Называется притчей. Значение слова притча в словаре литературоведческих терминов

ст.слав. – при течь) – короткий рассказ, передающий главную идею в иносказательной форме, посвященный, как правило, нравственному поучению, но не содержащий прямого вывода или наставления. Это земная история, исполненная небесного смысла. Мораль из притчи-рассказа извлекает сам слушающий. Это как бы «поучение примером». «Притча» - слово старославянское, оно означает «случай» с указанием пути – «теча» в смысле «течь», идти. Это что-то необходимое в пути – «при пути». В русской культуре «путь» - это непреходящий символ жизненного пути человека. Так что «притча» - это моральное напутствие, которое заставляет думать, понимать себя, свои поступки, вглядываясь в события, изложенные в этом коротком рассказике. Притча всегда учит нравственности, ее понимание доступно, художественная форма делает ее легко запоминаемой и приятной на слух. В притчах в простых жизненных примерах выражена народная мудрость, обобщен результат наблюдений за человеческой природой, ее сильными и слабыми сторонами. Конечная цель притч – показать нормы нравственного поведения людей. Такими притчами часто пользовался Иисус Христос. Посредством чувств, земных примеров Он разъяснял небесную суть земной жизни. Этот речевой жанр сильно воздействует на человека. Учитель может использовать их при объяснении материала, при разрешении конфликтов, как аргумент в споре. Незаменимы притчи в семейном воспитании, они вполне могут заменить нотации.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ПРИТЧА

близкий басне небольшой рассказ, содержащий поучение в иносказательной форме, но без морали, без прямого наставления. Мораль каждый извлекает (или не извлекает) из П. сам. Словарь В.И. Даля толкует П. как «поучение в примере». В широкоизвестном сюжете, впервые зафиксированном у Эзопа, отец, видя, что никакие уговоры не могут заставить сыновей жить дружно, велел принести им пучок прутьев и предложил его разом переломить. Как ни силились сыновья, ничего не получилось. Тогда отец развязал пучок и стал давать сыновьям по одному прутику, каждый из которых они без труда переломили. Перед нами простейший вид П. - наглядный пример для доказательства моральной идеи: «Насколько непобедимо согласие, настолько бессилен раздор». Секрет популярности П. кроется не только в специфических особенностях ее содержания и художественной формы, но и в ее доступности для любого слушателя. Язык П. прост, безыскусен, близок к разговорному: слова и выражения даются в их прямом, непосредственном значении, что способствует ясности и точности смысла. П. легко запоминается, прочно держится в сознании. П. соединяет в себе стремление к оценке и обобщению явлений жизни, с одной стороны, с изысканностью содержания и формы в соединении с занимательностью и красочностью повествования - с другой. В отличие от басни, которая сразу преподносит недвусмысленный вывод-мораль, П. имеет более свободную, «открытую» форму. Она требует от слушателя или читателя перенести себя в ситуацию П., активно постигать ее смысл и в этом сближается с загадкой. Будучи аргументом в беседе или споре, П. должна быть разгадана, т. е. сопоставлена, сопережита и понята в результате самостоятельной интеллектуально-нравственной работы человека. Жанр П. дошел до нас из глубин дописьменной древности, возник он на Востоке, где любили говорить загадками, иносказаниями. На рубеже классической эпохи и эллинизма П. попадает в риторскую школу и начинает входить в число подготовительных упражнений, с которых начиналось обучение ритора. Ученика готовили к использованию П. как одного из средств аргументации в публичной речи. Об упражнениях, материалом для которых служила П., мы имеем самые подробные указания в «Приуготовлении к красноречию» Афтония (IV в. н. э.). С конца XVI в. чтение П. Эзопа на языке оригинала включается и в программы западнорусских школ. При составлении «Азбуки» Л.Н. Толстой широко использовал сюжеты П. древнегреческого поэта Эзопа, жившего, по преданию, в VI в. до н. э. Заимствуя сюжеты у Эзопа, Л. Толстой подвергал их коренной переработке, переделке. Фактически создавались произведения по мотивам оригинала, подчиненные учебно-педагогическим целям. Учитель использует в своей речи П. для того, чтобы научить ребят осознанно относиться к своим чувствам, к своему внутреннему миру; в качестве аргумента в беседе или споре. Это может быть и классически завершенная П., и упоминание о распространенных сюжетах, восходящих к древнейшим П. Форма изложения П. всецело определяется задачей речи: она может быть краткой и пространной, чаще - краткой, чтобы не отвлекать внимания от основного хода мысли. Учитель-словесник обращается к П. при анализе многих литературных произведений, так как сюжеты знаменитых П. введены в их художественную ткань (П. об умершем и воскресшем Лазаре в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»; П. о Кифе Мо-киевиче и Мокии Кифовиче в «Мертвых душах» Н.В. Гоголя и др.). На уроках русского языка П. используется как занимательная форма сообщения новых знаний, возбуждающая интерес к определенным фактам языка, постановки проблемных вопросов, активизирующих деятельность учащихся, и в качестве дидактического материала. Учитель-словесник не только должен знать как можно больше П., но и уметь в той или иной ситуации рассказать их так, чтобы ученик за конкретным, понятным ему словом П. сумел открыть ее глубокое значение. Лит.: Прокофьев Н.И. Древнерусские притчи и их место в жанровой системе литературы русского средневековья // Литература Древней Руси: Межвузовский сборник научных трудов. - М., 1988; Его же. Древнерусская притча.- М., 1991; Товстенко 0.0. Специфика притчи как жанра художественного творчества / Притча как архетипическая форма литературы // Вестник Киев, ун-та. Ром.-герм. филология. - Киев, 1989. - Вып. 23. Л.Е. Ту мина

ПРИТЧА. Словарь В.Даля толкует слово «притча» как «поучение в примере». Это весьма близко к толкованию современного литературоведения: притча – небольшой нравоучительный рассказ в иносказательной форме. Такое определение сближает притчу с басней . У этих жанров много общего, но есть и существенные различия. В притче может не быть развернутого сюжета. Вот, например, еврейская притча:

«Рабби Зуси решил изменить мир. Но мир – такой большой, а Зуси – такой маленький. Тогда Зуси решил изменить свой город. Но город – такой большой, а Зуси – такой маленький. Тогда Зуси решил изменить свою семью. Но семья у Зуси такая большая, одних детей десяток. Так Зуси добрался до того единственного, что он в силах изменить, будучи таким маленьким, – самого себя».

Главные герои басен – люди или животные, наделенные определенными человеческими качествами, обычно помещенные в ситуации бытового характера. Действующие лица притчи не имеют ни внешних черт, ни «характера». Вышеприведенная притча ничего не сообщает о рабби Зуси. Она – ответ на вопрос: «Что человек может? На что он способен?». И в этом еще одно отличие притчи от басни. Басня, как правило, формулирует мораль, притча предоставляет слушателю или читателю самому сделать вывод, как разрешить загадку.

«Премудрость» притчи более «высокого» характера, чем «премудрость» басни. Если басня часто обучает житейской мудрости, то притче обычно свойственна философская или религиозная проблематика. С этим, как правило, связан и более высокий стиль притчи. Любимые темы притчи – правда и кривда (библейские притчи о суде царя Соломона), жизнь и смерть (средневековая притча Прение живота со смертью ), человек и Бог (многочисленные евангельские притчи: о блудном сыне, о горчичном зерне и др.)

Притча, как правило, существует и может быть правильно понята только в определенном контексте. Например, евангельская притча о сеятеле.

«Вот, вышел сеятель сеять. И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетел ветер и птицы и поклевали то. Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, оно увяло, и так как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши, да слышит!» (Мф. 13: 1–9). Вне контекста притча непонятна. Другое дело, если знать, что это проповедь Христа, которую он произносит перед толпой народа. Тогда становится ясно, что «Сеятель» – Иисус Христос, «семя» – слово Божие, «земля», «почва» – сердце человеческое.

Древний и средневековый человек стремился отвлеченную мысль облечь в образ. В явлениях жизни, в каждом сюжете виделся не только прямой, но и иносказательный смысл. Практически любой рассказ осмысливался как притча. Поэтому притча не имела четких жанровых границ. При определенных условиях в роли притчи могли выступать и другие жанры: сказка , пословица, легенда, афоризм («Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать»).

Притчи существуют в фольклоре и литературе всех народов. Иногда они сходны по содержанию. Вот, например, античная притча (впервые зафиксированная Эзопом): отец, видя, что сыновья его живут недружно, велел принести пучок прутьев и попросил его переломить – ничего не вышло. Тогда отец раздал сыновьям по одному прутику – естественно, каждый был легко переломлен. Тот же смысл в монгольском фольклоре имеет «завещание» Чингисхана, который поведал сыновьям притчу о семиглавой и семихвостой змеях.

Не исчезла притча и в литературе Нового времени. Произведения других жанров часто несут в себе притчевое содержание. Так, по существу является притчей стихотворение А.Пушкина Сапожник :

Картину раз высматривал сапожник,
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
Вот, подбочась, сапожник продолжал:
Мне кажется лицо немного криво…
А эта грудь не слишком ли нага ?»…
Тут Апелесс прервал нетерпеливо:
Суди дружок не свыше сапога!

Есть у меня приятель на примете:
Не ведаю, в каком бы он предмете
Был знатоком, хоть строг он на словах;
Но черт его несет судить о свете:
Попробуй он судить о сапогах!

Часто сюжеты притч вводятся в ткань литературного произведения. Столкновение универсального смысла притчи с конкретными событиями как бы поднимает описание на более высокий, философский уровень. Так, притча об орле и вороне, рассказываемая Пугачевым, как бы «высвечивает» его собственную судьбу. В Преступлении и наказании Ф.Достоевского евангельская притча об умершем и воскресшем Лазаре как бы проецируется на судьбу Раскольникова, говорит о возможности нравственного возрождения героя.

На многовековые традиции еврейской и христианской притчи опирался Ф.Кафка (например, притча У врат закона в романе Процесс ). Тяготели к притче и такие европейские писатели 20 в., как Ж.П.Сартр , А.Камю , Ж.Ануй и др., придававшие особое значение не столько «характерам» и «обстоятельствам», сколько этическим вопросам.

Часто пользуются притчей (или другими жанрами, имеющими притчевый смысл) и современные российские писатели. (Например, легенда о манкуртах в романе Ч.Айтматова Буранный полустанок ).

Усложненная поэтика современной литературы то и дело оборачивается к притче как к противовесу: жанру несложному по форме и напоминающему об известных, но увы, часто забываемых истинах.

Людмила Поликовская

иносказание, поучительный жизненный пример, которые особенно часто употреблял Господь Иисус Христос в Своих беседах с народом (ученикам же дано знать тайны Царствия Божия-Мф 13.10,11,34). Притчами Господь пытался побудить слушавших понять высшее, духовное через осмысливание простого, земного (Рим 1.20).

Отличное определение

Неполное определение ↓

Притча

евр. машиль Притча, рассказ, взятый из истории или окружающей жизни, цель которого - запечатлеть духовные или нравственные истины. Греческое слово «параболэ» (притча) обозначает также «сравнение», ибо при помощи притчей делают сравнение между естественными и духовными предметами и показывают соответствие между чувственным и духовным миром. Говорить притчами и загадками было свойственно восточным мудрецам и ученым. Слушать притчу из уст глупца было невыносимо (Прит. 26:7) Иногда слово притча имеет значение пословицы (Лук. 4:23 - «присловие»), неясного выражения (Мат. 15: 15) или вообще сравнения (Мат. 24: 32 «подобие»). Пророки часто пользовались притчами, чтобы произвести впечатление на народ и князей. Так, Нафан высказал Давиду его грех в притче о богатом человеке, который отнял и заколол единственную овечку бедняка (2Цар. 12; Срав. Суд. 9:7 и дал.; 4 Цар. 14:9 и дал.). Спаситель также часто пользовался таким способом изложения Своего учения. Почти все Его притчи имеют целью представить Царствие Божие с различных точек зрения. Относительно причины такого изложения Его учения смотри Ис. 6: 9 и Мат. 13:10 и дал. Примеры притчей в Ветхом Завете: Иофама: Деревья, избравшие себе царя (Суд. 9:8 и дал.). Нафана: Единственная овечка у бедняка (2 Цар. 12:1 и дал.). Женщины фекоитянки: Ссорящиеся братья (2 Цар. 14:6 и дал.). Иоаса: Терн и кедр (4 Цар. 14:9 и дал.).

Исайи: Виноградник, приносящий дикие ягоды (Ис. 5:1 и дал.). Притчи Иисуса: Сеятель (Мат. 13:3 и дал.; Map . 4:3 и дал; Лук. 8:5 и дал.). Плевелы: (Мат. 13:24 и дал.). Горчичное зерно: (Мат. 13:31 и дал.; Map . 4:30 и дал.; Лук. 13:18 и дал.). Закваска: (Мат 13:33; Лук. 13:20 и дал.).

Скрытое сокровище. (Мат. 13:44). Драгоценная жемчужина: (Мат. 13: 45 и дал.). Невод, заброшенный в море: (Мат. 13:47 и дал.). Немилостивый заимодавец: (Мат. 18: 23 и дал.). Работники в винограднике: (Мат. 20: 1 и дал.). Сыновья, посылаемые в виноградник: (Мат. 21:28 и дал.). Злые виноградари: (Мат. 21:33 и дал.; Map . 12:1 и дал. и Лук. 20:9 и дал.). Приглашение на брачный пир: (Мат. 22:1 и дал; Лук. 14:16 и дал.). Десять дев со светильниками: (Мат. 25:1 и дал.). Таланты: (Мат. 25:14 и дал.). Овцы и козлы: (Мат. 25:31 и дал.). Незаметно растущее семя: (Map . 4:26 и дал.). Два должника: (Лук. 7:41 и дал.). Милосердный самарянин: (Лук. 10:30 и дал.).

Просящий хлеба у друга: (Лук. 11:5 и дал.).

Безумный богач: (Лук. 12:16 и дал,). Господин, который должен возвратиться с брака: (Лук. 12:35 и дал.). Бесплодная смоковница: (Лук. 13:6 и дал.).

Пропавшая овца: (Лук. 15:4 и дал.; Мат. 18:12 и дал.). Потерянная драхма: (Лук. 15:8 и дал.). Блудный сын: (Лук. 15:11 и дал.). Неверный управитель: (Лук. 16:1 и дал.)

Богач и Лазарь: (Лук. 16:19 и дал.). Неправедный судья: (Лук. 18:1 и дал.). Фарисей и мытарь: (Лук. 18:10 и дал.). Десять талантов: (Лук. 19:11 и дал.). Добрый пастырь (Иоан. 10:1 и дал.). Виноградная лоза: (Иоан. 15:1 и дал.). Для того, чтобы правильно понимать притчи, надо принять во внимание следующие пункты: 1) Не обязательно, чтобы все, о чем повествуется в притче, было в действительности; рассказанного события могло и не быть. Кроме того, не все поступки лиц, упоминаемые в притче, безусловно хороши и безупречны. Да и цель притчи заключается не в точной передаче события или явления природы, а в откровении высших духовных истин. (См. 2 Цар. 14:6; Лук. 16:1 и дал.). 2) Необходимо уяснить себе цель притчи, которую возможно понять из пояснения, если оно есть, из предисловия к притче, или из обстоятельств, которые побудили сказать ее, также и из общей связи с контекстом. 3) Из этого следует, что не все детали, или подробности притчи можно понимать в духовном смысле; некоторые, подобно свету или теням на картине, добавлены для того, чтобы ярче осветить главную мысль или более наглядно представить ее слушающим. 4) Несмотря на это, притча, кроме главной мысли, которую она намеревается запечатлеть, иногда может содержать такие подробности, которые напоминают о других истинах или подтверждают их. Приведем пример излишне - подробного толкования притчи Спасителя о милосердном самарянине (Лук. 10:30-37). В ней Христос приводит множество подробностей: гостиница, разбойники, два динария и т.п., которые подчинены главной цели: запечатлеть любовь к ближнему. Простое пояснение притчи Христом таково: «иди и ты поступай так же». Эту цель затуманили и извратили различными самовольными толкованиями. Уже с пятого века начали объяснять эту притчу следующим способом: человек, поехавши в Иерихон, есть Адам; разбойники - дьявол со своими ангелами, которые украли у Адама его бессмертие; священник и левит обозначают управление по Моисееву закону, милосердный самарянин - Христос; елей и вино - благословение Евангелия; животное, на котором самарянин привез больного, человеческая природа Христа, гостиница - община или церковь, и два динария - нынешняя и будущая жизнь. Ясно, что такое объяснение не что иное, как извращение. См. «Прообраз».

Андрей, сначала вопрос:
Эти характеристики вы сами определили или у них есть автор (источник)?

Я это спрашиваю, чтобы правильно построить свои возражения. (Идёт ли разговор с автором или лишь с согласным с ним.)

Ок. Очень интересные наблюдения. Я с ними, в общем, согласен, но есть и возражения:

- максимальная лаконичность (не должно быть ни одного лишнего слова)
Согласен.

- притча должна проводить лишь одну идею
Если взять дзэнские или даосские притчи, то в них можно проследить сразу несколько идей. Разве это плохие притчи?

- идея должна быть бесспорной
Вообще невозможно! Дело в том, что каждый человек имеет какое-то своё мнение. Если бы идея была бесспорной, то притчи были бы такими панацеями для всех: прочитал - и счастлив на всю жизнь. Очень многие будут считать идеи спорными.

- эта единственная идея с одной стороны не должна «разжевываться», а с другой должна быть общепонятной – не должно быть разночтений в смысле идеи
Возможно.

- там где можно обойтись без цифр, нужно обходиться без них, там где можно обойтись без имен собственных, нужно обходиться без них
Вот Вам пример: в каком-то произведении я нахожу отрывок, который по всем параметрам подходит под притчу. Но там присутствуют имена героев. Я должен их изменить на "один человек"? Тогда, может быть, и отказаться от автора притчи и назвать её "современной" или "исторической"?

- не должны использоваться профессионализмы, прочие -измы и другие малоизвестные термины, а также жаргон
Согласен.

- один элемент притчи без особой нужды не должен называться разными наименованиями
Что Вы называете "элементом притчи"?

- повествование притчи должно быть гладким
Полностью согласен.
Здесь бы хотелось обратить внимание читателей рассылки :
Мне присылают множество интересных текстов, красивых, поучительных. Но некоторые тексты я не могу поместить ни в рассылку, ни на сайт, потому что это не притчи по стилю!

- притча, содержащая элементы считающиеся смешными, превращается в анекдот
А как же притчи про Насреддина? Это и притчи и анекдоты одновременно. Нет, здесь я с Вами согласиться не могу. Мне кажется, что юмор в притчах - это очень хорошая добавка, которая увеличивает её ценность.

(Karellen) Все-таки притчи про Насреддина - это средневековые анекдоты. Читал как-то замечательную книку "23 Насреддина". Так в ней в предисловии тоже называли их анекдотами, а не притчами, отя книга была выпущена еще в СССР

Вот эти ваши поправки и замечания к тезисам, Андрей, считаю как бы своими-именно все!
Но с другой стороны. Считаете ли, вы, Андрей, жанр притчи статическим жанром? Отсюда-считаете ли вы, что притча не должна развиваться, учитывть обстоятельства нового времени и нового отсюда мышления? Ибо знаете ли, странно получается-в состав Библии запрещается вносить новые элементы и изменять старые. То есть при всем величии этой книги-она статична. Вот так же вы полагаете поступить и с притчей? Извините, но сейчас 2012 год. Тем более странно, что с прошествием двух тысяч лет предлагается использовать старую структуру письма. И тем более странно видеть такой заголовок: "Современные притчи" между тем современного-то как раз в большинстве притч и не обнаруживается, возникает ощущение искуственности, как будто автор отправляет нас в древнее время и оттуда, из древности, предлагает нам древнее же решение некой древней проблемы. А может это мода такая-писать под старину?
А как насчёт шаблонов в теле притчи-таких например, как "изрек" и разных других, которые как кому-то представляется и определяют внутреннюю атмосферу притчи? Не устаете ли вы, господа, от такой шаблонности? И самое главное, современному пытливому и разностороннему уму, для которого, собственно и предназначается притча-будет ли ему интересно изучать по сути шаблон?
И такой немаловажный вопрос-притча-это литературное произведение? Или это феномен среди всех жанров? Я полагаю и то и другое. Полагаю многие с этим согласятся. Но отсюда возникает ещё один вопрос-насколько литературная часть может преобладать над философской и имеет ли вобще на это право?
Притча обязательно чему-то учит. Но притча при этом и веселит. Однако, эстетика юмора со временем меняется-это неизбежно с переходом сознания на новый уровень. И что же получается? Наше сознание за 2000 лет перешло уже несколько раз на более высокий уровень, а притча осталась та же? Нонсенс.
Далее. Я не понимаю, почему в современных притчах необходимо использовать эту обязательную пару: ученик-учитель?
Я понимаю, что дуализм, что мы учимся, что кто-то из нас учитель, а кто-тьо ученик. Но поймите, приелась эта устаревшая форма.
До тошноты, до примитивизма. Отсюда вывод-надо искать новые формы и инттегрировать в притчу на совеременной основе.
Ещё одно. Почему это большинство полагает, что притча должна именно поучать? Этак свысока, так сказать. А не смешно ли это само по себе? Какая же ценность будет от такой притчи? Никакая. И почему в притчах принято выставлять мудрость напоказ, как будто тосто намекая-вот! Смотрите, неучи и учитесь! Посмотрите на притчи о Ходже Насреддине. Почему их любит народ? Не потому ли, что Ходжа Насреддин, а значит и его учение бывает всегда разным, как собственно и сама жизнь-то смешным, то глупым, то мудрым, то никаким. Вот это кстати, живые притчи и именно их я считаю классическими.
Ну...-) теперь-то я надеюсь, могу сделать вывод по всему, описанному выше? Вывод такой:
Да, притча должна иметь свои каноны как жанра, но такие жёсткие каноны, которые тем не менее, позволят ей развиваться.
Да, почти все эти каноны скорректированы Андреем, я полгаю прравильно.
Но! Категорически утверждать притчу как статический, мёртвый жанр, не подлежащий совершенствованию-не имеет право никто. Ибо любое учение развивается, ибо любая мудрость совершенствуется. А притча это и есть учение и мудрость. Значит, притча должна развиваться, должна жить, должна расти, должна соотвествовать времени (чтобы именно учить) и умрёт она только вместе с человеком.
Но другое дело, когда некто вопреки вышеизложенным фактам, скажет: а я всё равно так не считаю. Да ради бога-)
Современная притча всё равно найдёт своего читателя, найдёт свою дорогу.
Кстати...относительно "всяких измов и жаргонов", что они не имеют право находиться в совеременной притче. Я считаю-да, не могут, когда этот изм или жаргон не понятен в контексте и не понятен вобще. Но, когда мой герой, например, Джек, говорит японскому самураю, занёсшему меч, над головой слуги: -тормози! Имея ввиду "подожди" он имеет право так именно сказать, потому что он из 21-го века, а самурай-из 17-го. Кроме того, по ходу повествования ясно, что у Джека собственная, ни на чью не похожая харизма. И это ещё более подчёркивает разницу во времени-чего и добивался автор. Другое дело - злоупотреблять не стоит. Или ещё такое - я применил в последнем сеансе слово "генезис", по отношению к бытию (причем, это единственный, так сказать изм, присутствующий в моих притчах). И что? Всё кончено? Это уже не притча?
Не только притчей... любым! произведением автор должен заинтересовать читателя. А притчей-тем более. Я бы добавил ещё к определениям, что такое притча? Это короткое незабываемое произведение, оставляющее след в памяти и изменяющее мировоззрение читателя. И теперь давайте с вами подумаем-если всё время, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие привлекать читателля, соблазнять его одной и той же формой-разве читателю не надоест? А вам, господа, не надоест ли жена, которой две тысячи лет? И все эти две тысячи лет вы с ней...кгм...в одной постели. Представьте, что притча никак за эти двадцать лет на наших глазах не изменится. Представили? А вот я нет. Просто смотрю на некоторых моих интересных коллег-они, кстати, есть на этом сайте,-и вижу-они изменяют современную притчу. Красавчики!
Вот именно им впоследствии благодарный автор скажет спасибо-потому что будет иметь возможность и удовольствие, сравнивая древние и современные притчи, наблюдать как изменялось сознание человека.
- Отвечаю по порядку.
  Жанр притчи, конечно же, развивается. И не может не развиваться. Для примера скажу, что Притчи Соломона не размещаются на сайте, потому что они не являются притчами в современном понимании этого слова. К современной форме притч скорей подходят притчи, которые рассказывал Иисус, например, притча о сеятеле. Но и она далека от современной формы, потому что содержит толкование. Если уж говорить о тенденциях, то современные тенденции развития жанра - это лаконичность и глубина смысла. Причём укорачиваясь, притча никогда не превратится в афоризм, т.к. афоризм - это решение, а притча - ситуация, загадка.
  Почему Вы спрашиваете на счёт шаблонов, типа «изрек»? Где-то говорится, что ими нужно пользоваться?
  Да, притча - литературный жанр, но несущий в себе философскую нагрузку. И задача литературы в притче не просто быть в гармонии с философским смыслом, но и должным образом представить его. Именно поэтому на литературную часть накладываются ограничения.
  Однажды у Андрея Кураева спросили, почему молитвы в церкви читаются монотонно? На что он ответил: «У каждого чтеца может быть своё настроение. И если дать свободу интонации, то каждый начнёт привносить туда своё. И тогда слушающий молитву будет слышать не только её слова, но и настроение чтеца». То же можно сказать и о притче. Если автор желает покрасоваться и показать своё литературное мастерство, то он просто навяжет читателю свою точку зрения и не даст ему самостоятельно определить для себя смысл прочитанного. Именно поэтому «правильная» притча - это та, которая только излагает факт события, не объясняя и не намекая на то, в чём же её смысл.
  Юмор - не обязательная составляющая притчи. Поэтому некоторые герои притч, когда-то казавшиеся смешными, сейчас могут казаться глупыми. Но поучительность притчи от этого не меняется.
  Где Вы вычитали, что пара учитель-ученик является обязательной?
  - Я нигде не вычитал, я спрашиваю - обязательно ли употреблять? Потому что вижу как часто эта форма употребляется в современных притчах, а ведь прошло 2000 лет.
    И ещё, вы, Андрей, привели в пример молитву. Но это что же-опять статика, опять старина? Опять не тронь меня, я завалюсь?
    А хотя вспомните методическую американскую церковь-там молитвы не иначе как поют и не иначе как под музыку и это не иначе как в церкви!
    "Почему Вы спрашиваете на счёт шаблонов, типа «изрек»? Где-то говорится, что ими нужно пользоваться?"
    нигде у вас не говорится. Если вы помните, я говорил об авторах, которые считают, что если будут использовать архаизмы и архаику как внутреннюю атмосферу притчи, имея тем самым ввиду климат, то есть, принимая это за некие каноны притчи-то они заблуждаются.
    У меня тоже встречается это слово изрёк-но один раз на 99 случаев-и то, применительно ИМЕННО к древней притче.
    Эксперимент присутствовать должен в любом творчестве, но не во вред, конечно, самому предмету.
    Хотя...и тоже, как сказать. Я не себя имею ввиду, например, но если вам, Андрей предложат современную притчу, но по вашим взглядам она не является притчей и вы её на своем сайте не разместите, это же не значит, что её не разместит на своем сайте кто-нибудь другой, с более радикальными взглядами. Вы обозначаете свою культурную позицию. Но есть и другие культурные позиции. А если вы скажете-так пусть этот человек на другом сайте и размещает свою такую притчу. И будете правы-но только в части размещения на другом сайте. В плане же культуры притчи-это будет спорный вопрос. Потому что отклонения и рождают новое. Новый смысл, например, новое слово, например. Новую притчу, например.

Большая советская энциклопедия Притча,
дидактико-аллегорический жанр литературы, в основных чертах близкий басне. В отличие от неё форма П. 1) возникает лишь в некотором контексте, в связи с чем она 2) допускает отсутствие развитого сюжетного движения и может редуцироваться до простого сравнения, сохраняющего, однако, особую символическую наполненность; 3) с содержательной стороны П. отличается тяготением к глубинной "премудрости" религиозного или моралистического порядка. П. в своих модификациях есть универсальное явление мирового фольклорного и литературного творчества. Однако для определённых эпох, особенно тяготеющих к дидактике и аллегоризму, П. была центром и эталоном для др. жанров, например "учительная" проза ближневосточного круга (Ветхий завет, сирийские "Поучения Ахикара" и др.), раннехристиансокй и средневековой литературы (см. притчи Евангелий, например П. о блудном сыне). В эти эпохи, когда культура читательского восприятия осмысляет любой рассказ как П., господствует специфическая поэтика П. со своими законами, исключающими описательность "художественной прозы" античного или новоевропейского типа: природа и вещи упоминаются лишь по необходимости, действие происходит как бы без декораций, "в сукнах". Действующие лица П., как правило, не имеют не только внешних черт, но и "характера" в смысле замкнутой комбинации душевных свойств: они предстают перед нами не как объекты художественного наблюдения, но как субъекты этического выбора. В конце 19 и в 20 вв. ряд писателей видит в экономности и содержательности П. образец для своего творчества. Попытку подчинить прозу законам П. предпринял Л. Н. Толстой. На многовековые традиции П. опирался Ф. Кафка, а также интеллектуалистическая драматургия и романистика Ж. П. Сартра, А. Камю, Ж. Ануя, Г. Марселя и др., исключающие "характеры" и "обстановочность" в традиционном понимании. П. продолжает сохранять привлекательность для писателей, ищущих выхода к этическим первоосновам человеческого существования (ср. роль ходов П. у Б. Брехта)

Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Притча, литерат., небольшой рассказ аллегорический по форме и нравственно-дидактический по цели. Форма П. очень распространена у восточн. народов, у индусов, арабов, евреев (Библия; И. Христос), также в Византии, откуда любовь к ним перешла и к древнерусским книжникам, которые развивали заимствованные П. и пытальсь создать самостоятельные. См. Добротворский, "П. в древнерусск. духовн. письмен." ("Правосл. Собес." 1864).- П. евангельские, особая образная форма проповеди, которой пользовался И. Христос для изложения и уяснения своего учения.

(Ольга) я тоже сразу полезла в словарь (Интернет-словарь на MegaBook)

ПРИТЧА, и, ж.

1. В религиозной и старой дидактической литературе: краткий иносказательный поучительный рассказ. Евангельская п. П. о блудном сыне.

2. перен. О непонятном, труднообъяснимом явлении, событии (разг.). Что за п.?

Притча во языцех (книжн., обычно ирон.) предмет общих разговоров.

| прил. притчевый, ая, ое (спец.).

Так что, действительно, если учит - значит притча, если просто веселит - анекдот... но если уж совсем непонятный анекдот, то тоже может вызвать при получении такового в "рассылке " наш законный вопрос: "Это что ж за притча?!" :D