Джотто ди Бондоне, - это строчки поэта Арсения Тарковского:

Я человек, я посредине мира,

За мною мириады инфузорий,

Передо мною мириады звезд.

Я между ними лег во весь свой рост -

Два берега связующее море,

Два космоса соединивший мост.

Эти слова характеризуют не только писателя, но и всю эпоху, в которой он жил. Картины Джотто и есть тот самый мост, который соединил два этапа в искусстве живописи.

Основоположник современной живописи

Джотто жил на рубеже двух столетий - 13-го и 14-го. Ровно середина его жизни пришлась на этот период, и эпоху эту во всей мировой культуре принято называть эпохой Данте и Джотто. Они были современниками.

Философ Мераб Мамардашвили про картины Джотто когда-то сказал: «Джотто вышел в трансцендентный ноль». Эта сложная фраза в своё время заставила многих смеяться. Но если подумать, то точнее все-таки сказать нельзя. Ведь Джотто как художник начал с нуля.

Картины Джотто с названиями помимо Падуи, Флоренции и Ватикана есть в каталогах собраний таких музеев, как Жакмар-Андрэ и Лувр во Франции, в Национальной галерее искусства в Вашингтоне и в Рэйли (университет в Северной Каролине), в Париже, в Германии и в Великобритании.

До него в европейском мире принята была икона или византийская живопись. Картины Джотто ди Бондоне с названиями по библейским сюжетам говорят сами за себя. Но это отнюдь не иконы. Это и знаменитая «Мадонна Оньисанти», хранящаяся в Уффици, и картина Джотто «Бегство в Египет».

Придание библейским персонажам телесности

Биограф итальянских художников сообщает нам легенду, бытовавшую в то время: Джотто был учеником художника Чимабуэ. И в музее Уффици рядом висят две картины, две Мадонны - Мадонна Чимабуэ и Мадонна Джотто.

Когда вы смотрите на обеих Мадонн и сравниваете их, даже если вы ничего не знаете об искусстве, вы видите разницу не только между двумя художниками, но и между двумя эпохами, между двумя совершенно разными принципами. Вы видите абсолютную разницу. Вы понимаете, что они совершенно по-разному воспринимают этот мир.

Картины Чимабуэ необыкновенно изысканны, изящны, можно сказать, что он - художник не просто византийский, средневековый, а готический. Его Мадонна бесплотна, изумительно красива, декоративна. Долгие пальцы, длинные руки не держат младенца, а делают знак того, что они его держат. Лицо её передает принятый в византийской живописи восточный канон: узкое лицо, долгие глаза, тоненький нос, печаль в глазах.

Это плоская бесплотная каноническая условная живопись иконы, лика. Не лица, не типа личности, а лика.

А рядом висит икона, или, скажем, уже картина, Джотто. На троне, инкрустированном, красивом троне, в стиле, который только тогда был принят, только тогда входил в моду. Такая инкрустация мрамором. Сидит женщина широкоплечая, мощная, молодая, с румянцем во всю щёку. Крепко держит руками младенца. Прекрасная белая рубашка. Тело подчеркивает её мощь. И она спокойно смотрит на нас. В лице её нет страданий. Оно полно высокого человеческого достоинства и покоя. Это уже не Мадонна, не икона Богородицы. Это Мадонна в итальянском позднем смысле и понимании этого сюжета. То есть это и Мария, и Прекрасная дама.

Можно с уверенностью сказать, что то, что сделал Джотто в живописи, продержалось в европейском изобразительном искусстве до импрессионизма. Именно Джотто создал то, что на современном языке называется композицией. Что такое композиция? Это то, как видит художник сюжет, то, как он как он его себе представляет. Он выступает в роли свидетеля, участника события. Он создаёт иллюзию, будто бы лично там присутствовал.

Сопричастность действию сюжета

То есть художник сам является сценаристом, режиссёром и актером своих картин. Его творения - это некий театр, в котором действуют актёры, и режиссирует этими актёрами он - художник. «Я там был! Слово даю, я при этом присутствовал, а было это так», - практически говорит своими творениями Джотто. Ну мыслимо ли для средневекового сознания такое утверждать!

Джотто предстаёт перед нами личностью, которая отвечает за то, что пишет. И картины его, в частности, «Поцелуй Иуды» и «Бегство в Египет», - написанные очевидцем действия.

Фреска, написанная самим художником

Примерно в 1303 году Джотто получил замечательное предложение - заказ расписать маленькую церковь, которая была построена в городе Падуе на римской Арене. Биограф Джото, точнее, один из его биографов Джорджо Вазари оставляет очень интересные сведения. Он говорит о том, что Джотто приехал расписывать падуанскую церковь, ненадолго опережая свою компанию, то есть товарищей. Точно так же, как в Средние века Андрей Рублёв писал сотоварищи, точно так же и на Западе церкви расписывал художник, имеющий большое имя, сотоварищи, то есть со своей художественной бригадой. «Поцелуй Иуды» - фреска, которую он писал сам. По всей вероятности, это одна из немногих его абсолютно авторских работ, как «Троица» Рублёва, и она действительно очень полно раскрывает личность Джотто.

«Поцелуй Иуды»: описание картины

И когда мы смотрим на фреску «Поцелуй Иуды», то сразу выделяем глазами центр композиции. В этом центре происходят главные драматические события. Мы видим, как Иуда, обняв Христа, поглощает его. И эти две фигуры - центральные. Мы видим справа, как вошёл первосвященник иерусалимского храма. Он показывает пальцем на Христа. А слева мы видим апостола Петра, который хоть и отрёкся трижды, пока трижды пропел петух, но всё-таки вытащил хлебный нож и отрезал им ухо. Мы видим, как он с этим ножом кидается на Иуду, но путь ему преграждает толпа, и если мы проследим за направлением руки первосвященника и за направлением ножа, то обнаружим, что эти линии сходятся над плащом Иуды, просто на лицах. Поэтому мы можем сказать, что центром композиции являются даже не две фигуры, соединенные вместе, а два лица. Вот с этой точки интересно данную композицию прочитывать.

Энергетика и напряжённость

Всегда о Джотто говорят с некой иронией: «Что открыл Джотто?». Например, в «Амаркорде» у Феллини, когда в школе учительница по искусству спрашивает о том, что создал Джотто, ученики хором кричат: «Перспективу». Это очень смешно. Ведь никакой перспективы Джотто не создал. Это неправильное утверждение. Он не перспективу создал, а другое пространство картины, где под пространством следует понимать действие, разворачивающееся перед зрителем.

Взгляните на фреску «Поцелуй Иуды». Там толпа народа. И эта толпа вошла в ночи. По тёмному небу факелы, горящие вправо и влево. Вы чувствуете движение на фоне неба. По тёмному небу эти огни, языки пламени колеблются, вы ощущаете волнение и наэлектризованность толпы. Что интересно в массовке? То, что она отнюдь не индифферентна. В этой массовке, если посмотреть внимательно, разработан почти каждый участник. Там есть просто невероятно переданные состояния.

Многовремённость

Джотто был первым, но и последним. Он, что называется, не только поставил, но и решил огромное количество задач, не просто создав композицию «Я, Джотто, это решение драматургическое вижу так: вот мои действующие лица, вот мой хор!», а когда проработав это психологически, когда он ещё показывает в одном действии многовремённость.

Каждая из его фресок вызывает большое изумление, и даже недоумение. Каким образом человек за одну свою жизнь, не имея прецедентов, что называется, выйдя в трансцендентный ноль, создал с чистого листа современное европейское искусство, композицию как временное действие, как причинно-следственную связь, насытив ее разновременностью и очень большим количеством психологических оттенков?

Заключение

В этой статье мы более-менее подробно разобрали только две картины Джотто с названиями «Поцелуй Иуды» и «Мадонна Оньисанти». Работами мастера можно восхищаться бесконечно. На них можно смотреть часами, но и целой жизни не хватит, чтобы рассказать о всех творениях Джотто ди Бондоне, картины которого были и временем ценимы, и во времени остались. Все они - создания величайшего художника и человека, начавшего с нуля.

В Падуе, где на фундаменте римского театра в 1305 году богатым купцом была построена ка-пелла дель Арена, которую по имени заказчика называют еще и капеллой Скровеньи, великий флорентиец Джотто ди Бондоне создал фрески, определившие пути дальнейшего развития живо-писи в Европе. Здесь был создан тип стенного панно, которое с этого времени становится глав-ной декоративно-композиционной темой монумен-тальной живописи эпохи, названной позднее ис-ториками эпохой Возрождения. Джотто, родившийся около 1266 года, происхо-дил, как утверждает легенда, из крестьянской или ремесленной среды. Вероятно, поэтому зри-тели впервые увидели в росписях, созданных на сюжеты из жизни Христа и Марии, лица и при-земистые фигуры простолюдинов. Его герои ре-шительно отличались от условных и рафиниро-ванных персонажей византийского и готического искусства.
Сегодня эти росписи с их плотными, коренасты-ми фигурами и скупыми пейзажными фонами Могут показаться архаичными в своей наивной повествовательности, но тогда, на рубеже средне-вековья и нового времени, это было смелым но-ваторством. Джотто разрушил иконописную застылость фигур, он заставил их двигаться, жести-кулировать, выражать свою страсть, горечь, гнев и восторг. В его композициях впервые появилась пространственная глубина, а объемы фигур были энергично моделированы при помощи светотени. Словом, Джотто был художником, который про-будил интерес мастеров искусства Италии к по-строению реального объема и пространства — некой сценической площадки, на которую он выводил своих очеловеченных героев. В «Поцелуе Иуды» Джотто выступает подлинным режиссером трагического сюжета евангельской истории: измены ученика своему учителю. Так же, как на театральных подмостках, где сущест-вует вторая самостоятельная жизнь, на фреске Джотто, в замкнутом пространстве композиции, вершится магия искусства, которая заставляет зрителя поверить в этот второй мир, столь же убедительный, как и сама жизнь. Иуда, лице-мерно обнимающий своего учителя, привел стражников, чтобы схватить Христа. В синем не-бе полыхает огонь факелов, мелькающий ритм вознесенных пик и дубинок придает сцене тре-вожную эмоциональную окраску. Волнение тол-пы только подчеркивает затаенную силу дра-матического напряжения центральной группы. Иуда уже предал, Христос знает, что предан! Иуда приближает свои губы к губам учителя, и контраст их лиц поражает. Спокойно и просто смотрит Христос в глаза того, чье имя станет символом вероломства и человеческой низости. Напряжение возрастает. Кажется, что простран-ство между ясным, почти античным профилем Христа и обезьяноподобным лицом Иуды заря-жено электричеством. Столкнулись противопо-ложности — высокое и низкое, нравственное и безнравственное, черное и белое. Джотто сред-ствами живописи сумел в безмолвном диалоге Христа и Иуды передать целое море человече-ских чувств — самый путь зарождения и разви-тия мысли: неверие, сменившееся прозрением, а затем спокойным осознанием своей правоты. Джотто сумел показать, как собеседники откры-ваются друг другу в одних только взглядах, жес-тах, помыслах, еще не облеченных в слово. В этом остром диалоге, просто и безыскусно за-печатленном на фреске, передан человеческий смысл легенды, так как для Джотто история: Христа является нравственным подвигом, побе-дой личности над собой и своей судьбой. Джотто заставляет зрителя волноваться, негодо-вать, верить. Он всеми средствами стремится ожи-вить сцену; художник поворачивает фигуры в профиль и спиной, приближает и уводит их в глубину, как бы приглашая зрителя войти в мир фрески, занять место справа или слева от Христа и определить свою нравственную по-зицию.
В образах Джотто земной человек, исполненный сознания собственного достоинства, вновь стал славной темой изобразительного искусства. Таким образом, создавая типические, подлинно народные образы, Джотто, подобно его великому современнику Данте Алигьери, перестраивал взаимоотношения между художником, церковью, обществом и отдельной личностью. В его светлых, легких фресках, поражающих гармонией синих, розовых и охристых цветов, старинное предание обретало новое бытие и по-двиги божественные становились человечес-кими.

История одной картины: Джотто ди Бондоне, «Поцелуй Иуды» Именно в этой работе он проявил себя, максимально раскрыл себя и свое творчество. История этой фрески такова: примерно в середине жизни, в 1300 году, Джотто получил от мецената Энрико Скровеньи, жившего в городе Падуя, замечательное предложение - заказ расписать маленькую церковь, которая была построена в Падуе на Римской арене. Почему на арене? Потому что до Рождества Христова на Римской арене губили христиан. Их туда привозили и всячески над ними издевались за их веру, и поэтому Римская арена всегда была символом невинно пролитой христианской крови. Страдания за веру… И для того, чтобы очистить эти места, для того, чтобы показать торжество и свет истины, церкви ставили на аренах. И там находится фреска «Поцелуй Иуды». Она примечательна тем, что там Джотто создал то, что на современном европейском языке называется композицией. А что такое композиция? Это то, как художник видит сюжет. Как он себе представляет, как все происходило. То есть художник, в данном случае Джотто, сам стал сценаристом, режиссером и актером в своих картинах. Его картины - это некий театр, в котором действуют актеры, а режиссирует этими актерами - он, и он словно говорит - я там был, я это все видел… Мыслимо ли такое для средневекового сознания? То, что сказано в писании, должно быть, а не то, как ты видел. И Джотто написал фреску «Поцелуй Иуды» именно так. Он первым изобразил действие, поставив своих героев на авансцену с обозначением кулис и задников: Христа, Иуду Искариота, воинов, апостола Петра… И он сказал - это было так. И все у него происходит на ваших глазах в определенную единицу времени, а не в том абстрактном вневременном пространстве, которое было обязательной принадлежностью иконы. Раньше было представление о времени, как о времени бесконечном, как о вечности, а здесь - действие, живое, историческое, конкретное действие. С главными героями, героями второстепенными роли и массовкой. И когда мы смотрим на фреску «Поцелуй Иуды», мы сразу выделяем глазами центр композиции. В этом центре происходит главное драматическое событие. Мы видим, как Иуда, обняв Христа, сомкнув за его спиной руки, целует его. И эти две фигуры центральные - это центр композиции. И композиция, если вы в нее всмотритесь, становится центростремительной. Она все нарастает и нарастает по энергии действия, приближаясь к центру. А потом от центра она становится центробежной, и мы видим справа и слева двух героев второго плана. Мы видим справа, как вошел первосвященник Иерусалимского храма, который показывает пальцем на Христа. А слева мы видим апостола Петра, который хоть и отрекся трижды, пока трижды пропел петух, но все-таки вытащил хлебный нож и этим ножом отрезал ухо Иуды. И мы видим, как он с этим ножом кидается на Иуду, но путь ему преграждает толпа. И у Джотто получилось драматическое действие, взятое в точке наивысшего напряжения. Это потрясающе, но в европейском искусстве такого вообще никто не делал, когда центром композиции являются даже не два лица, а психологическое состояние. Внутреннее состояние… Потому что между этими двумя людьми происходит безмолвное объяснение, объяснение глазами. Видно, что нескладный, уродливый, отвратительный тип Иуда Искариот всматривается в лицо Христа, он ищет для себя какой-то ответ, не оправдание даже своего поступка, а что-то, чего он не знает, что он хочет узнать, что является причиной его такого страшного падения. А Христос не отвечает ему взглядом, у него в глазах Иуда не может прочитать абсолютно ничего. У Иисуса спокойное лицо, он спокойно на него смотрит, он не презирает его, но спокойно смотрит, отражая его взгляд. Это называется пауза. Вот эта пауза лучше всего удается в кино, и эту «дуэль глаз» и паузу сейчас можно видеть в театре. Это - зависшая пауза. И нам кажется, что происходят очень бурные действия, а на самом деле действие останавливается в кульминационной точке… Ведь в этой трактовке Джотто он его не целует. Он только приблизился для того, чтобы его поцеловать. Здесь что-то такое есть, что понятно только этим двум людям и больше никому. Здесь есть такое объяснение, которое только между двумя людьми, и оно главное, потому что поцелуй это уже следствие, это уже точка, это финал. Из книги Паолы Волковой "12 лучших художников Возрождения".

Поцелуй Иуды

Джотто Ди Бондоне. Поцелуй Иуды.
Фреска. Капелла Скровеньи (дель Арена). Падуя . (1267-1337 гг.)

В Падуе, где на фундаменте римского театра в 1305 году богатым купцом была построена капелла дель Арена, которую по имени заказчика называют еще и капеллой Скровеньи, великий флорентиец Джотто ди Бондоне создал фрески, определившие пути дальнейшего развития живописи в Европе. Здесь был создан тип стенного панно, которое с этого времени становится главной декоративно-композиционной темой монументальной живописи эпохи, названной позднее историками эпохой Возрождения. Джотто, родившийся около 1266 года, происходил, как утверждает легенда, из крестьянской или ремесленной среды. Вероятно, поэтому зрители впервые увидели в росписях, созданных на сюжеты из жизни Христа и Марии, лица и приземистые фигуры простолюдинов. Его герои решительно отличались от условных и рафинированных персонажей византийского и готического искусства.

Сегодня эти росписи с их плотными, коренастыми фигурами и скупыми пейзажными фонами могут показаться архаичными в своей наивной повествовательности, но тогда, на рубеже средневековья и нового времени, это было смелым новаторством. Джотто разрушил иконописную застылость фигур, он заставил их двигаться, жестикулировать, выражать свою страсть, горечь, гнев и восторг. В его композициях впервые появилась пространственная глубина, а объемы фигур были энергично моделированы при помощи светотени. Словом, Джотто был художником, который пробудил интерес мастеров искусства Италии к построению реального объема и пространства — некой сценической площадки, на которую он выводил своих очеловеченных героев.

Одна из самых известных росписей падуанского цикла — «Поцелуй Иуды » — рассказывает о поединке добра и зла, благородства и низости.

«Поцелуй Иуды» или «Лобзание Иуды» — сюжет из евангельской истории, когда Иуда Искариот, один из учеников Иисуса Христа, предал его, указав на него страже, поцеловав ночью в Гефсиманском саду после моления о чаше.

«…впереди его шёл один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошёл к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой им дал знак: Кого я поцелую, Тот и есть. Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаёшь Сына Человеческого?»

В Западной Европе с освоением концепции свободы воли утвердилось бесспорное осуждение Иуды: он мог не предать Христа, но в свободе своего выбора пошел по пути предательства. Это сразу же нашло свое выражение в живописи. Иуду стали изображать так, что по его отталкивающему лицу сразу же становилось ясно — он предатель.

На фоне синего неба среди взметнувшихся копий и факелов Христос и обнимающий его Иуда Искариот изображены в профиль. Они смотрят друг другу в глаза. Спасителю с лицом безупречной, почти античной красоты противопоставлен низколобый, уродливый Иуда. Джотто достигает здесь неведомой до тех пор психологической глубины.

Исследователи Нового Завета отмечают, что поцелуй, выбранный Иудой как условный знак для воинов, является традиционным приветствием у евреев. Целование перед предательством известно ещё из Ветхого Завета: полководец царя Давида Иоав перед убийством Амессая «взял… правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его. Амессай же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот» (2 Цар.20:9-10). При этом исследователи пишут: «Это действие, обыкновенно употребляемое как выражение дружества и любви, употребляемое Иудою как выражение предательства, показывает в Иуде или лукавство, т.е. желание скрыть от Иисуса Христа гнусный замысел против Него, или крайнюю злобу, насмешливо употребляющую доброе орудие для причинения крайнего вреда, или бессмыслие, не понимающее внутреннего значения употребляемых действий».

“Поцелуй Иуды» стал символом, выражающим высшую степень коварства человека и предательства. Сцена поцелуя Иуды часто встречается в изобразительном искусстве, особенно в росписях и фресках церквей, где присутствует на страстных циклах в композициях ареста Иисуса.

Новаторское значение искусства Джотто осознали уже его современники, оно привлекало к себе большое внимание и в последующие века.

“ В «Поцелуе Иуды» Джотто выступает подлинным режиссером трагического сюжета евангельской истории: измены ученика своему учителю. Так же, как на театральных подмостках, где существует вторая самостоятельная жизнь, на фреске Джотто, в замкнутом пространстве композиции, вершится магия искусства, которая заставляет зрителя поверить в этот второй мир, столь же убедительный, как и сама жизнь. Джотто заставляет зрителя волноваться, негодовать, верить. Он всеми средствами стремится оживить сцену, занять место справа или слева от Христа и определить свою нравственную позицию.
В образах Джотто земной человек, исполненный сознания собственного достоинства, вновь стал славной темой изобразительного искусства. Таким образом, создавая типические, подлинно народные образы, Джотто, подобно его великому современнику Данте Алигьери, перестраивал взаимоотношения между художником, церковью, обществом и отдельной личностью. В его светлых, легких фресках, поражающих гармонией синих, розовых и охристых цветов, старинное предание обретало новое бытие и подвиги божественные становились человеческими. “(М. В. Алпатов)

Джотто - Поцелуй Иуды
АЛПАТОВ М. В.

В Падуе, где на фундаменте римского театра в 1305 году богатым купцом была построена капелла дель Арена, которую по имени заказчика называют еще и капеллой Скровеньи, великий флорентинец Джотто ди Бондоне создал фрески, определившие пути дальнейшего развития живописи в Европе. Здесь был создан тип стенного панно, которое с этого времени становится главной декоративно-композиционной темой монументальной живописи эпохи, названной позднее историками эпохой Возрождения. Джотто, родившийся около 1266 года, происходил, как утверждает легенда, из крестьянской или ремесленной среды. Вероятно, поэтому зрители впервые увидели в росписях, созданных на сюжеты из жизни Христа и Марии, лица и приземистые фигуры простолюдинов. Его герои решительно отличались от условных и рафинированных персонажей византийского и готического искусства.

Сегодня эти росписи с их плотными, коренастыми фигурами и скупыми пейзажными фонами Могут показаться архаичными в своей наивной повествовательности, но тогда, на рубеже средневековья и нового времени, это было смелым новаторством. Джотто разрушил иконописную застылость фигур, он заставил их двигаться, жестикулировать, выражать свою страсть, горечь, гнев и восторг. В его композициях впервые появилась пространственная глубина, а объемы фигур были энергично моделированы при помощи светотени. Словом, Джотто был художником, который пробудил интерес мастеров искусства Италии к построению реального объема и пространства - некой сценической площадки, на которую он выводил своих очеловеченных героев.

В «Поцелуе Иуды » Джотто выступает подлинным режиссером трагического сюжета евангельской истории: измены ученика своему учителю. Так же, как на театральных подмостках, где существует вторая самостоятельная жизнь, на фреске Джотто, в замкнутом пространстве композиции, вершится магия искусства, которая заставляет зрителя поверить в этот второй мир, столь же убедительный, как и сама жизнь. Иуда, лицемерно обнимающий своего учителя, привел стражников, чтобы схватить Христа. В синем небе полыхает огонь факелов, мелькающий ритм вознесенных пик и дубинок придает сцене тревожную эмоциональную окраску. Волнение толпы только подчеркивает затаенную силу драматического напряжения центральной группы. Иуда уже предал, Христос знает, что предан! Иуда приближает свои губы к губам учителя, и контраст их лиц поражает. Спокойно и просто смотрит Христос в глаза того, чье имя станет символом вероломства и человеческой низости. Напряжение возрастает. Кажется, что пространство между ясным, почти античным профилем Христа и обезьяноподобным лицом Иуды заряжено электричеством. Столкнулись противоположности - высокое и низкое, нравственное и безнравственное, черное и белое. Джотто средствами живописи сумел в безмолвном диалоге Христа и Иуды передать целое море человеческих чувств - самый путь зарождения и развития мысли: неверие, сменившееся прозрением, а затем спокойным осознанием своей правоты. Джотто сумел показать, как собеседники открываются друг другу в одних только взглядах, жестах, помыслах, еще не облеченных в слово. В этом остром диалоге, просто и безыскусно запечатленном на фреске, передан человеческий смысл легенды, так как для Джотто история: Христа является нравственным подвигом, победой личности над собой и своей судьбой. Джотто заставляет зрителя волноваться, негодовать, верить. Он всеми средствами стремится оживить сцену; художник поворачивает фигуры в профиль и спиной, приближает и уводит их в глубину, как бы приглашая зрителя войти в мир фрески, занять место справа или слева от Христа и определить свою нравственную позицию.
В образах Джотто земной человек, исполненный сознания собственного достоинства, вновь стал славной темой изобразительного искусства. Таким образом, создавая типические, подлинно народные образы, Джотто, подобно его великому современнику Данте Алигьери, перестраивал взаимоотношения между художником, церковью, обществом и отдельной личностью. В его светлых, легких фресках, поражающих гармонией синих, розовых и охристых цветов, старинное предание обретало новое бытие и по­двиги божественные становились человеческими.
Автор - М. В. АЛПАТОВ
smirnova.net