Эмиль Золя родился 2 апреля 1840 года в семье инженера Франсуа Золя, уроженца Венеции (по-итальянски фамилия читается как Дзо́ла). Отец будущего писателя был человеком смелым, дерзким и чрезвычайно предприимчивым. Полный новаторских идей и планов, ещё до знакомства с будущей женой он успел исколесить половину Европы, принять активное участие в строительстве первой железнодорожной линии, даже завербоваться в иностранный легион и повоевать в Алжире. Впрочем, его военная карьера не задалась — после скандала, связанного с финансовой растратой, Франсуа был вынужден подать в отставку. Эта неудача его ничуть не обескуражила и дерзости с предприимчивостью не убавила. В 1833 года Франсуа Золя возвращается во Францию, где пытается «продавить» свои проекты строительства канала в Провансе и оборонительных укреплений вокруг Парижа. Проходят месяцы, но финансов ему так никто и не выделяет. В этот сложный для себя момент Франсуа знакомится в церкви с Эмели Обер , дочерью простого маляра.

Франсуа и Эмели Золя, родители писателя. Фото: Public Domain

За юной красавицей не давали практически никакого приданого, но влюблённого Франсуа это не остановило. Ослеплённый красотой и юностью Эмели, 16 марта 1839 года 44-летний инженер-неудачник вступил в законный брак. Уже через год у четы родился сын, будущий классик французской прозы.

Ребёнок рос хилым и тщедушным, часто болел. Быть может, если бы семья решила жить в Париже, мировая литература и вовсе осталась бы без одного из своих талантливых сыновей. Но мальчику повезло: после долгих лет обивания порогов его отцу всё-таки удалось убедить власти провансского Экса в необходимости сооружения канала. Семейство Золя перебралось в Прованс. Это было золотое время в жизни маленького Эмиля — ему очень понравился город, здесь у него было гораздо больше свободы, в семье появился достаток. Увы, счастье оказалось недолговечным — в марте 1847 года Франсуа Золя умер от воспаления лёгких, простудившись во время инспекции строительства своего детища.

Поль Сезанн. Пейзаж «Рядом Экс ан Прованс»

Эмели и Эмиль остались одни, в весьма стеснённых обстоятельствах. Оказалось, что инженер оставил массу долгов, о которых его вдове ничего не было известно. Осаждаемая кредиторами, Эмели была вынуждена переехать в более дешёвый район, а также распродать все акции канала и безделушки, украшавшие дом. Семья понемногу скатывалась в нищету. Однако Эмели не оставила мысли дать сыну приличное образование. Она обратилась в городской совет с просьбой выделить средства на обучение сына «в качестве посмертного вознаграждения за услуги, оказанные её мужем городу Эксу». Городской совет пошёл навстречу, и мальчик был зачислен в пансион Бурбонов. С раннего детства Эмиль мечтал прославиться и сделать нечто такое, чем его мать могла бы гордиться. Он с усердием принимается за учёбу и преуспевает, быстро зарабатывает репутацию отличника. Но любви одноклассников ему это не приносит: его считают нищим выскочкой, пришлым чужаком. К тому же Эмиль никак не мог избавиться от дефектов — с детства он сильно шепелявил, да ещё был сильно близорук. Гонения и насмешки сильно отравляли ему жизнь, пока в один прекрасный день на его защиту не встал смуглый здоровый парень. Его звали Поль Сезанн , будущий известный художник-импрессионист. С тех пор они стали неразлучны и пронесли свою дружбу через годы.

Трудное время

Молодой Эмиль Золя. Фото: Public Domain

В 15 лет Эмиль начинает проявлять интерес к противоположному полу и заглядываться на юных девушек. Вместе с Сезанном и ещё двумя закадычными друзьями Золя с головой погружается в поэзию. Стихи, сонеты, поэмы пишутся с поразительной скоростью и частотой, юноши проводят время в бесконечных рассуждениях о светских дамах и падших женщинах. Приятное времяпрепровождение резко обрывается, когда мать Эмиля решает перебраться в Париж и, естественно, увозит с собой сына.

Столица юноше сильно не понравилась. Мрачный город производит удручающее впечатление, Золя рвётся назад в Экс, но материальная зависимость от матери, подрабатывающей шитьём, сковывает его по рукам и ногам. Сам же Эмиль никак не может себя найти — он учится в Париже и Марселе, но диплома так и не получает. Пытается поступить на службу — безуспешно. Иногда провинциальные газеты печатают стихи Золя, и тогда он вновь начинает надеяться на нечто большее, нежели карьера офисного клерка, но надежда эта быстро угасает. Зачастую материальное положение Эмиля столь плачевно, что он вынужден ловить на крыше воробьёв, чтобы зажарить их на ужин. Несмотря ни на что, он продолжает писать. Кутаясь в сильно потёртый плед в нетопленой мансарде, Золя пишет стихи и поэмы, так как это лучшее, что он умеет.

Только в конце 1861 года Эмилю (ему уже исполнилось двадцать) улыбается удача — он поступает на скромную должность рассыльного в издательстве Луи Ашетта . Воспользовавшись случаем, молодой поэт показывает свои стихи издателю, но впечатления они не производят. «Стихи неплохи, — говорит господин Ашетт, — но на вашем месте, юноша, я бы попробовал себя в прозе».

Эмиль уже и сам об этом подумывал и даже написал несколько новелл своего первого романа, поэтому предложение издателя встретил спокойно. «Проза так проза, стихи подождут», — решил юноша и быстро настрочил сказку «Поцелуй ундины», с которой и началась его литературная карьера.

Парижская цветочница

Вскоре в Париж приезжает друг Золя по пансиону Бурбонов — молодой художник Сезанн. У него схожие проблемы — стиль его живописи не нашёл одобрения на малой родине, и Сезанн решил выставляться в Париже, на Салоне 1863 года. Однако и здесь его ждёт неудача — публика тех лет, в основном зажиточные буржуа, очень не любила, когда кто-то посягал на её привычки и нравственность. Стиль живописи Сезанна, как и стили Моне, Ренуара, Писсаро, Дега и особенно Мане , вызывал ужас и неприятие, никто не хотел видеть на полотнах обнажённую натуру и откровенные сцены.

Одна из ранних работ Поля Сезанна — «Искушение святого Антония» (1867-1869)

Но Эмиля картины друга приводили в полный восторг. Новаторская живопись будила его воображение, погружая в пучину эротических фантазий. Сезанн водил Золя по творческим мастерским, где тот познакомился, а потом и сдружился со многими передовыми художниками.

В одной из мастерских он встретил Александрину Меле — цветочницу с площади Клиши, в свободное время подрабатывающую натурщицей. Яркая, общительная брюнетка производит на Золя глубокое впечатление. Александрину нельзя было назвать классической красавицей, но она обладала пышным телом, выразительными глазами, пленительной улыбкой, а главное — крепко стояла на ногах и отличалась здравыми суждениями. Именно такая женщина нужна была Эмилю — женщина-друг, женщина-соратник, женщина-мать.

Они стали жить вместе, и никогда Эмилю не было ещё так спокойно и удобно. Жена целиком взяла на себя быт, прекрасно готовила, не мешала работать. Мать Золя приняла Александрину настороженно. Ей хотелось, чтобы сын, «будущая знаменитость», нашёл себе женщину «не из простых» — более утончённую, более аристократичную, более молодую (Александрина была на год старше Эмиля). Но между тем поселилась в одной квартире вместе с сыном и его любовницей.

Public Domain

Дела Золя пошли в гору. Он очень много работал, публикуясь в парижских газетах, и на эти доходы мог позволить себе содержать семью. Правда, одного этого занятия амбициозному писателю было явно мало. Он серьёзно обдумывает цикл романов в подражание «Человеческой комедии» Бальзака, которой искренне восхищается.

На долгие годы Золя придумал себе распорядок дня: подъём в 8 утра, прогулка, работа до обеда, далее встречи с нужными людьми и работа в библиотеке. На протяжении 10 лет, пока писалась сага о Ругон-Маккарах, Золя практически ни разу не отступил от заведённого им самим распорядка. Постепенно он превратился в этакую «литературную машину», работающую без перебоев и срывов. Он воплощал свою детскую мечту — создать нечто такое, из-за чего его мать будет им гордиться.

Александрина, все эти годы находившаяся рядом, многого не требовала. Она поддерживала мужа во всём, вела его дом, избавляя от малейших бытовых трудностей. Единственная её мечта была в том, чтобы Эмиль наконец узаконил их отношения. А Эмиль и не возражал — ему было удобно, тепло и сытно. В 1870 году они отпраздновали скромную свадьбу, на которой была только мать Эмиля и несколько его друзей.

Эмиль Золя в кабинете. Фото: Public Domain

Муж двух жён

Франция, а вместе с ней и Золя пережили и крах Второй империи, и франко-прусскую войну. Всё это время романы из серии «Ругон-Маккары» с успехом издаются, деньги к писателю уже текут рекой. И Эмиль и Александрина, пережившие нищету, ни в чём себе не отказывают: покупают и антиквариат, и копеечные безделушки — всё, на чём останавливается глаз. Современники рассказывают, что кабинет писателя вмещал в себя невообразимое количество разнообразных предметов, развешанных и расставленных по стенам и полкам.

Покупаются самые дорогие продукты и вина, Эмиль ест и никак не может наесться. Очень быстро он начинает полнеть и при небольшом росте достигает веса более ста килограммов. И без того предрасположенная к полноте Александрина не отстаёт от мужа.

Эмиль Золя и Александрина Меле. Фото: Public Domain

Эмиль с женой и матерью переезжает на виллу близ Парижа, где продолжает работать в прежнем режиме — ни дня без установленной литературной нормы. Часто в гости наведываются парижские друзья — писатели и художники, которые радушно принимаются Александриной, накрываются широкие столы, вино течёт рекой.

Жанна Розеро. Фото: Public Domain

Браку Эмиля и Александрины исполнилось уже 18 лет. Детей у них не было, но супруги не сильно печалились: всё время и любовь Эмиля были отданы работе, Александрина же, полностью занятая проблемами мужа и бытом, тоже не скучала.

Летом 1888 года Александрина наняла в помощь по дому новую прачку — Жанну Розеро , дочь мельника. Девушке только-только исполнился 21 год, и она очень радовалась, что попала в услужение в такой приличный дом. Юная и весёлая Жанна ворвалась в жизнь Эмиля, подобно свежему ветру. Сорокавосьмилетний писатель влюбился, как мальчишка: он любовался стройной фигурой девушки, её личиком, слушал, как она поёт в прачечной. Его очаровал мягкий и добрый нрав Жанны, в то время как Александрина с годами становилось всё более резкой и властной.

Захваченный вихрем чувств, Золя постепенно меняет свой образ жизни: начинает больше двигаться, кататься на велосипеде, прекращает спать после обеда. К концу лета он сбрасывает 25 килограммов, с лица исчезает отёчность, глаза сияют молодым светом. Жанне льстит внимание известного писателя, она благосклонно принимает знаки внимания с его стороны.

Золя снимает для Жанны квартиру в Париже, куда начинает регулярно наведываться. Отношения Эмиля и Александрины давно стали просто дружескими, поэтому он находит в Жанне то, чего ему так не хватает в браке. Ослеплённый любовью, он теряет осторожность и начинает появляться вместе с любовницей в публичных местах. Вскоре Жанна рожает ему дочь Денизу , к великой радости писателя — наконец-то, после стольких лет, фактически на склоне жизни он становится отцом. А через два года на свет появляется и сын Жак .

Очень быстро Александрина узнаёт о тайной связи мужа. Она оскорблена и унижена, ревность и гнев переполняют её душу. Она то требует объяснений, то умоляет Эмиля порвать с любовницей. Однако Золя, который всю жизнь был мягким и покладистым, теперь отказывается наотрез. Не в силах владеть собой, несчастная женщина врывается в квартиру Жанны, находит там письма мужа к сопернице и сжигает их.

Эмиль Золя и Жанна Розеро. Фото: Public Domain

Однако Александрина всегда была женщиной умной и практичной. Она понимает, что скандал навредит в первую очередь дорогому Эмилю, чего допустить никак не может — она по-прежнему любит мужа. К тому же её собственное благополучие целиком зависит от его книг. Александрина принимает нелёгкое для себя решение: как бы то ни было, она — мадам Золя, законная супруга писателя, а всё остальное не имеет значения.

Эмиля такой подход супруги полностью устраивает. Он по-прежнему привязан к ней, ему стыдно за причинённую им боль, но от Жанны и детей он оказаться не в состоянии. Поэтому долгие годы сценарий оставался таким: первую половину дня Золя проводил с законной супругой, вторую — с Жанной и детьми. На всех светских мероприятиях появлялся с Александриной, но при первой же возможности бежал ко второй семье. Александрина скрепя сердце ему это позволяла: главное, чтобы всё имело благопристойный и респектабельный вид.

Дети Эмиля Золя Жак и Дениза. Фото: Public Domain

Странная смерть

Шли годы. Со временем сердце Александрины смягчилось, и она смирилась с тем, что Эмилю необходима вторая семья. В один из дней, заметив, как муж наблюдает за игравшими детьми в бинокль, она попросила: «Пригласи их в дом!».

С тех пор Дениза и Жак часто бывали в доме отца и даже прогуливались в парке вместе с Эмилем и Александриной. Не имея собственных детей, мадам Золя искренне привязалась к внебрачным отпрыскам мужа, была к ним добра и великодушна.

Эмиль же наконец достиг полной гармонии в своих семейных и творческих делах. Обе семьи жили в мире и согласии, и писалось ему свободно и легко. Пришла пора расширить сферу деятельности.

Эмиль Золя с Жанной и детьми. Фото: Public Domain

Раньше общественно-политическая деятельность Золя была довольно скромной. Певец народа, он мысли и чувства выплёскивал на страницах своих многочисленных произведений, ни на что другое не оставалось ни времени, ни сил. Однако в январе 1898 года он принимает активное участие в громком «деле Дрейфуса ». Этот процесс по обвинению французского офицера-еврея в шпионаже родился на фоне сильных антисемитских настроений в обществе и буквально расколол французов на два лагеря. Газета L’Aurore публикует обличительное письмо Золя к президенту республики, известное под названием «Я обвиняю». Писатель открыто и эмоционально уверяет, что дело сфабриковано и Дрейфус невиновен. Эта публикация имела эффект разорвавшейся бомбы: теперь обвинения и угрозы сыпятся уже в адрес писателя, «защитника евреев и шпионов».

Александрина Меле. Фото: Public Domain

Золя вынужден бежать в Англию, куда за ним последовали обе жены и дети. Новое место жительства он невзлюбил с первого же дня с типичным для француза набором претензий: погоду и местную кухню он счёл «вечно плохими», но главное, что все вокруг говорят по-английски. Когда страсти на родине улеглись, Эмиль смог вернуться в Париж. Как оказалось, чтобы умереть.

Вечером 29 сентября 1902 года было холодно и сыро. Писатель попросил слугу разжечь камин. Поужинав, Александрина с мужем уснули. Посреди ночи мадам Золя проснулась от того, что почувствовала себя очень плохо. Эмиль не спал — ему также нездоровилось. «Давай позовем слуг?» — предложила Александрина, но Эмиль, человек тактичный и деликатный, пожалел их и не стал будить среди ночи.

Утром слуги забеспокоились, почему хозяева, встававшие рано, до сих пор не звонят. Войдя в комнату, обнаружили труп хозяина и хозяйку в глубоком обмороке. Усилиями врачей Александрину удалось спасти. По заключению медиков, Эмиль Золя с супругой отравились угарным газом, который поступал в комнату из горящего камина.

Расследование длилось долго: обнаружилось, что дымоход был заткнут строительным мусором, на крыше виднелись следы. Но кому они принадлежали — рабочим, накануне чинившим крышу, или злоумышленникам — так и осталось неизвестным. До сих пор непонятно, было ли это несчастным случаем или убийством.

Александрина и Жанна очень тяжело переживали кончину любимого мужчины. Общее горе сблизило их, все оставшиеся годы они посвятили детям Эмиля. Писатель при жизни не раз говорил жене, как хотел бы, чтобы дети носили его фамилию. Ей удалось добиться через суд, чтобы желание мужа сбылось — Дениза и Жак получили фамилию Золя. Жанна так и не вышла замуж, до самой смерти храня верность Эмилю. Она умерла в 1914 году после неудачной операции. Александрина дожила до глубокой старости, подняв на ноги детей писателя.

Могильный камень, оставшийся в качестве кенотафа на месте первоначальной могилы Золя на кладбище Монмартр, перемещённой 4 июня 1908 г. в Пантеон. Фото: Commons.wikimedia.org / Donarreiskoffer

Эмиль Золя — французский писатель, один из самых значительных представителей реализма второй половины XIX века.

Сын принявшего французское подданство инженера итальянского происхождения (по-итальянски фамилия читается как Дзо́ла), построившего канал в Эксе. Детские и школьные годы Эмиль провел в Экс-ан-Провансе, где одним из его ближайших друзей был художник Поль Сезанн. Ему было неполных семь лет, когда отец скончался, оставив семью в бедственном положении. В 1858, рассчитывая на помощь друзей покойного мужа, г-жа Золя переехала с сыном в Париж.

В начале 1862 Эмиль сумел найти место в издательстве Hachette. Проработав около четырех лет, он уволился в надежде обеспечить свое существование литературным трудом. В 1865 Золя опубликовал первый роман — жесткую, слабо завуалированную автобиографию La Confession de Claude. Книга доставила ему скандальную известность, которую еще более умножила горячая защита живописи Эдуарда Мане.

Примерно в 1868 у Золя возник замысел серии романов, посвященных одной семье (Ругон-Маккаров), судьба которой исследуется на протяжении четырех-пяти поколений. Разнообразие романных сюжетов давало возможность показать многие стороны французской жизни в период Второй империи. Первые книги серии не вызвали большого интереса, зато седьмой том, «Западня» (L’Assommoir, 1877), снискал большой успех и принес Золя как славу, так и богатство. Он приобрел дом в пригороде Парижа и собрал вокруг себя молодых писателей (среди них были Жорис-Карл Гюисманс и Ги де Мопассан), образовавших недолговечную «натуралистическую школу».

Последующие романы серии были встречены с громадным интересом — их с одинаковым усердием поносили и превозносили. Двадцать томов цикла Ругон-Маккары представляют собой главное литературное достижение Золя, хотя необходимо отметить и написанную ранее «Терезу Ракен» (Thérèse Raquin, 1867) — глубокое исследование чувства раскаяния, постигающего убийцу и его сообщницу. В последние годы жизни Золя создал еще два цикла: Les Trois Villes (1894-1898) и Les Quatre Vangiles (1899-1902).

Золя стал первым романистом, создавшим серию книг о членах одной семьи. Одной из причин, побудивших Золя избрать структуру цикла, было желание показать действие законов наследственности. Ругон-Маккары являются отпрысками слабоумной женщины, которая умирает в последнем томе серии, достигнув столетнего возраста и полностью лишившись рассудка. От ее детей — одного законного и двух незаконных — берут начало три ветви рода. Первая представлена процветающими Ругонами, члены этой семьи фигурируют в таких романах, как «Его превосходительство Эжен Ругон» (Son Excellence Eugène Rougon, 1876) — исследование политических махинаций в царствование Наполеона III; «Добыча» (La Curée, 1871) и «Деньги» (L’Argent, 1891), где речь идет о спекуляциях земельной собственностью и ценными бумагами. Вторая ветвь рода — семейство Муре. Октав Муре, честолюбивый волокита в «Накипи» (Pot-Bouille, 1882), создает один из первых парижских универмагов на страницах «Дамского счастья» (Au Bonheur des Dames, 1883), тогда как другие члены семьи ведут более чем скромную жизнь, подобно деревенскому священнику Сержу Муре в загадочном и поэтичном романе «Проступок аббата Муре» (La Faute de l’Abbé Mouret, 1875). Представители третьей ветви, Маккары, отличаются крайней неуравновешенностью, поскольку их предок Антуан Маккар был алкоголиком. Члены этой семьи играют выдающуюся роль в самых сильных романах Золя — таких, как «Чрево Парижа» (Le Ventre de Paris, 1873), где воссоздана атмосфера центрального рынка столицы; «Западня», в которой суровыми тонами изображается жизнь парижских рабочих в 1860-е; «Нана» (Nana, 1880), чья героиня, представительница третьего поколения Маккаров, становится проституткой, и ее сексуальный магнетизм приводит в смятение высший свет; «Жерминаль» (Germinal, 1885), величайшее творение Золя, посвященное забастовке шахтеров на рудниках северной Франции; «Творчество» (L’Œuvre, 1886), куда включены характеристики многих прославленных художников и литераторов эпохи; «Земля» (La Terre, 1887), повествование о крестьянской жизни; «Человек-зверь» (La Bête humaine, 1890), где описывается жизнь железнодорожных рабочих; и, наконец, «Разгром» (La Débâcle, 1892) — изображение франко-прусской войны и первый крупный военный роман во французской литературе.

Ко времени завершения цикла Золя пользовался всемирной известностью и, по общему мнению, был крупнейшим после Виктора Гюго писателем Франции. Тем более сенсационным было его вмешательство в дело Дрейфуса (1897-1898). Золя пришел к убеждению, что Альфред Дрейфус, офицер французского генерального штаба, еврей по национальности, в 1894 был несправедливо осужден за продажу военных секретов Германии. Разоблачение армейской верхушки, несущей главную ответственность за очевидную судебную ошибку, приняло форму открытого письма президенту республики с заголовком «Я обвиняю» (J’accuse, 1898). Приговоренный за клевету к году тюремного заключения, Золя бежал в Англию и смог вернуться на родину в 1899, когда ситуация изменилась в пользу Дрейфуса.

Золя скончался в Париже от отравления угарным газом, по официальной версии — из-за неисправности дымохода. Его последние слова, обращенные к жене: «Мне плохо, голова раскалывается. Посмотри, и собака больная. Наверное, мы что-то съели. Ничего, все пройдет. Не надо никого тревожить...». Современники подозревали, что это могло быть убийство, но неопровержимых доказательств этой теории найти не удалось.

В Викитеке.

Надгробие Золя в Пантеоне

Как высшая точка политической биографии Золя должно быть отмечено его участие в деле Дрейфуса , которое обнажило противоречия Франции 1890-х гг., - знаменитое «J’accuse» («Я обвиняю»), стоившее писателю изгнания в Англию ().

Золя скончался в Париже от отравления угарным газом , по официальной версии - из-за неисправности дымохода в камине. Его последние слова, обращенные к жене были: «Мне плохо, голова раскалывается. Посмотри, и собака больная. Наверное, мы что-то съели. Ничего, все пройдет. Не надо никого тревожить…». Современники подозревали, что это могло быть убийство, но неопровержимых доказательств этой теории найти не удалось.

В честь Эмиля Золя назван кратер на Меркурии .

Творчество

Первые литературные выступления Золя относятся к 1860-м гг. - «Сказки к Нинон» (Contes à Ninon, ), «Исповедь Клода» (La confession de Claude, ), «Завет умершей» (Le vœu d’une morte, ), «Марсельские тайны». Молодой Золя стремительно подходит к своим основным произведениям, к центральному узлу своей творческой деятельности - двадцатитомной серии «Ругон-Маккары» (Les Rougon-Macquarts). Уже роман «Тереза Ракен» (Thérèse Raquin, ) заключал в себе основные элементы содержания грандиозной «Естественной и социальной истории одного семейства в эпоху Второй империи ».

Золя тратит очень много усилий, чтобы показать, как законы наследственности сказываются на отдельных членах семьи Ругон-Маккаров. Вся огромная эпопея связана тщательно разработанным планом, опирающимся на принцип наследственности - во всех романах серии выступают члены одной семьи, настолько широко разветвленной, что отростки ее проникают как в самые высокие слои Франции, так и в глубочайшие её низы.

Последний роман серии включает родословное древо Ругон-Маккаров, которое должно служить путеводителем по крайне запутанному лабиринту родственных отношений, положенных в основу системы грандиозной эпопеи. Действительным и подлинно-глубоким содержанием произведения является конечно не эта сторона, связанная с проблемами физиологии и наследственности, а те социальные изображения, которые даны в «Ругон-Маккарах». С той же сосредоточенностью, с какой автор систематизировал «естественное» (физиологическое) содержание серии, мы должны систематизировать и понять ее социальное содержание, интерес которого исключителен.

Стиль Золя противоречив в своей сущности. Прежде всего - это стиль мелкобуржуазный в чрезвычайно ярком, последовательном и завершенном выражении, - «Ругон-Маккары» не случайно являются «семейным романом», - Золя дает здесь очень полное, непосредственное, очень органическое, во всех своих элементах жизненное раскрытие бытия мелкой буржуазии. Видение художника отличается исключительной целостностью, ёмкостью, но именно мещанское содержание интерпретируется им с глубочайшим проникновением.

Здесь мы вступаем в область интимного - начиная с портрета, занимающего видное место, до характеристик предметной среды (вспомним великолепные интерьеры Золя), до тех психологических комплексов, которые возникают перед нами, - все дано в исключительно мягких линиях, все сентиментализировано. Это - своеобразный «розовый период». Роман «Радость жить» (La joie de vivre, ) может рассматриваться как наиболее целостное выражение этого момента в стиле Золя.

Намечается в романах Золя и стремление обратиться к идиллии - от реального бытоизображения к своеобразной мещанской фантастике. В романе «Страница любви» (Une page d’amour, ) дано идиллическое изображение мелкобуржуазной среды с сохранением реальных бытовых пропорций. В «Мечте» (Le Rêve, ) реальная мотивировка уже устранена, дается идиллия в обнаженной фантастической форме.

Нечто подобное встречаем мы и в романе «Преступление аббата Муре» (La faute de l’abbé Mouret, ) с его фантастическим Параду и фантастической Альбиной. «Мещанское счастье» дано в стиле Золя как нечто падающее, вытесняемое, отходящее в небытие. Все это стоит под знаком ущерба, кризиса, имеет «роковой» характер. В названном романе «Радость жить» рядом с целостным, полным, глубоким раскрытием мелкобуржуазного бытия, которое поэтизируется, дана проблема трагической обреченности, надвигающейся гибели этого бытия. Роман построен своеобразно: таяние денег определяет развитие драмы добродетельных Шанто, хозяйственная катастрофа, уничтожающая «мещанское счастье», представляется основным содержанием драмы.

Ещё полнее это выражено в романе «Завоевание Плассана» (La conquête de Plassans, ), где распад мещанского благополучия, хозяйственная катастрофа интерпретируется как трагедия, имеющая монументальный характер. Мы встречаемся с целой серией таких «падений», - постоянно осознаваемых как события космической важности (запутавшееся в неразрешимых противоречиях семейство в романе «Человек-зверь» (La bête humaine, ), старый Бодю, Бурра в романе «Дамское счастье» (Au bonheur des dames, )). Когда рушится его хозяйственное благополучие, мещанин убежден, что рушится весь мир, - такой специфической гиперболизацией отмечены хозяйственные катастрофы в романах Золя.

Мелкий буржуа, переживающий свой закат, получает у Золя полное и законченное выражение. Он показывается с разных сторон, выявляющие его сущность в эпоху кризиса, он дается как единство разносторонних проявлений. Прежде всего, - это мелкий буржуа, переживающий драму хозяйственного распада. Таков Муре в «Завоевании Плассана», этот новый мещанский Иов , таковы добродетельные рантье Шанто в романе «Радость жить», таковы героические лавочники, сметаемые капиталистическим развитием, в романе «Счастье дам».

Святые, мученики и страдальцы, как трогательная Полина в «Радости жить» или несчастная Рене в романе «Добыча» (La curée, 1872), или нежная Анжелика в «Мечте», которую так близко напоминает Альбина в «Преступлении аббата Муре», - вот новая форма социальной сущности «героев» Золя. Людей этих характеризуют пассивность, безволие, христианское смирение, покорность. Все они отличаются идиллическим прекраснодушием, но все они смяты жестокой действительностью. Трагическая обреченность этих людей, их гибель, несмотря на всю привлекательность, красивость этих «чудесных созданий», роковая неотвратимость мрачной судьбы их, - все это является выражением того же конфликта, который определял драму Муре, чье хозяйство рушилось, в патетическом романе «Завоевание Плассана». Сущность здесь одна, - различна только форма явления.

Как наиболее последовательная форма психологии мелкой буржуазии в романах Золя даются многочисленные правдоискатели. Все они куда-то стремятся, охвачены какими-то надеждами. Но сразу же выясняется, что надежды их тщетны, а стремления слепы. Затравленный Флоран из романа «Чрево Парижа» (Le ventre de Paris, ), или несчастный Клод из «Творчества» (L’œuvre, ), или прозябающий романтик-революционер из романа «Деньги» (L’argent, ), или мятущийся Лазарь из «Радости жить» - все эти искатели одинаково беспочвенны и бескрылы. Никому из них не дано достигать, никто из них не поднимается до победы.

Таковы основные устремления героя Золя. Как видим, они разносторонни. Тем более полным и конкретным оказывается то единство, в котором они сходятся. Психология падающего мелкого буржуа получает у Золя необыкновенно глубокую, целостную интерпретацию.

Возникают в произведениях Золя и новые человеческие фигуры. Это уже не мещанские Иовы, не страдальцы, не тщетные искатели, а хищники. Им всё удается. Они всего достигают. Аристид Саккар - гениальный проходимец в романе «Деньги», Октав Муре - капиталистический предприниматель высокого полета, хозяин магазина «Дамское счастье», бюрократический хищник Эжен Ругон в романе «Его превосходителъство Эжен Ругон» () - вот новые образы.

Золя дает достаточно полную, разностороннюю, развернутую концепцию его - от хищника-стяжателя вроде аббата Фожа в «Завоевании Плассана» до настоящего рыцаря капиталистической экспансии, каким является Октав Муре. Постоянно подчеркивается, что несмотря на различие масштабов, все эти люди - хищники, захватчики, вытесняющие добропорядочных людей того патриархального мещанского мира, который, как мы видели, поэтизировался.

Образ хищника, капиталистического дельца, дан в одинаковом аспекте с вещным образом (рынка, биржи, магазина), который занимает в системе стиля Золя столь существенное место. Оценка хищничества переносится и на вещный мир. Так, парижский рынок и универсальный магазин становятся чем-то чудовищным. В стиле Золя предметный образ и образ капиталистического хищника надо рассматривать как единое выражение, как две стороны мира, познаваемого художником, приспособливающегося к новому социально-экономическому укладу.

В романе «Дамское счастье» дано столкновение двух сущностей - мещанской и капиталистической. На костях разоряющихся мелких лавочников возникает огромное капиталистическое предприятие - весь ход конфликта представлен так, что «справедливость» остается на стороне теснимых. Они побеждены в борьбе, уничтожены фактически, но морально они торжествуют. Это разрешение противоречия в романе "Дамское счастье» очень характерно для Золя. Художник раздваивается здесь между прошлым и настоящим: с одной стороны, он глубочайшим образом связан с рушащимся бытием, с другой - он уже мыслит себя в единстве с новым укладом, он свободен уже настолько, чтобы представлять себе мир в его действительных связях, в полноте его содержания.

Творчество Золя научно, его отличает стремление поднять литературное «производство» на уровень научных знаний своего времени. Его творческий метод получил обоснование в специальной работе - «Экспериментальный роман» (Le roman expérimental, ). Здесь видно, насколько последовательно художник проводит принцип единства научного и художественного мышления. «„Экспериментальный роман“ есть логическое следствие научной эволюции нашего века», говорит Золя, подводя итог своей теории творческого метода, являющейся перенесением в литературу приемов научного исследования (в частности Золя опирается на работы знаменитого физиолога Клода Бернара). Вся серия «Ругон-Маккары» осуществлена в плане научного исследования, проведенного в соответствии с принципами «Экспериментального романа». Научность Золя является свидетельством тесной связи художника с основными тенденциями его эпохи.

Грандиозная серия «Ругон-Маккары» перенасыщена элементами планирования, схема научной организации этого произведения представлялась Золя существеннейшей необходимостью. План научной организации, научный метод мышления - вот основные положения, которые можно считать исходными для стиля Золя.

Больше того, он был фетишистом плана научной организации произведения. Его искусство постоянно нарушает границы его теории, но самая природа планового и организационного фетишизма Золя вполне специфична. Здесь сказывается характерный способ представления, отличающий идеологов технической интеллигенции. Организационная оболочка действительности постоянно принимается ими за всю действительность, форма замещает содержание. Золя выражал в своих гипертрофиях плана и организации типичное сознание идеолога технической интеллигенции. Приближение к эпохе осуществлялось через своеобразную «технизацию» буржуа, осознавшего свое неумение организовать и планировать (за это неумение его всегда бичует Золя - «Счастье дам»); познание эпохи капиталистического подъема у Золя реализуется через плановый, организационно-технический фетишизм. Теория творческого метода, развернутая Золя, специфика его стиля, обнажающаяся в моментах, обращенных к капиталистической эпохе, восходит к этому фетишизму.

Роман «Доктор Паскаль» (Docteur Pascal, ), завершающий серию «Ругон-Маккары», может служить примером такого фетишизма - вопросы организации, систематики, конструирования романа выделяются здесь на первое место. В этом романе раскрывается и новый человеческий образ. Доктор Паскаль - это нечто новое по отношению и к падающим мещанам и к побеждающим капиталистическим хищникам. Инженер Гамелен в «Деньгах», капиталистический реформатор в романе «Труд» (Travail, ) - всё это разновидности нового образа. Он недостаточно развернут у Золя, он только намечается, только становится, но сущность его уже вполне ясна.

Фигура доктора Паскаля является первым схематическим наброском реформистской иллюзии, в которой находит свое выражение тот факт, что мелкая буржуазия, форму практики которой представляет стиль Золя, «техницизируясь», примиряется с эпохой.

Типичные черты сознания технической интеллигенции, прежде всего фетишизм плана, системы и организации, переносятся на ряд образов капиталистического мира. Таков, например, Октав Муре из «Счастья дам», не только великий хищник, но и великий рационализатор. Действительность, которая еще недавно оценивалась как мир враждебный, теперь осознается в плане некоей «организационной» иллюзии. Хаотический мир, зверская жестокость которого еще недавно доказывалась, теперь начинает представляться в розовых одеждах «плана», планируется на научных основах не только роман, но и общественная действительность.

Золя, всегда тяготевший к тому, чтобы превращать свое творчество в орудие «реформирования», «улучшения» действительности (это отражалось в дидактизме и риторизме его поэтической техники), теперь приходит к «организационным» утопиям.

Незаконченная серия «Евангелий» («Плодовитость» - «Fécondité», , «Труд», «Справедливость» - «Vérité», ) выражает этот новый этап в творчестве Золя. Моменты организационного фетишизма, всегда свойственные Золя, здесь получают особенно последовательное развитие. Реформизм становится здесь всё более захватывающей, господствующей стихией. В «Плодовитости» создается утопия о планомерном воспроизводстве человечества, это евангелие превращается в патетическую демонстрацию против падения рождаемости во Франции.

В промежутке между сериями - «Ругон-Маккары» и «Евангелия» - Золя написал свою антиклерикальную трилогию «Города»: «Лурд» (Lourdes, ), «Рим» (Rome, ), «Париж» (Paris, ). Драма аббата Пьера Фромана, ищущего справедливости, дана как момент критики капиталистического мира, открывающей возможность примирения с ним. Сыновья мятущегося аббата, снявшего рясу, выступают как евангелисты реформистского обновления.

Эмиль Золя в России

Золя приобрёл популярность в России на несколько лет раньше, чем во Франции . Уже «Contes à Ninon» были отмечены сочувственной рецензией («Отечественные записки», , т. 158, стр. 226-227). С появлением переводов двух первых томов «Ругон-Маккаров» («Вестник Европы», , кн. 7 и 8) началось усвоение его широкими читательскими кругами.

Роман «Le ventre de Paris», переведённый одновременно «Делом», «Вестником Европы», «Отечественными записками», «Русским вестником», «Искрой» и «Библ. деш. и общедост.» и вышедший в двух отдельных изданиях, окончательно утвердил репутацию Золя в России.

Последние романы Золя выходили в русских переводах в 10 и более изданиях одновременно. В 1900-х гг., особенно после , интерес к Золя заметно спал, чтобы вновь возродиться после . Ещё ранее романы Золя получили функцию агитационного материала («Труд и капитал», повесть по роману Золя «В копях» («Жерминаль»), Симбирск, ) (В. М. Фриче , Эмиль Золя (Кому пролетариат ставит памятники), М., ).

Библиография

• Полное собрание сочинений Э.Золя с иллюстрациями, Bibliothèque-Charpentier, P.,
• L’Acrienne,
• Сказки Нинон,
• Посвящение Клода,
• Thérèse Raquin,
• Мадлен Фера,
• Ружон-Маккар, социальная история семьи, живущей во времена второй империи, 20 vv., - Lourdes, ; Rome, ; Paris, ; Плодовитость, ; Работа, ; Правда,
• Экспериментальный роман, Натурализм в театре, s. a.
• Темлинский С., Золяизм, Критич. этюд, изд. 2-е, испр. и доп., М., .
• Боборыкин П. Д. (в «Отечественных записках», , «Вестнике Европы», , I, и «Наблюдателе», , XI, XII)
• Арсеньев К. (в «Вестнике Европы», , VIII; , VI; , XI; , VI; , IV, и в «Критических этюдах», т. II, СПБ., )
• Андреевич В. (в «Вестнике Европы», , VII)
• Слонимский Л. Золя (в «Вестнике Европы», , IX)
• Михайловский Н. К. (в Полном собр. сочин., т. VI)
• Брандес Г. (в «Вестнике Европы», , X, к в Собр. сочин.)
• Барро, Э. Золя, его жизнь и литературная деятельность, СПБ.,
• Пелисье Ж., Французская литература XIX век, М.,
• Кудрин Н. Е. (Русанов). Э. Золя, Литературно-биографический очерк, «Русское богатство», , X (и в «Галерее современных французских знаменитостей», )
• Аничков Евг., Э. Золя, «Мир божий», , V (и в книге «Предтечи и современники»)
• Венгерова Золя, Э. Золя, Критико-биографический очерк, «Вестник Европы», , IX (и в «Лит-х характеристиках», кн. II, СПБ., )
• Лозинский Евг., Педагогические идеи в произведениях Э. Золя, «Русская мысль», , XII
• Веселовский Ю., Э. Золя как поэт и гуманист, «Вестник воспитания», , I, II
• Фриче В. М., Э. Золя, М.,
• Его же, Очерк развития зап.-европейской литературы, Гиз, М.,
• Эйхенгольц М., Э. Золя ( -), «Печ. и рев.», , I
• Rod E., A propos de l’Assomoir,
• Ferdas В., La physiologie expérimentale et le roman expérimental. Claude Bernard et E. Zola, P.,
• Alexis P., Emile Zola, notes d’un ami, P.,
• Maupassant G., de, Emile Zola,
• Hubert, Le roman naturaliste,
• Wolf E., Zola und die Grenzen von Poesie und Wissenschaft, Kiel,
• Sherard R. H, Zola: biographical and critical study,
• Engwer Th., Zola als Kunstkritiker, Berlin,
• Lotsch F., Über Zolas Sprachgebrauch, Greifswald,
• Gaufiner, Étude syntaxique sur la langue de Zola, Bonne,
• Lotsch F., Wörterbuch zu den Werken Zolas und einiger anderen modernen Schriftsteller, Greifswald,
• А.Лапорт, Золя против Золя, П.,
• Ж.Л. Монэстэ, Настоящий Рим: реплика Золя,
• Rauber A. A., Die Lehren von V. Hugo, L. Tolstoy und Zola,
• А.Лапорт, Натурализм или вечность литературы. E. Золя, Человек и произведение,П.,
• Буржуа, произведение Золя, П.,
• Ф. Брунетье, После процесса,
• Bürger E., E. Zola, A. Daudet und andere Naturalisten Frankreichs, Dresden,
• Macdonald A., Emil Zola, a study of his personality,
• Vizetelly E. A., With Zola in England,
• Ramond F. C., Персонажи Ружон-Маккар,
• Conrad M. G., Von Emil Zola bis G. Hauptmann. Erinnerungen zur Geschichte der Moderne, Lpz.,
• Bouvier, L’œuvre de Zola, P.,
• Vizetelly E. A., Zola, novellist and reformer,
• Lepelletier E., Emile Zola, sa vie, son œuvre, P.,
• Patterson J. G., Zola: characters of the Rougon-Macquarts novels, with biography,
• Martino Р., Le roman réaliste sous le second Empire, P.,
• Lemm S., Zur Entstehungsgeschichte von Emil Zolas «Rugon-Macquarts» und den «Quatre Evangiles», Halle a. S.,
• Mann H., Macht und Mensch, München,
• Oehlert R., Emil Zola als Theaterdichter, Berlin,
• Rostand E., Deux romanciers de Provence: H. d’Urfé et E. Zola,
• Martino P., Le naturalisme français,
• Seillère E. A. A. L., Emile Zola, : Baillot A., Emile Zola, l’homme, le penseur, le critique,
• France A., La vie littéraire, v. I (pp. 225–239),
• France A., La vie littéraire, v. II (La pureté d’E. Zola, pp. 284–292),
• Deffoux L. et Zavie E., Le Groupe de Médan, P.,
• Josephson Matthew, Zola and his time, N.-Y.,
• Doucet F., L’esthétique de Zola et son application à la critique, La Haye, s. a.
• Bainville J., Au seuil du siècle, études critiques, E. Zola, P.,
• Les soirées de Médan, 17/IV -17/IV , avec une préface inédite de Léon Hennique, P., .
• Пиксанов Н. К., Два века русской литературы, изд. 2-е, Гиз, М.,
• Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, изд. 4-е, Гиз, М.,
• Laporte A., Emile Zola, l’homme et l’œuvre, avec bibliographie (pp. 247–294), .

Экранизации

• Человек-зверь (La bête humaine), 1938
• Тереза Ракен (Thérèse Raquin), 1953
• Чужие жёны (Pot-Bouille), 1957
• Зандали , 1991 (по мотивам «Терезы Ракен»)

Ссылки

Годы жизни: с 02.04.1840 по 28.09.1902

Французский писатель и общественный деятель. Один из основоположников и идеологов натурализма в литературе.

Эмиль Золя, произведения которого занимают ведущее место во французском натурализме, сам был наполовину французом. Полугрек, полуитальянец, его отец был гражданским инженером в Провансе, где возглавлял строительство водопроводных сетей города Экса. Мать Золя, родом из северной Франции, была женщиной трудолюбивой, дисциплинированной. Она не могла найти себе применения в веселом, жизнерадостном Провансе. Отец Эмиля умер, когда мальчику исполнилось шесть лет, оставив свою жену один на один с усиливающейся нищетой и иском к городу Эксу. Многое в творчестве Золя можно объяснить реакцией на взгляды его сильной, властной матери, на ее недовольство буржуазией, не принявшей эту женщину, на ненависть которую она питала к местной бедноте, боясь скатиться до такого же уровня. Если верен тезис о том, что лучшие критики общества - те, чье собственное положение в этом обществе ущербно, то Золя действительно была уготована роль социального романиста, а его творчество было своеобразной местью городу Эксу. Результатом влияния матери может считаться и то, что Золя выбирал сексуальные темы для того, чтобы выразить свое неприятие общества, отвергнувшего его. Беднота неразборчива в связях, средний класс лицемерен, аристократия порочна - эти идеи красной нитью проходят через все романы Золя.

С семнадцати до двадцати семи лет Золя вел богемную жизнь, не преуспев ни в чем. Он учился в Париже и Марселе, но так и не получил диплома. Он писал статьи для газет, в том числе по искусству. Одно время Золя снимал жилье вместе со своим другом юности из Экса художником Сезанном. Работал он и служащим у парижского издателя и книготорговца Ашетта. Временами его финансовое положение было таким тяжелым, что ему приходилось ловить воробьев на чердаках и жарить их. Была у Золя любовница - Александрина Мелей, серьезная благоразумная девушка, с развитыми материнскими инстинктами и честолюбием человека из среднего класса. Даже мать Золя одобряла их отношения. Эти отношения дали писателю столь необходимое для работы эмоциональное спокойствие. В 1870 году Александрина и Эмиль поженились.

Делом всей своей жизни Золя считал серию, состоящую из двадцати романов, задуманную в подражание "Человеческой комедии" Бальзака и прослеживающую судьбу одной семьи во времена Второй империи. Родоначальник этой семьи происходил из города Плассана в Провансе (очевидно, Экса). Законные потомки, семья Ругонов, - очень активные, умные люди, поддерживающие Луи Наполеона во время переворота 1851 года и вместе с ним приходящие к власти. Один из них, Эжен, становится министром в правительстве, где его природная беспринципность способствует карьере. Другая, незаконная ветвь семьи, Муре - предприниматели из среднего класса. Один из представителей этой семьи открывает огромный универсальный магазин в Париже и строит свое состояние на разорении мелких конкурентов. Еще одна незаконная ветвь - Маккары. Это пролетарии, из среды которых выходят воры, проститутки, алкоголики. В их числе Нана и Этьен - главные герои двух романов, рассматриваемых в этой книге. Задача Золя - исследовать каждый уголок французского общества, вскрыть пороки, царящие там. Его романы - серия последовательных атак на официально провозглашавшиеся идеалы того времени: честь армии, набожность духовенства, святость семьи, труд крестьянина, слава империи.

Задуманные романы едва только начали создаваться, когда Вторая империя неожиданно рухнула. Поток событий вынудил Золя сжать временные рамки романов, и это было сделано весьма неуклюже. В этих романах создаются ситуации, более подходившие к семидесятым-восьмидесятым годам, нежели к пятидесятым-шестидесятым. Поражение Франции под Седаном дало Золя материал для создания большого военного романа "Разгром". Другими важными произведениями, стоящими особняком среди уже упомянутых, являются "Земля", мрачное и яростное исследование крестьянской жизни, и "Западня" - описание деградации человеческой личности под влиянием алкоголя. Хотя главные герои этих произведений и находятся в родственных отношениях, каждый из романов обладает собственными достоинствами и может быть прочитан независимо от других.

Золя, когда-то работавший журналистом, прекрасно знал, что книги, затрагивающие чувства людей, приносят доход. Его произведения, написанные с учетом этого, сделали их автора богатым. Со временем он удовлетворил амбиции человека, обязанного всем только самому себе. Золя переехал в "шикарный" дом в фешенебельном районе и обставил его с роскошной помпезностью. Другой своей тщеславной цели - попасть во Французскую академию, несмотря на все усилия, Золя так и не смог достичь, хотя и остался в истории как ее "вечный кандитат".

Враги пытались представить писателя чудовищем порока, купающимся в отбросах. Его защитники, напротив, видели в нем яростного моралиста, обличающего пороки эпохи. Сам же Золя предпочитал быть независимым и объективным ученым, исследующим результаты влияния наследственности и окружающей среды на человеческую личность. Этим он напоминает французского историка Тэна, который утверждал, что порок и добро - такие же естественные продукты, как сахар и купорос. Золя, безусловно, не был ученым. Ему приходилось полагаться на психологию того времени, основой которого были чисто материалистические взгляды. Так, признавалось, что антиобщественное поведение - результат дегенерации нервной системы, передаваемой по наследству. Золя был настолько зачарован престижем науки, что рассматривал свои романы как лаборатории, где проводятся опыты с наследственностью, поставленной в определенные условия существования. Писатель также описывал реакцию наследственности на эти условия. Подобные теоретические взгляды отражены в работе Золя "Экспериментальный роман". Вероятно, мало кто из авторов мог показать такое непонимание своего собственного творческого процесса.

Собственная литературная практика Золя больше известна под именем "натурализм". Она устанавливала традиции, несколько отличные от раннего реализма Флобера. Того в одинаковой мере интересовали и феномены вещей, и правдивое воспроизведение действительности. Но у него не было склонности к описанию пороков и безобразий. Более того, реализм Флобера представлял собой литературную программу, лишенную какой-либо метафизики. Вот почему воздействие этих двух писателей имело различия. Приверженцы Флобера были изощренными стилистами, озабоченными совершенствованием искусства ради самого искусства, в то время как последователи Золя являлись в большей степени тяжеловестными социальными романистами, подобными Фрэнку Норрису.

Как только были написаны "Ругон-Маккары", Золя избрал иное, более оптимистическое направление в литературе. Он стал искренне верить, что общество способно исправить само себя. Намеки на это появляются уже в романе "Жерминаль". Более очевидно это заметно в сочинении "Труд", рисующем утопическое, социалистическое общество. Одна из причин такого поворота событий может быть найдена в изменении личной жизни Золя. В течение многих лет брак его с Александриной был омрачен бесплодием. В 1888 году он влюбляется в молодую прачку Жанну Розера, покупает ей дом и, к большой радости становится отцом двух детей. Когда слухи об этом дошли до мадам Золя, она в ярости разбила часть шикарной мебели своего мужа. Но Золя новые отношения принесли освобождение от неуверенности в себе как в мужчине. Со временем он достигает и удовлетворенности, но его творчество постепенно теряет свою мощь и становится почти сентиментальным.

Его знаменитая защита Альфреда Дрейфуса, капитана-еврея во французской армии, осужденного по сфабрикованному обвинению в шпионаже, потрясшему Третью республику до основания, однако, была отнюдь не сентиментальной. В этом деле противниками писателя выступали старые враги - армия, церковь, правительство, высшие слои общества, антисемиты, зажиточные люди, которых бы сегодня назвали "истэблишментом". Залпом, который Золя направил в эту цель, было письмо, адресованное президенту Форе и опубликованное в "Авроре", - "Я обвиняю". Золя сознательно шел на обвинение в диффамации и преуспел в этом. Зал судебного заседания стал ареной, которую он хотел приобрести. Суд вынес обвинительный приговор, по которому была подана апелляция. Начался второй процесс, но незадолго до вынесения приговора, Золя, с неохотой и по совету адвокатов, уехал в Англию. Здесь он мужественно переносил все неудобства английского климата и кухни, пока честь и достоинство Дрейфуса не были восстановлены.