Комедия Мольера «Тартюф» - самая популярная пьеса среди написанных им произведений. Она до сих пор востребована во всех театрах мира и являет собой величайший пример театральной постановки, выполненной с одинаковой долей комизма и серьезности.
Жан-Батист Мольер
Мольер - величайший писатель-драматург эпохи неоклассицизма. Не будет преувеличением назвать его прародителем современной комедии в том виде, в котором она знакома большинству зрителей и читателей.
Кроме писательского дара, Жан-Батист Мольер обладал выдающимся актерским талантом и часто исполнял главные роли в своих комедиях. Являясь управляющим собственного, пользующегося большой популярностью, театра Ж. Б. Мольер писал и ставил комедии по заказу Луи XIV, Короля-Солнца.
Несмотря на непрекращающийся поток критики, театральные постановки Мольера и его литературные герои пользовались популярностью среди всех слоев населения и не только во Франции. Творчество Мольера при жизни писателя пользовалось особенной любовью публики и сохраняет свою актуальность и по сей день.
Комедии Мольера
В своих произведениях Мольер соединил классическую литературу с реализмом и фактически дал начало неоклассицизму. Его пьесы не имеют ничего общего с романтическими комедиями Шекспира и являют собой совершенно новый для своего времени жанр. Его бытовые зарисовки и литературные герои реальны и являются частью знакомой автору и зрителю жизни.
Мольер экспериментировал с формой, структурой и постановкой своих комедий. Например, «Мещанин во дворянстве» написан прозой, имеет четкую структуру и некоторые особенности оригинальной постановки, будучи комедией-балетом. Комедия «Тартюф, или Обманщик» написана в стихотворной форме, схожей с песенной. Пьеса разделена на куплеты, написанные двенадцатисложным размером, который называется александрийским стихом.
Сюжет пьесы
В счастливой семье парижского аристократа Оргона появляется гость - некий Тартюф. Он втерся в доверие хозяину дома настолько, что прежде умный и проницательный Оргон отказывается видеть в своем госте что-либо, кроме святости, набожности, скромности и бескорыстия. Попытки домочадцев открыть Оргону глаза на истинную сущность Тартюфа встречаются с упрямым нежеланием верить кому-либо кроме «праведника».
Лживый святоша становится причиной разрыва отношений с друзьями хозяина дома, ссоры Оргона с сыном и разлуки дочери с возлюбленным. Истинное лицо и мерзкий характер Тартюфа открывается только после того, как ослепленный Оргон переписывает на гостя все свое состояние. Оргон становится свидетелем обольщения собственной жены «набожным» Тартюфом. Осознав всю глубину своей глупости, Оргон выгоняет лжеца, на что в ответ получает ордер на выселение из собственного дома, ведь по документам он уже не хозяин.
Вмешательство мудрого и справедливого короля за несколько минут до окончания пьесы расставляет все на свои места: мошенник арестован, Оргон восстановлен в праве владения собственным имуществом, а дочь Оргона Мариана выходит замуж за своего возлюбленного Валера.
Критика пьесы
Сразу после первого представления на Мольера обрушился шквал критики со стороны французской католической церкви. Автора обвиняли в насмехательстве над религией и верующими людьми. Моралисты и церковные служители в один голос твердили, что сатира и высмеивание набожности в комедии способствуют разложению общественной морали.
Церковь, знаменитая своей жесткой цензурой всего, что хоть косвенно касается религии, приняла в штыки комедию «Тартюф». Отзывы короля, насколько положительными они ни были, не смогли повлиять на реакцию архиепископа Парижского. Неприятие пьесы было настолько сильным, что под влиянием епископа король вынужден был запретить публичный показ постановок комедии. В письме Луи XIV ясно дал понять, что ему лично пьеса понравилась, именно поэтому были разрешены частные представления.
Однако целью Мольера было не высмеивание религии и набожности, а скорее двуличия и глупости, описанной в комедии «Тартюф». Автор лично уверял, что пьеса написана, чтобы показать публике важность умеренности и умения рационально смотреть на абсолютно все стороны жизни. Даже набожность и бескорыстие не стоит принимать слепо.
Структура пьесы и оригинального спектакля
До современной публики комедия «Тартюф, или Обманщик» дошла лишь в третьем издании, напечатанном через пять лет после первой постановки. Оригинальный спектакль состоял из трех актов, в то время как современная версия комедии насчитывает пять действий с разным количеством сцен.
Впервые комедия была поставлена в 1664 году в Версальском дворце и сразу после этого была запрещена к показу. В 1667 году Мольер переписал пьесу «Тартюф»; спектакль был поставлен в Пале-Рояль, но, несмотря на переработанные сцены, постановку снова запретили. После потери влияния Парижского архиепископа пьеса стала ставиться во французских театрах регулярно.
Последнее издание претерпело крупные изменения, многие критики считают, что Мольер дописал некоторые сцены, включая чудесное вмешательство справедливого короля. Считается, что эта сцена написана в благодарность Луи XIV за постоянную поддержку, оказанную Мольеру во время нападок на комедию «Тартюф». Спектакль пользовался огромной популярностью, начиная с середины XVII века и по сей день.
Краткое содержание: «Тартюф, или Обманщик» по актам
Ниже представлен сюжет каждого из пяти действий пьесы и их краткое содержание. «Тартюф, или Обманщик» является комедией, но вся ее комичность заключается в мелких деталях и диалогах между персонажами.
Юмор и сатира, которые отличают фарсы Мольера, прослеживаются в сюжете и структуре произведений. Неудивительно, что комичность такого фарса легко переходит и в краткое содержание; «Тартюф» - произведение более серьезное, пересказ его сюжета больше напоминает драму, чем комедию.
Акт первый
В доме благородного господина Оргона поселился некий Тартюф - человек, чьи речи необычайно религиозны и наполнены такой праведностью, что Оргон и его мать уверены: Тартюф - самый достойный из людей, и им выпала честь принимать его в своем доме.
Сам праведник, удобно устроившись под теплой крышей, с достойным содержанием, думает не столько о воле небес, сколько об ужине и красавице Эльмире - жене Оргона.
Остальные домочадцы, включая саму Эльмиру, ее брата Клеанта и детей Оргона Мариану и Дамиса, видят лжеца насквозь и пытаются показать Оргону, насколько слепо и безосновательно он верит совсем чужому человеку.
Дамис просит Клеанта разузнать у отца его планы относительно брака Марианы и Валера, ведь если Оргон заберет данное благословение, то Дамис не сможет стать женихом сестры Валера. Клеант прямо спрашивает хозяина дома, как он намерен распорядиться рукой дочери, на что Оргон дает лишь уклончивые ответы. Клеант подозревает неладное.
Акт второй: помолвка по принуждению
Оргон сообщает Мариане о своем желании породниться с Тартюфом, для чего хочет отдать гостю ее руку. Мариана обескуражена, но дочерний долг не позволяет ей прямо отказать отцу. На помощь девушке приходит служанка Дорина, которая описывает Оргону нелепость принятого решения, однако упрямец ничего не желает слышать и настаивает на скорой женитьбе.
Дорина уговаривает Мариану твердо настоять на своем нежелании выходить замуж за Тартюфа, но девушка не представляет себе, как можно ослушаться отца. Нерешительность девушки становится причиной ссоры с ее возлюбленным, однако Дорина вовремя останавливает вспылившего Валера. Она предлагает молодым людям до поры - до времени откладывать помолвку с Тартюфом.
Акт третий: влияние Тартюфа
Дамис узнает о решении отца и намеревается силой вывести Тартюфа на чистую воду. Никакие доводы Дорины не остужают пыл разгневанного юноши. Дорина раскрывает Дамису свой план разоблачения обманщика: проницательная служанка давно подозревала, что Тартюф заглядывается на Эльмиру, и устроила им разговор наедине в надежде обличить святошу. Дамис прячется в шкаф, желая стать свидетелем разговора.
Оставшись наедине с Эльмирой, Тартюф сразу же признается ей в пламенной страсти и предлагает разделить с ним ложе. Эльмира напоминает ему о греховности таких мыслей и, уж тем более, действий. Тартюфа же подобная нечестивость ничем не смущает. Эльмира грозит рассказать все Оргону, если Тартюф не откажется от женитьбы на Мариане. В это время из укрытия выскакивает возмущенный Дамис и грозит обо всем рассказать отцу.
Оргон, узнав о случившемся, принимает сторону Тартюфа, выгоняет сына из дома и, чтобы преподать урок домочадцам, делает Тартюфа своим наследником. Хозяин дома с гостем удаляются, чтобы оформить необходимые дарственные и договориться о скорой свадьбе Марианы и Тартюфа.
Акт четвертый: разоблачение лжеца
Оргон возвращается с брачным контрактом для дочери. Мариана умоляет отца не заставлять ее подписывать собственный приговор, ведь она не испытывает к Тартюфу нежных чувств, напротив, считает его омерзительным. Оргон утверждает, что брак с неприятным человеком - благородный поступок, поскольку отвращение умерщвляет плоть. Эльмира поражена бескомпромиссной слепотой мужа и задается вопросом: поверит ли Оргон в нечестивость Тартюфа, если увидит доказательство собственными глазами? Оргон настолько уверен в праведности гостя, что готов быть свидетелем разговора Эльмиры и Тартюфа.
Эльмира просит мужа спрятаться под стол и зовет Тартюфа. Сначала гость насторожен внезапной переменой настроения хозяйки, но Эльмира убеждает его, что женщинам свойственна нерешительность в делах сердечных. Тартюф же требует «осязаемого залога» чувств и убеждает Эльмиру, что секретная связь не есть грех и Оргон настолько глуп, что не поверит в предательство Тартюфа, даже если увидит измену своими глазами.
Возмущенный Оргон требует, чтобы Тартюф немедленно убрался из его дома, на что мерзавец отвечает: дом теперь принадлежит ему, и убраться должен Оргон. К тому же сейф с секретными бумагами, которые Оргон хранил по просьбе друга, находится в руках Тартюфа, теперь в его руках не только состояние Оргона, но и его жизнь.
Акт пятый: торжество справедливости
Вся семья сильно опечалена таким поворотом событий и каждый раздумывает над планом действий, когда в дом входит нотариус с требованием до утра освободить дом. Вернувшийся Дамис грозится убить мерзавца, но Клеонт убеждает юношу, что насилием проблемы не решить.
В дом входит Валер со страшной новостью: Тартюф отнес документы королю, обвинив Оргона, верного слугу короля, в предательстве. Валер предлагает увезти всю семью и помочь им укрыться от гнева короля. В этот самый момент возвращается Тартюф в сопровождении приставов и сообщает, что путь Оргона с этого момента ведет только в тюрьму, ведь он пришел арестовать предателя именем короля, которому обязан служить верой и правдой.
Оргон и его домочадцы обескуражены дальнейшим поворотом событий: приставы берут под арест самого Тартюфа. Офицеры объясняют удивленному семейству, что умный и проницательный король давно прослышал о пагубном влиянии Тартюфа на своего верного слугу и приказал провести расследование, которое показало, что мошенник давно промышляет обманом и имя его вовсе не Тартюф. Король своей волей аннулировал дарственные бумаги и простил Оргону сокрытие документов в память о его верной службе.
«Тартюф»: анализ пьесы
Данное произведение является одним из "взрослых" творений автора. Комедия Мольера «Тартюф» - это яркий пример постепенного отхода от формы французского фарса, в которой он писал раньше. В пьесе затрагиваются темы противостояния правды и лжи. Автор показывает, насколько пагубным может быть влияние людей, для которых обман является профессией.
Как доказывает предложенное выше краткое содержание, Тартюф - обманщик, и не самый лучший. Как бы ни притворялся жулик, а его истинное лицо рано или поздно открывается. Злоба, зависть и желание разбогатеть управляют Тартюфом, и он готов лишить своего бывшего благодетеля не только богатства, но и свободы, а может, и жизни.
Социальная критика и сатира в этой комедии имеют более индивидуальную направленность, ведь Тартюф не является представителем определенного класса и влияние его ограничивается лишь индивидуальными способностями к манипулированию. Этим и страшен такой тип людей, как Тартюф: они способны извратить даже такие возвышенные чувства, как благочестие и вера.
Образцом "высокой комедии" может служить "Тартюф". Борьба за постановку " Тартюфа" шла с 1664 по 1669 год; в расчете на разрешение комедии Мольер трижды ее переделывал, но смягчить своих противников не смог. Противниками "Тартюфа" были могущественные люди — члены Общества Святых Даров, своего рода мирского отделения при ордене иезуитов, которое исполняло функции негласной полиции нравов, насаждало церковную мораль и дух аскетизма, лицемерно провозглашая, что борется с еретиками, врагами церкви и монархии. Доносы тайных агентов этого общества причиняли много зла, так что современники прозвали его "заговором святош". Но иезуиты в этот период безраздельно господствовали в религиозной жизни Франции, из их числа назначались духовники королевской семьи, и королева-мать, Анна Австрийская, лично покровительствовала Обществу Святых Даров. Поэтому, хотя королю понравилась пьеса, впервые представленная на придворном празднестве в 1664 году, пойти против церковников, убеждавших его, что пьеса нападает не на ханжество, а на религиозность вообще, Людовик до поры до времени не мог. Только когда король временно рассорился с иезуитами и в его религиозной политике наступила полоса относительной терпимости, "Тартюф" был наконец поставлен в его нынешней, третьей по счету, редакции. Эта комедия тяжелей всего далась Мольеру и принесла ему наибольший прижизненный успех.
"Тартюф" на одном из диалектов южной Франции значит "мошенник", "обманщик". Так, уже названием пьесы Мольер определяет характер главного героя, который ходит в светском платье и представляет собой очень узнаваемый портрет члена "кабалы святош". Тартюф, прикинувшись праведником, проникает в дом богатого буржуа Оргона и полностью подчиняет себе хозяина, переписывающего на Тартюфа свое имущество. Всем домочадцам Оргона очевидна натура Тартюфа — лицемеру удается провести только хозяина и его мать, госпожу Пернель. Оргон порывает со всеми, кто решается сказать ему правду о Тартюфе, и даже изгоняет из дома своего сына. Чтобы доказать свою преданность Тартюфу, он решает породниться с ним, отдать ему в жены свою дочь Мариану. Чтобы предотвратить этот брак, мачеха Марианы, вторая жена Оргона, Эльмира, за которой давно исподтишка ухаживает Тартюф, берется разоблачить его перед мужем, и в фарсовой сцене, когда Оргон прячется под столом, Эльмира провоцирует Тартюфа на нескромные предложения, заставляющие удостовериться в его бесстыдстве и предательстве. Но, изгнав его из дома, Оргон ставит под удар собственное благополучие — Тартюф заявляет права на свою собственность, к Оргону является судебный пристав с ордером о выселении, к тому же Тартюф шантажирует Оргона неосторожно доверенной ему чужой тайной, и только вмешательство мудрого короля, отдающего приказ арестовать известного плута, на чьем счету целый список "бессовестных деяний", спасает дом Оргона от краха и обеспечивает комедии счастливую развязку.
Характеры в классицистической комедии выражают, как правило, одну характерную черту. Тартюф у Мольера воплощает универсальный человеческий порок лицемерия, прикрывающегося религиозным ханжеством, и в этом смысле характер его обозначен ясно с самого начала, не развивается на протяжении действия, а только глубже раскрывается с каждой сценой, в которой участвует Тартюф. Злободневные черты в образе, связанные с обличением деятельности Общества Святых Даров, давно отошли на второй план, но их важно отметить с точки зрения поэтики классицизма. Также однолинейны многие другие персонажи комедии: привычные амплуа юных влюбленных представляют образы Марианы и ее жениха Валера, бойкой служанки — образ Дорины; резонер, то есть персонаж, который "проговаривает" для зрителя моральный урок происходящего, — брат Эльмиры, Клеант. Однако в каждой пьесе Мольера есть роль, которую он исполнял сам, и характер этого персонажа всегда самый жизненный, драматичный, самый неоднозначный в пьесе. В "Тартюфе" Мольер играл Оргона.
Оргон — в практическом плане взрослый человек, преуспевающий в делах, отец семейства — одновременно воплощает духовную несамодостаточность, как правило, свойственную детям. Это тип личности, нуждающийся в руководителе. Кто бы ни оказался этим руководителем, люди, подобные Оргону, проникаются к нему беспредельной благодарностью и больше доверяют своему идолу, чем самым близким. Оргону не хватает собственного внутреннего содержания, которое он пытается компенсировать верой в благость и непогрешимость Тартюфа. Оргон в плане духовном несамостоятелен, он не знает самого себя, легко поддается внушению и становится жертвой самоослепления. Без доверчивых оргонов не бывает обманщиков-тартюфов. В Оргоне Мольер создает особый тип комического характера, которому свойственна правда его личных чувств при их объективной ложности, и его муки воспринимаются зрителем как выражение нравственного возмездия, торжества положительного начала. Очень справедливо в этой связи замечание А. С. Пушкина: "Высокая комедия не основана единственно на смехе, но на развитии характеров — и что нередко, она близко подходит к трагедии".
По форме "Тартюф" строго выдерживает классицистическое правило трех единств: действие занимает один день и целиком разворачивается в доме Оргона, единственное отступление от единства действия — линия любовных недоразумений между Валером и Марианой. Комедия написана, как всегда у Мольера, простым, ясным и естественным языком.
Церковники так и не простили Мольеру "Тартюфа": когда он скончался в феврале 1673 года (во время четвертого представления своей последней пьесы "Мнимый больной" у него пошла горлом кровь, и его едва успели перенести домой, но исповедаться он уже не успел), архиепископ Парижский дал разрешение на похороны драматурга в церковной земле лишь по приказу короля.
В 1680 году король издал указ о слиянии театра Мольера с ведущим театром, специализировавшемся на постановках трагедий, Бургундским отелем, и так было положено начало "Комеди Франсез", старейшему французскому театру, который называют еще "Домом Мольера" и в репертуаре которого всегда значатся его пьесы.
Творчество Мольера, являясь одним из высших достижений классицизма, далеко выходит за его рамки. Каждая эпоха находит своего Мольера, в зависимости от времени те или иные его пьесы оказываются особенно актуальны. Наиболее эстетически чуткие современники великого драматурга предсказывали ему именно такое будущее, как свидетельствует диалог, произошедший уже после смерти Мольера между Людовиком XIV и Никола Буало. Король спросил:
— Кто тот величайший писатель, который прославил мое царствование?
— Мольер, сир.
— Я этого не думал, но в этом Вы понимаете лучше меня.
Мольер
Тартюф, или обманщик
Перевод В. Лихачева
Действующие лица
Г-жа Пернель.
Оргон – ее сын.
Эльмира – его жена.
Дамис |
} дети Оргона.
Мариана |
Клеант – брат Эльмиры.
Валер – жених Марианы.
Тартюф .
Дорина – горничная Марианы.
Флипота – служанка г-жи Пернель.
Лоайаль – судебный пристав.
Полицейские.
Действие происходит в Париже, в доме Оргона.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Г-жа Пернель, Эльмира, Дамис, Мариана, Клеант, Дорина и Флипота.
Г-жа Пернель (Флипоте).
А ну-ка двигайся! Подальше от греха…
Эльмира.
Позвольте, матушка… Я, право, задыхаюсь.
Мне не поспеть…
Г-жа Пернель.
Э, милая сноха!
Я не прошу и не нуждаюсь…
Эльмира.
Мне очень жаль!… Я просто не пойму,
К чему вы так торопитесь…
Г-жа Пернель.
К чему?!.
Нет сил моих! Мне тягостно и больно
Все это видеть! Да, как мать,
Я вправе, я обязана сказать:
Я очень, очень недовольна…
Помилуйте, что это за семья?!
Ни в ком ни страха, ни почтенья…
У всякого свои и взгляды, и сужденья…
Скажите мне: где очутилась я?
На рынке, в таборе цыганском?!
Не знаю… но никак не в доме христианском…
Дорина.
Г-жа Пернель.
А ты служанка, мой дружок, -
В наш разговор тебе мешаться не пристало!
Не в меру длинен язычок,
И вообще, я вижу, мало
С тебя здесь взыскивают…
Дамис.
Г-жа Пернель.
Да ты дурак!… Известно всем давно,
Что от тебя отцу не утешенье,
А только стыд и огорченье!
Запомни навсегда, уж это решено…
Мариана.
Г-жа Пернель.
Вот сущая овечка!
Вот истинно невинная душа!
Боится невпопад произнести словечко…
Но в тихом омуте – ты это знаешь, а?!.
Эльмира.
Однако, матушка…
Г-жа Пернель.
Сказать вам без утайки -
Уж там сердитесь или нет, -
Но мачехе, супруге и хозяйке
Так легкомысленно вести себя не след!
Чем без ума на тряпки разоряться,
Пример бы подали другим
Благоразумием своим:
Чтоб мужу нравиться, нет нужды наряжаться…
Клеант.
Сударыня, позвольте мне теперь…
Г-жа Пернель.
Ах, сударь, вас я очень уважаю…
Но будь я здесь хозяином – не знаю,
Была ли бы для вас открыта эта дверь!
Послушать иногда, как вы на жизнь глядите, -
Сама в аду очутишься как раз!…
Уж вы с меня за это не взыщите:
Что на душе, то и сболтнешь подчас…
Дамис.
Но ваш Тартюф…
Г-жа Пернель.
Достойный, образцовый,
Прекрасный человек! И злость меня берет,
Когда ему наперекор идет
Какой-нибудь… болтун пустоголовый!
Дамис.
Так мне, по-вашему, молчать
И что ни скажет он – бесспорно
За истину святую принимать?!.
Ну нет-с, благодарю покорно!…
Дорина.
Ему потворствовать во всем,
Так ничего и делать не посмеешь!
За всем-то он следит и все-то не по нем:
То – стыдно, то – грешно… Ну, право, одуреешь!…
Г-жа Пернель.
Пускай следит, пускай за каждым – по пятам!
Его надзор – для вас спасенье!
Когда б мой сын построже был, он вам
Давно б внушил к нему любовь и уваженье…
Дамис.
Нет, бабушка, напрасный был бы труд:
Из-за чужих расчетов и причуд
Кривить душой я не намерен!
И если он еще хоть раз
Меня затронет, я уверен,
Добром не кончится у нас!…
Дорина.
Обидно что: негаданный, нежданный,
Явился в дом бродяга безымянный;
По-божески призрели – сыт, одет.
Для нищего, кажись, и то уж много!
Чего еще? Молил бы Бога
За благодетелей, – так нет!…
Пришел оборванный, босой… теперь, поди-ка,
Все у него – рабы, а он – владыка…
Г-жа Пернель.
Ну да, мы и в грехах погрязли оттого,
Что мало чтим людей благочестивых…
Дорина.
Таких, как он, бессовестных и лживых!…
Не благочестье тут, а просто ханжество!…
Г-жа Пернель.
Дорина.
Что ж, я не лицемерю
И прямо говорю: на грош ему не верю -
Узнала я достаточно его!…
Г-жа Пернель.
Ты говоришь – узнала? То-то!…
Привыкли мы от правды убегать -
Выслушивать ее не всякому охота…
А у него одна забота:
На путь спасения заблудших возвращать…
Дорина.
Пусть будет так… но отчего же
Он поднимает шум и гам,
Когда приходят гости к нам -
Особенно мужчины помоложе?…
Здесь все свои… я, так и быть, скажу…
(Указывает на Эльмиру.)
Поверьте, он ревнует госпожу…
Г-жа Пернель.
Молчи! молчи! нет моего терпенья!…
Да разве он один такого мненья?
Послушай-ка, что говорят кругом!…
Помилуйте, для всех открытый дом!
За гостем гость – и счета нет каретам!…
Я думать не хочу о чем-нибудь дурном,
Но дурно уж и то, что говорят об этом…
Клеант.
А как вы болтунов заставите молчать?
Им в угождение нельзя же
Все связи лучшие порвать!…
Да это было бы и бесполезно даже…
По-моему, нет средства прекратить
Пустое, праздное злословье.
Так лучше уж как жили, так и жить.
Пусть их болтают на здоровье!
Дорина.
Да и болтает кто же?! Те,
Кто от себя отвлечь желает подозренье
И чье действительно зазорно поведенье.
Им сплетню принесет сорока на хвосте -
Давай работать языками!
По косточкам тогда вас разберут,
Чего не снилось, приплетут -
И думают, что стали чище сами!…
Г-жа Пернель.
Неправда, я почтенных знаю дам…
Дорина.
Я знаю тоже их… живут они примерно.
Но отчего? Хотите знать, наверно? -
Грешить-то им не по летам!
Состарились – и красота увяла…
Свет их забыл – они и заперлись…
Иная удержу ни в чем себе не знала,
А нынче к ней не подступись:
Без милости строга – уж очень ей завидно!
Кругом веселье, а она
И рада бы, да больше не нужна:
В отставку! Ах, и горько, и обидно!…
Г-жа Пернель
(Эльмире).
И вот подобной болтовней
Вы развлекаетесь, невестка дорогая!
А мы, несчастные, и рта уж не раскрой!…
Но высказаться все-таки должна я!
Так знайте же: мой сын прекрасно поступил,
Что принял в дом известную особу,
К которой дьявол вам внушил
Такую ненависть и злобу.
Он праведник, душа его чиста -
И что же видит он и слышит
Вокруг себя?!. Какой заразой дышат
Все эти сборища, вся эта суета…
Балы да ужины… приемы да обеды…
И день и ночь!… А гости? А беседы?!.
Ни благочестия, ни скромности ни в ком…
На языке лишь баловство пустое,
Святого ничего… Да это что ж такое?
Столпотворение? Содом?!.
А если мы разыскивать начнем…
(Указывает на Клеанта.)
Вот, вот! Готов уже смеяться!…
Да только я ему не дурочка далась,
Чтоб надо мною потешаться…
Не на таковскую напали, сударь, да-с!…
(Эльмире.)
Прощайте, милая! Когда за ум возьметесь
И все у вас как следует пойдет,
Приеду к вам опять… а раньше не дождетесь…
(Дает затрещину Флипоте.)
Ну ты, разиня, марш вперед!…
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Клеант и Дорина.
Клеант.
Никто не обойден – всем поровну попало!…
Бедовая старуха!…
Дорина.
Ой-ой-ой!…
Ну, знаете, за комплимент такой
Она бы вам спасибо не сказала…
Забыли вы, что с этой госпожой
Шутить нельзя?
Клеант.
Но как раскипятилась!…
И что ей так в Тартюфе полюбилось?
Дорина.
Ей что еще!… Вот господин Оргон -
Так тот действительно влюблен:
Уж там совсем ни на что не похоже -
И ничего я ровно не пойму…
Да вот как надобно сказать: Тартюф ему
Жены, детей и матери дороже!…
Тартюф так хочет… так велел…
«Тартюф сердит… Тартюф не позволяет…»
Тартюф заснул – нишкни! Тартюф обедать сел -
Все голодай, пока он уплетает!
Он и мудрец, он и пророк…
Что скажет, сделает – нам, глупеньким, урок…
Конечно, он все это понимает
И на руки охулки не кладет:
Где пригрозит, где смажет медом,
Глядишь – как будто мимоходом -
Деньжонок малую толику и сорвет…
Таков же и слуга – дались ему наряды:
Цветок ли, бантик ли – беда!
Отнимет, бросит… Иногда
Оденемся получше – и не рады!
На днях – подумайте! – изволил разорвать
Платочек – в «Житиях святых» ему попался.
Да мало этого – еще и раскричался:
Как, мол, с божественным бесовское мешать!…
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Клеант, Дорина, Эльмира, Дамис и Мариана.
Эльмира
(Клеанту).
Ты счастлив – не пошел, а нам еще попало…
Я там Оргона увидала:
Пойду наверх – не встретиться бы с ним…
Клеант.
Иди. Мы здесь поговорим…
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Клеант, Дорина и Дамис.
Дамис.
Вот, дядюшка, насчет сестры узнать бы!
Я чувствую, Тартюф уж что-нибудь плетет:
Он, видимо, не хочет этой свадьбы…
Я тоже ведь замешан…
Дорина.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Клеант, Дорина и Оргон.
Оргон.
А, здравствуй, брат…
Клеант.
Здорово! Что ж, успешно
Ты съездил, а?… В деревне благодать?…
Хоть и невесело, конечно…
Оргон.
Извини… мне хочется узнать,
Что нового у нас… одна минутка!
Два дня ведь не был я – не шутка!…
Так потерпи! (Дорине.) Я слушаю. Изволь
Подробно все рассказывать…
Дорина.
Сначала
Супруга ваша захворала:
Озноб и жар… и головная боль…
Оргон.
Дорина.
Тартюф? И спрашивать напрасно:
Жирен и толст, румян и свеж -
Привычки, склонности все те ж.
Ему ли здесь живется не прекрасно!
Оргон.
Дорина.
Вечером едва
Сидела за столом – болела голова,
И кушать вовсе отказалась…
Оргон.
Дорина.
Насупротив сидел;
Один две куропатки съел
И от баранины не много-то осталось…
Но больше сам не захотел…
Оргон.
Дорина.
Ночь прошла в тревоге:
Не спит, горит – и мы заснуть не смей!
Измучились, едва волочим ноги…
И так вот до утра промаялись мы с ней!
Оргон.
Дорина.
Довольный, сытый,
Из-за стола спокойно встал,
В постель свалился как убитый
И напролет всю ночь… проспал!
Оргон.
Дорина.
Кровь пустить давно бы надо было
Не хочет! Наконец, от страха вся дрожа,
Решилась наша госпожа -
И нас же всех потом благодарила…
Оргон.
Дорина.
Узнав, что много сил
От операции больная потеряла,
Он тотчас же потерю возместил:
За завтраком два лишние бокала
Благоговейно осушил!…
Оргон.
Дорина.
К вашему, однако, возвращенью
Покинул барыню недуг…
Пойти сказать, что любящий супруг
Ужасно рад ее выздоровленью!…
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Клеант и Оргон.
Клеант.
Она в глаза смеется над тобой -
И поделом, скажу я прямо!
Обманывать себя возможно ль так упрямо?!
Ты не сердись, друг милый мой, -
Но где же видано, чтоб человек степенный
Себя, семью – все позабыл
Для личности… далеко не почтенной!
Будь справедлив…
Оргон.
Постой! Уйми свой пыл!
Ты попусту слова теряешь:
Ты говоришь о том, кого совсем не знаешь…
Клеант.
Не знаю? Может быть. Но чтоб его узнать
И верное о нем составить мненье…
Оргон.
Узнай, узнай! Готов я клятву дать,
Что от него придешь ты в восхищенье!
Вот человек!… Ах, что за человек!…
Такой уж человек, какого…
Ну, словом – человек! Величия такого
Нам не достичь с тобой вовек…
Кто следует ему – вкушает мир душевный
И свысока глядит на род людской
Со всей его тщетой плачевной…
Меня возьми: я стал совсем другой!
Для нежных чувств душа моя закрыта…
Вот умирай сейчас у ног моих
Хоть вся семья – я не взгляну на них:
К родным и к близким всем убита
Малейшая привязанность во мне!…
Клеант.
По-человечески вполне!…
Оргон.
Мне вспомнилось, как я Тартюфа встретил:
Он нашу церковь посещал…
Я сразу же его заметил -
И с той поры всегда уж замечал.
С начала до конца коленопреклоненный,
Неподалеку от меня,
Молился он – то кротко умиленный,
То преисполненный священного огня:
Вздыхал, стонал и к небу очи
Благоговейно поднимал…
Поклоны бил, и землю целовал,
И кулаками в грудь стучал что было мочи…
Когда ж я выходил, вперед он поспешал
И со святой водой меня у двери ждал.
Я, наконец, не выдержал – решился:
С его слугой – таким же, как и он, -
Знакомство свел, разговорился
И все узнал… Вот был я поражен!
Как нищий, жил он скудно и убого…
Тут начал я бедняге помогать.
Сначала – ни за что!… Потом стал принимать
Частицами: «С меня и половины много»…
А если я назад не брал -
Он на моих глазах все нищим раздавал…
Но наконец – благодаренье Богу! -
Переселился он в мой дом -
И вот, как видишь, понемногу
Все изменил в быту моем.
Жена и та не увернулась:
За ней как нянька смотрит он,
И, чуть кому, заметит, приглянулась, -
Того без рассуждений вон!
Когда меня зовут ревнивцем даже -
Так он-то что ж?! Мне до него куда же!…
В себе самом – к ничтожному греху,
К простой оплошности – суров без снисхожденья:
Случится, посреди ночного размышленья
Убьет нечаянно блоху -
И то, поверишь ли, не спит от сокрушенья!…
Клеант.
Ну полно, перестань! Обманывай себя,
Но не других… что за безумство!
Не дети мы и не глупей тебя,
Чтоб не видать…
Оргон.
О вольнодумство!
Послушайся меня – остепенись:
Еще не поздно, ведь… иначе берегись!…
Клеант.
Слыхал я эти рассужденья!
По-вашему, кто слеп – тот праведно живет,
А кто хоть чуточку позорче, – без сомненья,
И негодяй, и вольнодумец тот,
И нет несчастному прощенья!
Нестрашный приговор!… Когда я не таю
В себе ни подлых чувств, ни замыслов злодейских
Под маскою кривляний фарисейских, -
Я не дрожу за будущность свою.
Мы странно созданы: с диковинным упорством
Не отличаем мы от набожных людей
Заведомых обманщиков, ханжей
И до костей проникнуты притворством.
Мы недовольны тем, что нам дано судьбой;
И об одном без устали хлопочем:
Утратить без следа природный облик свой
И чем угодно стать, но только не собой…
Я говорю все это между прочим…
Оргон.
Ну да! Ведь ты один умен,
И образован, и учен!
Тебе и честь! Тебе и книги в руки!
А мы ослы и дураки…
Ни опыт жизненный, ни мудрые науки
Нам не дались…
Клеант.
Какие пустяки!…
Поверь, себе я цену знаю:
Ни скромничать, ни хвастать не хочу,
Но плута под любой личиной угадаю
И ложь всегда от правды отличу…
Я в людях набожность глубоко уважаю,
Зато, уж не взыщи, не выношу ханжей!
Не выношу всех этих лицемеров -
Проныр, святошей, изуверов
И благочестия бесстыдных торгашей…
У них-то именно нет ничего святого… -
Одна корысть! Ты стал им на пути -
Тебя им нипочем и в жертву принести…
И оправдание готово:
Твоею гибелью хотят других спасти!
Их цель грязна, а средства их ужасны:
В глазах доверчивой толпы
Они светильники, столпы,
И все поступки их высоки и прекрасны…
Вот чем они сильны и чем опасны!
Таков и этот молодец…
И он-то, наглый проходимец,
В почете здесь как редкий образец
Всех добродетелей! И он-то, низкий лжец,
Наставник твой и первый твой любимец?!
Твой друг и брат?! Оргон, Оргон!
Одумайся! Ты страшно ослеплен…
Оргон.
Клеант.
Оргон.
Всего тебе благого!…
Клеант.
Повремени… Оставим этот спор
И поведем семейный разговор…
Ты не забыл, что дал Валеру слово?…
Оргон.
Клеант.
И день назначил ты…
Оргон.
Я ничего не забываю.
Клеант.
К чему ж тогда откладывать?
Оргон.
Клеант.
Быть может, у тебя другие уж мечты?…
Оргон.
Все может быть…
Клеант.
Нарушить обещанье?!.
Оргон.
Я не сказал об этом ничего.
Клеант.
Ты не сказал… но это колебанье…
И без причин к тому ж…
Оргон.
Как для кого…
Клеант.
Валер просил меня поговорить с тобою…
Оргон.
Клеант.
Что ж прикажешь передать?
Оргон.
Клеант.
Ну, Оргон, зачем тебе со мною
К таким уверткам прибегать?
Я вижу, у тебя решение готово -
Так почему ж его не объявить?!
Оргон.
Мое решение не тайна: поступить,
Как долг велит…
Клеант.
Ты, значит, сдержишь слово?
Оргон.
Клеант
(один).
Ну, брат Валер, кажись,
Дела твои неважны здесь… Крепись!…
В нашумевшем фильме «Последний урок» (2008) Жана-Поля Лильенфельда учительница Соня Бержерак (в исполнении прекрасной Изабель Аджани) во время урока рассказывает ученикам о Мольере. О нём и хотелось бы поведать в этой небольшой рецензии. Думаю, что каждый, кто смотрел этот фильм, навсегда запомнил, что настоящее его имя - Жан-Батист Поклен, сын обойщика. Мольер стал ведущим драматургом времён короля Людовика XIV. Думаю, что мои читатели смотрели и другой французский фильм - «Король танцует» (2000), где роль выдающегося комедиографа сыграл французский актёр турецкого происхождения Чеки Карио. Произведения данного автора неоднократно ставились и экранизировались, в том числе и у нас. Мольер - один из популярнейших французских авторов. Среди ценителей его творчества - один из величайших французов император Наполеон I, который смотрел комедию «Тартюф», о которой я намерен поговорить, более 10 раз и изрёк: «Мир - это великая комедия, где на одного Мольера приходится с десяток Тартюфов» . Думаю, что эти слова великого императора можно считать своеобразным эпиграфом к дальнейшему тексту.
«Тартюф, или Обманщик» - одна из величайших пьес Мольера, можно сказать, что самая знаменитая, самая известная. Тартюф сейчас - имя нарицательное, обозначающее обманщика, ханжу, лицемера. Это был крайне удачный образ, найденный комедиографом для обличения подобных людей, которых немало было и при дворе. Мольер - это яркий и прекрасный сатирик, талантливый поэт, но помимо этого он ещё и блестящий пропагандист. Тем, кто читал данную пьесу, я думаю, знакома её концовка. Там, в стиле a deus ex mashina король карает несправедливость и наступает закономерный и ожидаемый happy-end. Стоит, я полагаю, привести здесь слова, вложенные в уста Офицера, которые являются одой, гимном Его Королевскому Величеству Людовику XIV:
Наш государь - враг лжи. От зоркости его
Не могут спрятаться обман и плутовство.
Он неусыпную являет прозорливость
И, видя суть вещей, казнит несправедливость.
Не подчиняется он голосу страстей,
Не знает крайностей великий разум сей.
Бессмертной славою достойных он венчает,
Но их усердие его не ослепляет,
И, воздавая им за добрые дела,
Сурово он следит за происками зла.
Могли ль коварные уловки этой твари
Не вызвать тотчас же сомнений в государе,
Раскрывшем множество и не таких интриг?
В извилины души злодейской он проник.
Доносчик, выдав вас, попал в свои же сети.
Есть правда и закон. Увидев плутни эти,
Под новым именем узнал в нем государь
Злодея дерзкого, о коем слышал встарь.
Давно уж королю дела его знакомы:
Их грязный перечень заполнить мог бы то
Неблагодарностью, что выказал он тут,
Монарха прогневил закоренелый плут,
И переполнилась от этой капли чаша.
Был послан для того я с ним в жилище ваше,
Чтоб дать ему дойти в бесстыдстве до конца
И вслед за тем при вас унизить наглеца.
Бумаги, что к сему попали негодяю,
По воле короля вам, сударь, возвращаю.
Соизволяет он расторгнуть договор,
Согласно коему задумал дерзкий вор
Присвоить этот дом и ваше все именье.
И, сверх того, король дарует вам прощенье,
Хоть помощь получил от вас мятежный друг.
Все эти милости вам в честь былых заслуг
Оказаны теперь, когда вы их не ждете, -
Пусть знают все, в каком у короля почете
Благое рвение. Душа его щедра.
И в правилах его - не забывать добра.
Мольер славит своего венценосного покровителя и это смотрится вполне себе естественно. Он выполнял в искусстве крайне важную для своего времени функцию - укреплял королевскую власть, почтение и уважение к ней через драматургию, через театр, который тогда был важнейшим из искусств. Стоит вспомнить, что и сам король любил заниматься танцами, что как раз и отображает вышеупомянутый фильм «Король танцует» . И он прекрасно понимал важность искусства для пропаганды. XVII век во Франции был временем укрепления абсолютизма, когда сперва Людовик XIII, отец Людовика XIV, при поддержке знаменитого кардинала Ришелье (отсылаю к рецензии на его биографию пера П.П.Черкасова, написанной Егором Холмогоровым), занимался укреплением централизации в стране, боролся с крупной аристократией, которая периодически бунтовала против короля. Самый известный и масштабный такой бунт - это, конечно же, Фронда, о которой я писал в на роман Александра Дюма-отца «Двадцать лет спустя» . В данной пьесе также звучат отголоски этих событий: сообщается, что во время оных Оргон, покровитель Тартюфа, проявил здравомыслие и стоял за короля, но оказал помощь своему другу-фрондёру, взяв у него на сохранение важные бумаги, обманом выкраденные бесчестным лицемером. Однако король простил ему это, и справедливость была восстановлена.
Победив Фронду, Его Королевское Величество занялся укреплением собственной власти и её авторитета среди благородных сословий, прежде всего. Стоит отметить, что в 1663 году одним из выдающихся министров Людовика Кольбером была организована «Академия надписей», которая должна была заниматься сочинением надписей к памятникам и медалям, прославляющим короля. Фактически, искусство было объявлено государственным делом, а художникам давались прямые указания прославлять неограниченную королевскую власть, отображая идеалы абсолютизма. И данную политику Мольер неуклонно воплощал в своём творчестве. Здесь, пожалуй, невозможно не согласиться со словами Галины Иванкиной в посте в ЖЖ на тему отношений власти и творческой элиты: «Вспоминаем Отца Народов товарища Сталина. И почему бы, в таком случае, не сравнивать Большой Стиль товарища Сталина с Большим же Стилем Короля-Солнце? Два правителя - два Больших Стиля. В конечном итоге, Михаил Булгаков, обращаясь к теме Мольера и Людовика, держал в голове именно свои личные - сложные и противоречивые - взаимоотношения с Иосифом Виссарионовичем» . Здесь речь идёт о биографии драматурга «Жизнь господина де Мольера» , написанной Булгаковым в 30-е годы для серии ЖЗЛ, но так и не опубликованной тогда. Если же говорить про Сталина, то не стоит забывать, я полагаю, и про отношения его с , которому вождь заказал написать трилогию о победах русских над иноземными захватчиками, а до этого похвалил его книгу .
Вообще, если обращаться к социально-сословному характеру пьесы, то можно отметить, что это произведение, написанное представителем третьего сословия, где место действия является дом состоятельного парижского буржуа Оргона. Именно он вознаграждается в конце за свою верность королю. Подобный ход вполне может считаться, своего рода, политическим намёком. Стоит отметить, что тема французской буржуазии, которая набирала силы и вес, которая стремилась к участию в политике, в государственных делах, в эту эпоху активного развития французского капитализма, которому способствовала весьма грамотная политика Кольбера (кстати, выходца из третьего сословия), была воплощена в ряде других произведений Мольера. Например, знаменитая пьеса «Мещанин во дворянстве» . Кстати, что интересно, это был государственный заказ, направленный против социальных лифтов для простолюдинов, что весьма чётко отмечает в своей статье Наталья Андросенко. Девятью годами ранее в пьесе «Смешные жеманницы» Мольер разоблачил тогдашнюю салонную оппозицию королевскому абсолютизму. Но вернёмся к нашей пьесе.
Постановка первой редакции «Тартюфа» в 1664 году возмутила до крайности мать короля, знаменитая Анна Австрийская. Мольера обвиняли в оскорблении религии и церкви, требуя за это кары, в итоге представления пьесы запретили. В 1667 году Мольер создаёт вторую редакцию пьесы (как и первая, она до нас не дошла). Окончательная же, третья редакция. Которую мы сегодня и имеем возможность читать, была создана в 1668 году и поставлена впервые 9 февраля 1669 года. Пьеса имела огромный успех. На неё были яростные нападки, во главе которых были такие официальные лица, как президент Парижского парламента Ламуаньон и парижский архиепископ Перефикс. «В этой комедии Мольер обратился к наиболее распространенному в те времена виду лицемерия - религиозному - и писал её, основываясь на своих наблюдениях за деятельностью тайного религиозного общества - «Общества святых даров», которому покровительствовала Анна Австрийская. Король не давал санкции на открытую деятельность этой разветвленной организации, существовавшей уже более 30 лет, деятельность общества была окружена величайшей таинственностью. Действуя под девизом «Пресекай всякое зло, содействуй всякому добру», члены общества главной своей задачей ставили борьбу с вольнодумством и безбожием. Имея доступ в частные дома, они, по существу, выполняли функции тайной полиции, ведя негласный надзор за подозреваемыми ими, собирая факты, якобы доказывающие их виновность, и на этом основании выдавая мнимых преступников властям. Члены общества проповедовали суровость и аскетизм в нравах, отрицательно относились ко всякого рода светским развлечениям и театру, преследовали увлечение модами. Мольер наблюдал, как члены «Общества святых даров» вкрадчиво и умело втираются в чужие семьи, как они подчиняют себе людей, полностью завладевая их совестью и их волей. Это и подсказало сюжет пьесы, характер же Тартюфа сложился из типичных черт, присущих членам «Общества святых даров».Подобно им, Тартюф связан с судом, с полицией, ему покровительствуют при дворе. Истинный свой облик он скрывает, выдавая себя за обедневшего дворянина, ищущего пропитания на церковной паперти. В семейство Оргона он проникает потому, что в этом доме после брака хозяина с молодой Эльмирой вместо прежнего благочестия царят вольные нравы, веселье, слышатся критические речи. Кроме того, друг Оргона Аргас, политический изгнанник, участник Парламентской Фронды (1649), оставил ему компрометирующие документы, которые хранятся в шкатулке. Такое семейство вполне могло показаться «Обществу» подозрительным, за подобными семьями и устанавливалась слежка». Причём, лицемерен в пьесе не только Тартюф, но и другие персонажи - его слуга Лоран, который «ему под стать», судебный пристав Лояль, и старуха-мать Оргона госпожа Пернель. Впрочем, в пьесе не только разоблачается лицемерие, но и ставится важный вопрос - почему Оргон позволил себя обмануть? «Причина этого — косность сознания Оргона, воспитанного в подчинении авторитетам. Эта косность не дает ему возможности критически осмыслить явления жизни и оценить окружающих его людей. Если Оргон все же обретает здравый взгляд на мир после разоблачения Тартюфа, то его мать, старуха Пернель, глупо благочестивая сторонница косных патриархальных взглядов, так и не увидела подлинного лица Тартюфа» . Зато его сразу увидело молодое поколение, объединённое служанкой Дориной, которая возглавила борьбу с проходимцем (вообще это вполне типичный для европейской драматургии образ находчивой служанки, которая помогает своим господам добиться своего, обрести счастье).
Данная пьеса не только злободневная, но и вечная. Поэтому она так популярна и не теряет интереса к себе и в наше время. Ваш покорный слуга в своё время играл в её постановке, исполняя роль пристава Лояля. Собственно, именно тогда я впервые и познакомился с этим выдающимся произведением великого французского автора. Перечитывая данную комедию в очередной раз, я решил, что обязательно стоит написать о ней данный текст, тем более что, в чём-то, он сопересекается с о романе Дюма-отца «Двадцать лет спустя» , поскольку речь там идёт примерно об одном времени и месте - Франции XVII века эпохи правления Людовика XIV. Причём, меня, в силу направленности моего мышления, всегда интересовал исторический и политический контекст данных произведений. И именно по этой причине я считаю, что и сегодня они не потеряли своей актуальности - как текст XVII века, так и роман середины века XIX-го.
Госпожа Пернель в великом возмущении покидает дом своего сына. Она считает, что ей все прекословят. Она называет Дорину, горничную своей внучки Марианы, крикливой грубиянкой, своего внука Дамиса – дураком. Во внучке г-жа Пернель видит затаившегося в тихом омуте бесёнка, свою сноху Эльмиру она обвиняет в расточительстве, шурин Оргона, Клеант, не нравится ей своими речами.
Всё семейство, включая слуг, выступает против Тартюфа – святоши, на которого молится г-жа Пернель. Они считают его ханжой и обманщиком. Дорина обвиняет Тартюфа в ревности к Эльмире – жене Оргона. Именно поэтому, считает девушка, он и выступает против приёма гостей. Клеант говорит, что ничто не в силах удержать людей от сплетен. Дорина считает, что люди специально обличают других в грехах, чтобы скрыть свои. Добродетельная, по мнению г-жи Пернель, Оранта видится ей старухой, которая ударилась в религию потому, что её красота завяла. Дорина отмечает, что в отличие от матери, сын – г-н Оргон совсем помешался на Тартюфе.
Вернувшийся из деревни Оргон спрашивает у Дорины, как дела в доме, все ли здоровы, но при этом совершенно не интересуется мигренью жены, зато постоянно вопрошает о Тартюфе. В разговоре с Клеантом выясняется, что Оргон благоговеет перед Тартюфом. Он встретил его в церкви и был сражён мнимым благочестием святоши настолько, что ввёл его в свой дом. Клеант пытается открыть Оргону глаза на Тартюфа, но тот не желает его слушать. Не даёт Оргон и точного ответа на вопрос о свадьбе Марианы и её жениха Валера.
Действие II
Оргон принуждает Мариану выйти замуж за Тартюфа. Дорина стыдит Оргона за это решение. Оргон выходит из себя, но решения не меняет. Всё время, пока он говорит с Марианой, Дорина комментирует его реплики. Оргон хочет дать ей пощёчину, но горничная вовремя убегает от него.
Дорина стыдит Мариану за то, что девушка не пожелала отстоять свою любовь перед отцом. Мариана оправдывается дочерней покорностью, робостью и девичьим стыдом. Дорина издевается над ней, говоря, что девушка, видимо, стремится стать госпожой Тартюф. Мариана просит горничную помочь советом. Девушка обещает расстаться с жизнью, если её заставят выйти замуж за нелюбимого.
Валер ссорится с Марианой из-за Тартюфа. Он предлагает ей выйти за него замуж. Девушка в порыве злости соглашается и говорит, что Валер может выбрать себе новую невесту. Дорина мирит их и предлагает влюблённым смириться с решением Оргона с тем, чтобы выиграть время, оттянуть, а потом и растроить свадьбу с Тартюфом.
Действие III
Дамис хочет вызвать Тартюфа на откровенный разговор. Дорина просит его не вмешиваться. Она считает, что Эльмира, в которую влюблён святоша, скорее сможет добиться своего.
Тартюф при встрече с Дориной начинает лицемерить. Он даёт горничной платок и просит прикрыть грудь. Их разговор прерывается приходом Эльмиры.
Разговаривая с Эльмирой, Тартюф сильно сжимает её руку, гладит бархат платья, старается сесть поближе. Дамис подслушивает разговор из соседней комнаты. Эльмира спрашивает Тартюфа, хочет ли он женится на Мариане. Святоша признаётся, что его манят совсем иные прелести. Эльмира отказывает ему в любви и обещает ничего не рассказывать мужу взамен на содействие Тартюфа в устройстве брака Марианы и Валера. Вышедший из комнаты Дамис говорит, что сам всё расскажет отцу.
Оргон не верит словам сына. Слушая, как Тартюф поносит себя, он думает, что тот делает это по своему смирению. Оргон обвиняет всю семью в навете на «святого», лишает Дамиса наследства и выгоняет из дома.
Не желая, чтобы Тартюф уходил, Оргон обещает ему дарственную на все именья.
Действие IV
Клеант говорит Тартюфу, что не понимает, почему тот, как истинный христианин, не готов простить Дамиса и примирить его с отцом, даже при условии, что первый – не прав. Тартюф считает такой поступок неугодным небу, ведь люди подумают, что он виноват. Клеант стыдит Тартюфа тем, что он посягнул на чужое имущество, но мнимый святой говорит, что распорядится им лучшем, чем грешники, после чего прерывает беседу и якобы уходит молиться.
Мариана просит отца избавить её от ненавистного брака. Ради этого она готова отдать своё приданое и уйти в монастырь. Эльмира предлагает Оргону увидеть истинную суть Тартюфа собственными глазами. Она отсылает от себя шурина и дочь и прячет мужа под столом.
Эльмира признаётся Тартюфу в любви. Он поначалу не верит её словам, считая, что таким образом женщина хочется добиться от него отказа на брак с Марианой. В качестве подтверждения чувств Тартюф требует от Эльмиры ласк. Женщина опасается впасть в грех, но обманщик убеждает её в том, что неба опасаться не стоит. По мнению Тартюфа, тот, о чьём грехе неизвестно, - безгрешен. Оргон обнаруживает себя и приказывает злодею покинуть дом. Тартюф заявляет, что дом – его и уйти придётся Оргону.
Действие V
Оргон волнуется из-за ларца, который был поручен ему на хранение бежавшим из страны другом Аргасом. Тартюф в своё время убедил Оргона передать ему ларец, чтобы в случае проблем он был чист перед законом.
Г-жа Пернель отказывается верить в то, что Тартюф – самый обычный пройдоха.
Судебный пристав, г-н Лояль, приказывает Оргону с семейством покинуть дом.
Валер приносит известие о том, что Тартюф очернил Оргона перед королём, передав ему ларец Аргаса. Затем является и сам Тартюф с офицером. Последний неожиданно для всех арестовывает не Оргона, а хитрого предателя. Офицер объясняет, что король – справедливый монарх, который легко разобрался в лживой и подлой сущности Тартюфа. Монарх прощает Оргону хранение ларца, ставя добрые дела человека и, в частности, любовь к другу превыше всего.
Клеант советует Оргону молить Бога о том, чтобы Тартюф раскаялся. Оргон предлагает поблагодарить короля за оказанное благодеяние, после чего сочетать браком Мариану и Валера.
