Послушник Роман – он постоянно крутился в храме, ставил свечки, поправлял лампадки. Однажды во время богослужения клирос пропел стихиру: «Придите, празднолюбцы вси и чистоты рачители». Протирая руки тряпочкой, неспешно подойдя ко мне, Роман спросил, хитро прищурив глаза: «А кто это празднолюбцы?» Категорически махнув головой, я ответил: «Вси». – «Ах, вот оно как!»
Отец Илиодор – этот иеродиакон любил демонстрировать широту своих вокальных возможностей: то он рычал на низких нотах перед чтением Евангелия, то забирался под самый потолок своих голосовых возможностей, например, на литии во время утренней, и кричал так громко, что начинали дребезжать стеклянные подвески паникадила. Тогда он с удовлетворением оглядывался на еще подрагивающую люстру. В громогласности и широте диапазона отцу архидиакону не было равных. Перекричать его мог только отец Трифон, и то в короткое время своей гиперактивности.
Но вот к нам в обитель прислали на исправление московского иерея с Афонского подворья. Это был человек с нестабильной психикой, вспыльчивый, неуравновешенный, склонный ко всякого рода чудачествам. Раз они вместе с отцом Илиодором служили литургию, и когда отец диакон внушительно на очень низких нотах возгласил: «От Луки святаго Евангелия чтение», из алтаря ему прилетело на тон ниже: «Вонмем». Отец Илиодор сразу сник и уже нормальным голосом зачитал дневное Евангелие.
Не знаю, почему так сложилось, но я терпеть не мог общественных мероприятий, начиная с чина о панагии и кончая общими послушаниями вроде уборки картофеля или сенокоса. Как-то проходя мимо, увидел отдыхающую на сеновале братию, четверо или пятеро священнослужителей удобно развалились на копнах сена, а отец Зосима с выражением и в лицах читал «Тараса Бульбу».
Иеромонах Зосима проживал в городе Калуга, там работал таксистом, затем был рукоположен в иереи, после этого принял монашество. Это был огромный человечище, почти полностью седой, с длинной бородой. Нес скитское послушание, иногда приходил в монастырь и кричал на клиросе. Запомнилась его одна проповедь, я знал, что он к ней тщательно готовился, в качестве руководства использовал настольную книгу священнослужителя. И вот настал его час. Проповедь была о смерти и участи праведников и грешников.
Небольшой кусочек проповеди я запомнил почти дословно: «Смерть грешников люта. А вот праведник с улыбкой жил, с улыбкой помер. Душа отлетела, улыбка осталась».
Мы от смеха просто расползлись по клиросу, особенно эти устрашающие интонации: «Смерть грешников люта!» – и грозный взгляд поверх очков.
Как-то отец Зосима заболел, вроде ангиной. Я решил его навестить, взяв с собой небольшой сбор из трав. Отец Зосима встретил меня неприветливо: «Тебе чего?» – просипел он мне. «Вот, – говорю, – ромашку принес». – «Какую ромашку? Скажи Илариону, чтобы он принес мне спиртное». На этом посещение закончилось.
Отец Федор еще до монастыря много лет священствовал, он был хорошим травником, и вся его келья была буквально завалена различными вениками. Как-то случилось, что он упал и сломал руку. В Козельске в военном госпитале установили перелом со смещением и предложили ему то ли вправить перелом, то ли снова ломать руку. Но отец Федор категорически отказался, несмотря на то, что врачей поддержал схиигумен Илий, настоятельно рекомендуя последовать их советам, на что отец Федор ответил, что будет лечиться травками. Рука срослась нормально, и в дальнейшем отец Федор не высказывал никаких жалоб.
Он очень любил беседовать на тему фитотерапии и помогать страждущим. Как-то раз мы шли с отцом Федором вдоль стен монастыря и наткнулись на небольшой куст цикория. Тогда я совершенно не разбирался в травах, поэтому на игривый вопрос отца Федора: «А это что за растение?» – помедлив, ответил – василек. Отец Федор, выпучив глаза, чуть не задохнулся от возмущения, потом он многим пересказывал эту ситуацию, заканчивая фразой: «Представьте себе, василек!»
У меня некоторое время в монастыре были проблемы с сердцем, и отец Федор всячески пытался мне помочь. Как-то вечером он воодушевленно постучался в дверь моей кельи. Потрясая небольшой книжицей, он торжествующе сказал: «Вот нашел! Когда никакие средства не помогают, рекомендуют вот это», – и протянул мне тыквенные семечки. «Ну, – подумал я, – не выздоровею, хоть погрызу чуть-чуть».
Случилось мне нести послушание в трапезной дежурным во время обеда. Каждому присутствующему полагалось по одному куриному яйцу, и оно лежало возле тарелки. Когда трапеза уже началась, ко мне подходит помощник повара и объясняет ситуацию, а именно что могут попасться протухшие яйца, и чтобы я шел и персонально каждому из братии об этом объявил. Но я ответил в стиле: «Тебе надо, ты и говори». Этот послушник Сергий Мороз так и сделал.
В конце трапезы меня подзывает монах Силуан и извиняясь говорит: «Слушай, я не знал, что это яйцо протухшее, и я его съел. Можно мне нормальное?»
Кивнув головой и внутренне хохоча, я пошел на кухню и пересказал наш разговор послушнику Сергию. Ничтоже сумняшеся он вручил мне яйцо. Вот такой цирк.
Закончу я эту тему совсем не веселой историей. Весной 1991 года из монастыря был выгнан иеродиакон Серафим – за что, толком непонятно, но вполне вероятно, за подозрения в связях с представительницами женского пола. Это был человек исключительной душевности, почти слепой, он, обладая прекрасным голосом, иногда регентовал на клиросе. Если он служил всенощную или утреннюю службу, ему обычно поручали кадить храм на девятой песне. Когда он мелодично возглашал: «Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим», – отец Феодосий хватался за сердце и в восхищении шептал: «Да что же он делает!» Отец Серафим был молодым человеком, вряд ли ему было более 30 лет, вокруг него крутились паломницы, которых он, видимо, наставлял.
Почему я считаю возможным неправильность его изгнания? Уже значительно позже был похожий случай с иеродиаконом Иларионом, когда вне богослужения в храме к нему стала приставать одна из постоянно живущих возле монастыря женщин. Он с ней обошелся весьма грубо и, видимо, обидевшись, она оклеветала отца Илариона. Отец Венедикт не стал разбираться, он вызвал иеродиакона и сослал его в Пафнутьев-Боровский монастырь.
Источник аудио –
Смерть грешников люта.
(Псалт. 33, 22).
Коль скоро неизбежно для каждого человека оставить этот мир и перейти в другой, высший, то для каждого должно быть крайне желательно, чтобы переход в другой мир, называемый смертью, совершился как можно мирнее и безболезненнее. Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, для достижения коего можно отказаться от многих удовольствий в жизни уже потому, что это будет благо последнее в жизни, - в те минуты, когда всего нужнее мир и отрада. Но тот, кто работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не исправится, то сие благо для него потеряно, что под конец жизни, при разлуке души с телом, его ожидает не покой и услаждение, а скорбь и мука. Смерть грешников люта, говорит Слово Божие.
От чего зависит это? Неудивительно, если и от особенного предрасположения правды Божией, которая, предоставив грешнику полную свободу - ходить в продолжение жизни по стропотным путям нечестия и соблазна, берет в свое непосредственное заведование конец ее, и, по всемогуществу своему, всегда устрояет его так, что за жизнию нечистою и беззаконною следует лютая и мучительная кончина. Ибо ужели к действию Провидения Божия не отнести непосредственного управления и теми событиями нашей жизни, кои не зависят от нашего произвола, каковы суть начало и конец жизни? С другой стороны, кто не согласится с древним мудрецом, что удобно есть пред Богом в день смерти воздати человеку по делам его? (Сирах. 11, 26).
Впрочем, братие мои, жизнь, проводимая во грехе и нечестии, по самому существу своему такова, что за нею, как удары молнии и грома за тучею, не может не следовать кончина лютая и болезненная. Почему? Потому, во-первых, что невоздержание и необузданность нрава и привычек в людях, волнуемых страстями, по самому обыкновенному порядку вещей весьма часто подвергают их опасностям и бедственным приключениям, вследствие коих они или умирают преждевременно наглым и ужасным образом, или, лишенные сил и здоровья, приковываются надолго к одру болезней и сходят во гроб после продолжительных и тяжких страданий. В сем отношении порок и разврат свирепее самой войны, так что никакое орудие неприятельское не может сравниться с их ядовитым жалом.
При недостатке подобных смертоносных приключений порок предуготовляет грешнику под конец жизни горькую чашу страданий тем, что заранее расстраивает его тело и соделывает его седалищем болезней мучительных. Спросите, если угодно, о сем врачей, и они представят вам на сие множество разительных примеров. Вообще предсмертные недуги людей добродетельных и порочных имеют весьма различный характер: в первых они подобны сильным, но попутным ветрам, при коих душа умирающая, расправив ветрила, быстро, но без шума и потрясений, уносится из пристани, а в последних, то есть грешниках, предсмертные болезни являются наподобие осенних бурь, кои все крушат, срывают насильственно корабль с якоря и уносят в волнующуюся пучину, на явную погибель.
И с чего, действительно, как не с опыта взято обыкновение - кончину людей праведных называть успением или преставлением, а о великих грешниках говорить, что они не умирают, а извергают душу свою? Те, кои удостоились когда-либо присутствовать при кончине людей праведных, не могли не заметить, что они действительно не умирают, а как бы засыпают, или отходят с миром куда-то от нас. С грешниками, напротив, при кончине их происходит подобное тому, что бывает с несчастным младенцем, когда он от какого-либо потрясения неестественно извергается из утробы матерней.
И что удивительного, если разлучение души с телом в том и другом случае происходит столь различным образом? В человеке истинно добродетельном, еще в продолжение жизни, можно сказать, уже совершается разлучение души с телом, так что чем более он живет на земле, тем более отрешается от своего тела, возносится духом в горняя, приближается к миру Ангельскому, преставляется на Небо. В таком случае для Ангела смерти нет нужды ни в каком усиленном действовании, иногда довольно одного легкого, так сказать, дуновения, дабы прервать тонкую нить, сопрягавшую бессмертное со смертным. Не то в грешнике: здесь душа бессмертная так опутана узами чувственности, Небесное так перемешано с земным и плотским, что самая смерть не может вдруг разорвать всех уз, отделить без замедления нетленное от того, что должно сделаться добычею могилы и тления. Отсюда страдания и муки в умирающем.
Но сии страдания тела были бы еще не так страшны, если бы в самой душе была хотя бы капля покоя.
Мы видим на мучениках Христовых, как самые ужасные мучения теряли свою лютость и силу оттого, что мучимые проникнуты были духом веры, вознесены благодатию превыше земли и своего тела. В умирающем грешнике, напротив, вместо веры и упования господствует обыкновенно страх и отчаяние. Ибо люди нечестивые большею частью умирают, не приготовившись к смерти, даже вовсе не думав прежде о своем конце: посему бывают подобны человеку, который, идя по льду, вдруг обрушился в бездну. Куда не обращается такой человек, к чему не простирает рук, к кому не вопиет о помощи? Тоже и с грешником: он чувствует наконец, что обрушился в бездну, употребляет все средства, чтобы прогнать болезнь, отдалить свой конец, и когда видит, что все остается без успеха, то поражается ужасом, предается малодушию и отчаянию.
И как не ужасаться и не трепетать! Посмотрит ли умирающий грешник вспять на свою жизнь, - встречает необозримый ряд преступлений, из коих одно отвратительнее другого. Обратит ли взор на окружающее и настоящее, - видит, что все теперь и навсегда оставляет его, что пред ним один гроб и могила. Прострет ли мысль вперед, - там еще мрачнее и ужаснее. Надобно идти в страну неведомую, где живет одна истина и правда, коих в нем нет. Надобно явиться пред Судию, Который облечен всеведением и всемогуществом. Прежде сии мысли, если когда приходили, то не оказывали действия, были тотчас прогоняемы рассеянием, подавляемы забавами, обращались даже в предметы глумления безумного. Теперь не то - на Праге жизни нельзя не видеть всей пустоты и ничтожности благ земных и удовольствий плотских, на праге вечности невозможно не предчувствовать суда и воздаяния, коими угрожают вера и совесть. И у грешника, как у прародителей в раю, открываются пред смертию очи, - но что видят? Ангела смерти над главой своею, видят вечность с ее непреложным мздовоздаянием, видят невозможность ни остановить суда над собою, ни избегнуть его. Такое соединение страданий телесных с душевными редко не повергает умирающего грешника в совершенное отчаяние.
Благость Божия спасительная, не оставляющая человека до самых последних пределов его бытия земного, готова и в сем случае посетить грешника, и большей частью является у одра его со знамением искупления, и с чашею Завета. Но увы, сие утешительное явление редко успокоивает, а большею частью смущает и пугает грешника среди его предсмертных страданий. Почему? Потому что душа, окаменевшая во зле, неспособна бывает воспринимать в себя каплей елея духовного. В самом деле, много ли людей, кои, проведши всю жизнь в грехах, могли бы в последние минуты вдруг обратиться совершенно и раскрыть всю душу и сердце свое для благодати покаяния, подобно покаявшемуся на кресте разбойнику? Ах, многие и на одре смертном остаются подобными другому разбойнику, который и на кресте продолжал свое ожесточение греховное. Посему святые и утешительные таинства Церкви, если и совершаются над умирающими миролюбцами, то большею частью не доставляют им ни отрады, ни успокоения душевного.
Чтобы иметь, сколько возможно, полное понятие о лютой кончине, ожидающей грешника, не забудем, братие мои, и тех ужасных видений, коими окружен бывает иногда одр смертный. Если бы кто захотел приписать их и одному воображению, то и в таком случае сии видения не потеряют своего ужаса и мучительности для умирающего, а явно останутся следствием нечистой жизни и совести, равно как и наказанием за них. Но кто в состоянии отвергнуть и действительность сих адских страшилищ? Что удивительного, если пред кончиною, когда завеса, сокрывающая мир невидимый, приподнимается уже рукою смерти, грешник видит то, что незримо для всех прочих, окружающих одр его? И что предстанет в сии минуты грешнику из мира духовного, кроме духов злобы, коим подражал он своею злобою и лукавством, с коими давно вошел в невидимое, но тем не менее тесное содружество своею нечистотою, и кои теперь уже видимо являются для принятия земного клеврета своего во всегдашнее сообщество свое - во тьму кромешную? Если душа Лазаря, по свидетельству Слова Божия, была несома на лоно Авраама Ангелами, то и душе грешной по исходе из мира сего подобает иметь сопровождение, ею заслуженное.
Не устрашать, яко детей, хотим мы вас, братие, сими напоминаниями, а остановить внимание ваше на предмете, достойном размышления. Страшен час разлуки души с телом! Грозны последние минуты жизни! Посему сама Святая Церковь в каждом молитвословии заставляет нас умолять Владыку живота и смерти о кончине мирной и непостыдной. Но вотще будет сия молитва, если жизнь наша исполнена неправд и беззаконий. Ибо как праведник, по Слову Божию, аще постигает скончатися, в покои будет, так смерть грешников, по свидетельству того же Слова, всегда была и будет люта и мучительна. Аминь.
Однако какой бы жестокой и несправедливой ни была смерть, страх здесь не находит оправдания. Даже такая смерть не должна считаться чем-то плохим. Ибо есть у нас много примеров святых: одни из них погибли тяжелой мученической , другие – несправедливой. «Так неужели, – спрашивает божественный Златоуст, – Иоанн (Предтеча) умер худо, потому что был обезглавлен? И первомученик Стефан также худо умер, потому что побит камнями?... (И Апостол Павел – потому что обезглавлен, и Апостол Петр – потому что распят?) И мученики все, по-вашему, умерли жалкой смертью, потому что одни огнем, а другие железом лишены жизни, одни брошены в море, другие со стремнин, а иные в челюсти зверей и таким образом скончались?»
Что же касается несправедливой смерти, то тут святой отец замечает: «Что говоришь? – скажи мне. Боишься умереть безвинно, умереть по делам хочешь? И кто же будет так жалок и несчастен, что, когда бы предстояла ему незаслуженная смерть, захотел бы лучше умереть по делам? Если должно бояться смерти, то бояться той, которая постигает нас по делам, потому что умерший незаслуженно через это самое входит в общение со всеми святыми. Большая часть благоугодивших Богу и прославившихся умерла незаслуженной , и первый из них – Авель. Убит он не за то, что погрешил в чем-либо против брата или оскорбил Каина, но за то, что почитал Бога. А Бог попустил это, любя ли его или ненавидя? Очевидно, что любя и желая за столь неправедную смерть дать ему блистательнейший венец».
Все это убеждает нас в том, что ни жестокая, ни болезненная или несправедливая не есть что-то плохое, чего следует бояться. Напротив, мученическая и несправедливая смерть готовит нам более блистательный венец, более почетные награды в Царстве Божьем. Именно поэтому и мученики с такой неописуемой радостью шли на смерть, позволяя во имя Христа подвергать себя тяжелым мучениям и страдая несправедливо, но будучи твердо убеждены, что это прежде всего будет благоугодно справедливому Судье – Богу.
Так происходит в жизни всех праведников, что явственно следует из случая с Авелем и Каином. Авель, будучи убит, умер незаслуженно. Каин же жил, стеня и трясыйся (). Кто же из них блаженнее? Разумеется, Авель, почивший в добродетели, а не братоубийца Каин, продолжавший жить под тяжестью несправедливого преступления и в постоянном страхе за собственную жизнь. Блажен тот, кто умер незаслуженно, а не тот, кто живет, наказуемый Господом по делам своим.
Смерть грешников
То, что единственной плохой является смерть во грехах, с необыкновенной ясностью выражает боговдохновенный Псалмопевец, говоря что смерть грешников лют á (). Смерть грешников тяжела, мучительна, исполнена страстей, ужаса, стыда и позора. В данном случае умереть лютой значит умереть без раскаяния, в страшных муках и угрызениях совести. Так что следует плакать не о тех, кто просто умер, но о тех, кто умер без покаяния. Такие достойны сожаления, рыданий и слез, ибо теперь они помещены туда, где уже не могут освободиться от грехов. Пока жили, была у них возможность исповедаться, раскаяться, изменить образ жизни. Если же они отойдут в ад, там уже не смогут ничего снискать себе, ибо, как сказано, во аде же кто исповéстся Тебе? (). Как же о них не плакать? И божественный Златоуст призывает: «Будем оплакивать умерших во грехах... но без нарушения благопристойности, то есть пусть скорбь и горькие слезы по ним будут нам еще одним поводом осознать, какое страшное зло грех, и вести себя осмотрительно, чтобы самим вместе с ними не впасть в прегрешения». И продолжает с болью в душе: «Плачь о неверных, плачь о тех, кто нисколько не отличается от них, которые умирают без Крещения и Миропомазания, подлинно такие и достойны слез и сетования, они вне Царского Чертога, с обвиненными и осужденными: истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (). Плачь о тех, которые умерли в богатстве и из своего богатства не придумали сделать ничего к утешению душ своих, которые имели возможность очистить грехи свои и не хотели. О них будем плакать все и порознь, только с благопристойностью, не теряя степенности, чтобы не выставить себя на позорище. Будем плакать о них не один и не два дня, но всю нашу жизнь... Будем оплакивать их, будем помогать им по силам... Как и каким образом? Сами молясь и других убеждая молиться за них, всегда подавая за них бедным. Это доставит некоторое облегчение».
И в панихидах, в молитвах за Божественной литургией мы постоянно произносим слова сожаления и молимся об усопших.
Смерть грешников – событие поистине достойное скорби, например, Саула или смерть предателя Иуды, такова и смерть царя Ирода Агриппы, изъеденного червями (). Страшна смерть грешников. «Или не знаете, как возмущают душу грехи в день кончины, как волнуют сердце? В эти-то минуты воспоминание о добрых делах, подобно вёдру во время бури, успокаивает смущенную душу. Если будем бодрствовать, то страх этот неразлучен будет с нами еще и в жизни, когда же останемся бесчувственными, то он, без сомнения, предстанет тогда, когда будем разлучаться с этой жизнью... Вот почему много ходит рассказов об ужасах при последнем конце и страшных явлениях, которых самый вид нестерпим для умирающих, так что лежащие на одре с великой силой потрясают его и страшно взирают на предстоящих, тогда как душа силится удержаться в теле и не хочет разлучиться с ним, ужасаясь видения приближающихся Ангелов».
Такое случалось не только во времена Ветхого Завета или святителя Иоанна Златоуста . Так было всегда, случается и сейчас, ведь смерть грешников всегда люта. Разве не так умерли губители народов Гитлер и Муссолини? Характерна и смерть еще одного современного нам вероотступника, безбожника, закоренелого преступника и жестокого гонителя Святой Церкви Христовой Иосифа Сталина. Агонию и ужас его последних минут передает в своих воспоминаниях его дочь Светлана: «Отец умирал страшно и трудно. И это была первая – и единственная пока что – смерть, которую я видела. Бог дает легкую смерть праведникам... Кровоизлияние в мозг распространяется постепенно на все центры, и при здоровом и сильном сердце оно медленно захватывает центры дыхания, и человек постепенно умирает от удушья. Дыхание все учащалось и учащалось. Последние двенадцать часов уже было ясно, что кислородное голодание увеличивалось. Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели. Последние час или два человек просто медленно задыхался. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент – не знаю, так ли на самом деле, но так казалось – очевидно, в последнюю уже минуту, он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут, – это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть, – тут он поднял вдруг кверху левую руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то вверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно, к кому и к чему он относился... В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела».
Воистину смерть грешников люта ().
Смерть праведников
«Посмотри, как честна была и Авеля. Где Авель, брат твой? – сказал Господь, – голос крови брата твоего вопиет ко Мне (). Посмотри и на Лазаря, как он после смерти отнесен был Ангелами на лоно Авраамово (). И великий отец Фессалоникийский святитель Григорий Палама замечает, что «бедный Лазарь увенчан сверхприродной славой, подобно атлету в венце победителя». «Посмотри, как и ко гробам мучеников стекаются целые города и народы, пламенеющие любовью... Бог имеет великое попечение, великое промышление и о смерти праведников. Они умирают не просто и не случайно, а тогда, когда Он попускает по Своему устроению».
Почему Бог позволяет Своим святым умирать тяжкой и болезненной смертью? На этот вопрос мы уже ответили в предыдущей главе. Здесь же мы приведем тот ответ, который дал в свое время святитель Григорий Двоеслов: «Какой бы смертью ни умер праведник, он не только не станет от этого менее добродетельным, но будет увенчан в Царстве Небесном. В конце концов, возможно, что иногда в жизни праведников случались какие-либо небольшие прегрешения, прощение которым как раз и обретается через мучительную смерть. Именно на этом основании праведники и попадают при жизни во власть врагов и гибнут от их рук. А вслед за такой несправедливой и жестокой смертью наказуется и бесчеловечность их палачей. Доказательства тому мы можем почерпнуть из Священного Писания , рассказывающего нам о ветхозаветном Божьем человеке, который, будучи поначалу верным Господу, позже, сам того не желая, не выполнил Божье повеление. По причине такого неповиновения Бог попустил, чтобы человек сей был умерщвлен львом. При этом дикий зверь не съел тела и не изломал осла этого человека, но оставался подле них, не причиняя никому вреда, и сделался стражем животного и мертвого человека!». (). Из этого примечательного случая Григорий Двоеслов заключает, что Божий человек, умерший насильственной смертью, был подобающим образом наказан за неповиновение устам Господа. Затем же был оправдан. Вот почему и лев, хоть сначала умертвил его, тотчас затем сделался стражем и хранителем его тела.
Афанасий Великий на вопрос о том, как объяснить внезапную или трагическую праведников, отвечает так. «В том, что эти случаи неизвестны нам, известны же только Богу, не следует сомневаться. Господь, будучи спрошен об убитых в храме галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами их, ответил: »... думаете ли, что те восемнадцать человек на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам...» (). Из этого ответа Господа, как заключает Афанасий Великий , мы узнаем, что не только нечестивые и грешники умирают «худой» смертью. Ведь и дети Иова, хотя были праведными, понесли трагическую и прискорбную смерть. Исходя из этого, – продолжает святитель Афанасий, – следует нам подумать о двух вещах: во-первых, о том, что и благочестивые, умершие худой смертью, имеют, видимо, некое малое прегрешение, от которого освобождаются через этот свой жестокий конец, чтобы сделаться достойным больших почестей. Во-вторых, их жестокая смерть и нас делает благоразумнее, ибо, как говорит Апостол Петр, если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится? ()».
Все вышесказанное доказывает нам, что не следует сокрушаться по поводу смерти при трагических обстоятельствах. Достоин жалости лишь тот, кто умирает во грехе, без раскаяния, даже если кончина его наступает во дворце в объятиях родственников и друзей. Уходящий из настоящей жизни ни в чем не несет ущерба, какой бы он ни умер, коль скоро он был одет в светлые одежды добродетели. Ведь даже и могил большинства праведников мы не знаем. Но поскольку они пострадали во имя веры, их смерть славна перед Богом. Даже если праведник пал жертвой разбойников или стал добычей диких зверей, то раз он имеет достоянием добродетель, смерть его благоугодна Господу неба и земли.
«Соображая все это, – делает вывод святой Златоуст, – поживших в добродетели и так преставившихся будем ублажать, а умирающих во грехах признавать несчастными. Как добродетельный преставляется в лучшую жизнь, получая возмездие за свои труды, так не имеющий добродетели, умирая, уже испытывает начатки мучений и, отдавая отчет в делах своих, подвергается невыносимым страданиям... Нужно поэтому заботиться о добродетели и в настоящей жизни, как на ристалище, подвизаться так, чтобы по окончании зрелища украситься светлым венцом и напрасно не раскаиваться».
"Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение" (Флп. 1, 21).
Св. Игнатий (Брянчанинов):
«Смерть грешников люта» (Пс. 33, 22), говорит Писание, а для благочестивых и святых она - переход от молв и смятений житейских к нерушимому спокойствию, от непрерывных страданий к непрерывному и некончающемуся блаженству, переход с земли на небо и соединение с бесчисленным сонмом святых ангелов и бесчисленным сонмом святых человеков. В ненасытном созерцании Бога и в непрестанном горении любовию к Нему заключается высшее и существенное наслаждение небожителей».
Святитель Иоанн Златоуст:
Тщательно подвизающиеся в добродетели, переселяясь от здешней жизни, поистине, как бы отпускаются на свободу от страданий и уз.
Преп. Ефрем Сирин:
Смерть праведных - конец борьбы со страстями плоти; после смерти борцы прославляются и приемлют победные венцы.
«Господи! для рабов Твоих, - говорит святитель Василий Великий , - разлучающихся с телом и приходящих к Тебе, Богу нашему, нет смерти, но преставление от печального на полезнейшее и сладостнейшее, и на упокоение и радость».
Достопамятные сказания
Перед смертью аввы Сисоя лицо его просияло, как солнце. И он сказал сидящим около него отцам: "Вот пришел авва Антоний". Немного после опять сказал: "Вот пришел лик пророков". И лицо его просияло еще светлее. Потом он сказал: "Вот вижу лик апостолов". Потом свет лица его стал еще вдвое сильнее и он с кем-то разговаривал. Тогда старцы стали спрашивать его: "С кем ты, отец, беседуешь?" Он отвечал: "Вот пришли Ангелы взять меня, а я прошу, чтобы на несколько минут оставили меня для покаяния". Старцы сказали ему: "Ты, отец, не имеешь нужды в покаянии". А он отвечал им: "Нет, я уверен, что еще и не начинал покаяния". А все знали, что он совершен. Вдруг лицо его опять просияло подобно солнцу. Все пришли в ужас, .а он говорит им: "Смотрите, вот Господь... Он говорит: несите ко Мне избранный сосуд пустыни"... И тотчас он предал дух и стал светлым, как молния. Вся келлия исполнилась благоухания.Отечник
Когда настало время кончивы аввы Агафона, он был три дня без дыхания, с открытыми глазами, устремленными в одном направлении. Братия спросили его: "Авва! где ты?" Он отвечал: "Предстою Суду Божию". Братия сказали ему: "Отец! неужели и ты боишься?" Он отвечал: "Хотя я изо всех сил старался исполнять заповеди Божии, но я человек и не знаю, угодны ли дела мои Богу". Братия сказали: "Неужели ты не уверен, что дела твои угодны Богу?" Старец сказал: "Невозможно мне удостовериться в этом прежде чем предстану Богу, потому что иной Суд Божий и иной - человеческий". Когда братия хотели задать еще вопрос, он сказал им: "Окажите любовь, не говорите со мной, потому что я занят". Сказав это, он с радостью предал свой дух. Братия видели, что он скончался, как бы приветствуя своих возлюбленных друзей.Отечник
Когда авва Иоанн отходил из этой жизни, отходил - в радости, как бы возвращаясь на родину, смиренные братия окружили одр его. Они начали убедительно просить его, чтобы он в духовное наследство оставил им какое-либо особенно важное наставление, которое содействовало бы им на пути к христианскому совершенству. Он вздохнул и сказал: "Никогда я не исполнял моей воли и никогда не учил тому, чего сам прежде не сделал".Московский Патерик
Преподобному Никону Радонежскому в предсмертном видении было показано место будущего упокоения его вместе с преподобным Сергием. Перед смертью произнес он сам себе: "Изыди, душа, туда, где тебе уготовано место, иди с радостью,- Христос призрит тебя".Соловецкий Патерик
Иеросхимонах, служивший старцу иеросхимонаху Иисусу в болезни, тайно, через приоткрытую дверь, смотрел на больного и видел, что, проводив из келлии иноков, старец встал с одра, преклонился на колени посреди келлии и молился со слезами Богу и Пресвятой Богородице, призывая и святых угодников, и часто поминал устроенную им святую киновию и братию. После молитвы он лег на одр и перекрестился. Через несколько минут опять встал с одра и на коленях молился Господу с воздетыми руками. Когда он снова лег, лицо его сияло необъяснимым спокойствием и радостью. Он был уже недвижим, в молчании, но как будто с кем-то душевно беседовал. Вдруг свое молчание он прервал восклицанием: "Благословен Бог отец наших! если так, то уже не боюсь, но в радости отхожу от мира сего!" При этих словах в келлии явился необыкновенный свет, разлилось дивное благоухание и стали слышны сладостные голоса поющих псалом: "я... вступал... в дом Божий со гласом радости и славословия празднующего сонма" (Пс. 41, 5). В эту минуту блаженный на одре своем совершенно обратился лицом вверх, руки сложил на груди крестообразно, и душа его отлетела в небесные обители, куда постоянно стремилась во время своего земного странствия.Троицкие цветки
Блаженной памяти отец Израиль, монах Черниговского скита, что близ Сергиевой Лавры, за свою истинную монашескую жизнь сподобился блаженной райской кончины, как об этом рассказывает братия скитской больницы. Перед самой смертью он подзывает к себе больничного служителя и с. восторженным лицом говорит: "Ах, что я вижу, дорогой брат Василий! Вот в палату входят святители, а за ними великое множество иноков. И какие они все светлые и прекрасные! Вот-вот они приблизятся ко мне. О, какая радость! О, какое счастье!" Брат Василий отвечал: "Батюшка! Я никого не вижу". Когда он и все присутствующие взглянули на отца Израиля, он был уже мертв. В момент смерти он сподобился посещения всех тех святителей и преподобных, к которым прибегал в молитвах всю жизнь, молитвенно призывая их на помощь (91, 32).Иеромонах Троице-Сергиевой Лавры отец Мануил, служивший при храме Троицкого подворья, рассказывал:
"Однажды меня позвали напутствовать больного старца. Лицо его было светло и приятно, и весь он дышал благочестивой преданностью воле Божией. После исповеди я поспешил приобщить его, так как он был очень слаб, а соборован он был раньше. После принятия Святых Христовых Таин он сделал мне знак, чтобы я подошел к нему. Лицо его сияло светом радости. Когда я приклонил ухо к его устам, он тихо спросил меня, показывая вдаль: "Батюшка! Видите ли вы Ангела светлого, блистающего, как молния?" Я сказал, что ничего не вижу. Он сотворил крестное знамение и скончался".
Глинский Патерик
Когда старец схимонах Евфимий Глинский приближался к кончине, он просил напутствовать его Святыми Таинствами. Совершали Таинство Елеосвящения и Святого Причащения. По принятии Тела и Крови Христовых он сидел на коечке, мирно ожидая своего переселения в иной мир. Он светло улыбался, но из глаз его падали слезы. Один из братии по своей простоте спросил отходящего старца: "Батюшка, что вы плачете? Разве и вы боитесь умирать?" Старец посмотрел на него с приятной улыбкой и сказал: "Чего мне бояться? Идти к Отцу Небесному - и бояться! Нет, брат, я, по благости Божией, не боюсь. Это слезы радости: сколько лет душа моя стремилась к Господу, а теперь я увижу Его".Луг духовный
Два отшельника жили близ... обители аввы Феодосия в Скопеле. Старец скончался, и ученик его, совершив молитву, похоронил его в горе. Прошло несколько дней. Ученик спустился с горы и, проходя мимо селения, встретил человека, трудившегося на своем поле. "Почтенный старец,- сказал ему ученик,- сделай милость, возьми свой заступ и лопату и пойдем со мной". Земледелец тотчас пошел за ним. Взошли на гору. Отшельник указал крестьянину на могилу своего старца и сказал: "Копай здесь!" Когда тот вырыл могилу, отщельник стал на молитву. Окончив ее, он спустился в могилу, лег над своим старцем и отдал душу Богу. Мирянин, зарыв могилу, вознес благодарение Богу. Сойдя с горы, он сказал себе: "Я должен был бы принять благословение от святых!" Но, вернувшись, уже не смог найти их могилу.Достопамятные сказания
Вот что рассказывали об авве Памво. В час своей кончины он говорил стоявшим около него святым мужам: "С того времени, как я построил себе в этой пустыне келлию и поселился в ней, не помню, чтобы когда-нибудь я ел иной хлеб, кроме заработанного моими руками, и никогда не раскаивался в словах, которые говорил. А теперь отхожу к Богу так, как бы еще не начинал служить Ему".Палестинский патерик
Святой Иоанн Молчальник возымел желание видеть, как разлучается душа с телом, и, когда просил об этом Бога, был восхищен умом во святой Вифлеем и увидел на паперти церкви умирающего странника. После кончины странника Ангелы приняли его душу и с песнопениями и благоуханием вознесли на Небо. Тогда святой Иоанн захотел наяву своими глазами увидеть, что это действительно так. Он пришел в святой Вифлеем и убедился, что в тот самый час действительно преставился этот человек. Облобызав его святые останки, он положил их в честной гроб и возвратился в свою келию.
О примерах смерти праведника и грешника рассказывает Древний патерик:
"Брат спросил старца: “Имя спасает или дело?” Говорит ему старец: “Дело. Знаю я, что однажды молился брат и пришел ему такой помысл, что пожелал он видеть души грешника и праведника, разлучающиеся с телом. Бог же не восхотел огорчить его в желании. Пошел этот брат в один город. Когда же он сидел вне города у монастыря, в этом монастыре некий великий по имени Отшельник был болен и ожидал своего часа. И видит брат большой запас свечей и лампад, приготовленных для него, и весь город плачет о нем, потому что Бог как бы только ради его молитв давал всем хлеб и воду и будто весь город Господь спасал ради него. “Если же случится с ним что-нибудь, все мы, - говорили граждане, - умрем.” Когда же настал час смерти, то наблюдающий брат увидел адский тартар с огненным трезубцем и услышал голос: “Так как душа его не утешила Меня ни одного часа, и ты ее не милуй, владей его душой, ибо не получит покоя вовеки.” И тот, к кому относилось это повеление, опустил огненный трезубец в сердце подвижника, долго мучил его и исхитил его душу. После этого вошел брат в город плача. Вдруг видит брата-странника на площади. Тот лежал больной, и не было никого, кто бы позаботился о нем; и пробыл брат возле него один день. Во время его успения брат видел Архангелов Михаила и Гавриила, пришедших за его душой. Один сел с правой стороны, другой - с левой, звали его душу, желая взять ее. Когда же она не хотела оставить тело, Михаил сказал Гавриилу: “Восхить ее, и пойдем.” Говорит ему Гавриил: “Повелено нам от нашего Владыки взять ее безболезненно, поэтому не можем принуждать ее.” Возгласил же Михаил голосом великим: “Господи, что изволишь о душе этой, поскольку не хочет она выходить?” Пришел же к нему голос, говорящий: “Посылаю Давида с гуслями и всех поющих, чтобы она, услышав сладкопение их голосов, вышла с радостью, чтобы не принуждать ее.” И когда сошлись все и окружили душу и воспели песни, душа пришла на руки Михаила, и вознесена была с радостью.”(Древний патерик)
"«Смерть грешника люта» (Пс. 33, 22), свидетельствует само Слово Божье. Почему же так? Рассмотри, что такое грешник?
Нарушитель закона Божьего, попиратель Его заповедей. Как добродетель, обращаясь к совести, низводит на душу неземную радость, так точно - порок рождает страх ответственности. Смерть для грешной души люта, потому что еще в минуту самого исхода ее встречают злые духи, которым она безбоязненно служила на земле, и с которыми, равно как и с себе подобными грешниками, должна будет вступить в вечное соединение".
(Монах Митрофан. Загробная жизнь)
Преп. Макарий Великий рассуждает об исходе грешной души так:
«Когда исходит из тела душа человеческая, тогда совершается некое великое таинство. Если она повинна будет греху, то приступают к ней полчища демонов и ангелы сопротивные и силы темные, и похищают душу в область свою. И не должно сему как бы необычайному удивляться. Если человек, живя еще в сем веке, им покорился и повиновался, и соделался их рабом, тем более, когда исходит от мира, бывает ими пленен и порабощен. Также, напротив, в отношении лучшего состояния должно разуметь: святым Божиим рабам и ныне предстоят Ангелы, и святые духи сохраняют и окружают их. А когда из тела изыдут, лики Ангельские, восприяв их душу, относят в свою страну, в мир святыни, и приводят их к Господу».
«Разлучение с жизнью, - пишет св. Ефрем Сирин , - крайне опечаливает грешника, который видит у себя перед глазами свое нерадение с его горькими плодами. Какое раскаяние сжимает сердце, того, кто не заботился здесь о своем спасении.
Никакая смерть так не страшна, как смерть нечестивого грешника. Нечестие его возжигает неугасимый пламень, отчаяние и безнадежность. Избави нас, Господи, от такой смерти и помилуй по благости Твоей».
Преп. Варсонофий Оптинский рассказывал о смерти грешника:
Вот какой был случай у вас, в Петербурге. Жил на Сергиевской улице очень богатый купец. Вся жизнь его была сплошная свадьба, и, в продолжение 17 лет, не приобщался он Св. Тайнам. Вдруг, он почувствовал приближение смерти, и испугался. Тотчас же, послал своего слугу к священнику сказать, чтобы он пришел приобщить больного. Когда батюшка пришел и позвонил, то открыл ему дверь сам хозяин. Батюшка знал о его безумной жизни, разгневался и сказал, зачем он так насмехается над Св. Дарами, и хотел уходить. Тогда купец со слезами на глазах стал умолять батюшку зайти к нему грешному и исповедать его, т. к. он чувствует приближение смерти. Батюшка, наконец, уступил его просьбе, и он с великим сокрушением в сердце, рассказал ему всю свою жизнь. Батюшка дал ему разрешение грехов и хотел его приобщить, но тут произошло нечто необычайное: вдруг рот у купца сжался, и купец не мог его открыть, как он ни силился. Тогда он схватил долото и молоток и стал выбивать себе зубы, но рот сомкнулся окончательно. Мало по малу силы его ослабели и он скончался. Так Господь дал ему возможность очиститься от грехов, может быть за молитвы матери, но не соединился с ним.
Игумения Таисия (Солопова) была свидетельницей, как св. прав. Иоанн Кронштадский видел бесов, окружавших гроб пьяницы:
«Однажды ехали мы по Николаевскому мосту, откуда заранее кучеру приказано было повернуть по набережной налево. Когда карета наша поравнялась с часовней на мосту, мимо, вдоль набережной, с левой стороны, везли покойника; дроги с гробом везла одна лошадь, а провожающих было не более 8 или 10 человек, почему каждый из них был ясно видим. Батюшка вдруг изменился в лице: он пристально глядел на погребальное шествие, и так как оно шло по набережной параллельно с нашей каретой с моей (левой) стороны, то ему приходилось наклоняться на мою сторону, причем я не могла не видеть перемены в лице его. Наконец шествие свернуло на 1-ю линию, а батюшка, несколько успокоившись, стал креститься. Потом, обращаясь ко мне, произнес: «Как страшно умирать пьяницам!» Предположив, что батюшка говорит о покойном потому, что узнал провожающих его гроб, я спросила: «А вы знаете его, батюшка?» Он ответил мне: «Так же, как и ты». Все еще не понимая ничего, я пояснила ему свое предположение, прибавив, что я никого из провожающих не знаю. «И я тоже, - сказал он, - но вижу бесов, радующихся о погибели души пьяницы»».
Воспоминания преподобного Варсонофия Оптинского о Льве Толстом
Важно бороться со страстями и искоренять их, так как одно только наружное благочестие не имеет цены. Иной по наружности и благочестив – он ходит в Церковь, пожалуй, поговеет, иногда и милостыню даст; но все это делает без участия сердца, а потому в случае какой-либо неудачи сразу отпадает от Бога, так как не носит в своем сердце Христа.
Толстой, например, обладал обширным образованием, но потерял Христа – и погиб. Был я послан к нему Синодом перед его кончиною. Приезжаю в Астапово, меня к Толстому не пускают. Я обращался к старшей его дочери - она отвечает мне письмом, правда вежливым, но с отказом. Обращаюсь к другой - та приезжает ко мне взволнованная и сообщает, что пустить меня к графу нельзя, так как, увидя меня, он непременно умрет. Напрасно я уверял, что не заведу с Толстым богословских споров, просил только допустить меня хоть издали благословить умирающего – нет, ничего не слушают.
Помню, в самый день смерти графа, утром, пришла ко мне мысль: не допустят ли меня сегодня к нему? Быть может, он покается и будет спасен. В это самое время пришли ко мне сказать, что граф умер. Так и погибла душа безвозвратно. А между тем как легко было ему спастись: я нес ему Тело и Кровь Христовы и шел простить и разрешить все его согрешения – «вольныя и невольныя».
Возвращался я из Астапова с грустью на сердце, так как миссия моя не была выполнена. Конечно, Господь «и намерения целует» и награждает человека за труд, а не за результаты труда, но все-таки мне было грустно. Конечно, Толстой теперь на Страшном Суде безответен; и митрополит прислал ему телеграмму, которую ему даже не передали. Церковью было сделано все для его спасения, но он не захотел спастись – и погиб. А когда-то он был благочестивым человеком, но, видно, это благочестие было только внешним.
…жизнь Льва Николаевича могла бы пойти совсем иначе, не послушайся он погибельного помысла. Появилась у него мысль, что Иисус Христос не Бог, и он поверил ей. Потом пришло в голову, что Евангелие написано неправильно, и этой мысли он поверил и перекроил по-своему Евангелие, отпал от Церкви, уходил все дальше и дальше от Бога и кончил плохо. Приходил он как-то сюда, был у батюшки отца Амвросия, вероятно, пришел под видом жаждущего спасения. Но отец Амвросий хорошо понял его, а Толстой заговорил с ним о своем евангелии. Когда Толстой ушел от батюшки, тот сказал про него только: "Горд он!". И поверьте, этим охарактеризовал он весь его душевный недуг. …
А недавно другой гениальный писатель, Толстой, тоже приезжал сюда, подходил к этой моей двери и к дверям другого старца, Иосифа, и ушел. Отчего? Что помешало ему войти в эту или другую дверь? Не гордыня ли его? Что может сказать какой-то старец? Кому? Льву Толстому, перед которым преклонялся весь мир... О чем ему говорить с этими старцами? Не мог он сломить своей гордыни - и ушел. Конечно, это только предположение, но кто знает? Не близко ли оно к истине? Ушел куда? В вечность. В какую? Страшно сказать! И все это произошло почти на моих глазах...
Не допустили меня к Толстому... Молил врачей, родных, ничего не помогло. Хотя он и Лев был, но не смог разорвать кольцо той цепи, которою сковал его сатана.
Смерть Вольтера – это ужасный пример смерти богоборца
Вольтер - французский философ, писатель и острослов, посвятил все свое литературное творчество борьбе с «религиозными предрассудками». Однако борьба Вольтера против Христа закончилась для француза полным поражением. Известно, что его последняя ночь была ужасной: он корчился от боли, кричал. Он призывал на помощь именно Того, Кого всю жизнь преследовал.
В предсмертные минуты Вольтер умолял своего врача: «Заклинаю вас, помогите мне, я дам вам половину своего имущества, если вы продлите мою жизнь хотя бы на шесть месяцев, если же нет, то я пойду в ад и вы последуете туда же».
Он хотел пригласить священника, чтобы облегчить душу, но его свободомыслящие друзья не позволили ему этого. Он кричал: «Я покинут Богом и людьми. Я пойду в ад. О, Христос! О, Иисус Христос!»
Сестра милосердия, француженка, провела несколько часов при смертном одре Вольтера. Позднее ее пригласили помочь англичанину, который также был при смерти. Она сразу же спросила:
А этот англичанин - христианин?
О да! - ответили ей. - Он христианин, живший в страхе Божием. Но почему вы спрашиваете об этом?
Она ответила:
Сударь, я служила медсестрой у смертного одра Вольтера, и я вам говорю, что за все богатства Европы я не хочу видеть другого умирающего безбожника. Это было нечто ужасное.
Очевидно, что смерть Вольтера гораздо красноречивее, чем его жизнь, свидетельствует о существовании Бога.
Некий старец пришел однажды в город для продажи корзин своего изготовления. Распродав их, он сел - совершенно ненамеренно - у входа в дом некоего богатого человека, который уже умирал. Сидя тут, старец увидел черных коней, на которых были черные и страшные всадники. Каждый из этих всадников держал огненный жезл в руке. Когда они достигли дверей дома, спешились, оставив лошадей у входа, а сами, один за другим, поспешно вошли в дом. Умирающий богач, увидя их, воскликнул громким голосом: “Господи! Помоги мне.” А они сказали ему на это: “Теперь-то вспомнил ты о Боге, когда солнце померкло для тебя? Почему же до этого дня не взыскал ты Его, пока светил для тебя день? Но ныне, в этот час, уже нет тебе части ни в надежде, ни в утешении.”
(Св. Игнатий. Отечник)
“Хрисаорий был в этом мире человеком весьма богатым, но обладавшим столькими же пороками, сколько было у него имущества: надменный и гордый, преданный пожеланиям своей плоти, корыстолюбивый и жадный к богатству. Но Господь определил положить конец его порокам и поразил его телесной болезнью. Хрисаорий приблизился к смерти и перед тем самым моментом, как душе выйти из тела, ясно увидел черных и страшных духов, которые стояли перед ним и готовы были схватить его душу, чтобы отнести ее в адскую темницу. Он затрепетал, побледнел, громко стал просить об отсрочке, страшным и смущенным голосом звал своего сына Максима, которого я, будучи уже в монашестве, видел монахом: “Максим, я тебе никогда не делал ничего худого, поддержи меня своей верой.” Встревоженный Максим тотчас прибежал, с плачем и трепетом собралось и все семейство. Злых духов, от которых он так сильно страдал, домашние не могли видеть, но узнали об их присутствии из смущения, бледности и трепета больного. От страха перед их черными лицами Хрисаорий метался по постели, ложился на левый бок, и не мог удалить их от взора, поворачивался к стене, но и там они были. Стесненный ими до чрезвычайности, он отчаялся уже освободиться от них и стал громким голосом кричать: “Отсрочку, хоть до утра! Хоть до утра!” Но во время этого крика душа была взята из тела. Из этого очевидно, что такое видение было не столько для него, сколько для нас, чтобы оно принесло пользу нам, которых ожидает еще долготерпение Божие. Ибо какую пользу принесло ему то, что он видел перед смертью мрачных духов, а отсрочку, которую просил, не получил?”
(Св. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов)
При использовании материалов сайта ссылка на источник обязательна
Ирод Великий, Ирод Четверовластник… Зигмунд Фрейд, Ванга, Ахмад Дидат: их смерти - зловещие символы своего времени. Смерть данных людей олицетворяет собой гниение или паралич их жизни, культуры и веры.
Еще со времен Иова люди сетовали на, казалось, несправедливо установленные судьбы людей: "Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих" (Иов.12:6). Долгая и сытая жизнь лютых грешников немало людей вводила и будет вводить в искушение их безнаказанности: "Вы говорите: "тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его и ходили в печальной одежде пред лицем Господа Саваофа? И ныне мы считаем надменных счастливыми: лучше устраивают себя делающие беззакония, и хотя искушают Бога, но остаются целы" (Мал. 3:14-16).
Немало людей, живя в смертных грехах, начинают веровать в свою безнаказанность, могущество и отсутствие Бога.
Чтоб избежать самообмана, напомним же себе лютую кончину великих, могущественных, известных, умнейших и т.п. грешников, коими восхищались их современники.
"Дней лет наших - семьдесят лет,
а при большей крепости - восемьдесят лет;
и самая лучшая пора их - труд и болезнь,
ибо проходят быстро, и мы летим"
"Дни человека - как трава;
как цвет полевой, так он цветет"
Ироды, описанные в Новом Завете
Священное Писание Нового Завета упоминает семь Иродов: отца, четырех детей, внука и правнука. Все они были представителями династии, основанной Иродом I (ок. 73 – 4 до Р.Х.).
Ирод I Великий, царь Палестины 40–4 до Р.Х., второй сын идумеянина Антипатра, который Юлием Цезарем был сделан прокуратором Иудеей в 47 году до Р.Х. Этот Ирод был диким, безнравственным тираном, лишь прикрывавшийся западным образованием. Перестройкой и украшением храма (идумеи с 130 г. до Р.Х. принялииудейство), основанием или расширением городов Ирод стремился снискать расположение народа, но недоброжелательное отношение иудеев к чужеземному игу увеличивалось, особенно, когда он по римскому образцу ввел игры и построил театр и ипподром в Иерусалиме.
Он умертвил Мариамну, одну из своих многочисленных жен, вместе с ее двумя сыновьями – Александром и Аристовулом. За несколько дней до своей смерти он велел убить своего сына Антипатра и, когда уже почувствовал приближение смерти, приказал заключить в темницу многих лучших людей из народа и взял от своей сестры обещание, что они будут умерщвлены в момент его смерти для того, как он выразился, "чтобы он не умер неоплаканным". Обещание это к счастью не было исполнено.
"Я хотел бы лучше быть его свиньей, чем сыном", сказал кесарь Август об Ироде.
Во время его царствования в Вифлееме родился Иисус Христос. Когда Ирод услышал от волхвов о рождении иудейского царя, то испугался и, чтобы погубить его, приказал истребить всех младенцев мужеского рода в пределах Вифлеема, от двух лет и меньше. Вскоре после этого он умер от мучительной болезни на 70-му году жизни, процарствовав 37 лет, в 750 году по римскому счислению (Мф.2:1, Лк.1:5).
Ирод страдал от зуда, болей в животе, одышки, судорог в конечностях и гангрены половых органов. Современные медики на основе древних свидетельств о болезни Ирода предполагают, что у него было заболевание почек, что привело к почечной недостаточности, а гниение "полового уда" сейчас известно как гангрена Фурнье. Возможная ее причина – хроническая гонорея. Дело осложнилось еще и тем, что в гниющих гениталиях завелись личинки мух.
Гангрена Фурнье - именно она свела в могилу Ирода Великого
Как была ужасна его кончина и мучения при отсутствии антибиотиков и обезболивающих средств можно только с содроганием представить…
***
Ирод Антипа , сын Ирода Великого и самарянки Мальфаки. Его имя чаще всего в упоминается в Новом Завете (Мф.14:3,6; Мк. 6:14,16-18,20-22; 8:15; Лк. 3:1,19; 9.7,9; 13.31; 23:7,8,11,12,15; Деян. 13:1).
Образ Ирода Антипы в современной киноэкранизации - фильм The Bible (2013)
Этот Ирод-тетрарх (четверовласник) в Галилее и Перее (Лк.3:1), называется царем у Мк.6:14. Как галилеянин, Иисус находился под его властью (Лк. 23:6). Он оставил свою первую жену, дочь царя Ареты, и сошелся с Иродиадой, которая была женой его брата Ирода Филиппа (Лк. 3:19-20). Ирод, обличаемый Иоанном Крестителем за Иродиаду, жену своего брата, и за иные беззакония, прибавил ко всему прочему и то, что заключил Иоанна в темницу. Немного спустя, в день своего рождения, он был так очарован танцами дочери Иродиады Саломии, что поклялся дать ей все, что бы она ни попросила, даже до половины своего царства. Она попросила головы Иоанна Крестителя. Ирод исполнил ее просьбу.
"Пир Ирода". Лукас Кранах Старший
Он был безнравственный, бесхарактерный и кровожадный человек (Лк. 9:7, Лк. 13:31; Лк. 23:11). Господь называл его "лисицею" (Лк.13:32). Саддукейская "закваска", или лжеучение одобрялась при его дворе (Мф.16:6; Мк.8:15).
Когда он, по совету Иродиады, отправился в Рим, чтобы выхлопотать себе царский титул и достоинство, на него был сделан донос кесарю Калигуле, Причиной тому была его непомерная жестокость и гордость, которые довели иудеев до жалобы на него пред императором. Так однажды в праздник Пасхи он умертвил 3000 иудеев в храме и городе (Древ. IX, 2, 3). Калигула отослал его в месте с Иродиадой в Галлию в 39 г. по Р.Х., откуда впоследствии он был переведен в Испанию, где и бесславно умер.
***
Ирод Агриппа I, сын Аристовула и внук Ирода Великого, поставлен Калигулой начальником (в 37 г. по Р.Х.) над теми областями, которые принадлежали его дяде Ироду Филиппу и тетрарху (четверовласнику) Лисанию. В 39 г. по Р.Х. он получил тетрархию Антипы и в 41 г. по Р.Х. также Иудею и Самарию от Клавдия. Таким образом, он управлял всею Палестиною. Чтобы завоевать симпатию иудеев, он гнал христиан. Убил мечом апостола Иакова и заключил Петра в темницу. После заключения Петра он умер 44 г. по Р.Х: ужасной смертью в Кесарии, пораженный ангелом Господним: "В назначенный день Ирод, одевшись в царскую одежду, сел на возвышенном месте и говорил к ним; а народ восклицал: это голос Бога, а не человека. Но вдруг Ангел Господень поразил его за то, что он не воздал славы Богу; и он, быв изъеден червями" (Деян.12:21-25).
Зигмунд Фрейд (1856-1939)
О смерти и "заслугах" Зигмунда Фрейда хорошо написал архимандрит Рафаил Карелин :
"В больнице умирал старик. Диагноз его болезни был подобен приговору трибунала к смертной казни. Его имя было известно всему миру, но никакая человеческая сила не могла спасти его. Единственная помощь, которую могли оказать ему его коллеги - это вспрыснуть ту дозу морфия в вену, от которой он уже не смог бы проснуться. Но, в то время, врачи, даже атеисты, подсознательно понимали, что жизнь и смерть принадлежат ведению Бога, а не решению людей, поэтому им оставалось только беспомощно смотреть на затянувшуюся агонию. У больного был обнаружен рак челюсти и языка.
Этот старик, еще недавно напоминавший по виду почтенного раввина, всю жизнь занимался доказательством того, что человек это только пансексуальное существо, что религия, культура и искусство это только надстройки над гениталиями человека, что любовь родителей и детей друг другу - это загнанное в подсознание желание кровосмесительства.
В его академических лекциях и научных трудах заключался сгусток кощунства и презрения к человеку. Он словно собрал всю накипь зла и греха, которую создало человечество со времен своего существования, и назвал это словом "наука".
Мир был готов, чтобы принять это учение. Люди, далекие от вопросов психиатрии, жадно читали его книги, потому что находили в них апологию демонизма и собственного греха. Он не был причиной нравственной катастрофы человечества, но стал ферментом зла, брошенным в декадентствующую культуру ХХ столетия.
Немецкий философ Шпинглер написал книгу "Закат Европы". Если бы можно было написать картину под таким же названием, то одним из главных лиц должен был стать умирающий от рака языка старик. Он как бы стал "духовным отцом" науки XX века о человеке. Он стал восприемником от диавольской купели сексуального зверя. Наверно вы догадались о имени больного, - это Зигмунд Фрейд. Если культура двух предыдущих столетий была "фаустовской" культурой, когда человек отказывался от вечности ради убегающих мгновений, которых он не в силах остановить, то культуру XX столетия можно назвать "фрейдовской" культурой - это попрание всего святого, которое еще сохранилось в человеке. Человек потерян; доминант жизни – это проникнутое двумя мощными инстинктами - секса и убийства – сознание, в которое погружен человек, как в первобытный хаос.
Фрейд уже не может говорить; он объясняется движением пальцев, язык изъеден болезнью, как червями. Говорят, что самый большой ужас - это увидеть себя в гробу. Фрейд видит себя, как уже разлагающегося мертвеца. Метастазы рака уже охватывают как щупальца паука, его тело, появляются гангренозные язвы на лице, щеки чернеют, изо рта капает сукровица; живой труп распространяет вокруг себя страшное зловоние. Около Фрейда нет родных, никто не может приблизиться к нему из-за смрада как будто исходящего из гроба. Лицо Фрейда облепляют мошки, которых привлекает сладковатый запах гноя - от них невозможно отбиваться. Тогда его лицо покрывают как колпаком марлей. Кажется, что из-за смрада сам сатана медлит приблизиться к нему, чтобы взять с собой его душу. Агония продолжается.
Запущенная форма рака челюсти и ротовой полости
У Фрейда была любимая собака, с которой он не расставался никогда. Даже она, не выдержав зловония, убежала из палаты; это было последним ударом для Фрейда: он остался один, сам с собой, вернее с тем, что осталось от него. Он всегда боялся смерти, но теперь безгласно звал ее мольбой своих глаз. Говорят, что повышенная доза морфия поставила точку в истории его болезни (Примечание МС, Фактически Фрейд умер от самоубийства. Смертельную дозу морфина доктор Макс Шур ввел больному Фрейду по его же настоянию).
Фрейд - это один из зловещих символов нашего времени. Его смерть также символична: она как бы олицетворяет собой гниение той культуры, которая построена на сексе и на крови, на культе извращенного наслаждения и насилия. Этот смрад гниющего трупа, имя которому "Разврат". Но он уже стал отравлять, как гангренозные язвы, все пять континентов.
Богохульный язык Фрейда сгнил во рту своего хозяина, превратился в гной, который капал из губ и просачивался в горло. Фрейд, бросивший вызов небесам, умер как бессильный червь, оставленный всеми.
Но сама смерть Фрейда - это символический образ, мы бы сказали пророчество о том, какой конец может ожидать человечество"
Ванга (1911-1996)
В начале 1996 года почувствовала, что больна. Врачи диагностировали рак левой груди. Она не переживала и оперировать себя не разрешила, нагадав себе еще три года жизни.
Но болезнь быстро прогрессировала, и через шесть месяцев, 11 августа 1996 года, Ванга рак пожрал ее, она умерла в больнице без покаяния и причастия...
Ее стремительная болезненная кончина от рака вопреки ее пророчеству о трех лет жизни - жирная точка конца ее жизни и символ демонической сущности ее "пророческого дара".
