Имя: Джордано Бруно (Giordano Bruno)

Дата рождения: 1548 года

Возраст: 52 года

Место рождения: Нола, Неаполь, Италия

Место смерти: Рим, Италия

Деятельность: монах, философ, поэт

Семейное положение: не был женат

Джордано Бруно - биография

В школе нас учили, что Джордано Бруно был сожжен инквизицией за то, что разделял учение Коперника о вращении Земли вокруг Солнца. Но в материалах его процесса это "преступление" не упомянуто ни разу. Так за что же был казнен итальянский монах-филосов, чей приговор до сих пор не отменен Ватиканом?

Его любимым героем всегда был Икар. Дерзкий юноша на самодельных крыльях устремился в небесную высь и поплатился за это жизнью. Мысленно устремляясь к звездам, на земле Джордано Бруно вел себя так: же дерзко и безрассудно, как сын Дедала. И погиб так же страшно: Икара убил жар Солнца, а Джордано - пламя костра, зажженного людьми.

В детстве его звали Филиппо, и родился он в 1548 году в семье дворянина Джованни Бруно и Фраулиссы Саволина. Семья жила в предместье древнего города Нолы, недалеко от склонов Везувия, над которым порой поднимались высокие клубы дыма. Тогда горожане бросались в церковь из страха перед Божьим гневом, но отец Филиппо не боялся ничего.

Он был офицером на службе испанского наместника Неаполя и большую часть года проводил в военных походах. Зато когда он возвращался домой, радости не было конца. Отец и сын подолгу гуляли по окрестным холмам, и Джованни рассказывал сыну о своих приключениях и чудесах дальних стран. Если прогулка затягивалась допоздна, он учил Филиппо находить на небе созвездия, даже не думая, что тем самым определяет дальнейшую судьбу отпрыска.

Юного Бруно научили читать и писать, но он хотел учиться дальше, что в ту пору вовсе не считалось обязательным для дворянина. К чести Джованни, он не препятствовал сыну и даже выделил часть небогатых семейных средств на обучение мальчика в Неаполе. Летом 1562 года Филиппо отправился в путь.

Поселившись у дяди, он поступил в ученики к монаху Теофило да Вайрано, которому предстояло подготовить юношу к поступлению в университет. С наставником ему повезло - отец Теофило не заставлял своего питомца зазубривать наизусть учебники, но учил его мыслить, прививая интерес к логике, философии, диалектике и литературе.

Его уроки нравились молодому человеку гораздо больше лекций в университете, которые он посещал украдкой. Университет размещался в старинном монастыре Сан-Доминико Маджоре, и преподавали там в основном монахи-доминиканцы. С напыщенным видом они изрекали латинские цитаты, мало заботясь о том. понимают ли их слушатели. Но Филиппо уже изучил латынь - язык науки - и поэтому понимал, что педагоги всего лишь пересказывают мнения отцов церкви, не внося в них ничего нового.

Другие студенты не очень интересовались учебой, со всем пылом отдаваясь соблазнам большого города. Несмотря на строгие запреты, они каждый вечер покидали монастырские кельи и отправлялись в путешествие по окрестным кабакам и «веселым домам». Многие носили с собой оружие и без колебаний пускали его в ход. Филиппо не был драчуном, но любил застолье в дружеской компании и общество прекрасных дам. Судя по описаниям современников и единственному сохранившемуся портрету, он был настоящим красавцем с тонкими чертами лица, густыми каштановыми кудрями и щегольскими усиками. Он сочинял стихи, при помощи которых с легкостью очаровывал девушек.

Но наука влекла к себе Бруно сильнее, чем женщины и развлечения. Однако в июне 1565-го вместо поступления в университет 17-летний Филиппо неожиданно для всех стал послушником монастыря Сан-Доминико. Отныне его звали Джордано - в честь библейской реки Иордан, и он носил грубую шерстяную рясу монаха. О причинах такого решения можно только гадать. Намного позже, в XIX веке, родилась легенда о несчастной любви Бруно. Его возлюбленной называли то дочь испанского вельможи, то красавицу еврейку, которая ради него отреклась от веры предков, но бьгла убита мстительными сородичами чуть ли не во время свадебной церемонии.

Верить всем этим романтическим историям вовсе не обязательно -достаточно вспомнить, что для ученого в то время монастырь все еще оставался одним из основных прибежищ. Если на севере Италии Возрождение заложило традиции светской науки, независимой от церкви, то на отсталом юге об этом не приходилось и думать. Здесь, под бдительным оком Римско-Папы и испанского наместника, наука все еще оставалась служанкой богословия.

И все же монастырские стены уже не могли сдержать распространения новых идей. По ночам, при свете огарка, Джордано тайком читал купленные в книжных лавках труды философов и ученых. Сильнее всего на него повлияли двое авторов. Первым был немецкий епископ Николай Кузанский, достигший кардинальского чина. Однако, несмотря на высокое звание, он был автором многих идей, далеких от ортодоксии, - он. к примеру, предположил, что Господь сотворил не только Землю, но и множество обитаемых миров. Вторым стал польский каноник Николай Коперник, наблюдавший светила в самодельный телескоп. Эти наблюдения привели к выводу, который он решился огласить только в 1543 году, на закате жизни.

Их суть в том, что Земля - не центр Вселенной, она вращается вокруг Солнца вместе с планетами и звездами. Коперник не решился пересмотреть прежнее мнение, согласно которому звезды были чем-то вроде ламп, прикрепленных Всевышним к небесному своду. Тем не менее его труд мог вызвать настоящую бурю -если бы не осторожный издатель Ретик. который выбросил из книги «Об обращении небесных сфер» самые смелые места. Увидев, как обкорнали его детище, Коперник от досады умер. А истинное значение его открытия ученый мир признал лишь век спустя, после открытий Галилея и Кеплера.

Под влиянием этих книг Бруно укрепился во мнении, что разум и христианская вера несовместимы. Библейские предания - просто сказки, которыми церковники дурачат народ. Их картине мира юный бунтарь противопоставил свою. Богу него «находится во всем и повсюду» и фактически сливается с природой. Признавая его существование, Бруно отвергал божественность Христа, чудеса и таинства, а главное - необходимость церкви и ее монополию на истину. За словами последовали дела.

Сначала Джордано убрал из своей кельи изображения святых. Потом посоветовал приятелю, читающему «Историю радостей Богородицы», выбросить книгу и почитать что-нибудь более полезное. Как ни странно, серьезных последствий его поступки не имели - в положенное время брат Джордано стал дьяконом, потом получил приход в одном из городов Кампании. А в 1572 году снова вернулся в Сан-Доминико, но уже как студент богословской школы.

Товарищи не понимали Бруно. и он нашел собеседника за пределами обители - загадочную донну Моргану, которой посвящены его первые сочинения. Одни считают ее богатой вдовой, не чуждой наукам, другие - изысканной куртизанкой, от скуки внимающей пылкому юноше. Но более вероятно, что Моргана с ее именем, взятым из рыцарских романов, была выдумкой самого Джордано, изнывавшего от недостатка общения. Ведь монастырское начальство зорко следило за послушниками и вряд ли позволило бы одному из них проводить время в женском обществе. Поэтому встречи Бруно с Морганой происходили лишь в воображении. Наяву оставалось мерять шагами опостылевшую келью и сочинять ехидные стихи:

Священная ослиность, святое отупенъе,
О, глупость пресвятая блаженное незнанье,
Одна ты нашим душам даруешь назиданье.
Ведь не приносят пользы ни ум, ни обученье.

Ослами Бруно называл всех, кто верил раз и навсегда затверженным мнениям, не давая себе труда подумать. Ему все тягостнее было жить среди них, притворяясь благочестивым сыном церкви. Донна Моргана - или его собственная осторожность - убеждала повременить, но Бруно все же иногда не выдерживал. Когда в монастырь приехал с лекцией знаменитый богослов Монтальчини, Бруно на диспуте уличил его в незнании взглядов протестантов, на которых тот нападал.

Побежденный богослов поспешил отомстить и отправил в капитул доминиканцев донос о сочувствии Джордано еретикам. Ему грозил суд инквизиции с суровым приговором, и в феврале 1576 года Бруно навсегда покинул монастырь. За самовольный выход из ордена Бруно отлучили от церкви. Начался новый этап в жизни Джордано. В прошлом остались Неаполь, родная Нола, донна Моргана вместе с другими подругами прошлых лет. Отныне он признавал лишь любовь к Истине.

Четыре месяца Бруно скитался по Италии, зарабатывая на жизнь уроками грамматики и философии. Однажды в Лионе он остановился на ночлег в монастыре своего ордена. «Меня приняли очень холодно, - писал Бруно впоследствии. - Я разговорился об этом с монахом-итальянцем, находившимся там, и он мне сказал: "Имейте в виду, что в этой стране вы нигде не встретите радушного приема и, сколько бы вы ни ходили по стране,-чем дальше, тем все менее радушный прием будете встречать"».

Это предупреждение, а также чума, поразившая Италию, вынудили Бруно бежать в Женеву, где уже давно правили сторонники «протестантского Папы» Кальвина. Жизнь там была сытая и безопасная, но к свободе мнений протестанты оказались столь же нетерпимы, как и католики. Два месяца Бруно занимался исправлением печатных оттисков в типографии. Часто посещал проповеди и чтения, произносившиеся и читавшиеся в этом городе как итальянцами, так и французами. А вскоре ему сообщили, что нельзя долго находиться в Женеве, если он не решит принять религию этого города. Бруно, уже отказавшийся прежде от одной религии, не желал принимать другую. Ему пришлось снова отправиться в путь.

В 1580 году Бруно прибыл в Тулузу, где получил место профессора философии в университете. Здесь он задержался на несколько лет - долгий срок для Бруно. У него по-пре-жнему не было ни друзей, ни женщин - Джордано вел образ жизни аскетичного ученого. В Тулузе он разработал собственную науку - мнемонику - о развитии памяти при помощи логических упражнений. Эта наука пользовалась большим успехом. Сам Бруно обладал превосходной памятью и целыми страницами цитировал прочитанные книги. Его ученики таких успехов не достигали, однако скоро итальянца призвал к себе король Генрих III.

Бруно обучал его мнемонике и учился сам, читая книги в богатой библиотеке Сорбонны. Его теория мироздания постепенно менялась: теперь он был уверен, что на Луне и других планетах обитают живые существа, и когда-нибудь люди обязательно встретятся с ними. Правда, все это были теории - в отличие от Коперника и Галилея, Бруно никогда не занимался методичным наблюдением за светилами.

Между тем увлечение астрономией и теорией чисел привело Джордано на опасную стезю. Многие считали и продолжают считать его мистиком и даже магом, оставившим христианство ради «тайных наук», дающих неслыханную власть. Он действительно изучал сочинения по алхимии и труды каббалистов, надеясь отыскать там новую истину. Но в итоге разочаровался - его комедия «Подсвечник» полна насмешек над алхимиками. тратящими жизнь на поиски «философского камня». Впрочем, он издевался над всеми - католиками и протестантами. учеными и знатью.

В Париже его вызывающее поведение терпели недолго, и весной 1583 года Бруно пришлось уехать в Англию. Там ценили ученость - Бруно был представлен самой королеве Елизавете и получил кафедру в Оксфорде. Англия словно возродила его: он был очарован Альбионом и особенно его женщинами. «О. нимфы Англии. прелестные созданья!» -восклицал Джордано в лирических стихах, которые вновь начал сочинять. А вот отношения с местным ученым миром не сложились - публично посадив в лужу нескольких богословов, Бруно был вынужден оставить Оксфорд и укрыться в Лондоне под защитой королевы.

В Лондоне были написаны его главные сочинения: «Пир на пепле» и «Изгнание торжествующего зверя», где аллегорически излагалась новая «религия разума», которая должна была заменить христианство. Церковь обвинила Бруно в безбожии. на что он ответил другой книгой - «О героическом энтузиазме». Он провозгласил: «Лучше достойная и славная смерть, чем недостойный и подлый триумф». В конце 1585 года ему пришлось покинуть Англию вместе с его другом -французским послом Мовиссьером. Момент для приезда во Францию был явно неудачным: в стране бушевали религиозные войны, и обвинение в ереси, которое повсюду преследовало Бруно, могло стоить ему жизни. Когда он пытался открыто изложить в Сорбонне свои взгляды, ортодоксы едва не растерзали его.

Джордано бежал в Германию. где нашел приют сначала при дворе саксонского курфюрста, а затем в Праге, у императора-алхимика Рудольфа II. Возможно, под его влиянием Бруно занялся несвойственными для себя вопросами - издал трактат о медицине, потом «Искусство прорицания», где учил вызывать духов и узнавать у них будущее. Но дружбы с императором не получилось. и Бруно продолжил свои странствия. Летом 1591 года во Франкфурте его настигло письмо молодого венецианского патриция Джованни Мочениго. Не скупясь на комплименты «божественному уму» Бруно, тот просил обучить его наукам, обещая щедрую плату. Джордано, уставший от кочевой жизни, согласился и осенью прибыл в Венецию.

Наконец-то он снова был на родине! Он мог слушать итальянскую речь, бродить по на-бережным. заходить в лавки книготорговцев, обсуждая последние новости. К сожалению, Мочениго оказался не в состоянии усвоить основы мнемоники. Вскоре выяснилось, что он хотел научиться у Бруно совсем другому - искусству изготовления золота. Джордано, как мог, объяснял, что не владеет им, но ученик не верил.

Исчерпав свой весьма небольшои запас терпения, Бруно накричал на патриция, обозвав его ослом. Оскорбленный Джованни не остался в долгу и донес на своего гостя местным инквизиторам. В мае 1592 года Бруно заточили в тюрьму при монастыре Сан-Доминико ди Кастелло. Начались утомительные допросы, во время которых Джордано отвергал о все обвинения. Свидетели в основном его близкие знакомые - в один голос называли его преданным католиком. К тому же многие знали о его ссоре с доносчиком Мочениго.

Казалось, скоро его освободят. Но Бруно сам решил свою участь. В общей камере он шокировал богобоязненных товарищей по заключению. Он говорил им, что библейские чудеса выдуманы, что святые и пророки просто дурачили народ. а всех монахов надо истребить, как вредных насекомых. Одного из сокамерников, плотника Франческо Вайя, он подвел к окну и показал на звезды: это бесчисленные миры, перед лицом которых земные страсти выглядят просто смешно. Плотник ничего не понял, но прилежно донес на соседа. Так же поступили и другие заключенные. Тем временем Рим потребовал выдачи опасного еретика Бруно. Обычно Венеция не спешила выполнять приказы Папы, и в этом случае прокуратор республики Контарини тоже заявил: да, Джордано - еретик, но это «один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить».

И все же в конце концов Джордано выдали. В феврале 1593 года его доставили в древний замок Сант-Анджело. Потянулись долгие дни и месяцы заключения. Инквизиция играла со своими узниками, как кошка с мышью, - то допросы следовали каждый день, то о них забывали, оставляя заключенных в сводящем с ума одиночестве. Постелью служил прелый тюфяк, пищей - гороховая или ячменная похлебка с кусочком жесткого мяса по праздникам. На следствии заключенному монотонно задавали один и тот же вопрос, до тех пор, пока он в изнеможении не сознавался. Тогда переходили к следующему. В случае необходимости применяли пытки - вздергивали на дыбу, зажимали в тисках руки и ноги, через воронку вливали в рот огромное количество воды. Цель была одна - вынудить еретика признаться и осудить его на изгнание или многолетнее заточение в монастыре. Самых опасных ждала передача в руки светской власти, что означало костер.

Даже по меркам инквизиции следствие по делу Бруно тянулось неимоверно долго - целых восемь лет. Все-таки обвиняемым был ученый с европейской известностью, который был знаком с сильными мира сего. При изучении материалов процесса создается впечатление, что его не очень-то хотели казнить. На папский престол взошел Ипполито Альдобрандини, принявший имя Климента VIII. Он отличался терпимостью, привечал философов и сам высказывал довольно смелые мысли. Но против Бруно говорили показания сокамерников и раздобытые инквизицией трактаты, обличавшие его как врага церкви. Его судили как еретика, распространявшего свои взгляды, а за это карой могла быть только смерть. В перечислении его прегрешений лишь мимоходом упоминается свидетельство: «Утверждал вздорное мнение, что Земля обращается вокруг Солнца наравне с прочими планетами».

Сам Бруно снова навредил себе - все долгие месяцы уверток и отречений он перечеркнул одним письмом Папе, в котором объявил о верности прежним идеям. Скорее всего, ему просто все опостылело - позади было пятьдесят лет жизни. и стоило ли идти на сделку с совестью, чтобы прожить остаток жизни в тюрьме или ссылке? Когда-то он писал: «Д ля людей героического духа все обращается во благо, и они умеют использовать плен как плод свободы, а поражение превратить в высокую победу».

8 февраля 1600 года ему объявили приговор. Число «восемь» было для Бруно роковым - восемь лет тюрьмы, восемь пунктов обвинения, восемь судивших его кардиналов... Услышав вердикт, Бруно бросил судьям: «Вы с большим страхом выносите мне этот приговор, чем я выслушиваю его!» Утром 17 февраля его одели в позорное рубище еретика, заковали руки и зажали рот специальными тисками, чтобы он не смущал народ крамольными речами. На Кампо ди Фьори -площади Цветов - водрузили столб, к которому железной цепью привязали казнимого. Огромная толпа наблюдала, как разгорается пламя и фигура Джордано скрывается в густом дыму. Выкриков и шуток почти не было, люди молчали. Когда все кончилось, палачи собрали пепел и бросили его в Тибр.

Почти через триста лет на месте казни воздвигли памятник с надписью «Джордано Бруно от предвиденного им столетия». Папа Лев XIII ответил на это отповедью: «Бруно не обнаружил сколько-нибудь значительных достижений в области науки... он был нетерпим к чужим мнениям, злобен и любил лесть в ущерб истине». В 1972 году другой Папа-Павел VI - официально выразил сожаление в связи с сожжением Бруно. Но приговор так и не отменили - церковь не смогла простить ученому хулы в свой адрес. Мученик Джордано был сожжен не за научные открытия, а за бунт против церкви, верность себе и любовь к независимости.

Джордано Бруно памятен в истории как страдалец. Пострадал он за свои убеждения. 1600 год — после 8-и лет заточения и непрерывных допросов, был зверски казнен в Риме, на площади Цветов. Кроме того, это человек между молотом и наковальней. Реформация, контрреформация – два цунами, которые сошлись в те времена. А он не с теми, кто выступает за новую организацию церкви, но и не с теми, кто с остервенением защищает старое. Он католик. И от Бога никогда не отрекался. Но он не включен ни в одно из колоссальных течений, определявших эпоху.

Его имя как правило связывают только с Италией, а между тем он был фактически гражданин Европы. Жил и творил, кроме Италии, во Франции, Швейцарии, Англии, Германии. При самом поверхностном подсчете обнаруживается не меньше 20-ти городов Европы, в которых он проживал, писал и публиковал свои труды. От Неаполя до Парижа, от Праги до Лондона и так далее. Он встречался с царствующими особами, что вовсе не соответствует классическому образу еретика.

Он обладал уникальной памятью. Стоило ему прочитать книгу, он запоминал ее полностью и навсегда. Им была даже создана наука о запоминании – мнемоника. Правда, для овладения этими приемами, необходимо, как выяснилось, иметь удивительную память Бруно.

А самое главное, что в эпоху мракобесия и нетерпимости Джордано утверждал бесконечность Вселенной и относительность движения.

Родился Джордано Бруно в 1548 году (день неизвестен) в городке под названием Нола, в итальянской глуши. Это Южная Италия, 24 км на северо-восток от Неаполя. Эти провинции были в значительной степени более отсталыми, чем Милан, Венеция, Генуя. Территория аграрная, постоянно переходившая из рук в руки, от властителей к властителям. Во времена Бруно там правил испанский вице-король. А Нола в то время– почти деревня.

Его имя от рождения было не Джордано, а Филиппо. Вполне верноподданные родители назвали мальчика в честь короля Испании Филиппа II, мракобеса, религиозного изувера, злодея.

Отец, Джованни Бруно, – военный, знаменосец, получавший гроши – 60 дукатов в год, тогда как средний чиновник получал 200–300 дукатов. Мать – Флаулиса Саволино. Родители приличного происхождения, но семья была настолько небогатой, что отец, по рассказам Бруно, занимался садоводством и огородничеством на своем участке. А дворянину не пристало копаться в огороде. XVI столетие, угасание рыцарства!

Джордано, в силу своей уникальной памяти, вспоминал эпизод из младенчества: он лежит в колыбели, а в щель в стене дома заползла змея. (Возможно представить себе качество такого дома!) Прибежал отец и отбивал его у этой змеи. Эта история ассоциируется с мифологическим детством Геракла. Нечто вроде символа будущей великой жизни.

Он очень любил свой край. Это его и погубило. Ведь если бы он не возвратился из своих странствий по Европе, то остался бы жив. Он писал: «Италия, Неаполь, Нола! Страна, благословенная небом, глава и десница земного шара, правительница и победительница других поколений, ты всегда представлялась мне матерью и наставницей добродетелей, наук и человеческого развития». Везувий, который хорошо виден в Ноле, выглядел так, словно за ним заканчивается мир.

Отец много гулял с сыном, и они любовались красотой Южной Италии. Искали могилу Вергилия. Поэтическое детство!

Школа в Ноле сугубо деревенская, там возможно было лишь начать изучать латинский язык. Потом обучение в Неаполе: латынь, литература, логика. Джордано окончил школу в 1565 г., в 17 лет.

Он мечтал о продолжении учебы в Падуе, где в знаменитом университете должен был читать лекции Галилей, но денег не было. Единственное место, где пытливый юноша с феноменальной памятью сможет учиться, – монастырская школа. Это бесплатно.

1565 год — в доминиканском монастыре Сан-Доминико Маджоре появился послушник Филиппо. Проучился год, проявив при этом замечательные способности, и в 1566 г. был пострижен в монахи. С того момента он брат Джордано Ноланец.

Он проходит ступени, положенные в иерархии католической церкви: субдьякон, дьякон, а спустя 6 лет непрерывного обучения, в 24 года, рукоположен в сан священника.

В какой обстановке ему довелось жить эти годы? В школьной инструкции сказано: «За студентами надо установить тщательный надзор. Должен быть назначен специальный брат, без разрешения которого студенты не имеют права вести записи в тетрадях и слушать лекции. Ему вменяется в обязанность принуждать студентов к занятиям и налагать взыскания. Студенты не должны изучать языческие, философские книги, предаваться светским наукам и тем искусствам, которые называют свободными.

Студентам запрещается чтение языческих и философских книг, хотя бы под предлогом изучения благих (как они выражаются) наук и выработки изящного стиля. Запрещено читать Эразма и книги, которые подобны его сочинениям, из которых они могут усвоить вредные учения и дурные нравы».

На протяжении четырех лет он обучался на магистра теологии. Подготовка состояла в многолетнем изучении труда Фомы Аквинского «Свод Богословия», написанного в XIII столетии. Давно канонизированный автор этого трактата сформулировал суть так называемого томизма. Учение церкви есть единственная истина. В той же школьной инструкции утверждалось: «Никто из братьев не смеет излагать или защищать какое бы то ни было личное мнение, все должны следовать святым отцам, изучать их труды, подкрепляя свои мнения цитатами из их книг».

Такого рода духовный диктат мучителен для человека с воображением, с живым умом, с фантазией. Понятно, что Джордано должен был идти на некие внутренние компромиссы. Он защитил две докторские диссертации в Риме, в сердце контрреформации: одну по Фоме Аквинскому, вторую по Петру Ломбардскому. Стал старшим лектором монастырской школы. На диспутах он, с его начитанностью и выдающейся памятью, был совершенно непобедим.

И он начал ощущать Вселенную. Именно ощущать, потому что он не имел возможности проводить эмпирических наблюдений. Первый телескоп создал Галилей лишь спустя 9 лет после казни Джордано Бруно.

А пока он находился в Риме, защищал диссертации и получал новое назначение, на него появился донос. Друзья сообщали ему из Неаполя, что в его келье проводился обыск. Нашли труды Отцов Церкви. Это вроде бы отлично. Но с комментариями Эразма Роттердамского. Эразма, чьи труды занесены в индекс запрещенных книг!

Выходит, что Джордано в течении длительного времени попросту скрывал, что жил в глубоких внутренних противоречиях. Как человек, который вышел из крайней бедности, он решил, что любой ценой займет достойное положение. Но он разоблачен. Комментарии Эразма – это перспектива тюремного заключения и пыток для уточнения того, почему же у него появился запрещенный Эразм.

И тогда брат Джордано порвал со своим саном, надев светское платье, вновь становится Филиппо Бруно и бежит в Европу.

Он, конечно, не предполагал, что это будет таким долгим путешествием. Но получилось так, что он отсутствовал долгих 16 лет. Очень недолго он побыл в Италии: Парма, Генуя, Турин, Венеция. Учил детей латинскому языку, надеясь, что агенты инквизиции не отыщут его.

Но, как видно, тучи сгущались, и он отправился во Францию. В те времена в Европе не было непреодолимых границ. Он двигался в сторону Лиона, потом повернул – и оказался в Швейцарии. Там, в Женеве, он пробыл полгода. Это Женева после Кальвина, умершего в 1564 г. Его ретивые последователи стали делать то же самое, что католическая церковь, – преследовать тех, кто не принимает его учение, кальвинизм. И так же жестоко с ними расправлялись.

Уже сожжен Мигель Сервет, испанец, философ, который высказывал мысли, похожие на те, что в скором времени начал предполагать и Бруно. Специально связанный мокрыми веревками, чтобы медленнее гореть, обложенный сырыми дровами, Сервет, по преданию, сказал из костра: «Неужели того золота, которое вы у меня отобрали, не хватило на хорошие дрова?»

В стране, где шла столь непримиримая борьба, Бруно предложили принять новую, реформированную религию, кальвинистскую. В ответ он заявлял: «Там, в Италии, меня принуждали к суевернейшему, бессмысленному культу». (Разумеется, он назвал так не религию как таковую, а тот ее официальный, ортодоксальный вариант, на котором настаивал Тридентский собор.) Теперь его увещевали принять обряды реформированной религии. Однако вместо того чтобы примкнуть к новому учению, Бруно написал дерзкое сочинение против одного из реформаторов, высмеяв его. У него была независимая натура.

В результате – две недели тюремного заключения, при этом с какими-то издевательскими деталями. Каждый день его вели босого, с ошейником на шее, по улицам, чтобы люди плевали в него и оскорбляли. Вели в церковь, где заново читали приговор.

Генрих III увлекся мнемоникой. Бруно с некоторой самоуверенностью обещал научить любого. Как видно, сам в это искренне верил. На время приближенный к королю, Бруно создал знаменитое произведение «Искусство памяти». Но успех не был достигнут: король так и не смог выучить, к примеру, всего Гомера. И тогда Бруно тихо и спокойно, без конфликтов, удалился в Англию.

В Лондоне он провел замечательное время с 1584 по 1585 год. Ему было уже за 30. Елизавета I, очень умная, аккуратная, со свойственной ей осторожностью стремилась к равновесию реформированной и католической церквей. Она не хотела уподобляться своей старшей сестре Марии Кровавой и истреблять сторонников Реформации. Сама приняв протестантизм, она вовсе никого не собиралась истреблять.

И такая противоречивая фигура, как Бруно, человек, который ни с кем в этой борьбе, просто ученый, не случайно получает статус именно в Англии. Его зачислили в свиту французского посла при дворе Елизаветы I. Это довольно достойное положение. Есть жалованье, можно спокойно писать труды и издавать их. И он это делает. Наступает весьма счастливый отрезок его жизни, в целом, безусловно, трагической.

В одном из своих сочинений он описал не без ядовитой иронии диспут в Оксфорде, в котором принимал участие. Бруно восстановил против себя всю теологическую профессуру. А назвал он это произведение «Пир на пепле». Когда знаешь его дальнейшую судьбу, это воспринимается как некий мистический символ.

В Англии же опубликован его великий труд «О бесконечности, Вселенной и Мирах». В нем он выдвигает свое учение, появившееся на основе трудов Коперника, уникальное, одинокое в ту эпоху, – о бесконечности Вселенной, бесчисленности миров.

К тому времени церковь сдала одну очень важную позицию. Ей довелось признать, что Земля имеет форму шара. Это было ясно всем образованным людям. Уже почти столетие назад открыта Америка… Магеллан совершил кругосветное путешествие. И церковь отступила от некоторых догматических средневековых представлений об устройстве Земли. Но небо она крепко держала в своих руках. По церковным положениям, это свод, купол, на который как бы налеплены звезды, как на какой-то рождественской игрушке.

Разум мыслящего человека эпохи Реформации, гуманизма, Возрождения не мог этого принять. Бунтарь Бруно создавал книгу за книгой. В работе «О причине, начале и едином» он фактически отождествляет Бога с природой. Природа едина, вечна, неисчерпаема, а все остальные категории относительны, к примеру движение. Возможно, он попросту не успел прийти к выводам об относительности времени.

Бруно совершенно не догматически судит о человеке. Разные расы и секты человечества, пишет он, имеют свои особые культы и учения, проклиная культы и учения других. В этом он видит причину войн и разрушения естественных связей. Человек – более страшный враг человека, чем все остальные животные.

Он рубит под корень главные постулаты официальной католической церкви. При этом не вступая с ней в дискуссию.

Его идеи ошеломительны не только для той эпохи. Спустя несколько столетий советские исследователи с грустью констатируют, что Бруно «к сожалению, верил в ». Соблазнительно было как бы «присвоить» себе этого ученого, сделав из него атеиста. Но атеистом он не был. В Бога веровал. Он только хотел, чтобы церковь шире смотрела на вещи. Хотел ей помочь.

Он стремился даже встретиться с папой римским и объяснить ему, что отказаться от догматизма лучше для самой церкви. И ведь оказался в этом абсолютно прав!

Однако тогда, одинокий, парадоксально мыслящий, он нигде не мог прижиться.

Бруно уезжает из Англии. Он вновь в Париже, но там идет непримиримая война между католиками и гугенотами, и он отправляется в Германию. После Лютера в Виттенбергском университете царит относительная интеллектуальная свобода, и там Бруно снова получает должность профессора, издает труды. Затем он в Праге, в Брауншвейге, во Франкфурте-на-Майне.

О незаурядном уме Джордано Бруно уже ходят легенды. Потому германский император Рудольф II приблизил его к себе в качестве алхимика, явно ожидая, что удастся получить много золота. Но Бруно не алхимик и ничего подобного не сотворил, так что эта «дружба» быстро закончилась.

Трагический поворот произошел в 1592 г. Бруно принял приглашение молодого итальянца Джованни Мочениго. Имя это должно быть проклято в Истории как имя провокатора, предателя, доносчика и, как видно, тайного агента инквизиции, хотя последнее и не доказано. Во всяком случае, не исключено, что Мочениго, приглашая Бруно, стремился заманить его в сети инквизиции.

Позвал же он его как бы для обучения искусству памяти и изобретения. Опять мнемоника. Бруно, принял приглашение, которое пришло из Венеции, но он не мог не осознавать, что там решительно действует инквизиция, выше которой только римская. В городе карнавалов аутодафе – сожжения еретиков – были всегда приурочены к какому-либо празднику. И воспринимались как часть праздничного действа.

Почему Бруно решился поехать? Ему тяжело дались 16 лет без родины. Наверно, имел значение и денежный вопрос, хотя он всю жизнь мог довольствоваться малым. Но сейчас ему предложили нечто вроде репетиторства. А все великие деятели Возрождения репетиторствовали. Галилей создал целый пансион: ученики проживали у него дома. Платили ему деньги, он их и кормил, и учил.

Вот и Джордано Бруно приехал обучать молодого итальянца. А тот оказался предателем. Написал три доноса. При этом в первом есть слова: «Как я уже сообщал устно…». То есть вначале он донес лично, после написал три текста. Мочениго удивительно откровенно говорит о том, как поначалу постарался всячески расположить к себе Бруно: «Я стремился, чтобы он стал вести себя со мной доверительно». Он действует как агент, профессиональный провокатор. Он добивался доверительных отношений, чтобы Бруно стал рассказывать, что он думает в действительности. И был потрясен его «ужасными» взглядами.

Бруно в скором времени что-то понял из его поведения, почувствовал, что надо уезжать, и сообщил об этом. И тогда Мочениго его попросту запер. Вначале на чердаке, после явился туда с дюжими ребятами, слугами. Бруно препроводили в подвал. А в Венеции в старых зданиях очень глубокие подвалы с толстыми стенами, обшитыми металлом, и очень надежные запоры, со времен Средневековья. Оттуда не убежать. Тем более что Бруно был уже не юн. Ему 44 года. Он оказался под домашним арестом. А Мочениго, продолжая писать доносы, сдал его с рук на руки венецианским инквизиторам.

Были проведены допросы Бруно. Судя по протоколам, на Бруно собирались наложить не самое крайнее взыскание. Хотели отпустить, потребовав покаяния. Ведь свидетели не подтвердили многого из того, что говорилось в доносах. К примеру, ничего дурного не сказали о нем книгопродавцы. Как нормальный интеллигент, он проводил свободное время в книжных лавках. И инквизиция поинтересовалась тем, в каких книгах он рылся. Ничего крамольного не смогли обнаружить.

Бруно и сам вроде бы вначале поколебался и был готов в самой мягкой форме отгородиться от крайностей, о которых писал Мочениго. А потом вдруг понял, что это и будет покаяние. Что это будет самопредательство. И тогда произошла передача Бруно в руки римской инквизиции, гораздо более свирепой. Не исключено, что римский папа приложил определенные усилия к тому, чтобы независимая Венецианская республика выдала Бруно.

Казнь Джордано Бруно состоялась в Риме, после бесконечно долгих допросов. Все 8 лет Бруно находился в застенках, но его воля только крепла. Он продолжал настаивать, что природа превыше всего, Бог есть природа. В общем, вел себя так, словно сам рвался на костер. Что же, существует версия, что он своей кончиной хотел взволновать мыслящих людей и показать пример несокрушимости.

Следственное дело Джордано Бруно оказалось надолго церковью засекречено. И лишь во второй половине XIX столетия найдено и опубликовано. Тогда же был поставлен памятник Бруно на площади Цветов. Памятник мученику. И свободному человеку.

«…И не надо так трагично, дорогой мой. Смотрите на это с присущим вам юмором… С юмором!.. В конце концов, Галилей-то у нас тоже отрекался. — Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно…»

Григорий Горин «Тот самый Мюнхгаузен»

Реабилитации не подлежит

Католическая церковь за последние десятилетия осуществила настоящую революцию, пересмотрев массу решений, некогда принятых инквизицией в отношении учёных и философов прошлого.

31 октября 1992 года Папа Римский Иоанн Павел II реабилитировал Галилео Галилея , признав ошибочным принуждение учёного к отречению от теории Коперника под страхом смертной казни, осуществлённое в 1633 году.

Как и Галилея, в конце XX века официальный Ватикан задним числом оправдал многих, но только не Джордано Бруно .

Более того, в 2000 году, когда отмечалось 400-летие казни Бруно, кардинал Анджело Содано назвал казнь Бруно «печальным эпизодом», но тем не менее указал на верность действий инквизиторов, которые, по его словам, «сделали всё возможное, чтобы сохранить ему жизнь». То есть и по сей день в Ватикане полагают суд и приговор в отношении Джордано Бруно оправданными.

Чем же он так насолил святым отцам?

Опасные сомнения

Он родился в местечке Нола близ Неаполя, в семье солдата Джованни Бруно , в 1548 году. При рождении будущий учёный получил имя Филиппо .

В 11 лет мальчика привезли на учёбу в Неаполь. Он схватывал всё на лету, и учителя сулили ему блестящую карьеру.

В XVI веке для смышлёных итальянских мальчиков наиболее перспективным, с точки зрения карьеры, представлялся путь священника. В 1563 году Филиппо Бруно поступает в монастырь Святого Доминика , где через два года становится монахом, получив новое имя — Джордано.

Итак, брат Джордано твёрдо стоит на первой ступеньке на пути к кардинальскому сану, а может, даже и к восшествию на папский престол. А почему бы и нет, ведь способности Джордано поражают наставников.

Со временем, однако, восторги сходят на «нет», и брат Джордано начинает попросту пугать других монахов, ставя под сомнение церковные каноны. А уж когда до начальства дошли слухи, что брат Джордано не уверен в непорочности зачатия Девы Марии , в отношении него началось что-то вроде «служебной проверки».

Джордано Бруно понял, что ожидать её результатов не стоит, и бежал в Рим, а затем двинулся дальше. Так начались его скитания по Европе.

Человек и Вселенная

Зарабатывал беглый монах лекциями и преподаванием. Его лекции привлекали повышенное внимание.

Бруно был активным сторонником гелиоцентрической системы Николая Коперника и смело отстаивал её в диспутах. Но сам он пошёл ещё дальше, выдвинув новые тезисы. Он заявлял о том, что звёзды — это далёкие солнца, вокруг которых тоже могут существовать планеты. Джордано Бруно допускал наличие в Солнечной системе планет, о которых ещё неизвестно. Монах заявлял о бесконечности Вселенной и множественности миров, на которых возможно существование жизни.

Гелиоцентрическая система мира. Фото: www.globallookpress.com

На самом деле всё не так просто. Разумеется, святые отцы не были в восторге от того, что брат Джордано рушит до основания освящённые церковью канонические представления об окружающем мире.

Но если бы Бруно, как впоследствии Галилео Галилей, базировал свои выводы на чистой науке, к нему бы отнеслись мягче.

Однако Джордано Бруно был философом, базировавшим свои идеи не только на логическом мышлении, но и на мистике, при этом покушаясь на основополагающие постулаты католицизма — мы уже приводили в пример сомнения в непорочности зачатия Девы Марии.

Масон, маг, шпион?

Джордано Бруно развивал неоплатонизм, в особенности представления о едином начале и мировой душе как движущем принципе Вселенной, свободно скрещивая его с другими философскими концепциями. Бруно считал, что целью философии является познание не сверхприродного Бога, а природы, являющейся «богом в вещах».

О том, что преследовали Джордано Бруно не только и не столько за творческое развитие теории Коперника, говорит и тот факт, что на момент, когда он читал свои лекции, церковь ещё не подвергла официальному запрету учение о гелиоцентрической системе мира, хотя и не поощряла его.

Джордано Бруно, как всякий ищущий и сомневающийся философ, был весьма сложной личностью, не вписывающейся в простые рамки.

Это позволило многим в постсоветский период заявить: «Нам лгали! На самом деле Джордано Бруно был мистиком, масоном, шпионом и магом, и сожгли его за дело!»

Кое-кто даже заговорил о гомосексуальных пристрастиях Бруно. К слову сказать, ничего удивительного в этом не было бы, ибо в Европе XVI века, несмотря на разгул инквизиции, однополые отношения были распространены достаточно широко, причём едва ли не в первую очередь, среди представителей церкви…

Восхищённый король и упрямый Шекспир

Но уйдём от «скользкой» темы и вернёмся к жизни Джордано Бруно. Как уже говорилось, его крамольные лекции превратили его в скитальца.

Тем не менее Джордано Бруно находил и весьма влиятельных покровителей. Так, некоторое время ему благоволил сам король Генрих III Французский , впечатлённый знаниями и памятью философа.

Это позволило Бруно несколько лет спокойно жить и работать во Франции, а затем перебраться в Англию с рекомендательными письмами от французского короля.

Но на Туманном Альбионе Бруно ждало фиаско — ему не удалось убедить в правоте идей Коперника ни королевский двор, ни ведущих деятелей науки и культуры, таких как Уильям Шекспир и Фрэнсис Бэкон .

Через два года в Англии к нему стали относиться настолько враждебно, что ему снова пришлось уехать на континент.

Портрет Джордано Бруно (современная копия гравюры начала XVIII века). Источник: Public Domain

Донос ученика

Помимо всего прочего, Джордано Бруно занимался мнемоникой, то есть развитием памяти, и немало преуспел в этом, чем в своё время поразил французского короля.

В 1591 году молодой венецианский аристократ Джованни Мочениго пригласил Бруно, чтобы философ научил его искусству памяти.

Бруно принял предложение охотно и перебрался в Венецию, однако вскоре отношения ученика и учителя испортились.

Мало того, Мочениго в мае 1592 года стал строчить доносы в венецианскую инквизицию, сообщая, что Бруно говорит «что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое» и так далее, и тому подобное. В доносах говорилось и о «множественности миров», но для инквизиторов это уже было глубоко вторичным по сравнению с вышеизложенными обвинениями.

Спустя несколько дней Джордано Бруно арестовали. Римская инквизиция добивалась от Венеции его выдачи, но там долгое время колебались. Прокуратор Венецианской республики Контарини писал, что Бруно «совершил тягчайшее преступление в том, что касается ереси, но это — один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение».

В лице Бруно видели раскольника?

В феврале 1593 года Бруно всё-таки перевезли в Рим, и последующие шесть лет он провёл в тюрьме.

От брата Джордано требовали покаяния и отречения от своих идей, но Бруно упрямо стоял на своём. Следователям явно не хватало таланта, чтобы поколебать позиции упрямца в философских дискуссиях.

При этом приверженность теории Коперника и её творческое развитие хотя и фигурировали в обвинении, но явно интересовали инквизиторов в куда меньшей степени, чем покушения Джордано Бруно на постулаты самого религиозного учения — те самые, которые он начал ещё в монастыре Святого Доминика.

Полный текст приговора, вынесенного Джордано Бруно, не сохранился, а во время казни и вовсе творилось нечто странное. Собравшимся на площади зачитали обвинение так, что не все поняли, кого, собственно, казнят. Не верит, дескать, брат Джордано в непорочное зачатие и высмеивал возможность превращения хлеба в тело Христово.

Суд над Джордано Бруно.

Биография Джордано Бруно – ясное отражение той всепожирающей тревоги и неудовлетворенного искания, из которых вырастали новые мысли; в своих фантастических превратностях, а также своим трагическим концом она представляет полное выражение внутренней и внешней судьбы итальянской философии.

Джордано Бруно происходил из городка Нола (Nola) в Кампанье, где он родился в 1548 году. Вступив очень молодым в доминиканский орден , Джордано сделал такие поразительно быстрые успехи, что скоро вырос из узкого платья воззрений ордена. По-видимому, знакомство с сочинениями Николая Кузанского впервые вывело его за пределы томистской схоластики , на которую впоследствии в своих сочинениях он излил полную чашу гнева и насмешки. В противоположность этому его умом овладели натурфилософские стремления того времени и, как кажется, между прочим, мысли Телезио. Вероятно, через него Джордано Бруно впервые познакомился с системой Коперника , которой суждено было лечь в основу его собственного мировоззрения. Его многосторонние научные занятия возбудили недоверие главы ордена, имевшее своим последствием двукратное назначение над ним следствия. Это принудило Бруно, в конце концов, в 1576 г. к бегству сперва в Рим, а когда и там ему грозило новое следствие, то дальше.

Вместе с орденским платьем Джордано окончательно отказался и от церковного учения. С этого времени он не только почувствовал себя внутренне отчужденным от христианства, но и выступал страстным противником его и письменно, и устно. Удаленный из церкви, Бруно сделался странствующим проповедником, громящим всю ее систему целиком. Этим объясняется прежде всего скитальческая жизнь, которую он отныне вел и вынужден был вести. Везде у обоих христианских вероисповеданий – католического и протестантского – Бруно наталкивался на противоречия и подвергался преследованиям, и так как с юношеским задором он не избегал, а скорее вызывал последние, то часто был вынужден тайно покидать место своей деятельности. К тому же перемена его местопребываний обусловливалась часто еще и необходимостью найти издателя, который взял бы на себя риск издания радикальных и уже заранее несомненно обреченных на осуждение сочинений Джордано.

Так, после своих странствований по Верхней Италии, Джордано Бруно пробыл недолгое время в Женеве, Лионе и Тулузе, затем имел в первое время большой успех в Парижском университете, и только отказ посещать обедню помешал его профессуре. Он отправился дальше в Англию, а после того, как его лекции о бессмертии души и о системе Коперника были запрещены в Оксфорде, Бруно жил долгое время в Лондоне под защитой знатных покровителей. Здесь он занялся изданием своих самых глубоких философских сочинений и самых резких, направленных против христианства, произведений, написанных на итальянском языке. Но Бруно пришлось удалиться и отсюда; после краткого вторичного пребывания в Париже он попытался устроиться в университете в Марбурге. Но здесь, как и затем в Виттенберге, не нашел он продолжительного пристанища. Невольно создается такое впечатление, что в этом вечном скитальчестве были виновны не одни только внешние обстоятельства, но и известное непостоянство внутренних побуждений Джордано Бруно. После краткого пребывания в Праге, посвященного, по-видимому, опять главным образом издательским делам, перебрался он в университет в Гельмштедте, но в самом скором времени сменил и это местопребывание на Франкфурт-на-Майне, опять имея в виду напечатать там целый ряд сочинений. Вынужденный к дальнейшему бегству, Джордано жил временно в Цюрихе и отсюда последовал в конце концов заманчивому зову, через который должна была свершиться его судьба.

Один итальянский патриций, надеявшийся быть посвященным им в магические искусства того времени, призывал его к себе в Падую и Венецию. Может показаться загадкой, что Бруно согласился на это и таким образом сам подверг себя опасности очутиться во власти инквизиции . Но при всем том понятно, что после такой беспокойной жизни, сознавая, что все его высокие надежды и планы потерпели повсюду неудачу, Джордано мог ощутить страстное желание какой бы то ни было ценой обрести на родине покой, которого он напрасно искал по всему свету. В действительности же его ждали ужасы тюремного заключения и спокойствие смерти. По доносу своего гостеприимного хозяина Бруно был схвачен по распоряжению инквизиции и после долгого ожидания выдан Риму. После того, как продолжительные попытки принудить его к отречению оказались безуспешными, над ним был произнесен смертный приговор. Выслушав его, Джордано Бруно обратился к своим судьям с гордыми словами: «Вы с большим страхом произносите надо мной приговор, чем я его выслушиваю». 17 февраля 1600 г. – почти ровно 2 тысячи лет спустя после того, как Сократ выпил свою чашу с ядом , был сожжен в Риме Бруно – мученик новейшей науки.

Памятник Джордано Бруно на месте его казни. Римская Площадь Цветов (Кампо дей Фьори)

В остальном, конечно, в Бруно было не очень много сократовского. Это была пылкая натура с южной страстностью и туманной мечтательностью, одаренная глубоким поэтическим чутьем и неудержимым стремлением к истине. Но при этом он не был способен обуздывать собственный дух и усмирять свои бурные порывы. Джордано Бруно – это Фаэтон новейшей философии, который вырывает у старых богов вожжи коней солнца и мчится на них через все небо, чтобы свалиться в бездну. Трагедия внешней жизни Бруно является лишь отражением внутренней судьбы, в которой фантазия перемешивается с мышлением и увлекает последнее с пути спокойного исследования.

Джордано Бруно был осуждён католической церковью как еретик и приговорён светскими судебными властями Рима к смертной казни через сожжение. Но это более касалось его религиозных взглядов, чем космологических.

Джорда́но Бру́но (итал. Giordano Bruno ; настоящее имя Филиппо ), родился в 1548 г. - итальянский монах-доминиканец, философ и поэт, представитель пантеизма.

В этой формулировке много терминологии. Давайте разберемся в ней.

Католическая церковь - крупнейшая по численности приверженцев (около 1 миллиарда 196 миллионов человек по состоянию на 2012 г.) ветвь христианства, сформировалась в I тысячелетии н. э. на территории Западной Римской империи.

Еретик – человек, сознательно отклонившийся от догматов веры (положений вероучения, объявляемых непреложной истиной).

Пантеизм - религиозное и философское учение, объединяющее, и иногда отождествляющее Бога и мир.

Ну, а теперь – о Джордано Бруно.

Из биографии

Филиппо Бруно родился в семье солдата Джованни Бруно, в местечке Нола близ Неаполя в 1548 году. Джордано – имя, полученное им в монашестве, в монастырь он поступил в возрасте 15 лет. В связи с некоторыми разногласиями о сущности веры он бежал в Рим и далее на север Италии, не дожидаясь расследования его деятельности начальством. Скитаясь по Европе, он зарабатывал себе на хлеб преподаванием. Однажды на его лекции во Франции присутствовал король Генрих III Французский, который был поражен всесторонне образованным юношей и пригласил его ко двору, где и прожил Бруно несколько спокойных лет, занимаясь самообразованием. Затем он дал ему рекомендательное письмо в Англию, где он жил сначала в Лондоне, а потом в Оксфорде.

Исходя из положений пантеизма, Джордано Бруно легко было принять учение Николая Коперника.

В 1584 г. он издает свой главный труд «О бесконечности вселенной и мирах». Он убежден в истинности идей Коперника и старается убедить в этом всех: Солнце, а не Земля, находится в центре планетарной системы. Это было до того, как Галилей обобщил доктрину Коперника. В Англии ему так и не удалось распространить простую систему Коперника: ни Шекспир, ни Бэкон не поддались его убеждениям, но твёрдо следовали аристотелевской системе, считая Солнце одной из планет, вращающейся подобно остальным, вокруг Земли. Только Уильям Гилберт , врач и физик, принял за истину систему Коперника и опытным путём пришёл к выводу, что Земля является огромным магнитом. Он определил, что Земля управляется силами магнетизма при движении.

За его убеждения Джордано Бруно изгоняли отовсюду: сначала ему запретили читать лекции в Англии, затем во Франции и Германии.

В 1591 г. Бруно по приглашению молодого венецианского аристократа Джованни Мочениго переехал в Венецию. Но вскоре их отношения испортились, и Мочениго стал писать доносы инквизитору на Бруно (инквизиция расследовала еретические взгляды). Через некоторое время в соответствии с этими доносами Джордано Бруно был арестован и посажен в тюрьму. Но обвинения его в ереси были настолько велики, что его отправили из Венеции в Рим, где он провел в заключении 6 лет, но в своих взглядах не раскаялся. В 1600 г. папа римский передал Бруно в руки светской власти. 9 февраля 1600 г. инквизиционный трибунал признал Бруно «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком » . Бруно был лишён священнического сана и отлучён от церкви. Его передали на суд губернатора Рима, поручая подвергнуть его «самому милосердному наказанию и без пролития крови», что означало требование сжечь живым .

«Вероятно, вы с большим страхом выносите мне приговор, чем я его выслушиваю, - сказал на суде Бруно и несколько раз повторил, - сжечь - не значит опровергнуть!»

17 февраля 1600 года Бруно предали сожжению в Риме на площади Цветов. Палачи привели Бруно на место казни с кляпом во рту, привязали к столбу, что находился в центре костра, железной цепью и перетянули мокрой верёвкой, которая под действием огня стягивалась и врезалась в тело. Последними словами Бруно были: «Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесётся в рай ».

В 1603 г. все произведения Джордано Бруно были занесеныв католический Индекс запрещённых книг и были в нём до его последнего издания 1948 года.

9 июня 1889 г. в Риме был торжественно открыт памятник на той самой площади Цветов, на которой инквизиция около 300 лет тому назад предала его казни. Статуя изображает Бруно во весь рост. Внизу на постаменте надпись: «Джордано Бруно - от столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжён костёр».

Взгляды Джордано Бруно

Его философия носила довольно сумбурный характер, в ней были смешаны идеи Лукреция, Платона, Николая Кузанского, Фомы Аквинского. Идеи неоплатонизма (о едином начале и мировой душе как движущем принципе Вселенной) перекрещивались с сильным влиянием воззрений античных материалистов (учение, в котором материальное является первичным, а материальное – вторичным) и пифагорейцев (восприятие мира как стройного целого, подчиненного законам гармонии и числа).

Космология Джордано Бруно

Он развивал гелиоцентрическую теорию Коперника и философию Николая Кузанского (который высказал мнение, что Вселенная бесконечна, и у неё вообще нет центра: ни Земля, ни Солнце, ни что-либо иное не занимают особого положения. Все небесные тела состоят из той же материи, что и Земля, и, вполне возможно, обитаемы. Почти за два века до Галилея он утверждал: все светила, включая Землю, движутся в пространстве, и каждый наблюдатель вправе считать себя неподвижным. У него встречается одно из первых упоминаний о солнечных пятнах), Бруно высказывал ряд догадок: об отсутствии материальных небесных сфер, о безграничности Вселенной, о том, что звёзды - это далёкие солнца, вокруг которых вращаются планеты, о существовании неизвестных в его время планет в пределах нашей Солнечной системы. Отвечая противникам гелиоцентрической системы, Бруно привёл ряд физических доводов в пользу того, что движение Земли не сказывается на ход экспериментов на её поверхности, опровергая также доводы против гелиоцентрической системы, основанные на католическом толковании Священного Писания. В противоположность бытовавшим в то время мнениям, он полагал кометы небесными телами, а не испарениями в земной атмосфере. Бруно отвергал средневековые представления о противоположности между Землёй и небом, утверждая физическую однородность мира (учение о 5 элементах, из которых состоят все тела, - земля, вода, огонь, воздух и эфир). Он предположил возможность жизни на других планетах. При опровержении доводов противников гелиоцентризма Бруно использовал теорию импетуса (средневековая теория, согласно которой причиной движения брошенных тел является некоторая сила (импетус), вложенная в них внешним источником).

В мышлении Бруно сочеталось мистическое и естественнонаучное понимание мира: он приветствовал открытие Коперника, так как считал, что гелиоцентрическая теория таит в себе глубокий религиозный и магический смысл. Он читал лекции о теории Коперника по всей Европе, превратив ее в религиозное учение. Некоторые отмечали у него даже определенное чувство превосходства над Коперником в том, что, будучи математиком, Коперник не понимает своей собственной теории, тогда как сам Бруно может расшифровать ее в качестве ключа к божественной тайне. Бруно мыслил так: математики - как бы посредники, переводящие слова с одного языка на другой; но затем другие вникают в смысл, а не они сами. Они же подобны тем простым людям, которые сообщают отсутствующему полководцу о том, в какой форме протекала битва, и каков был результат её, но сами-то они не понимают дела, причины и искусства, благодаря которым вот эти победили… Копернику мы обязаны освобождением от некоторых ложных предположений общей вульгарной философии, если не сказать, от слепоты. Однако он недалеко от неё ушёл, так как, зная математику больше, чем природу, не мог настолько углубиться и проникнуть в последнюю, чтобы уничтожить корни затруднений и ложных принципов, чем совершенно разрешил все противодействующие трудности, избавил бы себя и других от многих бесполезных исследований и фиксировал бы внимание на делах постоянных и определённых.

Но некоторые историки считают, что все-таки гелиоцентризм Бруно был физическим, а не религиозным учением. Джордано Бруно говорил, что не только Земля, но и Солнце вертится вокруг своей оси. И это подтвердилось через много десятилетий после его смерти.

Бруно считал, что планет вокруг нашего Солнца вращается много и что могут быть открыты новые, еще неизвестные людям планеты. Действительно, первая из таких планет, Уран, была открыта почти через два века после кончины Бруно, а позднее были обнаружены Нептун, Плутон и многие сотни малых планет - астероидов. Так сбылись предвидения гениального итальянца.

Коперник уделил мало внимания отдаленным звездам. Бруно утверждал, что каждая звезда есть такое же огромное солнце, как и наше, и что вокруг каждой звезды вращаются планеты, только мы их не видим: они от нас слишком далеки. И каждая звезда со своими планетами есть мир, подобный нашему солнечному. Таких миров в пространстве бесконечное множество.

Джордано Бруно утверждал, что все миры во вселенной имеют свое начало и свой конец и что они постоянно изменяются. Бруно был человек поразительного ума: он только силой своего разума понял то, что позднейшие астрономы открыли с помощью зрительных труб и телескопов. Нам даже трудно представить теперь, какой огромный переворот совершил Бруно в астрономии. Живший несколько позднее астроном Кеплер сознавался, что он «испытывал головокружение при чтении сочинений знаменитого итальянца и тайный ужас охватывал его при мысли, что он, быть может, блуждает в пространстве, где нет ни центра, ни начала, ни конца...».

До сих пор нет единого мнения о том, как повлияли космологические представления Бруно на решения суда инквизиции. Одни исследователи полагают, что они сыграли в нём незначительную роль, и обвинения шли в основном по вопросам церковного вероучения и теологическим вопросам, другие считают, что непреклонность Бруно в некоторых из этих вопросов сыграла существенную роль в его осуждении.

В дошедшем до нас тексте приговора над Бруно указано, что ему инкриминируется восемь еретических положений, но приведено только одно положение (был привлечён к суду святой службы Венеции за то, что объявил: величайшее кощунство говорить, будто хлеб пресуществлялся в тело), содержание остальных семи не раскрыто.

В настоящее время невозможно с исчерпывающей достоверностью установить содержание этих семи положений обвинительного приговора и ответить на вопрос, входили ли туда космологические воззрения Бруно.

Другие достижения Джордано Бруно

Он был также поэтом. Написал сатирическую поэму «Ноев ковчег», комедию «Подсвечник», был автором философских сонетов. Создав свободную драматическую форму, он реалистически изображает быт и нравы простых людей, высмеивает педантизм и суеверие, лицемерный аморализм католической реакции.