Сургут. Культурное наследие югры

примета поверье суеверие самобытность

«Шиллер сказал: «И в детской игре кроется иногда глубокий смысл»-- а Шекспир: «И на небе и на земле есть еще много такого, чего мудрецы ваши не видывали и во сне». Это можно применить к загадочному предмету, о коем мы хотим поговорить. Дух сомнения составляет свойство добросовестного изыскателя; но само по себе и безусловно, качество сие бесплодно и даже губительно. Если к этому еще присоединится высокомерное презрение к предмету, нередко служащее личиной невежества особенного рода, -- то сомнение, или неверие, очень часто бывает лицемерное. Большая часть тех, кои считают долгом приличия гласно и презрительно насмехаться надо всеми народными предрассудками, без разбора, -- сами верят им втихомолку, или по крайней мере из предосторожности, на всякий случай, не выезжают со двора в понедельник и не здороваются через порог.

С другой стороны, если и смотреть на поверья народа, вообще, как на суеверие, то они не менее того заслуживают нашего внимания, как значительная частица народной жизни; это путы, кои, человек надел на себя -- по своей ли вине, или по необходимости, по большому уму, или по глупости, -- но в коих он должен жить и умереть, если не может стряхнуть их и быть свободным. Но где и когда можно или должно сделать то или другое, -- этого нельзя определить, не разобрав во всей подробности смысла, источника, значения и силы каждого поверья. И самому глупому и вредному суеверию нельзя противодействовать, если не знаешь его и не знаком с духом и с бытом народа.

Поверьем называем мы вообще всякое укоренившееся в народе мнение или понятие, без разумного отчета в основательности его. Из этого следует, что поверье может быть истинное и ложное; в последнем случае оно называется собственно суеверием или, по новейшему выражению, предрассудком. Между этими двумя словами разницы мало; предрассудок есть понятие более тесное и относится преимущественно к предостерегательным, суеверным правилам, что, как и когда делать или не делать. Из этого усматривается, еще в третьем значении, важность предмета, о коем мы говорим; он дает нам полную картину жизни и быта известного народа». О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа /Даль В.И - с. 259-261

У всех народов есть поверья и приметы, у многих они схожи между собою, это указывает на один общий источник и начало, которое может быть трех родов: или поверье, возникшее в древности, до разделения двух народов, сохранилось по преданию в обоих; или, родившись у одного народа, распространилось и на другие; или же наконец поверье, по свойству и отношениям своим к человеку, возникло тут и там независимо одно от другого.

«Север наш искони славится преимущественно большим числом и разнообразием поверий и суеверий о кудесничестве разного рода. Едва ли большая часть этого не перешла к нам от чудских племен. Кудесники и знахари северной полосы отличаются также злобою своею, и все рассказы о них носят на себе этот отпечаток. На юге видим более поэзии, более связных, сказочных и забавных преданий и суеверий, в коих злобные чернокнижники являются только как необходимая прикраса, для яркой противоположности. У нас есть поверья -- остаток или памятник язычества; они держатся потому только, что привычка обращается в природу, а отмена старого обычая всегда и везде встречала сопротивление. Сюда же можно причислить все поверья русского баснословия, которое, по всей вероятности, в связи с отдаленными временами язычества. Другие поверья придуманы случайно, для того, чтобы заставить малого и глупого, окольным путем, делать или не делать того, чего от него прямым путем добиться было бы гораздо труднее. Застращав и поработив умы, можно заставить их повиноваться, тогда как пространные рассуждения и доказательства ни малого, ни глупого, не убедят и, во всяком случае, допускают докучливые опровержения». Поверья и обычаи Сургутского края /Неклепаев И.Я. Записки ЗСО РГО. - Омск, 1903,- Кн. 30. - С.77-78.

Переиздание материалов очерка И. Неклепаева «Поверья и обычаи Сургутского края», 1903 г. с приложением напевов из сибирских коллекций А.Мехнецова (экспедиционные записи 1967-1975 гг.). Санкт-Петербург, 1995

«Трудно представить себе местность более пустынную, захолустную и дикую...» - так открывает свой очерк о поверьях и обычаях Сургутского края И. Неклепаев. Эта характеристика относится к концу прошлого века (материалы очерка собирались на протяжении 1885-1891 годов) . Современный Сургут уже ничем не напоминает тот маленький городишко с двухтысячным населением, где было лишь две школы.

Сто лет назад в жизни сургутян, как отмечает И. Неклепаев, сохранялось «в более или менее чистом и нетронутом виде, немало любопытных обычаев и обрядов, носящих на себе отпечаток несомненной седой старины и занесенных сюда с незапамятных времен, быть может, еще с первыми засельщиками края. Эти архаические черты не трудно подметить как в здешних свадебных обрядах и песнях, так и во многих вечерочных играх и в целом ряде разнообразных предрассудков и суеверий».

Автор подчеркивает особое отношение сибиряков к традициям, освященным «обычаем и практикою дедов»: «Все более важные моменты жизни, начиная от рождения, продолжая браком и кончая смертью, здесь отмечены особыми обрядами, во всей своей неприкосновенности переходящими от одного поколения к другому и строго соблюдаемыми каждым». Верность традициям, сохранность коренных основ культуры помогала выстоять в суровых условиях Сибири под бременем тяжелого труда, лишений и крайней изолированности. Но уже с прошлого века этот чистый источник силы и духовности подвергается воздействию «мутных волн» городской «цивилизации». «Та чудная первобытная поэзия, которою окрашены многие из сургутских обрядов и игр, те прелестные старинные песни, которые блещут такими дивными красотами образного и яркого великорусского языка, - все это исчезает, не заменяясь ничем лучшим. И жизнь становится более прозаической, серой и скучной...» - восклицает И. Неклепаев.

Возможно, «современному» молодому человеку будет непонятна та самоотверженность и настойчивость, с какой в 60-е годы нашего века А. Мехнецов, такой же молодой парень, как и наши читатели, обходил деревню за деревней на всем пространстве обширного Приобского края в поисках людей, помнящих старинные песни и обычаи. Удивительно, что несмотря на все изломы исторической судьбы и жизненные тягости, традиции народной культуры не ослабевали, и память русских людей хранила напевы старинных сибирских песен.

Звукозаписи из архивных коллекций А. Мехнецова, включенные в публикацию, дают возможность озвучить тексты песен из очерка И. Неклепаева, воскресить голоса сибиряков-старожилов.

Надеемся, что эта книга поможет найти связующую нить и не потеряться, обнаружить свою причастность к культурному наследию предшествующих поколений русских людей.

Предновогодье навевает сказочно-волшебное настроение. То под заснеженными елями прогуляться тянет, то за звёздным небом понаблюдать. А то в баньку отправиться, «грехи» уходящего года смыть. Баня - место святое для каждого человека. Но именно русская баня и русские люди чаще всего поражали иностранцев.

Так, в XVII столетии английский дипломат Джильс Флетчер написал: «Вы нередко увидите, как они (для подкрепления тела) выбегают из бань в мыле и, дымясь от жару, как поросёнок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз».

В России и по сей день - это один из самых популярных способов укрепить здоровье. Но в далёком прошлом бани побаивались. Вернее, хозяина бани - «банника», или «банной суседки» - так называли его в позапрошлом веке в Сургутском крае.

Отношение к домашним суседкам (а их, кроме «банной», было ещё две - «избная» и «скотская») описывает политический ссыльный Иван Неклепаев в своей работе «Поверья и обычаи Сургутского края». Он отмечает, что в представлении сургутян «суседка» - существо женского пола. Сургутяне обращались к ней: «матушка-суседушка». Интересно, что в разговоре сургутяне к суседкам могли приравнивать только женщин. То есть, нечистого духа как бы и не было, только нечистая «духиня».

«Избная духиня» бытовала в избах. Считалось, что она является верховной хозяйкой как над людьми, так и над всем домашним распорядком, и животными, которые временно помещались в избе. Одних жильцов эта суседка любит, других - нет. Первых всюду сопровождают удача и успех, а вторых - одна сплошная незадача.

Неклепаев пишет: «Тем, кого избная суседка любит, она, в знак своего расположения, заплетает по ночам косы. Эти косы тщательно сохраняются их счастливыми обладателями, и ни под каким видом не расчёсываются и не обстригаются. В Сургуте мы имели случай сами видеть людей с густыми косичками за ушами, не заплетёнными, а просто сбитыми, как войлок». В случае же, если суседка кого невзлюбит, того по ночам мучит: сонного трясёт до поту.

В описаниях сургутян суседка имела разный вид. «Бабушка говорила, что она круглая, как клубок, с человеческим лицом, мохнатая, с красной, жёсткой шерстью, без рук и без ног», - вспоминает Анна Ленц. «Нет, она как маленький ребёнок, с маленькими ручками, но очень тяжёлая», - противоречит Анне Зоя Свиридова.

Сургутяне старались суседку задобрить. Например, при закладке нового дома, когда кладут первые продольные брёвна, то в «гнездьях», вырубленных в этих брёвнах, делают небольшие углубления во всех уголках, и в них кладут по кусочку хлеба, по маленькому камню и сколько-нибудь денег. Это - дань суседке, чтобы она благоволила к хозяевам. Затем в переднем углу ставили маленькую, цельную, с корнем, кедринку и приговаривали: «Вот, тебе, мать-суседушка, тёплый дом и мохнатый кедр». Потом приглашали священника и служили молебен.

«Скотская духиня» живёт в загородях, и не всякое животное любит. Лошадям по ночам косы заплетает. В общем, задабривали люди и эту суседку, как могли. Хлеба с солью подавали, а то и специальные круглые хлебцы пекли. А вот с «банной» посложнее было…

Суседка банная

Боялись её сургутяне сильно. Представлялась она им существом злобным. В бане-то во всей «красе» пред ней представать приходилось, оттого и страшнее. А ну, явись она перед тобой, а под рукой-то ничего и нет. В общем, как ни крути, а задабривать и её надо. Для этого последнему, кто мылся, ни под каким видом не позволялось выливать на себя всю воду. Нужно хоть немного оставить в кадке. Эта вода предназначается банной суседке, и оставляется с обычным причетом: «Вот тебе, мать-суседушка, водица, мойся и парься в тёплой баньке». Считалось, что если не оставить этой водицы, то в следующий раз суседка, рассердившись, может до смерти запарить хозяина.

Не любила суседка и «третьего пару». Пойдёшь париться в третий заход, тут она тебя до смерти и запарит, а то и кипятком ошпарит. «Однажды в с. Локосовом, в бане, - пишет Неклепаев, - мылись три человека - двое сургуских казаков и местный поп. Казаки вымылись раньше и вышли в предбанник, поп остался. Вдруг они слышат дикие стоны и мычанье попа, вбегают в баню и видят, что на нём верхом сидит кто-то мохнатый. Один казак пустился бежать, а другой не оробел, скинул с себя шейный крест, окунул его в ковш с водой, и этой водой брызнул в мохнатого… В бане поднялся страшный «трескоток», и «банный» моментально исчез, а попа подняли еле живого в бесчувствии». Отойдя, поп рассказал, что «банный» накинулся на него из-за печки и, навалившись, стал душить. В общем, бани сургутяне побаивались. Но страх этот не мешал им устраивать там святочные гадания.

421 год назад на этой земле простирались владения остяцкого князя Бардака. И именно эти земли двуглавый российский орел высмотрел на просторах огромной Сибири и взмахнул могучим крылом, указывая своим слугам путь. Этими слугами стали князь Федор Борятинский и письменный голова Владимир Оничков. «Государь, Царь и Великий князь Федор Иванович всеа Русии» дал им наказ о строительстве города Сургута 19 февраля 7102-го лета «от сотворения мира».

Вместе с казаками, тобольскими служивыми людьми и двумя десятками плотников-пермичей воеводы спустились по Иртышу до «столицы» княжества - Бардакова городища и сожгли его. Здесь суждено было возникнуть новому городу - Сургуту, из которого можно было нанести удар по селькупской Пегой Орде, союзником которой был хан Кучум.

Так, в конце лета - начале осени 1594 года на правом берегу реки Оби в считанные недели вырос деревянный рубленый город с двумя воротами, четырьмя глухими и одной проезжей башнями. Город, рожденный для государевой службы.

Происхождение его названия имеет несколько версий. Например, в нем скрыта одна из географических особенностей - обилие рыбы, ведь на древнеюгорском«сор» - пойма реки, а «кут» - рыба. По другой версии, в переводе с тюркского «сургут» - это «благодатное, счастливое место» («сур» - «схлёбывать», «гут» - «счастье»).

Ох, если бы знали жители древних поселений этого «счастливого места» о том, что находится под их ногами, под таежными землями и болотами!

Сургут - место ссылки политзаключенных

В XIX веке Сургут, как и вся Сибирь, не знал крепостного права - люди там жили крепкие, вольные, решительные. Однако именно сюда ссылали государственных преступников.

Наш город в то время был настоящим захолустьем. Проживали в нем казаки, мещане, чиновники - и декабристы. Осенью 1826 года сюда был доставлен под конвоем Андрей Иванович Шахирев,осужденный на вечное поселение за участие в восстании декабристов Черниговского полка. Первый год для Андрея Ивановича в нашем городе оказался суровым. Ему не разрешалось отлучаться из города, он не имел своих денег, получал паек из казны и комплект одежды. Еще один ссыльный декабрист, Василий Карлович Тизенгаузен, был ранее командиром Полтавского пехотного полка и членом «Южного общества».

Здесь были и революционеры-народники. Среди ссыльных выделялся Сергей Порфирович Швецов. Прожил он тут два года, но успел собрать богатый материал о жизни и быте сургутян, позже опубликованный как «Очерки Сургутского края». Другой ссыльный, Иван Акимович Неклепаев, написал книгу «Поверья и обычаи Сургутского края».

Лето 1891 года было ознаменовано приездом очень известного лица. Это был уже не революционер, наоборот, этот человек олицетворял Власть и Справедливость. Сургут посетил Его Высочество Наследник Цесаревич Николай Романов, ставший вскоре императором.

Все для фронта, все для победы!

Грохот войны, ворвавшейся рассветом 22 июня 1941 года, эхом докатился до сургутской тайги и отозвался в сердцах мирных жителей края. Многие, очень многие сургутяне вынесли на своих плечах непомерную тяжесть солдатской доли, шагая по бесконечным разбитым дорогам, вгрызаясь саперными лопатками в землю, снова и снова бросаясь с надсадно протяжным «ура!» врукопашную, пока не пробил час Победы. Позже два жителя нашего города будут удостоены высокого званияГероя Советского Союза.

В Сургут были вывезены эвакуированные из Ленинграда дети. Студеный город стал для несчастных пристанищем, согретым теплом отношения жителей к обездоленным - на средства, собранные населением, был построен детский дом.

Благодаря труду сургутянбогатства таежного края (пушнина, рыба, промышленное сырье) шли в обмен на валюту и покупку танков и самолетов. Было выловлено и сдано государству 280 тысяч центнеров рыбы. Цифры потрясают: например, в 1942 году Сургутская моторно-рыболовная станция перевыполнила июльский план на 654%. А за один лишь 1943 год было добыто 76846 центнеров. Теперь, чтобы добиться таких результатов, потребовалось бы 10-15 лет! А тогда это делали старики и мальчишки, женщины - в ледяной воде, босые, плохо одетые, убитые горем потерь родных и близких.

Была у нас и эвакуированная из Одессы рыбоконсервная фабрика, сейчас, к великому сожалению, заброшенная. За короткое время на этом предприятии был сформирован дружный коллектив, состоявший в основном из подростков и женщин. В 1944 году фабрика выпустила 1585 тысяч банок консервов из муксуна, осетра, частика, щуки.

Сердце российской энергетики

Шли годы, провинциальный городок-поселок жил своей обыденной жизнью, и здешние заботы, радости и горести не выходили за его пределы. Казалось, что время не сулило ему никаких изменений и новых перспектив, как вдруг здесь обнаруживают месторождение «черного золота».

Газета «Советский Север» 11 июля 1934 года писала: «…каждые 5-15 минут со дна реки выбрасывается клубок темной жидкости, принимавшей в первые мгновенья форму выпуклого кверху полушария, затем расплывшегося по поверхности». Наверняка техники и инженеры на тот момент и не догадывались, какой прорыв в развитии страны они сделали. Ведь по-настоящему масштабное освоение энергетических ресурсов Сургутского Приобья началось только во второй половине 1950-х годов, когда руководство страны осознало необходимость модернизации экономики на основе интенсивного развития энергетики и комплекса «большой химии».

Когда-то граф Сперанский не без иронии сказал: «Пока Сибирь можно назвать Отчизной Дон Кихотов». Прошло много лет, и романтики 50-70-х годов прошлого века пришли и на нашу Сургутскую землю и начали добывать нефть и газ, строить гидроэлектростанции. Такими романтиками были и геологи-разведчики, прибывшие сюда для глубокого бурения. В апреле 1958 года была сформирована нефтеразведочная экспедиция, руководил которой Фарман Салманов. От него же Никита Сергеевич Хрущев позже получит телеграмму следующего содержания: «Я нашел нефть. Вот так, Салманов».

Не успела отгреметь «нефтяная лихорадка», как встал острый вопрос об энергоснабжении нефтедобывающей промышленности, и потому ударными темпами начинается строительство ГРЭС (государственная районная электрическая станция) крупнейшей в Западной Сибири, а впоследствии и в мире.

Сургутская ГРЭС-2 - флагман тепловой энергетики России. Электростанция имеет самую большую установленную электрическую мощность среди тепловых электростанций России - 5597 МВт. Для примера, этой мощности хватит, чтобы снабдить электричеством более 5 миллионов домов россиян.

Троицкая соборная церковь

Каждое воскресенье все семь действующих православных храмов Сургута заполнены людьми, приходящими, чтобы помолиться и приобщиться Святых Христовых Тайн. Но так было не всегда. В конце XVII века в Сургуте стояла только старая Троицкая церковь, на долю которой в последующие века выпадет непростая участь. В 1700 году она полностью сгорела, но вскоре была восстановлена. Еще дважды, в 1712 и в 1739 годах, в результате пожаров церковные строения погибали, но каждый раз жители города, не жалея сил и затрат, отстраивали Троицкую церковь.

На начало XIX века Троицкая соборная церковь была единственным каменным сооружением в городе. Она располагалась на самом высоком месте берега Оби - на Барской горе, и своим величественным видом привлекала внимание и приводила в восхищение всех проплывающих по реке путешественников. Один из них позже в путевой заметке «На пароходе от Тобольска до Томска» напишет: «…лучшая постройка - церковь Сургутская, каменная и довольно богатая…».

В годы революции советской властью из нее были изъяты оклады икон из драгоценных камней, освященные сосуды и богослужебные предметы, имевшие к тому же и немалую художественную ценность, ведь возраст некоторых вещей доходил уже до 200 лет и более. Многие книги были безжалостно сожжены. В 1935 году Сургутский собор был продан за 12 тысяч рублей райпотребсоюзу, который использовал его под пекарню. А после очередного пожара церковь решили не восстанавливать и разобрали ее по кирпичику.

На сегодняшний день по благословению Святейшего Патриарха Кирилла перед сургутским духовенством стоит цель воссоздания Свято-Троицкого кафедрального собора, место для которого сургутяне выбирали, как говорится, всем миром.

Примечания к Очерку 5. "Представления русских Омского Прииртышья о потустороннем мире в конце XIX - начале XX веков"

См., напр.: Селезнев А.Г. Селезнев А.Г. Локальные (ареальные) культурные комплексы как форма существования традиционной культуры // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск; СПб., 1998. - С. 57-62; Он же. Или-или: проблема соотношения традиционной и этнической культуры // История и культура Сибири. - Омск, 2001. - С. 140-153; Он же. Традиционная и этническая культура: сферы функционирования и границы понятий // Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении. - Томск, 2001. - С. 190-193.
Славянская мифология: Энциклопедический словарь. - М., 1995. - С. 283-284.
Бережнова М.Л. Представления о связях реального и потустороннего мира через умерших у русских Среднего Прииртышья (по материалам этнографических экспедиций 1996 г.) // Русский вопрос: история и современность: Матер. III Всероссийск. науч. конфер. - Омск, 1998, С. 228.
Завойко Г. Верования, обряды и обычаи великороссов Владимирской губ. // Этнографическое обозрение. - 1914. - Кн. CIII-CIV. - С. 97.
Виноградов Г.С. Смерть и загробная жизнь в воззрениях русского старожилого населения Сибири. // Сборник трудов профессоров и преподавателей Гос. Иркутского Университета. - Иркутск, - 1923. - Вып. 5. - С. 303.
Неклепаев И.Я. Поверья и обычаи Сургутского края. - Омск, 1903. - С. 182. - Отт. из "Записок ЗСО ИРГО". - Кн. 30.
Бережнова М.Л. Указ. соч. - С. 228.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-1. К. 224.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 18-3. К. 154.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1.П. 20-1. К. 224, 235.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 18-3. К. 156.
Зеленин Д.К. (Культ покойников, умерших неестественной смертью, у русских и у финнов) // Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 1901-1913. - М., 1994. - С. 259.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-6. К. 125.
Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов. Избранные труды. - М., 1996. - С.178.
Тульцева Л.А. Религиозные верования и обряды русских крестьян на рубеже XIX-XX вв. // Советская этнография. - 1978. - № 3. - С. 69.
Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов. - С. 181-182.
Бережнова М.Л. Указ. соч. - С. 230. Аналогии в белорусской культуре см.: Булгановский Д. Г. Пинчуки. Этнографический сб.: песни, загадки, пословицы, обряды, приметы, предрассудки, поверья, суеверия и местный словарь // Зап. ИРГО по отделению этнографии. - 1890. - Т. XIII. - Вып. 3. - С. 190; Труды этнографо-статистической экспедиции в Западнорусский край, снаряженной ИРГО: юго-западный отдел: Материалы и исследования, собранные П.П. Чубинским. - СПб., 1877. - Т. 4: Обряды, родины, крестины, свадьба, похороны. - С. 712.
Толстой Н.И. Из "грамматики" славянских обрядов // Язык и народная культура… - С. 63.
Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. - СПб., 1993. - С. 101.
Седакова О.А. Тема "доли" в погребальном обряде (восточно- и южнославянский материал) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: Погребальный обряд. - М., 1990. - С. 54.
Там же. - С. 55.
Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). - М., 1995. - С. 76.
Неклепаев И.Я. Указ. соч. - С. 182.
Завойко Г. Указ. соч. - С. 85-178; Семёнова О.П. Смерть и душа в поверьях и в рассказах крестьян и мещан Рязанского, Ранненбургского и Данковского уездов Рязанской губ. // Живая старина. - 1898. - Вып. II. - С. 229; Зеленин Д.К. Из быта и поэзии крестьян Новгородской губ. // Живая старина. - 1905. - Вып. I-II. - С. 11.
Барсов Е.В. Причитания Северного Края. - М., 1872. - Ч. 1. - С. 212.
Там же. - С. 167.
Стихи духовные. - М., 1991. - С. 198.
Ушаков Д.Н. Материалы по народным верованиям великорусов // Этнографическое обозрение. - 1896. - Кн. XXIX-XXX. - С. 203.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 281.
Там же. - С. 282.
Завойко Г. Указ. соч. - С. 160.
Байбурин А.К. Указ. соч. - С. 104.
Садовников. Д.Н. Сказки и предания Самарского края // Записки ИРГО по отд. этнографии. - 1884. - Т. XII. - С. 252.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 21-2. К. 94.
Неклепаев И.Я. Указ. соч. - С. 226.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 283.
Бардина П.Е. Материалы о похоронно-поминальном обряде русского населения Среднего Приобья в конце XIX - начале XX вв. // Обряды народов Западной Сибири. - Томск, 1990. - С. 170.
Семёнова О.П. Указ. соч. - С. 230.
Там же. - С. 231.
Соболев А.Н. Мифология славян. Загробный мир по древнерусским представлениям (литературно-исторический опыт исследования древнерусского народного миросозерцания). - СПб., 1999. - С. 49.
Байбурин А.К. Указ. соч. - С. 106.
Цитируется по: Невская Л.Г. Семантика дороги и смежных представлений в погребальном обряде // Структура текста. - М., 1980. - С. 231.
Пословицы русского народа: Сборник В. Даля. В 3-х томах. - М., 1993. - Т. 1. - С. 552.
Невская Л.Г. Семантика дороги… - С. 231.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 18-3. К. 45.
Толстой Н.И. Глаза и зрение покойников // Язык и народная культура… - С. 186.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-1. К. 223.
Толстая С.М. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах // Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. - М., 1994. - С. 113.
Бардина П.Е. Указ. соч. - С. 167.
Бережнова М.Л. Погребальный обряд русских старожилов Среднего Прииртышья // Этнографо-археологические комплексы. Проблемы культуры и социума. - Новосибирск: Наука, 1997. - Т. 2: Культура тарских татар. - С. 310.
Байбурин А.К. Указ. соч. - С. 115.
Толстой Н.И. О жанре обмирания (посещения того света) // Толстой Н. И. Язык и народная культура… - С. 460.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 48-1. К. 183.
Генерозов Я.К. Русские народные представления о загробной жизни на основании заплачек, причитаний, духовных стихов и т. д. - Саратов, 1883. - С. 23.
Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. - Новосибирск, 1987. - С. 64.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-6. К. 101.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-6. К. 102.
Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. - СПб., 1994. - С. 44-49.
Байбурин А.К. Указ. соч. - С. 112.
Бережнова М.Л. Представления о связях реального и потустороннего мира… - С. 229.
Там же. - С. 229.
Звонков А. Очерк верований крестьян Елатомского уезда Тамбовской губ. // Этнографическое обозрение. - 1889. - Кн. II. - С. 77.
Невская Л.Г. Семантика дома и смежных представлений в погребальном фольклоре // Балто-славянские исследования 1981. - М., 1982. - С. 110.
Барсов Е.В. Указ. соч. - С. 240.
Топоров В.Н. К символике окна в мифологической традиции // Балто-славянские исследования 1983. - М., 1984. - С. 117.
Ушаков Д.Н. Указ. соч. - С. 178.
Бережнова М.Л. Представления о связях реального и потустороннего мира через умерших… - С. 228.
Седакова О.А. Поминальные дни и статья Д. К. Зеленина "Древнерусский языческий культ "заложных покойников" // Проблемы славянской этнографии (К 100-летию со дня рождения члена-корр. АН СССР Д. К. Зеленина) - Л, 1979. - С. 125.
Седакова О.А. Тема "доли" в погребальном обряде… - С. 126; Виноградов Г. С. Смерть и загробная жизнь в воззрениях русского старожилого населения Сибири. - С. 321.
Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. - СПб., 1993. - С. 119.
Седакова О.А. Поминальные дни и статья Д. К. Зеленина… - С. 128-129.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-1. К. 235, 224; П. 22-2. К. 140.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 15-1. К. 143.
Иванов А.И. Верования крестьян Орловской губ. // Этнографическое обозрение. - 1900. - Кн. XLVII. - №4. - С. 97.
Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. - С. 117.
Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа: утварь, одежда, пища и питьё, здоровье и болезни, нравы, обряды, приёмы гостей. - М., 1993. - С. 235.
11. Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 18-3. К. 10.
Сумцов Н.Ф. Символика славянских обрядов. - С. 201.
Лаврентьева Л.С. Соль в обрядах и верованиях восточных славян // Полевые исследования ГМЭ народов СССР 1985 -1987 гг.: Тез. докл. науч. сессии. - Л., 1989. - С. 68.
Седакова О.А. Тема "доли" в погребальном обряде… - С. 125.
Соболев Н.А. Мифология славян. Загробный мир по древнерусским представлениям… - С.87.
Седакова О.А. Поминальные дни и статья Д. К. Зеленина… - С. 126.
Семёнова О.П. Указ. соч. - С. 229.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 330.
Там же. - С. 321.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 18-3. К. 121.
Бережнова М.Л. Представления о связях реального и потустороннего мира… - С. 228.
Завойко Г. Указ. соч. - С. 227.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 77-1. К. 34.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-6. К. 97.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 49-1. К. 229.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 48-1. К. 180.
Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. - С. 388.
Ушаков Д.Н. Указ. соч. - С. 204.
Зеленин Д.К. К вопросу о русалках. - С. 230-235.
Там же. - С. 253-254.
Неклепаев И.Я. Поверья и обычаи Сургутского края. - Омск, 1903. - С. 50.
Виноградов Г. С. Указ. соч. - С. 315.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 21-2. К. 184.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-1. К. 224.
Зеленин Д.К. Указ. соч. - С. 257-258.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 49-1. К. 12.
Афанасьев А.Н. Заметки о загробной жизни по славянским преданиям // Афанасьев А. Н. Происхождение мифа. Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. - М., 1996. - С. 290.
Там же. - С. 291.
Соболев А.Н. Причитания над умершими Владимирской губ. // Этнографическое обозрение. - 1912. - Кн. XC - XCI. - № 3-4. - С. 191.
Бережнова М. Л. Представления о связях реального и потустороннего мира… - С. 299.
Труды этнографо-статистической экспедиции в Западнорусский край… - С. 698.
Балов А.В. Очерки Пошехонья. Верования. // Этнографическое обозрение. - 1901. - № 4. - С. 108.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 18-3. К. 59.
Семёнова О.П. Указ. соч. - С. 228.
Балов А.В. Сон и сновидения в народных верованиях. // Живая старина. - 1891. - Вып. IV. - С. 116.
Бережнова М.Л. Представления о связях реального и потустороннего мира… - С. 230.
Виноградова Л.Н. Девичьи гадания о замужестве в цикле славянской календарной обрядности (западно-восточнославянские параллели) // Славянский и балканский фольклор. Обряд. Текст. - М., 1981. - С. 18.
Невская Л.Г. Погребальный обряд в Пелясе (структура и терминология) // Балто-славянские этноязыковые контакты. - М., 1980. - С. 77.
Неклепаев И.Я. Указ. соч. - С. 82-84.
Герасимов М.К. Некоторые обычаи и верования крестьян Череповецкого уезда Новгородской губ. // Этнографическое обозрение. - 1895. - Кн. XXVII. - № 4. - С. 126.
Соколова В.К. Об историко-этнографическом значении народной поэтической обрядности (образ свадьбы - смерти в славянском фольклоре) // Фольклор и этнография: связи фольклора с древними представлениями и обрядами. - Л., 1977. - С. 140.
Шиндин С.Г. Пространственная организация русского заговорного универсума: образ центра. // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. - М., 1993. - С. 109-110.
Пестов Н.Е. Современная практика православного благочестия. - СПб., 1997. - С. 104.
Соболев А.Н. Славянская мифология. Загробный мир по древнерусским представлениям… - С.57.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 308.
Там же; Завойко Г. Указ. соч. - С. 89.
Семенова О.П. Указ. соч. - С. 232.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-6. К. 223.
Архив МАЭ ОмГУ. Ф. 1. П. 20-6. К. 122.
Неклепаев И.Я. Указ. соч. - С. 83.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 318.
Там же; Звонков А. Очерки верований крестьян Елатомского уезда Тамбовской губ. // Этнографическое обозрение. - 1889. - Кн. II. - С. 77.
Семенова О.П. Указ. соч. - С. 231.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 292.
Казимир Е.П. Из свадебных, родинных и похоронных обычаев Подольской губ. // Этнографическое обозрение. - 1907. - № 1-2. - С. 208.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 318.
Там же.
Завойко Г. Указ. соч. - С. 89.
Соболев А.Н. Славянская мифология. Загробный мир по древнерусским представлениям… - С. 131.
Барсов Е.В. Указ. соч. - С. 27.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 310.
Соболев А.Н. Славянская мифология. Загробный мир по древнерусским представлениям… - С. 95.
Виноградов Г.С. Указ. соч. - С. 311.
Бессонов П.А. Калеки перехожие. Сб. стихов и исследование. В 2-х частях. - М., 1861. - Ч. 1. - С. 63.
Барсов Е.В. Указ. соч. - С. 131.
Там же. - С. 211.
Неуступов А.Д. Из преданий и легенд крестьян Васьяновской волости Кадниковского уезда // Этнографическое обозрение. - 1901. - Кн. XLI. - № 1. - С. 168.
Толстой Н.И. Бинарные противопоставления типа правый-левый, мужско-женский // Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. - М., 1995. - С. 158.