Подобно многочисленным громким событиям, связанным с именем "веселого проказника" Кена Кизи, выход в 1962 году его первой книги "Над кукушкиным гнездом" произвел много шума в литературной жизни Америки. После ее появления Кизи был признан талантливейшим писателем, а сам роман стал одним из главных произведений движений битников и хиппи. "Над кукушкиным гнездом" - это грубое и опустошительно честное изображение границ между здравомыслием и безумием. "Если кто-нибудь захочет ощутить пульс нашего времени, пусть лучше читает Кизи. И если все будет хорошо и не изменится порядок вещей, его будут читать и в следующем веке", - писали в "Лос-Анджелес Тайме". Действительно, книга продолжает жить и не утратила прежней сумасшедшей популярности в наши дни.По мотивам романа был снят одноименный фильм Милошем Форманом, покоривший весь мир и получивший пять Оскаров, а также поставлено множество спектаклей в разных странах, в том числе в России.

Описание добавлено пользователем:

Андрей Сергеев

«Над кукушкиным гнездом» - сюжет

Действие романа происходит в психиатрической больнице в городе Сейлем (Орегон). Повествование идёт от лица рассказчика - индейца по кличке Вождь Бромден, одного из пациентов. Одним из главных героев является свободолюбивый пациент Рэндл Патрик Макмёрфи, переведённый в психиатрическую больницу из тюрьмы. Предполагается, что он симулировал психическое расстройство только для того, чтобы избежать каторжных работ. Другие пациенты представлены в романе, возможно, не как душевнобольные, а как нормальные люди, отвергнутые больным обществом.

Макмёрфи противостоит старшая сестра Милдред Рэтчед - немолодая женщина, работающая в отделении больницы. Старшая сестра, олицетворение системы (Комбинат, как называет ее рассказчик Вождь Бромден), личная жизнь которой не сложилась, тщательно укрепляет свою власть над пациентами и персоналом отделения. Бунтарь и индивидуалист, Макмёрфи принимается рушить устроенный ею порядок и оказывает значительное влияние на других пациентов, уча их наслаждаться жизнью и даже освобождая от хронических комплексов. Это доходит до нарушения строгого внутреннего распорядка больницы, вплоть до ночной вечеринки в отделении с обильным употреблением алкоголя и присутствием проституток.

Будучи не в состоянии держать ситуацию под прежним контролем, старшая сестра выводит Макмёрфи из себя, и, пользуясь случаем, отправляет его на лоботомию. Жизнь Макмёрфи прерывается, но другие пациенты становятся смелее, увереннее в себе и освобождаются как от страхов перед «нормальным» миром, так и от власти старшей сестры, покидая больницу.

История

Кен Кизи учился в Стэндфордском университете, но в 1959 году бросил его, с головой втянувшись в рискованное предприятие: в качестве добровольного (и оплачиваемого) испытуемого он принимал участие в экспериментах с ЛСД, проводимых в госпитале ветеранов "Menlo Park" в рамках научной программы исследования возможностей применения наркотика в психиатрической практике. Программа вскоре была закрыта правительством, но Кизи еще на полгода остался в психиатрической больнице в качестве санитара и ночного сторожа. Он часто проводил время в разговорах с пациентами, иногда находясь под влиянием галлюциногенов. Он не верил, что эти пациенты были ненормальными, скорее общество отвергало их, поскольку они не вписывались в общепринятые представления о том, как человек должен себя вести. Из этого опыта и вырос роман "Над кукушкиным гнездом".

Критика

Журнал Time включил этот роман в свой список 100 лучших англоязычных произведений с 1923 по 2005.

Потрясающий успех. Марк Шорер

Его талант рассказчика так впечатляет, его стиль так стремителен, его способность схватывать характеры столь несомненна, что читатель не в состоянии оторваться... У него крепкий, щедрый талант, и он написал крепкую, щедрую книгу. "Saturday Review"

Поразительный первый роман. "Boston Traveller"

Кизи сумел не просто нырнуть в собственный кровоток, словно бы заглянув внутрь своих же глаз, но и вновь проник в сферы, где обитают Другие, братья и сестры, к которым несет воды поток новообретенной ответственности - к ним и к миру в целом. Артур Миллер

Рецензии

Рецензии на книгу «Над кукушкиным гнездом»

Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите, чтобы оставить рецензию. Регистрация займет не более 15 секунд.

Настя Добровольная

Прекрасная книга

Прочитав новую для себя книгу "Над кукушкиным гнездом", я пополнила клад своей любимой литературы.

Нельзя назвать это произведение обычным, ординарным, скучным. Никак. В самом начале чтения интерес начинает захватывать тебя и все с большей, нарастающей силой поглощает полностью.

Невообразимо печальной можно назвать эту историю, историю о том, как безжалостно губит система контроля (в книге "комбинат") любого, кто не желает поддаваться. На протяжении всей книги можно наблюдать, как происходит превращение главного героя(того, от кого ведется рассказ) в "большого" человека из "маленького". Путь преодоления всеобще поглощающего тумана, заставляющего чувствовать себя слабым ничтожным, даже не человеком. Но благодаря самому буйному персонажу из всей книги - Макмерфи, не только сам рассказчик, но и другие пациенты понимают, что никто кроме них не способен ослабить волю человека, что он сам воссоздает в себе свободу.

Как же можно это сделать? Ведь везде снуют санитары, а старшая сестра следит за выполнением - перевыполнением порядка не только в отделении, но и в твоей голове, препараты не дают ощущать трезвость разума, и из чувств присутствует только одно - спокойствие. Но в итоге, в безмолвной борьбе, персонажи под предводительством Рэндла находят средство, защищающее их от гниения собственной личности. Казалось, что может разрушить столь прочную оболочку страха перед самим собой и внешним миром? Ответ прост: смех. Да, возможно это не есть та самая вакцина, способная спасти всех и вся от напасти жестоко настроенного мира, но именно смех, созданный в компании сблизившихся людей, искренний, простодушный способен спасти тебя. Это своеобразный витамин для прозрения, отрезвления или же попросту пробуждения волевых мыслей. Смех, рожденный друзьями может помочь ощутить себя сильнее, научиться полюбить себя, понять свои возможности, и наконец, перестать бояться.

Но, к сожалению, в каждой борьбе есть жертвы. Психиатрическая больница предстоит в роли поля битвы, и в начале здесь царила идеальная иерархия, созданная старшей сестрой со всегда накрахмаленной улыбкой. В конце же войны, выиграв ее, человек, который никогда не причислял себя к "способным к подчинению", пал. Пал, но не проиграл войну. Хотя противника - старшую сестру назвать проигравшей нельзя тоже. Ибо война не закончилась, она всегда состояла из бесконечного порядка битв, которые можно было выиграть, и оставить себя победителем внутри, но никогда не закончить войну. На место воевавших всегда приходят другие, по-новому и по-своему продолжая нескончаемый ход войны за собственное Я.

Полезная рецензия?

/

4 / 0

Анна

Сложное начало, скучные описания, нет какого-то захватывающего развития событий. Зато здесь есть потрясающий, великолепный, запоминающийся главный герой - красавчик Макмерфи. Только из за него я осилила эту хотя и небольшую, но сложную (для меня) книгу. Макмерфи - пациент психиатрической больнице, который попал сюда по своей воле, сымитировав психические расстройства. Он веселый, находчивый, жизнерадостный, уверенный в себе, это то герой, который излучает энергию, передает хорошее настроения, заряжает эмоциями и вызывает улыбку. Несмотря на то, что он мошенник, он добрый, отзывчивый, хороший человек.

Финал меня разочаровал, до последнего надеялась и верила что будет все по-другому.

Вообще, это первая книга, которую я читала про психиатрическую больницу, вернее жизнь людей в психиатрической больнице. И несмотря на всю мрачность обстановки, наблюдать за происходящим было интересно, так как жизнь людей там тоже не стоит на месте, и у каждого что-то происходит. Конечно печально наблюдать за такими людьми, но в жизни воспринимаешь их совсем по-другому. Здесь же раскрываются личности, их мысли, эмоции их желания и характеры, у уже психически больные люди, кажутся такими же людьми, как и все, только со своими особенностями.

1.Поездка на катере и рыбалка, в фильме является проказой Макмерфи, угнавшим для этого автобус с пациентами, а в книге это спланированное мероприятие, в котором принял участие сам главный врач. Причем в книге пациенты больницы скинулись деньгами, чтобы арендовать катер (за деньги внес сам Макмерфи).

2.В фильме пациенты с Макмерфи добрались до катера без особых происшествий. В книге же поездка связана с двумя важными моментами: сцена на заправке и сцена с лодырями у пирса, которые стали приставать к Кэнди. В обоих сценах пациенты, боящиеся всего на свете, под влиянием Макмерфи смогли перестать ощущать страх и стать "больше" (как бы выразился Вождь).

3.Книга написана от лица Вождя, который воспринимал реальность немного искаженно и во всем видел руку всесильного Комбината. В фильме Вождь играет скорее вспомогательную роль и Комбинат, который по мнению Вождя является главным злодеем ( , в сознании Вождя, лишь один из его агентов), в фильме даже не упомянут.

4.В романе пациенты знали, что Макмерфи находится на принудительном лечении и, несмотря на это, провоцировали его на грубое отношение к сестре Рэтчед. В фильме Хардинг думал, что он, как и остальные "острые", находится на лечении добровольно.

5.В романе Макмерфи является довольно корыстолюбивым человеком, постоянно выигрывая деньги и сигареты у остальных пациентов в карты, а также с помощью разных пари (для победы в одном из пари он использовал Вождя). Даже на поездке на рыбалку он подзаработал. Сестра Рэтчед даже использовала этот факт против Макмерфи, внушив пациентам, что последний находится в больнице только ради денег.

6.В фильме сцена с пьянкой в больнице является прощальным праздником, подаренным Макмерфи пациентом перед побегом. В романе Билли Биббит сам попросил Макмерфи привести ему Кэнди и заплатил за удовольствие двадцать долларов (за проезд и выпивку). Кэнди привела с собой подружку и все "завертелось".

7.В фильме погиб только Билли. В книге же погиб и Чесвик, утонув в бассейне. Он нырнул и вцепился пальцами в решетку. Пытавшиеся спасти его санитар и Макмерфи не смогли их расцепить.

8.В фильме, после того как Вождь задушил Макмерфи, превратившегося в "овощ", было показано только бегство Вождя. В книге же, почти все "острые", которых Макмерфи смог "освободить", перестали быть рабами Комбината и вскоре выписались из больницы.

9.Главный врач психиатрической больницы в книге был жалким человечком (который под влиянием Макмерфи стал смелее и самостоятельней) и находился под влиянием сестры Рэтчед. В фильме он был вполне солидным и самодостаточным мужчиной.

10.Сам Макмерфи, сыгранный в фильме Формана несколько субтильным Джеком Николсоном, в книге был здоровенным рыжим ирландцем с кучей шрамов и красной от загара физиономией.

11.В фильме Вождь планировал сбежать из больницы вместе с Макмерфи. В романе Вождь решил остаться в больнице еще на несколько недель, чтобы после ухода Макмерфи сестра Рэтчед снова не вернула свои порядки и опять не превратила пациентов в забитые создания. Кроме того, в книге к побегу Вождя подтолкнул Скэнлон, который понял, что за убийство Макмерфи его накажут.

12.О том, что Вождь лишь притворяется глухонемым, Макмерфи узнал лишь после драки с Вашингтоном, когда их вместе повели на электрошоковую терапию. В книге Макмерфи узнал о притворстве Вождя задолго до этого события, самостоятельно раскусив его. Макмерфи тайно пообщался с ним и решил сделать Вождя "больше" (морально).

Роман, написанный в 1962 году и немедленно ставший «Библией хиппи», экранизирован был через 13 лет. Фильм получил 5 Оскаров и пятерку наград «Золотого Глобуса».

Смысл названия

В названии процитирован фрагмент детской считалочки, которую индеец Бромден слышал от своей бабушки.

Ting. Tingle, tingle, tremble toes, she’s a good fisherman, catches hens, puts ’em inna pens… wire blier, limber lock, three geese inna flock… one flew east, one flew west, one flew over the cuckoo’s nest… O-U-T spells out… goose swoops down and plucks you out.

Виктор Голышев, переводя роман на русский язык, отправил одного из гусей из дому, а другого в дом, чтобы срифмовать с оксюмороном «над кукушкиным гнездом». В оригинале же один из гусей полетел на восток, другой на запад, а третий пролетел над кукушкиным гнездом - таков подстрочник.

Возможно, для режиссера Милоша Формана, чуть ли не накануне съемок фильма сбежавшего с социалистического Востока на капиталистический Запад, эта географическая альтернатива - не просто два противоположных направления, но и политический аспект выбора.

Другие словосочетания считалки тоже могут служить ключом к расшифровке текста романа. She’s a good fisherman - понятное дело, кто тут хороший рыбак: Старшая Сестра, властительница над телами и душами пациентов. Catches hens (ловля кур) - сеансы групповой терапии, где больные вынуждены оглашать свои интимные секреты и натравливаются друг на друга медсестрой. Чем не петушиные бои, когда при виде капли крови петух набрасывается на противника и клюет его по самому больному месту.

Почему же «кукушкино гнездо», ведь кукушка его не вьет? Именно поэтому. То, чего не существует. Кроме того американцы называют психиатрические лечебницы кукушкиными гнездами. Пролететь над таким местом и не приземлиться в нем - значит, обрести свободу. Что и пытался сделать главный герой, куда и старался он увлечь «соратников» по больничным палатам, пока не подвергся лоботомии.

Чем страшна лоботомия

Расцвет этой мозгодробительной процедуры пришелся на 30-е годы ХХ века, когда до нее додумался португалец Эгаш Мониш. Этот «прогрессивный» врач делал маленькую дырочку в черепе пациента и вводил туда проволочку с петелькой. Крутил-вертел в мозгах бедолаги железку, тем самым разрывая связи лобных долей мозга со всеми остальными долями. Назывался процесс красиво: префронтальная лейкотомия. После такого блендерования содержимого черепа пациент становился послушен. Правда, по интеллекту был адекватен двухлетнему ребенку, но зато управляем! Подобной благотворной операции подверглась даже сестра президента Кеннеди. Двадцатилетняя барышня была дерзкой, со склонностями нимфоманки. После лоботомии изуродованная девушка пересела на инвалидную коляску - так и прожила свою длинную жизнь безмозглым овощем.

Самое интересное, что Мониш получил в 1949 году за свое открытие… внимание, сейчас будет барабанная дробь: Нобелевскую премию!!! Да! Родственники искалеченных пациентов неоднократно поднимали вопрос о лишении врача награды, но куда там… Нобелевский комитет своих решений не отменяет.

В наши просвещенные времена считается, что лоботомия - тупиковая ветвь эволюции в деле психиатрии, но когда-то эта операция была рутинной - как высморкаться. Во-первых, быстро. Во-вторых, легко. Процесс еще больше усовершенствовал Уолтер Фримен. Железку стали проталкивать через глазницу. Никаких дырок в черепе. Помесили немного мозги - и вуаля. Полезный, тихий, безропотный член общества к вашим услугам.

Лоботомия к 1962 году, когда был написан роман Кена Кизи, уже из моды вышла и перестала быть массовой операцией. Впрочем, в больнице, где снимался фильм, последнее такое хирургическое вмешательство имело место в 1958 году, совсем не так далеко от 1962 года

Почему писатель Кен Кизи никогда не смотрел фильм

Творец - существо ранимое. Ну, а кого порадует, если твою идею берут, да и перекручивают. В книге всю историю излагает громадный представитель коренной национальности Соединенных Штатов, над которым в клинике неслабо поизгалялись: 200 сеансов электрошока - это вам не шуточки.

То ли перманентный электрошок тому причиной, то ли голоса предков, но индеец Бромден считает себя экстрасенсом, проникающим в суть вещей. Это в книге. В фильме же Бромден - просто молчаливая гора со шваброй, а единственным главным героем стал Рэндалл Патрик Макмерфи. Причем в фильме Макмерфи - харизматичный, дружелюбный, но все же преступник и разгильдяй, а не олицетворение приносящего себя в жертву пастве огненноволосого Христа, как в книге.

В романе мы видим все происходящее глазами Бромдена. Он трактует больницу как чудовищный Комбинат, где всевидящая Старшая Сестра (аналог Старшего Брата из антиутопии Джорджа Оруэлла «1984») ломает людей одного за другим, а «туманная машина» накрывает страдальцев дымом.

В фильме все не так инфернально. Мы смотрим своими глазами (а не глазами индейца по прозвищу Вождь) на обычную клинику для душевнобольных, где все достаточно терпимо, пока не начинаются карательные меры после покушения на убийство мисс Рэтчет.

Впрочем, суд против авторов фильма Кен Кизи так и не выиграл. Да и стоило ли ему действовать по хорошо знакомому нашей публике принципу: «Не читал, но осуждаю»? Однажды Кену представился случай посмотреть экранизацию, когда он, переключая каналы, наткнулся на уже идущее кино. Но, поняв, что происходит на экране, писатель немедленно выключил телевизор.

Как режиссер Милош Форман переставил акценты в ленте

Литература и кинематограф - это разные вещи. Образные средства - из несходных арсеналов. Не существует экранизации, переводящей язык вербальный на язык визуальный с абсолютной точностью. Попытка внедрить в экранизацию закадровый авторский голос - вообще примитивный прием, порожденный беспомощностью. Да, лучшие фильмы сняты по романам. И есть две причины, почему такие киноленты сразу попадают в разряд востребованных.

• Экранизации подвергаются только проверенные временем и читательской реакцией романы. Никто не станет снимать фильм по графоманской чуши.
• Зрителям интересно снова погрузиться в атмосферу книги и сравнить сформировавшийся в их воображении образ с образом, созданным кинорежиссером и съемочной группой.

«Страсти-мордасти» (позаимствуем удачный термин у Максима Горького), возникшие в мозгу не совсем адекватного индейца, рассказывающего о своем пребывании в сумасшедшем доме, раскрывали гнетущую картину Комбината, подавляющего волю людей. Старшая Сестра - уродливая мощная тетка, монстр, крушащий направо и налево как пациентов, так и санитаров. В фильме мисс Рэтчет - аккуратная миловидная дама, строгий невозмутимый профессионал, с излишним рвением выполняющий свои обязанности.

Она искренне верит, что «тщательно продуманный порядок» нельзя нарушать ради какого-то бейсбола по телевизору, а о «преступлении» юного Билли Биббита, непременно надо сообщить матери.

Кого изменило общение с Макмерфи

Старшая Сестра и в шейном корсете, надетом после попытки Макмерфи отомстить за гибель Билли, ничуть не изменилась. Железная леди ею и осталась.

Билли изменился на одну ночь и несколько минут триумфа, когда ему рукоплескали приятели. Даже перестал заикаться.

Мак, я буду скучать по тебе…

Так пойдем со мной Билли, давай уйдем вместе!

Нет, Мак. Я не готов…

Больше никогда несчастный паренек не будет готов уйти из сумасшедшего дома, потому что ушел из жизни, убитый железобетонными принципами Старшей Сестры - лучшей подруги его деспотичной матери, которая и затолкала сына в «гнездо кукушки».

Пациенты изменились, почувствовав запах свободы, исходящий от Рэндалла, прокатившись с ветерком на рыбалку, погуляв на последней вечеринке. Надолго ли?

Герой-повествователь Бромден - сын белой женщины и индейского вождя - притворяется немощным, глухонемым и слабоумным. Он давно уже находится в психиат­рической больнице, спасаясь в ee стенах от жестокости и равнодушия «нормальной Америки». Впрочем, годы, проведенные Бромденом в психушке, дают о себе знать. Старшая медсестра мисс Гнусен, руководящая и пациентами, и безвольным доктором Спайви, регулирует, по его мнению, бег времени, заставляя часы то стремительно лететь, то тянуться бесконечно. По её распоряжению включают «туманную машину», а таблетки, что дают больным, содержат в себе электронные схемы и помогают контролировать извне сознание и «острых», и «хроников». По убеждению Бромдена, это отделение - фабрика в некоем зловеще-загадочном Комбинате: «здесь исправляют ошибки, допущенные по соседству, в церквах и школах. Когда готовое изделие возвращают обществу, полностью починенное, не хуже нового, а то и лучше, у старшей сестры сердце радуется».

В эту обитель скорби в один прекрасный день является Рэндл Патрик Макмерфи, успевший покочевать по Америке и отсидеть во многих её тюрьмах. Последний срок он отбывал в колонии, где проявил «психопа­тические тенденции» и теперь вот переведен в психлечебницу. Впрочем, перевод он воспринял без огорчения. Завзятый картежник, он рассчитывает поправить свои финансовые дела за счет лопухов-психов, да и порядки в больнице, по слухам, куда более демокра­тические, чем прежде.

Отделение и в самом деле выставляет напоказ свои либеральные принципы, и представитель администрации по связям с общественностью то и дело проводит экскурсии, на все лады расхваливая новые веяния. Пациентов хорошо кормят, призывают их к сотрудничеству с медперсоналом, и все важнейшие проблемы решаются путем голосования на совете пациентов, возглавляет который некто Хардинг, получивший высшее образование и отличающийся красноречием и полным отсутствием воли. «Мы все кролики, - сообщает он Макмерфи, - и находимся здесь не потому, что мы кролики, но потому, что не можем привыкнуть к своему кроличьему положению».

Макмерфи - кто угодно, но не кролик. Вознаме­рившись «прибрать эту лавочку к рукам», он с первых же дней вступает в конфликт с властной мисс Гнусен. То, что он шутя обыгрывает пациентов в карты, для нее еще полбеды, но он ставит под угрозу размеренную деятельность «терапев­тической общины», высмеивает собрания, на которых под неусыпным присмотром старшей сестры пациенты привычно копаются в чужой личной жизни. Это система­тическое унижение людей проводится под демагогическим лозунгом обучения их существованию в коллективе, стремления создать демокра­тическое отделение, полностью управляемое пациентами.

Макмерфи никак не вписывается в тоталитарную идиллию психбольницы. Он подзуживает своих товарищей вырваться на свободу, разбить окно и разорвать сетку тяжеленным пультом и даже бьется об заклад, что способен это сделать. Когда же его попытка заканчивается неудачей, то, расплачиваясь, а вернее, возвращая долговые расписки, он произносит: «По крайней мере я попытался».

Очередное столкновение Макмерфи и мисс Гнусен происходит по поводу телевизора. Он просит сдвинуть график просмотра телепередач так, чтобы можно было посмотреть бейсбол. Вопрос ставят на голосование, и его поддерживает лишь Чесвик, известный своей строптивостью на словах, но неспособностью воплотить свои намерения в поступок. Впрочем, ему удается вскоре добиться повторного голосования, и все двадцать «острых» голосуют за то, чтобы смотреть телевизор днем. Макмерфи торжествует, но старшая сестра сообщает ему, что для того, чтобы решение было принято, нужно большинство, а поскольку всего в отделении сорок человек, не хватает еще одного голоса. По сути дела, это скрытое издевательство, так как остальные двадцать больных являются хрониками, напрочь отрезанными от объективной реальности. Но тут поднимает руку Бромден, идя наперекор своему жизненному правилу «не раскрываться». Но и этого оказывается недостаточно, так как он поднял руку после того, как собрание было объявлено закрытым. Тогда Макмерфи самовольно включает телевизор и не отходит от него, даже когда мисс Гнусен отключает электричество. Он и его товарищи смотрят на пустой экран и «болеют» вовсю.

По убеждению врачей, Макмерфи - «фактор беспорядка». Встает вопрос о переводе его в отделение буйных, предлагаются и более радикальные меры. Но мисс Гнусен против этого. Ей необходимо сломать его в отделении, доказать всем остальным, что он не герой, не бунтарь, а хитрый эгоцентрик, заботящийся о собственном благе.

Пока же «тлетворное» влияние Макмерфи на пациентов очевидно. Под его влиянием Бромден отмечает, что «туманная машина» вдруг сломалась, он начинает видеть мир с прежней четкостью. Но сам Макмерфи на время умеряет свой бунтарский пыл. Он узнает печальную истину: если в колонию он попал на определенный судом срок, то в психбольницу его поместили до тех пор, пока врачи будут считать его нуждающимся в лечении, и, следовательно, его судьба всецело у них в руках.

Он перестает заступаться за других пациентов, проявляет осторожность в выяснении отношений с начальством. Такие перемены влекут за собой трагические последствия. Взявший пример с Макмерфи Чесвик отчаянно сражается за право курить сигареты когда угодно и сколько угодно, попадает в буйное отделение, а потом по возвращении сообщает Макмерфи, что вполне понимает его позицию, и вскоре кончает жизнь самоубийством.

Эта гибель производит на Макмерфи сильное впечатление, но еще больше изумляет его тот факт, что, оказывается, подавляющее большинство пациентов мисс Гнусен находится здесь по собственной воле. Он с новой энергией возобновляет войну со старшей сестрой и в то же время учит пациентов ощущать себя полноценными членами общества. Он сколачивает баскетбольную команду, вызывает на состязание санитаров, и, хотя матч проигран, главная цель достигнута - игроки-пациенты почувствовали себя людьми. Именно Макмерфи раскусил Бромдена, поняв, что тот лишь притворяется глухонемым. Он вселяет в Бромдена уверенность в себе и своих силах, и под его руководством тот старается приподнять тяжелый пульт, с каждым разом отрывая его от пола все выше и выше.

Вскоре Макмерфи приходит в голову вроде бы безумная идея: отправиться всем отделением в море на катере удить лосося, и, несмотря на увещевания мисс Гнусен, собирается команда. И хотя капитан катера отказывается выйти в море из-за отсутствия необходимых бумаг, «психи» делают это самовольно и получают огромное удовольствие.

Именно на этой морской прогулке робкий и пугливый Билли Биббит знакомится с Кэнди, подружкой Макмерфи, которая очень ему приглянулась. Понимая, что бедняге Билли крайне важно наконец утвердиться как мужчине, Макмерфи договаривается о том, что Кэнди явится к ним в следующую субботу и проведет у них ночку.

Но до субботы происходит еще один серьезный конфликт. Макмерфи и Бромден вступают врукопашную с санитарами, и в результате попадают в отделение для буйных и подвергаются лечению электрошоком.

Выдержав курс психотерапии, Макмерфи возвращается в отделение как раз к субботе, чтобы принять Кэнди, которая является со своей подружкой Сэнди и запасом спиртного.

Веселье приобретает довольно буйный характер, и Макмерфи с друзьями устраивают разгром во владениях старшей сестры. Понимая, что инициатору праздника, что называется, не сносить головы, пациенты уговаривают его бежать, и он в общем-то соглашается, но алкоголь берет свое - он просыпается слишком поздно, когда уже являются санитары.

Мисс Гнусен, еле сдерживая ярость, обозревает свое сильно пострадавшее за ночь отделение. Куда-то исчез Билли Биббит. Она отправляется на поиски и находит его в обществе Кэнди. Мисс Гнусен угрожает все рассказать матери Билли, напоминая, как тяжело та переживает чудачества сына. Билли приходит в ужас, кричит, что он не виноват, что его заставили Макмерфи и другие, что они дразнили его, обзывали...

Довольная своей победой, мисс Гнусен обещает Билли все объяснить его матери. Она отводит Билли в кабинет к доктору Спайви и просит его потолковать с пациентом. Но доктор приходит слишком поздно. Разрываясь между страхом перед матерью и презрением к себе за предательство, Билли перерезает себе горло. Тогда мисс Гнусен обрушивается на Макмерфи, упрекая его, что он играет человеческими жизнями, обвиняя его в гибели и Чесвика, и Билли. Макмерфи выходит из оцепенения, в котором находился, и набрасывается на своего заклятого врага. Он разрывает на старшей медсестре платье, отчего на всеобщее обозрение вываливаются её большие груди, и хватает её за горло.

Санитарам кое-как удается оттащить его от мисс Гнусен, но колдовские чары развеиваются, и всем становится ясно, что никогда уже она не будет пользоваться той властью, какой располагала.

Постепенно больные или выписываются домой, или переводятся в другие отделения. Из «стариков» - острых больных - остаются лишь несколько человек, в том числе и Бромден. Именно он становится свидетелем возвращения Макмерфи. Старшая медсестра потерпела поражение, но сделала все, чтобы её соперник не смог порадоваться своей победе. После лоботомии весельчак, буян, жизнелюб превращается в овощ. Бромден не может допустить, чтобы этот человек существовал в виде напоминания о том, что случается с теми, кто идет наперекор власти. Он душит его подушкой, а затем разбивает окно и разрывает сетку тем самым пультом, который учил поднимать его Макмерфи. Теперь уже ничто не сможет преградить ему путь к свободе.

Одним из ярких постмодернистских текстов американской словесности 1960-х, иллюстрирующим, в частности, проницаемость границ между двумя основными постмодернистскими течениями (мега- и метапрозой), и вместе с тем одной из вех литературы США второй половины XX века в целом явился роман Кена Кизи (1935—2001) "Над кукушкиным гнездом" (1962).

Кизи — фигура, скандально знаменитая в американской словесности. Он родился в Ла Хунте, штат Колорадо, закончил Орегонский университет, учился в Стэндфордском университете, но бросил его, с головой втянувшись в рискованное предприятие: в качестве добровольного (и оплачиваемого) испытуемого он принимал участие в экспериментах с ЛСД, проводимых в рамках научной программы исследования возможностей применения наркотика в психиатрической практике. Программа вскоре была закрыта правительством, но Кизи еще на полгода остался в психиатрической больнице в качестве санитара и ночного сторожа. Из этого опыта и вырос роман "Над кукушкиным гнездом", яркий, сложный, технически совершенный, абсолютно оригинальный и невероятно актуальный.

Достоинства книги невозможно объяснить никакими свойствами творческой индивидуальности автора — ни одно из последующих произведений, в которых Кизи безуспешно подражал самому себе, даже приблизительно не соответствовало художественному уровню первого романа непрофессионального писателя. Как будто сама едва наступившая эпоха, тревожная, конфликтная, противоречивая, избрала этого ничем не примечательного молодого человека выразителем ее духа. (Кизи, всегда склонный к эпатажу утверждал, что роман целиком был "продиктован" ему, когда он находился в наркотическом трансе).

Книга К. Кизи стала "библией" 60-х, ее персонажи и автор — героями молодежного движения и контркультуры. В ярко размалеванном автобусе Кизи с компанией друзей, называвших себя "Веселыми проказниками", колесил по США, пропагандируя свободу от любых ограничений, сидел в тюрьме за хранение наркотиков, а в 70-е остепенился и поселился — уже до конца жизни — на своем ранчо. Несмотря на то, что Кизи написал около десятка книг, ("А порой нестерпимо хочется", 1964; "Песня моряка", 1992; "Последний круг", 1994 и др.), в историю американской литературы он вошел как автор одного произведения. Роман "Над кукушкиным гнездом" явился для 60-х тем же, чем "Над пропастью во ржи" Сэлинджера для 50-х годов: он открыл людям глаза на то, что с ними происходит.

Действие разворачивается в психиатрическом отделении одной из больниц Среднего Запада, и персонажи книги — пациенты "психушки". Выясняется, однако, что они вовсе не сумасшедшие. Просто эти люди по разным причинам не могут приспособиться к жизни в обществе. Один из них (Билли Биббит) заика и болезненно застенчив, другой (Хардинг) мучается чувством неполноценности из-за измен своей жены и т.д. Все они "кролики" и не могут постоять за себя, а этот мир "создан для волков", как объясняет новичку Макмерфи "главный псих" отделения Хардинг. В сумасшедшем доме они оказались добровольно. Причем, они вовсе не симулируют сумасшествие, но, странные люди, они настолько не соответствуют здоровому американскому образу жизни, что общество с готовностью избавляется от них.

При более внимательном прочтении уже эта, сама по себе острая и неожиданная ситуация поворачивается новой стороной, обнаруживая обобщающий, иносказательный план повествования. Психиатрическая клиника, описанная в романе, очень современная, с мягкими креслами, с телевидением, радио, с вежливым персоналом и самоуправлением совета больных — это маленькая модель общества потребления, Америки вообще. Не случайно состав пациентов и персонала пестр в этническом и социальном отношении. Здесь и индеец, и американцы шведского, ирландского, шотландского происхождения, негры-санитары и одна из медсестер — японка.

Среди пациентов есть и старики, и молодые, люди с университетским дипломом (Хардинг) и вообще без образования (Джордж-рукомойник). Все они пользуются одинаковыми правами: их прекрасно кормят, водят на прогулки и содержат в чистоте. Многие из них отдают себе отчет в том, что их "свободный выбор" — лишь иллюзия свободы, что их "самоуправление" — фикция, что их жизнь — подобие жизни. Но это плата за комфорт и отсутствие забот. Непомерная плата, как выясняется по ходу действия, ибо здесь ежедневно и ежечасно совершается духовное убийство. Все нестандартные, но живые люди, собравшиеся в клинике, подвергаются чудовищному прессингу, постоянной психологической обработке, цель которой якобы адаптация к условиям общественного бытия, а на деле — стандартизация и нивелировка личности.

Чтобы нивелировать человека, нужно сначала унизить, растоптать его, чему и подчинено все в отделении — железный распорядок дня, вечно грохочущее радио, неусыпный надзор за больными и групповые "терапевтические" обсуждения интимных сторон жизни каждого из пациентов. Наконец, этому служит сама угроза применения радикальных средств "вправления мозгов" — электрошока и лоботомии. Их применяют только к тем, кто не поддается нивелировке и продолжает "выламываться из системы", таким, как главный герой романа Макмерфи. Всего этого достаточно, чтобы держать людей в "кроличьем" состоянии. Они становятся стандартными и легкоуправляемыми. Вот какова она, Америка начала 60-х, — утверждает автор, — взгляните, американцы, и замрите от ужаса!

Сэлинджер показал первые симптомы заболевания. Кизи поставил окончательный диагноз и сделал ряд предписаний. Эти "предписания" связаны с образом Р.П. Макмерфи, сильного и бесшабашного парня с зычным голосом, рыжей шевелюрой и перебитым в драке носом, бабника и балагура. В клинику он направлен на принудительное лечение. Он нестандартен, но по-иному, чем остальные пациенты отделения. Его отличает полная раскрепощенность, безграничный оптимизм и "доверие к себе". Он принципиально не желает подчиняться стандарту и не хочет мириться с тем, что на его глазах унижают и травят других людей, и он начинает борьбу за право человека быть человеком, а не роботом.

Основу сюжета романа и составляют перипетии борьбы Макмерфи с мисс Гнусен, всемогущей старшей медсестрой отделения, воплощением системы. Исход борьбы трагичен: видя, что победить Макмерфи не удастся, его отправляют на лоботомию. Физическая смерть героя воспринимается как избавление его от жалкой участи экспоната-предупреждения: вот что будет с тем, кто затеет бунт!

Книга написана в трагифарсовой тональности. Невероятно смешная местами и жуткая по сути, она не оставляет тем не менее ощущения безысходности. Макмерфи все-таки удалось отстоять товарищей как живых людей, доказать им, что протест возможен. Один за другим "добровольные" пациенты покидают клинику. Структура романа открыта. Он кончается дерзким побегом самого верного из последователей Макмерфи, "принудительного старожила" отделения индейца-полукровки Бромдена, от лица которого и ведется повествование. Основной сюжет несколько осложняется лирическими отступлениями — пассажами-воспоминаниями Бромдена о его индейском детстве и о прошлой добольничной жизни, а также пассажами-снами и галлюцинациями; они, впрочем, очень органичны и не мешают роману читаться "на едином дыхании".

Однако, относительная простота романа обманчива. Это постмодернистский текст, и он буквально насыщен евангельскими, трансценденталистскими, фрейдистскими мотивами и литературными ассоциациями, которые, за редкими исключениями, нигде не выходят на поверхность, но придают книге многомерность. Так, Макмерфи, знавший о своей участи и принявший смертные муки за других людей, явственно ассоциируется с Сыном Божьим Иисусом Христом (евангельский план подтекста ощутим в целом ряде сцен романа). В основе поступков героя лежит эмерсоновский принцип "доверия к себе", важнейший в трансцендентальной этике, и доктрина "гражданского неповиновения" Торо.

Особенно, однако, явственна фрейдистская подоплека романа. Так, Макмерфи интуитивно верно понимает истоки психологического садизма пятидесятилетней старой девы мисс Гнусен — это компенсация подавляемого сексуального инстинкта. Правда, герой не читал ни Фрейда, ни Юнга, или, как он говорит, "не знаком с юнгой Фредом", зато с ними прекрасно знаком автор. И, например, бесподобная, исключительно живая и смешная сцена рыбной ловли во время прогулки на катере, организованной Макмерфи для больных, имеет подспудное символическое значение. Пока герой с девушкой Кэнди, его подружкой "с воли", уединяются в каютке, остальные пациенты увлеченно удят рыбу. Рыба же — распространенный фрейдовский символ любви. (Сексуальное раскрепощение являлось одним из пунктов авторской программы оздоровления общества). Сцена рыбной ловли весома и в евангельском плане повествования. Рыба — это и важный христианский символ. Как известно, изображение рыбы, а не креста, отмечало храмы первых христиан.

В ряду литературных ассоциаций — Шекспир (тема мнимого безумия, образ Джорджа-рукомойника), Э. По (идея проницаемости границ между нормой и патологией), Мелвилл, Ш. Андерсон. Так, мир обитателей сумасшедшего дома — это доведенная до предела ситуация андерсоновского Уайнсбурга. Герои Кизи — это "герои-гротески". Причем, они гротескны даже внешне: двухметровый гигант вождь Бромден, долгие годы притворяющийся глухонемым, тридцатилетний Билли Биббит, выглядящий лопоухим мальчишкой, Хардинг, с его чересчур красивым лицом и нервными руками, которых он стесняется (прямая ассоциация с андерсоновским Уингом Бидлбомом из новеллы "Руки") и его манерой "заворачиваться в собственные худые плечи". Гротескны и все прочие пациенты клиники.

Для понимания авторского замысла очень важны параллели с американским "суперроманом" "Моби Дик, или Белый кит" гениального писателя-романтика Г. Мелвилла. Сигнал к такому восприятию дается с первых же страниц романа, поначалу в комически-сниженном ключе. Целая стая белых китов резвится на подштанниках только что поступившего в больницу Макмерфи. Растиражированное изображение легендарного Моби Дика — это еще и примета времени, порождение современной массовой культуры. Цепочка мелвилловских ассоциаций прослеживается в романе достаточно определенно. Отметим лишь узловые моменты их смысла.

Так, мисс Гнусен, с ее полным бездушием, отсутствием человечности и неограниченными полномочиями, ассоциируется с самим чудовищным Моби Диком, воплощением непостижимых, неподвластных человеку сил. Недаром, постоянно подчеркивается невероятная белизна ее твердой от крахмала униформы, белое лицо, очень светлые глаза "без глубины". Эта белизна воспринимается не как чистота, а как отсутствие цвета, равнодушие, холод, мертвенность. Это белизна Моби Дика, к которой Кизи добавляет еще один аспект — стерильность. Как и Моби Дик, мисс Гнусен воплощает нечто надличное, хотя и более конкретное — воинствующий общественный порядок, идею полной нивелировки человеческой индивидуальности.

Для Макмерфи же она является средоточием мирового зла — как Белый кит для капитана Ахава. И отчаянная борьба между ними напоминает борьбу Ахава с Моби Диком: один из них должен быть уничтожен. Вместе с тем временами акценты смещаются, и уже аскет-фанатик мисс Гнусен начинает напоминать Ахава, а Макмерфи — Белого кита в ином его значении — стихийности, природности и масштабности. В роман же таким образом входит идея амбивалентности добра и зла.

Еще один момент очень важен для понимания авторского замысла. Этнически пестрый состав пациентов отделения явно ассоциируется с многонациональной командой "Пекода", корабля капитана Ахава, который, как мы помним, выступал у Мелвилла моделью США. Мелвилловские ассоциации как бы укрупняют масштаб происходящего. Во многом именно они заставляют воспринимать роман как размышление о судьбе нации и человечества, предупреждение о грозящей им опасности.

Книга К. Кизи органично вписалась в широко развернувшееся в 1960-е, наряду с другими многочисленными движениями этого бурного десятилетия, движение за "приобщение к корням". Так критика обозначила тогдашний всплеск общеамериканского интереса ко всему "индейскому", вызванный стремлением поддержать коренных американцев в борьбе за их гражданские права. В литературе это движение проявилось в повышенном внимании к "индейской теме": к древнему мифопоэтическому творчеству исконных американцев и к современному фольклору их резерваций, к их внутреннему миру.

Различные аспекты "индейской темы" разрабатывались в прозе Джона Барта и Томаса Бергера ("Маленький большой человек", 1964), Трумэна Капоте ("Хладнокровно", 1965) и еще целого ряда писателей, в поэзии Роберта Пенна Уоррена, Денизы Левертов и многих других. В романе К. Кизи "Над кукушкиным гнездом" эта тема предстала в необычном и остром ракурсе, образ же коренного американца оказался особенно впечатляющим.

Книга Кизи, как некое концентрирующее зеркало, не только отразила и заострила проблему коренных американцев, но и показала ее как средоточие всех насущных проблем Америки, вступившей во вторую половину XX века. В "Кукушкином гнезде" данная проблема во всей ее современной сложности заявляет о себе в буквальном смысле: рассказ ведется от лица индейца-полукровки "вождя" Бромдена, контуженого ветерана Второй мировой, давнего пациента психиатрического отделения. Вождь — герой-повествователь и интерпретатор всех событий — предстает здесь яркой и сложной индивидуальностью.

Автор глубоко и тонко исследует "индейские" особенности его психического склада. Наряду с тяжелым этническим и военным опытом в Бромдене живет прапамять его предков, он выступает носителем фольклорной традиции коренных американцев, их мифопоэтического мышления, их гибкого и мудрого восприятия мира. Как выясняется, в Бромдене действительно течет кровь вождей. Его отец "был чистокровный Колумбийский индеец — вождь — твердый и блестящий, как ружейный приклад". Хотя герой — индеец лишь наполовину, но, воспитанный в окружении исконных американцев, он и сам ощущает себя таковым. И его точка зрения — точка зрения индейца.

Мифопоэтическое мышление коренных американцев признает реальностью существование дополнительного, духовного измерения, наличие иных миров наряду с миром предметным и материальным. Границы последнего представляются этому мышлению проницаемыми, что открывает возможность путешествия в "иные миры".

Такими путешествиями, по сути, являются и воспоминания Бромдена о его детстве и юности, которые переживаются им как реальность. Вождь прибегает к ним, когда ему становится невмоготу выносить больничные будни. Удивительно точно иллюстрирует данное представление индейской мифопоэтики эпизод "путешествия" Бромдена в картину, висящую в отделении.

Сны Бромдена — это тоже реальность, это страшный "иной мир", куда он наведывается помимо своей воли. Не случайно, кошмар с подвешенными на крючьях телами и расчлененным на куски Бластиком снится герою именно в ту ночь, когда Бластик умирает. Мир духовный (сон, воспоминание, истинная сущность людей) для него такая же реальность, как и мир вещественный, потому что он индеец. Его же заперли в "психушку" и лечат, именно потому, что он не отделяет явь от своих "галлюцинаций". Получается, что его лечат от того, что он индеец, лечат от тысячелетней духовной культуры его древнего народа, желая подогнать его под стандарт современной американской цивилизации.

Безусловно, душевная гармония Бромдена нарушена, недаром он "шарахается от собственной тени" и ощущает себя "маленьким". Удивительно, однако, не это. Напротив, удивительно, что в стерильном больничном аду, после 200 сеансов электрошока, он сохранил свое поэтическое индейское мировидение, свою живую душу.

Создав живой, достоверный и яркий образ Вождя Бромдена, заставив читателя вжиться в его сложный внутренний мир, Кизи тем самым как бы выпустил индейца на волю из плена литературной традиции и обывательских стереотипов — в живую, а не книжную жизнь.