден был покинуть столицу. Более пятнадцати лет Сергей Аксаков провел в Оренбургской губернии. Столицу он посещал лишь наездами. В этот период Аксаков серьезно увлекся переводом классической прозы. Интересовала его как современная ему литература, так и античная. Аксаков перевел трагедии Софокла, несколько произведений Мольера и Буало.

Семья

Женой писателя Аксакова была Ольга Семеновна Заплатина - дочь генерала, служившего под руководством Суворова. Спустя год после свадьбы на свет появился первенец Константин. Всего в этом браке было десять детей. Некоторые из них пошли по стопам отца и стали выдающимися литературными критиками. Аксаков с семьей прожил несколько лет в деревне под Оренбургом. Но вести самостоятельно хозяйство ему не удалось. А потому Аксаковы перебрались в Москву. Здесь писатель поступил на государственную службу.

Снова в столице

В Москве Аксаков занял должность цензора, но вскоре был уволен. В тридцатые годы произошло событие, которое негативно сказалось на судьбе писателя. В «Московском вестнике» был опубликован очерк, содержание которого вызвало негативные эмоции императора. В связи с этим произвели расследование. Арестовали цензора, который пропустил фельетон. Опасность нависла и над главным редактором журнала. Неожиданно в полицию явился автор опасного очерка. И это был не кто иной, как Сергей Аксаков. На писателя было заведено уголовное дело, и только знакомства с высокопоставленными чиновниками уберегли его от ареста.

Последующие годы писатель испытывал серьезные материальные затруднения. Ему долгое время не удавалось возвратиться на службу. Виной всему был тот злополучный фельетон. Когда же Аксакова восстановили в должности цензора, начались новые проблемы.

Писатель курировал журнал «Московский телеграф» и другие издания. В некоторых из них он числился, как сегодня бы сказали, внештатным сотрудником. Для того чтобы избежать обвинения в необъективности, он большую часть очерков опубликовал под псевдонимом.

Театр

В начале двадцатых годов девятнадцатого века, безусловно, существовало такое понятие, как «литературная критика». Что же касается театрального искусства, то здесь ни о какой оценке не могло быть и речи. Актеры, играющие на сцене императорских театров, находились «на службе Его Величества», а потому их работа не могла подвергаться критике.

В середине двадцатых годов произошло некоторое ослабление цензуры, после чего в периодических изданиях время от времени начали появляться относительно смелые статьи, посвященные новостям в мире искусства. Аксаков стал одним из первых театральных обозревателей в Москве. Большинство его статей все так же публиковалось под псевдонимом. Поэтому сегодня неизвестно, сколько именно рецензий и очерков принадлежит перу русского писателя.

Гоголь

Этому писателю Аксаков посвятил одну из своих книг. Встреча с Гоголем произошла в 1832 году. Это событие стало переломным в биографии Сергея Аксакова. Он восхищался талантом Гоголя, но вскоре между ними произошел разлад. Известно, что написание поэмы «Мертвые души» привело к тому, что русские критики разделились на два лагеря, к одному из которых принадлежал Белинский. Вторая часть этого произведения, недошедшая до сегодняшних дней, вызвала бурную полемику в литературных кругах. В основном современники Гоголя отнеслись в ней негативно. Возможно, в этом причина размолвки между автором «Мертвых душ» и Аксаковым.

Когда после смерти Гоголя герой этой статьи написал о нем в своей автобиографической трилогии, ему пришлось учитывать цензуру и возможное неприятие современников. Несмотря на это, книга «История моего знакомства с Гоголем» стала важнейшим источником для биографов и образцом русской мемуарной прозы.

Поздние произведения Аксакова повествуют о природе, охоте и рыбалке. Главные мысли творчества этого писателя - целительная сила природы, нравственность патриархального уклада жизни. Литератор ушел из жизни в возрасте 67 лет. В мае 1859 года, в Москве закончилась биография Аксакова.

«Аленький цветочек» и другие произведения для детей

Самые известные книги, созданные Аксаковым для юных читателей:

1. «Детские годы Багрова-внука».
2. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии».
3. «Аленький цветочек»

«Детские годы Багрова-внука» вошли в автобиографическую трилогию. Это произведение по жанру можно отнести к воспитательному роману. О чем эта книга?

Главный герой - болезненный и впечатлительный мальчик. Мать предпринимает всяческие меры, дабы излечить своего сына от тяжелого недуга. Но когда здоровье мальчика крепнет, заболевает и она. Врачи подозревают чахотку. Сергея отправляют в родовое имение, где он с удовольствием предается чтению. Книги ему дарит сосед Аничков.

Когда мать выздоравливает, отец приобретает у башкир огромный земельный участок под Уфой. Здесь Сережа проводит незабываемое лето. Вместе со своим родственником он охотится на перепелов, ловит бабочек.

Это произведение, по утверждению самого автора, представляет собой историю его детство. «Детские годы» лишены художественного вымысла. В них присутствуют лишь реально существующие лица. Автор изменил имена, поскольку родственники его возражали против огласки теневой стороны семейной жизни.

Другие книги

В статье изложено описание значимых периодов в творчестве такого выдающегося прозаика, как Сергей Тимофеевич Аксаков. Биография для детей создается на основе данных о раннем периоде знаменитой личности. Юным читателям малоинтересно, с каким из русских критиков Аксаков водил дружбу, за что едва не попал в тюрьму и какую должность занимал. Что касается взрослых, то им, чтобы узнать больше о личности русского классика, стоит прочитать следующие автобиографические произведения:

1. «Литературные и театральные воспоминания».
2. «Семейная хроника».

Другие произведения Аксакова: «Собирание бабочек», «Марфа и угар», «Женщина-лунатик», «История моего знакомства с Гоголем», «Новый Парис».

Стилистический анализ критической статьи Константина Аксакова «Три критические статьи г-на Имрек»

Лексический анализ статьи Аксакова «Три критические статьи г-на Имрек»

В своей работе «Три критические статьи господина Имрек» Константин Сергеевич Аксаков показывает читателю несовершенство художественных произведений русских писателей, которые изображали крестьянский быт. Высказывая свои мысли, автор использует различные лексические обороты, фразеологизмы, не скупится на иронию и сарказм в адрес даже таких великих писателей как Достоевский.

Константин Сергеевич использует особые средства при описании происходящего действия - тропы, что помогает ярче и точнее описать образы, на которые автор обращает внимание.

Статья написана в публицистическом стиле с элементами разговорного и художественного. Характеризуется логичностью, эмоциональностью, оценочностью, призывностью. Информация, которую предлагает Константин Аксаков, предназначена не для узкого круга специалистов-критиков, а для широких слоёв общества, причём воздействие направлено не только на разум читателя, но и на чувства.

Элементы разговорного и художественного стилей служат для непосредственного общения, когда автор делится с окружающими своими мыслями или чувствами, использует всё богатство лексики, что придает статье образности, эмоциональности, а речи автора - конкретности.

Начинается статья Константина Аксакова примечанием, в котором автор говорит о том, что критикуемые произведения давно уже не современны, но заинтересовывает читателя тем, что мысли, высказанные по поводу этих произведений актуальны и в современном обществе. Но для того, чтобы изобразить проблемы прошлого века в современном свете, автору понадобилось прибегнуть ко всему богатству русской лексики, поэтому статья Константина Сергеевича изобилует разнообразными тропами: эпитетами, метафорами, гиперболами, лексическими повторами, тавтологиями, сравнениями, которые хоть и служат для разных целей, но в общем помогают понять читателю ту главную мысль, идею, которую хотел донести до него автор.

Образность повествованию помогают придать эпитеты, которые усиливают значение существительных, создают экспрессию. Подобранные под определенную обстановку в произведении, они помогают лучше представить происходящее. Приведу примеры: невольным, горьким чувством (помогает понять состояние героя); лицо отвлеченное мнимого превосходства, бедному жалкому народу (указывает на незначительность данного образа); жизненной великой тайны, благородно и прекрасно было его направление, старинных привычек, новое платье , старое время или старинные сказки (указывает на величие, значимость); бедную девочку , необыкновенная рукодельница, чудною девочкою, молодой, бедной, несчастной девушки, старым бедным чиновником, бедный человек, истинного художника, тенденция высокая и прекрасная; жалком бедном чиновнике, бедный молодой человек (помогает раскрыть образ); старинных сказок, неестественная сила (таинственность действия); необыкновенном энтузиазме (указывает на жизненную энергию); неприятное чувство, чувствительный период (уязвимость героя); богатую мишуру и страшную отвлеченность (указывают на неприязнь автора к образу); не замечательный рассказ, новое явление, замечательные места, между прекрасными стихами (ирония со стороны автора); сухой эгоизм и зевающая апатия (неприязнь автора к образу); Множество гладких и выглаженных фраз, звонкие слова, множество читанных и недочитанных, слышанных и недослышанных мыслей, хаос нарядный , мысли верные (указывают на неординарность образа); яснейшей характеристики автора (для уточнения); строгому, испытующему характеру, священное помазание (для изображения серьезного образа); заносчивые и вместе жалкие теории словесности, бесплодной речи, очень плохие и неверные выражения, Спесивое невежество, вялый, избитый стих, гнилой, бесстыдный и презренный человек (пренебрежение со стороны автора, призрение); искусственное раскрашенное дерево, с натыканными глиняными плодами и бумажными цветами, маленькое отступление О мелких стихотворениях (незначительность образа); бедные дымные избы (выражает сочувствие); опрятный и удобный дом (спокойствие и надежность); широкое поле умственных подвигов, печать могущества, старом обществе (величие); вода неподвижна; озеро было такое широкое, ровное, светлое, чистое; Небо такое холодное, синее; воздух такой звонкой; желтые листья стелятся тропами по краям обнаженного леса, а лес синеет, чернеет; тонкий, осенний иней повис на обнаженных сучьях; белый пар; (для точного описания пейзажа); веселой работой; звонкие песни; золотое-золотое было детство мое! неприятным и грустным чувством (передает настроение); великое свое достояние (значимость происходящего). Значительную роль в статье Аксакова играют метафоры, которые помогают автору полностью раскрыть сущность происходящего, характеры героев: примиряющая красота художественного произведения обняла и внесла между тем в вашу душу новую жизнь, новое начало; светлее и чище, радостнее стало в вашей груди (использована для раскрытия понятия «радостное настроение»); силою великого поэта, которая невольно овладевает, покоряет себе и увлекает за собою (использована для обозначения понятия «увлечения»); художественною силою; но само лицо никогда бы не написало так, как говорит; иначе надо было бы ему тоже сознать само себя и вне себя поставить; Петербургские литераторы сочли за нужное избавиться от тяжести мысли и труда, сбросили ее и быстро, налегке помчались по поприщу литературы (избавиться от чего бы то ни было); В своем зверском брадатом лице (безобразное лицо, лицо жестокого человека); мы показали достаточный образец этой бесплодной речи, в которой одно слово погоняет другое без всякой внутренней причины; "Умная, благовоспитанная, т. е. историей воспитанная философия, вовсе не имеет глупой гордости думать, будто бы она вещам может давать направление без их, так сказать, ведома и сочувствия, вопреки их природе, по собственному идеалу истины"; Не ведая их, на своей Царственной высоте, она ревностно станет заботиться о славе человеческого разума, об истине, о своем бессмертии, о всем благородном и прекрасном кроме того, что существенно благородно и прекрасно, кроме делания людей благородными и прекрасными; Ибо без литературы, кто прольет в науку чувство человеческих потребностей и эти потребности, подняв в самом прахе на самом дне общества, возвысит до воззрений науки?; льющейся речи (непрекращающийся разговор); фразы вяжутся одна с другой (связный разговор); оригинальный, образный русский стих, который всегда как будто говорится и печатается, стих, которым так чудесно владеет (владел!) Языков; В его письмах является Карамзин (письма, в которых упоминается имя Карамзина); не начала спадать пелена с глаз наших; бодро и молодо раздается могущественный голос народа в наших душах вновь нам звучащий, вновь нам и доступный и слышный; Надобно было много таланта, чтобы пробиваться сквозь богатую мишуру и страшную отвлеченность (уметь выходить из затруднительных ситуаций); и литераторы наши, обезьянничая более или менее, были счастливы своей судьбой; простирается смелость мысли писателя (писатель, не боясь ничего, высказывает свои мысли).

Для придания экспрессии автор неоднократно обращается к лексическим повторам (но если они оторваны от народа и хотят оставаться в этой Оторванности; Если же г. автор думает, что стрельцы употребляли пищаль, как дреколие, то мы смеем его уверить, что они умели стрелять и стреляли из своих пищалей) . Это подчеркивает значимость описываемого. В произведении присутствуют тавтология, плеоназмы. Казалось бы, это все речевые ошибки, но в данном художественном тексте они употребляются специально. Речевая избыточность играет на руку писателю, при помощи этих средств автор подчеркивает значение того или иного явления, а также это помогает ему избежать бесцветности речи, усилить ее действенность, а также усилить иронию, с которой автор говорит о художественных произведениях. В тексте встретились такие тавтология и плеоназмы: В изумлении, болеt нежели в изумлении, были мы, прочитавши ее; Всегда с невольным, горьким чувством и с негодованием читаем мы такие повести, где изображается (будто бы изображается) наш народ; невыносимо тяжело и больно, когда какой-нибудь писатель, народу совершенно чуждый, совершенно от него оторванный, лицо отвлеченное, как все, что оторвано от народа, когда такой писатель, полный чувства своего мнимого превосходства, вдруг заговорит снисходительно о народе, могущественном хранителе жизненной великой тайны; Мало того, что она необыкновенная рукодельница, она... она - совершенство; Настя вместо старинных сказок, которые рассказываются в народе, сказок, созданных всем его духом и воспитывающих глубоко и действительно детский возраст, рассказывает им _сказочки_, вовсе на них не похожие, сказочки, в которых есть прямая мораль, но в которых, можем сказать, нет ничего истинно нравственного, - и таким образом исправляет детей; И так все село возвышено и преобразовано; преобразован народ, имеющий кой-что в своих воспоминаниях, имеющий, как народ, тяжесть и твердость действительности в своих движениях и переходах, - преобразован так легко и скоро Настей, воспитанной в Петербурге. Она научила его молиться; он не умел этого, конечно!..; Энтузиазмы бывают разного рода: мы не можем отказать автору в необыкновенном энтузиазме и особенного рода, который заставил его забыть, что русский народ и молиться умеет, и что много в нем великих самобытных начал жизни: энтузиазм - что делать?; Скажем в заключение: изумительно сочинение такой повести, не менее изумительно помещение такой повести; Но это решительно невозможно; для этого надобно, чтобы в книге было что-нибудь, что-нибудь положительное, твердо ясно поставленное, что-нибудь наукообразное; нежен и чувствителен г. Никитенко, - так нежен, что даже сам Манилов уступит ему в приторности; но посмотрите, как нежный г. сочинитель иногда выражается; Мы сказали всё о таланте; слово талант еще не определенно; он может быть виден и не в художественном произведении; для живых образов, для одушевленного рассказа, для увлекательных описаний (что все может не иметь достоинства художественного) нужен талант; даже для того, чтобы расположить повесть, написать гладко, нужно уменье, дарование, даже талант. Таких талантов (не художественных) немало. И у гр. Соллогуба - талант, такой талант признаем мы бесспорно у г. Достоевского; но это еще было бы не важно; дело в том, что мы находим у него и то, что выше такого разряда талантов; Это озеро - я как будто вижу его теперь, - это озеро было такое широкое, ровное, светлое, чистое; Приемы эти схватить не трудно; приемы-то эти вовсе не трудно схватить; оно вовсе не трудно в не затруднительно схватить приемы-то эти. Но дело не так делается, господа; дело-то это, господа, не так производится; оно не так совершается, судари вы мои, дело-то это. А оно надобно тут знаете и тово; оно, видите ли, здесь другое, требуется, требуется здесь тово, этово, как его - другова. А этово-то, другово-то и не имеется; именно этово-то и не имеется; таланта-то, господа, поэтического-то, господа, таланта, этак художественного-то и не имеется. Да вот оно, оно самое дело-то, то есть, настоящее вот оно как; оно именно так. Автор не остановился на использовании метафор. В тексте статьи встречаются гиперболы как разновидность метафоры. Они придают содержанию еще больше экспрессивности и значимости. Приведу примеры: тонкий, осенний иней повис на обнаженных сучьях; встает белый пар по озеру; ветер пронесется по лесу, загудит, зашумит, завоет так жалобно; Она (история) часто отвергает приговоры критики, пред ее трибуналом судьи становятся подсудимыми, и критика для нее не более, как докладная записка, которую современность представляет потомству о судьбе литературы; наши бедные дымные избы носят на себе и теперь весь отпечаток древней Руси; Литература, наука чувствуют, сердятся друг на друга, живут в браке. Право, почти ожидаешь, что он начнет описывать, какие лица у литературы и науки, скажет, белокурая ли одна и черноволосая ли другая; наука изменяет своему строгому, испытующему характеру; она забывает священное помазание правды; Прилично ли литературе, забыв выгоды своего орудия, ограничиться одним каким-нибудь направлением мысли, хотя бы то даже была идея изящного?; Странно то, что в этом сочинении попадаются, впрочем редко, мысли верные, кажется, даже хорошо сказанные; но они попадаются без всякой причины и без всякого следствия, без всякого плода; видно, что их не усвоил автор, что не поселились они в его душе, не тревожат его постоянно и не рвутся наружу.

Далее следует обратиться к сравнениям, к важной части повествования, поскольку большую образность создают именно они. Чтобы подтвердить эту точку зрения, хотелось бы проиллюстрировать некоторые из них: В сборнике, как в голосе не одного человека, а нескольких, находится более или менее общее направление, общий голос; Ошибка автора в том, что когда такой человек, как Настя, прикоснется к народу, то совсем не видит таких результатов, какие придумал г. автор; напротив, как мыльный пузырь лопнет такая попытка, если только при перевесе силы на ее стороне она не сдавит внешним образом народа; фразы вяжутся одна с другой; они льются, льются, как река, безостановочно, и ничего нет в словах их; Величественная, строгая, как история и эпопея, животрепещущая и осязательная, как драма, поучительная и глубокая, как философия, страстная и увлекательная, как речь оратора, или легкая, игривая, улыбающаяся, как песня любви, она уважает все потребности, все состояние, все возрасты, меняет образы, краски, звуки, говорит в одно время уму, сердцу и воображению; идея без участия в человеческих нуждах, без слез и улыбки, прекрасна, но холодна как кокетка, любящая жертвы, но ни одного из жертвователей; Разве не случается, что дреколие подымается за правое дело, как, например, в 1812 году; а пищаль, напротив, служит делу ложному?; Это озеро - я как будто вижу его теперь, - это озеро было такое широкое, ровное, светлое, чистое, как хрусталь; Бывало, если вечер тих - озеро покойно; на деревах, что по берегу росли, листком не шелохнет, вода неподвижна, словно зеркало; Сама дрожишь как лист; Посмотришь в окно: морозом прохватило все поле; тонкий, осенний иней повис на обнаженных сучьях; тонким как лист льдом подернулось озеро.

Немаловажную роль наряду со сравнениями играю идиомы и фразеологизмы. Закономерность их употребления диктуется необходимостью создания ярких исчерпывающих описаний. Найденные мною выражения подтверждают это: Он легок на помине ; И после 1812 года долго неясно было это стремление, пока, наконец, теперь не начала спадать пелена с глаз наших ; так не знать глубины и убеждений и многого, многого в народе, что для Насти темный лес и где бы тысячу раз она потерялась и пала бы; По воскресеньям дети парами ходили в церковь, не кричали и не зевали по сторонам, как бывало, а тихо становились на клирос и подтягивали дьячку, а миряне, тронутые чистыми детскими голосами, молились усерднее прежнего.

Тургенев в своем произведении использует довольно яркий глагольный ряд. Это придает описанию подвижность, экспрессию. Приведу ряд глаголов, передающих вышеизложенную речь: писатель не трудится (глагол передает безразличное отношение к своей работе); узнавать и понимать в нем нечего (объект не интересен для восприятия); оттуда она все почерпнула (передает состояние героя); я умею и читать, и писать, и опрятно я одета (передает качества и внешний вид); она не знала Настя преобразовывает и воспитывает (передает изменения в жизни); она потерялась (передает состояние неизвестности); пересаженная литература принялась (глагол выражен метафорой, иронией); говорит (синонимы: повествует, рассказывает, изрекает); ограничиться одним (остановиться на достигнутом); мы устаем выписывать (сложный глагол); превратился (состояние трансформации); все переменялось (состояние перемены, синонимы: изменилось, преобразовалось); отдыхать (состояние покоя, умиротворения); я любила (выражает проявление чувств по отношению к кому бы то ни было). Теперь хотелось бы обратиться к манере повествования. Оно ведется от второго лица, критика. В тексте очень часто автор обращается к читателю, к русским писателям, мы видим его размышления над различными темами. Отсюда возникает разговорный элемент в повествовании. Тема настолько злободневна для Константина Аксакова, что он прибегает к употреблению иронии и сарказма при обращении к писателям, чьи произведения он критикует. Приведу примеры: Парами! Это также немаловажная сторона совершенствования! Жаль, не сказано, что они ходили в ногу, тогда это еще было бы возвышеннее; Как! Так г. Одоевский думает, что у нас в деревнях не от кого узнать и никто не научит, какой рукой перекреститься, а для этого надо в Петербург ехать?; Как необыкновенную? Необыкновенная картина, что дети в деревнях поют песни? Да выезжал ли уж, полно, из Питера г. автор?; неужто же г. автор думает, что надо съездить в Питер, чтоб это узнать, что в деревнях воруют без всякого зазрения совести, а в городе не воруют?. Иронические замечания критика помогают читателю правильно оценить отношение автора к теме, которую он раскрывает. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что критическая статья Аксакова Константина Сергеевича - произведение публицистического стиля с элементами разговорной речи. Благодаря богатой лексике, ироническим и саркастическим замечаниям, которыми пользуется критик, статья становится легкой для восприятия любого читателя. Всевозможные тропы делают ее яркой, интересной, экспрессивной.

Аксаков С. Т.

************************************** Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 т. М., Правда, 1966; (библиотека "Огонек") Том 4. -- 480 с. -- с. 3-222. OCR: sad369 (15.08.2006). **************************************

"В СТОРОНЕ ОТ БОЛЬШОГО СВЕТА">

В "Русском вестнике" напечатан небольшой роман, или повесть, или рассказ о жизни деревенской девушки до замужества, под названием "В стороне от большого света", сочинения Юлии Жадовской, вероятно той самой, которой стихи, всегда с сочувствием и удовольствием, мы встречаем в наших журналах. Новое сочинение г-жи Жадовской принадлежит к роду так называемых мемуаров, или воспоминаний. Мы спешим радушно приветствовать сочинительницу на новом поприще, спешим высказать впечатления, которые произвело на нас чтение этого рассказа. В нем нет ничего блестящего, глубокого и сильно действующего на читателя; но есть много простоты, много правды и неподдельного чувства; а это такие достоинства, которые не часто встречаются в произведениях нашей беллетристики. Содержание ничего не имеет в себе особенного, да и нет в том никакой надобности. Жизнь всегда интересна. Г-жа Жадовская рассказывает то, что видела, что пережила, что перечувствовала. Язык у ней везде хорош, а в некоторых местах, несмотря на свою простоту, делается выразителен и живописен. Достоинство рассказа не везде одинаково. Он слабеет там, где сочинительница менее сочувствует обстоятельствам, которые описывает. Она не владеет еще искусством придавать пошлым мелочам интерес художественного представления. Но все соприкосновения с деревенским бытом, с природою, даже с зимнею безотрадною природой, переданы прекрасно. Особенно хороши ожидания и встреча пасхи, свадьба героини романа и окончание рассказа -- эти места имеют художественное достоинство. Некоторые женские личности очерчены очень удачно и всех лучше тетка -- благодетельница сироты; но таинственный Тарханов и магнетический Данаров не похожи на действительных людей, это не живые лица; черты их неопределенны, неясны и загадочны. Вероятно, сочинительница не выдумала их и по каким-нибудь причинам не хотела обрисовать точнее, не хотела, чтоб узнали их. Если ж она думала придать им более интереса загадочностью их физиономий, то это большая ошибка: что не ясно для понимания, то не возбуждает сочувствия. Мы написали не разбор, а коротенький отзыв о новом сочинении г-жи Жадовской, которое, по своей замечательности, имеет полное право на подробную критическую оценку.

ПРИМЕЧАНИЯ

Критическое наследие С. Т. Аксакова не очень велико по объему. Но в различные периоды своей жизни, и особенно в 20-х и начале 30-х гг., он охотно выступал в роли критика, чаще всего театрального. Аксаков был постоянным театральным обозревателем "Вестника Европы", "Московского вестника", "Галатеи" и "Молвы". Особенно близкими были отношения Аксакова с "Московским вестником". В конце 1827 г. он писал: "...с издателем "Московского вестника" М. П. Погодиным и сотрудником его С. П. Шевыревым я познакомился и сблизился очень скоро. Я даже предложил Погодину писать для него статьи о театре с разбором игры московских актеров и актрис" (Н. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, т. II, СПБ, 1889, стр. 271). С начала следующего года редкая книжка "Московского вестника" выходила без театральной статьи или рецензии Аксакова. В середине 1828 г. по инициативе Аксакова было создано специальное "Драматическое прибавление", в котором он участвовал не только как автор, но и как редактор. Об этом свидетельствуют примечания, которыми Аксаков сопровождал чужие статьи. Любопытен характер этих примечаний, подписанных буквами Л. Р. Т. (т. е. Любитель Русского Театра). Это был один из известных псевдонимов С. Т. Аксакова. Например, в рецензии на постановку комедии Загоскина "Благородный театр" автор, скрывшийся за буквой N., указывает на прекрасную игру Щепкина в роли Любского. К этому месту Аксаков дает примечание: "В отношении к последнему представлению похвала сия может быть и совершенно справедлива. Это тем более делает чести г. Щепкину, что в первые представления строгий и внимательный зритель очень мог заметить: как высказывался иногда в Любском старый приятель Транжирина -- Богатонов; мог заметить излишний крик, излишнее движение рук, изредка малороссийское произношение буквы "г" ("Драматическое прибавление к "Московскому вестнику", 1828, No V, стр. 4). В той же рецензии, в связи с положительной оценкой игры Третьякова в роли Волгина, Аксаков дает еще одно примечание: "Г-н Третьяков, по нашему мнению, не только понял, но и выполнил эту роль превосходно" (там же, стр. 5). В другой рецензии -- на постановку комедии А. А. Шаховского "Аристофан" -- указывалось, что Мочалов играл в заглавной роли крайне неудачно. К этому рассуждению следует примечание Аксакова: "Справедливость требует сказать, что г. Мочалов прежде игрывал Аристофана прекрасно; в этом представлении мы не были" ("Московский вестник", 1828, NoNo 19-20, "Драматическое прибавление", NoNo 7-8, стр. 384). Аксаковские примечания носят явно редакторский характер, уточняя те или иные положения статьи или полемизируя с ними. Подобное вторжение в чужой текст могло быть позволено, разумеется, не рядовому сотруднику журнала, а человеку, наделенному редакторскими полномочиями. Нельзя забывать, что эти полномочия Аксаков должен был выполнять негласно, ибо в это время он цензуровал "Московский вестник". Таким образом, Аксаков не просто сотрудничал в "Московском вестнике", но был фактическим руководителем его театрального отдела. В 1829 г. у издателя "Московского вестника" Погодина родился план преобразования журнала. В связи с реорганизацией цензурного ведомства Аксаков с декабря 1828 по май 1830 г. оказался не у дел. Он был причислен к департаменту министерства народного просвещения "для особых поручений" и никаких цензорских обязанностей не выполнял. В это-то время у Погодина и возникла мысль о привлечении Аксакова к изданию журнала. 13 августа 1829 г. Погодин писал в Италию Шевыреву: "Теперь в Москве принимаюсь за работу... "Вестник" передаю Дмитриеву и Аксакову; сам беру на себя историческую часть" ("Русский архив", 1882, кн. III, No 5, стр. 98). Несколько месяцев спустя, 7 января 1830 г., Погодин записывает в своем дневнике: "Издавать "Московский вестник" по прежнему плану, при нем "Нимфу" с ста четырьмя картинками и "Бич", полемическое прибавление. Согласились с Надеждиным и выпили в честь зачатия. Пригласить Михаила Дмитриева, Аксакова. Убьем всех" (Н. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, т. III, СПБ. 1890, стр. 77). Аксаков с энтузиазмом откликнулся на предложение Погодина. 30 сентября 1829 г. он сделал характерную приписку в письме Погодина к Шевыреву: "Да здравствует и да увенчается полным успехом "Московский вестник". Он был и будет единственным журналом с благородною целию" (Русский архив, 1882, кн. III, No 5, стр. 115). Плану Погодина, однако, не суждено было сбыться. Начавшиеся нелады внутри редакции, уход из журнала Пушкина, недостаточное количество подписчиков (к началу 1830 г. их осталось 250 человек) -- все это запутало и расстроило дела "Московского вестника", превратившегося под конец в специально историческое издание. В исходе 1830 г. "Московский вестник" вместе с несколькими другими московскими журналами прекратил существование. В начале 30-х годов деятельность Аксакова, в качестве театрального критика, сосредоточилась в "Молве". Эта страница аксаковской биографии представляет значительный интерес. После неудачи с реорганизацией "Московского вестника" у Погодина и его друзей возникла мысль о создании нового журнала. Об этом новом плане Погодин сообщал Шевыреву еще 27 января 1830 г. Речь шла о том, чтобы с будущего года начать совместно с Надеждиным издание двухнедельного журнала "Фонарь" с тремя прибавлениями: а) "Русалка" (или "Нимфа") -- два раза в неделю, с картинками мод, под редакцией А. Ф. Томашевского; б) "Литературная расправа" (или "Меч и щит") -- с полемикой, "полнейшей библиографией", раз в неделю и в) "Московская вестовщина" -- "нравы и театр", раз в неделю. Редактором двух последних прибавлений предполагался Аксаков. "Издание окупается 600 подписчиков, -- замечает далее Погодин, -- остальное делится между нами четырьмя и тобою пятым" ("Русский архив", 1882, кн. III, No 6, стр. 129). Таким образом, новый журнал был задуман как коллективное издание, одним из равноправных участников которого должен был быть Аксаков. Вместо "Фонаря" журнал получил название "Телескоп", вместо трех прибавлений начало выходить одно: "Молва". Официальным издателем журнала стал Н. И. Надеждин. Именно он был наибольшим энтузиастом нового издания. 18 июня 1830 г. Погодин записал в дневнике: "К Акс., с Надоумкой (псевдоним Надеждина. -- С. М. ) недостойным о журнале. Ему очень хочется издавать, а я -- похолоднее" (Л. Б., д. No 231, 38, 5, л. 32). Хотя "Телескоп" стал "журналом Надеждина", как сообщал Погодин Шевыреву, но имелось в виду, что фактическими его соиздателями будут Погодин, Томашевский и Аксаков; Погодин брал в свое заведование "историческую часть", а Аксаков -- театр. 12 мая 1830 г. Аксаков писал Шевыреву: "Что вы думаете о нашем предприятии насчет журнала? Правда, вы не знаете Надеждина; это драгоценный камень, но, черт знает, не лопнет ли он от шлифовки, выдержит ли грань? Вдобавок мы все четверо не журналисты. Впрочем, я не отвергаю успеха и охотно буду действовать, если должность не помешает" ("Русский архив", 1878, кн. 11., No 5, стр. 52). Но должность помешала. Обстоятельства сложились таким образом, что Аксакову, вернувшемуся после полуторагодичного перерыва к исполнению цензорских обязанностей, пришлось отказаться от роли соиздателя журнала. Совмещать ее со службой в цензурном комитете оказалось и неудобным и невозможным. Когда в 1831 г. произошел скандал из-за статьи Надеждина "Современное направление просвещения" -- программной статьи; которой открывалась первая книжка "Телескопа" и которая была признана московскими властями статьею "скверного направления", -- Аксаков, в качестве цензора, в специальном рапорте на имя Бенкендорфа всячески выгораживал "Телескоп" и его издателя и при этом рассказал историю возникновения этого журнала: "Вот моя искренняя исповедь. Уже год тому назад (в это время я не был еще вторично определен цензором) гг. Погодин, Надеждин, Томашевский и я решились издавать журнал для доставления публике не только приятного, но и полезного чтения, для распространения благонамеренной любви к просвещению и для оппозиции некоторым журналам, особенно "Телеграфу", которого дух, направление и невежество в науках мы считали и считаем вредными во всех отношениях". И далее, касаясь причин своего неучастия в издании "Телескопа", Аксаков продолжает: "Меня определили цензором, и по моему образу мыслей я счел за неприличное участвовать в издании журнала: ибо должность моя имела влияние на типографии и книгопродавцев. Я отстранился, но трое моих прежних товарищей привели в исполнение общее наше намерение, и "Телескоп" издается с 1831 г. " ("Русский архив", 1898, No 5, стр. 89-90). Формально "отстранившись" от участия в соиздании "Телескопа" и "Молвы", Аксаков принимал, однако, деятельное участие в "Молве" в качестве автора ее театрального отдела. Само собой разумеется, что сотрудничество Аксакова в "Молве" в 1831 г. было тщательно законспирировано. Все его статьи печатались без подписи. И лишь в 1832 г., после увольнения из цензуры, он стал выступать открыто, подписывая статьи своими инициалами. Отсюда и возник в 50-е годы один из многочисленных псевдонимов Аксакова -- "Сотрудник "Молвы" 1832 года". Это был единственный год, когда Аксаков выступал в "Молве", не скрывая своего имени. В третий том четырехтомного собрания сочинений С. Т. Аксакова (М. 1956) были включены некоторые его статьи и рецензии; опубликованные в 1831 г. без подписи на страницах "Молвы", а также статья "Иван Выжигин", подписанная псевдонимом "Истома Романов" и опубликованная в журнале "Атеней". Множество доказательств подтверждало их принадлежность Аксакову. Однако это было оспорено С. Осовцовым (см. журнал "Русская литература", 1963, No 3 и 1964, No 2), высказавшим убеждение в том, что все эти статьи были написаны не Аксаковым, а Н. И. Надеждиным. Соображения С. Осовцова не представляются достаточно убедительными. Но в связи с тем, что вопрос об упомянутых статьях стал дискуссионным, они не включены в настоящее собрание сочинений С. Т. Аксакова. Театрально-критические статьи Аксакова свидетельствуют о том, что еще задолго до того, как Аксаков сформировался как выдающийся художник-реалист, он тяготел к искусству, которое глубоко отражало бы правду жизни. Театральная эстетика Аксакова, хотя и не лишенная противоречий, содержала в себе новаторские идеи. Молодой критик воевал против эпигонов классицизма и тех мертвых канонов старой театральной школы, которые они отстаивали. Он стремился к национально-самобытному искусству, "простому" и "натуральному", которое было бы понятно и близко народу. Едва ли не первым в театральной критике Аксаков оценил принципиальное, новаторское значение игры Щепкина и Мочалова. С поразительной чуткостью он понял, что будущее русского сценического искусства связано с теми принципами игры, которые утверждали своим творчеством Мочалов и особенно Щепкин (см. вступительную статью к т. 1 наст. изд.). На статьях Аксакова лежит печать его индивидуальности. В своих критических выступлениях он не тяготел к широким теоретическим обобщениям, хотя и не игнорировал их. Его интерес преимущественно сосредоточен на конкретном разборе спектакля. Замечательная особенность его статей -- в скрупулезном, точном и тонком анализе актерской игры, спектакля в целом, в умении глубоко понять театральное представление с точки зрения требований жизненной правды. Свои наблюдения Аксаков чаще всего выражает в форме коротких рецензий или заметок-обозрений, в которых с заботливостью друга, с требовательностью критика и режиссера разбирает все мельчайшие подробности спектакля. От его внимательного, острого взгляда не ускользает ничего -- он фиксирует неточный жест актера или неверную интонацию в произношении фразы, мелкую ошибку в костюме или нетвердое знание роли в какой-нибудь даже крохотной реплике. Особенно заботился Аксаков о том, чтобы актер правильно понимал свою роль, чтобы он был способен раскрыть характер того образа, который он воплощает. Известно, что в те времена режиссура спектакля была чрезвычайно слаба и единое художественное руководство нередко и вовсе отсутствовало, -- в этих условиях статья, рецензия, заметка Аксакова оказывали актеру неоценимую практическую помощь. Чрезвычайно интересно свидетельство одного из современников: "Аксаков стоял на каком-то пьедестале. Не имея никаких прав и служебной силы по театру... Аксаков раздавал славу актерам и определял достоинства пиес" (М. А. Дмитриев, Воспоминания, Л. Б., ф. Музейный, М. 8184/I, ч. II, л. 13). И в другом месте, говоря о молодых годах Аксакова, тот же автор замечает, что он, Аксаков, "имел в отношении к литературе и тогда большое достоинство -- именно: строгий вкус и чрезвычайную верность в оценке литературных произведений. Стихотворения или драматические пиесы, прошедшие через его строгую цензуру, могли быть уверены или в своем достоинстве, или в вернейшем указании всех недостатков. В этих изустных критиках он обнимал в целом произведение и все его подробности от малейших оттенков и в худом и в хорошем" (там же, л. 2). Театрально-критическое и публицистическое наследство Аксакова не велико по объему. Последующие розыски в архивах и в современной писателю периодической печати, несомненно, могут обогатить эту часть наследия Аксакова новыми текстами. Несмотря на то, что отдельные помещаемые здесь рецензии и заметки посвящены, казалось, частным вопросам, в своей совокупности они, однако, дают достаточно яркое представление о процессе формирования эстетической мысли Аксакова, о ее общем направлении и развитии, а кроме того -- содержат в себе ценный материал для суждений о различных явлениях русского театра первой половины XIX века. Хотя некоторые оценки в литературно-критических статьях Аксакова не выдержали испытания временем и устарели, но все же эти статьи в целом не потеряли значения для современного читателя. Они прежде всего -- памятник критической мысли давно минувшей эпохи. Но интерес к ним -- не только исторический. В них содержится немало живых, плодотворных мыслей, а также полезный материал для характеристики различных явлений русской литературы и русского театра. Тексты статей, рецензий и заметок Аксакова сверены с первоначальными журнальными публикациями, а в тех немногих случаях, когда они перепечатывались автором, даются по последним прижизненным изданиям.

Впервые: "Молва", 1857, No 8, стр. 92-93, за подписью; Сотрудник "Молвы" 1832 года ; статья напечатана без названия. Стр. 221. ...вероятно, той самой, которой стихи... -- Стихи Ю. В. Жадовской вызвали сочувственную оценку Добролюбова, а роман "В стороне от большого света" он назвал "замечательным" (Н. А. Добролюбов, Полн. собр. соч., 1934, т. I, стр. 368-379). Короткая заметка С. Т. Аксакова о романе Ю. Жадовской интересна тем, что она содержит несколько любопытных деталей для характеристики эстетических взглядов Аксакова в 50-е годы.

В текущем году исполняется 200 лет со дня рождения выдающегося русского философа, драматурга, лингвиста и поэта. Константин Аксаков прожил всего лишь 43 года.

Он являлся видным деятелем движения славянофилов России начала - середины XIX века. Его взгляды, предполагающие предоставление прав сельской общине, были прогрессивными для своего времени, омраченного крепостным рабством. От деда, суворовского генерала, Константину достались личностные качества: патриотизм и пылкость.

Детство, юношество

Род Аксаковых происходил от варяга, служившего киевским князьям. Еще в допетровской Руси в нем были дворяне, «государевы люди». 29.03.1817 года в деревне Аксаково Оренбургской губернии родился Константин его детских лет связана с поместьем отца, Сергея Тимофеевича, писателя и литературного критика. Из-под пера родителя вышли чудесные сказки «Городок в табакерке», «Аленький цветочек». У Константина были младшие брат Иван и сестра Вера, они дружили между собой.

Семья Аксаковых в быту придерживалась старорусских традиций. Константин воспитывался в духе хлебосольства и широкой жизни. В 1826-м Аксаковы переехали в Москву.

Студенческие годы

Константин Аксаков получил среднее образование в пансионате Погодина. Еще в подростковом возрасте проявились его жажда к знаниям и литературный талант. Юноша был идеалистом, человеком непрактичным и немеркантильным. Пятнадцатилетним он поступил на словесное отделение Московского университета, на кафедру профессоров Победоносцева, Надеждина.

В студенческие годы будущий публицист вместе с Виссарионом Белинским, Иваном Тургеневым, Василием Бакуниным, Василием Боткиным участвовал в кружке немецкой философии писателя Станкевича, затем - в обществе славянофилов Самарина, Хомякова. Атмосферу этих собраний отобразил в романе «Рудин». Молодым людям претила атмосфера казенного псевдопатриотизма, они искали в философии простоту и искренность. Себя со студенческой скамьи и до последних дней Аксаков называл «славянофилом и гегельянцем».

Магистерская работа Константина Сергеевича представляла собой исследование о месте Ломоносова в русской литературе. Цензурный комитет долго не принимал ее, принуждая студента делать правки. С молодых лет у начинающего критика начались проблемы с официальной цензурой. Пытливый аналитический ум Аксакова был высоко оценен, ему предложили ученую карьеру в Киеве. Однако уезжать из Москвы молодой человек не собирался.

Поэзия

Первые стихи Аксаков Константин публиковал в журналах «Отечественные записки», «Телескоп», «Московский наблюдатель». Поэзия Аксакова культивировала идеалы романтизма, свойственного Гете, она пришлась по душе его современникам благодаря легкости звучания и отличиям от державопоклонных од.

Его читателям запоминались образы русской природы, философские темы, выражение человеческих чувств.

Спустя полвека поэты Фет и Тютчев продолжат тему натуралистической поэзии, основы которой заложил Константин Аксаков. Стихи его - «Ручей», «Элегия», «Думы», «Гроза», «Скоро зима» - одновременно возвышенны и просты. Умеет поэт душевно писать и о малой родине, и о любви. В его стихах ощущается уют сельского дома, очарование русской природы. Искренны и просты его стихотворения «А.В.Г.», «Тяжело на душе».

Позже П. И. Чайковский написал музыку на один из его измененных стихов. Получилась одна из самых популярных в XIX веке детских песенок.

Проза Аксакова

Повести и рассказы Константина Аксакова написаны в духе романтизма и с неоспоримым талантом. Работая над ними, славянофил превращался то в философа, то в лирика. Например, в повести «Бражник» он создал картину Страшного суда над почившим весьма достойным человеком, не пьяницей, но бражником.

Интересна своим художественным замыслом повесть «Облако». В ней мы вначале знакомимся с одухотворенным и мечтательным отроком Лотарием Грюненфельдом, проводящим время за созерцанием природы. Затем он предстает перед читателем молодым человеком, уже не столь безгрешным. Лотарий разучился видеть хорошее в людях, равнодушие затронуло его чувства. Но когда в его жизни встретилась девушка, полюбившая его, то все наносное как будто смыло светлыми воспоминаниями детства об одухотворенной природе, о высоком чистом небе с облаками.

Написание пьес

В 40-е годы Константин Аксаков создал несколько произведений для театра. Драматические произведения Константин Сергеевич писал под псевдонимом Еврипидин, среди них «Князь Луповицкий», «Освобождение Москвы», «Почтовая карета».

В драме «Освобождение Москвы» Константин Сергеевич показал роль народа главной в деле освобождения столицы от польских завоевателей. Данный спектакль запретили сразу после премьеры в Малом театре. Впрочем, драматургом Аксаков был посредственным, его пьесы отличались умозрительностью, их идейность превалировала над художественностью. Особенной популярностью у публики они не пользовались.

Литературная критика

Поприще литературной критики оказалось для Аксакова более успешным. Константин Сергеевич писал о том, что волновало его современников - образованных людей России. Он издал брошюру по поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души», где написал об эпичности произведения, о правдивости изображения в нем помещичьих психотипов Ноздрева, Манилова, Собакевича. Однако самым главным в поэме Николая Васильевича Аксаков считает «русскость», «дух и образ великого, могучего пространства». Он также упоминает удивительный по художественной силе и метафоричности гоголевский образ вечной русской песни, которая, не умолкая, вечно летает над огромной державой, слышная то в одном месте, то в другом.

Аксаков в журнале «Московитянин» диспутировал с по этому же произведению Николая Васильевича. Его визави считал слабостью произведения «попытки Гоголя предстать национальным пророком», а лиризм поэмы назвал неуместным. Константин Сергеевич, для которого народная идея всегда была первейшей и главнейшей, не мог промолчать в такой ситуации.

Историческая публицистика

В 1847-1852 гг. из-под его пера выходят в свет рецензии на «Историю России» профессора С. М. Соловьева. В них ощущается трепетное отношение к судьбам Родины как к живой памяти, вестнику старины, учителю жизни. Публицистическое произведение Аксакова настолько глубоко комментирует «Историю», что в гимназиях их изучали одновременно. Впрочем, если своей статьей герой нашего повествования популяризует профессора Соловьева, то в стихотворной форме он уже дружески подтрунивает над ним:

Идеолог движения славянофилов

Московский дом Аксаковых в конце 40-х годов слыл литературным салоном, который посещали Тургенев, Гоголь, Погодин, Белинский, Загоскин.

В 38-летнем возрасте Аксаков Константин Сергеевич написал мемуарное произведение «Воспоминания студенчества», а также «О внутреннем состоянии России». В этих работах критик презентовал взгляды на социальное и государственное устройство Родины. Он полагал, что первичной социальной общностью для России является крестьянская община. Славянофильская политическая платформа базировалась на понятиях «земли» и «государства», при помощи которых обосновывался особый исторический путь России.

Аксаков усматривал антагонизм между государственной царской властью и земским (общественным) началом. Имперской власти Константин Аксаков определил лишь функцию «охранения народной жизни» и защиты. По мнению Константина Сергеевича, неотъемлемыми реквизитами российского общества должны быть суверенные права народа: печати, слова, мнения. Причем они не могут ограничиваться или же регулироваться государством.

«История пошла путем неверным»

Во взглядах славянофилов на историю России выразилось мнение о трагическом ее изломе императором Петром I, искусственно возвысившим государство над социумом. Именно в таком неестественном статусе державы-идола Аксаков Константин усматривал грядущие язвы российского общества: взяточничество, крепостное рабство, церковный раскол.

Свои взгляды Аксаков изложил в письме Александру II, впоследствии издавшему указ об отмене крепостного права и этим заслужившему эпитет «Освободитель».

Критика западной демократии

Произведения Константина Аксакова, в частности статья «Голос из Москвы» 1848 года, отрицают ценность революционного опыта Европы для России. Он критиковал опыт западных демократий за «обоготворение правительства», чрезмерную политизацию общественной жизни. Коренной же интерес российского общества, по мнению Аксакова, лежала в области духовно-религиозной.

Еще одна его работа - «О русском воззрении» - расставляет все точки над I в проблеме «национальное - гуманистическое». Публицист обосновывает право культурного и социального суверенитета русского народа, который имеет право не копировать западную демократию. Примечательно, что философ и писатель на практике применял свою прорусскую позицию. Он, житель столицы, носил бороду, одевался в зипун и ермолку (крестьянскую зимнюю шапку).

Последние годы жизни

Казалось бы, жизнь удалась. Авторитетом в научных, политических и писательских кругах пользовался Аксаков Константин Сергеевич. Биография его свидетельствует о множестве единомышленников. Дом Аксаковых по-прежнему является модным московским литературным салоном. В него вхожи Лев Толстой, Тарас Шевченко, Иван Тургенев...

Все разрушилось в один день. В 1859 году у Аксакова умер отец, Сергей Тимофеевич. Сын крайне тяжело перенес утрату, будучи душевно привязанным к родителю. Имея от природы крепкое здоровье, он просто на глазах исхудал, ослаб и заболел туберкулезом. Через полтора года после смерти папы Аксаков Константин Сергеевич умер, пребывая на лечении на средиземноморском острове Зант.

Его похоронили на кладбище Симоновского монастыря, рядом с могилой отца. В XX веке Аксаковых перезахоронили на Новодевичьем кладбище.

Заключение

Убежденным славянофилом вошел в историю Константин Аксаков. Биография (краткая в нашем изложении, но такая богатая на самом деле) его содержит сведения о многих чудачествах. Он отказывался в своем быту от западного, при этом носил крестьянский наряд, который в XIX веке уже практически вышел из употребления. Друзья подтрунивали над ним, но понимали: для Константина Сергеевича это очень важно. Его рассуждения и взгляды отличались общинной моралью. Он ратовал за возвращение в общественную жизнь России уничтоженных имперской властью нетленных моральных ценностей.

При этом философ и писатель был нелицемерен, принципиален и честен. Гегельянец и славянофил Аксаков не признавал ни имперской идеологии, ни прозападной. Люди, и даже оппоненты, его уважали и ценили. Он не написал, подобно Льву Толстому, Николаю Гоголю, Ивану Тургеневу, эпохальных произведений, однако был верным и надежным другом для всех них. Константин Аксаков чутко и глубоко понимал был известным ученым-лингвистом, одним из самых видных специалистов в области