03/11/2015
Телеведущая Татьяна Лазарева рассказала латвийскому изданию о том, как политическая позиция лишила ее с Михаилом Шацем работы.
О ткровенное интервью Лазарев дала латвийским журналистам во время визита в Ригу, где она вместе с супругом посетила спектакль с участием танцовщика Михаила Барышникова.
Из-за участия в оппозиционных митингах и движениях Лазарева и Шац уже давно пропали с экранов телевизора. Некогда популярная передача «Хорошие шутки» на канале СТС уже стала забываться, а семье популярных ведущих пришлось ужать расходы и даже начать пользоваться общественным транспортом. Дети супругов восприняли это как данность.
«Мы никогда не скрывали от них своей позиции и мыслей. Фамилии Навальный и Путин у нас в квартире звучат регулярно, что иногда приводит к смешным ситуациям. Как-то мы ехали в такси, услышав фамилию Путина по радио, Антонина громко воскликнула: "У-ух, ненавижу!"», - делится с «Делфи» Татьяна Лазарева.
Ведущая также объяснила, почему она решила выступать с политическими лозунгами.
«Поводом задуматься, почему все не так, стала та самая благотворительность. В какой-то момент я поняла, что усилия, которые мы прилагаем для сдвигания огромной горы на полмиллиметра, для государства — сущие крохи, одним мизинцем и росчерком пера можно все сдвинуть. Меня стали регулярно посещать мысли, почему в нашей богатой стране большинство людей так ужасно живет? Что это за геноцид в отношении собственного народа?», - возмущается Татьяна.
Однако за гражданскую активность паре пришлось поплатиться работой, они остались без контракта с СТС.
«В какой-то момент со мной не продлили контракт. Самое противное, КАК все это делалось. Мой предыдущий договор с каналом СТС заключался в декабре и в декабре же заканчивался. Мне дали подписать новый — я поставила росчерк, не глядя. В марте спохватилась, что денег нет на карточке. Позвонили на СТС — там сообщили, что я у них больше не работаю. Полезла в договор — оказалось, что там, где обычно стояло "с 31 декабря по 31 декабря", было трусливо вписано "с 31 декабря по 31 января". Мой начальник Слава Муругов, который до того всегда клялся и божился в преданности и любви, говорил, что вырос на наших шутках, после этой истории старательно избегал нас. Но мы и не настаивали. Не скажу, что мне сейчас очень хочется работать на таком телевидении», - признается Лазарева.
51-летняя телеведущая Татьяна Лазарева больше не живет с супругом, 53-летним юмористом и телеведущим Михаилом Шацем. Звезда рассказала о расставании в интервью каналу «А поговорить?» на YouTube.
Сейчас Татьяна живет в испанском городе Марбелья вместе с дочерью Соней. Лазарева объяснила, почему приняла такое решение: «Я сказала: „Все, я больше не могу“. У меня и там работы нет, и тут работы нет, ну я уж лучше тут буду».
Михаил принял решение остаться в Москве. «Так получилось, что мы с ним проживаем какую-то новую жизнь по отдельности», — призналась Татьяна.
Популярное
Телеведущая переживала тяжелую депрессию. «Прошлым летом я реально хотела повеситься. Олимп, который был у нас во всем… И творческий союз очень мощный. Мы с ним работали, жили, нам было очень комфортно», — вспоминает Лазарева.
Татьяне было тяжело жить вне зоны комфорта: «Нас так воспитывали, что профессия у тебя на всю жизнь, брак у тебя на всю жизнь, даже квартира у нас была на всю жизнь». Телеведущая отметила, что не видит смысла в золотой свадьбе, если супруги« живут параллельной жизнью».
« У него какая-то своя история, и ему клево, у меня своя — и мне тоже клево», — заявила звезда. Несмотря на расставание, Татьяна считает Михаила членом своей семьи: «Это самый близкий человек для меня, и я для него, безусловно, тоже».
Напомним, Татьяна Лазарева и Михаил Шац начали встречаться в 1998 году. В 2011 году пара узаконила отношения. Супруги воспитывают троих детей — 23-летнего сына Степана, 20-летнюю дочь Соню и 12-летнюю дочь Антонину.
Ранее Татьяна Лазарева признавалась, что страдает язвенным колитом(воспалительным заболеванием кишечника): «Диагноз мне поставили в 2014 году. Сейчас я понимаю, что не нужно стесняться этой болезни. Проблема никуда не исчезнет, если делать вид, что ее нет».
Foto: DELFI
Активное участие в оппозиционном движении закончились для семейной пары телеведущих Татьяны Лазаревой и Михаила Шаца отлучением от эфира. Статус безработных затянулся ненадолго - сегодня они звезды мюзикла "Поющие под дождем". На завтра не загадывают, но подозревают, что дно совсем близко… рассказала порталу Delfi, как оказалась в меньшинстве и как готовится к Апокалипсису.
В Ригу Лазарева и Шац приехали специально для культпохода на спектакль "Бродский\Барышников", наутро Михаил умчался в Москву на благотворительное мероприятие, а Татьяна на день задержалась - пройтись по Риге и переварить увиденное…
С Барышниковым у нас настоящий флэш-моб случился - все рванули на него из Москвы в Ригу, а когда приехали, начали сильно волноваться, а вдруг не сложится, - призналась телеведущая. - Тем более, что лично я поэзию на слух тяжело воспринимаю. Мне для этого нужен некий переводчик, транслятор. И с этим делом отлично справился. Общее ощущение, что прикоснулась к целой эпохе. Везет вам, рижане.
Foto: static.megashara.com
На фото: обитатели "33.кв.метров" Михаил Шац, Сергей Белоголовцев и Татьяна Лазарева. По словам Татьяны, участники ОСП-студии "так долго держались за свой раскрученный бренд, боясь уйти в свободное плавание, что когда разжали судорожные объятия, центробежная сила раскидала всех с оглушительно амплитудой. Сейчас все прекрасно сосуществуют в Сети, но особых поводов для встреч нет".
В середине 90-х зрители от души смеялись над вашей О.С.П.-студией и комедийным сериалом 33 кв. метра… Передача закрылась в 2004 году, а уже в 2005 году новыми телекумирами стали резиденты Comedy Club, которые всем видом давали понять, что за ними - минимум 330 кв. метров. Почему так изменились ориентиры?
Мне сложно объяснить, что произошло с людьми. Конечно, ничего хорошего в 33 кв. метрах не было, но сейчас ушли в другую крайность - подсели на некий крючок кажущегося благополучия. Повсюду яркая реклама чего-то блестящего и доступного, за сытые и более-менее спокойные годы, которые нам подарил Владимир Владимирович Путин, у многих сложилось впечатление, что этот блеск - и есть цель жизни, то самое, к чему надо стремиться. Чем больше у тебя денег, бытовых наворотов и квадратных метров (всего, что можно купить за деньги), тем выше твой статус, тем круче ты состоялся. При этом культурный, образовательный и духовный рост заметно отстали от потребительского.
- А как же духовные скрепы, борьба за нравственность…
К сожалению, зачастую они становятся подменой истинной духовности и любви. В том числе, любви к Родине. Но рано или поздно к нормальным человеческим ценностям придется вернуться. Надеюсь на это. Для того, чтобы это стало возможным, люди, которые осознают ответственность перед обществом (и я себя к ним причисляю), должны делать все, чтобы сохранить некие культурные гуманистические коды.
- Вы с Михаилом - попечители благотворительного фонда "Созидание" , кото рый отличается своей многопрофильностью. Впечатление такое, что вы хотите помочь всему миру… Как вы к этому пришли?
Благодаря той же О.С.П.-студии. 15 лет назад нас пригласили вести вечер празднования первой годовщины этого Фонда. Должны были заплатить за это достаточно большой гонорар, но мы отказались от него в пользу "Созидания". Меня заинтересовала их деятельность - стала помогать: сперва по чуть-чуть, потом меня привлекли в попечители. И я привела с собой Мишу и Сашу Пушного, с которым тогда работали.
Идея, объединяющая многочисленные начинания нашего Фонда - помощь людям, которые попали в сложную жизненную ситуацию и им некуда обратиться. Количество таких ситуаций с каждым годом все больше. Иногда у меня по этому поводу наступают моменты отчаяния. У нас запущены 17-20 программ разной направленности. Например, челюстно-лицевая хирургия, помощь малоимущим и пострадавшим в аварии Саяно-Шушенской ГЭС, поддержка детей-инвалидов, борьба с несовершенным остеогенезом, организация лечения страдающим ДЦП детям…
Кстати, мой бывший соратник по ОСП Сергей Белоголовцев с женой Наташей тоже занялись решением этой проблемы - создали профильный Фонд "Лыжи мечты" , который помогает детям с ДЦП справиться с заболеванием и встать на лыжи. Сережа и Наташа к этому пришли через свою боль.
- В чем заключаются ваши попечительские функции?
Ничего сложного. "Торгую" своим именем, за счет которого продвигаю некоторые проекты. Даже слоган придумала: "Мы знаем тысячу и один способ, как вам с радостью и удовольствием расстаться со своими деньгами в нашу пользу". Помогать можно не только деньгами. Это могут быть вещи, личное участие. Пытаемся объяснять людям, что это правильно, помогать тем, кто слабее.
Очень важно доверие, которое ты даешь Фонду. Ведь есть немало людей, которые считают, что в благотворительных организациях сидят сплошь мошенники. Увы, встречаются и такие. Я тоже с осторожностью отношусь к некоторым, особенно государственным, фондам: не понимаю ситуацию, когда государство одной рукой загоняет людей в безвыходное положение, а другой - помогает некоторым из них.
- Кто легче расстается с деньгами - обладатели 33 или 330 кв. метров?
Это от состоятельности человека не зависит. Мотивы жертвователей - очень разные. Для тех, у кого "давно не 33", благотворительность может быть моментом статусности, моды, но кто-то занимается этим из искреннего желания помочь. Мы всем идем навстречу…
- Есть ли у вас ощущение, что в трудную минуту помогут и вам?
Я - оптимист. О трудных минутах думаю лишь в момент их наступления. На благодарность никогда не рассчитываю. Для меня делать добрые дела - долг и норма. Правда, есть и обратный эффект такого моего склада характера: когда мне кто-то что-то хорошее делает, зачастую принимаю это, как должное. Люди даже иногда обижаются.
Конечно, приятно иногда узнавать о плодах своего труда. Недавно директору Фонда Лене Смирновой позвонил мужчина, которому мы много лет назад помогали лечить ребенка с генетическим заболеванием. Он сообщил, что у него родился еще один ребенок. Лена испугалась: неужели с такой же патологией? Но он успокоил: на этот раз, все хорошо. Она обрадовалась и поинтересовалась: чего тогда звоните через столько лет? Мужчина ответил: это очень важное событие для моей семьи, а вы - моя семья.
- Своих детей вы задействуете в работе Фонда?
Для них это само собой стало нормой. С каждым проходили все с нуля. Помню, когда маленькая Соня (сейчас ей 17) приехала на раздачу гуманитарной помощи, увидела среди вещей свои почти не ношеные сапоги и дико возмутилась. Я долго объясняла дочери, что ей они малы, а человеку не в чем ходить. Скрепя сердце, согласилась. А недавно Соню попросили в школе рассказать о человеке, которым она восторгается - она рассказала обо мне и Фонде. Что может быть для матери приятней?
К нам в Фонд время от времени обращаются состоятельные родители, чьи дети учатся где-нибудь за границей, с просьбой: мы вам дадим денег, а вы напишете нам справку, что наш ребенок занимался у вас благотворительностью (для зарубежных школ и вузов это признак хорошего тона). Мы никому не отказываем, но говорим: денег не надо, справку дадим - присылайте вашего ребенка. И не было случая, чтобы ребенок не очаровался этим всем.
Как правило, они помогают собирать посылки для нуждающихся. Даешь такому обеспеченному всем-чем подростку написанное от руки письмо, в котором многодетная мама пишет, что ее муж потерял работу, малыш тяжело и безнадежно болен, семья живет на пенсию по уходу за ребенком, дочери ходят в школу по-очереди, потому что им нечего одеть и обуть… Состоятельный ребенок начинает собирать посылку такой семье. За это время в голове у него происходит переворот сознания.
- После отлучения от эфира легко ли вам было объяснить своим детям, что настала пора ужать потребности?
Их действительно пришлось сильно ужать. Например, мы продали машину и уволили водителей, которые занимались развозом детей по школам-садикам-кружкам. Общественный транспорт стал для них настоящим аттракционом. Когда Антонина на восьмом году жизни впервые посетила метро, она была счастлива.
В общем, для них это не было ужасом - приняли как данность. Тем более, что мы никогда не скрывали от них своей позиции и мыслей. Фамилии Навальный и Путин у нас в квартире звучат регулярно, что иногда приводит к смешным ситуациям. Как-то мы ехали в такси, услышав фамилию Путина по радио, Антонина громко воскликнула: "У-ух, ненавижу!"
- А когда и по какому поводу в вашем доме зазвучали фамилии Навального и Путина?
Foto: RIA Novosti/Scanpix
Это вы правильно вопрос поставили. Помню, во времена ОСП-студии мы даже гордились тем, что у нас нет политики. У нас лишь раз была пародия на Жириновского с Немцовым, когда они плескались соком. Но политика сама настоятельно постучалась к нам в дверь - трудно было не открыть. Хотя, впоследствии меня не раз упрекали, что это клоун вдруг полез не в свое дело.
Поводом задуматься, почему все не так, стала та самая благотворительность. В какой-то момент я поняла, что усилия, которые мы прилагаем для сдвигания огромной горы на полмиллиметра, для государства - сущие крохи, одним мизинцем и росчерком пера можно все сдвинуть. Меня стали регулярно посещать мысли, почему в нашей богатой стране большинство людей так ужасно живет? Что это за геноцид в отношении собственного народа?
Накануне "первой Болотной" мне позвонил Боря Немцов, с которым до того были знакомы весьма шапочно, и спросил: не хочешь ли ты завтра выступить? Даже не думая о последствиях, я ответила: конечно, хочу. Столько накопилось, что сказать. На митинг мы пошли втроем. Пушной и Мишка стояли за сценой и дико волновались за меня. В итоге, и я так разволновалась, что совершенно скомкала речь, которая свелась к тому, что "Если вы пришли сюда, значит, у вас на плечах голова, а не кочан капусты". Народу собралось столько, что ничего не было слышно. Но всем и и без того все было ясно.
- Вы достигли желаемого эффекта?
Отчасти да. Власти испугались такого количества народа. Увы, эта история не имела продолжения - у нас не было сильных лидеров. Оказалось, что быть уважаемым человеком, за которым идут люди - это одно, а быть политиком - другое. А за теми, кто понимал важность политики, не шли люди. Да никто их никуда и не пускал. Кроме Владимира Путина, никто не имеет допуска в это пространство. В итоге, ни один росток так и не пробился сквозь политический асфальт - все сдулось.
- Как получилось, что вы, популярные телеведущие, остались без работы?
В какой-то момент со мной не продлили контракт. Самое противное, КАК все это делалось. Мой предыдущий договор с каналом СТС заключался в декабре и в декабре же заканчивался. Мне дали подписать новый - я поставила росчерк, не глядя. В марте спохватилась, что денег нет на карточке. Позвонили на СТС - там сообщили, что я у них больше не работаю. Полезла в договор - оказалось, что там, где обычно стояло "с 31 декабря по 31 декабря", было трусливо вписано "с 31 декабря по 31 января".
Мой начальник Слава Муругов, который до того всегда клялся и божился в преданности и любви, говорил, что вырос на наших шутках, после этой истории старательно избегал нас. Но мы и не настаивали. Не скажу, что мне сейчас очень хочется работать на таком телевидении.
- А почему вы не появились на оппозиционном "Дожде"?
Не знаю. Не пригласили почему-то… Мы с Мишей и компанией друзей еще пробовали запустить в интернете ироничный проект "Телевидение на коленке" с пафосным слоганом "Лучше делать телевидение на коленке, чем на коленях", но серьезно монетизироваться такой проект, увы, не мог. Для этого нужны были более мощные вложения, но было ясно, что никто не рискнет вкладывать в него деньги…
Foto: RIA Novosti/Scanpix
На фото: единственная, на сегодня, работа Татьяны и Михаила - бродвейский мюзикл "Поющие под дождем", в котором они исполняют драматические роли. Лазарева - светской колумнистки, Шац - режиссера немого кино.
- Похоже, от ваших нынешних работодателей требовался определенный героизм, чтобы взять вас на работу?
Надеюсь, что не до такой степени все запущено, но когда Дима Богачев пригласил нас на роли, я его, на всякий случай, предупредила: старик, ты проконсультируйся, не все нас теперь могут брать. Он только посмеялся, заверив, что ему не с кем консультироваться. Видимо, до него еще не добрались.
- Вся эта история не отвадила вас от борьбы?
Нет. К моменту увольнения с СТС мы с Мишей стали членами Координационного совета оппозиции - нас уговорил Леша Навальный, с которым мы тогда подружились. Нашей задачей было соединить всю оппозицию и единым фронтом организовать диалог с властью в правовом поле. Тогда это казалось совершенно нормальным мероприятием…
- Что вы собирались предложить власти?
В том то и дело, что ничего конкретного. Сами-то мы не политики - просто поддерживали людей, которым мы доверяли. Но в итоге полемизировать с нами никто и не стал. Начались реальные гонения на людей. В том числе и на нас. Недавно мы с Мишкой это обсуждали и признались друг другу, что если бы знали о результатах и последствиях, мы бы туда не пошли. Навальный до сих пор просит у нас прощения…
- Похоже, это вас не угомонило - вы умудрились еще и на Майдане побывать.
Это было скорее туристическое посещение. В декабре 2013-го мы вели корпоративную вечеринку в Киеве, а после нее отправились смотреть, что происходит. Увиденное меня сильно взволновало. Там ведь стояли не юные хипстеры и легкомысленные девушки в норковых шубах, как у нас на Болотной, а суровые дядьки. Всюду - ужасный запах антисанитарии и чего-то горящего в бочках. Находиться там не было никаким удовольствием - впечатление создавалось очень тягостное.
Когда мы там находились в декабре, никаких жертв еще не было. Казалось, для Украины Майдан - хороший выход из плохой ситуации. И эти люди, которые пришли таким способом добиться внимания, вызывали только уважение. Собственно, и на Болотную мы вышли с теми же намерениями: кричали и махали руками - заметьте нас, мы хотим участвовать в этой жизни. Увы, в мире все складывается так, что люди все меньше могут влиять на то, что происходит в их жизни.
- Вам не страшно за своих детей - как им во всем этом жить?
Страшно. Бывают моменты, когда мне просто стыдно перед ними за то, что я их в такое время и в этом мире родила. У меня полное ощущение, что дно - совсем близко. Будете смеяться, но меня даже раздражает то хорошее, что иногда у нас происходит, потому что это не вкладывается в мою картину всеобщего Апокалипсиса. И это ощущение относится не только к России. Везде куча вопросов.
У меня чувство, что нет уже особого смысла сопротивляться скорому и жесткому падению - надо глядеть на это, как на единственный путь к очищению от аморальности и бесчеловечности, которые царят повсюду. Да, скорей всего, жертв не избежать, но оттолкнувшись ото дна, будем потихоньку всплывать. За счет нормальных человеческих ценностей, которые сейчас важно не растерять окончательно. Именно их я стараюсь донести всем через единственную, оставшуюся за мной передачу "Это мой ребенок" на канале Disney.
- Не рассматривали вариант уехать за границу?
Наши дети могут легко это сделать. По счастью, у нас пока получается оплачивать учебу старших в Англии: Степы - в университете, Сони - в школе. Оба они нацелились на жизнь там. И я довольна. Образование и его дальнейшее применение в России сегодня довольно неоднозначно. А захотят вернуться - Бога ради.
Что касается нас с Мишей, то в России у нас хотя бы есть надежда, что когда-то мы станем нужными, а за границей мы точно никому не нужны. Мы ведь носители русского языка и культуры, а потому - вынужденно патриотичны. Уедем лишь если настанет полный край, когда напрямую станет опасно…
- Сейчас такого ощущения нет?
Был момент. Смерть Боречки (Немцова) стала для нас ужасным событием. Помню, как-то рано утром мы куда-то вышли с Мишей: пустые улицы, и вдруг - из подворотни на всех парах вылетает черная машина. Мы, не сговариваясь, тесно прижались друг к другу. Пронесло.
В целом же, стараемся не брать все это в голову. Как ни странно, спасают шутки и ирония. Ведь если посмотреть на нашу ситуацию со стороны, то уход из большого телевизионного плавания дал нам возможность сперва поработать на радио, потом - в мюзикле, а закончить мы всегда сможем аниматорами в турецкой гостинице.
Владимир Полупанов, «АиФ»: Татьяна, 21 июля вы празд-нуете юбилей. Большая часть вашей жизни была связана с юмором. Но в последнее время вы стали меньше шутить. Не до смеха? Надоело?
: Когда я соприкоснулась с работой в благотворительном фонде, у меня стали открываться глаза на другую сторону жизни, которую я до сих пор не особенно-то и видела. Я вдруг поняла, что вокруг масса людей, которым не до смеха. И потом с возрастом просто смеяться, ни о чём не задумываясь, стало неинтересно.
— Смотрите ли вы сегодня КВН, и если да, то какие чувства испытываете?— Телевизор почти не смотрю. А КВН, насколько я поняла, стал таким... более коммерческим, что ли. Превратился в стартовую площадку для людей, которые хотят на телевидении засветиться и закрепиться. И поэтому шутки стали достаточно простыми и временами плоскими. А что касается юмора вообще, он в жизни всё равно остаётся. Такое напряжение во всём мире, что сегодня только он и может спасти. Может быть, поэтому юмор совсем простой очень востребован.
— Вы признавались, что несколько раз чуть не развелись с Михаилом Шацем. Эти несостоявшиеся разводы были связаны со спадом карьеры?
— Нет. А у кого в семье не было ситуаций, когда до развода чуть не доходило? Я таких не знаю. Два человека — это уже коллектив. А коллектив всегда имеет этапы роста и период усталости друг от друга. Надо быть готовым к тому, что семья — это серьёзный труд. И прежде всего работа над собой, потому что ты не можешь работать над другим человеком.
— Обычно творческие люди редко так долго живут вместе. Что вас удерживает с Михаилом?— Возможно, потому что мы встретились в осознанном возрасте — в 33-34 года. И к этому времени уже успели всё, что нужно и не нужно, попробовать, «потренироваться на кошках». А когда у нас отношения зашли в тупик, мы с ним нашли возможность сказать друг другу: или давай, пока не поздно, разойдёмся, или давай уже примем обоюдное решение, что будем вместе до конца, и тогда надо искать компромиссы.
— Чтобы уже не дёргаться...
— Если Миша захочет «подёргаться» — ради бога... Если бы легализовали проституцию, я бы первая это поддержала. Это хотя бы чётко очерченные отношения — ты платишь деньги, получаешь услугу и уходишь домой.
— И не ревновали бы Шаца?
— Нет. Он бы мне потом рассказал, как это было, и мы бы вместе поржали. А то тут такое дело — в Москве сейчас столько девушек молодых и красивых. И все рады прикарманить пожилого отца троих детей.
Фото: АиФ/ Игорь Харитонов
Что осталось от протестов
— Вы никогда не жалели с Михаилом о том, что выступали на митинге оппозиции на Болотной площади?
— Конечно жалели. Мало того что выступали, так ещё и в координационный совет вошли. И это, конечно, сыграло решающую роль в выдавливании нас из медийного пространства. Жалели. Но тогда было ощущение, что мы способны что-то изменить. Все были так воодушевлены. Из этого протестного движения у нас осталось много новых знакомств — очень интересных. В тот момент нам казалось, что началась новая жизнь, появилась возможность увидеть вокруг себя небезразличных людей, которые чувствуют ответственность за всё, что происходит в стране.
— Это правда, что вы очень рано стали проявлять свою гражданскую позицию? Это я про то, что вы пели в группе политической песни «Амиго».— Моё детство прошло в Академгородке под Новосибирском. И там с гражданской позицией у всех всегда было нормально. Она, видимо, с молоком матери впитывалась. А в группе — да, пела про империализм, который скоро нас поглотит, и вообще «Нейтронной бомбе — нет». То есть всё, что происходило плохого, оно, судя по песням, было за границами СССР. А в Советском Союзе всё было прекрасно. Многим, кстати, так до сих пор кажется.
— У вас два незаконченных выс-ших образования. Несмотря на это, вы на телевидении многого добились. Может быть, высшее образование вообще не нужно?
— Это наш вечный спор с мужем. Он меня всё время упрекает, что у меня нет высшего образования. А я ему отвечаю, что у него есть высшее образование — он реаниматолог и анестезиолог, но какое отношение имеет это образование к работе на телевидении — я не очень понимаю.
Известные теле- и радиоведущие, актеры и супруги Татьяна Лазарева и Михаил Шац , побывав в программе «БЕСТолочи» на Best FM , рассказали читателям НСН о планах на будущее и о том, как всю жизнь делать только, то что хочется.
DJ Кирилоff: – И сразу вопрос у меня, как и у миллиона ваших поклонников: куда вы делись? Где вы сейчас?
Михаил Шац: – Сейчас, по-моему, на радио сидим. Best FM. Я ничего не путаю?
DJ Кирилоff: Но ведь было время, когда вы пытались утром что-то делать на другой станции?
Михаил Шац: – Было. Было, но прошло.
Татьяна Лазарева: – У нас удивительно интересная жизнь сейчас с Михаилом. После того как мы перестали работать на телевидении, мы позволяем себе работать где угодно. Где нам позволяют работать.
Лена Батинова: – Вы разве утренние люди?
Татьяна Лазарева: – Был утренний эфир, это дико тяжело, просто ужасно. По-моему, с семи до одиннадцати. У меня уже стерла память этот ужас.
DJ Кирилоff: - Вы сами к этому решению пришли, или вас кто-то подтолкнул?
Михаил Шац: - Нам хотелось работать, было такое предложение, мы подумали-подумали и согласились.
Татьяна Лазарева – Это был новый опыт и всегда это очень интересно, хотя оказалось ужасно трудно.
DJ Кирилоff: - А теперь имея колоссальный опыт работы на телевидении и радио, где вы хотели бы работать больше? Там где вас видно, или там, где вас только слышно?
Татьяна Лазарева: – Дело в том, что это абсолютно разные профессии, и свойства у телевидения и у радио. Радио дает, безусловно, волшебный прямой эфир и понимание того, что здесь и прямо сейчас тебя слушают люди. А телевидение - это совсем другая профессия, и поскольку мы ею обладали все эти годы, хотелось бы ею еще воспользоваться.
Михаил Шац: – Конечно, это разные вещи. Я с утра лучше бы на радио работал, а вечером на телевидении.
Михаил Шац: – С утра мне довольно сложно привести себя в порядок. В работе радийной есть привлекательность в том, что нет тумблера, который говорит: «Всё, ты работаешь». Микрофон и наушники – это все, что у тебя есть. И, конечно, монитор компьютера, на который приходят неприятные всякие разные вещи. На радио нет ощущения, что тебя кто-то слышит вообще. Это самое главное. Сидишь в полной тишине в комнате, говоришь сам с собой.
Татьяна Лазарева: – Чувствуешь себя полным идиотом, но при этом отличным работником.
DJ Кирилоff: – А юмористическое амплуа, оно же вам присуще и по сей день? Я начал наблюдать за вами в интернете, когда вы исчезли с телеэкранов, там вы пишите серьезные вещи. Как вас воспринимают люди?
Татьяна Лазарева: – Я так понимаю, что вы говорите о Facebook? Трудно судить, как воспринимают тебя люди. Когда ты думаешь, как тебе жить, если у тебя есть какие-то принципы, то тебе все равно, как при этом к тебе люди относятся.
DJ Кирилоff: – Вы же наверняка слышали в своей жизни не только хорошие слова в свой адрес, но критику? Как вы к этому относитесь?
Михаил Шац: - Это мое нормальное состояние – находится в постоянном потоке критики. Ее стало больше. Может мы стали хуже, может люди стали лучше разбираться в чем-то. Может и то, и другое, и третье.
DJ Кирилоff: – А вы согласны с тем, что артисту нужно быть всегда на виду? Вы не боитесь, что вас начнут забывать? Это было бы очень печально, лично для меня.
Татьяна Лазарева: – Когда нам будет по семьдесят пять лет с Михаилом, вы будете праздновать свой юбилей и позовете нас в качестве ведущих за небольшую плату. А если серьезно, то те, кто нас помнит, не забудет нас. А поддержка определенного уровня популярности необходима, чтобы зарабатывать больше денег.
DJ Кирилоff: - Сегодня модно уходить в интернет-пространство, открывать свои каналы на том же YouTube…
Михаил Шац: - У нас был опыт, Мы сразу после ухода с большого телевидения открыли «Телевидение на коленке». Мы это сделали, и получили большое удовольствие и большой отклик, довольно ярко это прозвучало. Большой кайф, когда ты делаешь то, что хочешь и что чувствуешь в данный момент. Относиться к нашему с Татьяной нынешнему состоянию можно по-разному, можно грустно, а можно весело. Идея хорошая, ее можно было бы развивать дальше, заниматься серьезно. Но темы там были острые, вряд ли туда пошли бы инвесторы
Лена Батинова: – Вы говорите, что в жизни всегда делали то, что хотели. Вам так везло?
Михаил Шац - Абсолютно. Вся наша телевизионная карьера – это просто большое стечение совершенно разных обстоятельств.
DJ Кирилоff: - Да, расскажите, пожалуйста, про ваш мюзикл.
Михаил Шац: - Мюзикл, не совсем наш, но мы в нем участвуем. Это мюзикл «Поющие под дождем». Сейчас это наша работа, то место где мы проводим наш последний сезон.
Татьяна Лазарева: – Приходите! Это фантастическая история! Это настоящий бродвейский мюзикл. Это не тягомотина, которую мы привыкли видеть под словами «оперетта» или «мюзикл». Это живая, очень яркая, подвижная, по-бродвейски скомпонованная история, которую перенесли с мировой сцены в Москву.
Татьяна Лазарева: – Это потому, что такой катарсис происходит. Просто волшебно. Я сейчас предлагаю заключить пари. Если кто-нибудь пойдет, купит билет, и ему не понравится…
Михаил Шац: - Вот сейчас аккуратно...
Татьяна Лазарева: – Миш, осталось четыре спектакля, я могу себе это позволить. Пусть этот человек приходит, я верну деньги.
Лена Батинова: – А это первый ваш опыт в мюзикле?
Михаил Шац: - У нас был опыт игры в антрепризах.
Татьяна Лазарева: – Я играла в мюзикле. Мюзикл – это чистое развлечение. Три часа яркости, радости. Ты уходишь на этой высокой ноте, и тебе хочется, чтобы это все продолжалось.
Михаил Шац: - Это сравнимо с походом в Диснейленд.
DJ Кирилоff: – Сложно ли актерам, которые привыкли к юмористическому амплуа, перевоплощаться в драматических актеров, как в этом мюзикле?
Татьяна Лазарева: – Мне было легко, так как радиоведущий от телеведущего там не особенно отличается. Просто в 1927 году еще не было телевидения. У меня в мюзикле совсем крохотная роль. А у Михаила она все равно смешная. Это же не драматическая постановка.
Лена Батинова: – Вы говорили о людях, которые делают этот мюзикл в разных странах. А вы что-то от них почерпнули нового для себя? Удивило ли вас что-то в их работе?
DJ Кирилоff: – Я один из тех, кто рос на вашем сериале «33 квадратных метра». Общаетесь ли вы с остальными участниками?
Михаил Шац: - Мы разошлись совершенно спокойно. Разошлись, потому, что посчитали исполненной свою миссию в этом проекте, каждый из нас. С Сергеем Белоголовцевым я встречался буквально три недели назад. Пашка Кабанов недавно выдал замуж дочь. Андрей Бочаров оказался уникальным. Его метаморфозы было сложнее всего предугадать. То, что он станет марафонцем, для меня это было удивительно.
Лена Батинова: – Взять в руки баян смогли бы? Сейчас мог бы такой проект выстрелить?
Михаил Шац: - Взять в руки баян я могу.
Татьяна Лазарева: – Не в первый раз такой вопрос задают. Мы в свое время пытались. Но нельзя войти в одну реку дважды.
Михаил Шац: - Тем более, когда она высохла.
DJ Кирилоff: – На что сегодня у вас горит глаз?
Михаил Шац: - Мюзикл, с которым мы прекрасно провели этот год, к сожалению, подходит к концу. А дальше будем думать. У нас есть несколько идей, о которых я пока не хочу говорить. Может быть, мы будем ставить спектакль, драматический, мелодраматический, немножко смешной, немножко грустный. На двоих. Мы задумались об этом проекте. Ничего больше не скажу пока.
DJ Кирилоff: – Сценарий сами будете писать или кого-то призовете?
Михаил Шац: - Конечно, призовем. Но только того, кто позволит нам быть соавтором. Нам очень важно это через себя пропустить, чтобы это было и от нас. Но это должен быть специалист, понимающий в драматургии, тот, кто сможет написать спектакль.
DJ Кирилоff: – Это будет спектакль для тех, кто помнит вас прежними, или для молодых, прогрессивных, но знающих вас?
Татьяна Лазарева: – Я думаю, прежде всего, для себя. Мы будем выражать то, что думаем. И для тех, кто подтянется.
DJ Кирилоff: – А как ваше подрастающее поколение, они в творчество не идут?
Михаил Шац: - Младшая пока ни о чем не задумывается, у нее юбилей в этом году – десятка! Средняя дочка задумывается о режиссуре, нечто близкое к кино. Старший сын учится на компьютерного графиста.
DJ Кирилоff: – Это он вам сайт делал?
Татьяна Лазарева: – Какой сайт?
DJ Кирилоff: – У Михаила же есть сайт.
Михаил Шац: - Это очень смешная история. Это не мой сайт вообще. Я не знаю, кто это сделал. Он существует, и мы никак не можем его закрыть. Передаю большой привет этим людям.
Татьяна Лазарева: – И если кто-то хочет с Михаилом работать и пригласить его – не пишите туда, потому что мы не знаем, кто эти люди.
