В истории нашей страны, как и в мировой истории, есть святые, являющиеся как бы «верстовыми столбами» на пути к Всевышнему. Одним из таких праведников был преподобный Амвросий Оптинский, память которого отмечается 23 октября.

Будущий великий оптинский старец иеросхимонах Амвросий родился 4 декабря 1812 года в селе Большая Липовица Тамбовской губернии в многодетной семье пономаря Михаила Федоровича Гренкова и его жены Марфы Николаевны. В 12 лет Сашу (так его звали) отдали в первый класс Тамбовского духовного училища, по окончании которого в 1830 году он поступил в Тамбовскую духовную семинарию. Через шесть лет учеба была успешно окончена, но Александр не стал поступать в духовную академию. Не стал он и священником. Некоторое время он был домашним учителем в одной помещичьей семье, а затем преподавателем Липецкого духовного училища.

В 27-летнем возрасте, мучаясь укорами совести о невыполненном им обете, данном Богу в последнем классе семинарии — постричься в монахи, если выздоровеет от тяжелой болезни, — Александр Михайлович тайно, даже не спросив разрешения епархиального начальства, бежит в Оптину Пустынь, бывшую тогда «огненным столпом во мраке окружающей ночи, который привлекал к себе всех мало-мальских ищущих света».

По преданию, эту обитель, находившуюся в трех верстах от города Козельска, и окруженную с трех сторон непроходимыми девственными лесами, а с четвертой — речкой Жиздрой, основал раскаявшийся разбойник по имени Опта, сподвижник атамана Кудеяра. В основу жизни обители было положено неукоснительное соблюдение трех правил: строгая иноческая жизнь, сохранение нищеты и стремление всегда и во всем проводить правду, при полном отсутствии какого-либо лицеприятия. Насельники были великими подвижниками и молитвенниками за православную Русь. Александр Михайлович застал при жизни, можно сказать, самый цвет ее монашества, таких столпов, как игумен Моисей, старцы Лев и Макарий.

В апреле 1840 года, практически через год после прибытия, Александр Михайлович Гренков принял монашество. Он активно включился в будничную жизнь обители: варил дрожжи, пек булки, целый год был помощником повара. Через два года он был пострижен в мантию и наречен Амвросием. Через пять лет жизни в Оптиной Пустыни, в 1845 году, 33-летний Амвросий стал уже иеромонахом.

Здоровье его в эти годы сильно пошатнулось, и в 1846 году он был вынужден выйти за штат, будучи неспособным к выполнению послушаний, и стал числиться на иждивении обители. Вскоре состояние его здоровья стало угрожающим, ждали конца, и по древнерусскому обычаю отец Амвросий был пострижен в схиму. Но неисповедимы пути Господни: через два года неожиданно для многих больной стал поправляться. Как говорил впоследствии он сам: «В монастыре болеющие скоро не умирают, пока болезнь не принесет им настоящую пользу».

Не только телесными немощами воспитывал Господь в эти годы дух будущего великого старца. Особенно важным для него было общение со старцами Львом и Макарием, которые, провидя в Амвросии избранный сосуд Божий, говорили про него не иначе как: «Амвросий будет великий человек». Прислушиваясь к мудрым наставлениям старца Льва, он в то же время очень привязался к старцу Макарию, часто беседовал с ним, открывая ему свою душу и получая важные для себя советы, помогал ему в деле издания духовных книг. Молодой подвижник, наконец, нашел то, чего давно жаждала его душа. Он писал друзьям о духовном счастье, которое открылось для него в Оптиной Пустыни.

«Как на вершине горы сходятся все пути, ведущие туда, так и в Оптиной — этой духовной вершине — сошлись и высший духовный подвиг внутреннего делания, и служение миру во всей полноте, как его духовных, так и житейских нужд». К старцам в Оптину шли за утешением, исцелением, за советом… К ним шли те, кто запутался в своих житейских обстоятельствах или в философских исканиях, туда стремился тот, кто жаждал высшей правды, в этом «источнике живой воды» всякий утолял свою жажду. Выдающиеся мыслители эпохи, философы, писатели не раз и не два были там: Гоголь, Алексей и Лев Толстые, Достоевский, Владимир Соловьев, Леонтьев… — всех не перечесть. Ведь для русского человека старец — это человек, посланный Самим Богом. По словам Ф. М. Достоевского, «для души русского человека, измученной трудом и горем, а главное, всегдашней несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или святого, пасть перед ним и поклониться ему. Если у нас грех, неправда и искушение, то все равно, есть на земле там-то, где-то святой и высший — у него, зато, правда. Значит, не умирает она на земле, а стало быть, когда-нибудь и к нам придет и воцарится по всей земле, как обещано».

Именно Амвросию Божиим Промыслом полагалось стать одним из звеньев в ряду 14 оптинских старцев: после смерти старца Макария он стал на его место и в течение 30 лет окормлял страждущие души.

Старец Амвросий появился в Оптиной Пустыни и приковал к себе внимание исключительно интеллигентных кругов в тот момент, когда эта интеллигенция была охвачена западной философской мыслью. Бывший ранее сам душой общества, любивший все светское (он хорошо пел и танцевал), для которого «монастырь был синонимом могилы», он лучше чем кто-либо другой понимал духовные искания интеллигенции и самой своей жизнью свидетельствовал, что избранный им путь есть идеал того счастья, к которому должны все стремиться.

Недаром сказано: «Сила Божия в немощи совершается». Несмотря на свои телесные страдания, приковывавшие его почти всегда к постели, старец Амвросий, к тому времени уже обладавший целым рядом духовных даров — прозрения, исцеления, дара духовного назидания и прочее — принимал ежедневно толпы людей и отвечал на десятки писем. Такой гигантский труд не мог быть осуществим никакими человеческими силами, здесь явно присутствовала животворящая Божественная благодать.

Среди духовных благодатных дарований старца Амвросия, привлекавших к нему многие тысячи людей, следует в первую очередь упомянуть о прозорливости: он глубоко проникал в душу своего собеседника и читал в ней как в раскрытой книге, не нуждаясь в его признаниях. А благотворительность была просто его потребностью: старец Амвросий щедро раздавал милостыню и самолично заботился о вдовах, сиротах, больных и страждущих.

В последние годы жизни старца в 12 верстах от Оптиной Пустыни, в деревне Шамордино, по его благословению была устроена женская Казанская Пустынь. Строй обители, ее порядки — все установил сам старец Амвросий, многих сестер обители он собственноручно постригал в иночество. К 90-м годам XIX века число инокинь в ней достигало тысячи. Здесь же были детский приют, школа, богадельня и больница.

Именно в Шамордино суждено было старцу Амвросию встретить час своей кончины — в октябре 1891 года, на 79-м году жизни.

Поучения и афоризмы старца Амвросия:

• Мы должны жить так, как колесо вертится - чуть одной точкой касаться земли, а остальным стремиться вверх.
• Отчего человек бывает плох? Оттого, что забывает, что над ним Бог!
• Если делаешь добро, то должно его делать только лишь для Бога, почему на неблагодарность людей не должно обращать никакого внимания.
• Правда груба, да Богу люба.
• От ласки у людей бывают совсем иные глазки.
• Жить - не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем - мое почтение.
• Кто нас корит, тот нам дарит. А кто хвалит, тот у нас крадет.
• Нужно жить нелицемерно, и вести себя примерно, тогда наше дело будет верно, а иначе выйдет скверно.
• Лицемерие хуже неверия.
• Не смиряешься, оттого и не имеешь покоя.
• Самолюбие наше - корень всему злу.

Старец Амвросий Оптинский – иеросхимонах Русской Православной Церкви. Родился в 1812 году. Обучался в Тамбовской духовной семинарии, поступил туда, как лучший выпускник гимназии. Тяжело заболев, дал обет принять монашеский постриг, но не сразу выполнил свой обет. После второй болезни ушел в Оптину пустынь. Стал прообразом старца Зосимы в романе Достоевского Ф.М. “Братья Карамазовы”. Преподобным Амвросием восхищались, сила его веры еще при жизни позволила ему почитаться старцем. К Преподобному Амвросию Оптинскому обращались за советом и утешением. В Оптиной пустыни говорили, что старец Амвросий страдал телесными недугами, но был силен духом. Кончина старца Амвросия случилась в 1891 году в Шамординской обители, которую основали по его благословению. На его надгробии выгравированы слова: «Бых немощным, яко немощен, да немощныя приобрящу. Всем бых вся, да всяко некия спасу» (1Кор. 9:22).

Знаменитые выражения Преподобного старца Амвросия Оптинского

• Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем моё почтение.
• Иди - куда поведут, смотри - что покажут, и всё говори: да будет воля Твоя!
• Праведных ведёт в Царство Божие апостол Пётр, а грешных - Сама Царица Небесная.
• Читайте «Отче наш», но не лгите: «…остави нам долги наша, яко же и мы оставляем…»
• Отчего человек бывает плох? Оттого, что забывает, что над ним Бог.
• В церкви не должно говорить. Это злая привычка. За это посылаются скорби.
• Древних христиан враг искушал мучениями, а нынешних - болезнями и помыслами.

Отрывок из книги “Старец Амвросий. праведник нашего времени”

Переиздало дореволюционный труд известного духовного писателя XIX века Евгения Поселянина. “Старец Амвросий. праведник нашего времени” – это уникальный портрет старца , сделанный его современником.

Эпоха, в которую я познакомился с о. Амвросием, была самой счастливой порой моей жизни. Это было переходное время от отрочества к юности, на которую он бросил какой-то тихий, мягкий отсвет.

Я увидел его в первый раз в лето между гимназией и университетом; он умер, когда я был на последнем курсе. Я не сознавал за эти четыре года общения с ним, как много он для меня значил, и только, бывая у него, наслаждался всей душой тем обаянием, которое шло от него на всякого человека, приближавшегося к нему.

И лишь тогда, когда его не стало, я понял, чем он был для меня и какое пустое, незаполнимое место в моей жизни оставляет его уход. Моя встреча с ним была случайностью - говоря мирским языком, была незаслуженной милостью Божьей - говоря языком веры.

Я не только не стремился к нему, когда в первый раз услыхал о нем, но даже отнесся к нему с непонятной враждой и озлоблением.

Я совершенно не был подготовлен к такой встрече и не имел ни малейшего понятия о том явлении, какое представляет собой старчество. С ранних лет меня влекло к себе христианство, и те немногие святые, о которых я с детства знал, возбуждали во мне самое искреннее восхищение, особенно же преподобный Сергий и митрополит Филипп. И чем дороже были мне такие люди русского прошлого, тем горячее мне хотелось видеть воплощение таких типов в современной жизни.

В Москве, где я тогда жил, ходили слухи о независимом характере и прямоте тогдашнего митрополита

Иоанникия, и это мне чрезвычайно нравилось. А кроме того, я видел, как он не жалел себя для службы и как любил простой народ, и так как говорили о его строгой жизни, - все это заставляло меня относиться с особым чувством, близким к восторгу, к этому человеку, и я любил бывать на его величественных богослужениях, во все время их сознавая, что предо мной настоящий архиерей Божий.

Точно так же инстинктивно хотелось мне видеть и настоящего монаха, который бы проводил жизнь в действительных подвигах, который ими бы дошел до такой степени, чтоб быть «во плоти ангелом», небесным человеком, чтоб в нем сияли великие дары благодати, чтоб он был живым доказательством того потустороннего мира, который мы принимаем на веру, чтоб он любил народ и чтоб народ знал его, ходил к нему и получал от него все нужное для души.

Мне хотелось, чтоб этот монах жил в бедной деревянной келье, в лесу, а не в каменных палатах богатой обители. Мне всей душой хотелось найти такого инока, Божьего человека. Уже тогда идея монашества была мне очень дорога. Мне очень не нравились оказываемые монахам знаки внешнего внимания, например целование рук.

И именно с этой стороны я и возмутился против о. Амвросия, когда в первый раз услышал о нем. Тот человек, который рассказывал об Оптиной, упомянул, что перед тамошними старцами обыкновенно становятся на колени, и вот эта именно подробность и возмутила меня. Чувство прямой враждебности и озлобления с той минуты поселилось во мне к дальнему старцу оптинскому и жило вплоть до той минуты, когда я его наяву увидел.

Я гостил в деревне у своей тетки, когда один ее родственник, человек с очень разнообразными интересами, которого я не считал серьезным и основательным, уговорил ее отправиться в Оптину, как бы пикником.

Его оптинские впечатления, передаваемые им вперемешку со столичными сплетнями и веселыми анекдотами из его нескончаемых заграничных путешествий, не могли возбудить во мне интереса к этому монастырю.

От него-то я услыхал в первый раз имя старца. Он же уверял, что старец этот прозорливый, т. е. знает разные тайны, о которых никто ему не говорил, он также рассказывал, что к нему ходит очень много народа, что его весьма уважают и даже становятся перед ним на колени. Тогда мне казалось, что старец этот - какой-нибудь ловкий лицемер с репутацией, раздутой богомолками, и, хоть некоторые вещи в словах рассказчика, которому я вообще мало верил, как-то помимо моей воли интересовали меня, я старался не поддаваться тому влечению и уверял себя, что, конечно, не найду в нем ничего особенного.

Мы собрались ехать в Оптину не ради старца и не ради Оптиной. Она была лишь конечным пунктом интересной и оригинальной самой по себе поездки. Мы приехали в Оптину в ночь на 15 июля. Я помню досель все подробности этого путешествия: остановки на постоялых дворах, ночи в езде, предрассветный холод, всю неизъяснимую прелесть этих дней, проведенных среди природы, и постоянно сменяющихся пейзажей.

Помню, как остановились мы у перевоза через Жиздру, на берегу которой расположена Оптина; как ямщик звал паром, как откликался монах-перевозчик, и послышался тихий плеск воды под приближавшимся паромом, а Оптина в лучах луны на темном фоне соснового бора таинственна была там, за рекой, на высоком берегу, точно стремясь в небо своими высокими, большими башнями, высокой белой колокольней, белыми вратами и белыми стенами. Мы прожили в Оптиной несколько дней, не видя старца, хотя и ходили к скиту, чтоб посетить его как монастырскую достопримечательность.

В эти дни сама Оптина произвела на меня сильное впечатление. Это было что-то совершенно незнакомое мне раньше. Тут действительно был подвиг. Монахи были все на молитве и на тяжелых послушаниях. Все они непременно в полном составе присутствовали на всех продолжительных богослужениях.

Не было не только какого-нибудь величания, гордой походки, все, наоборот, имели тихий, смиренный вид, при встречах между собой и с мирянами ласково кланялись; и главное - я невольно почувствовал во всех, от седовласых, еле передвигающих ноги старцев до самых молодых послушников, глубокое религиозное убеждение, искреннее усердие к своему монашескому званию и постоянное сознание того, что они находятся перед очами Божьими.

Раз весь монастырь был таков, и неведомый старец представился нам теперь иным. Но меня раздражало, как это он нас не принимает, между тем как настоятель монастыря не раз посылал к нему сказать о нас. Уже назначен был день нашего выезда, настал канун этого дня, а мы все еще не видали старца.

Но вечером я с моим троюродным братом, который совершенно не интересовался религией и обыкновенно подсмеивался над моим интересом к духовным предметам, побывал в домике старца, и опять безуспешно. Зашли к жившему в скиту очень интересному человеку, происходившему из старинной помещичьей семьи и обладавшему большими способностями к живописи. Этот седовласый старец с выразительным лицом удивительно глубоко и блестяще говорил о внутренней жизни и христианстве.

Мы находились около его утопавшего в ветвях яблонь домика, как заметили движение по скитским дорожкам, и он сказал нам, что о. Амвросий вышел из своей кельи и, что теперь самый удобный случай подойти к нему.

Не знаю, переживал ли я когда-нибудь такое чувство напряженного внимания, как то, с которым подходил я к старцу. Шедшие около него монахи - я не заметил, вероятно, келейники - усиленно указывали ему на нас.

Передо мной был очень-очень старый человек, опиравшийся на палку с концом, загнутым крючком, в ватном толстом подряснике, в теплой мягкой суконной камилавке.

Я сразу почувствовал в нем что-то необыкновенное, но держал себя, так сказать, в руках и внушал себе: «Пусть все думают, что ты замечательный человек. Для меня это все равно, и я сам хочу рассмотреть, что в тебе есть. Ты для меня еще никто».

С этим сложным чувством какого-то удивления перед ним и этой строгой рассудительности стоял я перед старцем. И как я понял в тот же день, он прекрасно чувствовал мое настроение. Он молча благословил нас обоих, ничего нам не сказал, ни о чем нас не спросил и прошел дальше, как будто мы были какое-нибудь пустое пространство. Я тихо пошел за ним.

К нему приблизился высокий, здоровый простолюдин и сказал ему:

Я, батюшка, рабочий. На заработки в Одессу собрался. Благословите туда ехать.

О. Амвросий мгновенно ему отвечал:

Нет, в Одессу не езди.

Батюшка, - настаивал тот, - там заработки хороши и всегда руки требуются. Там у меня знакомые.

Не езди в Одессу, - твердо повторил старец, - а поезжай в Воронеж или Киев.

Потом он удалился с этим человеком от большой дорожки на боковую тропинку, беседуя о чем-то наедине. Я был поражен… Как он это знает? Отчего он так быстро и прямо решает? Старец пошел дальше, я следовал близ него. К нему подходили еще люди, и он всякому отвечал. Недалеко от его домика ждала его кучка крестьян, имевших вид настоящих пахарей, вовсе не тронутых городским лоском.

Мы костромские мужики, - сказал ему один из них. - Прослышали, что у тебя ножки болят, так вот тебе мягонькие лапотки и принесли. И они подали старцу какие-то тонкие валеные сапоги. Я не забуду ласковой улыбки и выражения благодарности, которые осветили в ту минуту лицо старца. И в ту же минуту как бы спала перед моими глазами завеса, мешавшая мне видеть старца.

Разом в моем мозгу пронеслись какие-то давние мечты - лесной скит, светлый старый ласковый монах, в ореоле святости, народ, идущий к нему со всех концов… Ведь я этого так желал! А тут был приютившийся в старом суровом бору скит, маленькие белые домики под вековыми соснами, этот старец с тихими словами, видящий что-то невидимое нам, и народ со всем простодушием своей теплой к нему любви и безграничного к нему доверия. «Так это сбылось! - прожгла мой мозг счастливая мысль. - Все это тут!»

И радостный, счастливый, обновленный, я стоял, любуясь на старца. А вокруг был ясный ласковый вечер русского лета, и старые сосны вели меж собой серьезный разговор, безмолвные свидетели этой новой минуты человеческого счастья, пережитого уже здесь столькими людьми нескольких поколений, а о. Амвросий тихо улыбался костромским мужикам с их мягонькими лапотками.

В совершенно ином настроении, чем в первый раз, подошел я теперь опять к старцу. Душа моя была полна какой-то детской доверчивости к нему и радости, и я точно говорил сам в себе: «Ну, теперь смотри на меня; вот я весь, как есть, перед тобой. Хочешь - заметь меня и посмотри, сколько во мне дурного. А не заметишь, значит, я недостоин, чтоб ты смотрел на меня». Старец взошел на крылечко и, опираясь рукой на перильца, обернулся лицом к нам. Я стоял против него, впившись в него глазами, но ничего не говорил ему. Он приветливо спросил у моего троюродного брата, где он учится, и сказал ему, чтобы он продолжал свои занятия. Затем он спросил у меня:

Веруешь ли в Бога, во Святую Троицу?

Кажется, верую, - отвечал я, - кажется, могу сказать, что верую.

Тогда он прибавил:

Никогда ни с кем не спорь о вере. Не надо. Потому что никому ничего не докажешь, а сам только расстроишься. Не спорь.

Евгений Поселянин. “Старец Амвросий. праведник нашего времени”

Издательство “Никея”.

Переиздание дореволюционного труда известного духовного писателя XIX века Евгения Поселянина. Уникальный портрет старца Амвросия Оптинского, сделанный его современником.

Подготовка книги была долгой и непростой: вручную перенабивали текст с дореволюционного издания (как ни странно, эта замечательная книга после 1917 года не переиздавалась), редактировали с учетом норм современного русского языка, подбирали и разыскивали редкие и неизвестные фотографии о. Амвросия, Оптиной Пустыни и окрестностей.

Теперь уже ясно: дело того стоило. Недаром старец Амвросий отговорил еще молодого Евгения Поселянина идти в монашество и благословил заниматься писательством “на благо народа”.

Великий оптинский старец иеросхимонах Амвросий родился 23 ноября 1812 года в селе Большая Липовица Тамбовской губернии в семье пономаря Михаила Федоровича и жены его Марфы Николаевны Гренковых. Перед рождением младенца к деду его, священнику этого села, съехалось много гостей. Родительница была переведена в баню. 23 ноября в доме отца Федора была большая суматоха, и в доме был народ, и перед домом толпился народ. Старец шутливо приговаривал: «Как на людях я родился, так все на людях и живу».

Амвросий Оптинский. Галерея икон.

У причетника Михаила Федоровича было восемь человек детей: четыре сына и четыре дочери; Александр был шестым. В детстве он был весьма бойким, веселым и смышленым мальчиком. По обычаю того времени учился читать по славянскому букварю, часослову и псалтири. Каждый праздник вместе с отцом пел и читал на клиросе. Когда мальчику исполнилось 12 лет, его отдали в первый класс Тамбовского духовного училища. Учился он хорошо и по окончании училища, в 1830 году, поступил в Тамбовскую духовную семинарию. И здесь учеба давалась ему легко.

Преподобный старец Амвросий Оптинский.

Со страницы Основатель Казанской Амвросиевской Пустыни иеросхимонах Амвросий книги Казанская Амвросиевская женская пустынь и её основатель Оптинский старец иеросхимонах Амвросий.

Как вспоминал впоследствии его товарищ по семинарии: «Тут, бывало, на последние деньги купишь свечку, твердишь-твердишь заданные уроки; он же (Саша Гренков) и мало занимается, а придет в класс, станет наставнику отвечать, точно как по писаному, лучше всех». В последнем классе семинарии он перенес опасную болезнь и дал обет постричься в монахи, если выздоровеет. По выздоровлении не забыл своего обета, но несколько лет откладывал его исполнение, «жался», по его выражению. Однако совесть не давала ему покоя. И чем больше проходило времени, тем мучительнее становились укоры совести. Периоды беззаботного юношеского веселья и беспечности сменялись периодами острой тоски и грусти, усиленной молитвы и слез.

Икона. Амвросий Оптинский и София Шамординская.

В июле 1836 года Александр Гренков успешно окончил семинарию, но не пошел ни в духовную академию, ни в священники. Он как будто чувствовал в душе своей особое призвание и не спешил пристроить себя к определенному положению, как бы ожидая зова Божия. Некоторое время был домашним учителем в одной помещичьей семье, а затем преподавателем Липецкого духовного училища. Обладая живым и веселым характером, добротою и остроумием, Александр Михайлович был очень любим своими товарищами и сослуживцами.

Амвросий Медиоланский и Амвросий Оптинский. Из статьи Шамордино, вышитые иконы монастыря.

Однажды (это было в Липецке), гуляя в соседнем лесу, он, стоя на берегу ручья, явственно расслышал в его журчании слова: «Хвалите Бога, любите Бога...» Дома, уединяясь от любопытных взоров, он пламенно молился Божией Матери, прося просветить его ум и направить волю. Вообще он не обладал настойчивой волей и уже в старости говорил своим духовным детям: «Вы должны слушаться меня с первого слова. Я — человек уступчивый. Если будете спорить со мною, я могу уступить вам, но это не будет вам на пользу».

Амвросий Оптинский. Из статьи Шамордино, вышитые иконы монастыря.

В той же Тамбовской епархии, в селе Троекурове, проживал известный в то время подвижник Иларион. Александр Михайлович пришел к нему за советом, и старец сказал ему: «Иди в Оптину пустынь — и будешь опытен. Можно бы пойти и в Саров, но там уже нет теперь никаких опытных старцев, как прежде». Когда наступили летние каникулы 1839 года, Александр Михайлович вместе с товарищем своим по семинарии и сослуживцем по Липецкому училищу Покровским, снарядив кибитку, отправился на богомолье в Троице-Сергиеву лавру поклониться игумену земли Русской преподобному Сергию.

Амвросий Оптинский.

Вернувшись в Липецк, Александр Михайлович продолжал еще сомневаться и не сразу решился порвать с миром. Случилось это, однако, после одного вечера в гостях, когда он" смешил всех присутствующих. Все были веселы и довольны и в прекрасном настроении разошлись по домам. Что же касается до Александра Михайловича, если и раньше в таких случаях он чувствовал раскаяние, то теперь воображению живо представился обет, данный Богу, вспомнилось горение духа в Троицкой лавре и прежние долгие молитвы, воздыхания и слезы, определение Божие, переданное через отца Илариона. Наутро решимость твердо созрела. Александр Михайлович решил бежать в Оптину тайно от всех, не испросив даже разрешения епархиального начальства.

Будучи уже в Оптиной, доложил о своем намерении Тамбовскому архиерею. Он опасался, что уговоры родных и знакомых поколеблют его решимость, и потому ушел тайно. Прибыв в Оптину, Александр Михайлович застал самый цвет монашества: таких ее столпов, как игумен Моисей, старцев Льва (Леонида) и Макария. Начальником скита был равный им по духовной высоте иеросхимонах Антоний, брат отца Моисея, подвижник и прозорливец. Вообще все иночество под руководством старцев носило на себе отпеча-гок духовных добродетелей; простота (нелукавство), кротость и смирение были отличительными признаками оптинского монашества. Младшая братия старалась всячески смиряться не только перед старшими, но и перед равными, боясь даже взглядом оскорбить другого.

8 октября 1839 года прибыл Александр Гренков в обитель. Оставив извозчика на гостином дворе, он сразу же поспешил в церковь, а после литургии—к старцу Льву, чтобы испросить благословения остаться на жительство в монастыре. Старец благословил его жить первое время в гостинице и переписывать книгу «Грешных спасение» (перевод с новогреческого)— о борьбе со страстями. В январе 1840 года он перешел жить в монастырь, пока еще не одевая подрясник.

В это время шла канцелярская переписка с епархиальными властями по поводу его исчезновения и еще не последовал от Калужского архиерея указ Оптинскому настоятелю о принятии в обитель учителя Гренкова. В апреле 1840 года Александр Михайлович Гренков был, наконец, одет в монашеское платье. Он был некоторое время келейником старца Льва и его чтецом (правило и службы). Работал в хлебне, варил хмелины (дрожжи), пек булки. Затем в ноябре 1840 года его перевели в скит. Оттуда молодой послушник не переставал ходить к старцу Льву для назидания.

В скиту он был помощником повара целый год. Ему часто приходилось по службе приходить к старцу Макарию то благословляться относительно кушаний, то ударять к трапезе, то по иным поводам. При этом он имел возможность рассказывать старцу о своем душевном состоянии и получать ответы.

Старец Лев особенно любил молодого послушника, ласково называя его Сашей. Но из воспитательных побуждений испытывал при людях его смирение. Делал вид, что гремит против него гневом. С этой целью дал ему прозвище «Химера». Под этим словом он подразумевал пустоцвет, который бывает на огурцах. Но другим про него говорил: «Великий будет человек». Предвидя близкую смерть, старец Лев призвал батюшку отца Макария и сказал ему о послушнике Александре: «Вот человек больно ютится к нам, старцам. Я теперь уже очень слаб. Так вот, я и передаю тебе его из полы в полу, владей им, как знаешь». После смерти старца Льва брат Александр стал келейником старца Макария (1841 — 1846). В 1842 году он был пострижен в мантию и наречен Амвросием (в честь святителя Амвросия Медиоланского, память 7 декабря). Затем последовало иеродиаконство (1843), а через 2 года—рукоположение в иеромонахи.

Здоровье отца Амвросия в эти годы сильно пошатнулось. При поездке на иерейскую хиротонию в Калугу 7 декабря 1845 года он простудился и заболел, получив осложнение на внутренние органы. С тех пор он уже никогда не смог по-настоящему поправиться. Впрочем, не унывал и признавался, что телесная немощь благотворно действует на его душу. «Монаху полезно болеть,—любил повторять старец Амвросий,—и в болезни не надо лечиться, а только подлечиваться».

И другим в утешение говорил: «Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения». 29 марта 1846 года иеромонах Амвросий был вынужден по болезни выйти за штат, будучи признан неспособным к послушаниям, и стал числиться на иждивении обители. С тех пор он уже не мог совершать литургии; еле передвигался, не выносил холода и сквозняков, страдал от испарины, так что порой переодевался и переобувался по нескольку раз в сутки. Пищу употреблял жидкую или протертую и кушал очень мало.

С сентября 1846 года по лето 1848 года состояние здоровья отца Амвросия было настолько угрожающим, что он в келий был пострижен в схиму с сохранением прежнего имени. Однако совершенно неожиданно для многих больной начал поправляться и даже выходить на улицу для прогулок. Этот перелом был явным действием силы Божией, а сам старец Амвросий впоследствии говорил: «Милостив Господь! В монастыре болеющие скоро не умирают, а тянутся и тянутся до тех пор, пока болезнь не принесет им настоящую пользу. В монастыре полезно быть немного больным, чтобы менее бунтовала плоть, особенно у молодых, и менее пустяки приходили в голову. А то при полном здоровье, особенно молодым, какая только пустошь не приходит в голову».

Не только телесными немощами воспитывал Господь в эти годы дух будущего великого старца. Благотворно действовало на отца Амвросия общение со старшей братией, среди которых было немало истинных подвижников. Вот один из случаев, о котором рассказывал впоследствии сам старец Амвросий. Вскоре после того, как отец Амвросий был посвящен в дьяконы и должен был однажды служить литургию в Введенском храме, подходит он перед службой к стоявшему в алтаре игумену Антонию, чтобы принять от него благословение.

Отец Антоний спрашивает его: «Ну что, привыкаете?» Отец Амвросий развязно отвечает ему: «Вашими молитвами, батюшка!» Тогда отец Антоний продолжает: «К страху-то Божьему?..» Отец Амвросий понял неуместность своего тона в алтаре и смутился. «Так что,— заключил свой рассказ отец Амвросий,— умели приучать нас к благоговению прежние старцы». Особенно важным для духовного возрастания отца Амвросия в эти годы было его общение со старцем Макарием. Несмотря на болезнь, отец Амвросий остался по-прежнему в полном послушании у старца, даже в малейшей вещи давал отчет ему. По благословению отца Макария он занимался переводом святоотеческих книг, в частности, им была подготовлена к печати «Лествица» преподобного Иоанна, игумена Синайского.

Благодаря руководству старца Макария отец Амвросий смог без особых преткновений обучиться искусству из искусств—умной молитве. Это иноческое делание сопряжено со многими опасностями, так как диавол старается ввести человека в состояние прелести и со значительными скорбями, поскольку неопытный подвижник под благовидными предлогами старается исполнить свою волю. Инок, не имеющий духовного руководителя, может на этом пути сильно повредить своей душе, как это случилось в свое время с самим старцем Макарием, самостоятельно обучавшимся этому искусству.

Отец Амвросий смог избежать бед и скорбей именно потому, что имел опытнейшего наставника в лице старца Макария. Старец любил своего ученика, что, впрочем, не мешало ему воспитывать в нем строгого подвижника. Когда за отца Амвросия заступались: «Батюшка, он человек больной!» — старец отвечал: «А я разве хуже тебя знаю? Выговоры и замечания монаху—это щеточки, которыми стирается греховная пыль с его души; а без сего монах заржавеет».

Еще при жизни старца Макария, с его благословения, некоторые из братии приходили к отцу Амвросию для откровения помыслов. Вот как об этом рассказывает игумен Марк, окончивший жизнь на покое в Оптиной: «Сколько мог я заметить, отец Амвросий жил в это время в полном безмолвии. Ходил я к нему ежедневно для откровения помыслов и почти всегда заставал его за чтением святоотеческих книг; если же не заставал его в келье, то это значило, что он находился у старца Макария, которому помогал в корреспонденции с духовными чадами, или трудился в переводах святоотеческих книг.

Иногда же я заставал его лежащим на кровати и в слезах, но всегда сдержанно и едва приметно. Мне казалось, что старец всегда ходил перед Богом или как бы всегда ощущал присутствие Божие, по слову псалмопевца, «видел Господа предо мною всегда» 8, а потому все, что ни делал, старался Господа ради и в угодность Ему творить... Видя такую сосредоточенность своего старца, я в присутствии его всегда был в трепетном благоговении. Да иначе мне и нельзя было быть. Ставшему мне по обыкновению пред ним на колена и получившему благословение, он, бывало, весьма тихо сделает вопрос: «Что скажешь, брате, хорошенького?» Озадаченный его сосредоточенностью и бла-гоумилением, я, бывало, скажу: «Простите, Господа ради, батюшка, я не вовремя пришел?» — «Нет,— скажет старец,— говори нужное, но вкратце».

И, выслушав меня со вниманием, преподаст полезное наставление с благословением и отпустит с любовью. Наставления же он преподавал не от своего мудрования и рассуждения, хотя и богат был духовным разумом. Если же он и учил духовно, то в чине учащегося, и предлагал не свои советы, а непременно учение святых Отцов». Если же отец Марк жаловался отцу Амвросию на кого-либо обидевшего его, старец, бывало, скажет плачевным тоном: «Брате, брате! Я человек умирающий». Или: «Я сегодня завтра умру. Что я сделаю с этим братом? Ведь я не настоятель. Надобно укорять себя, смиряться пред братом,— и успокоишься».

Кроме монахов отец Макарий старался сблизить отца Амвросия и со своими мирскими духовными чадами. Видя его беседующего с ними, старец Макарий шутливо промолвит: «Посмотрите-ка, посмотрите! Амвросий-то у меня хлеб отнимает». Так старец Макарий постепенно готовил себе достойного преемника. Когда же старец Макарий преставился (7 сентября 1860 года), то постепенно обстоятельства складывались так, что отец Амвросий стал на его место.

Через 40 дней после кончины старца Макария отец Амвросий перешел на жительство в другой корпус, вблизи скитской ограды, с правой стороны колокольни. На западной стороне этого корпуса была сделана пристройка, называемая «хибаркой», для приема женщин, поскольку в скит женщинам вход был запрещен. Тридцать лет, вплоть до отъезда в Шамордино, прожил здесь отец Амвросий. При нем было два келейника: отец Михаил и отец Иосиф, будущий старец. Главным письмоводителем был отец Климент (Зедергольм), сын протестантского пастора, перешедший в православие, магистр греческой словесности.

Для слушания утреннего правила старец вставал часа в 4 утра, звонил в звонок, на который являлись к нему келейники и прочитывали утренние молитвы: 12 избранных псалмов и первый час 10, после чего он наедине пребывал в умной молитве. Затем, после краткого отдыха, старец слушал часы: третий, шестой с изобразительными и и, смотря по дню, канон с акафистом Спасителю или Божией Матери, каковые акафисты он выслушивал стоя.

После молитвы и легкого завтрака начинался трудовой день, с небольшим перерывом в обеденную пору. Пища съедалась старцем в таком количестве, какое дается трехлетнему ребенку. За едой келейники продолжали задавать ему вопросы по поручению посетителей. После некоторого отдыха напряженный труд возобновлялся, и так до глубокого вечера. Несмотря на крайнюю болезненность старца и усталость, день всегда заканчивался вечерним молитвенным правилом, состоящим из малого повечерия, канона Ангелу Хранителю и вечерних молитв. От каждодневных докладов келейники, то и дело приводившие к старцу и выводившие посетителей, едва держались на ногах. Сам старец временами лежал почти без чувств. После правила старец испрашивал прощение — «елика согрешил делом, словом, помышлением». Келейники принимали благословение и направлялись к выходу. Зазвонят часы. «Сколько это?» — спросит старец слабым голосом. Ему отвечают: «Двенадцать».

Отец Амвросий был среднего роста, но очень сгорблен. Ходил с трудом, опираясь на палочку. Будучи болезненным, чаще всего лежал и даже принимал посетителей полулежа на кровати. Красивый в молодости, старец казался задумчивым, когда оставался один, но в присутствии других всегда казался веселым и оживленным. Лицо его постоянно меняло выражение: он то смотрел на собеседника с нежностью, то заливался молодым, заразительным смехом, то, склонив голову, молча слушал то, что ему говорили, а затем несколько минут пребывал в молчании, прежде чем начать говорить. Его черные глаза безотрывно смотрели на посетителя, и чувствовалось, что взгляд этот проникал в самые сокровенные глубины человеческого сердца, что для него нет ничего тайного. Тем не менее его посетители не ощущали тяжести, а, наоборот, пребывали в радостном состоянии. Всегда приветливый и веселый, старец любил пошутить даже в часы крайней усталости, в конце дня, после двенадцатичасового приема посетителей, которые сменяли друг друга в его келье.

Через два года старца постигла новая болезнь. С тех пор он уже не мог ходить в храм Божий и причащался в келий. В 1869 году состояние его здоровья было столь плохо, что стали терять надежду на выздоровление. Была привезена Калужская Чудотворная икона Божьей Матери. После молебна и келейного бдения, а затем соборования здоровье старца улучшилось, но крайняя слабость с тех пор уже не покидала его. Трудно представить, как он мог, будучи пригвожденным к страдальческому кресту, в полном изнеможении, принимать ежедневно толпы людей и отвечать на десятки писем. Воочию сбывались слова: «Сила Божия в немощи совершается».

Среди духовных дарований старца Амвросия, привлекавших к нему тысячи людей, следует упомянуть и о прозорливости. Он глубоко проникал в душу собеседника и читал в ней. Легким, никому не заметным намеком он указывал людям их слабости и заставлял серьезно задуматься над ними. Одна дама, часто бывавшая у старца Амвросия, сильно пристрастилась к игре в карты и стеснялась сознаться в этом. Однажды, на общем приеме, она стала просить у старца карточку. Старец, внимательно посмотрев на нее, сказал: «Что ты, мать? Разве мы в монастыре играем в карточки?» Поняв намек, она покаялась в своей слабости.

Одна девушка, окончившая высшие курсы в Москве, мать которой давно уже была духовной дочерью отца Амвросия, никогда не видевшая старца, называла его лицемером. Мать уговорила ее побывать у отца Амвросия. Придя к старцу на общий прием, девушка стала позади всех, у самой двери. Вышел старец и, отворив дверь, закрыл ею молодую девушку. Помолившись и оглядев всех, он вдруг заглянул за дверь и говорит: «А это что за великан стоит? Это — Вера, пришла смотреть лицемера?» После этого, побеседовав с нею, он сумел убедить ее изменить образ жизни. Вскоре судьба ее решилась — она поступила в Шамординский монастырь. Те, кто с полным доверием предавался руководству старца, никогда в этом не раскаивались, хотя и слышали от него иногда советы, которые с первого раза казались странными и неисполнимыми.

Вот один из случаев, рассказанный одним из посетителей старца — неким мастеровым: «Незадолго до кончины старца, годочка этак за два, надо было мне ехать в Оптину за деньгами. Иконостас там мы делали, и приходилось мне за эту работу от настоятеля получить довольно крупную сумму денег. Получил я свои деньги и перед отъездом зашел к старцу Амвросию благословиться на обратный путь. Домой ехать я торопился: ждал на следующий день получить заказ большой — тысяч на десять, и заказчики должны были быть непременно на другой день у меня. Народу в этот день у старца, по обыкновению, была гибель. Прознал он про меня, что я дожидаюсь, да и велел мне сказать через своего келейника, чтобы я вечером зашел к нему чай пить. Хоть и надо мне было торопиться ко двору, да честь и радость быть у старца и чай с ним пить были так велики, что я рассудил отложить свою поездку до вечера в полной уверенности, что хоть всю ночь проеду, а успею вовремя попасть.

Приходит вечер, пошел я к старцу. Принял меня старец такой-то веселый, такой-то радостный, что я и земли под собой не чувствую. Продержал меня батюшка, ангел наш, довольно-таки долго, уже почти смеркалось, да и говорит мне: «Ну, ступай с Богом. Здесь ночуй, а завтра благословляю тебя идти к обедне, а от обедни чай пить заходи ко мне». «Как же это так?» — думаю я, да не посмел старцу перечить. Переночевал, был у обедни, пошел к старцу чай пить, а сам скорблю о своих заказчиках и все соображаю: авось, мол, успею хотя к вечеру попасть в К. Как бы не так! Отпил чай. Хочу я старцу сказать: благословите домой ехать, а он и слова не дал выговорить: «Приходи,— говорит,— сегодня ночевать ко мне». У меня даже ноги подкосились, а возражать не смею.

Прошел день, прошла ночь! Наутро я уже осмелел и думаю: была не была, а уж сегодня я уеду; авось денек-то мои заказчики меня подождали. Куда тебе! И рта не дал мне старец разинуть. «Ступай-ка,— говорит,— ко всенощной сегодня, а завтра к обедне. У меня опять сегодня заночуй!» Что за притча такая! Тут уж я совсем заскорбел, признаться, погрешил на старца: вот те и прозорливец! Точно и знает, что у меня, по его милости, ушло теперь из рук выгодное дело. И так-то я был на старца непокоен, что и передать не могу. Уж не до молитвы было мне в тот раз у всенощной — так и толкает в голову: «Вот тебе твой старец! Вот тебе и прозорливец! Свистит теперь твой заработок!» Ах, как мне было в то время досадно!

А старец мой, как на грех, ну точно вот, прости Господи, в издевку мне такой меня после всенощной радостный встречает!.. Горько, обидно мне стало: и чему, думаю я, он радуется... А скорби своей все-таки вслух высказать не осмеливаюсь. Заночевал я таким-то порядком и третью ночь. За ночь скорбь моя понемногу улеглась: не воротишь того, что сквозь пальцы уплыло... Наутро прихожу от обедни к старцу, а он мне: «Ну теперь пора тебе и ко двору! Ступай с Богом! Бог благословит! Да по времени не забудь Бога поблагодарить!»

И отпала тут от меня всякая скорбь. Выехал я себе из Оптиной пустыни, а на сердце-то так легко и радостно, что и передать невозможно... К чему только сказал это батюшка: «По времени не забудь Бога поблагодарить»? Должно, думаю, за то, что Господь в храме три дня подряд удостоил побывать. Еду я домой неспешно и о заказчиках своих вовсе не думаю: уж очень мне отрадно было, что батюшка со мной так обошелся. Приехал я домой, и что вы думали? Я в ворота, а заказчики мои за мной: опоздали, значит, против уговору на трое суток приехать. Ну думаю: ах ты, мой старчик благодатный! Уж подлинно дивны дела Твои, Господи!.. Однако не тем все это кончилось. Вы послушайте-ка, что дальше было! Прошло с того времени немало.

Помер отец наш Амвросий. Года два спустя после его праведной кончины заболевает мой старший мастер. Доверенный он был у меня человек, и не работник был, а прямо золото. Жил он у меня безысходно годов поболее двадцати. Заболевает к смерти. Послали мы за священником, чтобы поисповедовать и причастить, пока в памяти. Только, смотрю, идет ко мне от умирающего священник да и говорит: «Больной вас к себе зовет, видеть вас хочет. Торопитесь, как бы не помер». Прихожу к больному, а он, как увидел меня, приподнялся кое-как на взлокоточки, глянул на меня, да как заплачет: «Прости мой грех, хозяин! Я ведь тебя убить хотел...» — «Что ты, Бог с тобой! Бредишь ты...» — «Нет, хозяин, верно тебя убить хотел.

Помнишь, ты из Оптиной запоздал на трое суток приехать. Ведь нас трое, по моему уговору, три ночи подряд тебя на дороге под мостом караулили; на деньги, что ты за иконостас из Оптиной вез, позавиствовали. Не быть бы тебе в ту ночь живым, да Господь, за чьи-то молитвы, отвел тебя от смерти без покаяния... Прости меня, окаянного, отпусти, Бога ради, с миром мою душеньку!» — «Бог тебя простит, как я прощаю!» Тут мой больной захрипел и кончаться начал. Царствие небесное его душе. Велик был грех, да велико и покаяние!»

Старец часто давал наставления в полушутливой форме, ободряя унывающих, но глубокий смысл его речей нисколько от этого не умалялся. Люди невольно задумывались над образными выражениями отца Амвросия и надолго запоминали данный им урок. Иногда на общих приемах слышался неизменный вопрос: как жить? В таких случаях старец благодушно отвечал: «Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы как заляжем, так и встать не можем».

Порою он говорил как будто пословицами: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного», «Не хвались, горох, что ты лучше бобов: размокнешь — сам лопнешь», «Отчего человек бывает плох? — Оттого, что забывает, что над ним Бог». Приходит как-то к батюшке состоятельный орловский помещик и объявляет, что хочет устроить водопровод в своих обширных яблоневых садах. Батюшка уже весь охвачен этим замыслом. «Люди говорят,— начинает он,— люди говорят, что вот как всего лучше»,— и подробно описывает как следует провести водопровод. Помещик, вернувшись в деревню, начинает читать об этом предмете; оказывается, что батюшка описал последние изобретения по этой части. Помещик снова в Оптиной. «Ну, что водопровод?» — спрашивает батюшка. Вокруг яблоки гнили, а у этого помещика богатый урожай яблок.

Рассудительность и прозорливость совмещались в старце Амвросии с удивительной нежностью сердца, благодаря которой он умел облегчить самое тяжелое горе и утешить самую скорбную душу. Жительница Козельска спустя 3 года после смерти старца, в 1894 году, рассказывала: «У меня был сын, служил на телеграфе, разносил телеграммы. Батюшка знал и его, и меня. Сын часто носил ему телеграммы, а я ходила за благословением. Но вот сын мой заболел чахоткой и умер. Пришла я к нему — мы все к нему шли со своим горем. Он погладил меня по голове и говорит: «Оборвалась твоя телеграмма!» — «Оборвалась,— говорю,— батюшка!» — и заплакала. И так мне легко на душе стало от его ласки, как будто камень свалился. Мы жили при нем, как при отце родном.. Всех он любил и обо всех заботился. Теперь уж нет таких старцев. А может быть, Бог и еще пошлет!»

С утра и до вечера к нему приходили с самыми жгучими вопросами, и всегда он разом схватывал сущность дела, непостижимо мудро разъяснял его и давал ответ. В продолжение 10—15 минут такой беседы решался не один вопрос, и за это время отец Амвросий принимал в свое сердце всего человека — с его привязанностями, желаниями. Митрополит Евлогий (Георгиевский), бывавший в Оптиной пустыни юношей, вспоминал о старце Амвросии: «К отцу Амвросию приходили за духовной помощью люди всех классов, профессий и состояний. Он нес в своем роде подвиг народнический. Знал народ и умел с ним беседовать.

Не высокими поучениями, не прописями отвлеченной морали назидал и ободрял он людей — меткая загадка, притча, которая оставалась в памяти темой для размышления, шутка, крепкое народное словцо — вот были средства его воздействия на души. Выйдет, бывало, в белом подряснике с кожаным поясом, в шапочке — в мягкой камилавочке — все бросаются к нему. Тут и барыни, и монахи, и бабы. Подчас бабам приходилось стоять позади — где ж им в первые ряды пробиться! — а старец, бывало, прямо в толпу — и к ним, сквозь тесноту палочкой дорогу себе прокладывает... Поговорит, пошутит — смотришь, все оживятся, повеселеют. Всегда был веселый, всегда с улыбкой.

А то сядет на табуреточку у крыльца, выслушивает всевозможные просьбы, вопросы и недоумения. И с какими житейскими делами, даже пустяками к нему не приходили! Каких только ответов и советов ему не доводилось давать! Спрашивают его и о замужестве, и о детях, и можно ли после ранней обедни чай пить? И где в хате лучше печку поставить? Он участливо спросит: «А какая хата-то у тебя?» А потом скажет: «Ну, поставь печку там-то...»

Мелочей для старца не существовало. Он знал, что все в жизни имеет свою цену, и потому не было вопроса, на который бы он не отвечал с участием и желанием добра. Однажды остановила старца женщина, которая была нанята помещицей ходить за индюшками, но индюшки у нее почему-то умирали. Хозяйка хотела ее рассчитать. «Батюшка! — обратилась она к нему со слезами,— сил моих нет; сама над ними недоедаю,— пуще глаз берегу, а колеют. Согнать меня барыня хочет. Пожалей меня, родимый». Присутствующие смеялись над ней. А старец с участием спросил ее, как она их кормит, и дал ей совет, как их содержать иначе, благословил и отпустил. Тем же, которые смеялись над ней, он заметил, что в этих индюшках вся ее жизнь. После сделалось известным, что индюшки у женщины уже не умирали.

Что касается исцелений, то им не было числа. Случаи исцеления старец всячески скрывал. Посылал больных в пустынь к преподобному Тихону Калужскому, где был источник. До старца Амвросия в этой пустыни не было слышно об исцелениях. Иногда отец Амвросий посылал больных к святителю Митрофану Воронежскому. Бывало, что исцелялись на пути и возвращались назад, чтобы поблагодарить старца. Иногда он, как бы в шутку, стукнет рукой по голове, и болезнь проходит. Однажды чтец, читавший молитвы, страдал сильной зубной болью.

Вдруг старец ударил его. Присутствующие усмехнулись, думая, что чтец, верно, сделал ошибку в чтении. На деле же у него прекратилась зубная боль. Однажды старец Амвросий, согбенный, опираясь на палочку, шел по дороге в скит. Вдруг видит: стоит нагруженный воз, рядом лежит мертвая лошадь, а над ней плачет крестьянин. Потеря лошади-кормилицы в крестьянском быту ведь сущая беда! Приблизившись к павшей лошади, старец стал трижды медленно ее обходить. Потом, взяв хворостину, он стегнул лошадь, прикрикнув на нее: «Вставай, лентяйка!» — и лошадь послушно поднялась на ноги.

Одна монахиня, духовная дочь отца Амвросия, вспоминала: «В келье его горели лампадки и маленькая восковая свечка. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: «Батюшка, что сказать вам еще? В чем покаяться? Забыла». Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей келий. Я невольно на коленях повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост, поднял голову и воздел свои руки кверху, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо.

Помню, что потолка в келье как будто не было, он разошелся, а голова старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: «Помни, вот до чего может довести покаяние. Ступай». Я вышла от него, шатаясь, и всю ночь проплакала о своем неразумии и нерадении. Утром нам подали лошадей, и мы уехали. При жизни старца я никому не смела рассказать этого. Он мне раз и навсегда запретил говорить о подобных случаях, сказав с угрозою: «А то лишишься моей помощи и благодати».

Со всех концов России стекались к хибарке старца бедные и богатые, интеллигенция и простолюдины. Его посещали известные общественные деятели и писатели: Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев, Л. Н. Толстой, М. Н. Погодин, Н. М. Страхов. И он принимал всех с одинаковой любовью и благорасположением. Благотворительность стала его потребностью, он раздавал милостыню и через келейника, и сам заботился о вдовах, сиротах, больных и страждующих. В последние годы жизни старца в 12 верстах от Оптиной, в деревне Шамордино, была устроена по его благословению женская Казанская пустынь, в которую, в отличие от других женских монастырей того времени, принимали неимущих и больных женщин. К 90-м годам XIX века число инокинь в ней достигло 500 человек.

Именно в Шамордине суждено было старцу Амвросию встретить час своей кончины. 2 июня 1890 года он, по обыкновению, выехал туда на лето. В конце лета старец трижды пытался вернуться в Оптину, но не смог по причине нездоровья. Через год, 21 сентября 1891 года, болезнь усилилась: он потерял и слух, и голос. Будучи уже студентом Московской духовной академии, митрополит Евлогий (Георгиевский) еще раз побывал у старца незадолго до его смерти: «Он жил тогда в основанном им женском монастыре, в Шамордине, в 15 верстах от Оптиной пустыни. Я побывал у него в августе, а 18 октября он скончался. Старец был уже совсем больной. У него всегда была какая-то мучительная болезнь ног. Сидит, бывало, на кровати, принимает посетителей и все подбинтовывает больные ноги. А теперь он уже лежал в полном изнеможении. Я высказал ему все, что у меня лежало на сердце. Старец выслушал и промолвил помертвелыми губами: «Путь благословенный, путь благословенный...»

Начались его предсмертные страдания — столь тяжкие, что подобных, как он признавался, во всю жизнь не испытывал. 8 октября иеромонах Иосиф его пособоровал, а на следующий день причастил. В этот же день к старцу в Шамордино приехал настоятель Оптиной пустыни архимандрит Исаакий. На следующий день, 10 октября 1891 года, в половине двенадцатого, старец, три раза вздохнув и с трудом перекрестившись, скончался. 14 октября тело старца под моросившим осенним дождем было перенесено в Оптину пустынь.

Гроб несли на плечах, и он возвышался над огромной толпой людей, пришедших проводить старца в последний путь. Из попутных селений духовенство и народ присоединялись к процессии с иконами и хоругвями. Похоронная процессия скорее походила на перенесение мощей. Большие свечи, окружавшие гроб, не погасли в пути, несмотря на непогоду. За несколько лет до своей смерти старец Амвросий заказал икону Богоматери, благословляющей жатву, и назвал ее — «Божия Матерь Спорительница хлебов». Он установил ей празднование 15 октября. Именно в этот день тело его было предано земле. Он был погребен близ монастырской оптинской церкви, рядом со своим наставником, старцем Макарием.

Преподобный Амвросий и старцы Оптинские молите Бога о нас.

«Батюшка Амвросий вернулся»
Екатерина, Москва

Батюшка Амвросий помог мне этим летом, но я, по глупости и гордости, эту помощь не приняла (не поняла, что от него, не ожидала, что так сразу, да и мозгов нет, надо признаться) и до сих пор в этом раскаиваюсь.

На тот момент я только-только потеряла работу, причем, уволили меня очень некрасиво и нечестно, после того как я уже прошла испытательный срок и буквально накануне шла речь о прибавлении мне зарплаты. К радости, у меня было благословение духовника пойти в определенное место и туда устроиться, а я все тянула — считала себя «интеллектуально неготовой».

А тут начались один за другим июльские церковные праздники, в т.ч. и день памяти старца Амвросия Оптинского. Я была на службе и попросила его помочь мне с работой, учитывая, что у меня благословение, выполнить которое я не готова.

И вдруг вечером в электронной почте вижу письмо от своего научного руководителя, потом пропущенные от него вызовы в телефоне, он весь с ног сбился — меня искал. Хотя обычно он мне не звонит и не пишет — это я к нему обращаюсь. Оказалось, что в фирму, где работает его друг, срочно понадобился журналист-редактор сайта. Я скептически изучила вакансию — мне показалось, что денег предлагали очень мало, а требовали ой как много. Да еще испытательный срок два месяца при всем многообразии задач и требований, которые стояли перед потенциальным сотрудником. Кроме того, кое-чего я и не знала.

Я поморщила нос и сказала, что это какой-то «лохотрон». Хотя потом уже поняла: надо было хвататься за эту работу, чтобы хотя бы два испытательных месяца, чем бы они не закончились, перекантоваться. Научный руководитель посмеялся: «Ну, как знаете. Только вопрос, видимо, в том, что вы боитесь, что не справитесь». А я в самом деле боялась, что меня снова выгонят с работы после испытательного срока. Я боялась не выдержать еще одного подобного издевательства.

И только-только я отказалась (а время было уже позднее), как вдруг вспомнила, что утром была на службе и молилась перед иконой батюшки Амвросия, целовала мощевичок и просила его во время службы, рассказывала о своих проблемах. И что же? На следующий день икона батюшки Амвросия из нашего храма куда-то исчезла! Возможно, ее увезли на реставрацию или, может быть, временно перевезли в другой храм...

Все эти месяцы (а работу после этого я очень долго не могла найти — целых четыре месяца, и благословение тоже прошляпила, протянув), сколько бы ни просила, ни молилась, по монастырям ни ездила, сколько бы праздничных служб ни отстояла — ничего не получалось! И все эти месяцы я понимала, что та работа, не откажись я от нее, могла бы меня продержать на плаву пару месяцев, и я бы не потеряла столько денег и не влезла бы в долги и прочие трудные обстоятельства.

Все эти месяцы я, когда приходила в наш храм, обязательно прикладывалась к мощевичку с частичкой мощей батюшки Амвросия (у нас есть большой мощевик со множеством маленьких мощевичков разных святых, в том числе, Оптинских старцев), просила у него прощения и с тоской смотрела в угол, где раньше находилась его икона. Конечно, еще несколько месяцев назад знал, что со мной будет в ближайшее время, и как я себя поведу. Он помог мне, и надо было принять тот урок-испытание, если он таковым бы оказался!

В итоге, только недавно я нашла работу. Вернее, Господь мне ее послал совершенно неожиданно. Причем так получилось, что о работе я условилась с работодателем в пятницу, а в ближайшее воскресенье, как обычно, пришла на воскресную службу и вдруг, к концу службы, вижу: алтарник несет икону преподобного Амвросия и ставит ее на пустовавшую все это время деревянную тумбу-подставку (не знаю, как она правильно называется).

Я смотрю: батюшка Амвросий вернулся! Я к нему кинулась со всех ног просить прощения. Надо сказать, что за эти месяцы, что отсутствовала его икона, я как-то особенно с батюшкой сблизилась своим чувством вины, переживаниями... Он стал очень близким мне святым, и эта икона, которую я так долго ждала, стала мне очень родной. И у меня нет никаких сомнений в его скорой-скорой-скорой помощи! Батюшка Амвросий, моли Бога о нас!

«Я нашел путь в жизни и супругу — верного друга»
Алексей Гришкин

Молитвенной помощью батюшки Амвросия и всех я нашел свой путь в жизни и супругу — верного друга.

Казалось бы, что тут такого? Просто тот период в жизни кроме как словом «пустота» не назовешь. Как в старой песне: «И одиночество дороже пустоты, когда живешь и думаешь о смерти»... в относительно молодом возрасте. Все ровесники жили веселой жизнью, встречались, расставались, пили, гуляли «не заморачиваясь».

Не знаю, что стало началом моего воцерковления, сейчас сложно вспомнить. И, как на войне, вся сила преисподней ополчается на слабого начавшего спасаться человека, пуская в ход все средства, испытанные военным опытом и усовершенствованные со времени первого грехопадения праотцев.

В какой-то период жизни у меня неотступно стало возникать убеждение избрать для спасения монашеский путь. Побывав пару месяцев в одном монастыре, я понял, что там я еще быстрее погибну. Просто состояние современного монашества, за малым исключением, известно всем. Пришлось вернуться в мир. Но, оказалось, это был тупик.

Случайно (ли?), открыв книгу с житием , я наткнулся на слова, сказанные ему Троекуровским затворником Иларионом: «Иди в Оптину, ты там нужен». Для меня вдруг стало ясно, куда надо идти, чтобы понять, как жить. В Оптиной я увидел то самое исключение, то самое малое стадо, которое идет ко спасению и других воспламеняет идти.

Сначала воспламенился и я, но монашество далеко не для всех. Опять сомнения. Батюшка Илий разрешил их, благословив пожить в монастыре год. Просто пожить, ни о чем не думая, один год. Всего-то... Это был самый тяжелый год в моей жизни. Когда остаешься один на один с собой — это страшно. Не знаешь, кто победит. Каждый день я ходил к раке преподобного Амвросия и других старцев и просил, умолял, плакал. На самом деле, это тяжело.

Господь по молитвам старцев вразумил, какой путь избрать: в Оптину пришла девушка, которую сейчас я называю своей женой и матерью двух своих прекрасных дочек.

В завершение хотелось сказать, что Господь ближе, чем нам кажется, и всегда через людей и обстоятельства ведет нас по жизни молитвами преподобного и богоносного отца нашего Амвросия, старца Оптинского, и всех святых. Естественно, для тех, кто идет за Христом.

«Избавление пришло через три дня»
Валентина К., Серов

Отчаявшись избавиться от мучившего меня три года человека, я смогла это сделать только после того, как прочитала молитву преподобного Амвросия Оптинского, которую однажды нашла в его переписке с духовными чадами. Избавление пришло через три дня. Мы ходили все эти дни как по кругу и даже ни разу не столкнулись. Только молитва великого старца спасла меня от погибели.

Его же молитвами через три года я со слезами благодарности стояла у святых мощей. И сейчас, поднимаясь на клирос, прошу его благословения. Думаю, не без помощи преподобного сподобилась несколько лет трудиться в просфорне и трапезной.

Молитвами святого преподобного Амвросия Оптинского да спасет всех нас Господь!

«У знакомой была полностью разворочена печка»
Наталья В.

Об этом маленьком чуде я узнала пару часов назад. Не знаю, один ли батюшка Амвросий помог — скорее, помощь пришла от всех .

Позавчера я была у знакомой, которая собирается переезжать в дом, где полностью разворочена печка. У знакомой очень туго с финансами. Мы везде развесили объявления с просьбой о помощи, не особо на это надеясь. Уходя от нее, я зашла в церквушку в тех краях и увидела там небольшую иконочку с частичками мощей Оптинских старцев. Каких именно — я и не читала. Я попросила старцев помочь ей.

Сейчас звоню и узнаю, что на следующий же день — то есть вчера — ей позвонила женщина и предложила помощь. Она сказала: «Измерьте печку — я вам куплю все, что к ней нужно». Бедная до сих пор не может поверить в такое счастье.

Дай Бог, чтобы все получилось у бедной женщины. Моли Господа о нас, и все старцы Оптинские!

«Я много курила»
Екатерина Н.

В начале своего воцерковления я оказалась в Оптиной. До приезда в монастырь у меня была сильная никотиновая зависимость.

В монастыре причастилась и не курила весь день — очень большой для меня тогда срок. Молилась преподобному Амвросию, чтобы помог бросить курить. Через пару недель бросила совсем. Не курю уже 2 года. Считаю, что помогли молитвы преподобного.

«Мой супруг много лет курил»
Елена С.

У меня вот такая история. Мой супруг много лет курил. Это, к сожалению, традиция его семьи. Бросать не собирался, потому что полагал, что не сможет. Когда я старалась говорить с ним на эту тему, он раздражался. Тогда я попросила нашего сына-подростка, чтобы он молился преподобному Амвросию за отца об избавлении от пагубной страсти.

Через некоторое время мой супруг заболел раком кожи, а после операции сам решил бросить курить. Избавился он от страсти курения только по молитвам святого. Слава Богу за всё!

Покоится рака с мощами святого, который стал великим духовником России XIX века. Он не имел сана епископа или архимандрита и не был даже игуменом. Преподобный Амвросий Оптинский - обычный иеромонах. Будучи смертельно больным, он поднялся на высшую ступень священного монашества. Духовник стал иеросхимонахом. Так в этом чине он и отошел к Господу. Сегодня, как и много лет назад, люди просят его о заступничестве и молитвенной помощи. Возле его святых мощей больные исцеляются от неизлечимых недугов.

Преподобный Амвросий Оптинский: житие

Святого Амвросия в миру звали Александром Гренковым. Родился он 23 ноября 1812 года в Тамбовской губернии, в селе Большая Липовица. Его дед был священником, отец - Гренков Михаил Федорович - служил при храме пономарем. Мать звали Марфой Николаевной. Она занималась воспитанием своих восьмерых детей. Кстати, сын Александр у нее был шестым. Отец мальчика очень рано умер. Дети жили в семье деда.

В двенадцать лет Александра, названного в честь Александра Невского, отдали в Тамбовское духовное училище. По окончании в 1830 году его, как лучшего выпускника, отправили в Тамбовскую духовную семинарию. Там он сильно заболел и дал обет: если Господь пошлет ему исцеление, то он пострижется в монахи. Но, получив желаемое и окончив в 1836 году семинарию, он не торопился с монашеством. Сначала Александр стал домашним учителем детей зажиточного купца. Потом занялся преподаванием греческого языка в Липецком духовном училище.

Тяга к монашеству

Но коварная болезнь вторично дала о себе знать. Со своим хорошим товарищем Павлом Покровским он посетил Троице-Сергиеву лавру и затворника старца Иллариона из деревни Троекурово. Он и посоветовал ему идти в Оптину пустынь, потому что он был там нужен. Осенью 1839 году Александр тайно уходит в указанную святым старцем обитель. По благословению преподобного Оптинского старца, отца Льва, он стал жить в гостинице и заниматься переводами трудов «Грешных спасение» греческого монаха Агапита Ланда. Зимой 1840 года он переходит жить в обитель. А весной, после урегулирования конфликта насчет тайного исчезновения из Липецкого училища, его принимают послушником. Сначала он служил келейником, а затем и чтецом у старца Льва. Потом работал на хлебне. Далее его перевели на кухню помощником.

Еще когда старец Лев был жив, в 1841 году он проходил послушание и у старца отца Макария. Именно по его воле летом сначала его постригли в рясофор, а осенью 1842-го он облачился в мантию с именем в честь святого Амвросия Медиоланского. Еще через год он получил сан иеродиакона, а в начале зимы 1845 года его рукоположили в сан иеромонаха в Калуге. Во время этой поездки он сильно простудился, что дало осложнение на внутренние органы. Поэтому служить он уже больше не мог.

Помощник старца

В конце лета 1846 года иеромонаха назначили помощником в духовничестве старца Макария. Но слабое здоровье в один момент стало угрожающим фактором для жизни святого Амвросия. Именно в это время он принимает великую схиму, не изменяя своего имени. Его выводят за штат. И он живет на иждивении монастыря. Постепенно здоровье немного улучшилось. После того как отошел к Господу Макарий, отец Амвросий принимает на себя труд старчества. Преподобный постоянно страдал от какого-нибудь недуга: то у него гастрит обострялся, то начиналась рвота, то нервная болезнь, то простуда с ознобом или лихорадкой. В 1862 году он получил вывих руки. Лечение еще сильнее подорвало его здоровье. Он перестал ходить в храм на богослужения, а потом и вовсе не мог выходить из своей кельи.

Болезни

В 1868 году ко всем болячкам добавляется и геморроидальное кровотечение. Тогда игумен монастыря Исаакий просит привести из села чудотворную В келье старца отслужили молебен с акафистом Богородице, после чего отцу Амвросию значительно полегчало. Однако болезнь не исчезла насовсем. Она периодически рецедивировала вплоть до самой кончины.

Наградой старца Амвросия стал золотой наперстный крест - очень редкое на то время поощрение. Преподобный Амвросий в 1884 году стал основателем женской обители, находящейся недалеко от Оптины, в селе Шамордино. Он благословил схимонахиню Софию возглавить женскую общину. Уже позже она получила статус монастыря (1 октября 1884 г.), когда была освящена первая церковь, создававшаяся в трудах по молитвам отца Амвросия. В 1912-м одной из насельниц этой обители была Мария Николаевна Толстая - сестра Льва Толстого, русской православной церковью в 1901 году. Там она и скончалась через год, приняв за три дня до смерти

Литературный сюжет

Святой Амвросий скончался в Шамординской обители. Это случилось 10 октября 1891 года. Его похоронили в рядом с могилой отца Макария. На отпевание со всех концов приехало огромное количество людей. И вот он - сюжет о старце Зосиме из «Братьев Карамазовых» Достоевского. Правда, к этому времени писатель уже давно умер. Несколько дней лета 1878 года Ф. М. Достоевский вместе со своим другом и коллегой Владимиром Соловьевым провели в Оптиной пустыни. Встречи с иноками натолкнули писателя на создание образа старца Зосимы. Достоевский, как и Лев Толстой, имел тесное духовное общение со святым старцем Амвросием, которое, конечно же, оставило светлый след в сердцах великих русских классиков.

Но вернемся к погребению старца. В начале всей похоронной процессии вдруг от тела стал распространяться тяжелый неприятный запах. Об этом сам старец Амвросий предупреждал еще при жизни, что это ему предначертано за то, что он получил необычайно много незаслуженной чести. Стояла нестерпимая жара. Однако постепенно запах тления исчез. И стало распространяться необыкновенное благоухание, как от цветов и свежего меда.

Служение людям

Преподобный Амвросий Оптинский всю свою жизнь посвятил служению ближним. Народ чувствовал его любовь и заботу, поэтому отвечал глубоким почитанием и уважением. В 1988 году его на Поместном Соборе РПЦ причислили к лику святых. Преподобный старец Амвросий Оптинский говорил с каждым просто и понятно, метко и с добрым юмором. И при этом мог дать ответы на вопросы самым образованным и известным людям того времени. Он также мог успокоить взволнованную неграмотную крестьянку, которая жаловалась на то, что у нее гибнут индюшки, и что барыня за это может даже выгнать ее со двора.

Преподобный Амвросий Оптинский: поучения

Амросий учил, что люди должны жить так, как вертится колесо, которое одной точкой касается поверхности земли, а все остальное стремится вверх. Он постоянно говорил такие истины:

1. Мы в основном, как заляжем, так и не можем встать.
2. Где просто, там и сто ангелов, а где мудрено, там нет ни одного.
3. Человек бывает плох от того, что забывает, что над ним есть Бог.
4. Если кто-то сильно мнит о себе, что имеет нечто, тот потеряет.

По мнению святого Амвросия, жить надо проще, так как это лучше всего. Не нужно ломать голову, главное - молиться Богу, Он все устроит, поэтому не надо мучить себя обдумыванием, что и как все сделать. Все должно идти так, как должно случиться - это и обозначает жить проще. Если хочешь ощутить любовь, твори дела любви, хоть даже поначалу и не чувствуя ее. Однажды отцу Амвросию сказали, что он слишком просто говорит. На это он ответил, что простоты сам просил у Бога целых двадцать лет. Преподобный Амвросий Оптинский стал третьим старцем после преподобных Льва и Макария. Он их ученик, ставший самым известным и прославленным среди всех старцев Оптиной пустыни.

Служба

Святой Василий Великий дал свое определение человеку. Он назвал его существом невидимым. В наивысшей степени это относится к таким духовным людям, как старец Амвросий. Окружающим видна только так называемая канва его внешней жизни, а о внутреннем мире можно только догадываться. В ее основе лежит самоотверженный молитвенный подвиг и постоянное незримое человеческому оку предстояние перед Господом.

В дни памяти святого часто проводится служба. Преподобному Амвросию Оптинскому она посвящена. Собирается много людей. Всегда читается акафист преподобному Амвросию Оптинскому. Кончина святого старца не прервала его связи с людьми, которые и до сих пор по молитве своей получают чудесную помощь исцеления. Величание преподобному Амвросию Оптинскому начинается со слов: «Ублажаем тя, преподобне отче Амвросие…». Церковь вспоминает имя преподобного 10 октября - в день, когда он представился перед Господом, 27 июня - в день обретения его мощей и 11 октября в Соборе Оптинских старцев. Молитва преподобному Амвросию Оптинскому начинается со слов: «О великий старче и угодниче Божий, преподобне отче наш Амвросие…».

Верующие люди, стремящиеся приложиться к святым мощам и помолиться преподобному Амвросию, с глубокой верой обязательно получат исцеление. Старец вымолит его у Господа. Зная это, люди всегда спешат в Оптину пустынь за помощью и покровительством.

Молитвенные правила преподобного старца

Существует молитвенное правило преподобного Амвросия Оптинского. Оно следует из одного его письма своему духовному чаду. Он пишет, что надо всегда верить и надеяться на милость Господа, который избавит от любых козней человеческих и вражеских. И тут же он указывает на псалмы Давида, которыми молился в час гонений от его преследователей. Это 3-й, 53-й, 58-й, 142-й. Дальше он пишет о том, чтобы тот выбрал для себя соответствующие его настроению слова и часто их прочитывал, постоянно обращаясь к Богу со смирением и верой. А когда будет нападать уныние и наполнять душу безотчетная скорбь, то советовал читать 101-й псалом.

Режим

Преподобный принимал у себя в келье огромное количество народа. Люди съезжались к нему со всех концов России. Он вставал очень рано - в четыре часа утра. К пяти уже звал келейников. И тогда начиналось утреннее правило. Затем он молился в полном одиночестве. С девяти часов начинался прием - сначала монашествующих, а за ними - мирян. Завершал он свой день в 11 часов, когда читалось длинное вечернее правило. К полуночи старец, наконец-то, оставался один. Такой распорядок был у него около тридцати лет. И так каждый день он совершал свой великий подвиг. До преподобного Амвросия старцы не принимали женщин у себя в келье. Он же с ними встречался, являясь для них духовиком. Поэтому и стал чуть позже наставником и основателем женской обители в Шамордино.

Чудеса

Старец, благодаря своей умной молитве, обладал даром от Бога - чудотворением и прозорливостью. Известно очень много случаев, записанных со слов людей. Однажды женщина из Воронежа заблудилась в лесу, который находился в семи верстах от монастыря. И вдруг она увидела старца, клюка которого указала ей дорогу. По ней она вышла к монастырскому домику старца Амвросия. Когда она подошла ближе, вдруг вышедший келейник спросил ее: где тут Авдотья из города Воронежа? Через пятнадцать минут она вышла от старца вся в слезах и рыданиях. И сказала, что Амвросий - это тот самый человек, который вывел ее на правильный путь в лесу.

Был еще один удивительный случай, когда один мастеровой приехал в Оптину пустынь за заказом и деньгами на изготовление иконостаса. Перед отъездом он решил попросить благословения у старца. Но тот сказал, что необходимо ждать три дня. Мастер подумал, что «просвистит» он так свой заработок, но все же послушал старого монаха. Позже он узнал, что, не давая благословения столько времени, старец буквально спас его от смерти. Ведь все эти три дня его подмастерья стерегли его под мостом, чтоб ограбить и убить. Только когда они ушли, духовник принял мастера и отпустил его.

А однажды преподобный Амвросий Оптинский оживил мертвую лошадь бедного крестьянина, который плакал над ней. Святой на расстоянии мог, как Николай Чудотворец, помогать людям в разных бедствиях. Очень много чудесных историй связано с именем святого Амвросия. Поистине, не зря святой Макарий предрекал ему, что он станет великим человеком.

Заключение

Когда наступили в стране времена тяжелых потрясений, Оптина пустынь была разорена и закрыта. Часовня на могиле старца разрушена. Но тропа к могиле святого не зарастала. Осенью 1987 года Оптина пустынь опять была возвращена Церкви. В годовщину возрождения монастыря замироточила икона Казанской Божией Матери. Обретение мощей преподобного Амвросия Оптинского произошло в 1998 году. Теперь его нетленные телеса почивают в Оптиной пустыни, во Введенском храме.