СТАНИСЛАВ ЛЕМ В РУССКОЯЗЫЧНОМ МИРЕ

Очень личное

Из непроизнесенного поздравления на 80-летие Станислава Лема (торжественный вечер “Cybernetic Party” состоялся 11 сентября 2001 г., но в связи с произошедшими в США террористическими актами программа вечера организаторами была существенно сокращена):

„Уважаемый пан Станислав! Уважаемые господа!

С вашим творчеством, пан Станислав, я познакомился 30 лет назад, и с тех пор оно постоянно мне сопутствует в жизни. Сам я из Белоруссии, но польский язык знаю с детства, поэтому имел возможность читать ваши произведения в оригинале - еще до публикации переводов на русский язык. Когда я закончил среднюю школу, на меня самое сильное впечатление произвел рассказ “Профессор А.Доньда” - из этого рассказа я в первую очередь почерпнул Закон Доньды: “То, что может сделать малый компьютер, имея большую программу, может также сделать большой компьютер с программой малой; отсюда логический вывод, что бесконечно большая программа может выполняться сама, т.е. без какого-либо компьютера”. То есть главное - ПРОГРАММА. Воспринял закон так глубоко, что решил стать программистом. И стал им, закончив соответствующий факультет Белорусского университета. Более того, даже защитил в Москве кандидатскую диссертацию в этой области. В 90-е годы в журнале “PC Magazine po polsku” вы, пан Станислав, опубликовали цикл эссе, посвященных компьютерам и информационным технологиям. А так как переводов этих эссе на русский язык я так и не дождался, то решил сам это сделать: пусть уж лучше будут мои - любителя - переводы, чем не будет никаких. Потому что каждое такое эссе - это фактически научная работа, фактически готовая тема для научной диссертации в области связанных с компьютерами наук.

Поэтому я решил, что гораздо большую пользу принесу миру (русскоязычному), если донесу до него идеи Станислава Лема. Мои переводы, а точнее ваши, пан Станислав, идеи, были замечены в русскоязычном мире, очень многие начали на них ссылаться, в том числе в чисто научных работах. Ну а я продолжаю переводить другие ваши философско-публицистические работы.

Пан Станислав, вы горды тем, и совершенно заслуженно, что ваше имя появилось в немецкой философской энциклопедии. Но уже не только в немецкой, а еще и по-русски. Вот в руках я держу “Новейший философский словарь”, изданный на русском языке в Минске, в котором есть статья “ЛЕМ”, а тем самым и признание писателя философом...”

К сожалению, выступление по указанной выше причине не состоялось, но информация была доведена до пана Станислава в письмах, а книга была вручена ему лично с соответствующими комментариями. И, судя по всему, этот подарок ему понравился, ибо о нем он упоминал в своих интервью и написал о ней через несколько лет в одном из своих “Сильвических размышлений” (№CXXX, “Одра”, 2004, №3): “Я хорошо знаю, что в нашей стране считаюсь автором нескольких книг из области научной фантастики. Но как-то странно получилось, что за границами Польши я выступаю не как литератор, а как философ. Например, как аналитический философ я фигурирую на странице 362 в „Новейшем философском словаре”, изданном в России, и единственное неудобство мне там доставляет сосед, потому что затем в словаре рассматриваются философские труды хорошо известной личности, каковой был Ленин”.

Добавлю, что и в других энциклопедиях, изданных в России в последние годы, Станислав Лем фигурирует как философ, впрочем, и как культуролог в энциклопедии “Культурология” и социолог в энциклопедии “Социология”.

Первые переводы произведений Станислава Лема на русский язык были опубликованы в СССР в 1955 г.: “ESID” и “Путешествие 22‑е” из сборника “Сезам” и фрагмент из “Астронавтов”, а в 1957‑м - первая книга “Астронавты”. Ну а в 1960 г. со сборника “Вторжение с Альдебарана” началось триумфальное проникновение творчества Станислава Лема. Очень быстро в 1960‑е были изданы “Магелланово облако”, “Звездные дневники”, “Рассказы о пилоте Пирксе”, “Возвращение со звезд”, “Эдем”, “Солярис”, “Непобедимый”, “Сказки роботов”, “Кибериада”, “Сумма технологии”, “Высокий замок”. В 1970‑е появились “Глас Господа”, “Абсолютный вакуум”, “Мнимая величина”, “Насморк”. Произведения С.Лема попали на благодатную почву, подошли к месту и ко времени. Тогда в Советском Союзе, в условиях жесткой коммунистической пропаганды, были ограничения во многом, в том числе и в доступе к современной западной литературе, но произведения писателей из социалистических тогда стран, если в них не содержалось чего-нибудь критического, переводились на русский язык и издавались большими тиражами. И первые научно-фантастические романы и рассказы Станислава Лема как нельзя лучше подошли для тех времен. Не случайно ведь в аннотации на “Магелланово облако” подчеркивалось, что глава “Коммунисты” - самое сильное место в романе. Так Станислав Лем открыл себе дорогу к советским читателям. А то, что после 1956 г. Станислав Лем во многом изменил свое мнение о будущем развитии человечества и уже больше не писал такие утопические романы - так это в СССР не было большой проблемой: об изменении взглядов можно было не упоминать, не обязательно нужно было всё переводить, да и цензура свое дело знала хорошо. И обрезались тексты, например “Солярис”, а “Глас Господа” вообще был сокращен на треть и опубликован под названием “Голос неба”. А в предисловии, послесловии и комментариях к “Сумме технологии” (тоже подвергнувшейся цензуре) читателям были разъяснены идеологические ошибки. Но это, к счастью, не помешало “Сумме” стать настольной книгой для многих ученых и инженеров.

Высококлассная литература, выходившая из-под пишущей машинки Станислава Лема, разнообразие стилей, которые он демонстрировал, недоступность подобной литературы западных авторов привели к тому, что для очень большой группы советских читателей он стал любимым писателем. Эту группу составили студенты, инженеры, научные работники самых различных специальностей, но, конечно, в первую очередь представители естественнонаучных специальностей. Можно сказать, что в то время для советских читателей Станислав Лем был “лучом света в темном царстве” - в какой-то мере своим творчеством он компенсировал недостающее в литературе.

Пользуясь тем, что тогда в СССР фактически не существовало и понятия об авторском праве (закон о защите авторских прав был принят только в 1973 г., но от его принятия до реального действия - длинный путь), многие любители, более или менее знающие польский язык, принялись переводить произведения Станислава Лема. В списке переводчиков - 82 фамилии, рассказы, романы и их фрагменты публиковались в 89 периодических изданиях, книги вышли 25 изданиями.

В 60‑е годы Станислав Лем несколько раз посещал Советский Союз; об этих посещениях он сохранил самые теплые воспоминания, ибо нигде больше его так сердечно не принимали - что называется, “носили на руках”. Об этом он сам достаточно подробно рассказал в беседах со Станиславом Бересем, опубликованных первоначально в журнале “Одра”, а затем в издательстве “Выдавництво литерацке”, с Томашем Фиалковским (“Мир на краю”) и некоторых статьях (например, в “Сильвических размышлениях”, XVIII, “Одра”, 1993, №11). При этом следует отметить, что Станислав Лем очень хорошо знал русский язык, что еще больше сближало его с русскими читателями во время встреч с ними. С русскими и говорящими по-русски журналистами он также беседовал преимущественно на русском языке, а таких интервью опубликовано около 70‑ти. Я слышал о людях, давших имя Станислав своим сыновьям именно в честь Лема.

Популяризации творчества писателя способствовала экранизация его произведений, особенно известный фильм “Солярис” (1972) Андрея Тарковского. После 1980‑го - из-за событий в Польше и в связи с выездом самого Станислава Лема в Западный Берлин, а затем в Австрию - на публикации новых переводов Лема был наложен негласный запрет. Из новых переводов был только один - “Провокация”, опубликованная на русском языке в 1984 г. в Израиле.

Времена гласности (1987-1991)

В конце 1985 г. в СССР был взят курс на “перестройку” и “гласность”, и как следствие - стало издаваться много хорошей зарубежной литературы, при этом не был забыт и Станислав Лем. И хотя он уже выступал на равных условиях со всеми остальными переводимыми писателями, но не потерял высокого положения среди читателей. Произошла смена поколения переводчиков - с 1987 г. основным переводчиком стал Константин Душенко. За небольшой промежуток времени - с 1987 по 1991 г. - были переведены и опубликованы “Футурологический конгресс”, “Мир на Земле”, “Библиотека XXI века”, “Расследование”, “Осмотр на месте”, “Фиаско”, причем “Мир на Земле” и “Расследование” опубликованы в двух разных переводах. А сборник избранных произведений Станислава Лема (“Солярис”, “Непобедимый” и восемь рассказов из “Звездных дневников”) в 1988 г. был издан разовым тиражом 600 тысяч (!) экземпляров. В советское время отдельные произведения издавались также на латвийском, литовском, эстонском, армянском, украинском, белорусском, грузинском, молдавском языках.

В новой России (1992-2000)

Распад СССР для издательской деятельности в России прошел безболезненно. При этом был наведен порядок с авторскими правами: в 1993 г. вступили в действие защищающие их законодательные акты. Издательством “Текст” были приобретены авторские права на издание произведений Станислава Лема, и для реализации этих прав было принято решение издать десятитомное собрание художественных произведений Лема. Для этого Собрания сочинений специально были переведены романы “Больница Преображения”, “Рукопись, найденная в ванне”, а кроме того Константин Душенко выверил все тексты, перевел фрагменты произведений, сокращенные при переводе или вырезанные цензурой, сделал заново переводы некоторых рассказов. В результате за 1992-1996 гг. вместо десяти вышло тринадцать томов: 12 - с художественными произведениями (в каждом томе по два-четыре романа) и 13‑й - “Сумма технологии”. Дополнительно в серии “Классика приключений и научной фантастики” издательств “Текст” и “ЭКСМО” в 1997-1998 гг. вышло еще десять томов с художественными произведениями Станислава Лема, при этом впервые был опубликован роман “Человек с Марса”. В это же время был опубликован также ряд научно-публицистических статей.

Таким образом, к концу XX века завершился перевод и издание на русском языке всех художественных произведений Станислава Лема (за исключением 2‑го и 3‑го тома из трилогии “Неутраченное время” и отдельных ранних рассказов - впрочем, Лем не давал разрешения на их перевод).

Non fiction и аудиокниги (XXI век)

Но оставались еще непереведенными научно-философские монографии и статьи Станислава Лема. При этом научный мир был хорошо осведомлен об этих работах: был опубликован ряд фрагментов, во многих научных работах на них уже давно ссылались - все-таки книги были доступны на польском языке в библиотеках, а во времена СССР - и в специальных книжных магазинах “Дружба”, где можно было даже заказать книги из социалистических стран. Поэтому должен был появиться, в первую очередь, энтузиаст-издатель и, конечно, энтузиаст-переводчик, потому что такого рода литература не может принести большую финансовую прибыль. Таким переводчиком оказался ваш покорный слуга, который с 1999 г. переводит и публикует в периодических изданиях научно-публицистические статьи Станислава Лема, став их основным переводчиком, а также статьи о его творчестве.

Что касается издателя... После пика популярности Станислава Лема в 1960-1970‑е прошло много лет. Его поклонники повзрослели, но при этом, что очень важно, многие стали руководителями - в том числе руководителями редакций издательств и периодических изданий. Естественно, что у этих руководителей остались воспоминания прежних лет. Когда я предлагал различным редакциям статьи Лема - везде в руководстве находились люди, которые с воодушевлением воспринимали предложение и сами же были очень рады, если статья им подходила по тематике. И с удовольствием публиковали. За это время я перевел и опубликовал на русском языке в России, Белоруссии и на Украине полностью или частично около 150 статей, что составляет более половины всех статей Станислава Лема, опубликованных на русском языке. А таким издателем и одновременно поклонником творчества Станислава Лема оказался нынешний главный редактор крупнейшего в России московского книжного издательства “АСТ” (“каждая пятая книга России!”) Николай Науменко. Еще в начале 1990‑х он засветился как один из победителей конкурса знатоков творчества Лема. Издательство “АСТ” приобрело авторские права на произведения Станислава Лема - как на ранее опубликованные по-русски, так и на еще не переведенные.

С 2002 г. издательство “АСТ” начало издавать новое, самое полное Собрание сочинений Станислава Лема. К настоящему времени уже издано 16 томов (а каждый том - это 700-800 страниц текста), включающих все художественные произведения, “Сумму технологии”, а также - впервые на русском языке - монографии “Фантастика и футурология”, “Диалоги”, “Философия случая”, сборник “Молох” (“Тайна китайской комнаты”, “Мегабитовая бомба”, “Мгновение”, ряд статей и рассказов, написанных начиная с 1996 года), а также книгу-интервью Станислава Береся “Так говорил... Лем” с дополнениями - тремя интервью Станислава Лема, данными им по-русски. В переводе еще находится сборник “Мой взгляд на литературу” (с дополнениями из “Письма, или Сопротивление материи” и из “Сильвических размышлений”). В плане - под условным названием “Дилеммы XXI века” - сборник статей с футурологическим уклоном, опубликованных писателем в польских периодических изданиях в основном уже в XXI веке. Книга задумывалась еще при жизни писателя, он был не против, попросил прислать ему предполагаемое содержание сборника, но, увы, не успели... Таким образом, в ближайшее время будет завершено издание на русском языке полного собрания сочинений писателя. Из переводчиков особо следует отметить Евгения Вайсброта, который все время был верен Станиславу Лему; его переводы появились уже почти пятьдесят лет: начиная от “Испытания” (1959) из “Рассказов о пилоте Пирксе”, “Возвращения со звезд” (1965) и “Высокого замка” (1969) во времена СССР, через “Мир на Земле” (1988) во времена “перестройки” и заканчивая “Человеком с Марса” (1997) и вторым томом “Фантастики и футурологии” (2004) уже в новой России.

И хотя сейчас тиражи книг небольшие (3-5 тыс.), но после реализации партии осуществляется допечатка, поэтому отдельные тома уже вышли тиражами по 15 тыс. экземпляров. Кроме собственно Собрания сочинений, в издательстве “АСТ” книги Станислава Лема публикуются в сериях “Philosophy” (Станислав Лем застал несколько таких книг и был очень удовлетворен, что его книги выходят под обложкой с такой надписью, причем включая и сборник всех апокрифов “Библиотека XXI века”), “Золотой фонд мировой классики”, “Золотая библиотека”, “Золотая библиотека фантастики”, “Библиотека мировой фантастики”, “Мастера”, “Внеклассное чтение”, “Подарочная”.

В последнее время большой популярностью, особенно среди автомобилистов, пользуются аудиокниги на компакт-дисках. Издано уже более 10 аудиокниг с беллетристикой писателя. Книги можно купить в США, Канаде, Израиле, Австралии и других странах, информация о них публикуется в русских периодических изданиях разных стран - все-таки много читающих по-русски людей разъехалось по миру из СССР и России за последние десятилетия, и многие из них остались поклонниками творчества Станислава Лема.

Шаг в сторону

Всем известно, что выдающийся писатель Филип Дик в 1970‑е писал доносы в ФБР на Станислава Лема, предполагая, что за Лемом стоит целый комитет, деятельность которого направлена на подрыв устоев США. Одним из аргументов было утверждение, что не может один человек писать столькими различными стилями. Но что бы Ф.Дик сказал, если бы в своей аргументации он додумался до следующего: что “St. LEM” - как подписывался писатель - это не имя-фамилия человека, а псевдоним, образованный от начальных букв фамилий основных фигурантов коммунизма: Сталина, Ленина, Энгельса и Маркса (по-английски Stalin, Lenin, Engels, Marx), портреты этой четверки (в указанной последовательности справа налево) в 40‑х и начале 50‑х - начале творчества Станислава Лема - можно было увидеть где угодно: на многочисленных плакатах, почтовых марках и открытках, в Москве даже был “Институт Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина”. И, кроме того, название самого известного романа С.Лема “SOLARIS”, если переставить буквы, преобразуется в “SL.ROSIA” (“SL” - это, безусловно, “Stanisław Lem”) или “L.ROSSIA” (по-русски: “СОЛЯРИС” = “Л.РОССИЯ”), где “Л” может обозначать многое: от “Лем” до “люблю”. Ну разве в связи с вышеуказанным Ст. Лем может быть не популярным в СССР (России)!?

Феномен Станислава Лема

По общему объему изданных произведений на русском языке Станиславу Лему нет равных среди польских писателей за все времена. Всего издано около 120 книг общим тиражом свыше 7 млн. экземпляров. Опубликовано полностью или частично более 250 его статей (а это не менее 10 млн. экз. периодических изданий), в том числе некоторые - только по-русски. Опубликовано более 300 статей о его творчестве, первая из которых - в 1955 г. в Минске об “Астронавтах”. Опубликовано более 130 интервью с ним (оригинальных и переводов). А уж количество ссылок на его произведения и его героев не поддается подсчету, цитаты из произведений можно найти в самых неожиданных местах. Изданный в 2004 г. в Минске “Польско-русский фразеологический словарь” проиллюстрирован 160 фразами из произведений Станислава Лема. Существуют десятки сайтов на русском языке, посвященных его творчеству, несколько специальных Интернет-форумов. К юбилеям проводились специальные конференции. Вот и в этом году, к годовщине его ухода из жизни, в Самаре проводится посвященная его памяти научная конференция “Фантастика и технологии”. В плане издательства “Книжный дом” (Минск) на 2008 г. в серии “Мыслители XX века” имеется книга “Станислав Лем”.

Феномен Станислава Лема в русскоязычном мире очень хорошо подтверждает заочное интернет-интервью, организованное в начале 2006 г. российским порталом InoSMI.ru (который оперативно публикует переводы самых интересных статей из зарубежных периодических изданий). После публикации переводов нескольких статей Станислава Лема из “Тыгодника повшехного” и его интервью журналу “Пшеглёнд” русскоязычным интернавтам было предложено задавать вопросы самому Лему. И с 17 января по 20 февраля 2006 г. со всего мира было получено почти 300 писем с вопросами. Много писем было просто с благодарностью. Лейтмотив всех писем: большое спасибо за творчество, за великолепную литературу, за произведения, которые заставляют думать, на Ваших книгах выросли мы и наши дети, и будут расти наши внуки... К сожалению, Станислав Лем ознакомился только с частью этих писем. Но можно также сказать, что, к счастью, он успел ознакомиться с ними. В феврале 2006 г. “Тыгодник повшехный” опубликовал статью Лема “Голоса из сети” (датирована 9 февраля, см. также “Новая Польша”, 2006, №4), которая оказалась последней из написанных им и в которой он с удовлетворением рассказал польским читателям об отношении русских читателей к нему и его творчеству. Остается поблагодарить организаторов этого мероприятия за то, что они донесли до писателя в концентрированном виде благодарность от читателей за все, что и как он успел сделать в жизни. Это оказалось очень символичным и сделанным вовремя. Очень надеюсь, что Станислав Лем покинул нас удовлетворенным своей работой и тем, как она оценена в мире (хотя в этом он не очень-то признавался).

„Еще раз спасибо за журнал.

В нем меня очень интересуют материалы о Катыни. Дело в том, что я сам (мои родители) из Западной Беларуси: люди жили, а границы перемещались, поэтому все события 1939-1941-1944 гг. прошли через них. Конкретно мой отец войну 1939‑го встретил, будучи на сборах в польской армии под Гдыней, оборонял какой-то мост, потом отступал вместе с польской армией, а потом где-то под Ровно был взят в плен уже советской армией. Находился в лагере в Козельске - именно в том лагере, который завершился Катынью. Но так как отец не был офицером, а только капралом, и его родная деревня Язни (100 км к северо-западу от Минска) в 1939 г. отошла в пользу СССР, то его в 1940 г. отпустили домой. И все равно катынские события он всегда воспринимал очень близко к сердцу, да и правду о них я узнал от него. На этом его история не закончилась. В 1941 г. он по призыву не пошел в советскую армию (события 1939-1940 гг., репрессии коснулись и его семьи), а остался на оккупированной территории. Жил-работал в деревне. В 1944 г. был призван в Армию Крайову, но в боевых действиях не участвовал и не ушел с АК на Запад (к тому моменту уже был женат, была дочь - моя сестра). За это советской властью был осужден как изменник Родины. Получил минимум - 10 лет, которые провел на золотых приисках в Якутии в районе Верхоянска. Выжил. В 1955 г. вернулся, после чего я и появился (1957). Сколько себя помню, в 1960-1970‑е у него основной радиостанцией была Би-Би-Си, а в ней передачи “Глядя из Лондона”, слушал также “Свободную Европу” и “Свободу” (в Гродно что-то прорывалось сквозь глушилки, а вещание на польском языке не глушилось). Так что в детстве я получил некоторое антисоветское воспитание. И правду о событиях 1968 г. я знал от него. Во времена СССР он мне говорил, что моя столица - не Москва, а Варшава. С нынешней столицей - Минском - согласился. Много чего он мне рассказывал. К сожалению, уже умер (1914 г.р.)”.

Ну, что сказать об этом романе. Хэммет не зря стал одним из основоположников «чёрного детектива». Читается легко и непринуждённо, залпом. Может, не так, как «Кровавая жатва» или «Мальтийский сокол», но всё равно захватывает. Пересказывать и спойлерить детективы – дурной тон, поэтому о сущности романа говорить не буду. Поговорю немножко о сопутствующем.

Томик Хэммета со всеми его романами был одной из любимых книг для перечитывания Аркадия Стругацкого. Естественно, и писатель Сорокин в «Хромой судьбе» к нему неравнодушен. Помните:

«Может быть, по ассоциации с Вашингтоном вспомнился мне мой Дэшиел Хэммет. Давно, ох давно точит Сонечка зубки на моего Дэшиела Хэммета. Однотомничек с лучшими его вещами, избранное, я бы сказал, все равно что в моем коричневом томике Булгакова. «Кровавый урожай» там есть, и «Мальтийский сокол», и «Стеклянный ключ»... Я ведь все это знаю почти наизусть, а Сонечка – это такой человек, что прав у нее на эту книгу никак не меньше, чем у меня.

И принявши это решение, я поставил томик Булгакова на место, перешел к полкам с иностранщиной и, отодвинув в сторону модель драконоподобного корабля «тхюйен жонг», на каких древние вьетнамцы катали своих королей, извлек «The Novels of Dashiel Hammett». Вот что я сделаю, подумал я, листая страницы с золотым обрезом. Почитаю-ка я его сегодня и завтра напоследок и с тем распрощаюсь. Осторожно, чтобы не потревожить свой многострадальный бок, я возлег на диван, и том в моих руках сам собой раскрылся на «Мальтийском соколе».

Лем как-то написал статью о сущности детективного романа. Там он приходит к выводу, что американский детектив отличает от старосветского прежде всего то, что если англичане делали упор на то, чтобы преступление становилось всё более сложным и гениальным, а значит, и расследователям приходилось быть неимоверно умными, то американцы стали писать, если можно так выразиться, более реалистично. Сущность почти любого преступления в американских романах можно свести к деньгам. И никакой особой индукции и дедукции для его раскрытия не нужно. Нужно просто как следует подумать, кому это выгодно, и результат не замедлит появиться.

Ещё одно отличие американского детектива, – это личность того, кто раскрывает преступление. Положим, Шерлок Холмс понюхивал кокаин, но невозможно представить его работающим в одурманенном состоянии. А вот следаки (или адвокаты) у американцев могут работать и под кайфом, и в состоянии изрядного подпития. Герои Хэммета (и роман «Худой» не исключение) выпить любят. По-моему, лишь один раз Ник просыпается не с перепоя. А потому тут же решает пропустить стаканчик. Вообще, забавно. Действие в романе происходит, когда в США ещё не был отменён «сухой закон», но из текста об этом и не догадаешься, – виски там льётся широким потоком.

Кстати, это виски сыграло плохую службу и автору. Он получил за «Худого» гигантский по тем временам гонорар в 40 тысяч долларов. И благополучно его пропил. Может, это и было одной из причин, почему он больше почти ничего не написал.

Лем - это, пожалуй, мой любимый польский писатель и еще я снимал квартиру во Львове в доме, в котором он жил.

Тот самый дом

Почти все его произведения были переведены на русский язык. Но недавно я наткнулся на его письмо переводчику своих книг в США на английский язык Майклу Кендлу. Это письмо было написано 6 мая 1977 года в Берлине.

Всё то, что следовало бы сказать о советах, уже много раз красочно и подробно рассказано, написано и опубликовано. Здесь я, естественно, читаю книги, которых не могу заполучить в Польше, в т.ч. частные воспоминания немцев, по которым прокатилась лавина Красной Армии в 1945 - когда Гитлер потерпел поражение. Преимущественно, это мемуары из Померании. Среди них были заметки одного врача, графа, человека верующего, который пережил этот ад и видел всё, на что способны русские, сформированные той уродливой системой. И эти воспоминания были для меня формулировками моих собственных мыслей и суждений, которые я к тому времени на бумаге ещё не зафиксировал. Хотя я не видел ничего из того, что видел он.

Как-то в Москве, в 1961 году, после 12 ночи я приехал прямо из аэропорта в ресторан одного «эксклюзивного отеля», двери которого с улицы атаковала толпа желающих позабавиться. И хотя там никто никого не насиловал, не убивал и не гадил, я увидел то, что произвело на меня неизгладимое впечатление, я назвал их обезумевшей стадом, поскольку они не верят в Бога, то есть, я видел людей, которым отрезали Ценности, тотально ампутировав этику; это было действительно отвратительное зрелище.

Эти истории, эти диагнозы известны, а наша цивилизация делает, что лишь может, чтобы их скрыть, затоптать, похоронить, не замечать, не признаваться в этом, а если не удастся, то explain away [объяснять как можно проще]. Советская система, как проявление corruptio optimi pessima [испорченности того, что лучше] de facto является системой сохранения всевозможных тех черт, на которые вообще способна подлый человек. Измена близких, предательство друзей, ложь на каждом шагу, жизнь в фальши от колыбели до могилы, попрание традиционных ценностей культуры и бетонирования определенных формальных аспектов этой культуры; ведь ясно, что то насилие, истязание и обгаживание является одной стороной монеты, а другая её сторона - это советское пуританство, викторианство, «отечественность», «патриотизм», «коммунистическая нравственность» и др. Что тут писать, что здесь можно добавить! И радикальному неверующему, такому, как я, мысль о том, что Бога, пожалуй, и нет, однако сатана наверняка все же существует, если существуют советы, - эта мысль навязчиво возвращается снова и снова.

Огромная сверхдержава со сфальсифицированным идеологией (никто в нее не верит), с сфальсифицировано культурой, музыкой, литературой, школьным образованием, общественной жизнью - все сфальсифицировано от A до Я настолько добросовестно, под таким давлением репрессий, под таким полицейским надзором, что эта мысль рождается как сама собой: кому это все может служить лучше, чем Повелителю мух (Веельзевулу)??? Я знаю, что его нет - и в некотором смысле это даже еще хуже в плане постановки диагноза, из-за отсутствия отрицательного полюса трансцеденции…

"...
- Продолжать? В учебнике по физике, в разделе об оптических обманах, был рисунок: можно увидеть либо белую вазу на черном фоне, либо два черных человеческих профиля на белом фоне. Мальчишкой я думал, что настоящим должно быть лишь одно изображение, да не мог определить, какое именно. Разве это не смешно, господин инспектор? Вы помните нашу беседу в этой комнате о порядке? О естественном порядке вещей. Такой порядок, как вы тогда сказали, можно имитировать.
- Нет, это ваши слова.
- Мои? Возможно. А если все не так? Если имитировать нечего? Если мир - не разложенная перед нами головоломка, а всего лишь бульон, где в хаотическом беспорядке плавают кусочки, иногда, по воле случая, слипающиеся в нечто единое? Если все сущее фрагментарно, недоношено, ущербно, и события имеют либо конец без начала, либо середину, либо начало? А мы-то классифицируем, вылавливаем и реконструируем, складываем это в любовь, измену, поражение, хотя на деле мы и сами-то существуем только частично, неполно. Наши лица, наши судьбы формируются статистикой, мы случайный результат броуновского движения, люди - это незавершенные наброски, случайно запечатленные проекты. Совершенство, полнота, завершенность - редкое исключение, возникающее только потому, что всего неслыханно, невообразимо много! Грандиозность мира, неисчислимое его многообразие служат автоматическим регулятором будничного бытия, из-за этого заполняются пробелы и бреши, мысль ради собственного спасения находит и объединяет разрозненные фрагменты. Религия, философия - это клей, мы постоянно собираем и склеиваем разбегающиеся клочки статистики, придаем им смысл, лепим из них колокол нашего тщеславия, чтобы он прозвучал одним-единственным голосом! А на деле это всего лишь бульон... Математическая гармония мира - наша попытка заколдовать пирамиду хаоса. На каждом шагу торчат куски жизни, противореча тем значениям, которые мы приняли как единственно верные, а мы не хотим, не желаем это замечать! На деле существует только статистика. Человек разумный есть человек статистический. Родится ли ребенок красивым или уродом? Доставит ли ему наслаждение музыка? Заболеет ли он раком? Все это определяется игрой в кости. Статистика стоит на пороге нашего зачатия, она вытягивает жребий конгломерата генов, творящих наши тела, она разыгрывает нашу смерть. Встречу с женщиной, которую я полюблю, продолжительность моей жизни - все решит нормальный статистический распорядок. Может быть, он решит, что я обрету бессмертие. Ведь вполне понятно, что кому-то достанется бессмертие, как достаются красота или уродство? Так как нет однозначного хода событий, и отчаяние, красота, радость, уродство - продукт статистики, то она определяет и наше познание, которое есть слепая игра случая, вечное составление случайных формул. Бесчисленное количество вещей смеется над нашей любовью к гармонии. Ищите и обрящете, в конце концов всегда обрящете, если будете искать рьяно; ибо статистика не исключает ничего, делает все возможным, одно - менее, другое - более правдоподобным. История - картина броуновских движений, статистический танец частиц, которые не перестают грезить об ином мире...
- Может, и Бог существует время от времени? - подал негромкую реплику Шеппард. Подавшись вперед, он отрешенно слушал то, что Грегори, не смея поднять глаз, с трудом выдавливал из себя.
- Возможно, - равнодушно ответил Грегори. - А периоды его отсутствия весьма продолжительны, не правда ли?"

Станислав Лем. Расследование.