Литература 50 х -80 х годов. Драматургия. Нравственная проблематика пьес. Алексей Николаевич Арбузов “Иркутская история”

Арбузов Алексей Николаевич - русский советский драматург. Он родился 26 мая 1908 года. Закончил театральную школу в Москве. Литературной деятельностью начал заниматься в 1923 году. Первая пьеса Арбузова - “Класс” (1930г). В 1935 написал комедию “Шестеро любимых” и пьесу “Дальняя дорога” в которой отчетливо обозначились основные мотивы творчества Арбузова: пристальное внимание к формированию духовного облика советского молодого человека, тонкий лиризм, склонность к интимным формам драмы, и длительной, охватывающей обычно несколько лет, протяженности действия. Эти особенности, позволяющие драматургу последить становление характера героя, особенно последовательно выражены в одной из лучших его пьес “Таня”(1939г), которая принесла Арбузову широкое признание, была поставлена почти во все театры страны. В 1939 году Арбузов организовал Московскую театральную студию, которая во время Великой Отечественной войны стала фронтовым театром. После окончания войны студия закрылась. В 1947 году Арбузов написал легкую комедийную шутку “Встреча с юностью”, в 1948 году инсценировал роман Тургенева “Накануне”. К лучшим и наиболее характерным произведениям Арбузова пьеса “Годы странствий”(1954г). В 1959 году создал драму “Иркутская история”, в 60 году трагикомедию “Двенадцатый час”. Пьесы Арбузова широко ставятся в разных странах.

Определяющие черты того или иного эстетического течения находят в творчестве каждого писателя особое выражение, обусловленное особенностями его таланта и художественной индивидуальности. Будучи до конца верным лирико-романтическому направлению, А. Арбузов выступает как художник, обладающий своей темой, своим почерком, своим неповторимым обликом.

Главная тема Арбузова - тема молодежи. Он посвятил ей свою первую драму “Город на заре”. И эта же тема стоит в центре одной из его последних пьес - “Мой бедный Марат”. Средний возраст арбузовских героев 20-25 лет. Партийная принадлежность - ВЛКСМ. И если в его пьесах фигурируют люди некомсомольского возраста, то лишь в той мере, в какой это диктуется законами самой жизни.

Тема арбузовских пьес тесно связана с их романтическим стилем. Герои Арбузова - это люди, в которых романтика юности, ее мечтательность, ее порывы, ее ищущий дух сочетаются с той романтикой, какая свойственна созиданию новых, еще незнакомых человечеству форм жизни.

Арбузов стремится смотреть на все окружающее глазами своих молодых героев. И это ему удается. Даже самые простые вещи таинственны и прекрасны потому, что ты впервые увидел их своими юными глазами, и потому, что за ними таятся неизведанные и сияющие просторы жизни. Чего, казалось бы, проще на взгляд взрослого человека: по московской улице вечером идет трамвай. Но нет! Факт этот многозначителен и чудесен. “Москва. Июльская ночь встала над окраиной. Уже било двенадцать. По улицам, сквозь парки, огороды, речки, мосты мчится ночной трамвай. Остановка. Из вагона вышла девушка...” Или уже совсем несложно: лето, Сокольнический район. Но и это кажется простым только для тех, кто не понимает тайного смысла, скрытого в подобном словосочетании, ибо: “Сокольникам июль самый любимый месяц”.

Стремясь наполнить свои пьесы романтикой свежих и юных чувств, Арбузов наполняет их и романтическим ветром летящего времени. Почти все пьесы Арбузова построены в общем одинаково. Между отдельными актами проходит очень длительное время. Арбузов показывает своих героев совсем молодыми, потом скрывает их на несколько лет, ознаменованных огромными историческими событиями (громадные сдвиги в ходе социалистического строительства, начало Великой Отечественной войны, ее победоносное завершение), и затем вновь выводит их на сцену - изменившихся, выросших, много переживших, закалившихся в вихре суровых событий.

Арбузов смотрит на своих персонажей сквозь призму времени, и это хорошо, потому что ""он доказывает их в потоке жизни. Но художественные средства, пря помощи которых Арбузов создает образ одного из своих любимых героев - “времени”, далеко не равноценны.

С драматической точки зрения большинство пьес Арбузова - хроники, обладающие свойственной этой форме историчностью и вместе с тем страдающие, как мы увидим, всеми характерными для нее недостатками.

Жизнь молодых арбузовских героев овеяна и романтикой странствий. И это верно отражает биографические черты поколения первооткрывателей и первосозидателей.

Художественные особенности арбузовских пьес, их романтический колорит, их хроникальное построение не случайны и определены главной проблемой, занимающей Арбузова как писателя.

Проблема эта - воспитание и рост молодежи в условиях коммунистического строительства. Арбузов хочет раскрыть душу молодого человека нашей эпохи, показать, как формируют его сознание новый труд и новый быт, изобразить взаимоотношения, складывающиеся в среде молодежи, - товарищество, вражду, любовь, соперничество, рассказать о ее жизненных стремлениях и духовных интересах.

В этой связи Арбузова особенно занимает один вопрос. Это - сущность подлинной и ложной романтики. Все основные герои Арбузова находятся в плену ложной романтики. И конфликты, переживаемые ими, обусловлены преодолением этой мнимой, иллюзорной романтики и достижением романтики подлинной. Ложная романтика - это романтика призрачная, отвлеченная, книжная. Она рождена юной незрелостью героев или недостатками их мировоззрения. Романтика подлинная - это романтика самой советской жизни, наполняющего ее созидания и напряженной творческой борьбы.

Нельзя не признать, что внимание Арбузова к проблеме ложной романтики объективно несколько преувеличено. Если перечитать подряд его пьесы, может возникнуть впечатление, что отвлеченно-романтическое мироотношение не только необыкновенно широко распространено среди нашей молодежи, но и является главным и даже единственным источником духовных недостатков, свойственных ее представителям. На деле эти источники гораздо более многообразны. Однако мы не можем отказать писателю в праве разрешать в своих произведениях именно те проблемы и изображать именно те стороны действительности, которые его наиболее интересуют. Важно при этом подчеркнуть, что Арбузов почти всегда рассматривает псевдоромантические увлечения своих героев не обособленно, а отчетливо раскрывая связь между ложноромантическим мировоззрением и мировоззрением индивидуалистическим. Абстрактно-романтические взгляды героев Арбузова препятствуют их творческой, созидательной деятельности, уводят в сторону от реальной действительности, замыкают в кругу неверных представлений, болезненно отражаются на судьбе близких героям людей. Постижение романтики подлинной, земной укрепляет связи человека с жизнью советского общества, делает его сильнее.

Таким образом, психологические и художественные проблемы, занимающие Арбузова, хотя и разрешаются несколько односторонне, обладают серьезным социальным содержанием.

Общественная значимость арбузовских пьес увеличивается и благодаря социальной типичности изображенных в них героев.

Арбузов пишет о самых простых, рядовых людях. Его любимый герой - рабочий паренек или девушка из рабочей семьи. Он показывает их нам в тесной комнатке по соседству с заводом, в молодежном общежитии Метростроя или нового заполярного города. С другими мы знакомимся, когда они, оставив мартеновскую печь или пневматический молоток, переселились в студенческую аудиторию или уже стали молодыми врачами, инженерами, конструкторами. Жизнь их радостна, но отнюдь не легка. “Жить на свете очень хорошо, но очень трудно”, - говорит один из персонажей Арбузова. Родина дала арбузовским героям высокое наслаждение творчества, открыла перед ними свои необъятные богатства. Они ее любимые, но отнюдь не балованные дети. Позади у арбузовского героя скромное детство на рабочей окраине, бессонные ночи у станка или над вузовским учебником, леденящие ветры промышленной новостройки в тундре, палящая жара среднеазиатской магистрали, разрывы вражеских фугасок, фашистский танк на расстоянии метра...

Внутренняя жизнь молодого арбузовского героя не менее сложна и напряженна, чем его трудовая деятельность. Герой Арбузова "искатель и мечтатель. Жизненный путь его зигзагообразен. Герой этот упрям, и, проникшись ложным убеждением, он преследует свою обманчивую цель, настойчиво, закрыв глаза на все другие цели, скользя, спотыкаясь. Убедившись в ошибочности избранного пути, он с такой же страстью бросается на другой и, долго блуждая и заблуждаясь, находит наконец верную дорогу.

Герой Арбузова - сильная личность. Но силы его бродят, и он мучительно ищет для них применения, берясь за множество дел и не завершая ни одного. Он чистый, честный и в то же время непокладистый, угловатый, самолюбивый, ершистый человек, трудный для людей и еще больше для себя.

Арбузов всегда показывает своего героя в движении, в росте, в развитии... Достоинство его героев и его пьес в том, что жизнь, наполняющая их, как и подлинная жизнь, сложна и насыщена противоречиями. Правда, Арбузов иногда пытается вместить в пределы драмы так много разнообразных конфликтов, что они не умещаются в них и, не раскрываясь до конца, дробят образы и сюжет, превращают (что сочетается и с другими причинами) романтическую драму в неглубокую мелодраму. Но лучшие пьесы Арбузова сообщают зрителю ощущение жизненности и художественной достоверности.

Как и у всех живых людей, особенно людей духовно растущих, у арбузовского героя есть и достоинства и недостатки. Но поскольку Арбузов ставит своей целью создать типический образ советского молодого человека и в лучших пьесах это ему удается, человеческая, моральная основа его героя положительная. Достоинства героя помогают ему преодолевать слабости, недостатки и благодаря этому возникают в особенно " ярком свете.

Ведущий герой Арбузова - положительный герой. Но его психологические и художественные особенности, метод и форма его обрисовки, “соотношение” в его образе позитивных и негативных черт соответствуют, и не могут не соответствовать, сущности художественного мировоззрения драматурга, его человеческому, писательскому интересу именно к такому, а не к другому разряду людей и жизненных явлений, его индивидуальной эстетической манере изображать эти явления и этих людей.

В образе положительного героя Арбузова отражены и сильные и слабые стороны таланта писателя. Арбузов умеет не только поставить острую, содержательную проблему и создать правдивые образы и ситуации, художественно раскрывающие эту проблему. Он обладает способностью глубоко, точно и тонко показывать те чувства, которые рождает в душах людей реальное жизненное разрешение этой проблемы. У Арбузова главный источник движения - человеческие характеры. Развитие сюжета определяется у него прежде всего духовным ростом героев, сменой, развитием их мыслей, чувств, отношений. Но при этом события и взаимосвязи людей с событиями Арбузов изображает наименее убедительно. Тут он сразу теряет почву под ногами. События часто возникают у него как лавина непредвиденных происшествий и давят героев, и тогда правда уходит из его пьес.

Может быть, "сознавая это, Арбузов и строит почти все свои произведения как хроники. Ведь хроника позволяет оставлять за сценой важнейшие события, а в самой пьесе показывать только результаты их воздействия на людей. Но метод этот, давая ряд преимуществ, очень несовершенен. И им объясняются многие несовершенства арбузовских пьес. Хроника прерывает как развитие сюжета, так и развитие характера. Изменения обстановки сценического действия и многие внутренние перемены, происходящие в героях, протекают за кулисами. Зритель вынужден лишь строить догадки по поводу того, что произошло в душе героев в течение двух-трех условных лет, истекших за время антракта.

В 1959 году вышла “Иркутская история”. Если можно говорить о большом, серьезном событии-театральном, гражданском, общественном, психологическом, - именно оно произошло вместе с выходом этой пьесы. Арбузов, о котором стали почтительно забывать, “проснулся”, как принято писать в театральных рецензиях “ведущим драматургом”. Это негласное первое место обычно занимает кто-либо из наиболее репертуарных, нравственно-авторитетных писателей. И нет здесь ничего зазор н ого. Если чемпионов знает спорт, если звезд знает кино, если лидеров знает политика, отчего бы и литературе не знать властителей дум. Как справился Арбузов с “шапкой” и “бармами”, полученными при негла с ном этом избрании, мы еще попробуем рассказать. А пока - в советской литературе, советском театре появилась “Иркутская история”. Поначалу пьесу сразу же захотели вывести из разряда любовных драм: любовная ее стихия мешает ясному гражданскому звучанию. Появ и лись статьи, где наивно разделяются сферы чувств и сферы труда, будто бы в жизни не связаны эмоции и идеи, будто бы любовь не несет в себе никаких элементов общественного бытия времени. “Многие считают,-говорилось в подобных статьях,-что пьеса Арбузова о любви... потому-то о на и пользуется такой популярностью, потому-де спектакль на “вечную тему” так долго не сходит со сцены многих театров... Но спектакль вахтанговцев -это меньше всего спектакль о люб ви... это взволнованный и честный рассказ о рабочей семье экипажа большого шагающего”. Таким образом, пьеса Арбузова, посвященная силе преобразующей любви, вдруг стала рекламироваться как рассказ об экипаже большого шагающего. К счастью, эта идея не осталась в умах ни театральных коллективов, ни зрителей. “Иркутская истор и я”-пьеса о любви и одновременно о новом типе жизни людей, о том, как один человек, осознавший себя личностью, может поднять другого, сделать личностью и его, разрушить одиночество и цинизм, и с кусственно создаваемые иногда вокруг себя слабыми и неуверенными. Именно любовь дважды спасла героиню пьесы от нравственного падения. Первый раз это была любовь Сергея Серегина, которая помогла ей обрести женское достоинство. Во второй раз это была любовь Виктора, которая помогла ей обрести человеческое трудовое достоинство. Любовь связалась здесь и с жизнью экскаваторщиков, и с коллективной их моралью, и с величием новой стройки. И уже не различишь, где в пьесе- гражданское, а где - лирическое, - это особый сплав публицистического лиризма, героических чувств, гражданских эмоций и глубоко личных переживаний. Все спаяно и потому прекрасно, потому так сильно отозвалось в сердцах современников - они узнали и о новом уровне чувств, и о новой радости труда.

Главная героиня пьесы - кассирша Валька, которую за легкость поведения так и называли “Валька-дешевка”. Думала она, что главное - красивое личико, привычные любовные признания, вороватые по ц елуи в темноте последнего сеанса да бойкий, острый язычок городского мещанства, одновременно и приманивающий парней и отталкивающий их, когда ухаживания переходят границу. Наиболее постоянным был при ней Виктор. Не щадил и он Валиной репутации, и он говорил о ней цинично, неуважительно, грубо. О том, чтобы жениться, не было и речи. Вот бы насмешил всю стройку, ведь с ней можно и так, без обязательств. Но случилось неожиданное, то, чего не поняли, не узнали, пока что еще не почувствовали они оба. Из пошлой этой историйки рождалась история их любви - Валя и Виктор полюбили друг друга. Но Виктор еще и не подозревал об этом, поощряемый Валиным легкомыслием к безобязательной канители вечерних свиданий, ленивой болтовни, к привычному, гаденькому неуважению. Валя отчетливее слышала свою любовь, но ей не давала высказаться гордость, а вдруг он высмеет, оборвет ее. Да и странным казалось хорошее, нежное чувство - ведь привыкла размениваться на случайные встречи, на липкий уют чужих комнат, на легкую свободу неподотчетных совести дней. Так и не слышали они пока что друг друга, разговаривая каждый день, так и не знали друг друга, каждый день встречаясь. А потом появился Сергей, друг Виктора, давно приметивший Валю, разгадавший за внешней бравадой ее чистое сердце. Сергей предложил ей стать его женой, и Валя согласилась. Тут мы подходим к самому переломному, самому драматическому моменту пьесы. На секунду остановимся, чтобы разглядеть нечто очень существенное-писатель совершает сдв и г в области морали, явление не такое уж частое, обычно сюжет движется по традиционным дорогам моральных правил. Но Арбузов решается на акцию сложнейшую, он ищет своего нового поворота, новых возможностей для разговора о новом уровне человеческих отношений. Сколько помнит себя человечество-любовь двоих была главной основой для соединения, конечно, если речь шла об условиях нормальных, не трагических, не социально-искривленных. Брак без любви всегда почитался куплей-продажей, цинизмом, несчастьем, нарушением естественных человеческих норм. Там, где речь шла о настоящей любви, к ней не примешивалось ни доводов рассудка, ни голоса уважения, ни мыслей о нужности или ненужности решительного шага. Все, что шло от разума, оскорбляло, принижало подлинную любовь, сводило ее до уровня обычных житейских дел, где можно было и продумать все выгоды и невыгоды предпринятого союза, и порассуждать о возможном его финале. Стоило только Вронскому на один из бесконечных вопросов Анны Карениной о любви ответить ей, что он ее уважает, как она поняла, что любовь его кончилась, и прозвучала отча янная, трагическая ее реплика: “Уважение в ыдумано вместо любви. Там, где нет любви, говорят об уважении”. Нечто п рямо противоположное найдем мы в “Иркутской истории”. Валя любит Виктора, но замуж выходит за Сергея. На секунду ужаснулись все окружающие, те, кто знал больше, чем сами герои, - Хор, существующий в этой пьесе, “Что ты делаешь? Одумайся, Валентина. Ведь ты не любишь его”, - так скажет ей Хор в П оследнюю ночь перед свадьбой с Сергеем. Ужаснется Хор, но не испугается автор. Валя выйдет замуж за Сергея без печали, без осуждения, напротив, в белом подвенечном платье будет Валя на свадьбе, и этим нарядом подчеркнет писатель, что все правильно, все хорошо, все как надо. Бывают случаи, когда любовь вовсе не главное, для того чтобы соединиться с человеком, - скажет Арбузов. Многие твердили Вальке о любви, но никто, ни один из них не сказал Валентине об уважении, о высоте ее женского достоинства. Все предлагали ей любовь, один Сергей предложил ей уважение, дружбу, товарищескую поддержку. Любовь тех, других, была легкой и не пробуждающей душу, уважение этого заставило Валю одуматься, почувствовать радость семьи, вкус верности, счастье покоя. И важнее всех любовных признаний оказались ей сейчас эти слова доверия, уважения, слова–аванс ее будущей чистой жизни. Это нечто совершенно новое в пьесе “Иркутская история”, нигде не встречавшаяся ранее точка зрения на союз людей, на возможные мотивы этого союза, среди которых любовь вовсе не единственная, благородная, бескорыстная причина. И то, что Сергей решился жениться на Вале, понимая, что любви с ее стороны, той самой настоящей, единственной любви, нет, что она идет к нему, боясь одиночества, боясь окончательно потерять себя, делает его натурой исключительной, незаурядной. Где тут говорить о его “обыкновенности”, “обычности”. Необычный человек экскаваторщик Серегин - крепкая рабочая закалка, высокая трудовая гордость помогли ему стать законодателем и новых моральных категорий. Он - не политик и не ученый, не государственный деятель и не писатель - устанавливает свой закон жизни. Уважение, доверие - вот главное между людьми, а любовь придет, она не может не прийти, если в основе ее заложено товарищество, взаимное понимание, трогательное желание помочь, поддержать, спасти.

Сергей гибнет. Валя остается одна с дочкой и сыном. Почему гибнет Сергей? Нередко этот вопрос задавали себе зрители, читатели, недоумение по этому поводу высказывалось и в отдельных критических статьях. Смерть Сергея не обязательна в сюжете “Иркутской истории”, все здесь случайно, случайно он оказывается на реке, где тонут дети, случайно ему приходится стать их спасителем и утонуть самому. Нет неизбежной закономерности этой гибели, она вроде бы ничего не обозначает, ничего не символизирует. А ведь в драме смерть - это тоже особое раскрытие и характера, и авторской идеи. Но закономерность гибели Сергея все же проступает в драме, если мы посмотрим на судьбу героя с позиций новых моральных критериев, выдвинутых автором в “Иркутской истории”. Сергей первым решился на поступок, всегда почитаемый и безрассудным и отвратительным - назвать своей женой девушку, еще не полюбившую тебя той не рассуждающей любовью, о которой мечтают в пьесах Арбузова. Такой любви нет у Вали к Сергею, но он решается первым изменить нечто устойчивое, освященное веками. А первые часто гибнут. И пусть то будет великий подвиг или едва видимый сдвиг в сфере морали, эти люди достойны быть трагическими героями, судьба их необычна, подвержена самым непредвиденным поворотам. И своя драматическая вина есть у Серегина, к идеалу прорывается он через нарушение идеальной гармонии. А те, кто нарушает гармонию, чтобы потом когда-либо она стала еще более идеальной, в чем-то и виновны перед своим историческим мигом. Гибель их есть искупление необычного поступка, непривычного решения, неожиданных изменений в заведенном пути морали, человеческих отношений. В этом смысле, не просто сюжетном, но в высшем нравственном, необязательная, не продиктованная условиями пьесы смерть Сергея - закономерна. Он уми рает затем, чтобы снова торжествовала любовь, но пуст ь зазвучат в ней и новые, им добытые мотивы - уважения, доверия, дружбы.

И тогда в действие вступает вторая кульминация драмы - второй драматический этап любви, - осозна в ший свои чувства Виктор, и его новое отношение к оси ротевшей Вале. Нарушая все законы драматургии Арбузов позволяет “Иркут ской истории” подойти ко второй своей кульминации, хотя всем известно, что накал, апогей бывает в пьес е однажды, затем развязываясь, отпуская нервы и устремляясь к финалу. Но в “Иркутской истории” в з лет идей и страстей повторяется дважды, что и придает этой пьесе неповторимое обаяние, особый драматический привкус дисгармонического изящества. Казалось бы, что дальше - умер герой, совершилось нравственное возрождение героини, куда еще двигаться сюжету? Но смерть героя-еще не вся драма, на сцену выступает Виктор, доселе оттесненный перипетиями жизни Вали и Сергея. Бригада, где работал погибший Серегин, решает выплачивать Вале и ее детям зарплату, которую получал раньше ее муж, а теперь будут вырабатывать его товарищи. Валя принимает это решение друзей Сергея как естественное и справедливое. Но тут неожиданно идет против всех Виктор. Тот самый Виктор, который не очень поначалу разбирался в вопросах морали, сейчас говорит об унижении человека подачками, деньгами, не заработанными им самим. Несчастье - потеря любимой - сделало Виктора умнее и мужественнее, интеллигентнее и прозорливее. И Вале предлагают пойти работать к ним, на шагающий экскаватор, где трудился Сергей. Пьеса начинается и кончается самой важной для Ар б узова сценой. На мостике, возле тускло горящего фонаря, стоит Валя, в руке ее зажата первая в жизни, поистине трудовая зарплата.

Появ ляется Виктор. “Валя. Витенька... родной... Спасибо”. “Виктор. За что?” “Валя. Получка. Первая”. Эта сцена важнее всего для драматурга. Ею он начинает и кончает пьесу, потому что в этот момент героиня обретает человеческое достоинство, достоинство труженика. И снова любовь дает ей этот толчок. И быть мо жет, Валя еще будет с Виктором, то тоже очень важно , для писателя - любовь, пройдя через все испытания, выдерживает их, мужает, ей не страшны даже и ошибки, истинное прорвется, покажет себя. В тонкой психологической манере письма Арбузова это предощущение возможного счастья Вали и Виктора, счастья, очищенного и искупленного трагедией Сергея, разлито в воздухе, оно в зрительных образах, сделанных поистине театральным писателем. Вот Валя выходит из родильного дома с близнецами. Идет развернутая литературная арбузовская ремарка: “Сергей протягивает ей цветы. Она целует его и передает ему ребенка. Сергей осторожно кладет его в колясочку... Нянечка передает Сергею второго ребенка. Чтобы освободить место, Сергей наклоняется к колясочке и на мгновение отдает ребенка Виктору. Виктор смотрит на ребенка, потом на Валю”. Вот все и сказано. Хотя впрямую не сказано ничего. Сергей отдает ребенка Виктору, как бы предопределяя возможное будущее, когда Виктор должен будет заменить его детям отца. В этой короткой пантомиме - образный намек на последующие события, события, что разыграются, быть может, уже за рамками пьесы.

Как бы два плана есть в этой драме - план реальный, житейский история века, строящего новых людей.

История житейская завязывается нарочито простенько, как бы между прочим, соскользнув из раздумий Хора, из патетики пролога. Валя и ее подружка Лариса закрывают маленький магазинчик, где одна - кассирша, другая - заведующая. Мешая им уйти, появляется подвыпивший прохожий, требующий пол-литра. Не сердясь, привычно отшучиваясь, девушки спроваживают веселого покупателя. А потом пройдут события - разные, большие и малые, другими станут люди, погибнет Сергей, и в финале снова появится прохожий. Он не ищет пол-литра, его слова совсем другие и о другом: “Я брожу по Ангаре... Я вижу, как недалеко от меня, на откосе, расположились шестеро рабочих и рядом с ними девушка. Они сидят, не жестикулируя, словно думают каждый о своем. Но о чем же?.. Почему эти люди занимают меня?.. Я прислушиваюсь и не могу уловить ни слова. А внизу, у самого берега, какая-то женщина стирает белье. Один из мужчин заметил ее, сказал что-то б а т ал ьным, и он и молча см о тр я т вниз, н а реку. “Какая между ними связь?..” Поначалу, только завязывалась житейская история - Валька и Лариса шутили с пья неньким прохожим. Обычное дело, ничего особенного, а к финалу все приобрело нравственный смысл, на жиз ни людей сказалась история, через частные судьбы и вдруг проявилось общественное течение времени, и вместо прохожего вдруг появился Прохожий, вместо дружка-собутыльника-Наблюдатель, вместо человечка из Валькиного окружения - Автор, осмысляющий события Времени. И уже не о Вальке-дешевке болтает прохожий, о Валентине - жене Серегина, собирающейся работать на экскаваторе, думает он, смотря вниз, на реку, где она стирает белье. Прошла пьеса, прошла драма - и все изменилось: и в тех, кто был перед нами, и в самих читателях, зрителях. “Идеальный исход работы над пьесой, - говорит Арбузов, - это когда слово “конец” обозначает, что и автор, размышлявший в течение всего действия, и его зрители - все поняли, что им не нужно больше ни одной реплики, ни одного дополнительного объяснения”. И в финале “Иркутской истории” не нужно ничего больше. Валя на мостике с получко й, зажатой в руке, и Виктор, робко спрашивающий о будущем, все и обо всем здесь сказано. Мы поняли, какая связь была между разными людьми и какая связь была между ними и веком. Эта связь людей называлась новой моралью, это единство со временем называлось строительством Иркутской ГЭС в середине двадцатого века.

В художественном построении “Иркутской истории” видное место занимает хор. Это обстоятельство вызвало целую дискуссию, участники которой высказывали полярно противоположные взгляды.

Роль хора весьма многообразна. В одних случаях хор поясняет зрителю обстановку, в других, раздвигая рамки времени, излагает предысторию героев. В третьих - он вступает с ними в беседу. В четвертых - он произносит вслух скрытые мысли героев. А в сцене с Сердюком в хоре звучит голос давней возлюбленной Сердюка - фронтовой санитарки. Девичий голос этот рассказывает зрителю о печальном заблуждении героя: Сердюк полагал, что любимая изменила ему. На самом деле она была убита.

В любом из этих применений хор обогащает выразительность пьесы. Непривычный для современного зрителя, он уже по этой причине обостряет его интерес к происходящему на сцене, придает свежесть его восприятию.

Хор существует в драматургии ни много ни мало три тысячелетия. Вероятно, никто не будет оспаривать, что за это время он доказал свою оправданность как средство сценической выразительности.

Хор сопровождает людей и дела этой пьесы, Хор, уже давно ставший неотъемлемой частью арбузовских произведений. Разные были мнения высказаны о Хоре в “Иркутской истории”. Считался он и не нужным, и искусственным, и ничего не меняющим в ходе сюжета, и претенциозным. Думается, дело состояло в том, что ни один из театров, включая и Театр имени Вахтангова, давшего этой пьесе путевку в огромную сценическую жизнь, не сумел разглядеть в ее Хоре своеобразный замысел драматурга. Хор появлялся на различных сценических площадках либо в абстрактных концертных костюмах, подчеркивающих его отстраненность, либо в будничных комбинезонах, подчеркивающих, что Хор-это как раз не абстракция, не символика, но обычное окружение героев, их друзья по работе. Но если внимательно вглядеться в реплики Хора, открывающие пьесу, когда Первый юноша, Второй юноша и Девушка заговорят о силе изменяющей человека любви-можно распознать и нечто другое. Сразу же за этими репликами, сказанными юношами и Девушкой, в сюжет вступят Валя, Сергей, Виктор. Их выход не обозначен, они не появляются и не уходят, а как бы преобразуются из Хора, будучи за се кунду назад юношами и Девушкой вообще, - они обр е тают конкретные имена и конкретные судьбы. Хор это олицетворенные души Вали, Сергея и Виктора, их олицетворенный внутренний мир, лучшее в них, чего они еще не знают о себе сами. То, что Валя, Сергей и Виктор говорят обычно, буднично и просто, их двойники в Хоре повторяют патетически, эмоционально, в вы соком лирическом регистре. Люди не могут сами говорить о себе словами торжественными, звучными, громкими. Это было бы и неправдиво и неестественно. Но люди, преображенные в Хор, как бы отделившиеся от земной своей оболочки, могут говорить о себе, дру г о друге словами яркими, праздничными. От Сергея, р е ально действующего в драме, мы бы никогда не услышали того, что говорит в ней Второй юноша: “А разве не может случиться, что сила моей любви перемени т тебя неузнаваемо, и ты станешь такой прекрасной, чт о даже я сам не узнаю тебя?” Но от этих слов, не сказанных Сергеем в сюжете, особый новый свет падает на его характер, собранный, строгий, не склонный к чувствительным излияниям. Соединив в своем сознании Сергея реального и Сергея из Хора, выговаривающего то; что неслышно звучит в душе арбузовского героя, мы познакомимся с человеком более содержательным, более многогранным, чем если бы судили по одному лишь конкретному тексту бригадира экскаваторщиков. Хор в “Иркутской истории” - это не комментарии и не аккомпанемент, не абстрактные символы и не обычные рабочие парни и девушки. Хор из “Иркутской истории” - эт о лирические отступления пьесы, ее патетический план, ее поэтический подтекст. Таким образом, в “Иркутской истории” - одной из ключевых драм Арбузова - соединяются вместе многие роды искусств - язык кинематографа, патетика поэзии, условность театра, эпичность литературы, правда документа, правда большой иркутской стройки середины двадцатого века.

Заканчивались пятидесятые годы. Наступали новые - шестидесятые. Рубежом между ними в творчестве Арбузова была “Иркутская история” - пьеса, близкая и годам прошлым и времени наступающему.

Арбузов всегда показывает своего героя в движении, в росте, в развитии… Достоинство его героев и его пьес в том, что жизнь, наполняющая их, как и подлинная жизнь, сложна и насыщена противоречиями. Правда, Арбузов иногда пытается вместить в пределы драмы так много разнообразных конфликтов, что они не умещаются в них и, не раскрываясь до конца, дробят образы и сюжет, превращают (что сочетается и с другими причинами) романтическую драму в неглубокую мелодраму. Но лучшие пьесы Арбузова сообщают зрителю ощущение жизненности и художественной достоверности.

Как и у всех живых людей, особенно людей духовно растущих, у арбузовского героя есть и достоинства и недостатки. Но поскольку Арбузов ставит своей целью создать типический образ советского молодого человека и в лучших пьесах это ему удается, человеческая, моральная основа его героя положительная. Достоинства героя помогают ему преодолевать слабости, недостатки и благодаря этому возникают в особенно ‘ ярком свете.

Определяющие черты того или иного эстетического течения находят в творчестве каждого писателя особое выражение, обусловленное особенностями его таланта и художественной индивидуальности. Будучи до конца верным лирико-романтическому направлению, А. Арбузов выступает как художник, обладающий своей темой, своим почерком, своим неповторимым обликом.

Стремясь наполнить свои пьесы романтикой свежих и юных чувств, Арбузов наполняет их и романтическим ветром летящего времени. Почти все пьесы Арбузова построены в общем одинаково. Между отдельными актами проходит очень длительное время. Арбузов показывает своих героев совсем молодыми, потом скрывает их на несколько лет, ознаменованных огромными историческими событиями (громадные сдвиги в ходе социалистического строительства, начало Великой Отечественной войны, ее победоносное завершение), и затем вновь выводит их на сцену - изменившихся, выросших, много переживших, закалившихся в вихре суровых событий.

Арбузов Алексей Николаевич - русский советский драматург. Он родился 26 мая 1908 года. Закончил театральную школу в Москве. Литературной деятельностью начал заниматься в 1923 году. Первая пьеса Арбузова - “Класс” (1930г). В 1935 написал комедию “Шестеро любимых” и пьесу “Дальняя дорога” в которой отчетливо обозначились основные мотивы творчества Арбузова: пристальное внимание к формированию духовного облика советского молодого человека, тонкий лиризм, склонность к интимным формам драмы, и длительной, охватывающей обычно несколько лет, протяженности действия. Эти особенности, позволяющие драматургу последить становление характера героя, особенно последовательно выражены в одной из лучших его пьес “Таня”(1939г), которая принесла Арбузову широкое признание, была поставлена почти во все театры страны. В 1939 году Арбузов организовал Московскую театральную студию, которая во время Великой Отечественной войны стала фронтовым театром. После окончания войны студия закрылась. В 1947 году Арбузов написал легкую комедийную шутку “Встреча с юностью”, в 1948 году инсценировал роман Тургенева “Накануне”. К лучшим и наиболее характерным произведениям Арбузова пьеса “Годы странствий”(1954г). В 1959 году создал драму “Иркутская история”, в 60 году трагикомедию “Двенадцатый час”. Пьесы Арбузова широко ставятся в разных странах.

(270,7 кБ)

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

После Октябрьской революции и последовавшего за ним установления государственного контроля над театрами возникла необходимость в новом репертуаре, отвечающем современной идеологии. Однако из самых ранних пьес, пожалуй, можно сегодня назвать лишь одну - Мистерия-Буфф В.Маяковского (1918). В основном же современный репертуар раннего советского периода формировался на злободневных "агитках", терявших свою актуальность в течение короткого периода.

Новая советская драматургия, отражавшая классовую борьбу, формировалась в течение 1920-х. В этот период получили известность такие драматурги, как Л.Сейфуллина («Виринея» ), А.Серафимович («Марьяна» , авторская инсценировка романа «Железный поток» ), Л.Леонов («Барсуки» ), К.Тренев («Любовь Яровая» ), Б.Лавренев («Разлом» ), В.Иванов («Бронепоезд 14-69» ), В.Билль-Белоцерковский («Шторм» ), Д.Фурманов («Мятеж» ) и др. Их драматургию в целом отличала романтическая трактовка революционных событий, сочетание трагедии с социальным оптимизмом.

Начал складываться жанр советской сатирической комедии, на первом этапе своего существования связанный с обличением НЭПа: «Клоп» и «Баня» В.Маяковского, «Воздушный пирог» и «Конец Криворыльска» Б.Ромашова, «Выстрел» А.Безыменского, «Мандат» и «Самоубийца» Н.Эрдмана.

Новый этап развития советской драматургии (как и остальных жанров литературы) был определен I съездом Союза писателей (1934), провозгласившим основным творческим методом искусства метод социалистического реализма.

В 1930-1940-е в советской драматургии происходили поиски нового положительного героя. На сцене шли пьесы М.Горького («Егор Булычов и другие» , «Достигаев и другие» ). В этот период сформировалась индивидуальность таких драматургов, как Н.Погодин («Темп» , «Поэма о топоре» , «Мой друг» и др.), В.Вишневского («Первая конная» , «Последний решительный» , «Оптимистическая трагедия» ), А.Афиногенова («Страх» , «Далекое» , «Машенька» ), В.Киршона («Рельсы гудят», «Хлеб» ), А.Корнейчука («Гибель эскадры» , «Платон Кречет» ), Н.Вирты («Земля» ), Л.Рахманова («Беспокойная старость» ), В.Гусева («Слава» ), М.Светлова («Сказка» , «Двадцать лет спустя» ), немного позже - К.Симонова («Парень из нашего города» , «Русские люди» , «Русский вопрос» , «Четвертый» и др.). Популярностью пользовались пьесы, в которых выводился образ Ленина: «Человек с ружьем» Погодина, «Правда Корнейчука», «На берегах Невы» Тренева, позже - пьесы М.Шатрова. Формировалась и активно развивалась драматургия для детей, создателями которой были А.Бруштейн, В.Любимова, С.Михалков, С.Маршак, Н.Шестаков и др. Особняком стоит творчество Е.Шварца, аллегорические и парадоксальные сказки которого адресовались не столько детям, сколько взрослым («Золушка» , «Тень» , «Дракон» и др.). В период Великой Отечественной войны 1941-1945 и в первые послевоенные годы на первый план закономерно вышла патриотическая драматургия как на современные, так и на исторические темы. После войны широкое распространение получили пьесы, посвященные международной борьбе за мир.

В 1950-е в СССР был издан ряд постановлений, направленных на повышение качества драматургии. Была осуждена так называемая "теория бесконфликтности", провозглашавшая единственно возможным драматургический конфликт "хорошего с лучшим". Пристальный интерес правящих кругов к современной драматургии обусловливался не только общими идеологическими соображениями, но и еще одной дополнительной причиной. Сезонный репертуар советского театра должен был состоять из тематических разделов (русская классика, зарубежная классика, спектакль, посвященный юбилейной или праздничной дате, и т.д.). Не менее половины премьер должны были готовиться по современной драматургии. Желательным было, чтобы основные спектакли ставились не по легким комедийным пьесам, но по произведениям серьезной тематики. В этих условиях большинство театров страны, озабоченных проблемой оригинального репертуара, искали новые пьесы. Ежегодно проводились конкурсы современной драматургии, журнал "Театр" в каждом выпуске публиковал одну - две новые пьесы. Всесоюзное агентство по авторским правам для служебного театрального пользования издавало ежегодно несколько сотен современных пьес, закупленных и рекомендованных к постановке министерством культуры.

Общий подъем театрального искусства в конце 1950-х повлек за собой и подъем драматургии. Появились произведения новых талантливых авторов, многие из которых определили основные пути развития драматургии ближайших десятилетий. Примерно в этот период сформировались индивидуальности трех драматургов, чьи пьесы много ставились на протяжении всего советского периода - В.Розова, А.Володина, А.Арбузова. Арбузов дебютировал еще в 1939 пьесой «Таня» и оставался созвучным своему зрителю и читателю в течение многих десятилетий. Конечно, репертуар 1950-х-1960-х не исчерпывался этими именами, в драматургии активно работали Л.Зорин, С.Алешин, И.Шток, А.Штейн, К.Финн, С.Михалков, А.Софронов, А.Салынский, Ю.Мирошниченко, и др. Наибольшее количество постановок по театрам страны в течение двух-трех десятилетий приходилось на непритязательные комедии В.Константинова и Б.Рацера, работавших в соавторстве. Однако подавляющее большинство пьес всех этих авторов сегодня известны лишь историкам театра. Произведения же Розова, Арбузова и Володина вошли в золотой фонд российской и советской классики.

Среди всего многообразия жанров и стилей, захлестнувших театр с конца 50-х годов XX века вплоть до наших дней, в современной драматургии можно отметить явное преобладание традиционной для русского театра социально-психологической пьесы. Несмотря на откровенно будничный, даже бытовой фон самого действия, большинство подобных произведений имели очень глубокий, многослойный философский и этический подтекст. В каком-то смысле авторы этих пьес стали продолжателями «чеховских» традиций в драматургии, когда в обыденном сюжете отражались «вечные», общечеловеческие вопросы и проблемы. Здесь писателями активно использовались такие приемы, как

• создание «подводного течения»
• встроенного сюжета,
• расширения сценического пространства путем введения в действие поэтических или предметных символов.
• Например, маленький цветник с маргаритками в пьесе А. Вампилова «Прошлым летом в Чулимске», как и старый вишневый сад из известной одноименной драмы А. Чехова, становится для героев Вампилова своеобразным тестом на способность любить, человечность, жизнелюбие.
• Очень эффектными, усиливающими психоэмоциональное воздействие на зрителя, оказались такие приемы, как внесценические «голоса», иногда составляющие, по сути, отдельный план действия, или фантастические видения героев.

А. Арбузов и В. Розов, А. Володин и С. Алешин, В. Панова и Л. Зорин продолжали исследовать характер нашего современника на протяжении 50-х --80-х годов, обращались к внутреннему миру человека и с беспокойством фиксировали, а также пытались объяснить неблагополучие в нравственном состоянии общества, девальвацию высоких моральных ценностей. Вместе с прозой Ю. Трифонова, В. Шукшина, В. Астафьева, В. Распутина, песнями А. Галича и В. Высоцкого, киносценариями и фильмами Г. Шпаликова, А. Тарковского, Э. Климова и работами многих деятелей искусства разных жанров, пьесы названных авторов искали ответы на вопросы: «Что с нами происходит?! Откуда это в нас?!»

Конец 1950 - начало 1970-х отмечены яркой индивидуальностью А.Вампилова. За свою недолгую жизнь он написал всего несколько пьес: «Прощание в июне» , «Старший сын» , «Утиная охота» , «Провинциальные анекдоты», «Двадцать минут с ангелом» и «Случай с метранпажем », «Прошлым летом в Чулимске» и неоконченный водевиль «Несравненный Наконечников» . Вернувшись к эстетике Чехова, Вампилов определил направление развития российской драматургии двух последующих десятилетий.

Молодой писатель, при первых же шагах в драматургии удостоившийся многочисленных критических обвинений в мрачности, пессимизме, так и не дожил до первой своей столичной премьеры, и тем более - до «вампиловского сезона» в нашем театре. Эти пьесы с тревогой говорили о распространяющихся нравственных недугах: двойной морали, жестокости, хамстве как норме поведения, исчезновении доброты и доверия в отношениях между людьми.

Молодому драматургу удалось чутко уловить и талантливо передать тревожные явления в нравственной атмосфере своего времени. Насколько волнует Вампилова проблема испытания человека бытом, можно судить по всем его пьесам. Смешны и одновременно страшны в своих жизненных установках его герои. «Серьезные» и «несерьезные», «ангелы» и «грешники» такая градация вампиловских героев встречается в некоторых критических работах. «...Любовь любовью, а... с машиной-то муж, к примеру, лучше, чем без машины» («Двадцать минут с ангелом»); «...если у человека есть деньги, значит он уже не смешной, значит серьезный. Нищие сегодня из моды вышли» («Прошлым летом в Чулимске»). Спекулянт Золотуев («Прощание в июне») - вообще не столько реальная, сколько фантасмагорическая фигура. Этот нелепый и жалкий персонаж всю жизнь свою положил на то, чтобы доказать, что честных людей нет, все или взяточники, или «соучастники», честны (да и то ненадолго) лишь те, кому мало дают, потому как «деньги, когда их нет, - великая сила».

Главный же герой театра А. Вампилова - это человек средних лет, ощущающий нравственный дискомфорт, недовольство своим образом жизни и «раннюю усталость от нее». Сельский учитель Третьяков («Дом, окнами в поле»), следователь Шаманов («Прошлым летом в Чулимске»), инженер Зилов («Утиная охота»), студенты Колесов и Бусыгин («Прощание в июне» и «Старший сын») показаны в драматические моменты своей жизни, «на пороге», который необходимо переступить, сделать решительный шаг, чтобы расстаться со своим духовным «предместьем». От того, как они поступят, зависит вся их дальнейшая судьба: проснуться перед «порогом» или продолжать существование-спячку; броситься в бой с несправедливостью или стоять в стороне и равнодушно предоставить другим «добиваться невозможного», «биться головой об стену»; признать свой образ жизни бездарным ее прожиганием, порвать решительно с прошлым или продолжать воспринимать весь этот кошмар как должное - надо всем этим автор заставляет задуматься своих героев едва ли не впервые в их жизни. В пьесах Вампилова очень сильно лирическое начало. Автор исследует, по существу, судьбу людей своего поколения, молодых людей 50 - 60-х годов, на переходе от эйфории «оттепели», надежд изменить весь мир, непременно состояться как личность - к краху социальных и собственных иллюзий.

Пьесу “Старший сын” А. Вампилов закончил в апреле 1966 года. В 1968 году она была опубликована, а в 1969 году - состоялась ее первая постановка. В 1970 году он перерабатывает пьесу. “Старший сын” поставлен в 28 театрах страны, спектакль прошел более тысячи раз, став одним из лидеров сезона.

“Старший сын” начинается со злой шутки двух молодых людей - Сильвы и Бусыгина. Ночью где-то в предместье, опоздав на последнюю электричку, они начали искать себе ночлег, но никто не захотел пустить их погреться. И тогда Бусыгин говорит: “У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто. Надо соврать как следует, только тогда тебе поверят и посочувствуют”. Сильва запоминает эту случайно брошенную фразу. Молодые люди снова заходят наугад в квартиру, желая в ней только переночевать. Увидев, что их вот-вот выгонят, Сильва выдает Бусыгина за внебрачного сына хозяина квартиры - Андрея Григорьевича Сарафанова. И тут все начинается.

Сарафанов - пожилой человек, имеющий дочь Нину и сына Васеньку. Ситуация в семье складывается непросто. Шестнадцатилетний сын Васенька влюбился в легкомысленную особу, которая к тому же на десять лет старше его. Из-за этого Васенька хочет покинуть дом и уехать. Дочь Нина собирается выйти замуж за Кудимова и тоже уехать, оставив своего отца. Может быть, Сарафанову не хватало того, кто бы был с ним на старости лет. И тут появился Бусыгин.

Молодые люди, представившиеся как "сын и его спутник", ошеломленные собственной наглостью, пытались скрыться, но им это не удалось по обстоятельствам сугубо житейским: сначала путь им преградил Васенька, предупредивший Сарафанова об их новоявленном родственнике ("Там гость и еще один"). Не сумев скрыться в этот момент, Бусыгин, однако, неожиданно узнает некоторые подробности предполагаемой биографии предполагаемого сына Сарафанова (возраст - 21 год, мать зовут Галиной, место рождения Чернигов). Другую попытку героев ретироваться нечаянно пресекает сам Сарафанов, принявшийся устраивать сыну ночлег, во время третьей попытки вновь возникает Сарафанов, решивший в этот самый миг подарить Бусыгину семейную реликвию - старинную табакерку, по традиции переходящую к старшему сыну в семье. И, наконец, в момент окончательного решения сматываться, которому теперь уже, казалось бы, ничего не может противостоять, проснувшийся Сарафанов зовет Бусыгина спасать Васеньку в его любовных безумствах.

Бусыгин не ожидал, что взрослый человек так безоглядно поверит вранью, с такой щедростью и открытостью примет его за своего старшего сына. Росший без отца; Бусыгин, может быть, впервые ощутил к себе любовь. Володю Бусыгина волнует все, что происходит в семье Сарафановых. Он ощущает свою ответственность за Васеньку и Нину. Одним словом, Бусыгин не просто входит в роль старшего сына, он чувствует себя им. Потому, трижды порываясь уйти и прекратить затянувшийся спектакль, он каждый раз медлит: его не отпускает ответственность за семью.

Бусыгин - сын Сарафанова не по крови, а по духу. Ему, может быть, тоже не хватало любящего и заботливого отца. Сын и отец как бы обрели друг друга, они как бы искали друг друга и нашли. Бусыгин мог бы продолжать свою жизнь с “отцом”, но не смог. Он не смог бы жить с враньем. Но, несмотря на то, что все уже выяснилось, он все-таки продолжает чувствовать себя сыном Сарафанова.

И в то же время ощущение не бытового смысла происходящих событий не оставляет ни на минуту. Виртуозно организованная "под жизнь" речевая структура пьесы, в которой не только нет ни одного монолога, но даже реплики, объемом более 4-5 фраз, расходится со сложно организованной внутренней структурой произведения.

Комедия "Старший сын" построена на жестком парадоксальном сломе, парадоксальном превращении событий, возникающем от "неправильной", неканонической реакции героев на обстоятельства.

И, прежде всего, это касается основного фабульного события. Когда Сарафанов узнает от Васеньки, что в кухне его ожидает новоявленный сын, то логика драматургического действия могла бы пойти несколькими вполне предсказуемыми путями.

В процессе выяснения истины могло оказаться, что Бусыгин - действительно сын Сарафанова, это была бы модель французского водевиля. Могло бы оказаться, что, жестоко надув доверчивое семейство, оплевав и растоптав все то, что оплевывать и топтать не полагается, Бусыгин и Сильва уже попытались своевременно скрыться, возможно, прихватив что-то из имущества простодушных Сарафановых. Тут в дело должно было бы вступить какое-то реальное мощное антагонистическое начало, ну, например, вовремя подоспевший жених Нины. Это был бы жестокий реалистический вариант в духе Павла Нилина или Владимира Тендрякова.

Наконец, под влиянием доверчивости жертвы герои пьесы могли бы по собственному почину начать "перевоспитываться". А раскаявшись, они могли бы, например, всколыхнуть в душе Сарафанова какие-то трагические воспоминания, может быть, и о потерянной в годы войны семье

Вампилов выбирает свой собственный путь. Назвавшись сыном старика Сарафанова, герой, в сущности, мгновенно, без размышления и подготовки, которые могли бы обернуться у другого автора смыслом пьесы, становится "сыном", принимает правила игры, им же самим навязанной окружающим. "Старший сын" начинается как предельно бытовая пьеса и пребывает в таком состоянии до того самого момента, когда растроганный Сарафанов восклицает, обращаясь к Бусыгину: "сын, сынок". С этими словами поворачивается не только ход интриги, но изменяется и художественная структура пьесы, она перестает быть историей с ложью, она становится историей с превращениями.

С того момента, как глава семьи признает в Бусыгине сына, в пьесе начинают действовать две системы координат - возникает как бы пьеса в пьесе - разыгрывается "пьеса для Сарафановых" и пьеса, объемлющая эту "пьесу для Сарафановых", "пьеса для читателей-зрителей", знающих, что Бусыгин - не сын, а Сарафанов - не отец. До этого момента ложь Бусыгина и Сильвы была в равной степени ложью для себя, хозяев дома и зрителей. Особая стихия пьесы, новая особая драматургическая напряженность возникает и от этого двойного, "слоеного" строения комедии.

В "пьесе для зрителей" еще кажется, что Бусыгин продолжает надувать хозяев дома, этого же мнения придерживается и Сильва, подозревающий в поведении Бусыгина преддверие новой грандиозной аферы, в то время как в "пьесе для Сарафановых" этого уже нет.

Нравственные искания пьесы разворачиваются между двумя тезисами-лозунгами, требующими перепроверки, между двумя полюсами - "все люди братья" и "у людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто".

Парадоксально не то, чтоСарафанов поверил выдумке Бусыгина, а то, что Бусыгин повел себя сообразно своей выдумке. Парадокс ситуации в том, что самая "тонкая" кожа оказалась у главного циника-теоретика. Бусыгин, решивший проверить, действительно ли все люди братья и насколько тонка кожа у окружающих, сам попадает в расставленные им самим сети человечности. Очутившись в расслабляющей атмосфере сарафановской наивности, он начинает вести себя сообразно заявленной роли.

Особенность пьесы в том, что мы знаем, чему верит Сарафанов: он верит истории, рассказанной Бусыгиным, не подозревая, что это ложь. Он верит слову Бусыгина. Чему же верит Бусыгин, который прекрасно знает, что обманывает старика, на первый взгляд, сказать трудно. А ведь Бусыгин тоже верит слову. Но не тому умозрительному, абстрактному честному слову, данному раз и навсегда, которому так верен железный Кудимов, а просто произнесенному, материализованному слову, такому, например, как слово "сынок".

Бусыгин назван сыном и ведет себя в дальнейшем как "сын", Васенька грозится убить Макарскую - идет и поджигает ее, Нина советует "страждущему от неразделенной любви" Бусыгину отбить девушку, что он и осуществляет с большим успехом, более того, и старик Сарафанов получает обратно им самим рассказанный гостям сюжет, чуть приукрашенный Бусыгиным.

Двигаясь в двойной системе координат, комедия Вампилова предполагает и особую структуру образа Бусыгина. Мы знаем, что Бусыгин - не сын, хотя название пьесы утверждает обратное, и в ходе действия наблюдаем два рода его психологических метаморфоз: как он разыгрывает из себя сына и как он превращается в сына. Мы видим двойное существование человека: Бусыгина-самозванца и Бусыгина-сына, и эти, наряду с перипетиями сюжета, перипетии уподобления и расподобления ипостасей героя представляют собой удивительно захватывающий процесс.

На первый взгляд, Бусыгин нравственно перерождается, попадая в расслабляющую атмосферу сарафановской доброты и наивности. Однако с укладом сарафановского дома, как и с художественным укладом пьесы в целом, дело обстоит не так просто.

На первый взгляд, Сильва и Бусыгин плохие, а Сарафановы - хорошие. А между тем Кудимов - лучше их всех, вместе взятых, а ведь высмеян, выставлен дураком, изгнан из дому и в мгновенье ока забыт ко всеобщему удовольствию.

Уклад дома Сарафановых далек от хрестоматийности. В этой пьесе все врут. Не говоря уже об основном, "глобальном" вранье Бусыгина и Сильвы, которое в окончательном варианте и враньем-то было почти условным, так, стечением обстоятельств, врут все Сарафановы: отец - детям, что работает в филармонии, дети - ему, что верят в это, Сарафанов уговаривает Макарскую быть поласковее с Васенькой, то есть приврать ему.

Всегда говорит правду один лишь Кудимов, но как же беден, пошл, глуп и жесток этот хозяин своему слову в своем бедном хозяйстве. Ни слова лжи не сорвется с уст Сильвы, отправляющегося на свидание с Макарской, и как унизительно он будет наказан - оставлен без штанов средь бела дня. Правда, которую бросает о Васеньке Макарская бездушнее и жестче любого обмана.

А как вместе с тем герои твердо верят своим выдумкам: Бусыгин - тому, что он сын Сарафанова, Васенька - тому, что убьет Макарскую и убежит в тайгу, и все вместе - тому, что Сарафанов работает в филармонии, а не играет на похоронах.

Все врут напропалую, и эта ложь оборачивается сердечностью, теплом и этим самым открывает в героях такие глубины личности, духовности и доброты, о которых они сами просто не подозревали. Импульсивная ложь героев "Старшего сына" особой природы, она создает игровую стихию пьесы.

Это - пьеса, которая формируется не конфликтными столкновениями, а отсутствием их: как только Бусыгин и Сильва приготовились быть с треском выгнанными, оказалось, что их самозванство принято с распростертыми объятиями. Бусыгин только пытается отбить Нину у лейтенанта, но она сама падает в объятия героя. Бусыгин только подозревает, что у Сильвы с Макарской может возникнуть роман, как обгорелый донжуан уже пулей вылетает из ее квартиры.

Здесь в "Старшем сыне" противопоставляются не герои, но уклады, стихии. Там, где правильный Кудимов потеряет Нину, там, где благоразумный сосед отправится уныло прогуливать свою гипертонию, там же этот чудесный уклад сведет Бусыгина и Нину, заставит жестокосердую Макарскую с интересом посмотреть на Васеньку - благородного разбойника. В этой чудесной стихии пьесы наказуемы правильные поступки - кефир, прогулки перед сном и пунктуальность, да еще, не приведи господи, "фотографическая", острая память могут просто изгнать человека из дома.

Вампилов строит мир злых тупиц и чиновных идиотов, он строит мир веселой игры, счастливых случайностей, ищущих тех, кто к ним расположен.

Жизнь в "Старшем сыне" не конструируется, а возникает, ее драматургия не привносится извне, а рождается в ней самой. Парни, пытающиеся переждать 5-6 часов под крышей чужого дома, уверенные в том, что жестоко надули окружающих, попадают в мир, существующий в нервных неприкрашенных формах быта, мир почти сказочных чудес, мир, согретый сердечностью и заботой друг о друге. Герои из немаркированного, неокрашенного мира главных улиц, придорожных стекляшек, общежитского не уюта попадают в мир совершенно иной, предместный. Много позднее и времени создания пьесы, и времени бурного к ней интереса критики напишут, что этот мир означает своеобразное срединное положение Вампилова в противостоянии городской и деревенской прозы.

Символична ремарка в финале пьесы: «Бусыгин, Нина, Васенька, Сарафанов - все рядом, Манарская в стороне...» . Реплика Макарской объединяет их в человеческое братство: «Чудные вы, между прочим, люди» . А. Вампилов сумел в жанре бытовой комедии создать «страсти» по духовной близости людей, по доброте и взаимопониманию.

Каждая следующая пьеса Вампилова выступает как аргумент в споре о герое-современнике. Герои поствампиловской драматургии постоянно демонстрируют самые различные проявления этой болезни.

Современная драматургия на протяжении нескольких десятилетий стремится преодолеть устоявшиеся штампы, быть ближе к реальной жизни в решении проблемы героя.

Драматургия 80-х годов, по словам театроведа Б. Любимова, нарисовала некий групповой портрет «промежуточного поколения» «людей не очень добрых, но и не так чтоб очень - злых, все знающих про принципы, но далеко не все принципы соблюдающих, не безнадежных дураков, но и не подлинно умных, читающих, но не начитанных; о родителях заботящихся, но не любящих; детей обеспечивающих, но не любящих; работу выполняющих, но не любящих; ни во что не верящих, но суеверных; мечтающих, чтобы общего стало не меньше. А своего побольше...»

Мучительный самоанализ, комплекс вины перед собой и близкими за свою «несостоятельность» - лучшее, что есть в этих «вибрирующих» героях. Стыд и совесть не покинули их души.

Поствампиловская драматургия исследует многие варианты душевного дискомфорта героев - чаще интеллигентов, как следствия нравственной атмосферы застойного времени, в которой были все условия для процветания конформизма, «двойной жизни», когда духовный потенциал человека стал обесцениваться, а талант и образованность не всегда оказывались востребованными. Но трудно понять, почему так легко отступают эти люди перед цинизмом, хамством, трезвой житейской логикой; почему этих «увядших» романтиков пытаются «реанимировать», растолкать их же антиподы-прагматики. В драматургии «новой волны» эти антиподы тоже неоднозначны: не грешники и не злодеи, а практичные люди, предпочитающие рефлексированию - действия, хотя и не во имя высоких идеалов.

Современная пьеса на тему нравственности необычайно ужесточилась в атмосфере гласности конца 80-х начала 90-х годов.

Впервые проститутки и наркоманы, бомжи и неформалы, уголовники всех мастей, от взяточников до рэкетиров и киллеров, наводнили экран и сцену настолько, что в критике обоснованно зазвучало беспокойство по поводу «черного реализма», «шоковой терапии». Долгое замалчивание многих проблем общества теперь, в обстановке «свободы и гласности», привело к прорыву плотины, писатели заглянули в обжигающую своей неприглядностью жизнь обочины, а иногда и «жизнь на пределе».

В современной драме больше пишется не столько о болезнях и их причинах, сколько о последствиях, о способах выжить «на краю», сохранить человеческое в человеке. Доброта мироощущения, спасительный юмор, ирония по отношению к своим героям, простым людям, пытающимся разобраться в нелепостях своей жизни, отличает пьесы В. Гуркина («Любовь и голуби», «Прибайкальская кадриль», «Плач в пригоршню»), С. Лобозерова («Семейный портрет с посторонним», «Его алмазы и изумруды», «Семейный портрет с дензнаками»), новые произведения М. Рощина, А. Казанцева, последние пьесы М. Варфоломеева. Все чаще вспоминаются сейчас недавние слова нашего старейшего драматурга В. Розова, слова, которым он всю жизнь следует в своем творчестве: «Искусство - это свет» и «Настоящий драматург должен быть добрым» . Критика напоминает современным писателям, что пора уже от развенчания современного героя перейти к какой-то положительной, конструктивной программе.

Развитие современной драматургии неизменно сопровождается активными эстетическими исканиями, касающимися традиционных драматургических категорий: жанра, конфликта, развития сценического действия, построения диалога, «речевого языка» героев и даже различных форм «авторского присутствия», что уж совсем ново.

Она представлена широким спектром самых разнообразных жанров, как традиционных, так и изобретаемых самими драматургами. Здесь вы встретите и «оперу первого дня», и «балет в темноте», и «виртуальный театр», а также - «гомерическую комедию», «комнату смеха для одинокого пенсионера». Много пишется сейчас самых разнообразных комедий: от водевилей, фарсов, памфлетов до «черных» трагикомедий (этот жанр особенно распространен).

Не все пьесы, особенно молодых драматургов, сразу доходили до зрителя. Однако и в то время, и позже существовало множество творческих структур, объединяющих драматургов. С 1982 выходит альманах «Современная драматургия», публикующий драматургические тексты современных писателей и аналитические материалы. В начале 1990-х годов драматурги Санкт-Петербурга создали свое объединение - «Домик драматурга». В 2002 ассоциацией «Золотая маска», МХТ им. Чехова был организован ежегодный фестиваль «Новая драма». В этих объединениях, лабораториях, конкурсах формировалось новое поколение театральных писателей, получивших известность в постсоветский период: М.Угаров, О.Ернев, Е.Гремина, О.Шипенко, О.Михайлова, И.Вырыпаев, О. и В.Пресняковы, К.Драгунская, О.Богаев, Н.Птушкина, О.Мухина, И.Охлобыстин, М.Курочкин, В.Сигарев, А.Зинчук, А.Образцов, И.Шприц.

У каждого из них свой голос, свои эстетические пристрастия, эксперименты в области формы. Новизна это всегда признак животворности процесса, а современная драматургия не стоит на месте, развивается, движется вперед через обновление традиций и в то же время - через верность важнейшим из них. Современное искусство тяготеет к философскому осмысливанию проблемы века. Во многом это усилило интерес к жанру интеллектуальной драмы, пьесы-притчи с многообразием условных приемов. Часто используются уже известные литературные и легендарные сюжеты. («Дом, который построил Свифт» Гр. Горина, «Не бросай огонь, Прометей!» М. Карима, «Мать Иисуса» А. Володина, «Седьмой подвиг Геракла» М. Рощина); исторические ретроспекции («Лунин, или Смерть Жака», «Беседы с Сократом» Э. Радзинского, «Царская охота» Л. Зорина). Эти формы позволяют ставить вечные проблемы, к которым причастны наши современники. Авторов интересуют Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире.

Особенно активно обновились театральный и драматургический языки в 1990-е годы. Актуальными стали авангардистские тенденции, постмодернизм, «альтернативное», «другое» искусстве, чья линия оборвалась еще в 1920-е годы. С середины 1980-х годов театральный андеграунд не просто поднялся на поверхность, но даже уравнялся в правах с официальным театром. Сегодняшние пьесы скорее «авангардны», «абсурдны» в плане содержания, нежели в плане художественной формы. В истории русской драматургии еще не было такого оригинального течения, как «абсурдистская драма». Современные пьесы такого рода называют пьесами с элементами абсурдизма, где вся нелепость человеческого существования уловлена живо и художественно. Одним из наиболее характерных моментов современного авангардного театра является восприятие мира как дома для умалишенных, «дурацкой жизни», где разорваны обычные связи, трагикомически одинаковы поступки и фантасмагоричны ситуации. Наша реальность населена людьми-фантомами, «придурками», оборотнями. Примером тому гротескные образы в пьесах «Чудная баба» И. Садур и «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева. На снах как отвратительной квинтэссенции абсурдной яви основана пьеса «Сны Евгении» А. Каранцева. Иногда небольшой «гротескный нажим» превращает нашу «реалистическую реальность» в нечто абсурдное. Яркое тому подтверждение - иронические, гротескные пьесы «Трибунал» В. Войновича, «Кот домашний средней пушистости» Гр. Горина и В. Войновича, «Учитель русского» А. Буравского. Современные драматурги охотно делают местом действия для своих героев свалку («И был день» А. Дударова), морг («...Sorry» А.Галина), кладбище («Аскольдова могилка» А. Железцова), тюрьму («Свидание» и «Казнь» Л. Петрушевской), палату психбольницы («Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева).

«Новая волна» молодых современных драматургов, таких, как Н. Коляда, А. Щипенко, М. Арбатова, М. Угаров, А. Железцов, О. Мухина, Е. Гремина и др. выражает новое мироощущение. Их пьесы заставляют испытывать боль от «неприятности достоверности». В то же время авторы не столько клеймят трагические обстоятельства, уродующие человека, сколько всматриваются в его страдания, заставляя задуматься «на краю» о возможности распрямиться и выжить в нередко страшных условиях.

Справедливыми кажутся слова критика Е. Соколянского, обращенные к «абсурдным» моментам в современной драматургии: «Кажется, единственное, что драматический писатель может передать в нынешних условиях, это определенное безумие момента. То есть ощущение переломного момента истории с торжеством хаоса».

Современная драматургия и театр первыми из всех видов искусств не просто отразили перемены, происшедшие в жизни нашего общества на рубеже веков, но и сыграли немалую роль в их осуществлении. Однако критики отмечают, что сегодня в России сложилась парадоксальная ситуация: современный театр и современная драматургия существуют как бы параллельно, в некоторой изоляции друг от друга. Наиболее громкие режиссерские искания начала XXI века связаны с постановкой классических пьес. Современная драматургия же проводит свои эксперименты больше «на бумаге» и в виртуальном пространстве Интернета.

О дна из замечательных пьес А. Н. Арбузова«Жестокие игры» (1978) воссоздает грустную картину нравственного тупика, в котором находятся и взрослые и младшее поколение: и родители девятнадцатилетней Нели, и отец Терентия, и сама Нели, и Маша Зем-цова, и Никита. Отец Терентия всю жизнь вел «жестокие игры с жизнью», пьянствовал, потерял жену, оборвал связи с сыном. Мать Кая фактически бросила сына, «играет» на расстоянии в любовь к нему, посылая из-за границы письма, отпечатанные на машинке. Озлобившийся Кай тоскует по теплу, с нежностью вспоминает детство, новогодние подарки под елкой, когда родители и он были вместе: «Они так любили друг друга. И все было разрушено в один день. И когда она уехала, отец поглядел на меня и сказал: „Ты похож на свою мать, погляди в зеркало – точно копия!“. И он отшвырнул меня в угол. Вот тогда все кончилось: я перестал любить всех. И мне никого не стало жалко. Я перестал любить всех», – так жестокостью родителей объясняет свои черствость и эгоизм Кай. Мать Нели терроризировала дочь – добрую, веселую, но тоже научившуюся вести «жестокие игры»: похитившую ребенка Маши Земцовой, чтобы проверить подлинность чувств любимого ею Никиты Лихачева. В «свои игры» играет и сама Маша, осознавшая, что «пробежала мимо счастья», когда уже не станет доброго, порядочного Миши, противопоставленного другим персонажам. «Игры много, Машенька. И на людей как-то не оглядываешься. <…> А жизнь внимательности требует. Отчета», – скажет он жене, покидающей шестимесячную дочь. «Все играем, играем – наиграться никак не можем», – скажет Маша после того, как разыщет в

Москве Нелю со своей дочерью.

Пьеса А. Арбузова выявляет разные способы отношения к жизни, исследует истоки бездуховности, жестокости. Вспоминая друзей, прежнее время, когда они были вместе («Мы втроем, нам ничего не страшно»), Терентий задает один из характерных вопросов русской литературы второй половины XX века –«Как случилось все? Почему мы

стали такими!».

ЛИТЕРАТУРА

1. Арбузов А. Н. Избр. произв.: В 2 т. – М., 1981.

2. Вишневская И. Алексей Арбузов: Очерк творчества: – М., 1971.

3. Громова М. И. Русская современная драматургия. Учебное пособие. – М., 2002.

Александр Моисеевич Володин (1919–2001)

А . Володин (настоящая фамилия Лифшиц) – поэт, драматург, прозаик. Детские годы будущего писателя прошли в Москве. Мать умерла, когда мальчику было пять лет,

его воспитывал дядя, московский врач. Некоторое время Володин учился в Московском авиационном институте. В 1939 г. поступил в Государственный институт кинематографии, который окончил после войны в 1949 году.

С 1939 г. Володин проходил военную службу в армии, был участником Великой Отечественной войны, награжден медалью «За отвагу». В 1944 г. был тяжело ранен, лечился в Москве, где написал первое свое стихотворение. После окончания театроведческого факультета ГИТИСа (мастерская Э. Габриловича) работал в Ленинградской студии научно-популярных фильмов.

Первая книга Володина – сборник «Рассказы» (1954) – стала «подступом» к драматургическим опытам. В 1967 г. был опубликован его первый сборник пьес и киносценариев«Для театра и кино», куда вошли и автобиографические«Оптимистические записки» – своеобразные комментарии к драматургии, послесловие к книге. Как своего рода исповедь можно рассматривать и прозу Володина«Записки нетрезвого человека» (1991), в которой он откровенно повествует о своем творческом пути, связанном с театром и кинематографом.

Первая пьеса «Фабричная девчонка» принесла драматургу громкую и неоднозначную известность. Как вспоминает сам автор в «Оптимистических записках», пьесу ругали «за очернительство, критиканство и искажение действительности».

Уже в первой пьесе Володина проступают контуры его индивидуального стиля – условность, пародия, юмор, которые станут более очевидны в «Назначении».

«Назначение» – это сатирическая комедия о советской бюрократии, пьеса-гротеск. Здесь действуют персонажи-двойники, бюрократы с зеркально схожими лицами и «аукающимися» фамилиями Ку-ропеев и Муровеев.

Пьесы Володина ругали и за «пессимизм», и за «мелкотемье». Долго не допускались на сцену произведения притчевого характера «Две стрелы» (1967), «Кастручча» (1968), «Ящерица» (1969), «Дульси-нея Тобосская» (1969), «Мать Иисуса» (1970).

Однако пьесы Володина стали очень популярны, их ставили прославленные режиссеры – О. Ефремов, Г. Товстоногов, Б. Львов-Анохин, А. Эфрос.

«Кастручча» – это антиутопия. В ней драматург развивает традицииЕ. Замятина (роман«Мы»), Дж. Оруэлла (роман«1984»). Художественная свобода – от соцреалистического жизнеподобия до прямой условности – характеризует пьесу-параболу «Ящерица», в которой поднимается тема взаимонепонимания. Действие в ней переносится в каменный век. Персонажи изъясняются строками из Пушкина, Чехова.

Тематика пьес Володина – многопланова. Гимн любви пропет в пьесе «Пять вечеров» – о двух сердцах, разведенных жестокой реальностью. Премьера «Пяти вечеров» состоялась в ленинградском БДТ им. Горького в 1962 г., с успехом она идет и в наши дни на сцене МХАТа с известными актерами Ю. Гармашем и Е. Яковлевой. Пьеса «Дульсинея Тобосская» была взята О. Ефремовым для своего режиссерского дебюта.

А. М. Володин – лауреат Государственной премии, премий «Триумф», «Золотая маска», президентской премии в области литературы.

Напишите рецензию на пьесу А. Володина «Пять вечеров».

ЛИТЕРАТУРА

1. Володин А. М. Осенний марафон: Пьесы. – Л., 1985.

2. Ланина Т. Александр Володин: Очерк жизни и творчества. – Л., 1989.

Александр Валентинович Вампилов (1937–1972)

А . Вампилов вошел в литературу вместе с поколением «постшестидесятников», к которому принадлежали В. Высоцкий, В. Шукшин, В. Распутин, В. Белов, Г. Горбов-

Писатель неповторимого творческого облика, А. Вампилов принес с собой опыт современной жизни, полный вопросов, недоумений, мучительного поиска героями себя в мире утрачиваемых ценностей. Заслуга А. Вампилова в русской драматургии в том, что он открывает темы и характеры, реально существующие в жизни, но, подчас, проходящие мимо нашего сознания. Талантливому драматургу удалось чутко уловить и передать утрату в будничной суете человечности, доброты – качеств, столь необходимых для духовной гармонии, взаимопонимания между людьми. Испытание человека жизненными коллизиями – комфортом, деньгами, сытостью, благополучием или, напротив, потерями, неудачами, неблагополучием – одна из самых злободневных проблем в драматургии А. Вампилова.

А. Вампилов родился 19 августа 1937 г. в поселке Черемхово на Приангарье. Мальчика назвали Александром в честь Александра Сергеевича Пушкина (1937 год вошел в историю как столетие поэта).

Отец будущего драматурга – Валентин Никитич Вампилов – выходец из многодетной семьи бурятских крестьян, по воспоминаниям современников, был личностью яркой и незаурядной. Ему не суждено было принять участие в воспитании младшего сына. Директор Кутулинской средней школы, человек большой эрудиции, до самозабвения влюбленный в литературу, он был арестован в 1937 г. и зачислен в «пан-монголи- сты» – вымышленную чекистами группу, которая якобы ставила своей целью воссоединение Бурятии и двух национальных округов с Монголией. В начале 1938 г. Валентин Никитич был расстрелян, а в 1957 г. – полностью реабилитирован. В том же 1938- м году расстреляли и отца Анастасии Прокопьевны (матери Александра), православного священника в третьем поколении. Анастасия Прокопь-евна преподавала математику и работала завучем в той же школе, где работал отец Александра Вампилова. Анастасия Прокопьевна одна растила четверых детей – Володю, Мишу, Галю и Александра.

А. Вампилов начал писать рассказы еще на первом курсе Иркутского университе-

Учился будущий драматург на Высших Литературных курсах при Литературном институте им. А. М. Горького.

Большое влияние на мировоззрение Вампилова оказало общение московского периода (1963–1965) с такими блестящими режиссерами и писателями, как Виктор Розов, Афанасий Салынский, Георгий Товстоногов, Александр Твардовский, Олег Ефремов. Литературной школой для драматурга стала также так называемая«иркутская школа» – общение с поэтами Геннадием Машкиным, Вячеславом Шугаевым, Геннадием Николаевым, Дмитрием Сергеевым. Светлая дружба соединяла Александра Вампилова и вологодского поэта Николая Рубцова.

А. Вампилов прожил недолгую жизнь. Он утонул 17 августа 1972 года, его сердце не выдержало всего в нескольких метрах от берега, к которому он плыл, после того, как, натолкнувшись на скрытый под байкальской водой топляк, перевернулась лодка.

Писать ему пришлось всего семнадцать лет. За это время А. Вампилов создал 273 новеллы, многочисленные рассказы, одноактные пьесы, драматургические этюды

(«Дом окнами в поле», «20 минут с ангелом»). Его пьесы – «Прощание в июне» (1966), «Старший сын»(1967), «Утиная охота»(1970), «Прошлым летом в Чу-лимске»

(1972), «Провинциальные анекдоты» (1971) вошли в золотой фонд отечественной драматургии. Значительно меньше известны рассказы Вампилова, очерки и фельетоны, написанные в годы работы ответственным секретарем иркутской газеты «Советская молодежь». В пьесе«Дом окнами в поле» А. Вампилов с некоторой долей юмора сформулирует свой закон большого успеха: «Чтобы добиться признания, надо уехать или умереть».

О пьесах А. Вампилова много пишут, спорят о его героях и говорят настолько разные мнения, что появилось выражение «восторженное непонимание Вампилова» (В.

Распутин). Но тем не менеевсе критики и литературоведы объединяются в утверждении глубокого психологического воздействия вампиловских пьес.

В частности, В. Распутин справедливо отмечает: «Вместе с Вам-пиловым в театр пришли искренность и доброта – чувства давние, как хлеб, и, как хлеб же, необходимые для нашего существования и для искусства. Нельзя сказать, что их не было до него – были, конечно, но не в той очевидно убедительности и близости к зрителю».

В литературоведении особо подчеркивались чеховские традиции в творчестве Вампилова. Действительно, реализм в пьесах и немногословная гротесковость, свойственные Чехову, вполне ощутимы и в большинстве пьес драматурга. Также отличительная особенность вампиловского языка – юмор.

В пьесах А. Вампилова соседствуют лирика и фантазия, гипербола и гротеск, комизм и трагизм. А. Вампилов не пытался выдумывать новые истины, он заставил своего собеседника – читателя, зрителя – еще раз поразмышлять и убедиться в том, что такие вопросы, как вопросы добра и зла, жестокости и милосердия, любви и ненависти, порядочности и подлости, равнодушия и участия всегда волновали людей, и их приходится решать каждому.

Уже первая пьеса А. Вампилова «Прощ ание в июне» рассматривает жизненно важные вопросы, связанные с обличением цинизма, подлости и предательства. Как и последующие за ней пьесы драматурга – «Старший сын», «Утиная охота», «Прошлым летом в Чулим-ске», «Провинциальные анекдоты», пьеса «Прощание в июне» вскрывает тревожные явления социально-этического плана. В пьесе возникаеттема нравственного компромисса и выбора, перед которым стоит герой пьесы, не лишенный обаяния студент Колесов. Он поставлен в щекотливое положение: влюблен в Таню – дочь ректора университета, в котором учится. Отец девушки ставит ему условие – отказаться от Тани – и тогда он получит диплом и возможность учиться в аспирантуре. Колесов соглашается – предает любимую девушку. Муки совести,нравственные терзания при-

водят героя к выбору: он рвет диплом, обретает душевное равновесие, утраченную цельность.

Пьеса «Прощание в июне», очень тонкая по наблюдательности, объединена с после-

дующими произведениями драматурга идейным единством, концепцией гармонично-

го человека. Одним из ярких образов, антигероем в художественном мире А. Вампилова, в пьесе станет образ Золотуева, дяди Колесова, которого он метко, не без оснований назовет «кошмарным стариком». Золотуев не столько фантасмагорический образ, сколько ужасное порождение бездуховности, внутренней нечистоплотности и цинизма. Прочитав пьесу «Прощание в июне», А. Твардовский сказал: «Вот интересно, этого Золотуева Вампилов наблюдал в жизни или выдумал? Если наблюдал – прекрасно, если выдумал – еще более прекрасно. Что ж это за рыцарь наживы, что это за страсть!».

Пьеса «Утиная охота», написанная в 1967 и напечатанная в 1970 г., по утверждению ряда критиков – одно из «наиболее сильных трагикомических произведений Вампилова». В «Утиной охоте» Вампилов создал блестящую галерею характеров, вызвавших большой резонанс. Особенно много споров, разноречивых оценок вызвал образ главного героя Зилова.

В гротесково-реалистичной форме драматург запечатлел приметы равнодушия и скепсиса, приспособленчество, доходящий до жестокости прагматизм как приметы времени. Именно именем Зилова обозначен в литературоведении термин«зиловщи-

на», вмещающий в себя психологию равнодушия, инертности, опустошенной души.

Своеобразие композиции пьесы в том, что начальной точкой развития действия является финал, то есть трагикомедия начинается с конца истории, три действия состоят из шести картин и каждая написана как сон-воспоминание Зилова. Сны-воспо- минания поданы ретроспективно, персонажи действуют в них в реальных обстоятельствах – в кафе, в новой квартире Зилова, в конструкторском бюро, где Зилов работает инженером.

Жизненная достоверность пьесы Вампилова – в создании сложного и противоречивого характера. Зилов проходит в пьесе драматурга испытание на нравственность как сын, как муж, как гражданин, – и не выдерживает никакой проверки. Герой обладает

задатками недюжинной натуры, может быть правдивым, способным к суровой, трезвой оценке своих поступков. Однако равнодушие, скепсис, ложь перевешивают, приводят к духовной деградации, и опять к попытке начать все снова, начать с утиной охоты, на которую он собирается ехать в ходе всей пьесы и в ее финале.

Для характеристики образа Зилова А. Вампилов использует антитезу как содержательно значимый контраст на разных уровнях – и в авторских ремарках, и в речи героев, и в диалогах, выявляющих суть характеров персонажей: моральную ущербность Зилова, эгоизм красавицы Веры, способной на любую сделку с совестью, цинизм и жестокость официанта Димы, приспособленчество Саяпина и Ку-закова – приятелей Зилова. Внешняя красота Зилова контрастирует с его моральной ущербностью: герой четыре года не видел родителей, ни разу не навестил больного отца, не интересуется его здоровьем, лишь цинично комментирует его письма. Получив известие о смерти отца, Зилов скорбит, собирается ехать на похороны, но в отдел заходит молодая девушка Ира, и герой затевает новый флирт. В кафе, в котором Зилов назначает свидание Ире, приходит и Галя – его жена. Так, траурная мелодия превращается в развязно-вульгар- ную.

Ключевой фрагмент пьесы – игра-воспоминание о любви. Галя скажет Зилову: «Хватит прикидываться. Тебя давно уже ничего не волнует». И поставит точный диа-

гноз: «Тебе все безразлично. Все на свете. У тебя нет сердца. Вот в чем дело. Совсем

нет сердца».

Однако, создавая образ Зилова, А. Вампилов избегает схемы, упрощения, насыщает его подлинным драматизмом. В душе Зилова сохраняется светлое, поэтическое начало – утиная охота. В ходе развертывания сюжета образ «утиной охоты» раскрывается как символический. Утиная охота для Зилова – символ светлой жизни, гармоничной природы.

Вторую пьесу А. Вампилова – «Старший сын» (1967) можно назвать философской притчей: тема семьи, родного крова преподносится в ней в традициях нравственного рассказа, назидательного и поучительного. Экспозиция пьесы связана с любимым вампилов-ским литературным приемом –«принципом рамки». В «Старшем сыне» он воплощен в случайности – опоздании на электричку. Студент Бусыгин и его попутчик Семен Севастьянов провожали девушек и оказались вдали от города поздним вечером. Они попадают в квартиру Сарафанова, и Бусыгин решается на дерзкую проделку – выдает себя за внебрачного сына Сарафанова, родившегося, мол, во время войны в результате случайной фронтовой связи.

Вторжение Бусыгина в чужую семью, в мир интимных семейных отношений – условный прием, используемый драматургом для выражения важной идеи – духовного родства людей в противовес формальным связям. В свете складывающихся взаимоотношений «отца» и мнимого сына раскрывается гуманистический пафос пьесы, поднимаются вопросы детского сиротства, тема материнского «ку-кушества».

Сарафанов, чувствующий себя неудачником, зарабатывающий пропитание для семьи игрой на свадьбах и похоронах, сохраняет бесценный по Вампилову дар – доброту и внимательное участие к судьбам людей. Драматург ставит своих героев в такие жизненные ситуации, которые, как лакмусовая бумага, выявляют их сущность, раскрывают нереализованный духовный потенциал. Так, Бусыгин не задумывается поначалу о драматических последствиях своей мистификации («У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто. Надо соврать как следует, только тогда тебе поверят и посочувствуют»), однако по ходу действия его характер раскрывается в своих далеко не простых противоречиях: герой осознает жестокость своего поступка; влюбившись в Нину – мнимую сестру, – он готов бороться за свою любовь. Он грубо выгоняет жениха Нины – курсанта авиационного училища Кудимова, берет на себя вину за поджог дома, совершенный Васенькой, страдающим оттого, что любимая им Наташа нашла нового ухажера – Севастьянова. Под влиянием Бусыгина преображается и Сарафанов, сочиняющий всю жизнь не то кантату, не то ораторию. Он осознает, что жизнь его небесполезна -

«каждый человек родится творцом, каждый в своем деле и каждый по мере своих сил и возможностей должен творить, чтобы самое лучшее, что было в нем, осталось

после него».

Таким образом, трагикомедия, вбирающая в себя множество человеческих характеров, актуальных проблем, в финале согласуется с лирико-комедийным планом.

В «Провинциальных анекдотах» А. Вампилов развенчивает мещанство, бездуховное существование, демонстрируя блестящий талант комедиографа. Пьеса состоит из двух анекдотов: анекдот первый –«История с метранпажем» и второй –«Двадцать минут с ангелом». Пьеса представляет из себя жесткую сатиру на приспособленца, меняющего свой облик и стиль поведения в зависимости от социального положения собеседника. Администратор гостиницы «Тайга», ретивый блюститель порядка и нравственности – Калошин, застав в номере девушки Виктории соседа-мужчину, пришедшего к ней послушать футбольный репортаж, оскорбит и взашей вытолкает его. Дальше история превращается в анекдот. Узнав, что оскорбленный им человек – метранпаж, да еще из Москвы, Калошин, думая, что это – лицо значительное (слово «метранпаж» никто не может ему разъяснить), пугается, разыгрывает из себя больного, прикидывается сумасшедшим. В пьесе явно прослеживаются традициигоголевского «Ревизора»: «Я букашка, жучок я, божья коровка. Если я сейчас поднимусь – меня ветром унесет. <…> Ничего на свете не боялся, кроме начальства», – признается вампиловский герой в минуту откровения. Когда же Калошин выяснит, что метранпаж, – всего лишь наборщик типографии, он обнажает свою истинную сущность, гонит прочь жену, цинично и спокойно заявляет: «Я начинаю новую жизнь».

Второй анекдот – «Двадцать минут с ангелом» объединен с первым общим стилем, но не сюжетом. В эту трагикомедию, как и в первую, А. Вампилов вводит приемы шутовского балагана, иронии и трагического гротеска, чтобы «достучаться» до людей.

Анекдот приобретает форму острой сатиры, трагикомедии-притчи. Авторская мысль вложена в уста Хомутова, своим бескорыстным поступком озадачившего не только двух командированных, но и всех персонажей пьесы, кроме молоденькой студентки Фаины: «…Мы должны помогать друг другу. <…> Нельзя вовсе забывать о других. Приходит час, и мы дорого расплачиваемся за свое равнодушие, за свой эгоизм».

Пятая пьеса А. Вампилова – «Прошлым летом в Чулимске» (1972) – была закончена автором за несколько месяцев до его гибели на Байкале. Произведение частично автобиографично. Здесь А. Вампилов так же следует традициям чеховской драмы: предъявляет требовательность к человеку, испытывает щемящую боль за него. Режиссер Георгий Товстоногов отмечал, что «Прошлым летом в Чулимске» – едва ли не самая поэтичная пьеса А. Вампилова: «Поэзия в ней вырастает до символа».

Как и остальные пьесы драматурга, пьеса «Прошлым летом в Чулимске» ставит в центр внимания духовные, нравственные проблемы. Здесь также появляется сквозной герой, «проснувшийся на пороге», чтобы духовно очиститься и все начать сначала.

Он, герой Вампилова, еще и сам не знает, что с ним будет дальше, и писатель активно привлекает к содействию душу зрителя или читателя – там, в ней, а не на сцене должны выкристаллизоваться выводы из тех посылок, которые дал нам для размышления писатель.

В пьесе «Прошлым летом в Чулимске» А. Вампилов сосредоточивает свое внимание на нравственном возрождении героя – следователя Шаманова, работавшего раньше в областном центре («разъезжал в собственной машине»). Шаманов проявит принципиальность, решив «посадить» виновного, у которого были сильные покровители («но у него ничего не получилось»). Шаманова сместят, он уедет в места, называвшиеся в давние времена «медвежьими углами». Позиция героя вырисовывается в его монологе: «С меня хватит. Биться головой об стену – пусть этим занимаются другие – кто помоложе и у кого черепок потверже».

В финале пьесы Шаманов – «просыпается», делает выбор. Как выясняется из телефонного разговора в финале пьесы, герой торопится на самолет, чтобы лететь в город для выступления на суде («…мне это надо. И не мне одному»).

В пьесе «Прошлым летом в Чулимске» А Вампилов забил тревогу по поводу обесценивания человеческих связей, равнодушия к судьбе человека. В этом смысле можно говорить о близости театра А Вампилова к прозе В. Шукшина, поэзии Н. Рубцова, дра-

матургии В. Розова, А Арбузова. Как и шукшинские «чудики», вампиловский герой ощущает нравственный дискомфорт, недовольство собой и усталость от жизни.

«Я думаю, – пишет Валентин Распутин, – что после смерти вологодского поэта Николая Рубцова не было у литературной России более непоправимой и нелепой потери, чем гибель Александра Вампилова. И тот и другой были молоды, талантливы, обладали удивительным даром чувствовать, понимать и уметь выразить самые тонкие и оттого неизвестные для многих движения и желания человеческой души».

Вопросы и задания для самостоятельной работы

1. В чем, на ваш взгляд, заключается жанровое своеобразие пьес А. Вампилова?

2. Как вы объясните природу появления такого персонажа, как Зилов в «Утиной охоте»?

3. Нарисуйте обобщенную картину «окружения» Зилова в «Утиной охоте». Как оно дополняет индивидуальный портрет героя?

4. Какова заключительная авторская ремарка в пьесе «Утиная охота»? Какие варианты дальнейшей судьбы Зилова подсказывает вам автор? Напишите предполагаемое продолжение спектакля.

5. Сопоставьте жизненные формулы вампиловского героя Димы из «Утиной охоты»

и Егора Ясюнина из пьесы «Гнездо глухаря» Виктора Розова.

6. Подготовьте сообщение на тему: «Традиции Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедри- на, А. П. Чехова в драматургии А. Вампилова».

7. Напишите отзыв об одной из пьес А. В. Вампилова (по выбору).

8. Напишите сообщение на тему: «Валентина и судьбы Шаманова и Пашки в пьесе „Прошлым летом в Чулимске“: Взлеты и падения человеческой души в свете истины».

9. Типологические связи творчества. А. Вампилов и В. Распутин, Н. Рубцов. Творческие контакты. В чем они, на ваш взгляд, выражены?

ЛИТЕРАТУРА

1. Вампилов А. В. Собр. соч.: В 2 т. – М., 1984.

2. Вампилов А. В. Избранное. – М., 1984.

3. Громова М. И. Эстетические искания в советской многонациональной драматургии 70-80-х годов. – М.: МГПИ им. Ленина, 1987.

4. ОвчаренкоА. Драматургическая сага Александра Вампилова // ОвчаренкоА. Большая литература. – М., 1985.

5. Фролов В. Судьбы жанров драматургии. – М., 1979.

Темы устных выступлений

1. "Война – жесточе нету слова…" (А. Твардовский). Военная тема в лирике.

2. "Как это было! Как совпало – война, беда, мечта и юность!" (Д. Самойлов). Судьба поколения военных лет в русской прозе второй половины XX века.

3. Осмысление темы войны в русской литературе послевоенных лет.

4. Изображение батальных сцен в военной прозе.

Бочаров А. Г. Человек и война. – М., 1978.

Живая память поколений. – М., 1965.

Наровчатов С. С . Атлантида всегда с тобой. – М., 1972.

"Слово, пришедшее из боя". – Л., 1980.

Строка, оборванная пулей. – М., 1976.

Топер П. Ради жизни на земле: Литература и война. – М., 1975.

Литература второй половины XX-начала XXI века

Литературный процесс 1950-х – начала 2000-х годов

Русская литература 50-80-х годов

Сложный период развития русской литературы

50-80-е годы – многогранный и достаточно сложный период развития отечественной словесности, которую принято было называть советской литературой. Литература этих лет в большинстве своем была жестко унифицированной, подцензурной. Творчество художников слова направлялось по единому руслу – методу социалистического реализма и определялось решениями коммунистической партии и требованиями партийных документов. Узко регламентированный подход к воссозданию действительности средствами художественного слова резко ограничивал творческие возможности писателей, которые зачастую не могли преодолеть цензурные запреты, долго ожидали публикации своих произведений, а порой пополняли ряды писателей-диссидентов. Строгая однолинейность литературного процесса на некоторое время была прервана коротким периодом "оттепели", насту пившим после XX съезда партии, когда возникла иллюзия, что свободная мысль в искусстве, наконец, восторжествует. Но после этого "вегетарианские времена", по выражению А. А. Ахматовой, вновь уступили место партийно-бюрократическому диктату, когда художник рассматривался как слуга государства, перед которым ставилась задача формирования "нового человека".

Несмотря на существовавшие препоны было создано много интересных произведений в прозе, лирике, драматургии. Немалый вклад в литературу этих лет внесли писатели старшего поколения Л. М. Леонов, М. М. Пришвин, А. Т. Твардовский, Б. Л. Пастернак, Н. А. Заболоцкий, М. А. Шолохов, И. Г. Эренбург, В. А. Луговской. В большую литературу входят такие писатели, как Ф. А. Абрамов, А. И. Солженицын, В. М. Шукшин, В. Т. Шаламов, В. Г. Распутин, В. П. Астафьев, Ю. В. Трифонов, Ф. А. Искандер, Г. Н. Владимов, В. П. Аксенов, Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Ю. П. Казаков и др.

Мастера слова создавали художественно совершенные и самобытные произведения, которые не только отображали основные тенденции исторического развития, но и оказывали огромное воздействие на нравственный климат эпохи.

Деревенская проза

В середине 60-х годов в литературу властно входит тема деревни. Писателей, посвятивших свои произведения горькой правде деревенской жизни, в критике стали называть "деревенщиками". А. И. Солженицын предпочитал называть их "нравственниками", ибо изображение "сокрушенной вымирающей деревни" мастера деревенской прозы непосредственно связывали с исследованием внутренней жизни людей, истоков народной нравственности.

Стремлением передать правду деревенской жизни пронизана многоплановая тетралогия Федора Александровича Абрамова (1920–1983) "Братья и сестры", в которой показана история трех крестьянских поколений. Деревня Пекашино в ее трудовой повседневности вырастает в образ народного долготерпения и жизнестойкости. Драматическим фоном повествования является труд на грани человеческих сил, жесткое самоограничение во всем, когда люди в шестой послевоенный год еще "досыта куска не видели". Суровой, невыдуманной реальностью является описание крестьянской трапезы в доме Пряслиных, с которыми связаны главные события произведения: "Ужин был не лучше, не хуже, чем всегда: капуста соленая из листа-опадыша (Анисья уже по снегу собирала его на колхозном капустнике), штук пять-шесть нечищеных картошин. Хлеба не было вовсе – редко кто в Пекашине ужинал с хлебом".

Теме деревни посвящены повести Абрамова "Деревянные кони", "Пелагея", "Алька", "Поездка в прошлое", "Старухи", "О чем плачут лошади", написанные в годы работы над тетралогией. В повестях исследуются непреходящие нравственные устои, которые помогают человеку оставаться человеком, его созидательные возможности, способность жить по совести.

Глубоким художественным осмыслением нравственно-философских проблем, связанных с распадом и гибелью деревни, отличаются повести Валентина Григорьевича Распутина (род. 1937). Сюжетную основу его произведений составляют нелегкие испытания, которые выпали героям, проблемы выбора пути, жизни и смерти, физической и духовной. Писатель зачастую ставит своих героев в исключительную ситуацию, обычно ограниченную каким-то определенным сроком, в течение которого она должна разрешиться.

В повести "Деньги для Марии" (1967) ревизия, проведенная в магазине, где работала Мария, обнаружила недостачу в тысячу рублей. Эти большие по тем временам деньги Мария должна вернуть в течение пяти дней. И вот в "хождении по мукам" Кузьма, спасая жену и семью, остановился перед последней дверью, когда срок подходил к концу. В повести "Последний срок" (1970) героине вновь отмеряется срок, причем "последний". Старуха Анна дожидается смерти, "время для которой вроде приспело: старухе было под восемьдесят". Но дети, приехавшие отовсюду попрощаться с Матерью (не приехала только любимая Таньчора), оказываются далекими и от матери, и от земли, которая их вскормила. В последней фразе повести скорбно сообщается, что "ночью старуха умерла". С родной землей "разнялся" и герой повести "Живи и помни" (1974) Андрей Гуськов, сумевший как-то "боком" прожить с людьми на фронте и умудрившийся после тяжелого ранения так и не вернуться на свою батарею. Он живет в потемках, уподобляется зверю, но все-таки намечает для себя временной предел, когда свершится последний срок его бесполезного существования. В повести "Прощание с Матёрой" на грань гибели поставлен уже целый мир. И вновь "пограничная ситуация": остров Матёра и село с тем же именем будут затоплены после завершения строительства плотины. Отстаивая святость уходящего народно-природного мира, писатель переживает вместе с людьми, которые не могут свыкнуться с гибелью своей земли, домов, огородов, кладбища, на котором покоятся предки. Новый поселок строится на неудобных землях, но "жизнь… она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой".

Трудно представить себе деревенскую прозу и без талантливой повести Василия Ивановича Белова (род. 1932) "Привычное дело". Центральным героем произведения является Иван Африканыч Дрынов, колхозный возчик, плотник, землепашец. Он остро чувствует свою живую связь с миром, осознает естественность и правомерность всего окружающего: "Дело привычное. Жись. Везде жись. Под перьями жись, под фуфайкой жись. Женки вон печи затопили, канителятся у шестков – жись. И всё добро, всё ладно. Ладно, что и родился, ладно, что детей народил. Жись, она и есть жись". Иван Африканыч добр и совестлив, мягок и незлобив, но эти привлекательные черты соединяются с безволием и пассивностью. Когда жену увезли рожать, Иван Африканыч находился в хмельном забытьи. Его мерин ушел без возчика и опрокинул сани, и за покореженный товар, принадлежащий сельпо, Дрынову придется платить. Иван Африканыч легко поддается уговорам жениного брата уйти из деревни в поисках иной доли и, покинув Сосновку, чуть не гибнет в лесу. Но как искренне его горе на могиле жены: "Ты, Катя, где есть-то? Милая, светлая моя… Ну… что тепериче… вон рябины тебе принес… Катя, голубушка…" Душевное тепло Катерины не умерло – оно осталось в Иване Африканыче, в его "детках". После нелегких испытаний, выпавших на долю героя, он своим умом понимает: "Лучше было родиться, чем не родиться". "Привычное дело" – повесть о страданиях и любви. Художественное исследование нравственных устоев крестьянской жизни носит в ней глубоко народный, гуманный характер.

Деревенская проза как художественная тенденция литературы 60-70-х годов нашла свое отражение в творчестве Василия Макаровича Шукшина (1929 – 1974). Его писательское дарование с наибольшей силой воплотилось в рассказах, составивших несколько сборников: "Сельские жители", "Там, вдали", "Земляки", "Характеры", "Беседы при ясной луне". Шукшин создал целую галерею деревенских людей – шоферов, трактористов, бригадиров, счетоводов, председателей колхозов и рядовых крестьян. Его герои живут духовной жизнью: они не любят бессмысленного существования, напряженно размышляют о жизни, страдают, решают сложные вопросы, умеют удивляться и удивлять. "Мне интереснее всего, – признавался писатель, – исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а следовательно, крайне естествен. Но у него всегда разумная душа".