Основным сюжетом «Я - чайка-2011» стали произведения выдающегося русского писателя и драматурга А. Л. Чехова, в том числе, пьеса «Чайка», рассказы «Смерть чиновника», «Выигрышный билет», «Человек в футляре» и другие.

Сюжет «Чайки» А.П.Чехова:

Комедия в четырёх действиях Антона Павловича Чехова. Пьеса написана в 1895-1896 годах, впервые опубликована в 12 номере за 1896 год журнала «Русская мысль». Премьера состоялась 17 октября 1896 года на сцене петербургского Александринского театра.

Действие происходит в усадьбе Петра Николаевича Сорина, который после отставки проживает там с сыном своей сестры Константином Гавриловичем Треплевым. Его сестра, Ирина Николаевна Аркадина, - актриса, гостит в его имении вместе со своим любовником, Борисом Алексеевичем Тригориным - беллетристом. Сам Константин Треплев также пытается писать. Собравшиеся в имении готовятся смотреть пьесу, поставленную Треплевым среди естественных декораций. Играть в ней единственную роль должна Нина Михайловна Заречная, молодая девушка, дочь богатых помещиков, в которую Константин влюблен. Родители Нины категорически против ее увлечения театром, и поэтому она должна приехать в усадьбу тайно. Среди ожидающих спектакль также Илья Афанасьевич Шамраев, поручик в отставке, управляющий у Сорина; его жена - Полина Андреевна и его дочь Маша; Евгений Сергеевич Дорн, доктор; Семен Семенович Медведенко, учитель. Медведенко безответно влюблен в Машу, но та не отвечает ему взаимностью, потому что любит Константина Треплева. Наконец приезжает Заречная. Нина Заречная, вся в белом, сидя на большом камне, читает текст в духе декадентской литературы, что тут же отмечает Аркадина. Во время всей читки зрители постоянно переговариваются, несмотря на замечания Треплева. Вскоре ему это надоедает, и он, вспылив, прекращает представление и уходит. Маша спешит за ним, чтобы отыскать его и успокоить.

Проходит несколько дней. Действие переносится на площадку для крокета. Отец и мачеха Нины Заречной уехали в Тверь на три дня, и это дало ей возможность приехать в имение Сорина. Нина ходит по саду и удивляется тому, что жизнь знаменитых актеров и писателей точно такая же, как жизнь обыкновенных людей. Треплев приносит ей убитую чайку и сравнивает эту птицу с собой. Нина же говорит ему, что совсем перестала понимать его, так как он стал выражать свои мысли и чувства символами. Константин пытается объясниться, но, увидев показавшегося Тригорина, быстро уходит. Нина и Тригорин остаются вдвоем. Нина восхищается тем миром, в котором живут Тригорин и Аркадина. Тригорин же рисует свою жизнь как мучительное существование. Увидев убитую Треплевым чайку, Тригорин записывает в книжечку новый сюжет для небольшого рассказа о девушке, похожей на чайку: «Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил её».

Проходит неделя. В столовой дома Сорина Маша признается Тригорину, что любит Треплева и, чтобы вырвать эту любовь из своего сердца, выходит замуж за Медведенко, хотя и не любит его. Тригорин собирается уезжать в Москву вместе с Аркадиной. Нина Заречная собирается тоже уезжать, так как мечтает стать актрисой. Нина дарит Тригорину медальон, где обозначены строки из его книги. Открыв книгу на нужном месте, тот читает: «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми её». Тригорин хочет последовать за Ниной, так как ему кажется, что это то самое чувство, которое он искал всю жизнь. Узнав об этом, Ирина Аркадина на коленях умоляет не покидать её. Однако, согласившись на словах, Тригорин договаривается с Ниной о тайном свидании уже в Москве.

Проходит два года. Сорину уже шестьдесят два, он очень болен, но так же полон жаждой жить. Медведенко и Маша женаты, у них есть ребенок, но счастья в их браке нет. Маше отвратительны и муж, и ребенок, а сам Медведенко очень от этого страдает. Треплев рассказывает Дорну, который интересуется Ниной Заречной, ее судьбу. Она убежала из дома и сошлась с Тригориным. У них родился ребенок, но вскоре умер. Тригорин уже разлюбил её и вернулся к Аркадиной. На сцене у Нины все складывалось еще хуже. Играла она много, но очень «грубо, безвкусно, с завываниями». Она писала Треплеву письма, но никогда не жаловалась. В письмах подписывалась Чайкой. Её родители знать её не хотят и не пускают к дому даже близко.

Нина появляется совершенно неожиданно. Константин в который раз признается ей в любви и верности. Нина не принимает его жертвы. Она до сих пор любит Тригорина, в чём и признается Треплеву. Она уезжает в провинцию играть в театре и приглашает Треплева взглянуть на ее игру, когда она станет великой актрисой. Треплев после ее ухода рвет все свои рукописи, затем уходит в соседнюю комнату. В покинутой им комнате собираются Аркадина, Тригорин, Дорн и другие. Раздается выстрел. Дорн, сказав, что это лопнула его склянка с эфиром, уходит на шум. Вернувшись, он отводит Тригорина в сторону и просит его увести

куда-нибудь Ирину Николаевну, потому что её сын застрелился.

Пьеса «Чайка» была закончена Чеховым в 1896 году. В этом же году она была опубликована и поставлена в петербургском Если сделать анализ «Чайки» Чехова, то это произведение вроде бы с незамысловатым житейским сюжетом: извечная проблема детей и родителей и старый как мир любовный треугольник. Но практически за каждой репликой героев можно рассмотреть не только их судьбу и характер, перед вами возникает целая человеческая жизнь. Каждое действие показывает простую жизнь обычных людей, при этом нам раскрывает сложность их взаимоотношений Чехов. «Чайка» (краткое содержание пьесы вы прочтете ниже) обозначается как комедия, только в ней нет смешных героев. Вы не найдете там ни одной веселой сцены или курьезного случая. Вся пьеса построена на столкновении поколений между уверенными и маститыми взрослыми персонажами и еще непризнанной и неопытной молодежью.

«Чайка». Чехов. Краткое содержание первого действия

В имении Петра Сорина проживает сам отставной статский советник и его племянник Константин Треплев. Мать Константина, Ирина Николаевна Аркадина - это маститая актриса, которая приехала сюда погостить. Вместе с ней прибыл и ее любовник Тригорин, известный в то время беллетрист.

Константин увлечен писательством. Он для показа приготовил пьесу, в которой единственную роль будет играть дочь соседских помещиков Нина Заречная. Девушка мечтает о сцене, но ее родители считают это неприличным и решительно противятся увлечению дочери. Константин влюблен в Нину, а вот в него влюблена Маша - дочь отставного поручика Шамраева. Его семья тоже приглашена на просмотр пьесы.

Все рассаживаются перед наскоро сколоченной сценой, на которой Нина, одетая во все белое, произносит довольно странный монолог в декадентском стиле. У Аркадиной он вызывает прямой протест, ей видится, что сын пытается ее учить, как нужно писать и что играть. Константин, вспылив, уходит. Нина за ним не следует, она с удовольствием принимает комплименты в адрес своего таланта. Особенно в этом старается Тригорин.

«Чайка». Чехов. Краткое содержание второго действия

Через два дня те же лица вновь собираются в имении. Нина удивляется, что такие известные люди, как Аркадина и Тригорин, в жизни ничем не отличаются от обычных. Девушка влюбляется в Тригорина и начинает избегать Константина, который связывает все с провалом своей пьесы. Он пытается объясниться с ней, но у Нины это вызывает только раздражение. Тригорин - вот новый ее кумир, ради которого она готова на все. Появляется Константин, он несет в руке убитую чайку и кладет ее к ногам Нины с заявлением, что скоро убьет и себя.

«Чайка». Чехов. Краткое содержание третьего действия

Через неделю Константин совершает неудачную попытку самоубийства. Мать решает, что причиной тому стала ревность. Она уверена, что нужно увезти Тригорина в Москву. Но тот не хочет покидать имение, он увлечен Ниной, ему кажется, что именно ее он искал всю свою жизнь. Об этом он откровенно рассказывает Аркадиной, но та не верит в серьезность его увлечения и убеждает Тригорина ехать. Перед самым отъездом тот все-таки сталкивается с девушкой. Она тоже собирается уезжать в Москву, и они договариваются, что тайно там встретятся.

«Чайка». Чехов. Краткое содержание четвертого действия

Прошло два года. Константин по-прежнему пишет, и его произведения печатаются. Маша вышла замуж, но, не обращая внимания на мужа и своего ребенка, много времени проводит в доме Треплевых. Нина в Москве сошлась с Тригориным, у них даже родился ребенок, но вскоре умер. Супруг бросил ее и вернулся к Аркадиной. Карьера актрисы у Нины не удалась, так как игра ее была грубой и безвкусной. Родители о ней ничего не хотят знать и не пускают ее на порог дома.

В имение опять приезжают погостить Аркадина и Тригорин. Они вместе с гостями играют в лото. А Константин находится в своем кабинете. Неожиданно к нему приходит Нина. Теперь это усталая и разочарованная женщина, которая потеряла веру в свое признание. Но Константин по-прежнему ее любит и хочет поехать вместе с ней в провинциальный театр, где она будет играть. Нина его как будто не слышит: из другой комнаты доносится голос Тригорина, а она его любит еще больше, чем прежде.

Все играющие в лото слышат звук, похожий на выстрел. Гостивший в имении врач предположил, что это разорвалась одна из его склянок. Он выходит из комнаты, а когда возвращается, то просит Тригорина куда-нибудь увести Аркадину, так как Константин Гаврилович застрелился…

Действующие лица

• Ирина Николаевна Аркадина, по мужу Треплева, актриса
• Константин Гаврилович Треплев, её сын, молодой человек
• Петр Николаевич Сорин, её брат
• Нина Михайловна Заречная, молодая девушка, дочь богатого помещика
• Илья Афанасьевич Шамраев, поручик в отставке, управляющий у Сорина
• Полина Андреевна, его жена
• Маша, его дочь
• Борис Алексеевич Тригорин, беллетрист
• Евгений Сергеевич Дорн, врач
• Семен Семенович Медведенко, учитель
• Яков, работник
• Повар
• Горничная

Сюжет

Действие первое

• - Александринский театр . Реж. Е. П. Карпов . (Бенефис Е. И. Левкеевой; Сорин - В. Н. Давыдов , Нина Заречная - В. Ф. Комиссаржевская , Шамраев - К. А. Варламов , Полина Андреевна - А. И. Абаринова , Тригорин - Н. Ф. Сазонов). Премьера состоялась 17 октября .
• - Таганрогский городской театр .
• 1896 - Театр Н. Н. Соловцова (Киев).
• 1896 - труппа драматических артистов (Ярославль; также в 1900 году).
• - Московский Художественно-общедоступный театр , постановка К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко (Аркадина - О. Л. Книппер-Чехова , Треплев - В. Э. Мейерхольд , Сорин - В. В. Лужский, Нина - М. Л. Роксанова, Шамраев - А. Р. Артём , Полина Андреевна - Е. М. Раевская , Маша - М. П. Лилина , Тригорин - К. С. Станиславский , Дорн - А. Л. Вишневский , Медведенко - И. А. Тихомиров, Яков - Андреев). Возобновлен в 1905 году (Нина - М. П. Лилина , Маша - М. Г. Савицкая). Премьера - 17 () декабря
• 1901 - драматическая труппа во главе с В. Ф. Комиссаржевской и Далматовым (Нина - Комиссаржевская).
• 1905 - Драматический театр В. Ф. Комиссаржевской (Петербург; Нина - Комиссаржевская , Тригорин - Бравич).
• - Ленинградский театр им. А. С. Пушкина. Режиссёр Л. С. Вивьен
• - МХАТ. Режиссёры В. Станицын , И. Раевский ; художник Шифрин
• - Театр им. Ленинского комсомола (Москва). Постановка А. Эфроса ; художники В. Лалевич, Н. Сосунов
• - МХАТ. Режиссёр Б. Н. Ливанов ; художник Э. Г. Стенберг . В ролях: Аркадина - А. Степанова , Тригорин - Л. Губанов , Треплев - О. Стриженов , Нина Заречная - С. Коркошко , Маша - И. Мирошниченко , Сорин - С. Колчицкий, Дорн - В. Давыдов
• - «Современник ». Режиссёр О. Н. Ефремов.
• - МХАТ . Постановка О. Н. Ефремова ; режиссёр Н. Скорик; художник-постановщик В. Левенталь; музыкальное оформление Василия Немировича-Данченко . В ролях: Аркадина - Т. Лаврова , Треплев - А. Мягков , Нина Заречная - А. Вертинская , Маша - Е. Васильева , А. Вознесенская, Тригорин - А. Калягин , Дорн - И. Смоктуновский , Сорин - А. Попов и В. Давыдов, Полина Андреевна - И. Саввина . Премьера состоялась 9 июля
• 1987 - Театр на Красной Пресне (Москва). Под названием «Отчего застрелился Константин?». Режиссёр Ю. Н. Погребничко . (Новая редакция 1993 года - «Вот тебе и театр… и дальше пустое пространство»).
• 1994 - Театр «Содружество актеров Таганки ». Режиссёр С. А. Соловьев .
• 1994 - Театр «Школа современной пьесы ». Режиссёр - Иосиф Райхельгауз .
• 2001 - Малый драматический театр . Постановка Л. А. Додина .
• 2002 - Калининградский областной драматический театр . Режиссёр Альгирдас Ладинас. Спектакль возобновлен в 2005 в новом составе.
• 2003 - Театр им. Евг. Вахтангова . Постановка Павла Сафонова .
• 2004 - Театр имени Моссовета . Постановка А. С. Кончаловского.
• 2005 - Пермский академический театр драмы . Постановка Б. Л. Мильграма .
• 2007 - Красноярский драматический театр им. А. С. Пушкина . Постановка О. А. Рыбкин
• 2007 - Музыкальный театр имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Режиссёр Дж. Ноймайер .
• 2007 - Александринский театр . Постановка и сценография К. Люпы.
• 2011 - Театр «Сатирикон» . Постановка Юрия Бутусова
• 2011 - Центральный театр Российской армии в постановке Александра Бурдонского
• 2011 - Московский театр-студия под руководством Олега Табакова в постановке К. Ю. Богомолов .
• 2012 - Пермский театр «У моста». Реж. С. Федотов.

Постановки за рубежом

• 1907 - «Нейе фрейе бюне» (Берлин).
• 1909 - «Хеббель-театр» (Берлин).
• 1912 - «Дагмартеатр» (Копенгаген); Мюнхенский театр.
• 1921-1922 - Труппа Ж. Питоева (Швейцария; Theatre des Champs-Elysees, Франция).
• 1924 - Малый театр Цукид-зи (Токио; под назв. «Песнь белой птицы»).
• 1925 - Литтл Тиетр. Пост. и сценогр. Ф. Ф. Комиссаржевского .
• 1939 - Theatre des Mathurins. Реж. Ж. Питоев .
• 1954 - Театр «Финикс» (Нью-Йорк); реж. Houghton. Театр «Эберто» (Париж); реж. Магито.
• 1955 - Театр «Ателье» (Франция). Реж. Андре Барсак.
• 1960 - «Олд Вик » (Лондон).
• 1961 - Королевский драматический театр (Стокгольм). Реж. Ингмар Бергман.
• 1967 - Comedie de Caen. Реж. Габриель Монне.
• 1969 - Театр дю Миди (Франция). Реж. Антуан Витез .
• 1970 - Артс Тиэтр (Кэмбридж). Реж. и автор перевода Ричард Коттрелл; в роли Аркадиной - Л. Кедрова .
• 1973 - Chichester Festival Th. Реж. Джонатан Миллер.
• 1975 - Theatre de la Ville. Реж. Lucian Pintilie
• 1981 - Ройал-Корт . Реж. Макс Стаффорд-Кларк; в роли Тригорина - А. Рикман .
• 1984 - Национальный театр Шайо. Реж. и автор перевода А. Витез. Тил Театр (Прага). Реж. Отомар Крейча.
• 1985 - Oxford Playhouse, Лирик Тиэтр (Лондон). В роли Аркадиной - В. Редгрейв .
• 1991 - Королевская шекспировская компания. Реж. Терри Хендс.
• 1992 - the National Actors Theatre (в Лицеум Театр, Бродвей). Реж. Marshall W. Mason;.
• 1997 - Олд Вик . Реж. Питер Холл. Перевод Т. Стоппарда .
• 2001 - Joseph Papp Public Theater (Нью-Йоркский шекспировский фестиваль). Реж. М. Николс ; Аркадина - М. Стрип , Сорин - К. Уокен , Треплев - Ф. С. Хоффман , Шамраев - Дж. Гудмен , Нина - Н. Портман .
• 2002 - Национальный театр Бретани. В роли Нины - Ирен Жакоб .
• 2003 - Рижский театр русской драмы. Реж. П. Штайн .
• 2007 - Ройал-Корт . Реж. Иан Риксон. В ролях: Аркадина - К. С. Томас , Тригорин - П. Сарсгаард .
• 2007 - Королевское Шекспировское общество.
• 2008 - The Classic Stage Company (Нью-Йорк). Реж. В. В. Долгачев; Аркадина - Д. Уист .

Переводы на иностранные языки

При жизни Чехова переводы «Чайки» были выполнены на сербскохорватский (M. Mareković в 1897 и I. Prijatelj в 1901 ), чешский (B. Prusík в 1899 ) болгарский язык (С. Бранкомиров в 1903 и немецкий языки (в 1902 ). На английский язык пьеса впервые была переведена в 1909 году Джоржем Кальдероном (англ. George Calderon ) для постановки в Королевском театре Глазго (премьера состоялась 2 ноября 1909 года).

Экранизации

• (США/Великобритания; реж. Сидни Люмет ; на основе своей постановки).
• 2002 - Россия. Реж. М. Б. Терехова.
• 2003 (Германия; реж. Gilbert Beronneau).
• 2003 (Франция-Канада; реж. Claude Miller).
• 2007 «Nachmittag» (Германия; реж. Ангела Шанелек).
• 2010(?) - планируемая экранизация постановки Иана Риксона в Ройял Корт.
• «Сюжет для небольшого рассказа» (СССР, 1969; реж. С. И. Юткевич) - фильм о создании пьесы.

• Борис Акунин создал детективное продолжение чеховской «Чайки», в котором дал несколько вариантов окончания знаменитой пьесы (см. Чайка (Акунин)).

• В фильме Константина Худякова «Успех » (с Леонидом Филатовым в главной роли) действие разворачивается вокруг театральной постановки «Чайки»

Литература

• Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах . - М .: Наука, 1978. - Т. 13. - С. 3-60, 356-387, 519-520.
• Гаевский В. М. Укор владеющей судьбе: Немирович, Мейерхольд и два чеховских спектакля // Наше наследие . - 2006. - № 79/80. - С. 222-235.
• Карпов Е. Вера Федоровна Комиссаржевская на сцене Императорского Александрийского театра // Сборник памяти В. Ф. Комиссаржевской. СПб, 1911.
• Эфрос Н. Е. «Чайка» А. П. Чехова на сцене МХТ // Ежегодник Московского Художественного театра. 1944. т. 1. М., 1946.
• Юрьев Ю. Записки. Л.-М., 1948.
• Давыдова Э. Первая постановка «Чайки» на Украине // Театр. 1954. № 7.
• Строева М. Чехов и Художественный театр. М., 1955.
• Читау М. М. Премьера «Чайки» (Из воспоминаний актрисы) // Чехов в воспоминаниях современников. М.: Художественная литература, 1986. С. 350-355.
• Волчкевич Майя. «Чайка». Комедия заблуждений. М., «Пробел-2000», 2010. - 128 с.

Примечания

Ссылки

• «Чайка» в Internet Off-Broadway Database (Lortel Archives).

Антон Павлович Чехов
Пьесы	Безотцовщина («Пьеса без названия», «Платонов»; 1870-е-1880-е) На большой дороге () О вреде табака () Калхас () Иванов (1887-1888) Медведь ()

2. Вторым, после «Черного монаха» произведением, продолжающим онтологическую линию, была гениальная пьеса «Чайка». Ее появление в рамках нашего видения позднего творчества Чехова как поиск ответов на глубинные, онтологические вопросы, вполне закономерно, поскольку у него, после выяснения факта различия формы и содержания, неминуемо должен был возникнуть вопрос о том, что же в этой дихотомии важнее – форма или содержание?
Действительно, писатель начинает свою историю с того, что приводится разговор двух, вообще говоря, второстепенных персонажей – учителя и молодой девушки Маши. Объявляется, что вскоре будет гроза и пьеса, при этом учитель объясняется в любви Маше, и параллельно рассказывал ей о своей бедности. Последнее, конечно, ирония. Ведь одновременные признания в любви и в бедности несовместимы. Но суть разговора заключается не в этом, а в том, что «жених» говорил «невесте» об обычных и естественных вещах (о том, что ему трудно живется), а та отвечала, что все это ей неинтересно, т.е. что обычное и естественное совсем не то, что ей надо. Таким образом, Чехов с первой же страницы дает понять, что в пьесе, которой вот-вот предстоит случиться (читай – «Чайке»), речь будет идти о том, что естественно, и о том, что не-естественно. Но естественно то, что воспринимается непосредственно, в режиме систематического видения, т.е. форма. Тогда не-естественным следует называть спрятанное и требующее выяснения, т.е. содержание. Итак, «Чайка» с самого начала предстает как новое исследование (гроза – символ очищения и новизны) соотношения формы и содержания. Сказав это, мы сразу начинаем воспринимать эту пьесу как такую философскую притчу, которая является продолжением «Черного монаха».
В дальнейшем обнаруживается, что молодой амбициозный драматург Треплев написал пьесу, которую и должны вот сейчас сыграть. В ней он пытается найти что-то новое, причем новое это он видит в формах: «Нужны новые формы. Новые формы нужны, а если их нет, то лучше ничего не нужно». Спектакль пришли смотреть его мать, актриса Аркадина; ее «друг», писатель Тригорин; родной дядя Треплева Сорин, врач Дорн; а также Маша, учитель и другие второстепенные лица. Спектакль играет Нина Заречная. Вот занавес поднялся и она читает. Чтиво оказывается какой-то не вполне понятной абстракцией, достаточно занудной (типичный модный декаданс того времени). Аркадина практически без прикрас выражает свою скуку и Треплев, психуя, обрывает действие. Его пьеса кончена, а пьеса Чехова набирает обороты.
Что мы здесь имеем? Треплев приходится сыном актрисы Аркадиной. В дальнейшем мы понимаем, что актриса она настоящая, в дешевых спектаклях не играет, да и все персонажи произведения относятся к ней с крайним почтением, так что возникает впечатление, что Аркадина выступает в роли искусства в чистом виде, в роли его символа.
Ну, в самом деле, все герои пьесы, так или иначе, призваны подчеркнуть такую аллегорию. Например, Аркадина не может жить без творца Тригорина, но и он заворожен ею. И хотя он постоянно порывается пойти то на рыбалку, то «пойти» к Нине, однако в главном он остается верен своей писательской работе – с одной стороны, а с другой – постоянно возвращается к Аркадиной, так что этим своим возвратом подчеркивает ее тождество с искусством. В их паре полная гармония: писатель создает искусство, а искусство таково, что завораживает его. Далее, Сорин неудовлетворен своей жизнью, ему постоянно что-то хочется, он – сама духовная, внутренняя неудовлетворенность. Его сестра любит его и заботится о нем, переживает, если у него возникают нелады со здоровьем. Причем интересно, что Сорин является старшим братом Аркадиной, т.е. он несет в себе некоторую первичность относительно своей сестры. Конечно, ведь идея искусства возникает после возникновения внутренней неудовлетворенности, желания что-то сделать. Искусства нет там, где нет никаких желаний, стремлений, где отсутствует неудовлетворенность собой. Но и само это ощущение бессмысленно, если не разрешается идеей. Поэтому, с точки зрения нашей тезы о том, что Аркадина есть символ искусства, пара Аркадина – Сорин оказывается вполне гармоничной. Наконец, отметим Шамраева – хозяйственника и скупердяя, представляющего собой отображение Аркадиной на область обычной жизни. И он, и она эгоисты. Только если Шамраев эгоист в ведомом им хозяйстве, то Аркадина эгоистка по всем вопросам, которые ее касаются. А касаются ее не только денежные вопросы, но преимущественно ее талант. Здесь деньги у Чехова выступают в качестве метки: ее прижимистость относительно денег указывает на аналогичное отношение к богатству вообще. Но поскольку ее главным богатством является талант, то ее «бережное» отношение к деньгам служит в качестве обозначения бережного (уже без кавычек) отношения к своему таланту. Нахождение близ Аркадиной страстного в отношении хозяйства Шамраева усиливает ощущение наличия страсти в отношении какой-либо собственности, следовательно, повышает ценность главной собственности Аркадиной – ее таланта. Шамраев своим присутствием подчеркивает истинность Аркадиной как явления в искусстве, как его символ.
Таким образом, Треплев, будучи сыном Аркадиной, фактически обозначен писателем в качестве исходящего из области настоящего искусства. Он вышел из него, покинул его и теперь не принимается им: его мать не принимает его стараний, она открыто высказывается против того, чтобы в искусстве были одни лишь формы. При этом она считает, что наличие одних лишь форм – это полное отсутствие какой либо формы. Аркадина явно не на стороне Треплева, а тот, выйдя когда-то из ее чрева, уходит от нее все дальше и дальше.
Нине Заречной пьеса тоже не нравится. Она, практически отстраненная от своей семьи (мать умерла и оставила все деньги отцу, а тот повторно женился), стремится играть, стремится к искусству. Это показано и позиционной расстановкой ее имения и сцены, близ которой разворачиваются все события – они находятся на противоположных берегах озера. Выходит, она идет оттуда, где есть лишь простая без-искусстная (без искусства) жизнь, и идет туда, где есть жизнь искусства (жизнь в искусстве), которую олицетворяет Аркадина. И вот эта Нина, стремящаяся из без-искусства в искусство, поддерживает Аркадину и тоже отрицает движение Треплева в пустые бессодержательные формы, но вынуждена играть, подыгрывать ему в этом. Она лукава? Что ж, может и так, но тот, кто сам пробивался из темноты в свет, не станет ее ругать. Наоборот, он отметит ее настойчивость в достижении цели. Ведь ее родители не только ее покинули, но наложили на нее различные запреты, например, не покидать дом. Она нарушает запреты, преодолевая эти глупые, бессодержательные, формальные границы и, несмотря на трудность своего положения, все же прикасается к тому, что связано с искусством. В своем движении она пытается преодолеть границу формы и стремится войти в ситуацию «живых лиц». Поэтому ее игра-участие в пьесе Треплева – это лишь точка, момент пересечения двух противоположных движений: Треплева – от содержания к формам, Заречной – к содержанию сквозь границу форм (сквозь формы).
Однако вернемся к «изыскам» Треплева. Положительно отзывается о его пьесе лишь доктор Дорн. Чтобы понять причины этого обстоятельства, посмотрим повнимательнее на этот персонаж. Господин Дорн ничего неправильного не делает: в молодости в меру погулял, работал честно, к жизни относится трезво и берет от нее все, что можно, но не во вред себе. Конечно, Дорн – это хороший обыватель, всегда высказывающийся относительно жизненных обстоятельств вполне здраво, рационально. Не думаю, что будет большой натяжкой назвать его воплощением здравого смысла, и тогда его поддержка Треплева будет означать, что с точки зрения здравого смысла новизна, конечно, необходима. Но здравый смысл видит лишь то, что на поверхности, что очевидно и он совершенно естественно не в состоянии ответить на вопрос о том, что же именно нового необходимо в искусстве. Дорн так и говорит: в целом хорошо и даже такой-то момент хороший, и в будущем у Треплева может быть успех. Однако что следует конкретно делать, на что следует обратить внимание, чтобы этот успех и в самом деле пришел? Этого Дорн не знает и ограничивается общей поддержкой молодого драматурга. Выходит, Чехов здесь говорит нам, что вообще-то да, поиски нужны, но должны ли они сводиться к поискам новых форм? Из общего контекста ясно, что нет, не должны.
В подтверждение этому Треплев, ищущий лишь формы, ни с того ни с сего убивает Чайку. С чего бы, спрашивается, надо было убивать несьедобную и красивую птицу? Употреблять в пищу ее нельзя, а красоты стало меньше. Очевидно, этим актом Чехов хочет показать всю ненужность, никчемность деятельности Треплева. Более того, эта деятельность не просто никчемная, но она даже вредная. Ведь чайка, будучи живой, не может не вызывать восхищение и живые, яркие ассоциации. Но в пьесе она появляется мертвой и это вызывает отвращение к Треплеву – убийце живого. И в самом деле, стремление к одним лишь формам в искусстве убивает его. И подобно чайке, из которой впоследствии сделали чучело – пустое, бессмысленное и ненужное в доме у Сорина, так и искусство в руках Треплева превращается в то, о чем и говорить-то не стоит. И все его движение – от наполненного и живого искусства – к формам без содержания есть движение к тотальной бессмысленности, т.е. к смерти. Поначалу он убивает невинную птицу, затем совершает попытку самоубийства, и, наконец, в конце пьесы – он действительно убивает себя. Его движение завершилось логическим концом, который неотвратимо наступил, несмотря на наличие у Треплева трудолюбия и упорства, через которые он даже смог завоевать себе некоторое положение, я бы сказал, в «тусовочном» мире деятелей. Нет, ничего не поможет. Окончательно осознав это после разговора с Ниной Заречной, у которой совсем иная ориентация в искусстве – ориентация на смысл, на содержание, на живое – Треплев ушел туда, к чему он изначально двигался, куда он должен был прибыть, очистив жизнь от своего жизнеотрицания. Своим выстрелом он поставил точку в признании своей ошибочности. Перед смертью он признался: «Да, я все больше и больше прихожу к убеждению, что дело не в старых или новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льется из его души». Выстрел – это точка в конце этой утверждающей тезы, отметающая любые сомнения в ее истинности.
С этих позиций следует без сомнения поддержать общераспространенное мнение, согласно которому Чехов через Треплева говорит «нет» символизму . Однако это отрицание заключается вовсе не в противостоянии «мечтательности», которое характерно для этого течения в искусстве того времени. Так принято считать, но дело тут, видимо, в другом. Скорее, Чехов выступал не против отвлеченности от повседневного быта, на котором настаивали символисты. Ведь любое художественное произведение есть та или иная абстракция, то или иное отвлечение от реальности, та или иная фантазия. Ошибка Треплева заключается вовсе не в том, что он в своих работах «полностью отстранился от жизни» . На деле такого отстранения не было, напротив, была попытка описать ее. Беда Треплева оказывается в том, что он, подобно многим из тогдашних символистов, захотел описать жизнь в непосредственном виде, как она дана в ощущениях, пусть даже в ощущениях, порождаемых фантазиями. Чехов пытается сказать: в художественном произведении жизнь оживает только когда в нем дребезжащим светом кажит себя нечто, что оживляет саму жизнь – некая потаенность, бытийная подоплека. Художник должен создавать не формальные оболочки увиденного, отображать не просто существующее, а то, что стоит за ним и наполняет его завораживающей силой – бытие этого существующего. С другой стороны, художник не может приоткрыть занавес над бытием, не прибегнув к помощи тех или иных форм: бытие себя кажит (способ высказывания Хайдеггера) посредством сущего, посредством форм. В этом вся суть: надо так преподнести материал, очевидно, посредством показа существующего, формы, чтобы сквозь него выступало его бытие, или в грубом выражении – содержание. И именно наличие такого притягивающего центра, которое манит, возбуждает в нас подозрение о наличии какой-то скрытности, причем скрытности, касающейся самого что ни на есть существа дела, характеризуются все основные работы позднего Чехова. Это-то их и оживляет, превращает из обычных красивых описаний в шедевры. Символисты посредством своих замысловатых ходов пытались отождествить форму и содержание, бытие и сущее. Они говорили, что в самом написанном тексте, в самих словах уже должен быть заключен весь смысл. Чехов в «Черном монахе» выступил оппонентом этого, а в «Чайке» он подтвердил эту свою позицию. Он считал, что смысл создается каждым читателем индивидуально в соответствии с его способностями и т.д., так что невозможно вогнать в прокрустово ложе весь спектр возможностей, который раскрывается лишь при учете всех потенциальных читателей. Отсюда его стремление к тому, чтобы каждый читатель или зритель его пьес мог сам, самостоятельно додумывать потаенное, спрятанное им. Все его работы – это сплошная череда намеков.
А что же Нина? Нина – прямая противоположность Треплеву. Она – самая лучшая. Действительно, с одной стороны, она стремится к жизненному искусству. С другой стороны – она динамична. Этим она отличается от Аркадиной, которая, хотя и олицетворяет некую отвлеченную идею искусства вообще и притягивает к себе все жизненное в искусстве, но является неизменной в своей истинности. Отличается Нина и от талантливого писателя Тригорина, который обозначает уже нашедшего свою линию художника. Он уже не ищет, а стремится вкусить всю радость жизни, при этом неизменно возвращается к идеалу искусства, к Аркадиной. Нина же находится в движении, причем в движении таком, которое можно лишь приветствовать. Она ищет смысл, содержание. Что может быть выше, лучше, чем поиск смысла?
Конечно, она делает ошибки: кто не ищет, тот и не ошибается. Так, она вошла в иллюзию, что впитывание в себя чужого содержания (ее роман с безусловно одаренным Тригориным) – это и есть искомое. Естественно, Тригорин бросил Нину, поскольку не имеет той же необходимости осуществлять поиск, как у Нины. Он уже нашел себя в искусстве, ему нужно только оно. Поэтому, после недолгих «гуляний» (читай – новых творческих исследований) он и вернулся к символу искусства, которому только и верен, т.е. вернулся к Аркадиной. Родившийся у Нины ребенок умер, что тоже естественно, поскольку он родился хотя и от Нины, но с чужим, тригоринским, содержанием. Конечно, это печально, когда художник (Нина), находясь в поиске, заражается чужими идеями и повторяет их. Ведь в этом случае плод его усилий обречен на умирание, он не имеет долгой жизни.
Нине было тяжело, но она справилась с собою. Продолжая любить Тригорина (фактически – то, что он делает), она как истинно одержимая творчеством в очередной раз преодолевает границу – себя – и прорывается к себе, поскольку, лишь выражая в своем актерском порыве свое нутро, свое естество, свое содержание, она обрела в себе актрису. Она пошла своим путем и нашла то, что искала – содержание.
Ну а как же, в свете сказанного, охарактеризовать часто совершаемую попытку называть Нину Заречную чайкой? Думается, здесь скрыто недоразумение. Конечно, в тексте пьесы Нина иногда называла себя чайкой. Но, во-первых, это еще не факт, что она и в самом деле чайка. Ведь сущность того или иного лица у Чехова определяется не только и даже не столько словами (хотя и к ним, конечно, прислушиваться полезно), но в первую очередь его вписанностью в общий смысловой контекст произведения. Образ того или иного героя у него имеет тот смысл, на который указывает вся совокупность не только слов, но и действий всех персонажей, включая, разумеется, и самого героя. Здесь писатель развивает старую театральную традицию, согласно которой «короля играет свита», обобщив ее на всех участников событий: у него все играют всех. А во-вторых, в конце пьесы Нина повторяет несколько раз: «Я – не чайка...Нет, не то». Иными словами, она все-таки не видит в себе чайку, хотя и сомневается в этом. Но это и понятно: Нина символизирует поиск смысла, поиск жизненного искусства (можно ли сказать искусства жизни?) и сомнение для нее естественно, имманентно. Это сомнение – как граница форм, сквозь которую она прорывается в суть. И вот она прорывается сквозь сомнение и утверждает «Нет, не то», т.е. «Я – не чайка». Конечно, Нина вовсе не чайка, поскольку она живет наполненной смыслом жизнью. Чайка же в пьесе фигурирует только как мертвый объект. Когда Нина была очарована Тригориным, то это следует понимать как нахождение в ситуации своеобразного гипноза. Как художник она стала подражать другому художнику – Тригорину, и вошла в состояние глубокой ошибки. И вот в этом ошибочном состоянии она и писала в письмах, что она чайка. Здесь ошибочность ее ситуации (подражательство другому таланту) предопределяет ее ложные ходы и утверждения. При этом важно, что ее собственное ошибочное высказывание о том, что она – чайка, писатель показывает нам не в явном виде, не через непосредственную речь Нины, а опосредованным образом – через письмо. Этим приемом Чехов снижает степень доверия к тому, что будто бы Нина отождествляется с чайкой. А вот ее «Я – чайка...Нет, не то» он выдает через явную, живую артикуляцию персонажа. По сравнению с «мнением» в письме это новое мнение явно выигрывает по яркости, звучности и степени нашего соучастия в нем.
Таким образом, основную мысль Чехова, которую он блестяще оформил в своей пьесе, можно выразить в следующем виде: форма – не главное, главное – содержание. Он так и говорит процитированными выше словами Треплева перед его самоубийством, в момент озарения относительно безбытийности (ничто-жности) своей позиции. Эту фразу часто цитируют, но почему-то не видят в ней именно того смысла, которое в нем высказано. Видимо, фигура Треплева является столь отрицательной, что странно от него услышать что-то положительное. Тем не менее, все вопросы снимаются, если вспомнить, что «отрицательный» Треплев вскоре после такого удручающего для себя признания застрелился. Здесь отрицание различия формы и содержания, и как следствие – утверждение одних лишь форм, отреклось от самого себя. При этом Чехов на примере Нины показывает, что содержание только тогда будет жизненным, когда оно выражает внутреннюю сущность самого художника. Поэтому художник должен быть самим собой, никому не подражая. Самовыражаясь, он создаст свое оригинальное содержание, под которое подстроится и форма, став, таким образом, оригинальной формой.
Тогда и образ чайки превращается в предупреждение. Писатель этим образом говорит: вот, смотрите, подобно тому, как чайка – символ жизни – легко превращается в пустое нежизненное чучело, так и художник, погнавшись за формами прочь от содержания, легко превратится в убийцу живого искусства. Мы видим здесь предупреждение: художник, бди, не позволяй себе опуститься до погони за формами.
Важно отметить, что в «Чайке», как и в «Черном монахе», писатель отказывается от непосредственного исследования психологии отношений, а на первое место ставит сущностные вопросы человеческого бытия. Первая часть нашей тезы была замечена ранее, например, у И. Длугош и Р. Дуганова и совершенно противоположна классическому мнению, идущего от А.П. Скафтымова, согласно которому для Чехова главным выступает «общее чувство жизни, некий синтез всего, что человек чувствовал» . В то же время и у И. Длугош и у Р. Дуганова в целом правильный ход мысли прерывается банальностью вроде того, что Чехов, подобно Брехту, побуждал к критическим размышлениям о характерах и судьбах своих героев , или что чеховская внутренняя конфликтность есть следствие общего конфликтного состояния мира . Из предложенного анализа «Чайки» видно, что для позднего Чехова характеры и судьбы, в общем-то, малоинтересны. Они являются частностями на фоне главных, онтологических вопросов. При этом «конфликтное состояние мира» тоже не играет особенной роли в его драматургии по той причине, что оно предстает в качестве материала, формы, а не сущности.

Рецензии

в данной пьесе центральный персонаж вовсе не Нина Заречная.
На мой взгляд, пьеса написана о Треплеве - его судьба, его искания - "красная нить" пьесы. И самая сильная взаимосвязка - это Треплев - Аркадина. Ради её одобрения затевается показ его "новаторской" пьесы.
Треплев видит, что Аркадина любит искусство и хочет стать олицетворением этого самого искусства - только её любовь, восхищение и одобрение ему нужны.
Важно: Аркадина ругает пьесу не потому что она ей не понравилась, не потому что она считает её декадентской. Ведь когда Трегорина начинают печатать журналы, на вопрос: "Нравиться ли Вам, что сын становится известным?" Она отвечает: "А я его рассказы и не читала..."
Ей просто психологически надо втаптывать сына в грязь. Для чего?
А для того, чтобы он всю жизнь пытался доказать ей, что он не "грязь", а талант. И, таким образом, всю жизнь был бы зависим от неё и эти патологические отношения страсть-любовь между матерью и сыном никогда не заканчивались бы.
Когда Аркадина в начале пьесы привозит Тригорина в деревню, Треплева начинает страшно раздражать Тригорин. Он объясняет это себе и окружающим, что якобы он ревнует его к Заречной, но ясно, что его раздражает его связь с матерью. Но и Аркадину раздражает Заречная (кстати, её мини успех в пьесе сына - причина по которой Аркадиной была прервана пьеса) не потому что ею интересуется Тригорин, а потому что она нравится его сыну.информацию о портале и связаться с администрацией .

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

«Ча́йка» - пьеса в четырёх действиях Антона Павловича Чехова , написанная в 1895-1896 годах и впервые опубликованная в журнале «Русская мысль» , в № 12 за 1896 год. Премьера состоялась 17 октября 1896 года на сцене петербургского Александринского театра .

Действующие лица

• Ирина Николаевна Аркадина, по мужу Треплева, актриса
• Константин Гаврилович Треплев, её сын, молодой человек
• Пётр Николаевич Сорин, её брат
• Нина Михайловна Заречная, молодая девушка, дочь богатого помещика
• Илья Афанасьевич Шамраев, поручик в отставке, управляющий у Сорина
• Полина Андреевна, его жена
• Маша, его дочь
• Борис Алексеевич Тригорин, беллетрист
• Евгений Сергеевич Дорн, врач
• Семён Семёнович Медведенко, учитель
• Яков, работник
• Повар
• Горничная

Сюжет

Действие первое

• - Александринский театр . Постановка Е. П. Карпова . Роли исполняли: Сорин - В. Н. Давыдов , Нина Заречная - В. Ф. Комиссаржевская , Тригорин - Н. Ф. Сазонов , Шамраев - К. А. Варламов , Полина Андреевна - А. И. Абаринова . Премьера состоялась 17 октября .
• 1896 - Театр Н. Н. Соловцова (Киев).
• 1896 - труппа драматических артистов (Ярославль; также в 1900 году).
• - Московский Художественно-общедоступный театр , постановка К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко . Роли исполняли: Аркадина - О. Л. Книппер-Чехова , Треплев - В. Э. Мейерхольд , Сорин - В. В. Лужский , Нина - М. Л. Роксанова , Шамраев - А. Р. Артём , Полина Андреевна - Е. М. Раевская , Маша - М. П. Лилина , Тригорин - К. С. Станиславский , Дорн - А. Л. Вишневский , Медведенко - И. А. Тихомиров , Яков - А. И. Андреев). Премьера состоялась 17 () декабря. Спектакль был возобновлён в 1905 году (Нина - М. П. Лилина , Маша - М. Г. Савицкая).
• - драматическая труппа во главе с В. Ф. Комиссаржевской и Далматовым (Нина - Комиссаржевская).
• - Александринский театр
• - Драматический театр В. Ф. Комиссаржевской (Петербург; Нина - Комиссаржевская , Тригорин - Бравич).
• - Московский Камерный театр
• - Театр им. Моссовета
• - Ленинградский театр им. А. С. Пушкина. Режиссёр Л. С. Вивьен
• - МХАТ. Режиссёры В. Станицын , И. Раевский ; художник Шифрин
• - Театр им. Ленинского комсомола (Москва). Постановка А. Эфроса ; художники В. Лалевич, Н. Сосунов
• 1968 - МХАТ. Режиссёр Б. Н. Ливанов ; художник Э. Г. Стенберг . В ролях: Аркадина - А. Степанова , Тригорин - Л. Губанов , Треплев - О. Стриженов , Нина Заречная - С. Коркошко , Маша - И. Мирошниченко , Сорин - С. Колчицкий, Дорн - В. Давыдов
• - «Современник ». Режиссёр О. Н. Ефремов.
• - МХАТ . Постановка О. Н. Ефремова ; режиссёр Н. Скорик; художник-постановщик В. Левенталь; музыкальное оформление Василия Немировича-Данченко . В ролях: Аркадина - Т. Лаврова , Треплев - А. Мягков , Нина Заречная - А. Вертинская , Маша - Е. Васильева , А. Вознесенская, Тригорин - А. Калягин , Дорн - И. Смоктуновский и Е. А. Евстигнеев, Сорин - А. Попов и В. Давыдов, Полина Андреевна - И. Саввина и Н. И. Гуляева. Премьера состоялась 9 июля

Постановки за рубежом

• - «Нойе фрайе бюне» (Берлин).
• - «Хеббель-театр» (Берлин).
• - «Дагмартеатр» (Копенгаген); Мюнхенский театр.
• - - Труппа Ж. Питоева (Швейцария; Theatre des Champs-Elysees, Франция).
• - Малый театр Цукид-зи (Токио; под назв. «Песнь белой птицы»).
• - Литтл Тиетр. Пост. и сценогр. Ф. Ф. Комиссаржевского .
• - Theatre des Mathurins. Реж. Ж. Питоев .
• - Театр «Финикс» (Нью-Йорк); реж. Houghton. Театр «Эберто» (Париж); реж. Магито.
• - Театр «Ателье» (Франция). Реж. Андре Барсак .
• - «Олд Вик » (Лондон).
• - Королевский драматический театр (Стокгольм). Реж. Ингмар Бергман .
• - Comedie de Caen. Реж. Габриель Монне.
• - Театр дю Миди (Франция). Реж. Антуан Витез .
• - Theatre de la Ville. Реж. Lucian Pintilie.
• - Комеди Франсэз . Реж. Отомар Крейча .
• - Gaiety Theatre, Дублин, Ирландия. Реж. Michael West и Annie Ryan

Переводы на иностранные языки.

При жизни Чехова переводы «Чайки» были выполнены на сербскохорватский (M. Mareković в 1897 и I. Prijatelj в 1901 ), чешский (B. Prusík в 1899 ) болгарский язык (С. Бранкомиров в 1903 и немецкий языки (в 1902 ). На английский язык пьеса впервые была переведена в 1909 году Джоржем Кальдероном (англ. George Calderon ) для постановки в Королевском театре Глазго (премьера состоялась 2 ноября 1909 года).

Экранизации

Год	Страна	Название	Режиссёр	В ролях	Примечание
	СССР СССР	Чайка	Александр Белинский	Н. Ольхина (Аркадина ), Игорь Озеров (Треплев ), Ю. Толубеев (Сорин ), Ия Саввина (Нина Заречная ), В. Усков (Шамраев ), Л. Шеленцова (Полина Андреевна ), Н. Ургант (Маша ), В. Медведев (Тригорин ), В. Честноков (Дорн ),	телеспектакль Ленинградского ТВ
	США Великобритания Великобритания	Чайка (The Sea Gull )	Сидни Люмет	Джеймс Мэйсон (Тригорин ), Ванесса Редгрейв (Заречная ), Симона Синьоре (Аркадина ), Дэвид Уорнер (Треплев ), Гарри Эндрюс (Сорин ), Денхолм Эллиотт (Дорн )	фильм на основе постановки Люмета
	СССР СССР	Чайка	Юлий Карасик	Алла Демидова (Аркадина ), Владимир Четвериков (Треплев ), Николай Плотников (Сорин ), Людмила Савельева (Заречная ), Юрий Яковлев (Тригорин ), Армен Джигарханян (Шамраев ), Ефим Копелян (Дорн )	Мосфильм
	Италия Италия	Чайка (итал.) русск. (Il gabbiano )	Марко Беллоккьо	Лаура Бетти (Аркадина ), Памела Виллорези (Заречная ), Ремо Джироне (Треплев ), Giulio Brogi (Тригорин )
	Россия Россия	Чайка	Маргарита Терехова	Маргарита Терехова (Аркадина ), Александр Терехов (Треплев ), Юрий Соломин (Сорин ), Анна Терехова (Заречная ), Андрей Подошьян (Шамраев ), Андрей Соколов (Тригорин )

• 2003 (Германия; реж. Gilbert Beronneau)
• 2003 (Франция-Канада; реж. Claude Miller)
• 2007 «Nachmittag» (Германия; реж. Ангела Шанелек)
• 2010(?) - планируемая экранизация постановки Иана Риксона в Ройял Корт

Факты

• «Сюжет для небольшого рассказа » (1969 год) - художественный фильм режиссёра Сергея Юткевича о создании пьесы.
• В фильме Константина Худякова «Успех » (с Леонидом Филатовым в главной роли) действие разворачивается вокруг театральной постановки «Чайки».
• Борис Акунин создал детективное продолжение чеховской «Чайки», в котором дал несколько вариантов окончания пьесы (см. Чайка (Акунин)).

Напишите отзыв о статье "Чайка (пьеса)"

Литература

• Чехов А. П. . - М .: Наука, 1978. - Т. 13. - С. 3-60, 356-387, 519-520.
• Гаевский В. М. // Наше наследие . - 2006. - № 79/80 . - С. 222-235 .
• Карпов Е. Вера Федоровна Комиссаржевская на сцене Императорского Александрийского театра // Сборник памяти В. Ф. Комиссаржевской. СПб, 1911.
• Эфрос Н. Е. «Чайка» А. П. Чехова на сцене МХТ // Ежегодник Московского Художественного театра. 1944. т. 1. М., 1946.
• Юрьев Ю. Записки. Л.-М., 1948.
• Давыдова Э. Первая постановка «Чайки» на Украине // Театр. 1954. № 7.
• Строева М. Чехов и Художественный театр. М., 1955.
• Читау М. М. // Чехов в воспоминаниях современников. М.: Художественная литература, 1986. С. 350-355.
• Волчкевич Майя. «Чайка». Комедия заблуждений. М., «Пробел-2000», 2010. - 128 с.
• Эфрос Анатолий. «Чайка». Киносценарий. Статьи. Записи репетиций. Документы. Из дневников и книг / Составитель Н. Снегина. - СПб. : «Балтийские сезоны», 2010. - 528 с. - 1000 экз. - ISBN 978-5-903368-33-4 .
• Карпенко А. Н.

Примечания

Ссылки

• в Internet Broadway Database .
• в Internet Off-Broadway Database (Lortel Archives).

Отрывок, характеризующий Чайка (пьеса)

– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d"etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C"est pour me dire que je n"ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n"est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.

На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.