Жанр рассказа-аллегории находит свое отражение в творчестве многих русских и зарубежных писателей. К этому жанру обращались О. Уайльд, В.Г. Короленко, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Л.Н. Толстой.
Иносказание существовало с древнейших времен как неотъемлемая часть человеческой культуры, как один из способов осознания и творческого отражения действительности. Понятие аллегория впервые было сформулировано и осмыслено в античной риторике. Позже этот термин занял прочное место в античной философии, христианском богословии, изобразительном искусстве и литературе.
Слово аллегория греческого происхождения, и этимология его не вызывает сомнений: alla в буквальном переводе – иное, другое, agoreyo – говорить. Таким образом, дословным русским аналогом понятия аллегория является слово иносказание.
Согласно исследованию И. Протопоповой , первое известное упоминание аллегории принадлежит Деметрию Ритору или Деметрию Фалерскому (350-283 гг. до н.э.) – греческому философу, ученику Аристотеля. В «Трактате об эпистолах» он объясняет значение вполне понятного греческого слова «иносказание» следующим образом: «Аллегорический вид письма – это когда мы хотим, чтобы тот, кому мы пишем, понимал одно, обозначаем же это через другое» [цит. по 21]. Таким образом, подразумевается особая роль аллегории в передаче скрытого смысла, доступного ограниченному кругу посвященных людей.
Позже, римский философ и государственный деятель Цицерон (106-43 гг. до н.э.) в своем знаменитом трактате «Оратор» дает такое определение аллегории: «когда текут многие продолженные метафоры, то это такой род речи, который греки называют аллегорией» [цит. по 21]. Отсюда, у Цицерона аллегория выступает в качестве риторического построения, которое состоит из многих метафор.
У знаменитого римского педагога, литературного критика и систематизатора риторики Квинтилиана (35-100 н.э.) встречается более развернутая характеристика аллегории. Сначала он дает общее определение аллегории, сходное с тем, что было у Деметрия: «в целом же аллегория подобна тому, как если говоришь одно, а хочешь, чтобы поняли другое» [цит. по 21]. Но далее, продолжая мысль Цицерона, Квинтилиан пишет, что аллегория – это непрерывная цепь метафор. И уточняет то, что когда пишешь об одном предмете, надо чтобы метафоры были из одной области. Некрасиво, например, для описания мятежа сначала использовать метафоры наводнения, а заканчивать метафорами пожара. Квинтилиан также отмечает, что чрезмерно темная аллегория есть энигма, загадка, и ратует за большую прозрачность и доступность аллегории для восприятия.
Таким образом, у различных античных авторов термин «аллегория» приобретает каждый раз новые смысловые нюансы, она рассматривается, прежде всего, как риторический прием или троп (украшение). Через аллегорию выражается не только какая-либо отвлеченная, абстрактная идея, но и конкретный смысл.
В дальнейшем, начиная с I века, понятие аллегории используется не только в работах по риторике, но и прочно закрепляется в философских текстах.
Характерно, что различными философскими школами образы одних и тех же богов истолковывались по-разному. Так пифагореец Феаген Регийский толковал богов как природные элементы (например, Аполлон солнце, Артемида луна) и как свойства души: Афина мудрость, Арес – мужество и т.д.
Понятие аллегории используется в различных философских учениях по-разному. Так, если в физическом аспекте боги могут означать определенные и взаимосвязанные элементы космоса, а взаимоотношения богов, описанные в тексте, целиком отражать сочетания и борьбу этих элементов, то в моралистическом ракурсе битва богов в «Илиаде» понимается как борьба разных частей человеческой души между собой: Афина как мудрость и разумная часть души вступает в борьбу с безрассудным мужеством, с гневной частью души, то есть с Аресом. Но эти же боги в других своих аспектах могут трактоваться по-другому.
В современном понимании аллегория приобретает широкое значение, вырастая главным образом из этой триады областей знания: риторики, философии и богословия. Разночтение термина обусловлено во многом их взаимовлиянием. Это сказывается, в частности, в следующем вопросе: может ли аллегория выражать конкретное значение через конкретный образ, или же только отвлеченное понятие через конкретный образ.
На протяжении исторического развития человеческой мысли термин «аллегория» несколько видоизменял свое значение, переходя из одной области знаний в другую. В настоящее время понятие «аллегория» с одной стороны принадлежит искусствоведению, а с другой, оно прочно закреплено в философии и богословии. Такой объемный диапазон понимания этого термина требует уточнения его значения в данной работе.
Рассмотрим, каким образом определяется это понятие в наиболее авторитетных энциклопедических и справочных изданиях:
1. «Аллегория (греч. – иносказание) – выражение абстрактного объекта (понятия, суждения) посредством конкретного (образа)» .
2. «Аллегория (греч. allegoría – иносказание), условное изображение в искусстве отвлечённых идей, которые не ассимилируются в художественном образе, а сохраняют свою самостоятельность и остаются внешними по отношению к нему» .
3. «Аллегория – условное изображение абстрактных понятий в наглядных образах искусства» .
4. «Аллегория ж. греч. иносказание, инословие, иноречие, околица, обиняк, проображение; речь, картина, изваяние в переносном смысле; притча; картинное, чувственное изображение мысли. Весь вещественный, чувственный мир не иное что, как иносказание, по соответствию, мира духовного. Аллегорический, аллегоричный, иносказательный, переносный, окольный, обинячный; аллегорист м. иносказатель» .
5. «Аллегория. Условная форма высказывания, при которой наглядный образ означает нечто «иное», чем есть он сам, его содержание остается для него внешним, и оно однозначно закреплено за ним культурной традицией» .
Все эти определения можно подразделить на две группы, где в первой (с 1-ого по 3-е определение) акцентируется абстрактно-отвлеченное понимание аллегории, а во второй – такой акцент отсутствует. Возможно, такая путаница возникла из-за разности трактовок самого термина в связи с его использованием в нескольких научных областях. Разночтения возникают даже в рамках одного издания. Так, Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона дает следующее определение: «Аллегория – художественное обособление отвлеченных понятий посредством конкретных представлений. Религия, любовь, справедливость, раздор, слава, война, мир, весна, лето, осень, зима, смерть и т. д. изображаются и представляются как живые существа. Прилагаемые этим живым существам качества и наружность заимствуются от поступков и следствий того, что соответствует заключенному в этих понятиях обособлению…» . Здесь автор сводит аллегорию лишь к отображению отвлеченных понятий, что соответствует в основном философскому значению термина. Кроме того, сделан акцент на аллегорическом толковании живых существ, что наиболее характерно традиции античной мифологии. Но в этой же энциклопедии есть другая статья, посвященная аллегории: «Аллегорическое изложение – называется такое изложение письменного документа или иначе высказанного учения, при котором предполагается, что автор думал и желал дать понять нечто другое, чем то, что говорят непосредственно слова и форма его речи, обыкновенно – нечто более отвлеченное. В собственном и определенном смысле это изложение бывает применяемо только к письменным сочинениям религиозного содержания, так как в них легче всего удержать принцип аллегорического изложения относительно почитаемого большею частью вдохновенным свыше документа и вместе с тем избежать противоречия с изменившимся религиозным убеждением» . В данном случае определение уже ближе к риторике, слово «отвлеченное» дано в конце предложения, и с оговоркой «обыкновенно». Однако здесь выдвинут тезис об использовании аллегории только в сочинениях религиозного содержания. И наконец, в отличие от 86-томной энциклопедии, Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона дает совсем другое, риторическое понятие аллегории: «Аллегория, греч., иносказание, выражение одного понятия или представления другим; изображения, в которых слова и понятия, кроме прямого смысла, имеют и другой подразумеваемый (напр., в басне). – Аллегорические лица – художественное воплощение олицетворенных понятий» . Очевидно, что философская традиция наложила отпечаток на трактовку этого термина, что отразилось во многих известных словарях и вызвало определенную путаницу в определениях. Несомненно, что риторическая аллегория не может быть ограничена абстрактным понятием. Она способна отражать не только отвлеченные понятия, но и вполне конкретные образы.
В качестве доказательства можно привести пример из 19-ой песни «Одиссеи» Гомера. Налицо все признаки риторической аллегории. Во-первых, есть ряд метафор: сильный орел – Одиссей, слабые гуси – женихи. Во-вторых, эти метафоры из одной области и объединены в последовательный ряд событий образующих единое иносказание. Отметим, что получившаяся аллегория не оперирует отвлеченными понятиями, а указывает на конкретные образы и события. Другой пример из Гомера относится ко второй книге «Илиады», где рассказывается о чудесном знамении, которое получили ахейцы в Авлиде перед отплытием в Трою. Аллегория здесь снова означает конкретные образы и события. В современном искусствознании существует некоторая неоднозначность в использовании термина аллегория в соотношении его с такими понятиями, как метафора с одной стороны, и символ – с другой. Следует отделить друг от друга эти близкие по значению понятия. Само слово метафора впервые ввел и определил Аристотель. В своих знаменитых работах «Риторика» и «Поэтика» он наглядно объясняет технику образования переносного смысла. «Метафора – перенесение слова с измененным значением из рода в вид, из вида в род, или из вида в вид, или по аналогии» – говорит он в Поэтике [цит. по 21]. Все последующие определения метафоры опираются на учение Аристотеля. Так в литературной энциклопедии дается следующее определение: «метафора – вид тропа, употребление слова в переносном значении; словосочетание, характеризующее данное явление путем перенесения на него признаков, присущих другому явлению (в силу того или иного сходства сближаемых явлений), которое таким образом его замещает» . Аналогичное, но более конкретное определение дается также в энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «Метафора (греч. Μεταφορα, лат. Translatio, «перенесение») – не в собственном, а в переносном смысле употребленное картинное или образное выражение; представляет собой как бы концентрированное сравнение, причем вместо предмета сравниваемого ставится непосредственно название предмета, с которым желают сравнить, например: «розы щек» – вместо «розовые (т. е. розоподобные) щеки» или «розовый цвет щек» .
Таким образом, термин «метафора» относится к небольшому построению – слову или словосочетанию, взятому в переносном значении по принципу сходства по отношению к другому понятию, имеющему прямой смысл. «Своеобразие метафоры как вида тропа в том, что она представляет собой сравнение, члены которого настолько слились, что первый член (то, что сравнивалось) вытеснен и полностью замещен вторым (то, с чем сравнивалось)…» . В отличие от метафоры, в аллегории, во-первых, отсутствует прямой смысл, это сплошное иносказание, следовательно, и отсутствует сравнение, которое лишь подразумевается. Во-вторых, аллегория обычно более крупное построение, чем словосочетание, и представляет собой систему взаимосвязанных иносказательных образов. Аллегория имеет принципиальные отличия и от символа. На них указывают многие авторы современных энциклопедий: «В отличие от аллегории смысл символа неотделим от его образной структуры и отличается неисчерпаемой многозначностью своего содержания» . «В противоположность многозначности символа, смысл аллегории характеризуется однозначной постоянной определённостью и раскрывается не непосредственно в художественном образе, а лишь путём истолкования содержащихся в образе явных или скрытых намёков и указаний, то есть путём подведения образа под какое-либо понятие (религиозные догматы, моральные, философские, научные идеи и т. п.)» . «Различие состоит в том, что символ более многозначен и органичен, в то время, как смысл аллегории существует в виде некоей рассудочной формулы, которую можно "вложить" в образ и затем в акте дешифровки извлечь из образа. С этим же связано то, что о символе чаще говорится применительно к простому образу и мотиву, а об аллегории – применительно к цепи образов, объединенных в сюжет…» .
Заметим, что именно такое движение человеческой мысли происходило в историческом процессе рождения этих категорий, и именно в таком порядке они занимали главенствующее положение в методах художественного творчества на определенных исторических этапах. От метафоры и аллегории античной риторики шло развитие к философской и богословской аллегории в позднюю античность и средневековье, а от нее – к символу, вышедшему на первый план в искусстве рубежа XIX – XX веков.
Понятие аллегория распространяется не только в риторике, философии и богословии, но также в литературе, изобразительном искусстве и, значительно позже, в музыке.
Фундаментальной чертой аллегории, как в литературе, так и в изобразительном искусстве является то, что она всегда представляет собой двухуровневую конструкцию, состоящую из буквального и иносказательного смысла. Причем носителем буквального смысла в обоих видах искусства является сам его «материал», средства выразительности: в литературе – вербальный текст, в изобразительном искусстве – визуальный образ. Иносказательный смысл в литературе не овеществлен; он существует лишь в области общего ассоциативно- иносказательного кода между субъектами: передающим и воспринимающим текст. Подлинный смысл сообщения лишь подразумевается.
Таким образом, аллегория – это универсальная категория культуры, которая обнаруживается в различных ее сферах на протяжении многих веков. В основе иносказания лежат разнообразные ассоциативные связи, возникающие между художественным образом и выражаемым им значением.
Также как литературная аллегория представляет собой систему взаимосвязанных метафор, аллегория изобразительного искусства складывается из взаимного согласования и соподчинения символов, утрачивающих однако при этом свою многозначность.
Другим случаем функции сокрытия значения через аллегорию можно считать преодоление политической либо религиозной цензуры, существовавшей на протяжении всех исторических эпох. Известно, что многие из великих ученых, философов и религиозных проповедников не смели напрямую высказывать свои идеи из-за их оппозиционности к официальной власти. Чтобы сохранить свои интеллектуальные достижения, они часто скрывали их в аллегорических текстах, надеясь быть понятыми своими единомышленниками. Отсюда, как известно, произошел так называемый «эзопов язык» – язык басен и притч. Эта функция аллегории – сокрытие подлинного смысла – ярко прослеживается в эпоху раннего христианства. Как известно из Евангелия, Иисус Христос часто выстраивал свои проповеди в форме притч. Каждая такая притча, по сути, представляла собой сложную литературную аллегорию.
Таким образом, в двух основных функциях аллегории выявляются огромные возможности в плане раскрытия смысловой перспективы восприятия мира и произведения искусства человеческим сознанием. Это способствует устойчивому механизму репрезентации аллегории в самых разных сферах знания и творчества на протяжении многих веков.
Как указывается в словаре литературных терминов, «Аллегория состоит из двух элементов:
1) смыслового это какое-либо понятие или явление (мудрость, хитрость, доброта, глупость, смелость и др.), которое стремится изобразить автор, не называя его;
2) образно-предметного это конкретный предмет, существо, изображенные в художественном произведении и представляющие названное понятие или явление. Так, в баснях, сказках трусость часто воплощается в образе Зайца, хитрость Лисы и т. п. Старость нередко аллегорически воплощают в образе осени, вечера или заката. Аллегория может лежать в основе образной системы целого произведения (например, "Арион" А.С. Пушкина)» [цит. по 34].
«В аллегории чаще всего используются отвлеченные понятия (добродетель, совесть, истина), типичные явления, характеры, мифологические персонажи - носители определенного, закрепленного за ними аллегорического содержания. Следует отметить, что аллегория может выступать как целый ряд образов, связанных единым сюжетом. При этом для нее характерно однозначное иносказание и прямая оценочность, закрепленная культурной традицией: смысл ее может быть истолкован достаточно прямолинейно в этических категориях «добра» и «зла». Аллегория близка к символу, а в определенных случаях совпадает с ним.
Однако символ более многозначен, содержателен и органично связан со структурой чаще всего простого образа. Нередко в процессе культурно-исторического развития аллегория утрачивала свое первоначальное значение и нуждалась в ином истолковании, создавая новые смысловые и художественные оттенки» .
Таким образом, аллегория выражение отвлеченного содержания мысли посредством конкретного образа. К примеру, общеизвестное изображение правосудия в образе женщины с повязкой на глазах, с мечом в одной руке и с весами в другой. Тем самым, в аллегории конкретный образ получает абстрактное значение, обобщается, сквозь образ созерцается понятие.
Радченко А.Н. Образы-символы в сказке В. Гаршина «Attalea Princeps» [Электронный ресурс] Режим доступа:
Сквозников В.Д. Реализм и романтика в произведениях В.М. Гаршина // Известия АН СССР. Отд. лит. и яз. 1957. Т. 16. Вып. 3.
Соколова М. Романтические тенденции критического реализма 80-х-90-х годов (Гаршин, Короленко) // Развитие реализма в русской литературе: В 3-х т. М., 1974. Т. 3.
Толковый словарь иностранных слов Л. П. Крысина М: Русский язык, 1998.
Федотов В. Быль и сказки Гаршина. [Электронный ресурс] Режим доступа:
Философский Энциклопедический Словарь. – М.: Сов. Энцикл., 1989.
Шестаков В.П. Аллегория // Философская энциклопедия. – М.: Сов. Энцикл., 1960.
Шубин Э.А. Жанр рассказа в литературном процессе // Русская литература. 1965. № 3.
Шустов М. П. Сказочная традиция в русской литературе XIX века Нижний Новгород, 2003.
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона / под. ред. И.Е. Андреевского. Т. 1. – С.-Петербург, 1890.
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона / под. ред. К.К. Арсеньева и Ф.Ф. Петрушевского. Т. 19. – С.-Петербург, 1896.
Электронный латинско-русский словарь. [Электронный ресурс] Режим доступа:
Электронный энциклопедический словарь [Электронный ресурс] Режим доступа:
Электронный литературоведческий словарь [Электронный ресурс] Режим доступа:
Понятие «аллегория » наиболее часто встречается в литературоведении и применяется как художественный прием. Также аллегории используются в изобразительном искусстве и скульптуре.
Аллегория – это иносказание, которое призвано объяснить абстрактное, нематериальное понятие/явление («мудрость», «хитрость», «доброта», «детство») через объективно существующий, материальный образ – образно-предметную составляющую.
Аллегория в художественной речи.
На вопрос, что такое аллегория , отвечает любой словарь. Термин произошёл от греческого allegoria и дословно переводится как «иносказание». Иначе можно аллегорию назвать развёрнутой .
В отличие от простой метафоры, которая служит для сравнения двух явлений из разных сфер жизни по одному ассоциативному основанию, аллегорическое сравнение превращается из рядового стилистического приёма в композиционное средство, важное для понимания идеи автора. Поэтому аллегория всегда входит в систему образов и должна «считываться» теми, для кого произведение создавалось. Например, связь солнца и человеческой жизни выражается в «закатах» и «рассветах», что понимаются как юность и увядание.
Примеры аллегорий.
Многие чувства и свойства человеческой личности воспринимаются как аллегория, примеры которой понятны всем:
- заяц – трусость,
- змея – мудрость,
- лев – смелость,
- собака – преданность.
Аллегория – это троп, поэтому она используется во многих художественных произведениях:
- баснях,
- песнях,
- притчах,
- оралите.
Не обошла аллегория стороной и прозаические тексты. Часто её можно встретить в романах разных эпох.
Аллегория в изобразительном искусстве и скульптуре.
На картинах великих художников и в скульптурах умелых мастеров мы встречаем персонифицированные аллегории юности, молодости, времени и т.д. в виде прекрасных женщин и девушек с определёнными. Например, аллегории справедливости присущи весы и повязка на глазах, аллегории истины – зеркало, сладострастия – змий-искуситель.
Персонифицированные аллегории характерны для искусства Средневековья, Возрождения, барокко и классицизма. В те времена даже королей и членов их семей было принято изображать в виде охотницы-Дианы, матери-Геры, отца-Зевса, златокудрого Аполлона и т.д.
Смысл любой аллегории однозначен, его нельзя трактовать по-разному. Связь между значением, присущим явлению, и отображающим его образом проявляется через неоспоримое сходство их свойств, которое воспринимается одинаково всеми носителями культуры. Поэтому индийское иносказание «слоновья походка», что означает грацию, не может восприниматься европейцами так, как воспринимают его индусы.
Надеемся, что наша статья познакомила Вас с понятием «аллегория » и объяснила, что это такое .
1) развернутое сравнение; 2) в изобразительном искусстве – олицетворение отвлеченных понятий, свойств и качеств в виде определенного персонажа, существа или предмета.
Отличное определение
Неполное определение ↓
АЛЛЕГОРИЯ
Как правило, под аллегорией понимают «литературный прием или тип образности, основой которого является иносказание: запечатление умозрительной идеи в предметном образе». В аллегории присутствуют два плана: образно-предметный и смысловой, но именно «смысловой план первичен: образ фиксирует уже какую-либо заданную мысль» . В «Поэтическом словаре» А. Квятковского аллегория определяется как «изображение отвлеченной идеи посредством конкретного, отчетливо представляемого образа» . Восприятие аллегорической образности предполагает рационалистическое вычленение смысла, своего рода освобождение «идеи» из «телесной», живописной натуры «предметности» образа, что тем самым делает аллегорию принципиально противоположной символу, не рассчитанному на подобную интеллектуальную операцию и не имеющему, в отличие от аллегории, жестко определенного значения или комплекса значений. Противопоставление аллегории и символа было актуализировано в эстетике и практике символизма. Ж. Мореас в статье «Символизм» (1885, 1886) писал, что хотя «символистская поэзия пытается одеть идею в осязаемую форму», в то же время «никогда не доходит до познания Идеи-в-себе» . Аллегория и может быть понята как познанная до конца Идея-в-себе. Символ же, рассмотренный на фоне аллегории или эмблемы, предстает в виде бесконечной смысловой «перспективы», не имеющей некоего концептуального семантического «дна». Согласно известной поэтической формуле С. Малларме из его сонета «Гробница Эдгара По», «идее не дано отлиться в барельеф». Первичность смыслового плана аллегории может быть осмыслена и как заданная семантическая концептуализация в процессе создания аллегорической образности. Художнику предстояло в процессе творчества как бы «одеть», «обрядить» в образную фактуру уже готовые и сформированные идеи. Символ, напротив, ориентирован на формирующуюся концептуализацию в самом процессе творчества, причем логика и смысл этого формирования как бы скрыты и независимы от интеллектуальных усилий автора-творца. «Настоящий символ, - пишет М. Метерлинк, - рождается помимо воли самого автора» . Лит-ра: А. Квятковский. Поэтический словарь. – М., 1966; Л. Щ. Аллегория // Литературный энциклопедический словарь. – М., 1987; А. Е. Махов. Аллегория // Поэтика: Словарь актуальных терминов и понятий. – М., 2008; Жан Мореас. Манифест символизма // Зарубежная литература XX века. Хрестоматия. Под ред. Н. П. Михальской и Б. И. Пуришева. – М., 1981; М. Метерлинк. [О символе] // Зарубежная литература XX века. Хрестоматия. Под ред. Н. П. Михальской и Б. И. Пуришева. – М., 1981; Французский символизм: Драматургия и театр. – С.-Петербург, 2000; З.Г. Минц. Модернизм в искусстве и модернист в жизни // З. Г. Минц. Поэтика русского символизма. – С.-Петербург, 2004.
897 0
В статье рассмотрим сущность и примеры такого литературного приема как аллегория.
Понятие аллегории
Многие нередко сталкиваются с вопросом: аллегория – что это? Значение слова аллегория необходимо искать у греков, в переводе с их языка аллегория означает «иносказание». Если давать определение этому понятию, то аллегория – это художественный прием, суть которого — выразить абстрактное понятие через конкретный, очевидный образ.
Наверное, самым распространённым примером аллегории будет служить изображение смерти в виде черепа и костей, или же фигуры в черном одеянии с косой . Образы аллегории широко применялись еще со времен Средневековья и Ренессанса художниками на своих полотнах до самого IX века. В современном же искусстве интересные аллегории используют куда виртуознее для более тонкого, незримого выражения смысла произведения, давая зрителю самому уловить скрытый намёк автора. В этом и заключается роль аллегории.
Примеры
Нельзя сказать, что аллегорию можно встретить исключительно в литературной речи. Мы сами, нередко того не замечая, в повседневной жизни употребляем выражения иносказательного характера. К примеру, «первая ласточка» — признак приближения хороших перемен, нового и долгожданного события. Или «ворона в павлиньих перьях» — человек, который старается показать себя важным, незаменимым, значительным, хотя сам таким не является.
Каждый знает, что образ змеи, обвивающей чашу – это символ медицины, а девушка Фемида с повязкой на глазах, держащая в руках весы олицетворяет правосудие. Изображение сердца означает любовь, креста – веру. Всё это аллегория.
Что такое аллегория в литературе
Аллегория в литературе начинает встречаться еще со времен античности. Ярким примером служат поэмы Гомера «Одиссея» и «Илиада», где аллегоричный образ Одиссея отождествляется с любознательной, неиссякаемой мыслью человека, а его жена Пенелопа, как трогательный и бесспорный образ любви, верности и женской преданности.
В произведениях древнегреческого баснописца Эзопа использована аллегория: описывая животных, автор высмеивал, выставлял напоказ людскую жадность, притворство и глупость. Позже его стиль аллегорического изложения назовут эзоповым языком.
Ко всему прочему присутствует аллегория в литературе Средневековья , в текстах священных Писаний, религиозных гимнах, притчах, трудах Отцов Церкви немало образов носят иносказательный мотив. Немало аллегорий к нам пришло из Библии: Иуда символизирует предательство, а Богородица – безгреховность, нравственную чистоту, безукоризненною мораль и непорочность.
Множество аллегорических примеров можно найти в творчестве Верхарна, Ибсена, Франса, в гениальном произведении Данте «Человеческая комедия», в сонетах Шекспира, поэмах Шелли. Стоит учесть тот факт, что в произведениях IX-XX вв. период рационалистических философских традиций аллегория практически не употреблялась вовсе.
К слову, русские авторы никак не могли обойтись без аллегорий. Баллады Жуковского , сатира Салтыкова-Щедрина, произведения Ильфа и Петрова, Чехова, стихи Маяковского , басни Крылова – неиссякаемый источник остроумных и тонких иносказаний.
Аллегория в баснях Крылова
Зачастую, говоря об аллегории, нас интересуют самые яркие, запоминающиеся примеры из художественной литературы. И аллегория Крылова явное тому подтверждение.
Каждая его басня – это небольшая забавная история, где главные герои исключительно обитатели леса, раскрывает читателю в шуточной форме определенную норму поведения или поступок, зачастую не самый образцовый.
В каждом из характеров лесных героев мы узнаем что-то схожее, близкое среди нашего окружения. Описывая своих персонажей, Крылов больше затрагивает человеческие пороки и достоинства, чем характер животного. У автора аллегория басни такова: Лиса символизирует хитрость, плутовство, ложь, наглость, угодничество и заискивание ради своей выгоды. Осел – образ упрямства, тупости, безграмотности и невежества. Петух представляется нам как образец зазнайства, самолюбия и нарциссизма. Медведь олицетворяет силу, мощь, доброту, а иногда и ограниченность, нерасторопность. Стрекоза – беспечность, а заяц – трусость и хвастовство.
Произведения Крылова многолики. В одних автор высмеивает характеры, а в других — отношения между людьми, устои жизни, общественный порядок. Аллегория басни «Волк и Ягненок» прекрасно отражает взаимоотношения между властью и народом, между всеимеющими, всемогущими и подчиненными, сильными и слабыми. И как часто это бывает в жизни, сильный пытается доказать свою властность, издеваясь, помыкая над слабым.
А есть у Крылова басни, в которых наши своё отражение исторические события. Так, например, в басне «Волк на псарне» повествуются события в годы Отечественной войны 1812 года, когда французский император попытался провести мирные переговоры с Россией. Волком Крылов изобразил Наполеона, а опытным ловчим – полководца Кутузова. Когда Волк попадает на псарню (на территорию России), то и сам не рад, это можно понять из строк: «В минуту псарня стала адом». Пытаясь избежать своей горькой участи, хитростью идет на переговоры, но умный ловчий не поддается.
Чем отличается аллегория от метафоры
Часто встает вопрос: какая же разница между метафорой и аллегорией? Как и когда правильно употреблены аллегория или метафора? Давайте разберемся.
, моралите . Она возникла на почве мифологии, нашла отражение в фольклоре и получила своё развитие в изобразительном искусстве . Основным способом изображения аллегории является обобщение человеческих понятий; представления раскрываются в образах и поведении животных, растений, мифологических и сказочных персонажей, неживых предметах, что получают переносное значение.
Очевидно, аллегории недостаёт полной пластической яркости и полноты художественных творений, в которых понятие и образ вполне друг с другом совпадают и производятся творческой фантазией неразлучно, как будто сросшимися от природы. Аллегория колеблется между происходящим от рефлексии понятием и хитроумно придуманной его индивидуальной оболочкой и вследствие этой половинчатости остаётся холодной.
Аллегория, соответствуя богатому образами способу представления восточных народов, занимает в искусстве Востока видное место. Напротив, она чужда грекам при чудной идеальности их богов, понимаемых и воображаемых в виде живых личностей. Аллегория появляется здесь только в Александрийское время , когда прекратилось естественное образование мифов и сделалось заметным влияние восточных представлений . Заметнее её господство в Риме . Но сильнее всего она властвовала в поэзии и искусстве Средних веков с конца XIII века , в то время брожения, когда наивная жизнь фантазии и результаты схоластического мышления взаимно соприкасаются и, насколько возможно, стараются проникнуть друг в друга. Так - у большинства трубадуров, у Вольфрама фон Эшенбаха, у Данте . «Feuerdank», греческая поэма XVI века , в которой описывается жизнь императора Максимилиана , может служить примером аллегорическо-эпической поэзии.
Аллегория имеет особое применение в животном эпосе . Очень естественно, что различные искусства состоят в существенно различных отношениях к аллегории. Труднее всего её избежать современной скульптуре. Будучи всегда обречённой на изображение личности, она принуждена часто давать как аллегорическое обособление то, что греческая скульптура могла давать в виде индивидуального и полного образа жизни бога.
В форме аллегории написаны, например, роман Джона Буньяна «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну », притча Владимира Высоцкого «Правда и Ложь» .
См. также
Напишите отзыв о статье "Аллегория"
Примечания
Ссылки
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
|
||||||||||
Отрывок, характеризующий Аллегория
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
