Этого живописца называют «свидетелем эпохи», так как, отразив в своем искусстве различные этапы политической жизни Франции - времени «старого режима» (времени царствования Людовика XVI до 1789 года), революции, консульства, империи, реставрации Бурбонов, - он был не только художником, но и известным общественным деятелем. Давид - один из самых крупных мастеров неоклассицизма, и его искусство последовательно эволюционировало вместе со стилем, выражая эстетические идеалы раннего, зрелого и позднего неоклассицизма эпохи империи - ампира (1804-1814).

Давид начинал свою деятельность в 1760-е годы, когда неоклассицизм начал свое распространение во Франции и в других европейских странах. Стремясь получить хорошую живописную школу, в 1766 году Давид становится учеником парижской Академии художеств. Педагогическая система его учителя - известного исторического живописца Ж.М. Вьена - основывалась на требовании достижения «правды и величия» на основе изучения античности, живописи Рафаэля и мастеров болонской школы, скульптуры Микеланджело. Полученная Давидом первая премия на Римском конкурсе в Академии давала ему право на совершенствование мастерства в Италии в качестве пенсионера Французской академии в Риме. Первое самостоятельное историческое полотно «Врач Эразистрат обнаруживает причины болезни Антиоха» (Париж, Школа изящных искусств) было написано в духе грациозной интерпретации античного сюжета Вьеном, с легким привкусом допустимой фривольности.

1775-1780 годы Давид провел во Французской академии в Риме. Здесь он попадает в круг знатоков и любителей античности; вместе с французским ученым и критиком А.К. Катрмером де Кенси, авторитет которого в деле изучения античности был очень велик, он совершает поездку в Неаполь, Геркуланум, Помпеи, Портичи, куда на королевскую виллу свозились новые памятники. «И с глаз спала пелена», - скажет художник свою известную фразу по поводу увиденных им подлинников. Давид изучает античную скульптуру в только что открывшемся Музее Пио-Климентино в Ватикане. Его настольными книгами становятся иллюстрированные сборники - источники вдохновения мастеров неоклассицизма, и история античного искусства И.Й. Винкельмана.

Свидетельством кропотливых занятий рисунком, преклонения перед античным наследием является огромный рисованный фриз «Похороны Патрокла» (1780, США, частное собрание). Техника рисунка с глубокими тенями, светлыми местами, пройденными белилами, создает впечатление римского барельефа с торжественными величественными фигурами на гладком фоне. По словам Давида, его учителями в Риме были «Рафаэль и античность».

По возвращении в Париж в 1780 году его целью становится получение доступа в Академию, что открывало путь к завоеванию успеха, возможность периодически два раза в год выставляться в луврских Салонах. За представленное полотно «Велизарий» (1781, Лилль, Музей изящных искусств) Давид был единогласно принят в члены Академии. Античный сюжет из новеллы Мармонтеля (1767) о прославленном древнеримском полководце, из-за ложного обвинения обреченном на нищету и скитания, был популярен в эпоху раннего неоклассицизма. Давид трактует его с сентиментальной чувствительностью в традиции Вьена, демонстрируя прекрасное владение передачей классически стройной композиции, мастерством четкого рисунка, благородного колорита, строящегося на разработке красного и коричневого цветов. Об этом полотне с восхищением отозвался строгий критик Дидро в Салоне 1781 года. В качестве особой привилегии Давид получает квартиру в Лувре, и в его мастерской начинают работать ученики Ж.Ж. Друэ, А.Л. Жироде, Ж.Б. Викар, ставшие позднее прославленными мастерами.

Благожелательный прием в Салоне встретило и полотно «Скорбь Андромахи у тела Гектора» (1783, Париж, Лувр). Драматическая сцена из Илиады Гомера изображена на фоне элементов античного декора - античного массивного ложа, дорических колонн, известного по гравюрам Пиранези канделябра, копья и щита Гектора, заимствованных у Пуссена. Композиция картины с сидящей у смертного ложа супруга Андромахой повторяет сцену, воспроизведенную в античном рельефе «Смерть Мелеагра», который часто копировали мастера неоклассицизма.

В соответствии с программой, составленной в 1776 году графом Анживийе, директором Управления королевских строений, предполагалось создание серии больших исторических полотен, «призванных оживить добродетели и патриотические чувства». Давиду было заказано полотно на сюжет из Римской истории Роллена «Клятва Горациев» (1784, Париж, Лувр). Тема имела созвучие и с трагедией П. Корнеля. Давид решил писать картину в Риме, и показ ее здесь вызвал подлинную сенсацию. «Героический» стиль полотна с изображением застывших в клятве единения фигур трех братьев Горациев на фоне дорической колоннады вызвал много подражаний у мастеров неоклассицизма в эпоху предреволюционных настроений во Франции. Современники отнесут его Клятву Горациев к революционному творчеству художника, назвав его самого предвестником революции.

Линию «героического» классицизма Давида продолжило полотно «Смерть Сократа» (1787, Нью-Йорк, Музей Метрополитен). Избранный сюжет, рекомендованный художникам Дидро для прославления добродетели, мужества, морали, отвечал вкусам эпохи Просвещения. Для исполнения картины Давид использовал рисунки с римских скульптур.

Совершенно иная, идиллическая элегантная античность предстает в полотне «Любовь Париса и Елены» (1788, Париж, Лувр). Оно прославляет любовь, наслаждение земными радостями жизни. Плавными гибкими контурами очерчены фигуры двух влюбленных, изображенных в пышном античном декоре, воспроизведенном с археологической точностью. В яркую цветовую гамму сплавлены оттенки резко контрастных зеленого и пурпурно-красного цветов.

С энтузиазмом встретив революционные события 1789 года, Давид начинает играть ведущую роль в руководстве искусством; в 1792 году он становится членом Конвента, принимает участие в проведении и декоративном оформлении революционных празднеств, ведает установкой исторических монументов деятелям революции, занимается разработкой костюмов должностных лиц Республики; в 1791 году - возглавляет выступление художников за пересмотр недемократических установлений Академии о допуске к участию в конкурсах и салонах.

Большой общественный резонанс вызвало его полотно «Клятва в Зале для игры в мяч» (1789, Версаль, Национальный музей; рисунок пером - Лувр), оставшееся незавершенным. Событие современной национальной истории впервые стало сюжетом исторического полотна «большого стиля». В парковом павильоне дворца в Марли 20 июня 1789 года часть депутатов Генеральных Штатов, представлявших третье сословие, объявили себя Национальным собранием. Художник изобразил патетический момент, когда депутаты дают клятву борьбы за идеалы Свободы, Равенства, Братства. Работая над полотном, Давид создал много рисунков и эскизов, которые являются образцами его высокого мастерства портретиста.

Своим долгом художник считает «прославление кистью революционных мучеников», посвятив этой теме полотна «Смерть Марата» (1793, Брюссель, Королевские музеи), «Смерть Жозефа Бара» (1793, Авиньон, Музей Кальве). Величественный образ Марата, убитого Ш. Корде, создан на основе рисунка пером (Версаль, Национальный музей), сделанного с головы мертвого героя революции. Фигура его передана скульптурно, а в композиции элементы классической античной и христианской иконографии соединяются для раскрытия сюжета из современной истории.

После 9 термидора из-за контактов с окружением Робеспьера и участия в Комитете общественной безопасности, связанном с подписанием ордеров на арест, Давид был обвинен в поддержке «заговора Робеспьера» и заключен в тюрьму Люксембургского дворца, из которой был освобожден в 1795 году с приходом к власти правительства директории. После того, как Наполеон Бонапарт объявил себя наследником революции, Давид становится его безоговорочным приверженцем, а в 1804 году получает титул «первого живописца Императора». В его честь художник создает конный портрет на фоне вымышленного пейзажа «Переход Бонапарта через перевал Сен-Бернар» (1801, Мальмезон, Национальный музей), большое историческое полотно «Коронование императора Наполеона I и императрицы Жозефины в соборе Парижского Богоматери 2 декабря 1806 года» (1805-1807, Париж, Лувр), портрет «Наполеон в своем рабочем кабинете» (1812, Вашингтон, Национальная галерея искусства), аллегорическую картину «Леонид при Фермопилах» (1814, Париж, Лувр), прославляющее походы «Великой армии».

Полотно «Коронование..,» состоящее из портретов известных исторических лиц (здесь изображены члены большой семьи Наполеона, Талейран, держащий мантию, Евгений Богарне - пасынок будущего императора, Папа Пий VII, благословляющий Наполеона и Жозефину), имело большой успех в луврском Салоне 1808 года. Давид досконально и правдиво передал торжественную церемонию, в костюмах и атрибутах которой подчеркивалась преемственность империи Наполеона по отношению к империи Карла Великого. За эту картину Давид был удостоен Наполеоном ордена Почетного легиона, и известно, что император, сняв шляпу, поклонился художнику.

В портрете Наполеона в рабочем кабинете в Тюильри, по свидетельствам современников, был создан самый правдивый образ императора. Он изображен в скромном синем костюме полковника гренадеров гвардейской пехоты, стоящим у позолоченных массивных стола и кресла, на фоне свитков и фолиантов, часов, показывающих раннее время, когда начинается работа императора французов. Давид не польстил модели: хотя образ выглядит эффектным, но художник подчеркнул маленький рост Бонапарта, редкие волосы, обрюзгшее лицо.

Работа в портрете всегда была значительной стороной творчества Давида. Первые опыты работы 1780-х годов ("Госпожа Пекуль" и "Господин Пекуль" - парные портреты тещи и тестя художника, 1784, Париж, Лувр) продолжила большая серия портретов 1790-х годов. Тонкое наблюдение индивидуальных качеств модели всегда сочетается с глубоким психологическим обобщением, придавая каждому образу яркую жизненность. Модели изображены то словно уподобленными античной статуе ("Госпожа де Веркинак", 1799, Лувр), то в свободной непроизвольной позе, отдыхающими на пленэре ("Портрет госпожи Серезиа "- сестра жены Давида; "Портрет Пьера Серезиа", оба - 1795, все - Париж, Лувр).

Олицетворением наполеоновской эпохи явился «Портрет госпожи Рекамье» (1800, Париж, Лувр). Давид создал не просто образ хорошенькой кокетливой дамы, но женский тип, образ эпохи, покоряющий своей убедительностью.

После падения империи Давид жил в Брюсселе, хотя и не подвергался преследованиям - в годы реставрации новое правительство сделало для него исключение. Он оставил память о себе, как о выдающемся живописце эпохи неоклассицизма, самые талантливые мастера которой умели в рамках стиля создавать новое. Учениками его были многие художники яркого дарования, среди которых Ж.О.Д. Энгр, Ж.А. Гро, П.П. Прудон и другие.

Елена Федотова

Творчество Жака Луи Давида

ГЛАВА 2. ТВОРЧЕСТВО ЖАКА ЛУИ ДАВИДА ДО НАЧАЛА ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

К началу XIX века общепризнанным лидером среди художников был Жак Луи Давид - самый последовательный представитель неоклассицизма. Свое художественное образование он начал в мастерской Вьенна, с 1766 года учился в Королевской Академии живописи и скульптуры, а в 1771 году успешно участвовал в конкурсе на Римскую премию картиной «Битва Минервы с Марсом» (1771; Лувр). Картина была написана в духе академической манеры того времени, однако же, успех картины не обеспечил Давиду желанной награды. Профессор Вьен, возможно, задетый тем, что ученик выступил, предварительно его не осведомив, в целях педагогического воздействия, отклонил премию под тем предлогом, «что для первого раза Давид может считать себя счастливым уже потому, что он понравился своим судьям». Почтительный к старшим, Давид доброжелательно объяснял поступок профессора так: «Я думаю, что Вьен говорил так для моей пользы, по крайней мере я не могу предположить никакой другой цели со стороны учителя» Замятина А.Н. Давид. С. 15. . Две следующие попытки добиться желаемого так же оказались безуспешными, и когда в 1774 году Давид за картину «Антиох, сын Селевка, короля Сирии, больной любовью, которою он проникся к Стратонике, своей мачехе, врач Эразистрат обнаруживает причину болезни» добился, наконец, долгожданной награды, то известие о победе так потрясло его, что он упал в обморок и, придя в себя, откровенно воскликнул: «Друзья мои, в первый раз за четыре года я вздохнул легко» Князева В. Ж.Л. Давид. С. 16. . Те стилистические изменения, которые заметны в этой картине по сравнению с «Боем Марса и Минервы», не являются проявлением творческой индивидуальности Давида, а лишь отражают те сдвиги, которые происходят в официальном искусстве. Господствующий стиль рококо изживает себя в эфемерном возрождении академизма и в возврате к классическим традициям XVII века: характер сюжета конкурсной картины представляет собой исторический анекдот, но приемы его разработки остались по существу теми же.

Таким образом, лишь в 1775 г. осуществляется поездка в Италию, куда он отправляется как стипендиат Академии вместе с Вьенном. Путешествие было для Давида началом нового периода его ученичества. До сих пор он затверживал приемы изображения, теперь он учится воспринимать впечатления художественных образов живописи и скульптуры. Италия раскрыла Давиду глаза на античный мир. Свое обращение к античности Давид любил связывать с именем Рафаэля: «О, Рафаэль, божественный человек, ты, поднявший меня постепенно до античности… Ты же дал мне возможность понять, что античность еще выше тебя» Шнаппер А. Давид свидетель своей эпохи. С. 37. .

Давид захотел вновь учиться, но уже противоположным методом, исходя не из изучения приемов без отношения к содержанию, но овладевая этими приемами, как средством выражения содержания, которое может быть бесконечно увлекательным и о котором надо уметь рассказать на языке живописцев. Александр Левуар так описывает поведение Давида: «Он не писал больше; как юный школьник, он принялся рисовать в течение целого года глаза, уши, рты, ноги, руки и довольствовался ансамблями, копируя с лучших статуй…» Замятина А.Н. Давид. С. 21. .

В голове Давида уже возникали творческие замыслы, в которых он стремился к такому идеалу: «Я хочу, чтобы мои работы носили бы отпечаток античности в такой мере, что если бы один из афинян вернулся в мир, они показались бы ему работой греческих живописцев» Вентури Л. Художники нового времени. С. 39. .

И уже в первой картине, показанной по возвращении из Италии, «Велизарий, узнанный солдатом, который служил под его командованием, в тот момент, когда женщина подает ему милостынго» (1781; Лилль, Дворец изящных искусств), он попытался осуществить задуманное. Показательно, что Давид берет теперь не мифологический сюжет, а исторический, хотя и овеянный легендой. Стиль искусства Давида в этой картине уже достаточно четко выявился.

Однако важно отметить, что в этом же Салоне было выставлено другое произведение Давида - портрет графа Потоцкого (1781; Варшава, Национальный музей). Поводом к написанию портрета послужил жизненный эпизод: в Неаполе Давид стал свидетелем того, как Потоцкий усмирил необъезженного коня. Пусть несколько театрален жест Потоцкого, приветствующего зрителя, но по тому, как конкретно, со всеми характерными подробностями, художник передал облик портретируемого, как нарочито подчеркнул небрежность в одежде, как противопоставил спокойствие и уверенность седока горячему беспокойному нраву лошади, видно, что художнику не была чужда передача реальной действительности в ее живой конкретности. С этих пор творчество Давида идет как бы по двум направлениям: в исторических картинах на античные темы художник в отвлеченных образах стремится воплотить идеалы, волнующие предреволюционную Францию; с другой стороны, он создает портреты, в которых утверждает образ реального человека. Эти две стороны его творчества остаются разобщенными вплоть до революции.

Так, в 1784 году Давид пишет «Клятву Горациев» (Лувр), которая явилась первым реальным триумфом Давида и которая, несомненно, была одним из предвестников Революции. В «Клятве Горациев» Давид заимствует сюжет из античной истории, для того чтобы воплотить передовые идеи своего времени, а именно: идею патриотизма, идею гражданственности. Эта картина с ее призывом к борьбе, к свершению гражданского подвига - одно из ярких проявлений революционного классицизма со всеми его стилистическими особенностями. Солдатская тривиальность принесения клятвы, мелодраматическая поза отца, манерная томность женщин мешают видеть художественные достоинства этого произведения. Но в то же время никто не может забыть, что в этом произведении в первый раз изобразительная риторика выражена с такой простотой, с таким умением подчеркнуть контраст между силой воинов и слабостью женщин.

Как бы восполняя отсутствие индивидуального, конкретного момента в художественном строе своих исторических композиций, Давид пишет портреты г-на и г-жи Пекуль (Лувр). Если в «Клятве Горациев» художник дает идеализированные, несколько абстрагированные образы, то здесь, напротив, он прибегает к утверждению материального мира без всякой его идеализации. Художник показывает некрасивые руки своих моделей с толстыми короткими пальцами, а в портрете г-жи Пекуль - ожиревшую шею, кожа которой нависает на жемчуг. Благодаря костюму и типу этой женщины в этом портрете не чувствуется ничего от классицизма. Из изучения классической формы Давид почерпнул только мощное построение, которое, с одной стороны, подчеркивает жизненную силу модели, а с другой - ее вульгарность.

Давид в своих портретах представляет то, что непосредственно наблюдает в действительности и, может быть, даже не желая этого, создает образы людей, которые довольны собой, своим богатством и охотно выставляют его напоказ.

Несколько в другой манере написан портрет «Лавуазье с женой» (1788; Нью-Йорк, Институт Рокфеллера). Красота линейных контуров, изящество жестов, грациозность, элегантность и утонченность образов должны передать обаятельный образ ученого и его жены. Современный Давиду критик писал: «...Лавуазье - один из наиболее просвещенных и великих гениев своего века, а его жена из всех женщин наиболее способна его оценить. В своей картине Давид передал их добродетель, их качества» Князева В., .Ж.Л. Давид. С. 26. . Понятие «добродетель» воплощено здесь в живых конкретных образах.

Если же говорить о манере письма художника в этот первый дореволюционный период, то можно отметить, что уже в 1784 году достиг полной зрелости в ремесле искусства. Эволюция его стиля продолжается до конца жизни, но основа - его виртуозность остается неизменной. Однако, первые произведения Давида еще не были классицистическими и носили на себе печать той манерности XVIII века, крупнейшим представителем которой был Буше. Однако уже в первых произведениях Давид обнаруживает некоторую нечувствительность к цвету и живейший интерес к передаче выражения лиц. Отрывок из воспоминаний Этьена Делеклюза уточняет это: «Видите ли, мой друг, что я называл тогда не обработанной античностью. Срисовав весьма тщательно и с большим трудом голову, я возвращался к себе и делал рисунок, который вы здесь видите. Я приготовлял ее под современным соусом, как я выражался в то время. Я слегка хмурил ей брови, подчеркивал скулы, чуть-чуть приоткрывал рот, т. е. придавал ей то, что современные художники называют выражением и что сегодня я называю гримасой. Понимаете, Этьен? И все же нам трудно приходится с критиками нашего времени - если бы мы работали точно в духе принципов древних мастеров, наши произведения нашли бы холодными» Шнаппер А. Давид свидетель своей эпохи. С. 43. .

Уже в 1807 году Давид понимал, что чистое подражание древним холодно и безжизненно. И он отходит от древних образцов, вносит в рисунок выражение.

Но от передачи выражения до реализма путь не далек. Ту же настойчивость мастера, какую Давид проявлял в подражании древним, он вкладывал и в передачу объектов окружающего мира. В «Раздаче знамен» один из современников Давида восхищался правдивостью изображения солдат: «Лицо, рост, даже ляжки... характерны для данного рода оружия: приземистый пехотинец, подтянутый, с короткими ногами, какими отличаются люди, отбираемые для этих полков» Вентури Л. Художники нового времени. С. 37. . Но это был реализм поверхностный, точная передача видимой действительности, без участия воображения и с очень малым чувством. Отсюда обвинение Давида в отсутствии у него любви к людям, которое неоднократно повторялось и в дальнейшем. Но техника Давида имела решающее значение. Бланш полагает, что эта техника и есть искусство: «искусство непосредственное, вопреки кажущейся его напряженности, реалистическое, искусное ремесло добросовестного работника … нечто хорошо сделанное, скромное, но прибегающее к грубым эффектам» Князева В. Ж.Л. Давид. С. 30. . И действительно, этот далекий от искусства реализм Давида был необычайно виртуозен и подобен классицизму, стремившемуся создать чистую красоту. Менялись только изображаемые объекты - античная статуя или живая природа. Но процесс изображения в обоих случаях был тождествен, виртуозность имитации совершенна и уверенна.

Следствием этого в творчестве Давида явилась «мужественная и мощная проза», как характеризует Делакруа одну из его картин Вентури Л. Художники нового времени. С. 36. . Но все же проза, а не поэзия, крепившаяся в отношении к искусству как средству, а не цели, как средству для достижения морального, социального и политического идеалов.

Великая буржуазная революция и искусство Франции

В последней четверти XVIII в. -- в период подготовки и свершения буржуазной революции во Франции -- на первый план выдвигается искусство революционного классицизма, насыщенное антифеодальными идеями...

Культура Белоруссии в 1954-1985 гг.

В послевоенные годы продолжалась творческая деятельность Я. Брыля, С. Дергая, И. Мележа, И. Шемякина и др. В числе лучших произведений тех лет - романы И. Шемякина "Глубокое течение", И. Мележа "Минское направление", М. Лынькова "Незабываемые дни"...

«(…) одним из прекраснейших явлений той необыкновенной эпохи были празднества. (…) Стoит без предвзятости полистать планы празднеств, набросанные Давидом, и познакомиться с великими живописными и музыкальными творениями...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Революция, начавшаяся в 1789 году во Франции, потрясла всю Европу. О её роли в мировой истории написаны тома как собственно исторической, так и художественной прозы...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Когда речь идет о создании французской школы музыки, то, несомненно, первым будет названо имя «композитора революции» Франсуа Жозефа Госсека, так как именно его деятельность создала в начале революции то народное художественное движение...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Французская революция создала исключительно благоприятную почву для развития массовых песенных жанров. Острые социальные столкновения, необходимость агитировать за выдвинутые идеалы свободы, равенства и братства, убеждать...

Музыка Французской революции 1789 года и отражение в ней героической темы

Музыка революционной Франции создала новый законченный художественный стиль, который ознаменовал громадный рубеж в развитии мирового музыкального творчества. Его влияние на передовую музыкальную культуру последующей эпохи было огромным...

Памятные места Иерусалима

За пределами Старого города, у Сионских ворот стоит скромное здание с минаретом. На первом этаже можно увидеть могилу царя Давида. Это место во времена Давида находилось за пределами Иерусалима и, как считают многие историки...

Творчество Жака Луи Давида

Франция стала первой большой страной на Европейском континенте, где революция привела к разгрому феодального строя. Буржуазные отношения здесь утвердились в наиболее чистом виде. Вместе с тем во Франции, прошедшей через четыре революции...

Творчество Жака Луи Давида

В Салоне 1789 года, открытие которого состоялось в атмосфере революционного напряжения, внимание всех приковывает картина Давида, выставленная под названием «Брут, первый консул, по возвращении домой после того, как осудил своих двух сыновей...

Есть художники, занимающие в искусстве особое место. Их работы резко отличаются от произведений современников, но вместе с тем не являются чем-то чуждым общему процессу художественного развития, а, скорее, дополняют и обогащают его...

Творчество К.С. Петрова-Водкина

Советская эпоха открывает новый значительный период в творчестве Петрова-Водкина. Его живописная и образная системы, эволюционируя по пути углубления реалистических тенденций, получают в это время значительно больший размах...

Жак Луи Давид родился 30 августа 1748 года в Париже. А в 1857 году начал обучение в Коллеже Четырех Наций на курсе риторики.

Но когда Давиду исполнилось 9 лет, его отец – молодой состоятельный коммерсант, погиб на дуэли. Мать забрала Луи из коллежа и отдала своего сына на воспитание родственникам. Франсуа Бюрон и Жак Демезон сразу заметили художественный талант у ребёнка. Они служили архитекторами и желали передать ему своё ремесло, обеспечивающее хороший доход. Но архитектура племянника не заинтересовала. Он увлеченно рисовал, а на чертёжи смотрел равнодушно.

Бюрон отвел Луи к знаменитому парижскому художнику Франсуа Буше, а тот, увидев рисунки Давида, сразу дал шестнадцатилетнему юноше рекомендательное письмо к Вьену – главному придворному живописцу.

Большая Римская премия

Давид стал студентом Королевской Академии живописи. Он работал с огромным рвением и стремительно двигался к мастерству. Предмет мечтаний любого студента академии – Большая Римская премия. Получив её, художник имел возможность спокойно работать в Италии, учиться рядом с прославленными мастерами.

Не предупредив Вьена, Давид предоставил свои работы начальству Академии. Через несколько месяцев занятий ему разрешили участвовать в конкурсе. Первая в его жизни картина «Бой Марса с Минервой» принесла Луи только вторую премию. Давид был разочарован.

Четыре раза Давид участвовал в конкурсе. Трижды премию получали другие. От отчаяния спасали упорство и приобретенное с годами мастерство. В 1774 году картина «Антиох, сын Селевка» принесла Давиду долгожданную победу. Он написал картину по–новому: расположил фигуры в ряд, отказавшись от традиционной пирамиды.

Давид постепенно входил в моду. Работы было много. Придворные дамы, высший свет заказывали портреты.

Италия (1775 – 1780)

В Риме Давид получил разрешение на посещение галерей, которые были закрыты для обычных любителей живописи. В Ватикане он изучает картины Караваджо, Рафаэля. Делает карандашные наброски с античных скульптур. В его комнате не оставалось места для законченных работ. Рисунок становился проще и строже. Порой уходил день на то, чтобы точно изобразить мельчайшую деталь фигуры.

Ему нравилось писать сильные, мускулистые торсы. В величественной красоте древних героев художник видел поддержку своим поискам строгой композиции.

Луи много писал на улицах Рима. Его «Триумф Павла Эмиля» (1778) высоко оценила Академия.

Возвращение на родину. «Велизарий»

Пять лет провел Давид в Италии. К возвращению в Академию он подготовил эскизы своей будущей картины «Велизарий».

Для того, чтобы выставлять свои полотна в салонах, Давиду было необходимо получить первое академическое звание, быть «причисленным к академии». Все помыслы художника сосредоточились на картине, где он впервые решил обнародовать идеи, рожденные кропотливым изучением древности. Велизарий на полотне Давида сидит на камне. Он слеп и не видит мира, а лишь прислушивается к нему.

Совет академии единогласно одобрил картину, и Жак Луи стал «причисленным к академии», чего упорно добивался.

В августе 1781 года в залах Лувра открылся художественный салон, где были выставлены восемь работ Давида. Среди них: «Святой Рок», «Похороны Патрокла», «Портрет графа Потоцкого». Впервые картины повествовали не о любовных увеселениях богов, а о печальных дорогах судьбы, доброте, верности. Сам Дидро с восторгом писал о полотнах молодого художника.

Слава живописца росла. Начинающие художники приходили с просьбами стать его учениками.

В 1782 году Луи познакомился с дочерью влиятельного и знатного вельможи месье Пекуля. А в мае состоялось бракосочетание Маргаритты Шарлотты Пекуль и Жака Луи Давида.

«Андромаха» и «Клятва Горациев»

Жизнь Франции изменилась. Центр политических событий переместился из Версаля в гостиные аристократов и буржуа. Давид работает над новым полотном «Андромаха оплакивает смерть Гектора». Картина полностью завладела мыслями художника. Но тут из королевского дворца пришел заказ на серию полотен «Добрые дела королей», отказаться от которого было нельзя.

Давид ищет сюжет, в котором он смог бы, не отходя от заказанной темы, реализовать свои помыслы. Так родилась картина «Клятва Горациев». Три сына в боевом облачении простерли руки к отцу. Старик благословляет клятву сыновей и напутствует их перед боем.

«Андромаха» принесла Давиду звание академика, а «Клятва Горациев» – мировую славу. Весть о необыкновенном полотне мгновенно разнеслась по городу, и толпы поклонников осаждали мастерскую Луи. Слухи о картине дошли до самого Папы Римского, и Пий VI передал просьбу французскому живописцу – привезти «Клятву» в Ватикан.

Художник – революционер

Великая Французская революция захватила Давида. Он активно участвует в революционном движении.

1790 год. Давид становится членом Якобинского клуба и пишет «Клятву в зале для игры в мяч».

1791 год. Он организует торжественное перенесение праха Вольтера в Пантеон.

1792 год. Давид избран членом Национального конвента.

1794-1795 годы. Художник в заключении. Создание картин: «Зеленщица» и «Вид Люксембургского сада».

1800 год. Создание портрета Наполеона.

1803 год. Награждение Давида Орденом Почетного легиона.

С 1803 – 1807 годы. Давид – первый живописец императора

1815 год. Наполеон встречается с Давидом. Вручение командорского креста Почетного легиона. Изгнание из Франции.

1825 год. Смерть от гипертрофии сердца.

Власти Франции запретили похороны Давида на родине. Его похоронили в Брюсселе. Лишь сердце Давида, благодаря многочисленным просьбам, похоронили на парижском кладбище Пер-Лашез.

Некоторые работы Давида утеряны, но сохранившиеся полотна – это свидетельства яркой жизни живописца, первого в мире прославленного художника, ставшего революционером.

Текст: Мистюкова Алла

Данная картина демонстрирует нам характер и облик Жака-Луи Давида, каким художник сам себя ощущал. Он хотел, чтобы зрители узнали в нем человека волевого, сдержанного, страстного и склонного к душевному порыву. Достаточно только […]

Художник работал над картиной около двух лет и создал огромное полотно. Живописец изобразил около 150 персонажей. Каждый образ реалистичен и выполнен с точностью, мастер писал все персонажи с реальных людей. Художник давно […]

Давид – основоположник французского неоклассицизма, художественно переосмысливший стандарты классицизма и обновивший их в соответствии с эпохой. Пламенный революционер, сторонник французской революции, преданный Наполеону и считавший, что тот способен дать миру то, что […]

Работа талантливого французского художника Жака Луи Давида выполнена маслом на достаточно большом холсте. Давида считают основоположником неоклассицизма, опирающегося на труды античного наследия. Работа «Сафо и Фаон» выполнена в чертах позднего творчества художника. […]

Давид – французский художник, представитель неоклассицизма – революционного классицизма, не отторгающего старые каноны, но переосмысливающего их на свой лад. Неоклассицисты считали, что художник должен быть не просто наблюдателем и основное его предназначение […]

Вот, казалось бы, революционный живописец, воспеватель Французской революции и вдруг сюжет из древнеримской истории… Кому-то такое соседство покажется странным, но как раз именно тогда французские революционеры довольно часто обращались к римской истории. […]

Жак Луи Давид — представитель мелкой буржуазии, близкой народу, с которым он оставался социально и морально солидарным.
Он стал художником Французской революции, а затем официальным живописцем наполеоновского двора. Этот автопортрет был написан во время пребывания в тюрьме Люксембургского дворца, куда Давид был заключен после падения Робеспьера и где провел почти год.

АНТИЧНАЯ МАТРИЦА СМЕРТЬ МАРАТА 1793
Брюссель, Королевские музеи изящных искусств (холст, масло, 175 х 136)
Жак Луи Давид — ведущий представитель французского классицизма, главный выразитель истории Революции и наполеоновского правления. Сформировавшись в Италии под влиянием художественного языка Рафаэля (1483 — 1520), Караваджо (1571 — 1610) и Никола Пуссена (1594 — 1665), он отходит от придворной живописи, от вкуса рококо, причудливых форм и змеевидных линий в сторону канона, вновь утверждающего принципы античного искусства.

БОЖЕСТВЕННЫЙ МАРАТ
Свисающая из ванны рука, слабеющие пальцы, еще удерживающие перо, пронзенная грудь, — Марат только что испустил последний вздох.
На соседней странице представлен оригинал картины, который теперь находится в Брюсселе; наверху — одна из двух копий, хранящаяся в Версале.
Наиболее явное различие между ними состоит в отсутствии в последнем случае подписи художника на ящике, который видим на первом плане.

Жан Поль Марат(1743- 1793), выходец из мелкой буржуазии, врач в личной гвардии брата короля, графа д’Артуа, с приближением Революции занял открыто антимонархическую и революционную позицию, которая затем найдет выражение в политике партии якобинцев.
ФРИГИИСКИЕ КОЛПАКИ И САНКЮЛОТЫ
Картинка показывает толпу, приветствующую Марата. Одинаковое одеяние — фригийский колпак и длинные штаны — делают зримым единение интеллектуала с народными массами.
«ГРАЖДАНИН» МАРАТ
Человек неистового темперамента, склонный к крайностям, Марат, решив поставить свой талант на службу Революции, не знает предела даже в самом этом служении.
Давид изображает Марата убитым в момент его «сражения»: интеллектуал продолжал «сражаться» пером даже в момент ухода за своим телом.
которая вместе с газетой ОтецДюшен Эбера поведет за собой Революцию и окажет огромное влияние на народные массы.
Марат избирается в Конвент и составляет его самое крайнее крыло. Он голосует за смерть Людовика XVI и королевы Марии Антуанетты, атакует с еще более радикальных позиции партию жирондистов — республиканскую партию, выражавшую интересы буржуазии, - и добивается ее падения. Устав от тягот политики, он слагает с себя полномочия депутата и уходит в отставку, приобретя в глазах народа роль железного цензора революционной политики и гаранта республиканских установлений.
ГОЛОВА МЕРТВОГО МАРАТА
(1793. Версаль, Национальный музей) Давид делает рисунок у смертного одра Марата. Он вновь достигает впечатления значительности, но также и пиетизма религиозной иконы, предназначенной для народного поклонения: это голова страждущего Христа или обезглавленного Иоанна Крестителя.

МАРИЯ АНТУАНЕТТА НА ПУТИ К ЭШАФОТУ
(1792. Париж, Лувр, Кабинет рисунков)
Обычно Давид не изображал уличную жизнь: убегающее мгновение чуждо масштабу его живописи.
Но он свидетель выдающегося исторического события: он видит Марию Антуанетту, дочь Марии Терезии Австрийской, жену Людовика XVI, которую везут к эшафоту в убогой телеге.
Простой, обобщенной линией он изображает женщину в ее трагической судьбе.

Спустя несколько часов после смерти революционного политика Давид приходит в его дом и рисует пером портрет, который затем перенесет в композицию на холсте. Позже тело Марата будет установлено в церкви Кордельеров, и ему воздадут почести в длинной официальной церемонии, которая пример вид светского культового обряда.
Набальзамированный, с обнаженным торсом, чтобы была видна рана, и распростертый на ступенях церкви Марат будет показан народу вместе с эмблематическими предметами, изображенными на картине.

Слова Бодлера — обратите внимание на высокопарность его слога — призывают нас прочитать изображение, как «роман Бальзака»: «Божественный Марат еще слабо держит свое последнее перо, его грудь пронзена святотатственной раной, на положенном перед ним зеленом столике другая рука еще сжимает коварное письмо.

Обнаженный характер картины и бедность предметов придают жертве род мистической строгости. Ассигнация и листок со словами «Вы отдадите эту ассигнацию матери пятерых детей, муж которой умер, защищая родину» выделяются на треснутом ящике.
Похороны Марата примут вид самого настоящего литургического обряда.
Это произойдет 16 июля, и звук барабанов, отбивающих ритм кортежа, смешается с патриотическими песнями. В пять часов пополудни тело революционера-якобинца будет сожжено в саду тогда упраздненной церкви Кордельеров, и его сердце будет помещено в пурпурную урну.

Давид посетил Марата за день до убийства и застал его, когда тот писал, сидя в ванне. Таким образом, поза, выбранная художником для своего персонажа, вполне естественна. Прежде всего, он обозначает в композиции образ «героя» Французской революции, определяя жест правой откинутой руки и наклоненную в сторону голову, как это сделал Караваджо в своем Положении во гроб. Затем он добавляет атрибуты сражающегося интеллектуала: перо, листок бумаги и ящик справа от ванны, фиксируя первые цветовые пятна, выявляющие объемы фигуры и предметов.
На второй стадии процесса компоновки Давид занимается окончательной передачей объемов и поиском цветового решения. Коричневый цвет дерева, зеленый — драпировки и бледность тела искусно согласованы с фоном, который явственно сгущается вокруг головы.
Смерть Марата - наивысшая точка в творчестве Давида. Общественное признание персонажа освящено его смертью, и событие, изображенное с гипнотическим реализмом, придает религиозную окрашенность его политическому служению. В период, когда испанец Франсиско Гойя (1746 - 1828) срывает маски с облика людей и изучает их инстинкты, Давид переживает во Франции события, призывающие его воплотить силу и милосердие сострадания.

НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК
Погребальные почести Марату в церкви Кордельеров (1793. Париж, Музей Карнавале) Картина запечатлела торжественную атмосферу, в которой проходило прощание с Маратом, как ранее — похороны философа Вольтера. Жак Луи Давид был организатором этой церемонии и ее хореографии.

В своей картине Давид демонстрирует тщательное изучение освещения.
Свет падает слева к захватывает символически значимые участки композиции: лицо, откинутую руку и письмо в другой, левой руке.
Жак Луи Давид родился в Париже в 1748 году, на набережной Межиссери, расположенной между Лувром, Национальным дворцом и Отель де Виль — городской ратушей. Он происходил из семьи ремесленников и коммерсантов. Вскоре после рождения Давида его отец был убит на дуэли, и семья матери представила мальчика знаменитому родственнику, Франсуа Буше (1703- 1770), первому живописцу короля.
Быстро став одним из самых модных художников французской аристократии, влиявшим на стиль одежды, причесок и мебели, Давид после своей поездки в Рим переживает творческий подъем. Исторические сюжеты он трактует в формах, навеянных античной традицией.
В годы Французской революции он был в первых рядах ее участников. Новые политические и социальные идеалы нашли идеальное выражение в его классицизме.
Обладавший живым темпераментом, чувствительный, склонный к патетике, одаренный талантом живописца и виртуозно владевший техникой, Давид станет великим примером для грядущих поколений французских художников. Мир живописи Давида с ее приглушенным звучанием, тихими грезами, поэтическим богатством до сих пор еще не полностью понят. Его выразительность связана с уроками классической меры, воспринятой как моральный образец. В эпоху бурных перемен его стиль сумел придать упорядоченность неистовству, согласовать в образе, полном достоинства, страсть и смерть.
Очарованный сильной личностью Наполеона Бонапарта, ставшего его героем, Давид принимает должность официального художника императора и разделяет его судьбу в победах и поражении. В период «ста дней» он остается верным ему и с установлением Реставрации удаляется в добровольное изгнание в Брюссель. Там он и умирает от последствий банального несчастного случая, произошедшего при выходе его из театра в 1825 году.

ЖИЗНЬ КАК СЦЕНИЧЕСКАЯ ПОСТАНОВКА

Жак Луи Давид — один из самых выдающихся представителей живописи, которая восходит к техническому мастерству великой традиции прошлого. Чрезвычайно одаренный в разработке композиционного замысла, в выборе и распределении красок, он создает в высшей степени законченную живопись, которая стремится перевести в образы значимые события истории.
Особенно поражает в его творчестве внимание к деталям, к совершенному расположению лучей света, к тщательному отбору поз. Все в картинах художника является воплощением мастерства сценографии — искусства театрального, стремящегося убедить риторически. Никто до Давида так отчетливо не понимал пропагандистскую силу живописи, никто не считал возможным возбуждать толпу с помощью изображений.
«Короли, не будучи в состоянии узурпировать в храмах место божества, захватывали портики храмов. Он осознает, как образы могут стать самым подходящим орудием распространения идеологических убеждений, влиять на сознание: в конце XVIII века французский народ уже выходит из состояния векового угнетения, но имеет низкий уровень культурной подготовки, и, чтобы достичь политической сознательности, по мнению Давида, не следует прибегать к изощренным речам. Неизбежный успех изображений, напротив, основан на непосредственности их воздействия.
Жак Луи Давид выдвигает новые принципы иконоборчества против власти прошлого, основанной на силе внушения старых образов. Он создает иконографию, в которой весь народ может узнать себя в качестве главного героя истории, при этом художник использует фигуры мифологии и античных героев для иллюстрации и возвышения событий современности.

РАЗДАЧА ИМПЕРАТОРСКИХ ЗНАМЕН
(1808. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) На рисунке присутствует Победа, доминирущая в сцене, но она будет исключена из окончательной версии полотна, которое теперь находится в Версале. Первоначально же должна была быть изображена императрица Жозефина, с которой Наполеон затем развелся.

ПОРТРЕТ госпожи БЮРОН
(1769-1770. Чикаго, Художественных институт) Тетя Давида изображена здесь в интимной обстановке,
продиктованной глубокой привязанностью художника к модели. Поза явно продумана: женщина как бы защищается от света падающего на нее слева, и тени на лице придают ему выразительность. Взгляд обращен не на раскрытую для чтения книгу, но направлен за пределы картины.

В 1757 году отец Давида Морис был убит на дуэли, и маленький Жак Луи был отдан на попечение материнской семьи. Его мать, Мария Женевьева Бюрон, которая предпочла бы для сына военное поприще, не принимала участия в его образовании. Но Давид очень рано проявил интерес к рисунку, и тетя решила показать его своему родственнику - Франсуа Буше, прославленному живописцу короля и большому любимцу маркизы Помпадур.
Переживавший в это время творческий упадок, Буше отражал и прославлял своей напыщенный и манерной живописью рокайльный вкус французского двора, он был одним из наиболее востребованных декораторов Парижа. Его аллегорические и мифологические сцены очень нравились аристократии, и его первенство в художественной жизни того времени было непререкаемым. Несмотря на родственные отношения, Буше занимал слишком высокое положение, чтобы взять на себя тяготы обучения родственника - одаренного, но еще неумелого — и отказал ему. Однако первые произведения Давида показывают несомненный интерес к композиционному строю полотен Буше — мастера антиклассического по призванию.
Среди людей, определивших судьбу Жака Луи Давида в искусстве, наиболее важным был Жак Франсуа Демезон.
Он также являлся именитым родственником Давида. Демезон был принят в Академию художеств в 1762 году и в 1769 году получил титул королевского архитектора. Покровительство столь могущественного лица обеспечивало юному художнику престижное будущее. Ему надлежало отправиться в Рим и пойти по стопам Давида Леруа, известного пропагандиста классической эстетики.
Давид поступил сначала в знаменитый Коллеж Бове, затем в Коллеж Четырех наций. Но предание представляет его посредственным учеником,
нерадиво относившимся к занятиям. Давид чувствует, что в нем зарождается великое призвание, которое не соответствует столь тщательно запрограммированному академическому образованию.
Переворот происходит в 1764 году, когда юноша встречает Жозефа Мари Вьена (1716 — 1809), преподавателя Академии в Париже. Этот художник, пусть и небольшого дарования, обладал хорошей технической выучкой. В его мастерской Давид начал учиться заново: он пишет первые мифологические картины, где грациозность рококо сменяется театральной высокопарностью.

КОПИРОВАТЬ КЛАССИКОВ
Начиная с 1747 года в залах Лувра каждые два года с большой торжественностью открывается Салон. Это учреждение полностью контролируется Академией, продвигающей через него искусство, созданное по ею же самой установленным правилам. Соответственно здесь торжествует историческая живопись. Исторический жанр находился на вершине иерархии; в основе ее лежало поощрение технического мастерства. С другой стороны, она была продиктована запросами церкви и двора, которые оставались основными заказчиками картин. За исторической живописью следовали портрет, пейзаж и натюрморт.
Компоновка произведений на исторический, мифологический или религиозный сюжет требует большого умения, но в то же время опирается на воображение: исторический живописец должен преобразить события, идеализировав их и обратив к настоящему моменту. Портрет не требует ничего, кроме наблюдательности, трактовка пейзажа зависит от передачи атмосферных изменений, натюрморт воспроизводит материальные свойства предметов; исторический же жанр, напротив, соперничает с мифами, преображая образы повседневности в живописи.
Молодой дебютант Жак Луи Давид в своих амбициях стремится достичь вершины иерархии в искусстве. Для этого он должен учиться в Риме, дышать в настоящем атмосферой античности. Выиграть Римскую премию, чтобы — согласно распоряжениям короля — получить право на пребывание на Вилле Медичи, становится его главной целью. Он достигает ее после упорных усилий в 1774 году.
Второго октября 1775 года он отправляется в Рим вместе со своим учителем Вьеном, который только что получил назначение на постдирректора отделения Академии. Во время римского путешествия Давид заполнил рисунками двенадцать альбомов.
Все свои дни он проводит, изучая и копируя античные статуи, то в Капитолийском музее, то те, что украшают роскошные аристократические и папские дворцы. Определяющей в римский период стала для него также встреча с живописью Рафаэля, Микеланджело, Гвидо Рени (1575 — 1642), Доменикино (1581 -1641) и братьев Карраччи. Композиции Караваджо поразили Давида реализмом и театральными эффектами.

ПОРТА САН ПАОЛО
(1775. Стокгольм, Национальный музей) Рисунки, сделанные Давидом во время его поездки в Рим, станут основным репертуаром тем и форм для его последующего творчества. В этом подкрашенном акварелью рисунке с римскими воротами и пирамидой Цестия ясно ощутимы уроки Пиранези.

РИМСКИЙ ПЕЙЗАЖ
(1775-1780. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) Здесь не просто запечатлен момент
из хроники путешествия — этот рисунок обнаруживает специфические качества рисунка Давида- рисовальщика в трактовке пейзажа. В нем видны решительная склонность к синтезу, интерес к геометрическим формам и врожденное чувство величия.

ПРОЕКТ ПЕРЕСТРОЙКИ ЛОДЖИИ ДЕИ ЛАНЦИ
(Париж, Музей декоративного искусства) Это вклад Давида в проект обновления лоджии на Пьяцца делла Синьория во Флоренции. Пребывание в этом городе стало одним из наиболее важных моментов для формирования молодого художника во время его итальянского путешествия. Проект демонстрирует дарование Давида как театрального сценографа.

ДАНЬ УВАЖЕНИЯ АНТИЧНОСТИ

Одобрение Академии дает Жаку Луи Давиду право на собственную официальную мастерскую в Лувре. Он часто посещает его, имеет там даже квартиру. Для замысла произведений такому художнику, как Давид, требуется большая сосредоточенность; Лувр, столь богатый историческими и художественными памятниками, является идеальным местом для этого. Устройство мастерской, которой суждено было стать впоследствии учебным заведением, в идеальном месте для размышлений позволило ему развить свою манеру до высокого уровня и создать совершенно новую живопись.
Созданные в мастерской картины написаны на исторические и мифологические сюжеты. Наиболее значительная серия относится к историям, заимствованным из Илиады. Давид придал ей энергию, драматизм и строгость. Он изображал героизм обычных людей, их страдание отражается на лицах, в которых преобладает серьезное и напряженное выражение. Осознающие свою жестокую участь Брут, Андромаха, Сенека, Велизарий, Гектор представляют прославление патриотических добродетелей, — этих предвестников революционных идеалов.
Французская революция сделает из мастерской в Лувре некое подобие дома науки, морали и культуры. Это место, хранитель коллективной памяти и наивысших достижений искусства, полностью поглотит внимание Давида.
Один из учеников знаменитого художника, Делеклюз оставил подробное описание его мастерской: «В эту часть Лувра можно попасть по двум лесенкам, одна слева, с Рю дю Кок, другая — темная и крутая, со стороны церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа. Собственно ателье выходит на колоннаду северного фасада Лувра, к Отелю д’Анживийер. В нем около сорока пяти футов длины и тридцать ширины. Потрескавшиеся стены покрашены в серо-оливковый цвет, и свет проникает из одного оконного проема, выходящего на большую колоннаду Лувра. На двух длинных боковых стенах висят слева от входа Горации и Брут, в то время, как справа — картина с умирающим обнаженным мальчиком, который прижимает к сердцу трехцветную кокарду, это юный Виала… Любопытна и мебель мастерской, необычного характера: сидения из темного красного дерева покрыты подушками красной шерсти, украшенными черными пальметтами по краям, по подобию изображений на так называемых этрусских вазах».

ЖАН АНРИ КЛЕСС
Предполагаемая мастерская Давида в Лувре
(1810. Париж, Музей Карнавале)
Этот поздний рисунок, сделанный двадцать лет спустя после Французской революции, представляет, возможно, мастерскую Жака Луи Давида в Лувре в золотой период творчества художника.
На стене хорошо видна картина Гектор (1778, Монпелье, Музей Фабра). Даже после смерти маэстро его мастерская оставалась местом встречи многих поколений художников, которые следовали наставлениям и классицистической эстетике Давида.

ВИКТОР ЖАН НИКОЛЬ
Вид на Новый мост из Лувра
(Париж, Музей Карнавале) Париж, каким его можно было увидеть из мастерской Давида в Лувре, — это кусочек Сены и Нового моста. Посреди комнаты «два больших кресла, из цельного дерева, украшенных позолоченной бронзой, выполненные самым лучшим краснодеревщиком времени, Жакобом, в подражание античности. Именно ими можно восхищаться на картинах Сократ, Горации, Брут, Елена и Парис».
Так по описанию Делеклюза, ученика Давида, выглядела его мастерская в период высшей славы художника.

Наиболее знаменитые полотна Жака Луи Давида - это те, которые созданы в период революционного движения 1789 года. В творчестве мастера прославление Революции наследует театральность римской империи с ее светской и монументальной иконографией. Люди революции воплощены в картинах Давида в суровых и мудрых фигурах; художник восхваляет их благородство, честность и героизм.

ЛИКТОРЫ ПРИНОСЯТ БРУТУ ТЕЛА ЕГО СЫНОВЕЙ
(1789. Париж, Лувр) Картина была заказана Людовиком XVI и закончена Давидом как раз в дни взятия Бастилии. Выбор одной из наиболее откровенно республиканских героических тем римской истории обеспечил огромный успех полотна, которое вскоре наделяется определенным политическим значением. Во встрече Искусства и Истории заключено высоко риторическое отображение новой доблести (virtus).

Гробницы королей в церкви Сен- Дени были выкопаны из земли, и почти в три дня толпа разрушила более пятидесяти королевских памятников.
Подобно гильотине руки темного народа сносили ризницы, алтари, капеллы.
Уничтожение прежних угнетателей рассматривается как акт справедливости, но гораздо важнее истребить то, что они создали и чем владели. В то время как революционный пыл беспощадно разрушает символы власти аристократии, а дворцы и замки лишаются обстановки, идут с молотка, и всякое королевское изображение, эмблема или герб уничтожаются, Давиддостигает вершины своего живописного творчества. Он не разрушает, он создает.
В этот период художник пишет множество портретов главных действующих лиц, воплощающих в себе свободный и сильный дух первого периода Революции. Он сам — в первых рядах, рядом с Маратом и Робеспьером. В 1789 году, когда была взята Бастилия, явный символ деспотизма, его картина Ликторы приносят Бруту тела его сыновей была показана на выставке и встречена с одобрением. Депутат Конвента, член Комитетов Общественной безопасности и Народного просвещения, Давид входит в ряды революционеров.
Когда девятого Термидора, после государственного переворота, он был приговорен к гильотине наравне с Робеспьером, то спасся только благодаря своей великой славе художника и упорной защите Тибодо и Лежандра. Заключенный сперва в тюрьму Отеля де Ферм, а затем Люксембургского дворца, он написал из-за решетки окна камеры свой единственный пейзаж, считающийся одним из первых романтических произведений.

КЛЯТВА ГОРАЦИЕВ
(1784-1785. Париж, Лувр)
Тема полотна, с большим успехом экспонированного в Салоне 1785 года, взята из трагедии Корнеля, поставленной на парижской сцене в 1782 году. Горации воплощают идеалы приближающейся Французской революции.

САБИНЯНКИ — эскиз картины (1799. Париж, Лувр, Кабинет рисунков), происходящий из собрания художника Жана Огюста Доминика Энгра.

САБИНЯНКИ
(1799. Париж, Лувр) Полное цитат из Рафаэля, Гвидо Рени и Пуссена, это полотно свидетельствует о возвращении к историко-мифологическим сюжетам после годов интенсивного творчества, вдохновленного идеалами Революции. После выхода из тюрьмы, вновь за работой в своей луврской мастерской, Давид первым создает именно это полотно.
Верный дорогой для него атмосфере героизма, художник отдает предпочтение в этой картине чувству неизбежности, ведущей все персонажи к общей участи: сознательному бегу к смерти. Художнику удается прекрасно сочетать красоту обнаженных тел с жестокостью оружия. Расположение сюжета в грандиозном пейзаже напоминает Пуссена, также трактовавшего эту тему.

КОРОНАЦИЯ
(1805. Париж, Лувр) Полотно представляет Наполеона на вершине власти. Грандиозная сценография вносит вклад в прославление абсолютизма. Действующие лица изображены в обрамлении торжественной архитектуры, и ритм вертикалей придает изображению статичность.

Жак Луи Давид, переживший кризис Французской революции, напротив, авантюру Наполеона хотел представить как эпопею. Бонапарт вывел нацию из беспорядка к свободе, создал империю с постоянно расширяющимися границами, устремленную в неутомимом марше вперед.
Французский император — это выражение динамической энергии, он воплощает миф.
Восхождение Наполеона на заре XIX века - одно из наиболее победоносных в современной истории. Великие завоеватели лавировали среди предательств, укоров совести
и сомнений, Наполеон остался цельным, верным своему честолюбию. Напротив, его собственное честолюбие предало его.
Давид передает в образе Наполеона двойственность его натуры.
Обольщенный и очарованный человеком, который определил судьбу Франции, завершив Революцию, а затем пожертвовав ею, художник соглашается стать официальным живописцем наполеоновского режима и показывает через образы параболу его истории от истоков к коронации и до самого поражения. Но в этой новой роли он постепенно становится независимым, а не просто осуществляет обязанность официально представлять главного героя исторических событий.
В своей живописи он творит миф, оспаривая первенство реальности.

НАПОЛЕОН В СВОЕМ РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ
(1812. Версаль, Национальный музей) Серией портретов Наполеона Давид создал до тех пор не существовавшую типологию историко-героического портрета.
Несмотря на то, что французский император позировал мало и неохотно, художник получил от него урок стиля.

Портретирование - это область, в которой выразительность живописи Жака Луи Давида достигла своего наивысшего уровня. Помимо отражения исторических изменений, новых социальных идеалов, обновления правящего политического класса, его картины сразу же стали влиять на одежду, прически и мебель Парижа того времени. Аристократы наперебой заказывали ему портреты или рисунки, чтобы по ним сделать себе мебель или одежду.
Давид любил посещать салоны богатой буржуазии, воплощавшей в себе наиболее показательный дух эпохи: общество, где рождаются художники, философы, писатели, «спорщики», которые станут первыми жертвами революции. В изысканных портретах буржуа художник подчеркивал значимость индивидуума, его ум и талант. Помимо отражения личности модели, представленной всегда в удобной позе, Давид возвращает ей непринужденный, естественный характер и остроту самосознания, воплощенные в элегантных и нередко монументализированных сценариях.

Поездка в Рим
В книге «Звезды судьбы» историк искусства Мариза Вольпи рассказывает о превратностях жизни девяти художников — главных фигур в истории современной живописи. Среди них центральное место принадлежит Жаку Луи Давиду. В написанном ею «портрете с натуры» Вольпи воссоздает среду и эпоху, в которую жил и работал Давид. Все диалоги происходили в действительности и документированы. В приведенном отрывке говорится о приезде Давида в Рим — колыбель античного мира.
В 1775 году двадцатисемилетний Давид, наконец получивший первую премию Французской академии, приезжает в Рим. Он путешествует вместе с новым директором Академии Жозефом Мари Вьеном, крепким шестидесятилетним мужниной. Этот художник следует моде на помпейское искусство. Давид кажется еще юношей двадцати лет, и энергия, накопленная им в ожидании Италии, заставляет учителя, который восхищается им, но одновременно сдерживает, следит за его настроением, называть его «пылким». Вьены становятся для Луи семьей, где терпимы к мятежам и умеют заботиться о том, чтобы он не потерял голову. С карандашом в руке он буквально бросается рисовать в музеях: новом Музее Пио Клементино, собраниях Альбани, Боргезе, и, несмотря на изменчивый климат, работает на открытом воздухе на Вилле Адриана, в античной Остии, на Палатинском холме. В свои альбомы он переносит фигуры античных мистерий с барельефов, шлемы, кирасы, мебель, он созерцает левкои и высокие травы посреди развалин, покрытых мхом, панорамы, изрезанные сухими тенями ясных дней, колонны, лестницы, внимание его задерживается и на небесах, в которые врезаются кипарисы и зонтики пиний. В противовес излишествам барокко изображенный Давидом Рим отражает аскетический взгляд и создает основу для жесткой твердости рисунка. Материя воплощенного им мира — из бронзы, даже на Юге с его свободной лазурью Давид стремится выработать «стиль, который бы превосходил все остальные». Рим в эти годы — это центр космополитизма. Как никогда прежде город заполнен толпами живописцев и скульпторов, мечтателей, гениальных дилетантов. Голодные взгляды пожирают великое искусство прошлого. Здесь дают волю своим сумасбродствам и мечтам. Чувственная природа места и следы истории преображают всякого, кто смотрит вокруг и делает зарисовки.
В своем рвении Давид, сам не осознавая того, стремится извлечь из классицизма род вечной эмблематики. Он воодушевляется и падает духом, как это свойственно его характеру, однако тут же подчиняется железной дисциплине. В течение пяти лет он копирует множество произведений, даже приносит в мастерскую слепки с Колонны Траяна. Он начинает долгую войну против своего дара легкости исполнения, против своей приспособляемости к манерам: он учится, как новичок.

В последний год непрерывного обучения в Риме экзальтация художника сопровождается бредом, маниями, и это беспокоит Жозефа Вьена. Он предостерегает Давида об опасности потерять себя в бесконечных повторениях мотива, в постоянном — целыми днями и даже месяцами — пребывании на Форуме или в коллекциях. Голову его любимого ученика населяют призраки, воспламенный ум не дает ему покоя. Депрессия следует за крайним возбуждением. Вьен, который относится к нему по-отечески, предлагает юноше развлечься, ободряет его, когда тот мучится сомнениями. И Давид признается ему, а также Пейрону, Венсану, своим товарищам по Академии: «Я хочу, чтобы мои произведения имели античный характер до такой степени, что афинянин, будь он в состоянии вернуться в мир, принял бы их за творения греческого живописца»».

Один из самых известных историков итальянского искусства — Джули о Карло Арган рассматривает в контексте истории связь Жака Луи Давида с политикой того времени. В XVIII веке отделение культуры от церкви делает искусство носителем социально-политической функции. Давид был убежден, что живопись обладает внутренней рациональностью и потому играет позитивную гражданскую роль, независимо от системы, выражением которой она является.
овременник Гойи, Давид был его противоположностью. Один жил во Франции распутной, анархической, а затем торжествующе имперской, другой в Испании вечно несчастной, суеверной, бредовой, но и тот и другой по-своему чувствовали, что отныне искусство, как и вся культура, освободившись от церкви, делается полностью светским и в данных исторических условиях получает социальное основание стать политической необходимостью. Что и произошло в действительности. Отношение этих художников к власти было различным: саркастический, едкий, часто неистовый Гойя и всегда ровный, сдержанный Давид, иногда склонный к панегирикам, но никогда не раболепствующий. Как архитектура для Булле и Леду, так и живопись для Гойи и Давида заключала в себе собственную рациональность, занимавшую место внутри глобальной рациональности системы, но не подчиненную ей. Будучи «правильной» как живопись, она не могла не выполнять правильно социально-политическую функцию.
Давид имел идеал, но не идеологию. С несомненной последовательностью он работал для монархии, республики, империи. Он был революционером и бонапартистом больше по долгу, нежели по убеждению: были ученые, политики, генералы, поступившие так же, как он. Депутат Конвента, он голосовал за смертный приговор королю, для которого написал Клятву Горациев и Брута: поступок, согласующийся с духом этих картин. Это был героический поступок в духе Сен-Жюста: долг без тени страсти».

БИОГРАФИЯ
1748. У Луи Мориса Давида и Мари Женевьев Бюрон родился сын — Жак Луи Давид.
1757. Отец убит на дуэли.
1771. Давид учится у Жозефа Мари Вьена и получает вторую премию Академии живописи за картину Битва Минервы и Марса.
1772. После ряда неудач пытается покончить жизнь самоубийством.
1774. Получает первую премию Академии живописи за картину Эрасистрат обнаруживает причину болезни Антиоха.
1775. Второго октября вместе со своим учителем Вьеном отбывает в Рим, где остается до 1780 года. Пишет свои первые получившие известность полотна: Портрет графа Потоцкого и Велизарий.
1782. Женится на Шарлотте Пекуль, дочери крупного подрядчика.
1783. Родился его первый сын — Шарль Луи Жюль.
1784. Родился второй сын — Эжен. Давид второй раз едет в Рим, где пишет свою картину Клятва Горациев.
1786. Рождение дочерей-близнецов — Эмили Фе- лисите и Полина Жанна.
1789. В самые горячие дни Французской революции пишет наиболее знаменитые свои картины.
1792. Избирается депутатом Национального конвента и является одним из самых радикальных его представителей.
1793. Голосует за казнь короля и способствует упразднению Академии живописи.
1794. После падения Робеспьера арестован и проводит один год в тюрьме.
1800. Наполеон Бонапарт, Первый консул, предлагает Давиду стать официальным художником правительства.
1804. Назначается первым живописцем императора.
1805. Начинает писать Коронацию, законченную в 1807 году.
1808. Начинает полотно Раздача императорских знамен.
1815. В период «Ста дней» становится на сторону Наполеона. С наступлением Реставрации Давид уезжает в Швейцарию.
1816. Выбирает для добровольного изгнания Бельгию, где снова пишет картины на мифологические и элегические сюжеты. Отклоняет приглашение короля Пруссии приехать в Берлин.
1824. Становится в Брюсселе жертвой несчастного случая: его сбивает экипаж. С его женой случается апоплексический удар.
1825. Выходя из театра, который часто посещал в Брюсселе, сильно простудился. 29 декабря симптомы болезни усиливаются, и Жак Луи Давид умирает.

Жак Луи Давид художник французской революции

СМЕРТЬ СЕНЕКИ (1773. Париж, Лувр) Полотно, написанное для конкурса на Римскую премию, особенно интересно торжественной аранжировкой сцены. Мощные колонны своей статичностью уравновешивают драматизм развития действия, отмеченного театральной эффектацией. ВИКТОР ЖАН НИКОЛЬ Вид на Новый мост из Лувра (Париж, Музей Карнавале) Париж, каким его можно было увидеть из мастерской Давида в Лувре, — это кусочек Сены и Нового моста. Посреди комнаты «два больших кресла, из цельного дерева, украшенных позолоченной бронзой, выполненные самым лучшим краснодеревщиком времени, Жакобом, в подражание античности. Именно ими можно восхищаться на картинах Сократ, Горации, Брут, Елена и Парис». Так по описанию Делеклюза, ученика Давида, выглядела его мастерская в период высшей славы художника. ЖАН АНРИ КЛЕСС Предполагаемая мастерская Давида в Лувре (1810. Париж, Музей Карнавале) Этот поздний рисунок, сделанный двадцать лет спустя после Французской революции, представляет, возможно, мастерскую Жака Луи Давида в Лувре в золотой период творчества художника. На стене хорошо видна картина Гектор (1778, Монпелье, Музей Фабра). Даже после смерти маэстро его мастерская оставалась местом встречи многих поколений художников, которые следовали наставлениям и классицистической эстетике Давида. КЛЯТВА ГОРАЦИЕВ (1784-1785. Париж, Лувр) Тема полотна, с большим успехом экспонированного в Салоне 1785 года, взята из трагедии Корнеля, поставленной на парижской сцене в 1782 году. Горации воплощают идеалы приближающейся Французской революции.
КОРОНАЦИЯ (1805. Париж, Лувр) Полотно представляет Наполеона на вершине власти. Грандиозная сценография вносит вклад в прославление абсолютизма. Действующие лица изображены в обрамлении торжественной архитектуры, и ритм вертикалей придает изображению статичность. ЛИКТОРЫ ПРИНОСЯТ БРУТУ ТЕЛА ЕГО СЫНОВЕЙ (1789. Париж, Лувр) Картина была заказана Людовиком XVI и закончена Давидом как раз в дни взятия Бастилии. Выбор одной из наиболее откровенно республиканских героических тем римской истории обеспечил огромный успех полотна, которое вскоре наделяется определенным политическим значением. Во встрече Искусства и Истории заключено высоко риторическое отображение новой доблести (virtus). НАПОЛЕОН В СВОЕМ РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ (1812. Версаль, Национальный музей) Серией портретов Наполеона Давид создал до тех пор не существовавшую типологию историко-героического портрета. Несмотря на то, что французский император позировал мало и неохотно, художник получил от него урок стиля. НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК Погребальные почести Марату в церкви Кордельеров (1793. Париж, Музей Карнавале) Картина запечатлела торжественную атмосферу, в которой проходило прощание с Маратом, как ранее — похороны философа Вольтера. Жак Луи Давид был организатором этой церемонии и ее хореографии.
ПОРТА САН ПАОЛО (1775. Стокгольм, Национальный музей) Рисунки, сделанные Давидом во время его поездки в Рим, станут основным репертуаром тем и форм для его последующего творчества. В этом подкрашенном акварелью рисунке с римскими воротами и пирамидой Цестия ясно ощутимы уроки Пиранези. ПОРТРЕТ госпожи БЮРОН (1769-1770. Чикаго, Художественных институт) Тетя Давида изображена здесь в интимной обстановке, продиктованной глубокой привязанностью художника к модели. Поза явно продумана: женщина как бы защищается от света падающего на нее слева, и тени на лице придают ему выразительность. Взгляд обращен не на раскрытую для чтения книгу, но направлен за пределы картины. АНТИЧНАЯ МАТРИЦА СМЕРТЬ МАРАТА 1793 Брюссель, Королевские музеи изящных искусств (холст, масло, 175 х 136) Жак Луи Давид — ведущий представитель французского классицизма, главный выразитель истории Революции и наполеоновского правления. Сформировавшись в Италии под влиянием художественного языка Рафаэля (1483 — 1520), Караваджо (1571 — 1610) и Никола Пуссена (1594 — 1665), он отходит от придворной живописи, от вкуса рококо, причудливых форм и змеевидных линий в сторону канона, вновь утверждающего принципы античного искусства. ПРОЕКТ ПЕРЕСТРОЙКИ ЛОДЖИИ ДЕИ ЛАНЦИ (Париж, Музей декоративного искусства) Это вклад Давида в проект обновления лоджии на Пьяцца делла Синьория во Флоренции. Пребывание в этом городе стало одним из наиболее важных моментов для формирования молодого художника во время его итальянского путешествия. Проект демонстрирует дарование Давида как театрального сценографа.
РАЗДАЧА ИМПЕРАТОРСКИХ ЗНАМЕН (1808. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) На рисунке присутствует Победа, доминирущая в сцене, но она будет исключена из окончательной версии полотна, которое теперь находится в Версале. Первоначально же должна была быть изображена императрица Жозефина, с которой Наполеон затем развелся. РИМСКИЙ ПЕЙЗАЖ (1775-1780. Париж, Лувр, Кабинет рисунков) Здесь не просто запечатлен момент из хроники путешествия — этот рисунок обнаруживает специфические качества рисунка Давида- рисовальщика в трактовке пейзажа. В нем видны решительная склонность к синтезу, интерес к геометрическим формам и врожденное чувство величия. САБИНЯНКИ — эскиз картины (1799. Париж, Лувр, Кабинет рисунков), происходящий из собрания художника Жана Огюста Доминика Энгра.