В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых предложении должны стоять запятые?
1.Первая выставка передвижников (1) открывшаяся в 1871 году (2) убедительно продемонстрировала существование в живописи (3) складывавшегося на протяжении 60-х годов (4) нового направления.
1) 1, 2, 4 2) 1, 2 3) 3, 4 4) 1, 2, 3, 4
2. Издали (1) он увидел дом (2) непохожий на другие (3) построенный (4) каким-то итальянским архитектором.
1) 1, 2 2) 2, 4 3) 2, 3 4) 1, 4
3. Над ещё не улёгшимся (1) после недавней бури (2) бескрайним морем (3) возвышалось небо (4) унизанное (5) ярко мерцавшими звёздами.
1) 1, 2 2) 2, 3 3) 3, 4, 5 4) 4
4. Большой пруд (1) густо заросший кувшинками (2) располагался (3) в удалённой от дома (4) части старого парка.
5. Владимир (1) не переставая махавший косой (2) резал траву (3) не выказывая (4) ни малейшего усилия.
1) 1, 2 2) 1, 2, 3, 4 3) 1, 2, 3 4) 1, 4
6. Туча (1) нависшая (2) над высокими вершинами тополей (3) уже сыпала (4) моросящим дождиком.
1) 1, 2 2) 1, 2, 3, 4 3) 3, 4 4) 1, 3
7. В числе чудаков (1) живших в Москве в грибоедовские времена (2) был человек (3) описанный в комедии «Горе от ума» под именем (4) Максима Петровича.
1) 1, 3 2) 2, 3, 4 3) 1, 2, 3 4) 2, 4
8. Пробравшись (1) через мокрый папоротник и какую-то (2) стелющуюся растительность (3) выбираемся на едва приметную тропинку.
1) 1 2) 2, 3 3) 3 4) 1, 3
9. Опустившая (1) голову Анечка (2) неподвижно сидела в пуховом платке (3) бережно покрывавшем (4) её плечи.
1) 1, 2 2) 3 3) 1, 2, 3, 4 4) 1, 3
10. Ипполит Матвеевич (1) томясь стыдом (2) стоял под акацией и (3) не глядя на гуляющих (4) твердил три заученные фразы.
1) 1, 2 2) 1, 2, 4 3) 1, 2, 3, 4 4) 3, 4
11. Перелистывая страницы (1) принесённой из кабинета (2) книги (3) отец остановился у приоткрытой двери (4) прислушиваясь к разговору на кухне.
1) 1, 4 2) 1, 2, 3 3) 3, 4 4) 4
12. Уже в наше время исследователи творчества Э.А. По (1) получив в своё распоряжение (2) скрывавшиеся прежде (3) материалы (4) смогли установить связь между жизнью и творчеством американского писателя.
1) 1, 4 2) 2, 3 3) 1, 2, 3, 4 4) 4
13. Слова (1) образованные от географических названий (2) довольно часто ставят перед говорящим и пишущим (3) вопросы (4) связанные с нормативным словоупотреблением.
1) 2, 3 2) 1, 2, 4 3) 2, 4 4) 1, 3, 4
14. Воробей (1) неожиданно взлетев (2) исчез в светлой зелени сада (3) прозрачно сквозившей (4) на предвечернем небе.
1) 1, 3 2) 1, 2, 3 3) 2, 3, 4 4) 2, 4
15. В ненастье сосны стонут, и их ветки (1) сгибаемые порывами разъярённого ветра (2) трещат (3) иногда царапая (4) иглами по коре дерева.
16. Под солнцем (1) соперничая с ним (2) ярко светились необыкновенно высокие, сочные и крупноцветные купальницы (3) похожие на жёлтые розы.
1) 1, 3 2) 2 3) 3 4) 1, 2, 3
17. Маша просидела в углу до самого обеда (1) внимательно глядя на старшую сестру и (2) вслушиваясь в (3) произносимые ею (4) слова.
1) 1 2) 1, 2, 3, 4 3) 3, 4 4) 2, 4
18. Сразу же за рекой (1) поднимаясь вверх (2) виднелись скалистые горы (3) очерченные внизу (4) ломаной линией чернеющих низеньких кустарников.
1) 1, 2 2) 3, 4 3) 1, 2, 3 4) 1, 2, 3, 4
19. Высокая трава (1) наклонившаяся к земле (2) мягко обвивалась вокруг (3) намоченных дождём (4) стволов деревьев.
1) 1, 2 2) 1, 2, 3, 4 3) 3, 4 4) 1, 3
20. Ветви деревьев (1) сплетаясь жёсткими застывшими концами (2) печально звенят (3) переживая (4) зимнюю стужу.
1) 1, 2 2) 1, 2, 3, 4 3) 1, 2, 3 4) 1, 3
21. Пушкин (1) воспитанный на «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина (2) сказал по поводу русской истории (3) своё собственное слово (4) во многом превзошедшее карамзинское.
1) 1, 2 2) 1, 2, 4 3) 1, 3, 4 4) 3, 4

Первая передвижная выставка Товарищества открылась в Петербурге в залах Академии художеств 29 ноября 1871 года и вызвала огромный интерес у публики. Это было новое, небывалое явление, "выход в свет" первого в России вольного творческого содружества. И, конечно, критик Владимир Васильевич Стасов, горячо приветствовавший создание сначала «Артели», а затем Товарищества передвижников, не мог не осветить это событие. В газете "С.-Петербургские ведомости" была опубликована его статья "Передвижная выставка 1871 года". (Полный текст ). Вот выдержки из этой статьи.

"Общая статистика передвижной выставки следующая. Всех картин и рисунков -- сорок шесть; из них прислано: семью московскими художниками -- шестнадцать; восемью петербургскими художниками -- тридцать. Систематически же разделяются эти произведения так: пейзажей и видов -- двадцать четыре; портретов -- двенадцать; сочинений на сюжеты из жизни -- десять. Из сорока шести картин и рисунков до начала выставки куплено уже двадцать. Сверх того, одно скульптурное произведение."

"Теперь обратимся к самой выставке, так как нам, петербуржцам, выпала доля первым видеть первую выставку Товарищества.
Выставка поразительна не по одному только прекрасному своему намерению -- она тоже поразительна и по прекрасному осуществлению его. Почему? -- Потому что теперешнее поколение художников другое. Это люди с таким же талантом, что и прежде, но только голова у них другая. "

"Между всеми теми, чьи картины появились нынче на выставке, выше всех стоят: петербургский профессор г. Ге и московский -- г. Перов. Оба уже давно известны у нас, обоих уже давно считают славою русского искусства, но никогда еще они не создавали произведений, равных тем, какие создали теперь, не взирая на свой профессорский чин. Талант их только теперь достиг высшего своего полета и зрелости...

Картина г. Ге представляет сцену из жизни Петра I: он допрашивает в Петергофе, в маленьком дворце своем Монплезире, сына своего, царевича Алексея, вороченного из бегства его в Австрию и Неаполь. Грозный царь, уже начинающий седеть, сидит у стола, на котором лежат письма, уличающие царевича в его интригах и изменнических сношениях. Перед ним стоит сын его, притворно или искренно кающийся, -- длинный и тощий, настоящая фигура тупого, узкоголового дьячка, -- несмотря на его черный бархатный богатый наряд. Отец и сын одни, -- никого больше в этой низкой комнате, с холодным мраморным полом и голландскими картинами по стенам. Но какая драма тут совершается! Точно две крайние противоположности людские сошлись с разных концов мира. Один -- это сама энергия, непреклонная и могучая воля, великан-красавец в Преображенском кафтане и высоких военных сапогах -- весь волнующийся и поворотивший свою чудесную, разгоревшуюся голову к этому сыну, этому неразумному, этому врагу, вздумавшему стать ему на дороге. Гнев, упрек, презрение -- все тут горит во взгляде у него, и под этим взглядом словно поникла и упала бесцветная голова молодого преступника, не смеющего глядеть прямо на грозного судию. Он ничтожен, он презренен, он гадок в своей бледности и старообрядческой трусости. Как все это написано, как все это представлено -- нельзя довольно надивиться. Еще ни одна из прежних картин г. Ге не носила такой печати зрелости и мастерства, как эта. Сила и колоритность письма даже в таких мелочах, как, например, разноцветный ковер на столе, простота и необыкновенная правда каждой подробности, начиная от головы Петра -- истинного chef d"oeuvr"a в каждом штрихе и до его пыльных сапогов и кафтана, делают эту картину одною из русских драгоценностей, наравне с лучшими историческими картинами нового западного искусства. "Кромвель", или "Елизавета английская", или "Жанна Грей" Делароша -- не выше этой картины.

Ге Николай Николаевич "Петр 1 допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе"

Посетители передвижной выставки прочтут на картине г. Ге лаконическую надпись: Продано. Мы думаем, что кстати будет сказать здесь, кому принадлежит новая наша чудесная картина. Она куплена г. Третьяковым тогда еще, когда не поспели засохнуть последние штрихи кисти, когда автор еще не совсем расстался с нею...

Возвратимся, однакоже, еще раз к картине г. Ге. Мы старались высказать, как она кажется нам важна и примечательна, как много мы видим в ней таланта и успеха. Но, тем не менее, мы считали бы неуместным, если б умолчали здесь о том, с чем не можем согласиться в этой картине и что в ней кажется нам, до некоторой степени, неудовлетворительным.
Это -- самый взгляд художника на его сюжет, на его задачу. Нам кажется, что г. Ге посмотрел на отношение Петра I к его сыну -- только глазами первого, а этого еще мало. Есть еще взгляд истории, есть взгляд потомства, который должен и может быть справедлив и которого не должны подкупать никакие ореолы, никакие славы. Что Петр I был великий, гениальный человек -- в этом никто не сомневается; но это еще не резон, чтоб варварски, деспотически поступать с своим собственным сыном и, наконец, чтоб велеть задушить его, после пыток, подушками в каземате (как рассказывает г. Устрялов в своем VI томе). Царевич Алексей был ничтожный, ограниченный человек, охотник до всего старинного, невоздержанный, не понимавший великих зачинаний своего отца и, может быть, старавшийся по-своему противодействовать им. Но что такое было это противодействие? Это была соломинка, брошенная поперек дороги грозно шагающего льва. Она ничего не могла сделать, она была ничтожна и бессильна. В чем упрекал Петр I своего сына, чего хотел он с него? Он упрекал его в слабости, в недостатке энергии, в нелюбви к занятиям; но чем же несчастный Алексей был виноват, что таким родился? Как же мог он себя переродить? -- Чего хотел Петр от своего сына? -- Чтоб он сделался таким же, как он сам, вторым Петром. "Да я не могу, да я не хочу, -- со слезами отвечал бедный Алексей, -- возьмите вы от меня корону, я не на то родился, чтоб нести тяжесть ее; она не интересна мне, дайте мне покой, оставьте меня жить по-моему, вдали ото всего, была бы только подле меня моя Афросиньюшка и мог бы я быть подальше от войны, от солдат, от всего этого чуждого мне величия и власти". Но нет, Петр ничего не хотел слушать и, подстрекаемый Екатериной и Меншиковым, продолжал все больше и больше преследовать несчастного ограниченного своего сына, наконец, вынудил его, своими жестокостями, даже бежать, потом воротил в Россию такими обещаниями помилования, которых затем не исполнил... Как нам тут быть на стороне Петра? Даром, что он великий человек, даром, что Россия ему всем обязана, а все-таки дело с Алексеем -- одно из тех дел, от которых история с ужасом отвращает свои глаза. Мы понимаем, что свидание отца с сыном может послужить сюжетом картины; но оно должно быть взято глубже, чем на этот раз случилось. Не только царевич Алексей, но и сам Петр являются тут глубоко трагическими личностями. Тут перед нами два человека, из которых один другого не разумеет, один ничего не понимает в натуре другого, и оба хотят, всякий по-своему, переделать дело. Один хочет покоя и бездействия, другой -- беспредельной энергии и деятельности. Пусть бы каждый при своем и оставался, или пусть бы, по крайней мере, каждый только требовал, чтоб другой не мешался в его дело! Так нет, понадобилось преследование и смерть... Мы не отрицаем, чтоб этого не было на свете, чтоб этого никогда не случалось. Но делать из этого апофеозу силы, представлять торжествующую силу точно будто бы жертвой, потому что ее не понимает и не сочувствует ей тот, кто ни понимать, ни сочувствовать не может, -- по-нашему, это не верно, это не отвечает требованиям художества.
Еще раз повторяем: сцена Петра с сыном могла быть взята сюжетом для картины, но иначе. Впрочем, если б даже стать на точку зрения самого Петра, то и тут есть что-то, в чем бы мы упрекнули живописца. Петр был не такой человек, чтоб довольствоваться негодованием, упреками, горькими и благородными размышлениями. У него мысль была тотчас же и делом, а нрав его был жесток. Значит, на допросе сына он был либо формален и равнодушен, либо гневен и грозен до бешенства. Средняя же нота, приданная ему живописцем, по нашему мнению, вовсе не соответствует его натуре и характеру.
Все это мы говорим по поводу картины г. Ге потому, что глубоко ценим талант этого художника и его превосходную (во всех других отношениях) картину, и желали бы, чтоб будущие его произведения не давали никому повода к замечаниям и этого рода."

"...перед нами, на нынешней выставке, целых пять капитальных картин г. Перова: три портрета и два сюжета из жизни. Разумеется, последние нам гораздо важнее; с них мы и начнем, про них-то мы прежде всего и скажем, что, за исключением разве только одного "Птицелова", известного теперь наверное всей России, г. Перов ни в одной картине своей не возвышался прежде до такой гоголевской силы, правды и юмора. Мы считаем, что его "Привал охотников" -- высшая из всех картин, до сих пор им написанных, как и по размерам своим это самая большая между ними. Мы думаем, что этот враль-охотник, рассказывающий с азартом, с искренним одушевлением, растопырив пальцы и вытаращив глаза, какие-то чудные свои похождения, неслыханные и невиданные небывальщины, -- талантливейший pendant к гоголевскому Ноздреву, между тем как хохочущий про себя, почесывающий ухо крестьянин-охотник, только что не говорящий: "Ах, батюшки! что только этот человек городит!", и маменькин золотушный сынок, в охотничьем дубленом тулупчике, с истасканным уже лицом, и от внимания забывший поднести огонь спичечницы, чтоб зажечь себе папироску, -- все это до того верно и правдиво, что картина перестает быть картиной. Будто из окна видишь этих трех человек, совершенно разнокалиберных, но проводящих дружеские дни вместе, эту осеннюю поляну, на которой желтые копны скошенной соломы торчат словно небритая громадная борода. И тут-то уселась и улеглась компания, среди разбросанных ружей и патронташей, помятого рожка, нюхающей в стороне собаки, початых съестных припасов. Рожа хохочущего мужика, немножко подмигивающего и скалящего белые зубы, вырезывается по самой середине картины из-под смятого и дырявого гречневика, сдвинувшегося у него на лбу в сторону. Ровню этой картине по художественной работе вы найдете в испанских галереях между картинами, например, Веласкеса или Мурильо (особливо первого), но, при всей натуральности и самой простой правде, вы не найдете в них того юмора, который мог бы там быть при их направлении и задачах: ведь Сервантес был такой же предшественник испанских реальных живописцев, как Гоголь -- наших. Истинно национальные художественные школы всегда идут тотчас же по пятам за литературой, более возмужалой и потому раньше их починающей дороги. Об одном только можно жалеть: краски г. Перова все продолжают быть жестковаты."

Перов Василий Григорьевич "Охотники на привале"

"Другая картина -- навряд ли много уступит той первой, великолепной, и, на наши глаза, стоит на одной степени с "Птицеловом" (кажется, даже один и тот же натурщик служил для обеих картин). Вообразите себе человека пожилого, отяжелевшего где-то в глуши, багрового и седого; он стоит над водой, под навесом широкой, старой своей соломенной шляпы; он взялся за оба колена, наклонился вперед среди торчащих повсюду около него, по земле, спущенных в воду удочек, и вся душа его глядит, сквозь огромные круглые очки на носу, в струи, где разрешается этот первый в мире вопрос: "Клюет или не клюет?" Этот старик, с подбородком как щетка, такой же энтузиаст своего дела, как прошлогодний птицелов; они ничего больше в мире не знают, кроме своих птиц и рыб, попробуйте только тронуть их, помешать им -- тогда вы узнаете, что такое значит задеть человека в том, чего выше нет на свете, после чего мир кончается. У нас в литературе есть один chef d"oeuvre (шедевр), совершенно равняющийся этим двум картинам, -- это "Рассказ о соловьях" Тургенева."

Перов Василий Григорьевич "Рыболов"

"Из числа трех портретов, присланных на выставку г. Перовым, два (г-жи Тимашевой и г. Степанова) хороши; но поколенный портрет Островского, в русском тулупчике, -- один из совершеннейших, произведенных русскою школою..."

Перов Василий Григорьевич "Портрет А. Н. Островского"

"...между тремя нынешними портретами, выставленными г. Ге, два недурны, но третий -- брата известного итальянского доктора Шифа (писан во Флоренции, в 1867 году -- это старейшая картина на всей выставке) -- третий этот портрет, всего только грудной, так превосходен, что ему надо пожелать поскорее попасть в какую-нибудь большую общественную коллекцию."

Ге Николай Николаевич "Портрет Г.-Й.Шиффа"

"Когда речь пошла о портретах, разумеется, каждый сейчас же спрашивает: "А что же Крамской, где же Крамской? Ведь нынче его портреты знамениты и великолепны -- неужели их нет на нынешней выставке?" -- Есть, есть, конечно, есть: еще бы не быть тут его произведениям, когда он один из самых неутомимых и талантливых русских живописцев и, вместе с проф. Ге, был истинною душою петербургского отдела Товарищества передвижных выставок. Его картин на выставке несколько. Во-первых, три портрета петербургских художников: скульптора Антокольского и пейзажистов Васильева и барона М. К. Клодта. Все три портрета -- первоклассные и исполнены совершенно оригинальным образом, масляными красками, но в один тон -- коричневый, очень приятного и теплого оттенка. Портрет Антокольского имеет что-то монументальное -- так удивительно сгруппировались застегнутый сюртук и накинутый на плечи плед и, над ними, строгая, серьезная, талантливо глядящая голова."

Крамской Иван Николаевич "Портрет скульптора Антокольского"

"Поколенный же портрет пейзажиста Васильева просто поразителен по необыкновенной непринужденности позы и по юношескому, беззаветному, светлому выражению, веющему из всего лица."

Крамской Иван Николаевич "Портрет Васильева"

Крамской Иван Николаевич "Портрет барона М. К. Клодта"

"Очень хороши также и большой портрет, масляными красками, графа Литке и этюд "головы мужика".

Крамской Иван Николаевич "Портрет графа Федора Петровича Литке"

"Но как собственное создание, все внимание обращает на себя картина г. Крамского: "Сцена из Майской ночи Гоголя". Помните там "пруд, угрюмо обставленный темным кленовым лесом и оплакиваемый вербами, потопившими в нем жалобные свои ветви... Возле леса, на горе, дремал с закрытыми ставнями старый деревянный дом; мох и дикая трава покрывали его крышу; кудрявые яблони разрослись перед его окнами; лес, обнимая своею тенью, бросал на него дикую мрачность, ореховая роща стлалась у подножия его и скатывалась к пруду". Вот эту-то глушь малороссийскую, мрачную и печальную, нарисовал у себя на холсте г. Крамской и сверху бросил на все зеленоватые снопы светящейся бледной луны. В этих лучах, среди нависшей всюду и разостлавшейся по всем направлениям дикой зелени, бродят, сидят, там и сям, тени утопленниц, они носят свое горе, они объяты старым страданием, иные ломают себе руки в отчаянии. Глушь, запустение, неиссякаемое горе -- все слилось в поэтическую, чудно мерцающую картину с серебряными отблесками. Только утопленницы не совсем малороссиянки."

Крамской Иван Николаевич "Русалки"

" Воротившийся, наконец, из долгих своих гостин в Париже г. Гун выставил целых пять картин и рисунков. Между ними нет значительных композиций, но все, что тут есть налицо, отличается, как все у г. Гуна, замечательною, почти французскою элегантностью, вкусом и необыкновенным мастерством исполнения. Лучше всего -- этюд головы старика в старом французском солдатском шлеме, быть может, времен Варфоломеевской ночи, и улица в нормандской деревушке."

Гун Карл Федорович "Старый воин времен гугенотов"

Гун Карл Федорович "Нормандия"

"Воротимся, однако, опять в Москву, к товарищам Перова.
В последние годы немало было жалоб на то, что после блестящей первой своей картины "Гостиный двор в Москве", разом сделавшей имя его известным, г. Прянишников вдруг остановился и даже как будто вовсе сошел со сцены. Долго ничего не выходило от него, ничего, стоящего внимания: прошлогодние "Калеки перехожие" были вещью только что посредственною. Иные начинали побаиваться за будущность и этого талантливого человека, но вдруг -- нынешняя выставка, и г. Прянишников является на ней опять с блеском. Его картин две: "Погорелые" и "Порожняки". Первая -- вещь красивая, милая, но не многим дальше пошла против "Калек": нищая молодая баба, красивая, румяная, круглолицая, идет прямо на зрителя, с ребенком, завернутым в полу тулупа; и она, и ее ребятишки, по сторонам, протягивают руку, глаза их в слезах, ни лицо, ни голос, кажется, еще не привыкли просить и надоедать -- они все еще новички; кругом зима и снег, нахлобучивший дерева. Но, несмотря на удачное выражение и красивость целого, ничего особенного в этой картинке нет."

Прянишников Илларион Михайлович "Погорельцы"

"Другое дело -- "Порожняки". Опять зима, опять снег, но только где-то далеко, за городом, только по сторонам мелькают тощие, голые березки. И вот тут-то, заворачивая по дороге в сторону, тянется маленькой рысцой шесть пустых розвальней -- это они спустили товар в городе и возвращаются домой. Извозчики сидят на дне саней, у самой земли, от холоду уткнувшись в поднятые воротники своих сермяг и тулупов; осунувшиеся лопатки и ребра деревенских лошаденок торчат из кожи; мохнатая хозяйская собака на бегу роется передними лапами в сугробе снега, кругом по белому полю прыгают и чешут носы вороны; и вот на последних розвальнях, у самого глаза зрителя, сидит, свернувшись калачиком, прозяблый семинарист, с пачкой книжек, перевязанных веревочкой, и еле-еле сам прикрытый пальтишком и с обмотанным около шеи шарфом. Это он на рождество или на масленую домой едет, пристегнувшись к "оказии". Ему холодно, потухшие над латынью глаза вяло смотрят -- кажется, он ни про что больше не думает, как только: "Ах, поскорей бы какой-нибудь постоялый двор, да горячего чаю!", и чувствуешь везде кругом такое молчание, среди угрюмого снегового пейзажа все умерло, нет ни звука, кроме однообразно щелкающих копыт и редкого понуканья проснувшегося извозчика. По выражению, по тону, по картинности и рельефу эта маленькая картинка -- одна из лучших наших картинок последнего времени."

Прянишников Илларион Михайлович "Порожняки"

" Г-н Мясоедов дал на выставку новое свое произведение, которое мы считаем лучшей его вещью, после первой его замечательной картины "Гришка Отрепьев, спасающийся бегством из корчмы на литовской границе". Нынче г. Мясоедов написал молодого Петра I, увидавшего в первый раз, в селе Измайловском, английский ботик, сделавшийся впоследствии "дедушкой русского флота". Картина эта эффектна по общему впечатлению колорита; Петр, молодой, краснощекий красавчик, с чудесными ресницами и быстрыми глазенками, одетый в красный бархатный царевичевский кафтанчик, еще восточного покроя, в меховой шапочке, объятый горячим нетерпением, бросается к ботику, который перед ним раскрывают из-под покрышки, между тем, как Тиммерман, в парике и кафтане, с немецкою аккуратностью, рассказывает ему, протянув сжатые пальцы, что это за штука такая ботик и как он ходит под парусами. Нам особенно нравятся бояре в фоне, дядьки царевичевы: они со старческим умилением и добротою смотрят из-под высоких собольих шапок на огневого своего птенчика, точно рвущегося из их рук; хорош также равнодушный старик, зевающий со скуки за спинами присутствующих и набожно осеняющий себе рот крестным знамением. Мы искренно радуемся успехам г. Мясоедова, но все-таки заметим, что его картина выиграла бы еще более, если б он избежал некоторых, не совсем удовлетворительных подробностей; например, зачем молодой царевич сидит? Откуда взялся тут стул? Ведь он зашел в этот сарай случайно, увидал тут ботик нечаянно, без всякого приготовления; значит, некогда да и не для чего было ему садиться. Тот ли нрав был у Петра, да еще молодого, почти мальчика? Мы понимаем, что, посадив Петра, живописец выигрывал возможность представить его стремительно срывающимся с места и бросающимся к ботику; но мы воображаем себе, что этого же самого результата можно было бы достигнуть и без стула. Левая фигура в голубом кафтане -- аксессуар и больше ничего, а двое мальчиков в фоне -- лишние, потому что ботик, наверное, ничем не был покрыт в сарае, значит, и снимать с него каких бы то ни было чехлов не приходилось. Несмотря на все это, картина г. Мясоедова очень хорошая и, как мы выше сказали, эффектная."

Мясоедов Григорий Григорьевич "Дедушка русского флота"

" Переходим, наконец, к пейзажистам. Между московскими в высшей степени примечательны гг. Саврасов и Каменев. Прелестен большой пейзаж первого из них; но его "Грачи прилетели" -- наверное лучшая и оригинальнейшая картина г. Саврасова. Весь перед картины загорожен, словно решеткой, тоненькими, жиденькими, кривенькими, длинненькими деревцами, кажется, гнущимися под тяжким для них грузом Грачевых растрепанных гнезд, повсюду приткнутых на их вершинах; тут же, наверху и внизу на земле, копошатся и прыгают грачи. Сквозь сетку деревьев расстилается вдали загородный зимний пейзаж, замерзлые колокольни, горы и снега, где-то домики вдали, молчание повсюду, ни одной живой души, мутный белый блеск и свет, глушь, холод... Как все это чудесно, как тут зиму слышишь, свежее ее дыхание!"

Саврасов Алексей Кондратьевич "Грачи прилетели"

"Г-н Каменев представил тоже две картины: "Весенний пейзаж" и "Летняя ночь". Обе чрезвычайно поэтичны, обе чудесно написаны, быть может еще лучше "Летняя ночь", где эффект нежно освещенных луною тоненьких облаков, маленький залив между густых куп лесных, мелькающие огоньки в стороне, пасущееся стадо лошадей вдали -- все это бесподобно в высшей степени." (Здесь В. В. Стасов немного ошибся. Лев Каменев представил на выставке картины "Туман. Красный пруд в Москве осенью" и "летняя ночь").

Каменев Лев Львович "Туман. Красный пруд в Москве осенью"

"Из числа петербургских пейзажистов появились на выставке все трое первых: барон Клодт, гг. Шишкин и Боголюбов.
"Киев" барона Клодта, хотя заключает прекрасные подробности (особенно даль, извивающуюся реку), менее обыкновенного удался этому отличному пейзажисту, в чем более всего виновата жестковатая и кричащая зелень передних планов."

Клодт Михаил Константинович "Вид в Киеве из сада Муравьёва"

Зато другой пейзаж его "Полдень" -- повторение (в другую сторону и в несколько уменьшенном, кажется, размере) картины, столь справедливо превознесенной всеми при ее появлении, производит почти такое же поэтическое очарование, как и оригинал ее.

Г-н Шишкин выставил три вещи: "Сосновый лес" -- великолепный, как большинство пейзажей этого отличного живописца, "Вечер" -- большая картина с прекрасными эффектами и замирающими красными отблесками солнечного сияния на дороге, на заборе и на стенах древесных, наконец, гравюра крепкой водкой "Вид на острове Валааме", на наши глаза доказывающая, что уже и теперь г. Шишкин хорошо владеет иглой и эффектами гравировального дела (хотя отпечатана его доска не везде довольно мягко и гармонично) и что впоследствии мы вправе ожидать от него удивительного мастера и по этой, столько желательной для русской школы, специальности."

Шишкин Иван Иванович "Вечер"

Шишкин Иван Иванович "Вид на острове Валааме" (позднее "На краю березовой рощи. Валаам")

"Таковы примечательнейшие произведения новой выставки. Ко всему нами сказанному можем прибавить только одно: дай бог, чтоб таких выставок было еще много у нас впереди и чтоб круг художников, примыкающих к первоначальному зерну Товарищества, с каждым годом все только расширялся."

В-1. Расставьте знаки препинания: укажите цифры (цифру), на месте которых в предложении должны стоять запятые.

1. Первая выставка передвижников (1) открывшаяся в 1871 году (2 убедительно продемонстрировала существование в живописи (3) складывавшегося на протяжении 60-х годов (4) нового направления.

2. Туча (1) нависшая (2) над высокими вершинами тополей (3) уже сыпала (4) моросящим дождиком.

3. Старый штурман (1) перенесший на своем долгом веку (2) немало штормов (3) не растерялся (4) попав в незнакомую обстановку.

4. Горная река (1) сжатая с обеих сторон неприступными стенами леса (2) пенилась (3) вздымая валы (4) и стремительно скользила вдаль.

5. С непривычки облака (1) отраженные в воде (2) можно спутать со слегка розовеющими (3) островами (4) похожими на материки.

6. Остап (1) воодушёвлённый красотами Кавказа (2) кричал что-то (3) стараясь (4)перебороть грохот и стоны Терека.

7. Для народов (1) жестикулирующих мало (2) русское общение (3) насыщенное жестами (4) кажется излишне эмоциональным.

8. Великий комбинатор (1) заложив руки в карманы (2) гулял вдоль борта (3) не замечая оставшегося на берегу (4) Воробьянинова.

9. Материал (1) собираемый писателем для работы (2) хранится в записных книжках (3) представляющих особую художественную ценность.

10. Птицы (1) сверху донизу занимавшие отвесные скалы (2) ни малейшего внимания не обращали (3) на проплывавшую внизу (4) шлюпку.

В-2.Расставьте знаки препинания: укажите цифры (цифру), на месте которых в предложении должны стоять запятые.

1. Испуганный (1)шорохом (2) конь шарахнулся в сторону (3) звеня (4)колечками уздечки (5) тревожно всхрапывая.

2. Иван Яковлевич бросил перо (1) и (2) откинувшись на спинку стула (3) стал смотреть за окно на поляну (4) залитую (5) лунным светом.

3. Четыре орудия поочерёдно слали снаряды туда (1) но (2) сверх Григорьева ожидания (3) орудийный огонь не внёс заметного замешательства (4) в ряды красных.

4. Среди развалин древнего Херсонеса (1) висит (2) раскачиваясь над морем (3) колокол (4) установленный на невысоких прочных столбах.

5. Но вот (1) выбрав момент (2) сержант рывком вскочил на ноги (3) и (4) что-то прокричав (5) головой вперед бросился через рельсы (6) сразу исчезнув на той стороне однопутки.

6. Обрадованные такими приятными надеждами (1) мы весело пошли гулять (2) и (3) бегать сначала по двору (4) а потом и по саду.

7. За это время Тимофей (1) и Роман успели крепко сжиться (2) и (3) несмотря на разницу в возрасте (4) стать большими друзьями.

8. Пестрая шкура леопарда (1) перехваченная золотой стрелою (2) легко повисла с округлого плеча на выгнутое бедро (3) и (4) переливаясь на солнце (5) казалась живым существом.

9. Я (1) встревоженный (2) и (3) огорченный до глубины души (4) сидел молча (5) надеясь на благоприятный исход дела.

10. Горделиво выгнувший шею (1) лебедь подплыл к берегу и (2) встряхнувшись (3) и (4) замахав крыльями (5) направился к кормушке

В-3.Расставьте знаки препинания: укажите цифры (цифру), на месте которых в предложении должны стоять запятые.

1) Эпоха (1) начавшаяся после открытий Галилео Галилея (2) и (3) завершившаяся работами Исаака Ньютона (4) обозначила важный поворот в истории человечества.

2) У низенькой полуоткрытой двери дремал (1) опираясь (2) на ружьё (3) солдат (4) одетый в мундир Преображенского полка (5) и треуголку.

3) Впечатление от этой глубокой тишины (1) было особенно сильно на опустевшем корабле (2) неподвижно стоявшем (3) посреди (4) наполнявшейся редкими льдами (5) бухты.

4) Вокруг меня (1) прижимаясь к самой дороге (2) зеленел лес (3) изредка уступая место поросшим осокой (4) полям.

5) Словарь языка А.С. Пушкина (1) созданный под редакцией академика В.В.Виноградова (2) содержит лексику общенационального языка (3) использованную поэтом в своих произведениях.

6) В мире не счесть мастеров-виртуозов (1) артистично владеющих (2) рисунком (3) живописью (4) композицией (5) и (6) создающих великолепные полотна.

7) Иван Яковлевич бросил перо (1) и (2) откинувшись на спинку стула (3) стал смотреть за окно на поляну (4) залитую (5) лунным светом.

8) В прошлом году (1) роясь в домашнем архиве (2) я случайно напал на довольно объемистую связку писем (3) перевязанных голубой тесьмой (4) и решил прочесть их.

9) Увидев в своей комнате человека (1) уносящего опечатанный стул (2) Авессалом Владимирович взмахнул (3) выглаженными у портного (4) брюками (5) и подпрыгнул.

10) Дорога шла через огромное поле (1) засеянное яровыми (2) и (3) поворачивая вправо (4) углублялась в лес.

В-4 Расставьте знаки препинания: укажите цифры (цифру), на месте которых в предложении должны стоять запятые.

1) Вокруг было только торжественное море (1) посеребренное луной (2) и (3) усеянное звездами (4) небо.

2) Среди развалин древнего Херсонеса (1) висит (2) раскачиваясь над морем (3) колокол (4) установленный на невысоких прочных столбах.

3) Лицо Егора было покрыто мелкими каплями пота (1) и (2) медленно поднимая непослушные руки (3) он отёр ладонью лоб.

4) Неслышно осыпая звёзды (1) ночь над деревнею идёт (2) и месяц (3) выглянувший поздно (4) несмело смотрит в небосвод.

5) Он (1) встревоженный (2) и (3) огорченный до глубины души (4) сидел молча (5) надеясь на благоприятный исход дела.

6) Первым искусственным материалом (1) изобретенным человеком (2) в каменном веке (3) была огнеупорная глина.

7) В зеленоватом небе (1) чисто вымытом (2) дождем (3) догорало осеннее солнце.

8) Стиль модерн (1) выдвинув на первый план (2) идею создания новых форм(3) и выразительных средств (4) изменил сознание мастеров.

9) Вокруг меня (1) прижимаясь к самой дороге (2) зеленел лес (3) изредка уступая место поросшим осокой (4) полям.

10)Великий комбинатор (1) заложив руки в карманы (2) гулял вдоль борта (3) не замечая оставшегося на берегу (4) Воробьянинова.

Ответы.

Мясоедов утверждал, что успех первого выступления должен предопределить во многом дальнейшие судьбы Товарищества, - и оказался прав. Первое общее собрание Товарищества, которое состоялось 6 декабря 1870 года, наметило открытие выставки "15 сентября будущего 1871 года и не позже 1 октября". Но срок этот не удалось выдержать: открылась первая выставка только 29 ноября 1871 года и закрылась 2 января нового, 1872 года. Таким образом, она была доступна обозрению немногим больше месяца. Но этот месяц имел решающее значение для оценки новой организации. Выставка сразу принесла признание, хотя выступило на ней в Петербурге лишь 16 художников, показавших 47 произведений. Уже одно это отличало ее от более обширных по количеству экспонатов академических выставок, а также хорошо известных русским художественным кругам парижских салонов, содержащих порой до трех тысяч произведений. Как же весомо должна была звучать для современников каждая картина и какой цельностью идейных и творческих устремлений должна была отличаться выставка в целом, чтобы вызвать огромный общественный резонанс, который сопутствовал первому публичному выступлению передвижников и в обеих столицах и на Украине.

Вот полный перечень участников выставки в Петербурге: В.Ф.Аммон, С.Н.Аммосов, А.П.Боголюбов, Н.Н.Ге, К.Ф.Гун, Л.Л.Каменев, Ф.Ф.Каменский (скульптор), М.К.Клодт, М.П.Клодт, И.Н.Крамской, В.М.Максимов, Г.Г.Мясоедов, В.Г.Перов, И.М.Прянишников, А.К.Саврасов, И.И.Шишкин. Среди них отсутствует ряд учредителей, подписавших Устав, - К.Е. и Н.Е.Маковские, К.В.Лемох, А.И.Корзухин, В.И.Якоби. Двое последних и впредь на выставках Товарищества не фигурировали. Аммосов, Аммон, Боголюбов, Гун не были новичками. Аммосова знала художественная Москва, маринист Боголюбов и Гун пользовались солидной репутацией, особенно известен был в этот период Боголюбов. Имена большинства участников 1-й Передвижной выставки в той или иной степени были известны. И все же 1-я выставка прозвучала как небывало новое и отрадное явление и вызвала очень большой по тому времени приток зрителя. Естественно напрашивается вопрос - почему? Причин, приковавших к первой же выставке общественное внимание, было несколько. Это был первый выход в свет первого в России вольного творческого содружества. Выставка была воспринята как программное выступление художников-демократов и действительно являлась таковым. Печать (сочувствовавшая смелому опыту) приветствовала именно его просветительный, идейно-демократический характер, активность вторжения художников в жизнь, связь их с освободительным движением. Стасов писал: "Самая большая художественная новость в настоящее время в Петербурге - передвижная выставка. С какой стороны на нее ни посмотришь, везде она является чем-то особенным и небывалым: и первоначальная мысль, и цель, и дружное усилие самих художников и изумительное собрание превосходных произведений. Кому еще недавно могло прийти в голову, что настанут такие времена, когда русские художники не захотят больше ограничиваться одним личным своим делом, что они вдруг бросят свои художественные норы и захотят окунуться в океан действительной жизни".

"Отечественные записки", журнал, возглавляемый, как известно, в эти годы Некрасовым, посвятил 1-й выставке специальный обзор. Показательно, что автором обзора был М.Е.Салтыков-Щедрин. Он приветствовал демократический характер объединения: "Нынешний год ознаменовался очень замечательным для русского искусства явлением - некоторые московские и петербургские художники образовали товарищество. Отныне произведения русского искусства, доселе замкнутые в одном Петербурге, в стенах Академии художеств, или погребенные в галереях и музеях частных лиц, делаются доступными для всех. Искусство перестает быть секретом, перестает отличать званых от незваных, всех призывает и за всеми признает право судить о совершенных им подвигах". Но не только столичная пресса могучими голосами Стасова и Салтыкова-Щедрина приветствовала первые шаги передвижников. Широкий отклик в прессе встретила выставка и в Москве. Выставка была открыта с 24 апреля до 1 июня 1872 года в помещении Училища живописи, ваяния и зодчества. Здесь экспозиция выставки пополнилась статуей "Иван Грозный" М.Антокольского, четырьмя полотнами ("Точильщик", "Атаки", "Чиновник смотрит в рюмку", "Чиновник ловит мух"; два последних в каталог не попали) Вл.Маковского, портретами П.Г.Осокина, купца И.С.Камынина В.Перова. Судя по каталогам, в Москве участвовало 20 художников (среди них - выходец из Белоруссии пейзажист Ф.И.Ясновский и скульптор М.Ф.Шохин), представивших 54 произведения. Но в действительности вместе с дополнительными московскими работами всего на 1-й выставке было 82 произведения. Кроме Петербурга и Москвы первая выставка посетила два крупнейших украинских города - Киев и Харьков. Это был как бы первый экзамен, который передвижники держали перед зрителем. Не было сомнения, что экзамен был выдержан с блеском. Успех выставки, живой интерес к ней подтвердили жизненность нового начинания.
Энтузиазм основателей Товарищества, их увлеченность делом были таковы, что первую выставку в ее странствиях сопровождали Перов и Мясоедов. Финансовые итоги выставки были скромными, но обнадеживающими. Они доказали: плата за вход обеспечивала материальную возможность передвижения, отчисления за проданные произведения создавали базу для продолжения деятельности Товарищества. Для того чтобы оценить общественный резонанс не только первой, но и последующих выставок Товарищества, надо учесть, что население даже крупнейших городов знало в то время современную живопись только, по отзывам печати или по плохим репродукциям с рисунков и гравюр (фотомеханические способы репродуцирования были в то время еще не известны). Кроме того, и это особенно важно, до организации Товарищества произведения демократического искусства появлялись разрозненно - то на академических выставках, то среди разноликой массы полотен на так называемых постоянных выставках разных организаций. Такого открытого, публичного, сплоченного, творческого выступления демократического искусства, каким явилась 1-я выставка Товарищества, не бывало. В этом кроется новаторское значение выставки - и особенно для провинции. При всей немногочисленности ее состава выставка 1871-1872 годов содержала значительные произведения во всех основных жанрах живописи. Это были "Охотники на привале" и несколько превосходных портретов работы Перова, "Порожняки" Прянишникова, "Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе" Ге, "Грачи прилетели" Саврасова, цикл портретов Крамского и другие произведения. Если вспомнить, как мала была первая выставка по количеству представленных на ней произведений, нельзя не удивляться тому, что большинство этих произведений вошло в историю русской живописи и стало хрестоматийными. Они сохранили подлинно народное признание даже тогда, когда были созданы шедевры Репина и Сурикова, представляющие собой вершины русского искусства. Это свидетельствует о том, что идейный и художественный уровень этой выставки был исключительно высок. Ее лучшие произведения несли в себе животрепещущие, актуальные идеи времени, те, которыми жили и современная передвижникам передовая литература, театр, музыка. Поэтому, приветствуя появление Товарищества, прогрессивная демократическая печать приветствовала не просто удачно найденную организационную форму показа произведений. Отнюдь не всякое объединение художников, стремившихся к популяризации своих произведений, встретило бы такой прием. "Всего важнее нам кажется именно последнее - решимость художников соединиться, - пишет Стасов, - образовать свою собственную среду и массу, с твердо сознаваемою целью и горячим желанием не только делать красивые картины и статуи, потому что за них платят деньги, но и создавать этими картинами и статуями что-то значительное и важное для ума и чувства людского". Литературные друзья также оберегали идейную целенаправленность Товарищества. Салтыков-Щедрин, как уже упоминалось, дал высокую и сочувственную оценку 1-й выставки. В той же статье, однако, он говорит об опасностях, таящихся в некоторых формулировках Устава, в первую очередь - в слишком неопределенном пункте об условиях приема в члены Товарищества. "Ограждает ли она Товарищество от наплыва Моисеев, извлекающих из камня воду, Янов Усьмовичей и т. п.? Нет, не ограждает, ибо по уставу на звание члена товарищества может претендовать всякий художник, "не оставивший занятий искусством" А как скоро Яны Усьмовичи проникнут в Товарищество, то они подорвут какую угодно воспитательную цель. Если, например, Товарищество преследует идею трезвости, простоты и естественности в искусстве, то стоит только забраться в Товарищество г.Микешину, чтобы совершенно упразднить эту идею. Спрашивается, что станется тогда с воспитательными целями товарищества? Я не отвергаю, что и к воспитательным целям могут быть применяемы соединенные усилия нескольких лиц, но для того, чтобы в этом случае был достигнут успех, необходимо, чтобы соединившиеся для одной цели лица были вполне друг другу известны и заранее, с полной ясностью, определили для себя все основания задуманного дела ежели мне возразят, что подобное единодушие, в крайнем своем проявлении, может привести к односторонности, то, по мнению моему, и в этом еще не будет большой беды".

Когда позже Академия создала свое общество выставок, Стасов встревожено предостерег Товарищество от опасности слияния с ним: "В настоящую минуту у нас в Петербурге целых два Общества для художественных выставок, одно называется Товарищество передвижных выставок, другое Общество выставок. Между ними существует определенный антагонизм, и я одного только боюсь, чтобы они как-нибудь не слились или чтобы одно не задавило другое. Я твердо убежден, что если общество какое-нибудь настолько подвинулось, что в нем образовалось несколько групп, думающих разно и смотрящих на свое дело с противоположных сторон, тогда нечего хлопотать о слиянии. Им надо жить и действовать врозь, иначе ничего сильного, самостоятельного и путного у них не выйдет". Крамской боролся за цельность Товарищества против слияния с Обществом выставок. Широкое общественное признание первого выступления Товарищества привлекло в организацию новых членов и художников, выступающих на его выставках в качестве экспонентов. 1-я выставка послужила началом прочной связи передвижников с П.М.Третьяковым. Он приобрел с выставки картины "Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе" Ге, "Грачи прилетели" Саврасова, "Порожняки" Прянишникова и "Майская ночь" Крамского, статую "Иван Грозный" Антокольского.
Уже 1-я Передвижная выставка стала трибуной, с которой выступали лучшие русские художники, выразители передовых общественных и эстетических идей своего времени, борцы за национальное демократическое искусство, - трибуной, имеющей широкую народную аудиторию. Поэтому Товарищество становится идейным и творческим центром всего демократического русского искусства - искусства народов России. Выставка показала, что в итоге предшествующей борьбы и исканий сложилась русская национальная демократическая школа реалистической живописи. Школа эта во многом была еще в стадии становления, но в лице Товарищества уже доказала свою способность с честью продолжать дальнейшую борьбу за искусство, служащее народу, свою готовность к этой борьбе.

(Текст - Ф.С.Рогинская )