Оскар Фингал О’Флаэрти Уиллс Уайльд (Oscar Fingal O’Flahertie Wills Wilde). Родился 16 октября 1854 года в Дублине - умер 30 ноября 1900 года в Париже. Ирландский философ, эстет, писатель, поэт. Один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода.

Оскар Уайльд родился 16 октября 1854 года в доме 21 по улице Уэстлэнд-роу в Дублине и был вторым ребёнком от брака сэра Уильяма Уайльда и Джейн Франчески Уайльд. Его брат Уильям, «Уилли», был на два года старше. Уильям Уайльд был ведущим в Ирландии ото-офтальмологом (ушным и глазным хирургом) и был посвящён в рыцари в 1864 году за службу врачом-консультантом и помощником специального уполномоченного по переписи населения Ирландии. Помимо профессиональной деятельности, Уильям Уайльд писал книги по ирландской археологии и фольклору, был филантропом и учредил бесплатный медицинский пункт, обслуживавший бедняков города.

Джейн Уайльд под псевдонимом «Speranza» (с итал. - надежда) писала стихи для революционного движения «Молодые ирландцы» в 1848 году и всю жизнь оставалась ирландской националисткой. Стихи участников этого движения она читала Оскару и Уилли, прививая им любовь к этим поэтам. Интерес леди Уайльд к неоклассическому возрождению был очевидным по обилию древнегреческих и древнеримских картин и бюстов в доме.

В 1855 году семья переехала в дом № 1 по Меррион-сквер, где год спустя пополнилась с рождением дочери. Новый дом был просторней, и благодаря связям и успеху родителей здесь воцарилась «уникальная медицинская и культурная среда». Гостями их салона были Джозеф Шеридан Ле Фаню, Чарльз Левер, Джордж Петри, Айзек Батт, Уильям Роуэн Гамильтон и Сэмюэл Фергюсон.

Его сестра Изола умерла в десять лет от менингита. Стихотворение Уайльда «Requiescat» (с лат. - «да покоится (с миром)», 1881) написано в память о ней.

До девяти лет Оскар Уайльд получал образование на дому, от французской гувернантки он научился французскому языку, от немецкой - немецкому. После этого учился в Королевской школе Портора, в городе Эннискиллен, графство Фермана. До двадцати лет Уайльд проводил лето в загородной вилле отца в Мойтуре, графство Мейо. Там молодой Уайльд с братом Уилли часто играл вместе с будущим писателем Джорджем Муром.

С 1864 по 1871 год Оскар Уайльд обучался в Королевской школе Портора (город Эннискиллен, близ Дублина). Он не был вундеркиндом, однако его самым блестящим талантом было быстрое чтение. Оскар был очень оживлён и разговорчив и уже тогда славился своим умением юмористически переиначить школьные события. В школе Уайльд даже получил особую премию за знание греческого текста Нового Завета. Окончив Порторскую школу с золотой медалью, Уайльд был удостоен Королевской школьной стипендии для учёбы в дублинском Тринити-колледже (колледже Св. Троицы).

В Тринити-колледже (1871-1874) Уайльд изучал античную историю и культуру, где снова с блеском проявлял свои способности в древних языках. Здесь же он впервые прослушал курс лекций по эстетике, а благодаря тесному общению с куратором - профессором античной истории Дж. П. Махаффи, утончённым и высокообразованным человеком, - постепенно стал приобретать крайне важные элементы своего будущего эстетского поведения (некоторое презрение к общепринятой морали, дендизм в одежде, симпатия к прерафаэлитам, лёгкая самоирония, эллинистические пристрастия).

В 1874 году Уайльд, удостоившись стипендии на обучение в оксфордском колледже Магдалины на классическом отделении, поступает туда. В Оксфорде Уайльд выработал кристальное английское произношение: «Мой ирландский акцент был в числе многого, что я позабыл в Оксфорде». Он также приобрёл, как и хотел, репутацию человека, блистающего без особых усилий. Здесь же оформилась его особая философия искусства. Его имя уже тогда стало озаряться различными занимательными историями, порой карикатурными. Так, согласно одной из историй, чтобы проучить Уайльда, которого недолюбливали однокурсники и которого терпеть не могли спортсмены, его проволокли вверх по склону высокого холма и только на вершине отпустили. Он встал на ноги, отряхнул с себя пыль и сказал: «Вид с этого холма поистине очаровательный». Но это как раз и было тем, в чём нуждался эстетствующий Уайльд, который позже признавался: «Истинны в жизни человека не его дела, а легенды, которые его окружают. Никогда не следует разрушать легенды. Сквозь них мы можем смутно разглядеть подлинное лицо человека».

В Оксфорде Уайльд слушал лекции теоретика искусства Джона Раскина и ученика последнего - Уолтера Пейтера. Они оба восхваляли красоту, однако Раскин видел её только в синтезе с добром, в то время как Пейтер допускал в красоте некую примесь зла. Под обаянием Раскина Уайльд находился на протяжении всего периода в Оксфорде. Позже он напишет ему в письме: «В Вас есть что-то от пророка, от священника, от поэта; к тому же боги наделили Вас таким красноречием, каким не наделили никого другого, и Ваши слова, исполненные пламенной страсти и чудесной музыки, заставляли глухих среди нас услышать и слепых - прозреть».

Ещё обучаясь в Оксфорде, Уайльд посетил Италию и Грецию и был покорён этими странами, их культурным наследием и красотой. Эти путешествия оказывают на него самое одухотворяющее влияние. В Оксфорде он также получает престижнейшую Ньюдигейтскую премию за поэму «Равенна» - денежную премию, которую утвердил в XVIII веке сэр Роджер Ньюдигейт для студентов Оксфордского университета, победивших на ежегодном конкурсе поэм, не допускающих драматической формы и ограниченных количеством строк - не более 300 (эту премию в своё время получал и Джон Раскин).

По окончании университета в 1878 году Оскар Уайльд переселился в Лондон. Благодаря своему таланту, остроумию и умению привлечь внимание, Уайльд быстро влился в светскую жизнь Лондона. Уайльдом стали «угощать» посетителей салонов: «Приходите обязательно, сегодня будет этот ирландский остроумец». Он совершает «самую необходимую» для английского общества революцию - революцию в моде. Отныне он появлялся в обществе в самолично придуманных умопомрачительных нарядах. Сегодня это были короткие штаны-кюлоты и шёлковые чулки, завтра - расшитый цветами жилет, послезавтра - лимонные перчатки в сочетании с пышным кружевным жабо. Непременным аксессуаром стала гвоздика в петлице, выкрашенная в зелёный цвет. В этом не было никакой клоунады: безупречный вкус позволял Уайльду сочетать несочетаемое. А гвоздика и подсолнух, наряду с лилией, считались самыми совершенными цветками у художников-прерафаэлитов.

В 1881 году вышел его первый поэтический сборник «Стихотворения» (Poems) , написанный в духе «братьев прерафаэлитов». Он выдержал пять переизданий по 250 экземпляров в течение года. Все расходы по изданию взял на себя сам Уайльд. Ранние стихи его отмечены влиянием импрессионизма, в них выражены непосредственные единичные впечатления, они невероятно живописны.

Сборник открывается набранным курсивом стихотворением Hélas!, в котором выражено кредо автора. Первый раздел называется Eleutheria, что по-гречески означает «свобода». В этот раздел вошли сонеты и другие стихи, посвященные политической тематике, - «Сонет к свободе», «Мильтону», Theoretikos и другие. Раздел Rosa Mystica («Мистическая роза») состоит в основном из стихотворений, вызванных поездками в Италию и часто связанных с католической церковью, с посещением Ватикана (к примеру, «Пасха», где помпезность торжественной церемонии с участием Римского Папы противопоставлена евангельской аллюзии). Разделу «Цветы на ветру», стихотворения в котором посвящены преимущественно Англии, противопоставлен раздел «Цветы золотые», куда вошли стихи, касающиеся в основном тем искусства («Могила Китса», «Могила Шелли» и др.). К этому разделу примыкают Impressions de Théâtre - стихотворения о театре («Федра», посвященная Саре Бернар, цикл из двух стихотворений «Написанное в театре «Лицеум», посвященный Эллен Терри). Завершает сборник раздел «Четвертая вариация», куда вошел сонет Tædium Vitæ, вызвавший скандал в Оксфордском дискуссионном обществе.

В самом начале 1882 года Уайльд сошёл с парохода в порту Нью-Йорка, где налетевшим на него репортёрам он по-уайльдовски бросил: «Господа, океан меня разочаровал, он совсем не такой величественный, как я думал». Проходя таможенные процедуры на вопрос о том, есть ли у него что-либо, подлежащее декларированию, он, по одной из версий, ответил: «Мне нечего декларировать, кроме моей гениальности».

Отныне вся пресса следит за действиями британского эстета в Америке. Свою первую лекцию, которая называлась «Ренессанс английского искусства» (The English Renaissance of Art), он завершил словами: «Мы все расточаем свои дни в поисках смысла жизни. Знайте же, этот смысл - в Искусстве». И слушатели горячо зааплодировали. На его лекции в Бостоне в зал перед самым выходом Уайльда явилась группа местных денди (60 студентов из Гарвардского университета) в коротких бриджах с открытыми икрами и смокингах, с подсолнухами в руках - совсем по-уайльдовски. Их целью было обескуражить лектора. Выйдя на сцену, Уайльд незатейливо начал лекцию и, как бы невзначай оглядев фантастические фигуры, с улыбкой воскликнул: «Я впервые прошу Всевышнего избавить меня от последователей!» Один молодой человек писал матери в это время под впечатлением посещения Уайльдом колледжа, где он учился: «У него великолепная дикция, и его способности к изъяснению своих мыслей достойны высших похвал. Фразы, которые он произносит, благозвучны и то и дело вспыхивают самоцветами красоты. ...Его речь очень приятна - легка, красива, занимательна». В Чикаго Уайльд на вопрос о том, как ему понравился Сан-Франциско, ответил: «Это Италия, но без её искусства». Всё его турне по Америке было образцом смелости и изящества, равно как и неуместности и саморекламы. Своему давнишнему знакомому Джеймсу Макнилу Уистлеру в письме из Оттавы Уайльд шутливо хвастался: «Америку я уже цивилизовал - остались только небеса!»

Проведя год в Америке, Уайльд вернулся в Лондон в отличном расположении духа. И сразу же отправился в Париж. Там он знакомится с ярчайшими фигурами мировой литературы (Поль Верлен, Стефан Малларме, и проч.) и завоёвывает без особых трудностей их симпатии. Возвращается на родину. Встречает Констанс Ллойд, влюбляется. В 29 лет становится семьянином. У них рождаются двое сыновей (Сирил и Вивиан), для которых Уайльд сочиняет сказки. Чуть позже он записал их на бумаге и издал 2 сборника сказок - «„Счастливый принц“ и другие сказки» (The Happy Prince and Other Stories; 1888) и «Гранатовый домик» (The House of Pomegranates; 1891).

В Лондоне Уайльда знали все. Он был самым желаемым гостем в любом салоне. Но одновременно на него обрушивается шквал критики, которую он с лёгкостью - совсем по-уайльдовски - отбрасывает от себя. На него рисуют карикатуры и ждут реакции. А Уайльд погружается в творчество. На жизнь он в это время зарабатывал журналистикой. С 1887 по 1889 год он работал редактором журнала «Женский мир». О журналистике Уайльда высоко отозвался .

В 1887 году он опубликовал рассказы «Кентервильское привидение», «Преступление лорда Артура Сэвила», «Сфинкс без загадки», «Натурщик-миллионер», «Портрет г-на У. Х.», которые и составили сборник его рассказов. Однако же Уайльд не любил записывать всё, что приходило ему на ум, многие рассказы, которыми он очаровывал слушателей, так и остались ненаписанными.

В 1890 году в свет вышел единственный роман, который окончательно приносит Уайльду сногсшибательный успех - «Портрет Дориана Грея». Он был напечатан в журнале «Липпинкоттс мансли мэгэзин». Но критики обвинили роман в безнравственности. В ответ на 216 печатных откликов на «Портрет Дориана Грея» Уайльд написал более 10 открытых писем в редакции британских газет и журналов, объясняя, что искусство не зависит от морали. Более того, он писал, те, кто не заметил морали в романе, полные лицемеры, поскольку мораль всего-то и состоит в том, что убивать совесть безнаказанно нельзя. В 1891 году роман со значительными дополнениями выходит отдельной книгой, и Уайльд сопровождает свой шедевр особым предисловием, которое становится отныне манифестом эстетизму - тому направлению и той религии, которые он и создал.

1891-1895 гг. - годы головокружительной славы Уайльда.

В 1891 году выходит сборник теоретических статей «Замыслы» (Intensions), где Уайльд излагает читателям свой символ веры - свою эстетическую доктрину. Пафос книги в прославлении Искусства - величайшей святыни, верховного божества, фанатическим жрецом которого был Уайльд. В том же 1891 году он написал трактат «Душа человека при социализме» (The Soul of Man under Socialism), в котором отвергается брак, семья и частная собственность. Уайльд утверждает, что «человек создан для лучшего назначения, чем копание в грязи». Он мечтает о том времени, когда «не станет более людей, живущих в зловонных притонах, одетых в вонючие рубища… Когда сотни тысяч безработных доведенных до самой возмутительной нищеты, не будут топтаться по улицам, …когда каждый член общества будет участником общего довольства и благополучия»…

Отдельно стоит написанная по-французски в это время одноактная драма на библейский сюжет - «Саломея» (Salomé; 1891). По заверению Уайльда, она была специально написана для , «этой змеи древнего Нила». Однако в Лондоне её постановке воспрепятствовала цензура: в Великобритании запрещались театральные представления на библейские сюжеты. Напечатана пьеса была в 1893 году, а в 1894 году вышел и её перевод на английский язык с иллюстрациями Обри Бёрдслея. Впервые пьеса была поставлена в Париже в 1896 году. В основу «Саломеи» положен эпизод гибели библейского пророка Иоанна Крестителя (в пьесе он фигурирует под именем Иоканаан), нашедший отражение в Новом Завете (Матф 14:1-12 и др.), однако версия, предложенная в пьесе Уайльдом, отнюдь не является канонической.

В 1892 году написана и поставлена первая комедия «блистательного Оскара» - «Веер леди Уиндермир» (англ. Lady Windermere’s Fan), успех которой сделал Уайльда самым популярным человеком Лондона. Известен очередной эстетский поступок Уайльда, связанный с премьерой комедии. Выйдя на сцену по окончании постановки, Оскар затянулся сигаретой, после чего начал так: «Дамы и господа! Вероятно, не очень вежливо с моей стороны курить, стоя перед вами, но… в такой же степени невежливо беспокоить меня, когда я курю». В 1893 году выходит его следующая комедия - «Женщина, не стоящая внимания» (The Woman of No Importance), в которой само название строится на парадоксе - до того «апостол Красоты» почувствовал этот приём родным.

Ударным в творческом отношении становится 1895. Уайльдом написаны и поставлены две пьесы - «Идеальный муж» (An Ideal Husband) и «Как важно быть серьёзным» (The Importance of Being Earnest). В комедиях во всем блеске проявилось искусство Уайльда как остроумнейшего собеседника: его диалоги великолепны. Газеты называли его «лучшим из современных драматургов», отмечая ум, оригинальность, совершенство стиля. Острота мыслей, отточенность парадоксов настолько восхищают, что читатель ими одурманен на протяжении всей продолжительности пьесы. Он всё умеет подчинить игре, нередко игра ума настолько увлекает Уайльда, что превращается в самоцель, тогда впечатление значительности и яркости создается поистине на пустом месте. И в каждой из них есть свой Оскар Уайльд, бросающий порции гениальных парадоксов.

Гомосексуализм Оскара Уайльда

Ещё в 1891 году Уайльд познакомился с Альфредом Дугласом, который был младше Уайльда на 16 лет. Оскар очень подружился с юношей, а потому перестал часто видеться со своей женой и детьми. Но Альфред Дуглас, избалованный аристократ, (Бози, как его называли) плохо понимал, кто такой Уайльд. Их отношения связывали деньги и прихоти Дугласа, которые Уайльд покорно исполнял. Уайльд в полном смысле слова содержал Дугласа. Как следствие, Оскар разлучился с семьей. Их отношения, конечно, не мог не видеть Лондон. У Дугласа же были плохие отношения со своим отцом - маркизом Куинсберри, потерявшим расположение общества. Отец с сыном постоянно ссорились, писали друг другу оскорбительные письма.

Куинсберри свято верил, что значительное влияние на Альфреда оказывал Уайльд, и жаждал сокрушения репутации лондонского денди и литератора, чтобы тем самым восстановить свою давно пошатнувшуюся репутацию. Ещё в далёком 1885 году к британскому уголовному законодательству была принята поправка, запрещающая «непристойные отношения между взрослыми мужчинами». Куинсберри пишет записку Уайльду и оставляет её в клубе, где обычно бывает последний, в этой записке Куинсберри называет Уайльда содомитом. Уайльд возмущен, друзья советуют ему пренебречь оскорблением и на время уехать из страны, но Альфред Дуглас, ненавидящий отца, настаивает на том, чтобы Уайльд подал в суд на маркиза Куинсберри за клевету. Маркиз собирает свидетелей, предъявляет суду список из 13 мальчиков, с указанием дат и мест, где писатель с ними встречался, и дело оборачивается против Оскара Уайльда. В зале суда не было свободных мест. Уайльд защищал чистоту своих отношений с Дугласом и отрицал их сексуальный характер. Своими ответами на некоторые вопросы он вызывал у публики взрывы смеха, но сам стал понимать, что после недолгого триумфа он может слишком низко упасть.

Например, обвинитель задавал Уайльду вопрос: «Не может ли привязанность и любовь художника к Дориану Грею натолкнуть обыкновенного человека на мысль, что художник испытывает к нему влечение определённого рода?» А Уайльд отвечал: «Мысли обыкновенных людей мне неизвестны». «Бывало ли так, что вы сами безумно восхищались молодым человеком?» - продолжал обвинитель. Уайльд отвечал: «Безумно - никогда. Я предпочитаю любовь - это более высокое чувство». Или, например, пытаясь выявить намёки на «противоестественные» отношения в его работах, обвинитель зачитал пассаж из одного уайльдовского рассказа и поинтересовался: «Это, я полагаю, тоже написали вы?» Уайльд специально дождался гробового молчания и тишайшим голосом ответил: «Нет-нет, мистер Карсон. Эти строки принадлежат Шекспиру». Карсон побагровел. Он извлёк из своих бумаг ещё один стихотворный фрагмент. «Это, вероятно, тоже Шекспир, мистер Уайльд?» - «В вашем чтении от него мало что осталось, мистер Карсон», - сказал Оскар. Зрители захохотали, и судья пригрозил, что прикажет очистить зал.

Окончательное судебное разбирательство велось под председательством судьи Альфреда Уилса. 25 мая 1895 года Уайльд был признан виновным в «грубой непристойности» с лицами мужского пола , в соответствии с поправкой Лабушера, и приговорён к двум годам каторжных работ. Судья завершил заседание словами: «Это самое дурное дело, в каком я участвовал». Ответ Уайльда «А я?» утонул в криках «Позор!» в зале суда.

Свой срок Уайльд отбывал сначала в Пентонвилле и Уандсворте, тюрьмах, предназначенных для совершивших особо тяжкие преступления и рецидивистов, а затем, 20 ноября 1895 года был переведен в тюрьму в Рединге, где находился полтора года. Тюрьма полностью сломила его. Большинство былых друзей от него отвернулись. Но те немногие, кто остались, буквально помогли ему остаться в живых. Альфред Дуглас, к которому он был так сильно привязан, ни разу не приехал к нему и ни разу ему не написал.

В тюрьме Уайльд узнаёт, что умерла его мать, которую он любил больше всего на свете, эмигрировала его жена и изменила свою фамилию, а также фамилию сыновей (отныне они были не Уайльды, а Холланды). В тюрьме Уайльд пишет горькую исповедь в форме письма Дугласу, которую называет «Epistola: In Carcere et Vinculis» (лат. «Послание: в тюрьме и оковах»), а позже его ближайший друг Роберт Росс переименовал её в «De Profundis» (лат. «Из глубины»; так начинается 129-й Псалом).

Полагаясь на финансовую поддержку близких друзей, освобождённый в мае 1897 года Уайльд переехал во Францию и сменил имя на Себастьяна Мельмота (Sebastian Melmoth) . Фамилия Мельмот была заимствована из готического романа знаменитого английского писателя XVIII века Чарльза Метьюрина, двоюродного деда Уайльда, автора романа «Мельмот Скиталец». Во Франции Уайльд написал знаменитую поэму «Баллада Редингской тюрьмы» (The Ballad of Reading Gaol; 1898), подписанную им псевдонимом С.3.3. - таков был тюремный номер Оскара (камера № 3, 3 этаж, блок C). «Баллада» вышла в свет тиражом в восемьсот экземпляров, напечатанных на японской веленевой бумаге. Помимо этого Уайльд опубликовал несколько статьей с предложениями по улучшению условий жизни заключённых. В 1898 году Палата общин приняла «Акт о тюрьмах», в котором отразились многие предложения Уайльда.

Незадолго до смерти он сказал о себе так: «Я не переживу XIX столетия. Англичане не вынесут моего дальнейшего присутствия». Оскар Уайльд скончался в изгнании во Франции 30 ноября 1900 года от острого менингита, вызванного ушной инфекцией. Смерть Уайльда была мучительной. За несколько дней до её прихода он потерял дар речи и мог общаться исключительно жестами. Агония наступила 30 ноября в 5:30 утра и не прекращалась до момента его смерти в 13:50.

Он был похоронен в Париже на кладбище Баньо, откуда позже, через 10 лет, его могилу перенесли на кладбище Пер-Лашез (Париж). На могиле установлен крылатый сфинкс из камня работы Джейкоба Эпстайна (в честь произведения «Сфинкс»). С течением времени могила писателя покрылась поцелуями, поскольку бытует с некоторых пор поверье: поцеловавший сфинкса найдет любовь и никогда её не потеряет. Позже стали высказываться опасения, что помада может разрушить памятник.

30 ноября 2011 года - к 111-летию со дня смерти Оскара Уайльда - сфинкса было решено обнести защитным стеклянным ограждением. Таким образом авторы проекта из Ирландского культурного центра рассчитывают защитить его от губительного воздействия помады.

Пьесы Оскара Уайльда:

Вера, или Нигилисты (1880)
Герцогиня Падуанская (1883)
Саломея (1891, исполнена впервые в 1896 в Париже)
Веер леди Уиндермир (1892)
Женщина, не стоящая внимания (1893)
Идеальный муж (1895)
Как важно быть серьёзным (ок. 1895)
Святая блудница, или Женщина, покрытая драгоценностями (фрагменты, опубл. в 1908)
Флорентийская трагедия (фрагменты, опубл. в 1908)

Романы Оскара Уайльда:

Портрет Дориана Грея (1891)

Повести и рассказы Оскара Уайльда:

Кентервильское привидение
Преступление лорда Артура Сэвила
Портрет господина У. Г.
Натурщик-миллионер
Сфинкс без загадки

Сказки Оскара Уайльда:

Из сборника «„Счастливый принц“ (1888) и другие сказки»:

Счастливый Принц
Соловей и роза
Великан-эгоист
Преданный Друг
Замечательная ракета

Из сборника «Гранатовый домик» (1891):

Молодой король
День рождения Инфанты
Рыбак и его Душа
Мальчик-звезда

Поэмы Оскара Уайльда:

Равенна (1878)
Сад Эроса (опубл. 1881)
Мотив Итиса (опубл. 1881)
Хармид (опубл. 1881)
Пантея (опубл. 1881)
Humanitad (опубл. 1881; лат. букв. «Во человечестве»)
Сфинкс (1894)
Баллада Редингской тюрьмы (1898)

Стихотворения в прозе Оскара Уайльда:

Поклонник (The Disciple)
Творящий благо (The Doer of Good)
Учитель (The Master)
Учитель мудрости (The Teacher of Wisdom)
Художник (The Artist)
Чертог суда (The House of Judgement)

Эссе Оскара Уайльда:

Душа человека при социализме (1891; впервые опубл. в журнале «Фортнайтли ревью»)

Сборник «Замыслы» (1891) Оскара Уайльда:

Упадок искусства лжи (1889; впервые опубл. в журнале «Найтинс сенчури»)
Кисть, перо и отрава (1889; впервые опубл. в журнале «Фортнайтли ревью»)
Критик как художник (1890; впервые опубл. в журнале «Найтинс сенчури»)
Истина масок (1885; впервые опубл. в журнале «Найнтинс сенчури» под названием «Шекспир и сценический костюм»)

Лекции и эстетические миниатюры Оскара Уайльда:

Ренессанс английского искусства
Заветы молодому поколению
Эстетический манифест
Женское платье
Ещё о радикальных идеях реформы костюма
На лекции м-ра Уистлера в десять часов
Отношение костюма к живописи. Чёрно-белый этюд о лекции м-ра Уистлера
Шекспир о сценическом оформлении
Американское нашествие
новые книги о Диккенсе
Американец
«Униженные и оскорблённые» Достоевского
«Воображаемые портреты» м-ра Пейтера
Близость искусств и ремёсел
Английские поэтессы
Лондские натурщики
Евангелие от Уолта Уитмена
Последний томик стихов м-ра Суинберна
Китайский мудрец

Изящные манеры, блестящий ум, острый язык, эпатажно-изысканный стиль — вот, пожалуй, ключевые характеристики этого человека. Хотя нет, есть еще одна. Всю свою жизнь он подчинил собственным желаниям, считая единственным способом избавиться от искушения — поддаться ему.

Оскар Уайльд — автор двух сборников чудесных сказок (из них наиболее известна далеко не лучшая — «Звездный мальчик»), написанных им для своих любимых сыновей, рассказов (в том числе знаменитого «Кентервильского привидения»), романа «Портрет Дориана Грея», сборника теоретических статей «Замыслы» и трактата «Душа человека при социализме».

Мечтала сыграть в его пьесе « », а его комедии «Веер леди Уиндермир», «Женщина, не стоящая внимания» и «Идеальный муж» шли с аншлагами при жизни создателя, их ставят и экранизируют до сих пор.

«В жизни есть только две настоящие трагедии: первая — когда не получаешь чего хочешь, вторая — когда получаешь»

Биография Оскара Уайльда всесторонне иллюстрирует этот его афоризм. Уайльд хотел привлекать внимание. Он считал высоту притязаний «и долгом художника, и его привилегией», мечтая о славе и всей полноте самовыражения. По совету матери хотел жениться на богатой женщине. Человек с сильным романтическим воображением, он мечтал изведать необычные вещи, хотел наслаждений: «Я помню, как сказал одному из своих друзей, когда мы были в Оксфорде, — мы бродили как-то утром накануне моих экзаменов по узеньким, звенящим от птичьего щебета дорожкам колледжа Св. Магдалины, — что мне хочется отведать всех плодов от всех деревьев сада, которому имя — мир, и что с этой страстью в душе я выхожу навстречу миру. Таким я и вышел в мир, так я и жил.

(...) Я ничуть не жалею, что жил ради наслаждения. Я делал это в полную меру — потому что все, что делаешь, надо делать в полную меру. Нет наслаждения, которого бы я не испытал. Я бросил жемчужину своей души в кубок с вином. Я шел тропой удовольствий под звуки флейт. Я питался сотовым медом ». Были у него и довольно странные для столь поэтизирующего и театрализующего свою жизнь человека мечты: так, Уайльд еще юношей говорил, что хочет выступить обвиняемым на процессе «корона против Оскара Уайльда».

Все эти желания сбылись.

Он долгое время хотел стать католиком. Испытывал потребность перейти от гедонизма к более глубоким потребностям своей души. «Но жить так постоянно было бы заблуждением, это обеднило бы меня. Мне нужно было идти дальше. В другой половине сада меня ждали иные тайны. И конечно, все это было предсказано, предначертано в моем творчестве».

Хотел быть понятым и принятым. После суда и тюрьмы мечтал восстановить свое доброе имя, творческие способности, литературную известность или хотя бы материальное положение.

Он искал любви, поддержки и утешения. Хотел быть рядом со своими сыновьями.

Ничему этому не суждено было сбыться.

«Страдание — это одно нескончаемое мгновенье. Его нельзя разделить на времена года. Мы можем только подмечать их оттенки и вести счет их возвращениям. Здесь само время не движется вперед. Оно идет по кругу. Оно обращается вокруг единого центра боли. Парализующая неподвижность жизни, в которой каждая мелочь имеет свое место в неизменном распорядке (...). У нас царит единственное время года — время Скорби. У нас словно бы отняли даже солнце, даже луну. Снаружи день может сиять золотом и лазурью, но через тусклое, забранное решеткой крохотное окошко, под которым сидишь, пробивается только серый, нищенский свет» — эти пронзительные строки написал заключенный номер С.3−3, отбывавший последние месяцы в Редингской тюрьме.

До суда, перечеркнувшего его жизнь в 1895 году, он был известен как самый изящный острослов англоговорящего мира. И более ста лет спустя — в 2007-м канал Би-би-си, согласно масштабному опросу телезрителей, назовет его самым остроумным человеком Великобритании, обошедшим в том, что касается юмора, даже Уильяма Шекспира и Уинстона Черчилля. А его надгробный памятник в виде крылатого сфинкса будет настолько зацелован поклонницами, что придется искать способы защитить этот предмет искусства от разрушительного действия губной помады.

Однако после выхода из тюрьмы в 1897 году от недавней славы его отделяла такая же неодолимая пропасть, что и от будущей. Следующие три года между освобождением и безвременной смертью он проживет в изгнании, назвавшись вместо безликого тюремного номера мрачным символичным именем «Себастьян Мельмот»: «Мельмот Скиталец» — готический роман, написанный его двоюродным дедом Чарльзом Метьюрином, вместе с историей святого мученика Себастьяна будут метафорой его собственной жизни — изящной сказки со страшным концом. Все это время его многократно очерненное газетами имя будут заклеивать на афишах и книжных обложках полосками белой бумаги. Без указания автора выйдет и последнее произведение — «Баллада Редингской тюрьмы».

Его имя открыто появится только на простом каменном надгробии (недорогом предшественнике зацелованного сфинкса), где рядом с цитатой из библейской Книги Иова многострадального будет высечено: «Оскар Уайльд».

«Материнство — факт. Отцовство — мнение»

Оскар Фингал О"Флаэрти Уиллс Уайльд был сыном ярких и незаурядных родителей. При этом его отца уместнее считать незаурядным, а мать — яркой. Ирландец Уильям Уайльд был врачом с международной репутацией, известным специалистом по ушным и глазным заболеваниям, лечившим особ королевской крови: так, он был назначен хирургом-офтальмологом при королеве Виктории. Опираясь на сведения из медицинского журнала, в котором описывались симптомы непонятной слепоты, за несколько лет до того поразившей шведского короля Оскара I, Уайльд смог поставить правильный диагноз («катаракта»), о котором написал монарху. Король пригласил врача в Швецию, где Уильям Уайльд сделал своему венценосному пациенту операцию. За возвращенное королю зрение Уайльда наградили шведским орденом Полярной звезды.

Уильям Уайльд написал несколько значительных медицинских книг, собрал первые в Ирландии статистические сведения о слепоте и глухоте.

Он регулярно лечил и бедных пациентов, нередко бесплатно, или брал оплату сказками и легендами: серьезным хобби сэра Уильяма (за медицинские заслуги его посвятили в рыцари) была фольклористика. Он написал более десяти разносторонних книг об ирландском фольклоре и традициях.

Правда, его слава не исчерпывалась медицинской практикой и литературными достижениями: этот худенький, низкорослый, не обладающий эффектной внешностью человечек был знаменитым дамским угодником. Кроме трех детей, рожденных в браке, он был отцом еще трех внебрачных. Сэр Уильям всегда щедро помогал своим незаконным детям: Эмили и Мэри Уайльд воспитывались на его деньги в доме его брата — священника (бедняжки трагически погибли совсем юными: на одной загорелось от камина платье, вторая пыталась спасти сестру, и обе получили тяжелые ожоги); Генри Уилсон, которому Уильям дал медицинское образование, работал ассистентом своего отца. Популярность сэра Уайльда у женщин была так велика, что ходила упорная легенда, будто он соблазнил жену Оскара I, пока лечил ее мужа; принц Густав, посещая Ирландию, даже называл себя в шутку «единокровным братом Оскара Уайльда».

Жена сэра Уильяма, мать Оскара Уайльда Джейн Франческа относилась к увлечениям мужа легко. Она охотно принимала в доме его незаконнорожденного сына, а когда муж был при смерти, разрешила матери одного из его детей прийти и посидеть у постели умирающего (для женщины викторианского времени это был жест необыкновенной терпимости).

О своей матери — Джейн Франческе, именовавшей себя на итальянский манер «Сперанца» («Надежда»), — Оскар Уайльд быт самого высокого мнения (то есть почти такого же, какого была о себе она сама). Он считал ее «равной по своему интеллекту Элизабет Баррет Браунинг, а по историческому значению — мадам Ролан». Джейн писала стихи, пламенные статьи о свободе Ирландии и после смерти мужа составляла сборники из его текстов по фольклору. Она ярко, даже эпатажно одевалась, подбирала диковинные аксессуары, была звездой собственных литературных салонов в Ирландии и позже в Англии и считала себя прямым потомком Данте Алигьери. Темпераментная Сперанца была уверена в величии своей души и грандиозности своей судьбы.

Было ли детство Оскара Уайльда радостным? Трудно сказать. Об этом периоде его жизни известно относительно мало. Казалось бы, мать обожала и его старшего брата Уильяма, и его самого, и их рано умершую от осложнения простуды сестренку Изолу. Но такое впечатление, что при всей пылкости ее чувствам недоставало глубины. По письмам складывается ощущение, что леди Уайльд не столько любила своих детей, сколько мечтала об их великом будущем (например, о политической карьере в парламенте), необходимом, чтобы доказать ее собственную значительность. Любое нестандартное воспитание отчасти лишает человека ориентиров, отчасти освобождает его от стереотипов и зашоренности. Хорошо, если оно при этом подкрепляется поддержкой подлинной любви и каких-либо, пусть и не вполне традиционных, но четких моральных основ. Последнего семье Уайльдов явно не хватало: леди Уайльд ценила необычную форму гораздо выше, чем содержание, сильные ощущения — больше, чем убеждения, и славу — сильнее, чем суть. Именно в этих представлениях она последовательно и осознанно воспитывала своих детей. Эффектный поступок был для нее важнее, чем стоящий за ним человек. Этот факт подтвердится много лет спустя, когда все боящиеся за судьбу Оскара Уайльда люди будут уговаривать его бежать из Англии от судебного разбирательства, которое со всей очевидностью должно было уничтожить (и уничтожило) его, а собственная мать скажет ему: «Если ты останешься, пусть даже тебя посадят в тюрьму, я всегда буду тебе матерью. Но если уедешь — между нами все кончено ». Что ж, он остался.

Оскар Уайльд был воспитан горячо любимой матерью, привившей ему исключительно внешние и очень специфические критерии оценки себя, окружающих и жизни. Переехав в Англию (викторианские правила которой отличались как от культуры более снисходительной Ирландии, так и от правил его достаточно необычной семьи), он попал в общество, где критерии оценки людей и бытия были такими же неумолимыми, как и у безапелляционной Джейн Уайльд, такими же внешними (художник Фрэнк Майлз был растлителем малолетних, но действовал без огласки: его репутация в юности была лучше, чем репутация его соседа по съемному жилью Уайльда, всего-навсего выпустившего сборник со слишком откровенными эротическими стихами, — дошло до того, что отец Майлза велел сыну съехать от «сомнительного соседа»), но при этом... совершенно иными.

Если Сперанца ценила незаурядность, страстность, эффектность и мятежность, громогласно презирая респектабельность и законопослушность, то «рать королевы Виктории» почитала благопристойность, пусть даже и лицемерную.

«Старики всему верят, люди средних лет всех подозревают. Молодые все знают»

После обучения в Королевской школе Портора Уайльд поступил в ирландский Тринити-колледж. Оскар обладал талантом скорочтения, прекрасной памятью и способностями к языкам: с детства зная французский и немецкий, он полюбил в колледже древнегреческий и латынь. Там же он познакомился с профессором Дж. П. Махаффи, экспертом в области античной истории, которой тот увлек и Уайльда.

Через 3 года Уайльд выиграл стипендию на обучение в Оксфорде и переехал в Англию.

Быстро преодолев ирландскую провинциальность, Оскар стал заметной фигурой даже в том элитном окружении, которым отличался Оксфорд 1874—1878 годов. Он был успешным студентом курса гуманитарных наук — скорее благодаря хорошей памяти и искреннему интересу к языкам и античности, чем благодаря усидчивости. Впрочем, он необыкновенно много читал, и круг его чтения был весьма разнообразен. Уайльд метался между протестантской религией, которой придерживалась его семья, и католичеством, которым увлек его друг, а также проповеди популярных священников Генри Мэннинга и Джона Ньюмена (но отец воспротивился переходу сына в другую религию и даже пригрозил лишить наследства).

Театры, теннис, крикет, рыбная ловля, пирушки с друзьями и, конечно, увлечение модным в XIX веке эстетизмом, как нельзя лучше отвечавшим чаяниям Уайльда... Оскар наслаждался произведениями прерафаэлитов, собирал голубой фарфор и изящные безделушки, сочинял стихи и необычные до театральности костюмы, эпатировавшие, но никогда не изменявшие хорошему вкусу.

В эти же студенческие годы он влюбился во Флоренс Болком, красивую и интеллектуально интересную девушку, дочь британского подполковника, с которой у него был длительный платонический роман, не мешавший ему, впрочем, заводить интрижки на стороне и пользоваться услугами публичных женщин. Несколько лет спустя Флоренс предпочла Уайльду Брэма Стокера (автора знаменитого романа «Дракула»), который уже был успешным литератором и выгодно сотрудничал с театром.

«Если говорить правду, рано или поздно тебя выведут на чистую воду»

После Оксфорда Уайльд зарабатывал лекциями по искусству в США и Англии. Это была вынужденная мера: к этому времени его отец умер, оставив небольшое состояние вдове и сыновьям, которого вполне хватило бы на скромную и достойную жизнь, вот только никто в семействе Уайльд не умел экономить, и Оскар меньше всех. Ждать помощи было неоткуда: его мать, переехав в Лондон ближе к сыновьям, существовала на свою долю наследства (позже Уайльд добился для нее государственной пенсии), старший брат работал журналистом (невзирая на материнские пророчества, посредственным) и начинал свой путь от тихого пьянства к убившему его в последствии алкоголизму.

Уайльд выстраивал жизнь как театральную мизансцену. Он хотел блистать — и блистал: был желанным гостем в любом модном салоне, литератором, вызывавшим много разговоров, газетных публикаций и карикатур в знаменитом журнале «Панч». Вопреки собственному утверждению о том, что «человек должен вбирать в себя краски жизни, но никогда не помнить деталей. Детали всегда банальны» , внимание Уайльда к деталям было изумительным. Через несколько лет, во время премьеры его первой пьесы «Веер леди Уиндермир», декадентская зеленая гвоздика в его петлице произведет фурор. Его ораторское искусство будет также отточено до мелочей. Студент, услышавший его выступление в Америке, напишет: «У него великолепная дикция, и его способности к изъяснению своих мыслей достойны высших похвал. Фразы, которые он произносит, благозвучны и то и дело вспыхивают самоцветами красоты ».

«Положительные люди действуют на нервы, плохие — на воображение»

Восхищение, впрочем, не обеспечивало материальной стабильности. Леди Уайльд давно уговаривала Оскара жениться на богатой девушке.

Был ли его брак с Констанс Ллойд браком по расчету или, как утверждали многие, Уайльд был безумно в нее влюблен? Похоже, влюблен он был, но, к сожалению, это чувство не переросло во что-то более глубокое.

Констанс была красивой, доброй, преданной, умной и хорошо образованной. Она прекрасно знала французский и итальянский, о ее незаурядных способностях говорит тот факт, что по желанию Оскара она выучила немецкий, чтобы они могли вместе читать книги на этом языке. Уайльда она обожала, растворялась в нем. Другой муж мог бы быть очень счастлив с такой женой. Но...

Разумеется, мужчина далеко не всегда ищет женщину, похожую на собственную мать, однако иногда этот упрощенный фрейдистский постулат оказывается верным. Уайльду нужна была не столько умная женщина, сколько яркая особа, уверенная в себе и своей значительности, любящая блистать и не желающая довольствоваться исключительностью жены и матери (у них с Конастанс было двое детей — Сирил и Вивиан).

Да, он хотел обожания, но не такого, которое бы «сводило к нулю» того, кто его обожает («женщиной, сведенной к нулю, и нежной» называл Констанс Поль Бурже). Это было слишком пресно для человека, сказавшего: «Когда со мной сразу соглашаются, я чувствую, что я не прав» .

Кроме того, жена, к сожалению, не слишком понимала его истинные желания: выражение «любишь меня — люби и мою собаку» в случае с Уайльдом преобразовывалось в «любишь меня — разделяй мою игру» (они с матерью всегда подыгрывали друг другу в своих публичных проявлениях). Его жизнь была постоянным, как бы сегодня сказали, перформансом, и Констанс не могла и, кажется, не очень хотела быть частью этого представления. Уайльд легко вынес бы споры в виде искрометной словесной дуэли в духе шекспировских Беатриче и Бенедикта, но не унизительные прилюдные одергивания, без всякого изящества прерывающие его колоритные монологи.

«Ничто так не мешает роману, как наличие чувства юмора у женщины и отсутствие его у мужчины» , — сказал Оскар Уайльд. Верным оказалось и обратное: Констанс Ллойд не понимала юмора своего мужа и сама не была остроумной. Перед свадьбой Констанс обещала ему «оплести и держать его узами любви», но ему нужен был некто, делавший такие путы не только надежными, но и соблазнительными. Чтобы «держать» Оскара Уайльда, требовалась натура если и не достаточно одаренная, то, безусловно, сильная.

«Человек слова», из тех, кто верит сказанному зачастую больше, чем делаемому, Уайльд хотел не кроткой преданности, а бурных заверений в преданности, не только любви, но и объяснений в любви, желательно страстных и неординарных.

В Констанс не было недостатков, которые он мог бы прощать, чувствуя себя великодушным, сильным и снисходительным. Она была само совершенство. Но совершенство обыденное, а потому скучное. Разумеется, все это не уменьшает ответственности Оскара Уайльда перед женой: он связал жизнь с этой женщиной, жил на ее деньги и при этом причинил ей бездну незаслуженного горя, начиная с измен, заканчивая унизительным скандалом, который вынудил ее и детей жить в изгнании и под чужим именем.

Уайльду хотелось романтики, яркого чувства, безумств, любви. Спустя недолгое время он получил все, чего желал, воплощенное в человеке, чрезвычайно похожем на его мать, — Бози Дугласе. Но эта встреча не принесла ему счастья, более того, разрушила его жизнь.

«За каждое новое неизведанное ощущение не жаль заплатить чем угодно»

Есть немало людей, которые смогли достичь гармонии с собой, только приняв свою сексуальную ориентацию. Однако с сексуальным самоопределением Уайльда все не так просто.

Среди его друзей и знакомых, начиная с оксфордских времен, было много гомосексуалистов, об ориентации которых Уайльд, несомненно, знал и относился к ней без всякого протеста. Тем более существенным кажется тот факт, что сам он впервые был близок с мужчиной в 32 года, до этого вступая в интимные отношения только с женщинами. Он был человеком, для которого, в отличие от большинства его современников, гомосексуализм не был чем-то запретным — отчасти благодаря вызывающей уважение широте взглядов, отчасти из-за увлеченности античной культурой, отчасти из-за поиска наслаждений во всех их формах.

Учитывая этот факт, все то, что Уайльд хотел получить в отношениях с любовным партнером, было проще найти у мужчины, чем у женщины. Безусловно, речь идет не только о сексе.

Мужчины Викторианской эпохи были более раскованными и в то же время более снисходительными, чем женщины. Сын Уайльда Вивиан Холланд писал: «Фраза «Женский род страшней мужского» была особенно верной в применении к Англии конца XIX века. Мужчины были в целом более терпимыми и смотрели на вещи шире, но они не отваживались выступать с собственным мнением, поскольку викторианский матриархат был в то время на подъеме. (...) Мужчинам было проще, они могли делать все что угодно, если только вели себя при этом достаточно скрытно и осмотрительно ».

Обширные знания считались достоинством для мужчины, тогда как для женщины они были, скорее, простительным недостатком.

Читая о дружеском окружении Уайльда, через одного видишь людей, получивших элитное образование (или хотя бы отчисленных во время получения такового), знатоков искусства, людей неординарных, склонных к экспериментам, творчеству и шалостям, которые общество соглашалось прощать юношам (но никак не девушкам!). Гетеросексуальный Пьер Луи вспоминал о том, как стильно вели себя молодые люди из гомосексуального общества, в которое был вхож Уайльд, как они умели «облечь все в поэтические одежды».

В интимной жизни Оскара Уайльда, по его словам, привлекал не столько секс как таковой, сколько эротическая игра, фантазии. Для большинства порядочных викторианских женщин с их идеалом скромности это было едва ли не патологией. От проституток можно было ожидать лишь большей доступности и грубой простоты, но не эротической изощренности. А вот юноши-проститутки в викторианском мире часто бывали менее закрепощенными, более инициативными и готовыми к экспериментам, чем женщины...

Несколько лет спустя суд над Оскаром Уайльдом, обвиненным в непристойном поведении, проходил одновременно с судом над Альфредом Тейлором — молодым человеком, содержавшим дом свиданий для гомосексуалистов. Когда обоим «распутникам» был вынесен обвинительный приговор, торжествовали не только викторианские пуритане: лондонские проститутки пустились в пляс возле здания суда, радуясь устранению такого конкурента, как Тейлор. Фантасмагорическая сцена, которая могла бы понравиться Уайльду своим почти театральным безумием.

«Между капризом и «вечной любовью» разница только та, что каприз длится несколько дольше»

Через несколько лет у женатого Оскара Уайльда появились любовники. Роковое место в этой череде увлечений занял Альфред Дуглас, прозванный «Бози», которому Уайльд помог откупиться от шантажировавшего его юноши-проститутки. Бози был ярок, эксцентричен, бесконечно уверен в себе, убежден, что он яркая личность и незаурядный поэт. Часто говорят, что Альфред Дуглас был главной любовью Оскара Уайльда. Но если верить самому Уайльду, то Бози, скорее, был тягостной зависимостью. Уайльд был несколько поверхностным человеком и так и не успел обрести опыт серьезного чувства с мужчиной или женщиной, недаром он писал о своих романтических желаниях как о «странной смеси страсти с безразличием».

Для Бози же Оскар Уайльд был, с одной стороны, доказательством собственной незаурядности (он к месту и не к месту подчеркивал, что его полюбил великий человек), с другой — чувства Уайльда были ему удобны: сын богатых родителей. Альфред Дуглас довольно скоро лишился содержания (за то, что его выгнали из Оксфорда) и запустил руку в карман своего друга. Сочетание оказалось самое губительное: Уайльд и вообще-то был необыкновенной щедрости человеком, а уж по отношению к дорогим ему людям не смог бы проявить сдержанности ни при каких условиях. Уайльд понимал, что отношения с Альфредом Дугласом вредят ему. Бози мешал его творчеству, подтачивал его семейную жизнь, бесконечно истощал душевно. Бози был хамом, скандалистом, не брезгующим публичными сценами самого безобразного толка, он был капризен и, при некотором таланте, удивительно недалек умом. Вдобавок он с последовательностью слепого эгоцентризма портил репутацию Уайльда — крайне небрежно относился к личным письмам, которые неоднократно (!) оказывались в карманах шантажистов, а позднее попали в руки сыщика, нанятого его отцом, и стали одной из главных улик обвинения в суде над Уайльдом.

Почему же Уайльд не порвал с Дугласом? О, он хотел и пытался! «Моя ошибка была не в том, что я с тобой не расстался, а в том, что я расставался с тобой слишком часто» .

Хотя физическая составляющая их отношений прекратилась относительно скоро и у обоих уже были другие любовники, порвать с Бози окончательно Уайльду не удалось. Отчасти виной тому был характер Оскара — снисходительный, добродушный, чуть ленивый, отчасти сыграло роль то, что Бози был прекрасным манипулятором. Уайльд писал: «Насколько я помню, я регулярно каждые три месяца прекращал нашу дружбу, и каждый раз, когда я это делал, ты ухитрялся мольбами, телеграммами, письмами, заступничеством твоих и моих друзей добиться, чтобы я позволил тебе вернуться» .

И наконец: «Я сделал непростительный психологический промах. Я всегда считал, что уступать тебе в мелочах пустое и что, когда настанет решающая минута, я смогу вновь собрать всю присущую мне силу воли и одержать верх. Но ничего не вышло. В самую важную минуту сила воли изменила мне окончательно. В жизни нет ничего великого или малого. Все в жизни равноценно, равнозначно. Моя привычка, поначалу вызванная равнодушием, — уступать тебе во всем — неощутимо сделалась моей второй натурой. Сам того не сознавая, я допустил, чтобы эта перемена наложила постоянный и пагубный отпечаток на мой характер. Вот почему Уолтер Патер в тонком эпилоге первого издания своих статей говорит: «Ошибки нередко входят в привычку-».(...) Я позволил тебе подорвать силу моего характера, и, превратившись в привычку, это стало для меня не просто Ошибкой, но Гибелью. Мои нравственные устои ты расшатал еще больше, чем основы моего творчества» .

Если Бози был юным скандалистом, то его отец — маркиз Куинсберри — был скандалистом, проверенным временем. Куинсберри презирал троих своих сыновей, но хуже всех, по его мнению, был Бози. Даже менее вспыльчивому отцу было бы трудно смириться с тем, что его сын — бездельник, бросивший Оксфорд и тратящий жизнь на кутежи и сомнительные эскапады. Кто-то должен был быть в этом виноват. Винить же себя или взывать к ответственности беспутного отпрыска маркизу было невмоготу. Проше было свалить вину на третье лицо. Которым стал для Куинсберри Оскар Уайльд.

Это было более чем несправедливо: Уайльд познакомился с Бози, когда тот давно уже катился по наклонной плоскости трат, скандалов и авантюр. Он хорошо понимал пороки Альфреда и много раз пытался направить его на более созидательный путь, но не имел на него достаточного влияния.

Уайльд безнадежно погряз в скандале между Бози и его отцом, везде и всюду обменивавшимися ругательствами лично и письменно. Он стал пешкой в их семейной сваре. Куинсберри писал Уайльду оскорбительные письма, обвиняя в содомии и разврате, врывался к нему домой и в клуб с угрозами. Что мог сделать Уайльд? Не обращать внимания? Но это означало бы, что он согласен с обвинениями в непристойном поведении. Ситуация была патовая. Выйти из нее можно было, только совершенно прекратив отношения с Бози. Уайльд пытался, но Альфред держался за него мертвой хваткой. Умело разжигая скандал между отцом и Уайльдом, Бози (получавший от всего происходящего истинное удовольствие) добился того, что Уайльд подал на Куинсберри в суд за клевету. Тот легко выиграл дело и отозвался ответным иском. Раздражительный и богатый маркиз, и без того ненавидевший Уайльда, был в отвратительном настроении: у него только что умер старший сын, которого он считал хоть сколько-то дельным человеком, а вторая жена добилась развода с ним. Причем если причиной для его первого расторжения брака когда-то стала его супружеская неверность, то поводом для второго послужили доказательства его неспособности исполнял, супружеский долг. Словом, Куинсберри нужен был только повод дать волю гневу, и он его получил.

Суд был чудовищным, даже если оставить, за рамками тот факт, что человека судили фактически за личные пристрастия в интимной жизни. Общественное мнение жестоко осудило Уайльда задолго до приговора. Множество друзей отвернулось от него. Слушания строились самым невыгодным для подсудимого образом, и часто роль играло отношение судьи и присяжных к обвинению и обвиняемому, а не сила доказательств. В ряде пунктов он мог очистить себя от обвинений, но тогда под ударом оказался бы Бози, часть поступков которого по неведению или злому умыслу приписали Уайльду, и Оскар предпочел молчать.

Суды полностью разорили Уайльда (состояние которого и без того было сильно уменьшено тратами Бози). Альфред Дуглас твердо обещал, что его мать и брат, ненавидевшие Куинсберри, оплатят все судебные издержки, и обманул. Сара Бернар, дружившая с Уайльдом, охала и ахала, но не дала ни гроша ему в помощь и отказалась выкупить вызывавшую у нее восторг «Саломею», чтобы помочь узнику.

Разумеется, были у Уайльда и настоящие друзья. Его бывший возлюбленный и ближайший друг Роберт Росс поддерживал его во время процесса, навещал в тюрьме и старался помочь после выхода на свободу. Констанс Уайльд, несмотря на требования родственников, не развелась с мужем. Она писала ему, посещала его (даже приехала из Италии, куда была вынуждена отправиться, защищая сыновей от скандала, чтобы Уайльд не оставался один, узнав о смерти матери) и содержала после освобождения (у нее остался небольшой собственный капитал). Ада и Эрнест Леверсон дали ему приют между судами (ни одна гостиница не хотела пускать постояльца с испорченной репутацией, а собственный дом Уайльда ушел с молотка) и встречали его из тюрьмы. Уайльд всегда хотел показать, что лучшая политика в отношениях между людьми — это доброта, снисходительность и прощение. Как пишет в своей замечательной биографии Оскара Уайльда Ричард Эллман, «Уайльд не уставал доказывать, что пуританство чревато своего рода порочностью и распущенностью. Бездумная добродетель столь же саморазрушительна, как зло, и в конечном счете становится именно тем, что она осуждает ». Возможно, осуждение Уайльда стало одной из самых ярких иллюстраций этой жестокости, ударив не только по этому талантливому человеку, но и по невинным — его жене и детям.

Вивиан Холланд вспоминал: «Еще долго мы спрашивали маму, где наши солдатики, поезда и другие игрушки. Мы не понимали, почему маму так расстраивают эти вопросы, ведь мы ничего не знали о распродаже. Только увидев список много лет спустя, я понял, почему маму это так печалило. Список выставленного на продажу имущества включал в себя 246 пунктов, под пунктом 237 значилось «Большое количество детских игрушек». Этот лот ушел за 30 шиллингов. (...) Лишать ребенка его любимых игрушек так же жестоко, как нарушать данное ребенку обещание. Это подрывает его веру в людей ». Конечно, эти дети потеряли не только солдатиков. Они потеряли имя, дом, страну. Их разлучили с отцом — их добрым другом, писавшим им сказки, игравшим с ними, чинившим им игрушки. Их детство было отравлено сомнениями (они не знали наверняка, за что осужден их отец, — вдруг он убил кого-то или украл что-то?), боязнью насмешек, страхом собственной порочности. Они постоянно задавались вопросом, примут ли их люди, узнав, кто они на самом деле. После смерти матери (Констанс умерла от последствий травмы позвоночника) родственники скрыли от них, что Оскар Уайльд жив, и мальчики, нуждавшиеся в отце, который в это время мечтал о встрече с ними, были уверены, что он давно умер.

Эпилог

Старший сын Уайльда Сирил посвятил себя службе в армии, прославился исключительной храбростью и погиб во время Первой мировой. Младший Вивиан после счастливой женитьбы примирился с горечью пережитого, перестал скрывать свое происхождение и написал прекрасную книгу об отце и своем детстве, полную тонкого психологизма и мягкого юмора.

Альфред Дуглас прожил долгую жизнь, пестрящую судами и скандалами, то пытаясь доказать, как много значил для Оскара Уайльда, то стараясь добиться поэтической славы.

Произведения и афоризмы Оскара Уайльда, переведенные на множество языков, живут по сей день.

«Цель жизни — самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность — вот для чего мы живем. А в наш век люди стали бояться самих себя» .

Во второй половине девятнадцатого века это имя было синонимом слова «парадокс». Этот человек был образцом элегантности и изящества, и звали его Оскар Уайльд. Книги, трактаты, пьесы, сказки и все, что выходило из-под его пера, мгновенно становилось популярным. Однако, как многим ярким личностям, ему не была суждена долгая жизнь.

Родные Оскара Уайльда

Отец Оскара - Уильям Уайльд был известнейшим отоларингологом и офтальмологом в Ирландии. За свою прекрасную многолетнюю работу он был удостоен рыцарского звания. С годами мистер Уайльд смог на собственные деньги открыть пункт бесплатной медицинской помощи для малоимущих Дублина. В свободное время он писал книги об ирландской культуре.

Горячо любимой матери будущего писателя - Джейн Уайльд, тоже не была чужда литература. Во времена бурной молодости эта героическая женщина была членом революционного движения «Молодые ирландцы» и одно время писала для них патриотические стихи.

В своих сыновьях Уильяме и Оскаре Джейн и уделяла их воспитанию все свое время. Она пыталась привить мальчикам любовь к ирландской литературе. Также миссис Уайльд знакомила своих детей и с литературой и культурой Древней Греции и Рима.

Кроме старшего брата, была у Оскара и младшая сестренка Изола. Однако у этой малышки была очень краткая биография. Оскар Уайльд позже посвятил ее памяти одно из своих стихотворений - Requiescat, так как она умерла в десятилетнем возрасте.

Детство и юность писателя

Раннее детство Оскара прошло в Дублине в роскошном доме, украшенном бюстами греческих и римских философов, а также многочисленными картинами. Возможно, именно обстановка отчего дома зародила в сердце впечатлительного юноши любовь к прекрасному.

Родители Оскара не жалели денег на образование детей. С самого детства у него была французская и немецкая гувернантки. Так что, отправляясь в девятилетнем возрасте на учебу в Королевскую школу Портора, близ Дублина, мальчик прекрасно говорил на французском и немецком языках.

Вдали от родительского дома в новой обстановке скоро создал себе прекрасную репутацию юный Оскар Уайльд. Цитаты остроумные этого ученика переходили из уст в уста среди его товарищей. Кроме того, он успевал неплохо учиться. Так, парню удалось окончить школу с золотой медалью и заслужить стипендию для продолжения обучения в Дублинском колледже Святой Троицы.

Три года колледжа сильно повлияли на мировоззрение Уайльда. Здесь он увлекся античностью и эстетизмом, со временем создавая свой собственный стиль поведения и манеру общения, которые впоследствии так восхищали его поклонников.

Прекрасно зарекомендовав себя в колледже, Оскар Уайльд заслужил стипендию на обучение в Оксфорде, где он провел следующие четыре года. За это время он еще больше стал почитателем античности, а также был увлечен идеями Джона Рескина. Окончательно мировоззрение юного Уайльда помогла сформировать поездка в Грецию и Италию.

Краткая биография: Оскар Уайльд в Лондоне и США

Закончив учебу, молодой эстет решил остаться жить в столице королевства. К тому времени он избавился от акцента, выдававшего в нем ирландца, и научился говорить на прекрасном литературном языке. Молодому обаятельному джентльмену с изящным стилем и отменным юмором быстро нашлось место в высших кругах культурной элиты Лондона. Довольно скоро он стал «тем самым Уайльдом». Его слушали, цитировали и восхищались.

В 1881 году Оскар Уайльд издал свою первую книгу, стихотворения Poems. Она моментально стала популярной и была переиздана пять раз.

В следующем году признанный эстет совершил путешествие в США. Здесь он читал лекции об искусстве и эстетике. За год жизни в Америке стал практически живой легендой Оскар Уайльд. Цитаты этого остряка и рассказы о его приключениях практически не сходили с газетных страниц. Репортеры следовали за ним повсеместно, наблюдая за тем, как блестяще он выпутывается из различных ситуаций, не роняя при этом своего достоинства. Вернувшись из путешествия, Уайльд сказал свою знаменитую фразу: «Америку я уже цивилизовал — остались только небеса».

Личная жизнь Оскара Уайльда

После возвращения домой Уайльд неожиданно женился. Его избранницей стала Констанс Ллойд. Вскоре у четы Уайльд родились двое прекрасных мальчиков Сирил и Вивиан.

Увлекшись отцовством, сочиняет для своих сыновей Оскар Уайльд сказки. Эти произведения оказались столь прекрасными, что вскоре были изданы в виде двух сборников. Несмотря на трагизм, они полны истинной красоты и являются одними из самых популярных и читаемых произведений писателя.

К сожалению, у счастливой семейной жизни писателя была довольно краткая биография. Оскар Уайльд с 1891 года начинает общаться с молодым дворянином по имени Альфред Дуглас. С этого времени его отношения с супругой становятся только формальностью.

Пик популярности писателя

Близкая дружба с Дугласом продлилась у Оскара Уайльда с 1981 по 1895 г. Интересно, что этот период оказался самым плодотворным в творчестве писателя. И хотя многие популярные произведения этого автора были написаны раньше (роман «Портрет Дориана Грея», рассказ «Кентервильское привидение»), славу Уайльду в то время принесли именно его остроумные пьесы.

Постановка на сцене комедийных пьес «Веер леди Уиндермир», «Идеальный муж», «Как важно быть серьёзным», написанных Оскаром Уайльдом, сделали этого джентльмена самым известным человеком в Лондоне.

В эти же годы писал не только пьесы Оскар Уайльд. Книги со статьями писателя об эстетизме и его взглядах на общество и его мораль также увидели свет в тот период. Это были знаменитые «Замыслы» и «Душа человека при социализме».

Судебное разбирательство, заключение и последние годы

Из-за «нездоровых» отношений Оскара с юным Альфредом отец парня спровоцировал скандал. В результате серии манипуляций писатель оказался на скамье подсудимых по обвинению в непристойных отношениях с другими мужчинами.

Оскар Уайльд употребил все свое красноречие, защищая себя. Не раз зал ему аплодировал и прославлял как героя. Однако писатель все же был осужден на 2 года тюремного заключения. И весь свой срок он отсидел.

Пока Оскар был за решеткой, умерла его мать, а супруга уехала в другую страну, взяв для сыновей и себя другую фамилию.

После выхода на свободу наш герой увидел, что многие его былые товарищи, а также Альфред Дуглас отвернулись от него.

При поддержке своих истинных друзей Оскар Уайльд перебрался жить во Францию и поменял свое имя на псевдоним Себастьян Мельмот. В новой стране он опубликовал свое последнее произведение - «Балладу Редингской тюрьмы», которое было подписано именем С.3.3.

Также в этот период он пишет парочку заметок, в которых высказывает свое мнение об устройстве жизни заключенных. Примечательно, что его мысли вскоре стали частью законопроекта, принятого в 1989 г..

Так и не вернувшись на родину, Оскар Уайльд умер в ноябре 1900 и был похоронен в Париже.

К сожалению, у этого яркого мыслителя и писателя была краткая биография. Оскар Уайльд умер, когда ему не исполнилось и пятидесяти. С другой стороны, для такой личности, как Оскар Уайльд, это, возможно, был лучший вариант. Ведь он ушел из литературы и жизни на пике, не успев наскучить ни себе, ни своим читателям, а для такого эстета это было очень важно.

Оскар Уайльд - английский писатель, критик, эстет, философ, драматург и поэт, яркая знаменитость того времени, лондонский денди.

Автор появился на свет 16 октября 1854 года в Дублине в семье англичан ирландского происхождения. Некоторые историки ошибочно ставят дату рождения Уайльда, как 1856 год. Это связано с тем, что писатель любил выставлять себя моложе чем он был, часто сбавляя без стеснения по два года. Даже в своём свидетельстве о браке указал 1856 год, как дату своего рождения.

Оскар был вторым ребенком в семье (его младшая сестра Изола умерла в 8 лет от тяжелой болезни). Отец, Уильям Уайльд, прославился по всей Ирландии как отличный ото-офтальмолог (ушной и глазной хирург). В 1864 году за свои блестящие успехи и общественную работу (открытие бесплатного медицинского пункта, помогающего беднякам) Уильям удостоился рыцарского звания. Кроме врачебной деятельности, Уайльд старший писал книги по археологии. Ему нравилось изучать ирландскую историю и самобытный фольклор.

Мать Оскара, Джейн Франческа Уайльд, тоже была близка к миру искусства. Из-под её пера выходили стихи для революционного движения «Молодые ирландцы». Джейн трудилась под псевдонимом «Speranza», что в переводе с итальянского означает - надежда. Миссис Уайльд открыла в своем доме литературный салон. Революционные произведения она читала своим детям, прививая любовь к поэзии. От отца Оскар унаследовал трудоспособность и любознательность, от матери - мечтательность и творческую жилку.

Оскар Уайльд до 9 лет был на домашнем обучении, получая все необходимые знания и умения от гувернанток. Хорошо усвоив английский и французский, Оскар Уайльд поступил в Королевскую школу Портора, где и проучился 7 лет. Его самой примечательной способностью было быстрое чтение. Будущий писатель так же умело ставил юмористические сценки на школьные темы. До двадцати лет Уайльд каждое лето отдыхал в загородной вилле отца. Там юный автор вместе с братом часто играл вместе с будущим писателем Джорджем Муром.

Школу Уайлд окончил с золотой медалью и в 1871 году за это и был удостоен Королевской школьной стипендии, которая позволила ему дальше продолжить обучение в дублинском Тринити-колледже. В этом учебном заведении Оскар Уайльд выбрал направление - античная история и культура. Он проявил невероятные способности к древним языкам. В стенах колледжа им впервые были прослушаны лекции по эстетике. Эти уроки не прошли даром, они сформировали у будущего писателя утонченный, высококультурный, эстетический вкус и поведение.

В 1874 году Оскар получил еще одну стипендию на обучение в колледже Магдалины в Оксфорде на классическом отделении. Здесь Уайльд выработал идеальное английское произношение, о котором давно грезил. В Оксфорде ему удавалось блистать, не прилагая никаких усилий (поэтому он заслужил нелюбовь однокурсников и спортсменов). Во время учебы в университете Уайльд начал путешествовать. Он посетил Италию и Грецию, остался в восторге от этих стран, от их красот и видов. В Оксфорде он также получил престижнейшую денежную Ньюдигейтскую премию за поэму «Равенна».

Окончив университет в 1878 году, Оскар поселился в Лондоне. Писатель стал активным участником светской жизни, быстро завоевав внимание остроумием, легкой манерой общения и своими талантами. Оскар Уайльд проявил себя как революционер в области моды. Он появлялся на публике в созданных им нарядах, сочетая не сочетаемое. Непременным аксессуаром стала гвоздика в петлице, выкрашенная в зелёный цвет. Его охотно приглашают в различные салоны, и посетители приходят посмотреть именно на «ирландского остроумца».

Стремительный взлет по писательской карьере начался у Оскара Уайльда в 1881 году, начав с поэтического сборника «Стихотворения». В 1882 году автор отправился в Америку, затем в Париж. Здесь он познакомился с Поль Верленом, Стефаном Малларме, Анатолем Франс.

После всех путешествий, вернувшись на родину, 29-летний Оскар Уайльд женился на Констанс Ллойд. Жена подарила ему двух прекрасных сыновей. Ради них писатель поменял свою направленность и начал писать сказки.

С 1887 по 1889 года Уайльд зарабатывал на жизнь и содержание семьи журналистикой, работая редактором журнала «Женский мир». В 1890 году был опубликован роман, который завоевал невероятную популярность и обсуждения, - «Портрет Дориана Грея». Критики назвали его безнравственным, однако автор уже привык к критике в свой адрес. 1891-1895 годы головокружительной славы Уайльда.

В 1891 году произошло событие, повлиявшее на всю дальнейшую биографию популярного писателя. Уайльд познакомился с Альфредом Дугласом, который был намного младше Уайльда. Разница в возрасте составляла 16 лет. Оскар очень подружился с юношей и свел с ним довольно близкие отношения. Писатель выполнял любые пожелания избалованного аристократа, содержал его. Отец Дугласа подал судебный иск, обвиняя Уайльда в уголовном наказуемом преступлении – мужеложстве. Несмотря на советы друзей уехать за границу, Оскар Уайльд остался отстаивать свою позицию.

25 мая 1895 года Оскар был признан виновным, он получил два года каторжных работ. Тюрьма надломила и в конце концов сломала утонченную душу автора. За время заключения от писателя отвернулись друзья, поклонники, жена и дети. Мать умерла, не дождавшись сына. Освободившись в 1897 году, Уайльд уехал во Францию. Он сменил имя на Себастьян Мельмот.

Автор скончался в нищете и одиночестве 30 ноября 1900 года от мучительной болезни - менингита. Похоронили его на парижском кладбище Баньо. Через десять лет останки были перезахоронены на кладбище Пер-Лашез, тогда же на его могиле и установили каменного крылатого сфинкса.

С течением времени могила писателя покрылась поцелуями. Существует поверье: поцеловавший сфинкса найдет любовь и никогда её не потеряет. Чтобы уберечь памятник, 30 ноября 2011 года его обнесли защитным стеклянным ограждением.

Тема данного реферата — “Жизнь и творчество Оскара Уайльда”. Автор решил остановить свой выбор на этой теме, потому что смеет с уверенностью утверждать, что даже не очень искушенному читателю хорошо известно это имя.
Мало кто в разное время не испытывал на себе обаяние этого блестящего эстета. Одним Оскар Уайльд запомнился как автор бесчисленных афоризмов на все случаи жизни — от полемических диспутов до любовного объяснения, другим
— как сочинитель изысканных сказок и притч, третьим — как создатель
“легкомысленных светских комедий с далеко не легкомысленной моралью”.

“Настоящий художник” (Брюсов), “прирожденный писатель” (Олдингтон) — так отзывались об Оскаре Уайльде литераторы разных стран и разных поколений, русский и англичанин, оба наделенные обостренным эстетическим чувством. Они не ошиблись в своем мнении: творчество Уайльда навеки вошло в историю литературы и театра.

Оскар Уайльд прожил недолгую жизнь (1854 — 1900): она была укорочена, омрачена и унижена — общественным лицемерием, буквой закона и декадентской надменностью поведения самого поэта.

Оскар Фингал (по некоторым источникам — Фрингал) О’Флаэрти Уиллс
Уайльд родился 6 октября 1854 года в семье сэра Уильяма Уайльда, дублинского врача-офтальмолога с мировой известностью, автора десятков книг по медицине, истории и географии. “Самый грязный человек во всей Ирландии”- такая о нем поговорка. Тем не менее, в Англии его назначили придворным хирургом, а впоследствии сделали лордом. В Стокгольме ему дали орден
Полярной звезды. В Германии ученые-медики и поныне чтут его гений. Мать
Оскара — леди Джейн Франчески Уайльд — светская дама, во вкусах и манерах которой был оттенок неумеренной театральности. Ей нравились символические жесты. Свои стихи она подписывала Speranza — Надежда, подчеркивая этим свою любовь к Ирландии, сочувствие ее освободительному движению, а также свою особую миссию. Сочувствие ее было искренним, однако не лишенным внешнего, показного жеста. В ее литературном салоне и провел свою раннюю юность будущий писатель. От столь эксцентричных родителей Оскар унаследовал редкую трудоспособность и любознательность, мечтательный и несколько экзальтированный ум, подчеркнутый интерес к таинственному и фантастическому, склонность придумывать и рассказывать необыкновенные истории.

В таком неискреннем воздухе, среди фальшивых улыбок, супружеских измен, театральных поз и слов рос Оскар Уайльд. Естественно, родители позаботились о том, чтобы их сын из привилегированного ирландского сословия получил достойное образование. После окончания школы в Порторе (1864-1869)
, где он обнаружил ярко выраженные способности к древним языкам, Оскар проводит восемь лет (с 1871 по 1878 год) в привилегированной университетской среде — в колледже Троицы (Дублин). Он поглощен искусством, зачитывается поэтами- романтиками, восхищается прерафаэлитами, а также слушает лекции Джона Рескина (1819 — 1900), который уже успел прославиться томами “Современных живописцев” и “Камней Венеции”, побуждавших по-новому взглянуть на многовековое культурное наследие Европы. Суждения Рескина о прекрасном были восприняты молодым Уайльдом как философия индивидуализма.

Здесь же он знакомится с теоретическими высказываниями американского художника- импрессиониста Уистлера и с автором “Этюдов по истории
Ренессанса” — Уолтером Пейстером, призывом которого было: “Личность — вот в чем наше спасение”.

Оскара Уайльда сопровождает неизменный успех, его дарование признано
(он оканчивает Оксфордский университет с отличием). Профессор Мэгаффи, ректор колледжа Троицы и президент королевской ирландской академии, в предисловии к своему труду о Греции выразит ему признательность за помощь.
Вместе с профессором Мэгаффи в 1877 году Оскар Уайльд совершит поездку в
Италию и Грецию, которая, разумеется, чуть позже отлилась в прозу и стихи.
(В частности, короткое эссе “Могила Китса”)

Нетрудно догадаться, что, находясь под покровительством всех вышеперечисленных властителей дум тогдашней молодежи, юный Уайльд не мог не последовать их учениям. Культ прекрасного, утвердившийся в Оксфорде под очевидным влиянием Джона Рескина и породивший, в частности, культ эффектного, нарочито “непрактичного” костюма и ритуальную изысканность речевых интонаций, скоро вызвал в жизни новое направление, точнее, даже, умонастроение. Это умонастроение, этот стиль существования назывался эстетизм. И его пророком стал не кто иной, как Оскар Уайльд.

В годы пребывания в Оксфорде Оскар Уайльд примкнул к эстетскому направлению в искусстве. Называя Англию “гнездом торгашей”, отвергая с эстетских позиций пошлую буржуазную действительность, он желал противопоставить ей особые нормы поведения, отличающие немногих
“избранных”, он всюду появлялся в экстравагантных костюмах, с неизменной эмблемой английских эстетов -цветком подсолнуха (по другим источникам подсолнухом и лилией) в петлице (спустя несколько лет его сменит зеленая гвоздика). В эти же годы появились и первые поэтические опыты Уайльда.

В творчестве Уайльда отчетливо различаются два периода. Большинство произведений самых разнообразных жанров было написано в первый период (1881
— 1895) : стихотворения, эстетические трактаты, сказки, его единственный роман “Портрет Дориана Грея”, драма “Саломея” и комедии. Ко второму периоду
(1895 — 1898) принадлежат лишь произведения, в которых в полной мере отразился духовный кризис пережитый писателем в последние годы его жизни
(“De Profundis”, “Баллада Редингской тюрьмы”).

Поэтическое наследие Уайльда не слишком обширно. Оно представлено двумя книгами стихотворений: “Стихи” (1888г) и “Стихотворения, не вошедшие в сборники, 1887 — 1893”, а также несколько лирико-эпических поэм, наибольшую известность из которых приобрела написанная вскоре после освобождения из тюрьмы “Баллада Редингской тюрьмы” (1898) . В поэзии Оскар
Уайльд упорно, по много раз переделывая написанное, добивался отточенности каждого стихотворения, отдавая предпочтение наиболее емким, трудным и давно забытым стихотворным и ренессансным поэтическим жанром — канцонам, вилланелям и др., что явилось несомненно признаком влияния прерафаэлитов. Основным содержанием своих стихов Уайльд сделал любовь, мир интимных страстей и переживаний. Также одним из жанров, в которых Уайльд- поэт достиг наибольшей выразительности, стали “моментальные” зарисовки сельского, а чаще городского пейзажа — так называемые “impressions”
(например, стихотворение “Симфония в желтом”, носящее ярко выраженный импрессионистический характер и построенное на игре цветовых и звуковых сочетаний; “Les Silhouettes” и др.

Большинство стихотворений первого сборника Уайльда перегружено эстетскими сравнениями и образами. Читая критическую литературу о творчестве Оскара Уайльда, везде натыкаешься на одни и те же фразы:
“…стихотворения лишены подлинного поэтического чувства,… поэт подменяет образы живой природы стилизованными картинами “сапфирового моря и горящего, как раскаленный опал, неба”, …однообразное мелькание золота, мрамора, слоновой кости и прочих драгоценностей очень быстро причиняло скуку, хотя всего этого хватило бы ювелирам всего мира и проч.”

Действительно, для Уайльда “творение природы становится прекраснее, если оно напоминает нам о произведении искусства, но произведение искусства не выигрывает в своей красоте от того, что оно напоминает нам о творении природы”. Тем не менее, автор позволит себе усомниться в столь критической оценке. Неужели тот факт, что уайльдовские “ониксы подобны зрачкам мертвой женщины”, а не наоборот, не может являться доказательством более чем богатой, оригинальной и типичной для декаданса фантазии? Ни у одного из критиков нет прямого указания на то, что Оскар Уайльд явился первым и чуть ли не единственным из декадентов, столь умело использующим этот вид метафор.

Уже в первом сборнике ранних стихов Уайльда появились свойственные декадансу настроения крайнего пессимизма. Ярким тому примером является стихотворение “Eх tenebris” (“Из мрака”), проникнутое чувством отчаяния и одиночества. В стихотворении “Vita nuova” (“Новая жизнь”) Уайльд говорит о жизни, “полной горечи”. В стихотворении “Видение” он признается, что из античных трагиков ему ближе всех Еврипид — человек, который “устал от никогда не прекращающегося стона человеческого”. Ту же интонацию боли, подавленной горечи и самоотречения нельзя не услышать и в сонете
“Раскаяние”, посвященном объекту долголетней и ставшей роковой для писателя привязанности Оскара Уайльда к Альфреду Дугласу.

Венцом этой тенденции стала опубликованная в 1898 году за подписью
“С. З. З.” (номер арестанта Уайльда в правительственном заведении Ее
Величества Королевы) поэма “Баллада Редингской тюрьмы”, обозначавшая, наряду с “De Profundis”, решительный поворот в его сознании и творчестве. В своей “тюремной исповеди” он напишет: “Страдание и все, чему оно может научить, — вот мой новый мир. Я жил раньше только для наслаждений. Я избегал скорби и страданий, каковы бы они ни были. И то и другое было мне ненавистно… Теперь я вижу, что Страдание — наивысшее из чувств, доступных человеку, — является одновременно предметом и признаком поистине великого искусства”. По словам Альбера Камю, именно эта поэма “завершила головокружительный путь Уайльда от искусства салонов, где каждый слышит в других лишь самого себя, к искусству тюрем, где голоса всех арестантов сливаются в общем предсмертном крике, чтобы его услышал человек, убиваемый себе подобными”.

Но вернемся к тому времени, когда молодой ирландец завоевывал мир. В конце 1881 года Уайльд поехал в Нью-Йорк, куда его пригласили прочитать несколько лекций об английской литературе. В Америке он встретился с
Лонгфелло и Уитменом. Последний отрицательно отнесся к тем принципам эстетизма, которые проповедовал Уайльд. В мемуарной литературе сохранились следующие слова Уитмена: “Мне всегда казалось, что тот, кто гонится только за красотой — на плохом пути. Для меня красота -не абстракция, но результат.”

Оскар Уайльд не увидел трагических контрастов капиталистической
Америки, но ясно почувствовал господство в ней торгашеского духа и враждебность американской буржуазии искусству. Свою лекцию Уайльд

обычно заканчивал следующим утверждением
:”Торгашеский дух, буржуазная стандартизация жизни, оголтелый практицизм, воинствующее лицемерие “ Империи на глиняных ногах”, вульгарные вкусы, пошлые чувства вызывают в рафинированном эстете “минуты отчаяния и надрыва” и желание бежать в “обитель красоты” и думать, что смысл жизни в искусстве”.

В лекции “Возрождение английского искусства” (1882) Уайльд впервые сформулировал основные положения эстетической программы английского декаданса, позже получившие развитие в его трактатах “Кисть, перо и отрава”
(1889), “Истина масок”, “Упадок искусства лжи” (1889), “Критик как художник” (1890), объединенных в 1891 году в книгу “Замыслы”
(“Intentions”). Признавая преемственную связь английского декаданса с прерафаэлитами, Уайльд резко подчеркивал свое принципиальное расхождение с
Рескином: “… мы отошли от учения Рескина — отошли определенно и решительно… мы больше не с ним, потому что в основе его эстетических суждений всегда лежит мораль… В наших глазах законы искусства не совпадают с законами морали.” Субъективно-идеалистическая основа эстетических взглядов Уайльда наиболее остро проявилась в трактате “Упадок искусства лжи”. Написанный в типичной для Уайльда манере раскрывать свою мысль через расцвеченный парадоксами диалог, этот трактат имел ярко полемический характер и стал одним из манифестов западноевропейского декаданса. Отрицая действительность, существующую объективно, вне сознания человека, Уайльд пытается доказать, что не искусство отражает природу, а наоборот, — природа является отражением искусства. “Природа вовсе не великая мать, родившая нас, — говорит он, — она сама наше создание. Лишь в нашем мозгу она начинает жить. Вещи существуют потому, что мы их видим.”
Лондонские туманы, по утверждению Уайльда, существуют лишь потому, что
“поэты и живописцы показали людям таинственную прелесть подобных эффектов.”
Несмотря на то, что Шопенгауэр дал анализ пессимизма, выдуман пессимизм был
Гамлетом; русский нигилист не что иное, как выдумка Тургенева; Робеспьер прямиком сошел со страниц Руссо и т.д.

Провозглашая право художника на полнейший творческий произвол, Оскар
Уайльд говорит, что искусство “нельзя судить внешним мерилом сходства с действительностью. Оно скорее покрывало, чем зеркало.” Доводя свою мысль до крайне парадоксального заострения, Уайльд заявляет, что подлинное искусство основано на лжи и что упадок искусства в ХIХ веке (под упадком искусства подразумевается реализм) объясняется тем, что “искусство лжи” оказалось забытым: “Все плохое искусство существует благодаря тому, что мы возвращаемся к жизни и к природе и возводим их в идеал”.

Задачи литературной критики Уайльд трактует в том же субъективно- идеалистическом духе, что и задачи искусства. В статьях “Критик как художник” и “Кисть, перо и отрава” он наделяет критика правом на полный субъективный произвол, утверждая, что основной задачей эстетического критика состоит именно передача своих собственных впечатлений.

Также Уайльд отрицал социальные функции искусства, заявляя, что задача каждого художника “заключается просто в том, чтобы очаровывать, восхищать, доставлять удовольствие… Мы вовсе не хотим, — писал он, — чтобы нас терзали и доводили до тошноты повествованиями о делах низших классов”. Тем не менее, в тюрьме он напишет Альфреду Дугласу:”Единственной моей ошибкой было то, что я всецело обратился к деревьям той стороны сада, которая оказалась залитой золотом солнца, и отвернулся от другой стороны стараясь избежать ее теней и сумрака. Падение, позор, нищета, горе, отчаяние, страдание и даже слезы, раскаяние, которое усеивает путь человека терниями… — все это отпугивало меня. И за то, что я не желал знаться ни с одним из этих чувств, меня заставили испробовать все по очереди, заставили питаться ими.”

В эссе “Душа человека при социализме” (1891 год) — единственном образце политической эссеистики Уайльда — перед нами предстает характерно уайльдовское видение важнейших общественных конфликтов и идейных течений, определивших противоречивый облик современной художнику Британии. Также, на страницах именно этого эссе отчетливо проявляются глубокие переживания английского писателя, порожденные исторической трагедией России, имперскому деспотизму которой он вынес следующий приговор:”Каждый, кто живет припеваючи в условиях нынешней системы российского правления, должен либо считать, что души у человека вообще нет, либо если она есть, то не стоит того, чтобы совершенствовать ее”.

Но в центре его внимания, разумеется, оставалась прежде всего Англия.
Утопическое по тональности, эссе Уайльда интересно как свидетельство социальной зоркости художника-гуманиста. Бедные и богатые в условиях частной собственности, по мысли Уайльда, равно лишены возможности к подлинному самораскрытию. “Истинное совершенство человека определяется не тем, что у него есть, но тем, что он сам собой представляет. Частная собственность, разрушив истинный Индивидуализм, создала взамен
Индивидуализм мнимый” т. е. основанный на своекорыстной борьбе за место под солнцем. Также заслуживают внимания и соображения Уайльда о взаимоотношениях Художника и Власти в структурах классовых обществ.
Буржуазно-демократическая Британия, по мнению Уайльда, не слишком выгодно отличается от деспотий других европейских держав. Тирания Толпы немногим лучше своеволия монархов; что же касается англичан, то они с редким постоянством обрекали на изгнание самых талантливых своих художников. В пору утвердившегося социализма государственному вмешательству в деятельность художников должен быть положен конец — в этом Уайльд нисколько не сомневался. Тем не менее, история социализма в России, а затем и его самоликвидация на шестой части земного шара доказала обратное.

Поза и эстетские крайности Уайльда, несомненно, бросаются в глаза, но очевиден и непримиримый протест, основанный на жесткой позиции художника, учитывающего историю искусства, условия его развития и реальное состояние.
Позиция Оскара Уайльда очевидна: он против приземленности, “подражания правде”, мещанских прописей и пустой риторики. Словом, против всего того, что, претендуя на место в искусстве, искусством не является. Эта особенность позиции и воззрений Уайльда нашла выражение в его сказках и романе.

Сказки являются наиболее популярным из всего, написанного Оскаром
Уайльдом, и лучшие из них, так же как и его рассказы, несомненно выходят за пределы литературы декаданса, что, в свою очередь, служит свидетельством того, как тесно было писателю в границах декадентской эстетики.

К сказкам, объединенным в сборник “Счастливый принц и другие сказки”
(1888 год) относятся такие сказки, как: “Счастливый принц”, “Соловей и роза”, “Эгоистичный великан”, “Преданный друг” и “Замечательная ракета”.
Сказки “ Юный король “ , “ День рождения инфанты “ , “ Рыбак и его душа “ и
“ Мальчик-звезда “ объединены под общим названием “ Гранатовый домик “
(1891). Сказки Уайльда — не наивные россказни, а серьезные, местами недетские произведения. Оскар Уайльд обличает алчность и корыстность буржуазных нравов, противопоставляя им искренние чувства и привязанности простых людей, не загрязненные холодным расчетом и составляющие подлинную красоту человеческих отношений. В сказках “ Юный король “ и “Счастливый принц” писатель говорит о несправедливом устройстве общества, в котором те
, кто трудятся, терпят лишения и нужду, в то время как другие живут припеваючи за счет их труда. В “Великане-эгоисте” и “Преданном друге” он показывает, как эгоизм и алчность этого мира убивают вокруг себя все живое; в “Замечательной ракете” блестяще высмеивает пустоту и чванливость кичащейся своей родовитостью знати, а в сказке “День рождения инфанты” — та же тема приобретает уже трагическое звучание.

В одной из лучших, самых трогательных и печальных сказок, в любимой сказке автора этого реферата — в “Преданном друге” — писатель поднимается до подлинно сатирического обнажения алчной и лицемерной морали собственника. Историю маленького труженика Ганса, ограбленного и погубленного богатым и жестоким Мельником, лицемерно именующим себя его преданным другом, Уайльд возводит до высоты символического обобщения.
Действительно, невозможно без слез читать грустную историю Маленького
Ганса, беззаботно жившего в скромной избушке, копавшегося день-деньской среди роз, крокусов и фиалок и улыбавшегося солнцу. С точки зрения автора, эта красивая, но грустная сказка идеальна для помощи в складывании определенной системы ценностей ребенка. Ее мораль слишком очевидна. В детском сознании моментально фиксируется трудолюбие, отзывчивость и доброе сердце Маленького Ганса, лживый и ленивый Мельник, который погубил несчастную Крошку. Оскар Уайльд настолько явно вырисовывает положительного и отрицательного героя, что ребенку лишь остается запомнить поступки того и другого и сделать вывод, что не представляется трудным, в отличие от таких сказок, относительно сложных для детского понимания, как “Соловей и роза”,
“День рождения инфанты” и др.

Главное же, что придает сказкам Уайльда их неповторимое
“уайльдовское” своеобразие, это роль, которую играет в них парадоксальная форма выражения мысли, являющаяся отличительной особенностью стиля писателя. Сказки Уайльда (как и вся его проза) насыщены и перенасыщены парадоксами. В критической литературе прочно установилась традиция считать его парадоксы простой игрой словами. Тем не менее, по мнению автора, в основе многих из них лежит скептическое отношение писателя к целому ряду общепринятых этических и эстетических норм буржуазного общества. Задача парадоксов Уайльда, направленных против ханжеской лицемерной морали, состояла в том, чтобы, называя вещи своими именами, тем самым обнаружить это лицемерие. Ярким тому примером может послужить сказка “Замечательная ракета”. И безграничное высокомерие, и надменность и презрение к окружающим
“замечательной ракеты”, и ее самовлюбленность живо контрастируют с тем полнейшим отсутствием в ней какой-либо действительной ценности, которое
Уайльд постоянно подчеркивает в своих описаниях аристократии. Настоящий комизм этой сказки возникает как раз из этого несоответствия между сущностью и видимостью явления, достигающего своего апогея в заключительном эпизоде (мечтавшая произвести “огромную сенсацию”, ракета “прошипела и потухла”).

Также в своеобразном стиле сказок Уайльда занимает важное место прием контрастного противопоставления. Иногда этот прием преследует чисто живописную задачу (описание внешности инфанты и карлика), но в большинстве случаев Уайльд пользуется им для выявления основного сюжетного замысла сказки (чередование картин роскоши и нищеты в сказке “Юный король”, в чередовании рассказов ласточки о заморских чудесах с рассказами счастливого принца о жизни бедняков большого города).

Своеобразие стилистики сказок Уайльда проявляется в их лексике и стилистике. Великолепный знаток языка (как и подобало приличному эстету), он был точен не только в выборе нужного ему слова, но и в интонационном построении фразы. Конструкция фразы предельно проста и является одним из классических образцов английской прозы. В то же время влияние декадентской манерности заставляет писателя то и дело уклоняться от лаконичности повествования и насыщать свой рассказ всевозможной экзотикой типа “розовых ибисов, длинной фалангой стоящих вдоль Нильского берега” или “черного, как черное дерево, царя лунных гор, поклоняющегося большому куску хрусталя”.
Особенно заметно стремление к излишней декоративности во втором сборнике сказок (“Гранатовый домик”). Не может не поразить такая мельчайшая мелочь: сколько эстетической радости доставляло ему, например, созерцание драгоценных камней. “Он часто проводил целые дни, пересыпая из шкатулки в шкатулку оливково-зеленые хризобериллы, которые кажутся красными при сиянии лампы, кимофаны, прорезанные серебряной чертой, точно проволокой, фисташковые хризолиты, розово-красные и винно-желтые топазы; его пленяло красное золото солнечного камня, жемчужная белизна лунного камня” и т. д., и т. д., и т.д.

С не меньшим упоением Уайльд писал о человеческой одежде. Он еще не заикнулся о наружности инфанты, а с первых же строчек очень подробно, словно в модном журнале, изобразил ее одеяние: “Платье на ней было серое атласное, с тяжелым серебряным шитьем на юбке, а туго затянутый корсаж весь был расшит мелким жемчугом. Из ее платья, когда она шла, выглядывали крохотные туфельки с пышными розовыми бантами. Ее большой газовый веер был тоже розовый с жемчугом” и т. д. Словом, порою забывает изобразить лицо человека, но его костюм опишет всегда. Раньше костюм, а потом лицо. Если книги Достоевского часто были достоянием психиатров, то книги Оскара
Уайльда могут быть незаменимы для ювелиров и портных. Т. о., описывая и восхищаясь всем, что сотворил человек для украшения человека, этот комнатный, салонный писатель совершенно отказывается замечать природу.
Искусственную красоту он лелеял, а от естественной — отворачивался.
Практически невозможно найти на его страницах ни единого пейзажа, ни дуновения свежего ветерка: всюду шикарные дворцы, заморские гобелены и холодный мрамор.

Но несмотря на всю, подчас нарочитую, наивность в изображении жизни и постоянную подмену реальных конфликтов воображаемыми, критическое отношение писателя ко многим явлениям современной ему действительности, очень явственно звучащее в этих сказках, сразу определило их место в ряду произведений, противостоящих литературе викторианской Англии. Современная
Уайльду английская критика встретила сказки холодно.

Вместе с тем, Оскара Уайльда постоянно обвиняют в отсутствии глубины в суждениях об отдельных сторонах современной ему действительности, в
“характерной” слабости финалов его сказок, не вытекающих, как правило, из всего развития действия. Например, иронизируя над богачами-филантропами,
Уайльд сам то и дело прибегает в своих сказках к сентиментально- филантропическим развязкам (финалы “Счастливого принца”, “Великана- эгоиста”). Интересно, также, отметить и уайльдовскую точку зрения по этому вопросу: “…У меня был высокий дар; я сделал искусство философией, а философию — искусством, что бы я ни говорил, что бы ни делал — все повергало людей в изумление, все, к чему бы я ни прикасался, — будь то драма, роман, стихи или стихотворение в прозе, остроумный или фантастический диалог, — все озарялось неведомой дотоле красотой. Я пробудил воображение моего века так, что он и меня окружил мифами и легендами.” Воистину, такая самооценка свидетельствует о многом. И если вдуматься, то Уайльд действительно недалек от истины!

Суммируя все вышеизложенное, можно сказать, что крайний индивидуализм
Уайльда привел к тому, что даже те зерна реальной правды жизни и искреннего сочувствия обездоленным, которые сделали его сказки популярными, не смогли найти дальнейшего развития в его творчестве.

От сказок, с их отчетливо выраженными социальными мотивами, Оскар
Уайльд переходит к наиболее типичному произведению декадентской литературы
— к “Портрету Дориана Грея” (1891 год). В творческом наследии Уайльда это его единственное крупное произведение художественной прозы. Сам автор не дал ему жанрового определения. Его называют романом, однако его можно назвать и повестью, и даже “драмой в прозе”. “Портрет Дориана Грея” лишен четкой жанровой определенности, потому и возникают уточняющие характеристики: роман-аллегория, роман-символ, роман-миф. Каждому из этих определений в тексте романа можно в той или иной мере подыскать обоснование, в меньшей мере для аллегории: аллегория — прямое иносказание, смысл его однозначен, а “Портрет Дориана Грея”, его символика вызывают разное толкование.

Сюжет романа основан на традиционном мотиве сделки с дьяволом и участии магического предмета в роковой судьбе героя. Когда говорят об источнике непосредственного влияния на творческий замысел Уайльда, обычно называют “Шагреневую кожу” (1831) Бальзака. Однако помимо “Шагреневой кожи” критики называют и другие источники влияния на сюжет романа и характер героя, такие, как роман Чарльза Метьюрина “Мельмот Скиталец” (1820), повесть Стивенсона “Необычайная история доктора Джекила и мистера
Хайда”(1886), “Наоборот”(1884) Гюисманса. Прямой источник идеи магического портрета Ричард Олдингтон находит не в “Шагреневой коже”, а в “Вивиане
Грее”(1826 -1827), романе Дизраэли. Возможно, все эти и даже некоторые другие произведения, например, “Вильям Вильсон” (1839) Эдгара По, или
“Алмаз Раджи” (1878) Стивенсона, были учтены Уайльдом и стимулировали его замысел.

Название романа подчеркивает особое значение портрета в сюжете, и если оно призвано ориентировать читателя, то портрет заслуживает пристального внимания, как бы ни оценивать достоинства этого художественного изобретения. В преображениях портрета высказана суть того, что совершается в романе.

Повествование в “Дориане Грее” основано на сюжете и характерах, сочетающих правдоподобие и фантастику, и связано с традицией жанра romance.
Как и обычно для этого жанра, созданные Уайльдом характеры, включая Дориана
Грея, не отличаются жизненной полнотой. Наоборот, налицо сознательный и последовательный разрыв с традициями реализма. Уайльд выключает своих героев из их общественных связей, подменяя значительные жизненные конфликты искусственно созданными “проблемами”. Мир, интересующий здесь автора прежде всего, — это мир “избранных” людей, превосходство которых над “серой массой” он настоятельно подчеркивает.

История падения юного аристократа Дориана Грея, развращенного великосветским лордом Генри, развертывается в изысканной обстановке богатых комнат. Любование предметами салонно-аристократического быта, эстетизация нравственного растления, оправдывающая циничные рассуждения и действия героев, делают этот роман одним из наиболее характерных произведений декадентской прозы.

У всех основных действующих лиц один прототип, все они — Генри
Уоттон, Бэзил Холлуорд и Дориан Грей — в своих устремлениях ипостаси одной личности — Оскара Уайльда, выражают противоречивое единство его драматического сознания. Самая яркая и завершенная фигура, своего рода демон-искуситель, — лорд Генри Уоттон. Уайльдовский Мефистофель лишен атрибутов дьявола, он действует в облике светского человека из высшего общества. Его речь — вереница блестящих парадоксов (тема роли парадокса в прозаических произведениях Уайльда и, в частности, в “Дориане Грее” — тема отдельного реферата), так называемых, “общих мест навыворот”, которые, по мнению большинства критиков, даже утомляют своим блеском. Речи этого
“махрового” эстета коварны, они способны одурманить и одурманивают молодое воображение кого бы то ни было. Проявить во всей полноте свою сущность для лорда Генри — значит “дать волю каждому чувству” и каждой мысли с единственной целью наслаждения. Если на пути к наслаждению встанут мораль и совесть, их надо преодолеть и отбросить: по мнению лорда Генри основа морали и совести — лишь страх и трусость. “Совесть — официальное название трусости” — вот кредо его концепции эстетского гедонизма, его теории наслаждения. Этой концепции противостоит и словесно ее оспаривает друг лорда Генри — Бэзил Холлуорд, автор портрета Дориана Грея. Он утверждает, что и сам проповедник теории наслаждения чужд ее, он лишь прикидывается циником, так как “стыдится своей добродетели”. По его словам, лорд Генри никогда не говорит ничего нравственного, но и никогда не делает ничего безнравственного. Однако, с точки зрения автора, с последним довольно сложно безоговорочно согласиться, ведь оправдание не только порока, но и преступления, потому что “порок — единственный красочный элемент, сохранившийся в современной жизни”, ставит под сомнение большинство морально-нравственных принципов. Лишь столь ярый гедонист, как лорд Генри, мог себе позволить заявить подобное. Этому человеку недостаточно положения ведущего беседу и покоряющего внимание слушателей, ему мало всеобщего признания его блестящего остроумия. Он хочет постоянно “мешать жизнь, чтобы она не закисла”. Особенный интерес для него представляет нетронутая человеческая душа, ведь начиная словесную игру с Дорианом Греем, он хочет не только очаровать и поразить его, но покорить его душу, хочет испытать наслаждение духовной властью. Бэзил Холлуорд потому и выступает против влияния лорда Генри на Дориана Грея, что справедливо считает это влияние дурным. Пытаясь спасти своего юного друга, он сам становится жертвой
Дориана, который уже довел самоубийства беззаветно любившую его девушку и заставит сделать то же своего давнишнего знакомого. И все же, при всей очевидной приверженности нравственному началу и искреннему желанию спасти
Дориана Грея от духовного опустошения, Бэзил Холлуорд в борьбе за дорогую ему человеческую душу преследует и личный интерес, заботясь о том, чтобы только для себя сохранить его дружбу и любовь. И главное, именно Бэзил
Холлуорд первым воздействует на Дориана, последствия чего оказываются роковыми для них обоих. Ведь суждение об этом “художнике-святоше” будет не объективным, если не учесть того влияния, которое созданный им портрет оказал на живую модель.

Портрет Дориана Грея, как только он обрел магическое свойство, стал воплощением совести этого молодого человека. Он становится зрителем собственной жизни, все с большим интересом наблюдая за разложением своей души. Иногда он все же думает о ее гибели, но предельный эгоизм, развращенность и отупелость чувств делают несбыточными его надежды и попытки вернуть былую чистоту души. Совесть остается единственной помехой, время от времени напоминая о себе и отравляя меланхолией даже его страсть.
Не в силах больше смотреться в это “зеркало” и противостоять разоблачающей силе портрета, он решает устранить эту помеху, но, убивая совесть, он убивает самого себя.

Буржуазная критика обрушилась на Уайльда, обвиняя его роман в безнравственности. Оскар Уайльд протестовал против этого, направив в ответ на 216 (!) печатных откликов на “Портрет Дориана Грея” более 10 открытых писем в редакции британских газет и журналов. В обоснование протеста он отстаивал принцип независимости искусства от морали, утверждая также, что не видеть весьма прозрачной морали, заключенной в этом романе, могут только ханжи, и мораль эта состоит в том, что нельзя безнаказанно убивать совесть.
Сам Оскар Уайльд писал, что рассказанная им история является ярким примером того, что “всякая чрезмерность, как в том, что человек приемлет, так и в том, от чего он отказывается, несет в себе наказание.” Однако мораль книги выходит за рамки, обозначенные авторской характеристикой, так как в ней отражены существенные черты умонастроения эстетско-декадантской Среды. Эта книга дает возможность судить о “культе красоты”. И все же критическое начало не получает в романе последовательного развития, оставаясь не более как выражением крайнего скепсиса писателя. Описывая свое презрение к
“ограниченному, вульгарному веку, с его пошлыми стремлениями и грубо- чувственными удовольствиями”, Уайльд ничего не предлагает взамен. Отсюда это характерное для декаданса настроение безысходности.

Вскоре вслед за “Дорианом Греем” появляются лучшие уайльдовские пьесы
: комедии “Идеальный муж” (1895), “Как важно быть серьезным” (1895), “Веер леди Уиндермир” (1892) “Святая блудница, или женщина, осыпанная драгоценностями” (1893), “Женщина, не стоящая внимания” (1893); драмы
“Флорентийская трагедия”, “Герцогиня Падуанская”, “Вера, или Нигилисты” и
“Саломея” (1893).

Написанная на французском языке одноактная драма “Саломея” была рассчитана на исполнение главной роли Сарой Бернар. Сюжет “Саломеи” основан на библейском эпизоде. Рассказ об иудейской принцессе Саломее, потребовавшей от царя Ирода преподнести ей на серебряном блюде отрубленную голову Иоанна Крестителя, чтобы она могла поцеловать его в рот, передан
Уайльдом с характерной для декадантов эстетизацией жестокости. Желание
Саломеи аморально, порочно и преступно. Это отмечено Уайльдом более чем ощутимо. Однако он эстетизирует тот момент, когда Саломея в сладострастном порыве целует отрубленную голову пророка, наслаждаясь вкусом крови.

“Саломея” была запрещена к постановке на английской сцене, но в
Европе она была хорошо известна: в 1903 году ее поставил Макс Рейнгард, в
1905 году появляется опера “Саломея” Рихарда Штрауса.

Что же касается комедий Уайльда, они внесли оживление и в английскую драму, и в английский театр, ими была восстановлена давняя традиция, идущая от Шеридана. К комедиям, принесшим Уайльду мировое признание, можно прежде всего отнести “Идеального мужа” и “Как важно быть серьезным”. Основа конфликта в комедиях социально содержательна и совсем не комедийна.
Внутренний облик действующих лиц позволяет представить изнанку общественных нравов. На виду — громкие титулы и светский этикет, изящество обхождения, блеск драгоценных камней, острота ума, необычность. Но “идеальный муж” совсем не идеален. В этой комедии Уайльд обращается к новой для него теме — раскрытию продажности и грязных махинаций, царящих в политических кругах
Англии. В образе известного государственного деятеля, члена палаты общин,
Роберта Чилтерна, положившего начало своему состоянию продажей государственной тайны биржевому спекулянту, Уайльд разоблачает коррупцию высшего сановного мира. И тем не менее, разоблаченный перед зрителями, но остающийся образцом честности и неподкупности, он со спокойным сердцем принимает министерский портфель.

В комедии “Как важно быть серьезным” (Эрнестом) с весьма красноречивым подзаголовком “Легкомысленная комедия для серьезных людей” двое молодых светских людей ведут двойную жизнь, пытаясь избавить ее от повседневных забот. Уайльд показывает лицемерие и расчетливость, царящие в английских “сливках общества”, где для того, чтобы жениться на любимой девушке, необходимо находиться в списке женихов, составленном ее матерью, жить на “модной стороне улицы”, иметь достойных родителей, определенный годовой доход и политические взгляды.

Ну и конечно, Оскар Уайльд не может обойтись без парадоксов. Герои его комедий (как правило, это один наиболее яркий персонаж, например, лорд
Горинг из “Идеального мужа”, лорд Дарлингтон из “Веера леди Уиндермир” и др.) “любят смотреть на гениев и слушать красавцев”, “предпочитают посещать политические салоны только потому что это единственное место, где не говорят о политике”, боятся слушать, т. к. “их могут убедить. А ведь человек, который позволяет убедить себя доводами разума, очень неразумное существо” и т. д.

Последние годы жизни Уайльда отмечены глубоким кризисом, причина которого заключается в крайнем индивидуализме писателя. Неприятие ханжеских норм официальной морали выливается у него в нежелание считаться ни с какими нормами общественного поведения. В 1895 году Уайльд был заключен в тюрьму сроком на два года по обвинению в преступлении против нравственности, причем обвинителем выступал вышеупомянутый Альфред Дуглас, один из самых близких Уайльду людей.

Два года, проведенные Оскаром Уайльдом в Редингской тюрьме, явились поворотными в его сознании и творчестве. Эволюция совершилась, перемены произошли, о чем свидетельствуют два совершенно фантастических произведения последних лет его жизни — “Баллада Редингской тюрьмы” и послание из тюрьмы, тюремная исповедь, которая, даже будучи напечатанной не полностью, произвела эффект разорвавшейся бомбы в Европе — “ De Profundis” (“Из бездны”). Оба произведения проникнуты чувством пессимизма, желанием автора как бы со стороны посмотреть на прожитую жизнь и подвести определенные итоги.

Ужасные условия жизни в каторжной тюрьме, преступления, творимые английским законом, и исковерканные человеческие жизни не могли пройти мимо здравомыслящего человека, особенно если он столь тонко чувствующий, как
Оскар Уайльд. Писатель адресует газете “Дейли Кроникл” два протестующих письма, в которых он возмущенно говорит о тяжелом положении в тюрьме детей, об аморальных законах, по которым малолетний ребенок может быть заключен в тюрьму. И когда Уайльд писал позднее, “что в моей жизни было два великих поворотных пункта: когда мой отец послал меня в Оксфорд и когда общество заточило меня в тюрьму”, это означало прежде всего стремление к разрыву с эстетством, воспринятым в оксфордские годы.

Конечно же, можно вечно рассуждать о глубоком трагизме “De
Profundis”, о том, как на глазах меняются жизненные убеждения Уайльда, как он с каждым днем все отчетливее понимает, что “наслаждение — прекрасному телу, но Боль — прекрасной Душе”. Можно удивляться, насколько “Баллада” и
“De Profundis” диаметрально противоположны по настроению, воззрениям, стилю, лексике и т. п. всем предшествующим произведениям, но одно не может не поразить: характер самого Оскара Уайльда в той мере, как он проявился в
“De Profundis”. несмотря на то, что он искренне желает порвать со своим прошлым и посвятить свое НОВОЕ ИСКУССТВО Страданию, он не очень-то спешит покаяться. Именно здесь он как нигде превозносит свой гений, оценивает свое искусство как “единственное, что у него было в жизни”.

“De Profundis” написано в форме письма небезызвестному Альфреду
Дугласу, и в течение всего письма Уайльд непрестанно превозносит себя и обрушивается на Дугласа “с высоты своего таланта”. Он не устает говорить о том, как мало значил для него Дуглас в сравнении с последним.

С точки зрения автора, сия исповедь полна противоречий (и это далеко не единственное подобное произведение). С одной стороны, общепринято ни секунды не сомневаться в том, что человек говорит на исповеди (особенно на предсмертной). Здесь Оскар Уайльд добивается своей цели: мы попадаем под его очарование — человека, готового сделать все что угодно для своего друга, не отходившего от его постели, когда тот был болен, жертвовавший своими произведениями в пользу “несчастного” (согласно Уайльду, его великие
“Заветы молодому поколению” были написаны им с единственной целью помочь другу в несчастье) и т. д. Но, с другой стороны, только сумасшедший может позволить обирать себя, разлучать с семьей, лишать возможности творить, доводить до нищенского состояния, в конце концов. Уайльд в полном смысле слова содержал Дугласа, тратя на него (по своему собственному признанию) около пяти тысяч фунтов за три месяца.

С другой стороны, быть может и желая порвать с эстетством, он не может отказать себе в удовольствии снова пережить те счастливые годы, когда он был окружен роскошью. С каким упоением он описывает их лукулловы пиры в
“Кафе-Ройял”, “Беркли”, “Савойе” ! В каких деталях он описывает те подарки — шикарные часы, дорогие книги, драгоценности, даже дома — которые он дарил Альфреду по поводу и без него.

Таким образом, даже тюрьма не смогла сломить такого титана, как Оскар
Уайльд. В самом начале своего послания он предупреждает “милого Бози”, что не собирается забывать, кто он такой и кем он “был и остается для общества”.

Освобожденный в мае 1897 года из тюрьмы, Уайльд тотчас же уехал во
Францию. Больше он не виделся со своими сыновьями — Вивианом и Сирилом — и женой (о которой почему-то умалчивают все источники). Приняв имя Себастьяна
Мельмота, очевидно, под влиянием популярного романа “Мельмот-скиталец”
(1820), принадлежавшего перу его дальнего родственника, писателя Чарльза
Роберта Мэтьюрина, он доживает свои последние месяцы в нищете и одиночестве грязных меблированных комнат на окраинах Парижа. Оскар Уайльд скончался 30 ноября 1900 года на сорок пятом году жизни.

Во время пребывания в тюрьме Альфред Дуглас написал Уайльду: “Когда вы не на пьедестале, вы никому не интересны.” Не думаю, что сегодня хоть один здравомыслящий человек согласится с этим. Уайльд принадлежал к тем буржуазным писателям, в противоречивом творчестве которых отразились многие черты распада буржуазной идеологии. Именно поэтому сатирический талант писателя не получил возможности своего полного развития. Однако, несмотря на всю противоречивость в творчестве Уайльда, его, и только его ирония, умение запечатлевать абсолютно все стороны жизни в метких, отточенных парадоксах, блестящее владение диалогом и классическая простота фразы обеспечили ему место в ряду выдающихся английских писателей всех времен.

Ну а теперь автор хотел бы рассказать о собственном отношении к творчеству Оскара Уайльда, без посторонних оценок и точек зрения. Как уже упоминалось в начале этой работы, каждому, как правило, запоминается что-то особенное, личное в творческом наследии Уайльда. Прежде всего хотелось бы отметить авторское восхищение желанием Уайльда вывернуть наизнанку старые, банальные темы, перевертыванием с ног на голову всего, что ни подвернется ему под перо. Это и его милые рассказы “Кентервильское привидение” и
“Преступление лорда Артура Сэвила”, в которых несчастное привидение изгоняют из его любимого замка дети и где невинный и застенчивый юноша замышляет убийства за убийством именно потому, что он так чист и невинен.
Просто поражаешься, насколько интересными становятся “прописные истины”, если их представить вечно недовольному читателю в непривычном для него самого ракурсе. А какое блаженство читать его волшебные сказки, где нет ни глупых королей, ни наивных принцесс, ни отвратительных ведьм, ни до безобразия отважных рыцарей. Все здесь ласкает взор: волшебные сады с дворцами, фонтанами и цветами, наряды и прекрасные инфанты. Уайльд выходит за пределы традиционного набора моралей детских сказок (хотя, как уже подчеркивалось, далеко не все уайльдовские сказки предназначены для детского прочтения). Это не скучнейшие “Поспешишь — людей насмешишь”, “Семь раз отмерь, один отрежь” и т. д. Финалы “Соловья и розы”, “Счастливого принца” гораздо глубиннее и социально злободневнее. Ну а уж в “Дориане
Грее” и комедиях Оскар Уайльд, бесспорно, достиг творческого апогея, если не превзошел себя. Такого сногсшибательного описания интерьера, атмосферы, характеров, таких потрясающих диалогов (без докучливых монологов) нет, пожалуй, ни у одного другого писателя того времени.

Но Уайльд не был бы Уайльдом без своих афоризмов, которых у него больше чем достаточно. К наиболее выдающимся, с точки зрения автора, можно отнести следующие:

Nowadays people know the price of everything and the value of nothing.

A man who is master of himself can end a sorrow as easily as he can invent a pleasure.

We live in an age that reads too much to be wise, and that thinks too much to be beautiful.

Beautiful sins, like beautiful things, are the privelege of the rich.

Men marry because they are tired; women, because they are curious; both are disappointed.

To get back one s youth, one has merely to repeat one s follies.

When one is in love, one always begins by deceiving one s self, and one always ends by deceiving others.

I never take any notice of what common people say, and I never interfere with what charming people do.

When we are happy we are always good, but when we are good we are not always happy.

The only way a woman can ever reform a man is by boring him so completely that he loses all possible interest in life.

Здесь нет ни одного парадокса из “Заветов молодому поколению” и предисловию к “Портрету Дориану Грея”, т. к. их пришлось бы представлять полностью.

Что ж, все течет, все изменяется в этой жизни. Вечно лишь искусство.
Оскар Уайльд внес достойный вклад в его развитие. “Настоящий художник” и бесспорный талант, он полно выразил себя в своих произведениях — с достоинствами и недостатками, сплетенными в единый клубок….

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1) “История английской литературы”. — М. : Издательство Академии
СССР, 1958.

2) “Оскар Уайльд: избранные произведения в двух томах”. — М. :
“Республика”, 1993. (Статьи Н. Пальцева, К. Чуковского).

3) “Oscar Wilde. Selections”. М. :”Прогресс”, 1979. (Статья М.
Урнова).

4) “The Complete Illustrated Stories, Plays , Poems and The Only
Novel “The Picture of Dorian Grey” of OSCAR WILDE”. — Great Britain:
“Chancellor Press”, 1991.

5) КОЛПАКОВА Н. М. — “Курс лекций по английской литературе.” — не издано.