Русская литература XIX века

Владимир Федорович Одоевский

Биография

ОДОЕВСКИЙ, ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ (1803−1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве. Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П. Вяземский и П. Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И. И. Давыдов и М. Г. Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года. По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 - помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 - сенатор.

Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822-1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А. С. Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А. И. Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820−1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях. В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф. Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С. Е. Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В. Кюхельбекером и Д. Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И. Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.

В 1824-1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А. С. Пушкин, Грибоедов, Е. А. Баратынский, Н. М. Языков. Участник издания Н. Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность… Многие смеялись над „Мнемозиною“, другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В. Г. Белинский назвал «задумчивой повестью».

К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.

В конце 1820-х - начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности - философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В. Ф. Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.

Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира… его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.

«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», - утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк - живые символы, внесенные в летописи народов, поэт - живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф. Шлегеля и Ф. Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики - искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».

Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии - верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души». В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».

Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А. С. Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга - отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».

Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н. В. Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы». Гоголь писал о них: «Воображения и ума - куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах - в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К. Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) - светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому. Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т. е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843-1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) - сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А. Н. Островского. В 1850-1860-х годах Одоевский занимается историей и теорией «исконной великоросской музыки»: впоследствии публикуются его работы К вопросу о древнерусском песнопении (1861) и Русская и так называемая общая музыка (1867). Его считают и утверждают поборником официозной «народности»; между тем он пишет: «Народность - одна из наследственных болезней, которою умирает народ, если не подновит своей крови духовным и физическим сближением с другими народами». Сказавший во всеуслышание эти слова сановник и князь-рюрикович был занят в ту пору составлением исторического исследования о царствовании Александра II О России во второй половине XIX века. Органическим (в духе Шеллинга) приобщением российской культуры к европейской и был всю жизнь занят Одоевский. За два года до своей смерти он ответил на статью-прокламацию И. С. Тургенева Довольно! скромной и твердой программой деятельности русского просветительства под названием Не довольно! Умер Одоевский в Москве 27 февраля (11 марта) 1869.

Владимир Федорович Одоевский, русский князь, писатель, родился 11 августа 1803 года в Москве в семье чиновника, потомка старинного княжеского рода.

В 1822 году Одоевский с отличием оканчивает благородный пансион Московского университета. Первые упоминания Одоевского в печати появляются еще во время учебы в пансионе, когда в 1821 году он делает переводы с немецкого языка для журнала «Вестник Европы». На формирование личности Одоевского сильное влияние оказывает его двоюродный брат Александр, шеллингианец и будущий декабрист. В начале 1820-х годов, Одоевский знакомится с Вильгельмом Кюхельбекером и Александром Грибоедовым, в соавторстве с которыми в 1824 году издает альманах «Мнемозина».

В 1825 году, после попытки государственного переворота, Одоевский проходит по следствию в деле декабристов, так как со многими из них он был дружен или знаком. Однако следственная комиссия отпускает князя, сочтя его недостаточно виновным.

В 1834 году Одоевский публикует одну из лучших детских сказок в России – «Городок в табакерке», которую современники сравнивают с работами Андерсена. В этот период жизни Одоевский увлекается европейскими мистическими практиками – алхимией и натуральной магией. В 1837 году он работает над неоконченным романом-утопией «4338-й год», в котором предсказывает такие аспекты современной жизни как интернет, мобильная связь, авиапутешествия и освоение космоса.

После смерти Пушкина в 1837 году, Одоевский единолично выпускает седьмой том журнала «Современник». В 1844 году Одоевский издает свою magnum opus – философский роман «Русские ночи», в котором писатель критикует немецкую философию с позиции «русского» миропонимания. Философ приходит к выводу, что европейские методы не пригодны для решения проблем русского общества.

В 1861 году Одоевский окончательно разочаровывается в мистицизме, признает ценность европейского естествознания и начинает пропагандировать народное просвещение. Кроме литературных и философских изысканий, Одоевский так же работает над теорией музыки. Философ становится основоположником русского музыковедения, работает над вопросами музыкальной акустики, конструирует энгармонический клавицин.

Эту песенку пел мальчик-колокольчик в радиоспектакле, и несколько поколений детей слышали её сначала по радио, потом на пластинке, прежде чем в руки им попадала книжка с красивыми картинками, где на обложке стояло: «В.Одоевский. Городок в табакерке».
Даже если у кого-то было и по-другому, всё равно нет лучшего способа войти в мир писателя, чем знакомство с этой небольшой изящной сказкой. Автор, так же как его маленький герой, и сам всегда хотел узнать: отчего играет в табакерке музыка? зачем цепляются друг за друга разные крючочки, стучат по ним молоточки, и почему звенят колокольчики?
Писатель признавался, что питает «особенную ненависть к автобиографиям» , и потому мы немного знаем о его детстве. Последний в роде, Владимир Одоевский был сыном князя Фёдора Одоевского, потомка Рюрика. Матерью же его была простая крестьянка, до замужества крепостная. Пяти лет мальчик лишился отца, а матушка, снова выйдя замуж, передала его на воспитание дяде.
В Московском университетском Благородном пансионе, где воспитанники имели право выбирать предметы по душе, Владимир отдавал предпочтение философии и литературе. Очень рано увлекла его и музыка. «С тех пор, как я себя помню, я уже читал ноты» .
После окончания пансиона Одоевский и его друг Дмитрий Веневитинов основали Общество любомудрия, объединившее молодых философов и литераторов, поклонников Канта и Шеллинга. Д.Веневитинов, И.Киреевский, А.Хомяков, В.Титов, С.Шевырёв и другие собирались тайно на квартире Одоевского в Газетном переулке.
«Две тесные каморки молодого Фауста под подъездом были завалены книгами - фолиантами, квартантами и всякими октавами, - на столах, под столами, на стульях, под стульями, во всех углах, так что пробираться между ними было мудрено и опасно. На окошках, на полках, на скамейках, - стклянки, бутылки, банки, ступы, реторты и всякие орудия» (М.Погодин). Проникновенные речи юных «любомудров» невозмутимо выслушивал человеческий скелет с голым черепом, стоявший в переднем углу.
По свидетельству очевидцев, совершенно такую же картину являл собой и кабинет князя Одоевского в Петербурге, куда он переехал в 1826 году. После поражения декабристов «любомудрам» пришлось распустить своё общество. Одоевский поступил на государственную службу и обосновался в северной столице.
Женившись и зажив своим домом, он довольно быстро вошёл и в светский круг, и в литературную среду Петербурга. В его скромный флигель поздними вечерами после театра стали съезжаться писатели, музыканты, учёные, путешественники - люди разных сословий и разнообразных талантов. На старом кожаном диване в кабинете радушного хозяина сиживали Пушкин и Жуковский, графиня Ростопчина и юный Лермонтов, молодой Гоголь и Глинка… «Руслан и Людмила», «Жизнь за царя» и множество других сочинений было разыграно здесь же на фортепьяно много раньше, чем в театральных и концертных залах.
В 1830-е и в начале 1840-х гг. расцвёл литературный дар В.Одоевского. Известный до тех пор более как смелый журналист и музыкальный критик, он начинает публиковать одну за другой книги, хотя и не вполне оценённые, но заставившие говорить о нём, как об одном из заметных и своеобразных русских авторов.
«Пёстрые сказки… собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою…» (1833), повести о «великих безумцах» («Последний квартет Бетховена», «Себастиян Бах», «Импровизатор» и другие); «светские» повести («Княжна Мими», «Княжна Зизи», «Чёрная перчатка»), наконец, «Сказки и повести для детей дедушки Иринея» (1838) представили образцы совершенно новой русской прозы: сатирической, психологической и причудливо-фантастичной.
Недаром всё что-то кипело, булькало и переливалось в ретортах и колбах в кабинете князя. Должно быть, там рождались не только невиданные химические составы, но также и странные сюжеты и образы… Фантазмы Петербурга, где то ли люди играют в карты, то ли карты играют в людей; неприкаянная душа, блуждающая в поисках тела в Реженском уезде и Бог знает что ещё…
В «Сказке о мёртвом теле, неизвестно кому принадлежащем» и «Сказке о том, по какому случаю коллежскому советнику Ивану Богдановичу Отношенью не удалось в Светлое воскресенье поздравить своих начальников с праздником» виден будущий Гоголь. «Катя, или История воспитанницы», «Мартингал» предвещают Достоевского, рассказ «Бригадир» - «Смерть Ивана Ильича» Л.Толстого и так далее.
Многое из того, что было найдено В.Одоевским, использовали и его современники, и отдалённые литературные «потомки».
Что же касается «таинственных» повестей - «Сильфида», «Саламандра», «Орлахская крестьянка», «Косморама» и других, то и в этом жанре князь Владимир Фёдорович, сведущий в тайных науках, алхимии, магии и магнетизме, сказал своё веское слово. Но услышано оно было не сразу.
Венцом творчества Одоевского и его неожиданным завершением стал философский роман «Русские ночи» (1844). Эта книга - итог многолетних исследований, наблюдений и размышлений о природе вещей и человека, о судьбах народов и цивилизаций - привела читателей и критиков в недоумение и была признана «несовременной и несвоевременной» . Возможно, поэтому автор вскоре оставил литературу и писал уже только статьи о музыке и на разные темы общественной жизни.
Считая, что человек должен честно исполнять свой долг везде, где бы ни находился, Одоевский всю жизнь свою добросовестно служил: в Цензурном комитете, в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, в комиссиях министерства внутренних дел. Много сил и души отдавал Обществу поощрения бедных, помогая детям-сиротам, инвалидам и всем обездоленным. Его энциклопедические знания и огромная любовь к книге нашли, наконец, настоящее применение, когда писатель был назначен помощником директора Публичной библиотеки и руководителем Румянцевского музеума. Охраняя собрание книг, рукописей и других редкостей, «как верная собака» (по его собственному выражению), Владимир Фёдорович не допустил закрытия музея и раздробления коллекций, когда здания, где они содержались, пришли в ветхость.
Библиофил и просветитель, Одоевский давно мечтал о создании городской общедоступной библиотеки в Москве. Наконец, его многолетние хлопоты увенчались успехом, и, получив назначение в Москву, в 1862 году он перевёз в родной город бесценное книжное собрание. Князь Владимир Одоевский стал первым директором Румянцевской библиотеки, которая и поныне является главной национальной библиотекой России.
Книжник и мистификатор, встречавший своих гостей в чёрном остроконечном колпаке и длинном, чёрном бархатном сюртуке, словно алхимик…
Князь, задолго до реформы отпустивший своих крепостных на волю вместе с землёй, хотя вовсе не был богат…
Талантливый музыкант и, может быть, первый наш профессиональный музыкальный критик, он «открыл» российской публике Баха и Бетховена, Берлиоза и Вагнера. Он сохранил старинные русские музыкальные тексты и научил современников понимать и ценить новую русскую музыку - от Глинки до Чайковского. Бесплатный класс хорового пения, открытый Одоевским, через два года стал Московской консерваторией.
Русский Фауст, он всё хотел понять, отчего успехи математики, химии, физики, механики не приближают человека к разгадке тайны бытия, а скорее, отдаляют от неё… Ещё до того, как прозвучало слово «прогресс», и люди поверили, что достижения науки неизбежно приведут человечество к «золотому веку», Одоевский задумался: а что произойдёт в это время с человеческой душой? Живя в огромных стеклянных домах, летая по воздуху, заменив переписку и книги«электрическим разговором» , станут ли люди счастливее?
В новом тысячелетии перед нами стоят всё те же «проклятые вопросы». Будут ли русские мальчики по-прежнему искать ответы на них? Кто знает…

Маргарита Переслегина

ПРОИЗВЕДЕНИЯ В.Ф.ОДОЕВСКОГО

СОЧИНЕНИЯ: В 2 т. / Вступ. ст. В.И.Сахарова. - М.: Худож. лит., 1981.
После долгих лет забвения личность и творчество Одоевского снова стали вызывать к себе пристальный интерес. В последние десятилетия XX века не раз издавались и собственные сочинения писателя, и интересные работы, ему посвящённые. Но многое в его наследии ещё предстоит изучить и открыть исследователям и читателям нового времени.
В этом издании представлены известные по многим сборникам повести писателя и его главное сочинение - философский роман «Русские ночи»; включены также статьи о русской литературе и публицистика.

ГОРОДОК В ТАБАКЕРКЕ: Сказки, отрывки из повести. - М.: Дрофа-Плюс, 2005. - 64 с.
«Городок в табакерке»
«Какая прекрасная табакерка! пёстренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота, башенки, домик, другой, третий, четвёртый, - и все мал мала меньше, и все золотые, а деревья - также золотые, а листики на них серебряные; а за деревьями встаёт солнышко, а от него розовые лучи расходятся по всему небу» . Вот бы войти туда и посмотреть, кто там живёт!..

«Игоша»
Странная сказка… Домовой - не домовой, чертёнок - не чертёнок, откуда взялся, зачем привязался? Игрушки поломал, посуду перебил, а тебе за него в углу стоять! И всё же он «жалкенький» какой-то…

МОРОЗ ИВАНОВИЧ; ГОРОДОК В ТАБАКЕРКЕ; ЧЕРВЯЧОК; СТОЛЯР; СКАЗКА О ЧЕТЫРЁХ ГЛУХИХ // Сказки и рассказы русских писателей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 35-63.

О ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ / Вступ. ст. В.И.Сахарова. - М.: Современник, 1982. - 223 с. - (Б-ка «Любителям российской словесности»).

ПЁСТРЫЕ СКАЗКИ С КРАСНЫМ СЛОВЦОМ, СОБРАННЫЕ ИРИНЕЕМ МОДЕСТОВИЧЕМ ГОМОЗЕЙКОЮ, МАГИСТРОМ ФИЛОСОФИИ И ЧЛЕНОМ РАЗНЫХ УЧЁНЫХ ОБЩЕСТВ, ИЗДАННЫЕ В.БЕЗГЛАСНЫМ. - М.: Книга, 1991. - 158 с.: ил.
Факсимильное воспроизведение издания 1833 года.
Первая книга Одоевского издана с необыкновенной изобретательностью и выдумкой. Только влюблённый в книжное искусство человек мог так продумать все её элементы: от разноцветных букв заглавия и кружевного узора на обложке до особых «правил» правописания, о коих пресерьёзно уведомляет предисловие.
Что же до содержания, то автор предвидел, что «для одних читателей его сказки покажутся слишком странными для других слишком обыкновенными». Так оно и вышло. Но две вещи - «Сказка о мёртвом теле, неизвестно кому принадлежащем» и «Сказка о том, по какому случаю коллежскому советнику Ивану Богдановичу Отношенью не удалось в Светлое воскресенье поздравить своих начальников с праздником» - понравились всем и с тех пор входят во все сборники произведений писателя.

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ / Вступ. ст. и примеч. А.Немзера. - М.: Худож. лит., 1989. - 382 с. - (Классики и современники).
Из содерж.: Сильфида; Саламандра; Косморама.
Дерзок ум человеческий, и велико искушение заглянуть в тайны иного мира… Но выдержит ли душа общение со стихийным духом воздуха или огня, или с самим воплощением зла?..

ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ / Сост., предисл. и примеч. Е.Маймина; Рис. Н.Гольц. - М.: Дет. лит., 1992. - 334 с.: ил.

Маргарита Переслегина

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ В.Ф.ОДОЕВСКОГО

Белинский В. Сочинения князя В.Ф.Одоевского // Одоевский В. Последний квартет Бетховена. - М.: Моск. рабочий, 1987. - С. 344-371.

Коровин В. Владимир Фёдорович Одоевский (1804-1869) // Антология мировой детской литературы. - М.: Аванта+, 2002. - Т. 5. - С. 251-253.

Лабынцев Ю. Романтическое любомудрие // Лабынцев Ю. Ставшие её частью: Коллекции русских библиофилов в главной книжной сокровищнице страны. - М.: Книга, 1990. - С. 164-195.
О жизни и творчестве Одоевского в связи с его книжным собранием, переданным после смерти писателя в Румянцевскую библиотеку.

Ласунский О. Тайны литературной маски // Книжные сокровища мира. - М.: Кн. палата, 1989. - С. 83-91.
О первом издании «Пёстрых сказок» и об их авторе.

Любыцына М. Одоевский Владимир Фёдорович // Русские писатели XI-начала XX века: Биобиблиогр. словарь / Под ред. Н.Скатова. - М.: Просвещение, 1995. - С. 291-294.

Муравьёв В. Русский Фауст // Одоевский В. Последний квартет Бетховена. - М.: Моск. рабочий, 1987. - С. 3-34.

Немзер А. В.Ф.Одоевский и его проза // Одоевский В. Повести и рассказы. - М.: Худож. лит., 1988. - С. 3-11.

Одоевский в жизни; Автобиография; Отзывы и воспоминания современников // Одоевский В. Последний квартет Бетховена. - М.: Моск. рабочий, 1987. - С. 320-376.

Сахаров В. О жизни и творениях В.Ф.Одоевского // Одоевский В. Сочинения: В 2 т. - М.: Худож. лит., 1981. - С. 5-28.

Сахаров В. Сеятель мыслей: (В.Ф.Одоевский) // Сахаров В. Страницы русского романтизма. - М.: Сов. Россия, 1988. - С. 247-311.

Ступель А.М. Владимир Фёдорович Одоевский: 1804-1869. - М.: Музыка, 1985. - 96 с.

Тубельская Г. Одоевский Владимир Фёдорович // Тубельская Г. Детские писатели России: Библиогр. справочник: Ч. 2. - М.: Школьная библиотека, 2002. - С. 52-56.

Турьян М. Сказки Иринея Модестовича Гомозейки: Приложение к факсимильному воспроизведению изд. 1833 г. - М.: Книга, 1991. - 47 с.

Турьян М. Странная моя судьба. - М.: Книга, 1991. - 398 с.: ил. - (Писатели о писателях).

В.Ф.Одоевский (1803-1869) был одним из властителей дум своего времени. Философ, писатель-сказочник, автор мистиче­ских повестей и рассказов, талантливый музыкант - таков еще не полный перечень его дарований и направлений деятельности. Особо подчеркнем, что Одоевский является основоположником сельской начальной школы в России.

Творчество Одоевского как писателя принадлежит к русской романтической прозе 30-х годов XIX века. В этом смысле характер­ны его повести «Последний квартет Бетховена», «Себастиан Бах», «Импровизатор», «Елладий», «Княжна Зизи», «Княжна Мими» и др. Художественная манера его отмечена сложным взаимодей­ствием отвлеченной философской мысли с глубоким проникно­вением в жизненные характеры и яапения. В детскую литературу Одоевский вошел как создатель великолепных «Сказок дедушки Иринея» (дедушка Ириней - «детский» псевдоним писателя), заслуживших широкую популярность у юных читателей.

Вклад Одоевского в детскую литературу значителен. Его произве­дения для детей, составившие два сборника: «Детские сказки де­душки Иринея» (1840) и «Детские песни дедушки Иринея» (1847) - высоко ценил Белинский. Критик писал, что такому воспитате­лю, какого имеют русские дети в лице дедушки Иринея, могут позавидовать дети всех наций: «Какой чудесный старик, какая юная, благодатная душа у него, какой теплотой и жизнью веет от его рассказов, и какое необыкновенное искусство у него - зама­нить воображение, раздражить любопытство, возбудить внимание иногда самым по-видимому простым рассказом».

В.Ф.Одоевский принадлежал к княжескому роду Рюрикови­чей. Он окончил Московский университетский Благородный пан­сион, где учились многие русские писатели и декабристы. Один из известных декабристов - Александр Иванович Одоевский - был двоюродным братом Владимира Федоровича и человеком, близким ему по убеждениям.

Уже в юные годы (в 1823 году) В.Ф.Одоевский организовал и возглавил «Общество любомудрия» - философский кружок, объе­динивший многих талантливых и благородных людей, озабочен­ных судьбой Отечества и поисками истины. В его литературно-музыкальной гостиной (уже в Петербурге, куда он переехал из Москвы в 1826 году) собирались лучшие представители русской интеллигенции: Пушкин, Вяземский, Гоголь. Лермонтов... Став директором Публичной библиотеки и заведуя Румянцевским му­зеем, Одоевский общается со многими учеными, а также с мно­жеством людей из самых разных социальных и культурных слоев русского общества того периода. Это были и придворные, и дип­ломаты, и чиновники разных рангов, а иногда обитатели столи­чного «дна». В то же время Одоевский сотрудничал в журнале «Оте­чественные записки». Его направленная на просвещение народа обширная деятельность носила практический характер и была столь плодотворной, что современники называли его князем-демо­кратом.

Очень серьезно занимался Одоевский вопросами воспитания детей. Он стремился создать здесь свою теорию, основанную на «педагогической идее» с гуманистической тенденцией. Свои мыс­ли по этому поводу писатель изложил в большом труде «Наука до наук», который он создавал долгие годы. Вслед за Белинским пи­сатель призывал в результате воспитания ребенка получать нрав­ственного человека, а то, чему детей обучают, должно было иметь связь с реальной жизнью.

Особую заботу Одоевского вызывали «непроснувшиеся» дети - маленькие люди, находящиеся во власти инстинктивного жела­ния ничего не делать, т.е. «ничего не мыслить». Обязательно сле-довато пробудить в растущем человеке мысли и чувства. Писатель полагал, что важную роль в этом играет сказка. В наброске «О детской психологии» обращался к воспитателям с рекоменда­цией: «Ваше дело найти то, что могло бы отвратить его ум от грез к какому бы то ни было предмету действительного мира; для это­го иногда надобно начать с собственных его грез, чтобы переве­сти нечувствительно его ум на другое». И здесь, продолжает далее Одоевский, необходимы фантастические сказки, против которых так восстают малоопытные педагоги. «Гофман в "Щелкунчике"" превосходно схватил одну из сторон ребяческой грезы; если вы достигли до того, что ребенок прочел эту сказку сам с интере­сом, - вы уже сделали великий шаг. Он прочел; процесс чтения уже нечто независимое от грезы: он разбудил ребенка».

И еще одно наблюдение Одоевского заслуживает внимания. В том же наброске он пишет: «К числу средств будить или направлять детский ум принадлежат и собственно детские книги. Редко вы встретите детей, кои бы заинтересовались книгой для взрослого. Такие дети встречаются лишь в семействах, где обстановка, раз­говоры, удовольствия, встречные предметы уже исполнили на­значение детских книг: привести в движение орудие мышле­ния». Однако не менее важным и нужным представлялась ему и необходимость формирования добрых чувств у взрослых людей. Он ставил себе задачу «понять заблудших, перечувствовать их чув­ства, передумать их мысли - и говорить их языком».

В 1833 году увидели свет его «Пестрые сказки с красным слов­цом». В них рассказчик Ириней Модестович Гомозейка (таким псев­донимом Одоевский подписал это свое произведение) преподно­сил читателям в аллегорической форме то или иное нравоучение. Фигура Гомозейки сложна и многогранна. С одной стороны, он призывает к романтическому видению мира и постоянно рассуж­дает о человеческих добродетелях, о постижении первопричин мира, - словом, о высоких материях. И при этом упрекает совре­менников в недостатке воображения: «Не в этом ли беда наша? Не от того ли, что предки наши давали больше воли своему вооб­ражению, не от того ли и мысли их были шире наших и обхваты­вали больше пространства в пустыне бесконечности, открывая то, что нам вовек не открыть в нашем мышином горизонте».

Однако, с другой стороны, в ходе повествования явственно ощущается ирония автора по отношению к своему герою - ска­зочнику Гомозейке. Особенно это заметно тогда, когда тот застав­ляет действующих лиц, например паука, излагать вовсе не свой­ственные им по характеру мысли. Паук возвышенно рассуждает о любви, верности, благородстве и тут же жадно поедает свою жену, а затем и детей. Нередко в этих сказках возникает ситуация ирони­ческого преодоления романтического конфликта.

Особняком в «Пестрых сказках» стоит «Игоша», пожалуй, са­мое поэтическое и самое фантастическое произведение в книге. Связано это с фигурой героя-мальчика - от его имени ведется повествование. Он подружился с таинственным существом, с до­мовым, которым, по народному поверью, становится каждый некрещеный младенец. Вероятно, такой замысел был связан с убеждением Одоевского, что мир детских фантастических пред­ставлений и народные поверья содержат в себе особую поэтиче­скую мудрость и подспудные знания, которыми человек еще не овладел сознательно.

Мальчик услышал рассказ отца, как на постоялом дворе из­возчики, обедая, отложили на столе кусок пирога и ложку - «для Игоши». И ребенок всей душой воспринимает это как реальность. С тех пор они уже не расстаются - Игоша и маленький рассказ­чик. Игоша побуждает его к проказам, которые непонятны взрос­лым, сердят их. А в конце сказки фантастическое существо исче­зает. Видимо, это знаменует собой взросление героя, его уход из мира сказок в реальную жизнь. Во всяком случае, печальные ин­тонации здесь весьма естественны для периода перехода от дет­ства к отрочеству и юности.

Для следующей публикации сказки, в 1844 году, Одоевский дописал конец, пояснивший смысл его сочинения: «С тех пор Игоша мне более не являлся. Мало-помалу ученье, служба, жи­тейские происшествия отдалили от меня даже воспоминание о том полусонном состоянии моей младенческой души, где игра воображения так чудно сливалась с действительностью». И лишь иногда, в минуту «пробуждения души», когда она приобщается к познанию, странное существо «возобновляется в памяти и его появление кажется понятным и естественным».

Сожаление Одоевского о потере взрослым человеком способ­ности видеть и чувствовать то, что видят и чувствуют дети, про­низывает весь другой его цикл подобных произведений - «Сказ­ки дедушки Иринея». Первое из этих повествований - «Городок в табакерке» - появилось в 1834 году, остальные были изданы от­дельной книжкой значительно позже, в 1844 году. Фигура рас­сказчика в них по сравнению с «Пестрыми сказками», которые автор адресовал взрослому читателю, изменена. Если Гомозейка ироничен и порой загадочен, то дедушка Ириней являет собой образец наставника - строгого, но доброго и понимающего ре­бенка.

Обращение Одоевского к детской литературе тесно связано с его склонностью к просветительству, но у него был и прирожден­ный талант детского писателя. Уже в начале 30-х годов появляются в журнале «Детская библиотека» его рассказы и сказки. В 1833 году Одоевский предпринимает издание альманаха «Детская книжка для воскресных дней», где звучат его мысли о воспитании: он помеща­ет здесь не только художественные произведения, но и большой раздел образовательного характера, в который входят научно-по­пулярные статьи и описания различных опытов, поделок, игр.

«Городок в табакерке» (1834) - первый совершенный образец художественно-познавательной сказки для детей. В ней научный материал (по существу, обучение механике, оптике и другим на­укам) был подан в столь занимательной и близкой к детской пси­хологии форме, что это вызвало восторженный отклик тогдаш­ней критики. Белинский говорил: сюжет «так ловко приноровлен к детской фантазии, рассказ так увлекателен, а язык так прави­лен... дети поймут жизнь машины как какого-то живого индиви­дуального лица».

Все начинается с того, что мальчик Миша получает в подарок от отца музыкальный яшик. Мальчик поражен его красотой: на крышке ящика - башенки, домики, окна которых сияют, когда восходит солнце и раздается веселая музыка. Дети всегда радуются при восприятии прекрасного, оно рождает в них живой энтузи­азм, желание творить. Эстетическое переживание вызывает актив­ную работу воображения, побуждая к творчеству. Миша, заснув, творит во сне целый мир - и все из предметов, ему знакомых, но в сочетаниях чисто фантастических. Валик, колесики, молоточки, колокольчики, составляющие механизм музыкальной шкатулки, оказываются жителями маленького прекрасного городка. Роли дей­ствующих лиц и их поступки зависят от впечатления, которое они произвели на мальчика. Валик - толстый, в халате; он лежит на диване; это начальник-надзиратель, командующий дядьками-мо­лоточками. Те, получив команду, колотят бедных мальчиков-ко­локольчиков с золотой головкой и в стальных юбочках. Но и над валиком есть власть: это царевна-пружинка. Она, как змейка, то свернется, то развернется - «и беспрестанно надзирателя под бок толкает». Проснувшийся Миша уже понимает, как работает музы­кальный яшик, причем действительно воспринимает машину «как какое-то живое индивидуальное лицо».

Обучение на конкретном опыте, связь обучения с реально­стью - один из педагогических принципов Одоевского, и он на­шел воплощение в этом произведении. Даже в фантастический мир оживших деталей автор ведет Мишу через сон - вполне ре­альное состояние ребенка. Этот же принцип он положил в основу и многих других сказок и рассказов, искусно сочетая реальные события с фантастикой 1 .

1 Исследователь русской детской литературы из Финляндии Бен Хеллман пред­ложил толкование произведения как сложной аллегории государственного уст­ройства и социальных отношений. См.: Хеллман Б. Страшный мир табакерки. Со­циальный дискурс рассказа В.Ф.Одоевского // Детский сборник: Статьи по дет­ской литературе и антропологии детства / Сост. Е.Кулешов, И.Антипова. - М., 2003.-С. 201-209.

Сказка «Червячок» (1838) обращает внимание ребенка на чу­десное разнообразие мира природы и на непрерывность жизнен­ного цикла; в доступной детям истории о жизни и смерти малень­кого червячка писатель затрагивает глубокую философскую тему. Вполне реальный герой - французский архитектор Рубо в рас­сказе «Столяр» (1838) - достигает вершин мастерства; так автор стремится вызвать в юном читателе «благородную жажду позна­ния, непреодолимое желание учиться». А в рассказе «Бедный Гнед­ко» (1838) уже другая воспитательная задача - пробудить в серд­це ребенка любовь к животным; заключая гуманную мысль в рам­ки рассказа о судьбе изнуренной лошади, когда-то бывшей весе­лым жеребенком, писатель впрямую обращается к детям: «Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии мучить и человека».

Несмотря на сильно проявляющиеся в «Сказках дедушки Ири­нея» дидактические тенденции и элементы естественно-научного просветительства, они исполнены подлинной поэтичности. Это особый пленительный и увлекательный для ребенка мир, однако, по замечанию Белинского, «узнав его, с ним не расстанутся и взрослые». По мнению исследователей (В.Грекова, Е.Званцева), установить истоки этих сказок Одоевского весьма нелегко. В них происходит объединение и дополнение традиционных сказочных сюжетов, вводятся новые мотивы и исключаются привычные в такого рода произведениях. Причем писатель переводит любое событие народной сказки из социального плана в чисто нравст­венный.

Творчество В. Ф. Одоевского до сих пор высоко ценят и взрос­лые, и дети. Творчество это разнообразно, глубоко по философ­ской и нравственной направленности.

Князь, известный русский писатель и общественный деятель, родился в 1803 г. в Москве и был последним представителем одной из старейших ветвей рода Рюриковичей, происходя по прямой линии от князя черниговского Михаила Всеволодовича, замученного в 1246 г. в Орде и причтенного к лику святых.

Свое общее образование Одоевский получил в благородном пансионе при Московском университете и по окончании курса сотрудничал в «Вестнике Европы». Сблизившись с А.С.Грибоедовым и В.К.Кюхельбекером, он в 1824 - 25 гг. издавал альманах «Мнемозина». В 1826 г. поступил на службу в ведомство иностранных исповеданий и в течение нескольких лет редактировал «Журнал Министерства Внутренних Дел». В 1846 г. был назначен помощником Директора Императорской Публичной Библиотеки и Директором Румянцевского музея. С переводом в 1861 г. музея в Москву Одоевский был назначен сенатором московских департаментов сената, заняв должность первоприсутствующего 8 департамента.

Одоевский был человеком самого разностороннего и глубокого образования, вдумчивый и восприимчивый мыслитель, он чутко отзывался на все явления современной ему научной и общественной жизни. Искание во всем и прежде всего правды («ложь в искусстве, ложь в науке и ложь в жизни»- писал он в свои преклонные годы, - «были всегда моими врагами и моими мучителями: всегда я преследовал их, и всюду они меня преследовали».) составляет исключительную черту всех его произведений. Одоевский является не только как интересный повествователь сказочник, но и как научный мыслитель и исследователь нравственно-философских, экономических и естественных учений.

Среди многочисленных произведений Одоевского главное место занимают его «Русские ночи» - философская беседа между несколькими молодыми людьми, куда для иллюстрации выводимых автором положений вплетены рассказы и повести, из которых особенно выделяются два: «Бригадир» и «Себастьян Бах». В последнем автор, излагая в изящной простоте биографию Баха, высказал, между прочим, свою восторженную любовь к музыке, как к «величайшему из искусств», изучению теории и истории которой он посвятил значительную часть своей жизни. Из других повестей и рассказов, не вошедших в «Русские ночи», отличается большая полуфантастическая, полуисторическая повесть «Саламандра», написанная автором под влиянием изучения истории алхимии и исследований Я.К.Грота о финских легендах и поверьях, и серию полных злой иронии рассказов из своей жизни: «Новый год», «Княжна Мими», «Княжна Зизи» и др., сатирические сказки: «О мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем», «О господине Коваколе» и др., а также серия нравоучительных детских сказок: «Душа женщины», «Игоша», «Необойденный дом» и др. Большая часть этих сказок была издана отдельной книгой под названием «Сказки дедушки Иринея».

Литературная деятельность Одоевского была также посвящена заботе о просвещении народа, и он долгое время состоял редактором «Сельского обозрения», издающегося Министерством внутренних дел; вместе с другом своим А.П.Заблоцким-Десятовским Одоевский выпустил в свет книжки «Сельского чтения» в 20000 экземпляров под заглавием «Что крестьянин Наум твердил детям и по поводу картофеля», «Что такое чертеж земли и на что это пригодно» и др. Кроме этого, Одоевский написал для народного чтения ряд «Грамоток деда Иринея», а также «Пестрые сказки Иринея Гамозейки».

Одоевский был искренне предан интересам литературы и помогал всему честному и даровитому, что в ней появлялось, заботиться о расширении круга изданий. «Печать, - говорил он, - есть дело великое. Честная литература - точно брандвахта, аванпостная служба среди общественного коварства». Одоевский, как было сказано выше, посвятил себя серьезному изучению музыки. Как музыкальный писатель он известен следующими сочинениями о музыке: «Опыт о музыкальном языке» (1833), «Музыкальная грамота или основания музыки не для музыкантов» (1868), «Об изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки» (речь, сказанная им при открытии Московской консерватории), «Об истинной русской музыке», «К вопросу о древнерусском пении» (газета «День» 1864, №№ 4, 17), «Русская и так называемая общая музыка» (в «Русском» Погодина 1867, №№ 11, 12).

В Петербурге на вечерах у Жуковского Одоевский сблизился с Глинкой. Сближение это вскоре перешло в тесную дружбу, и Глинка неоднократно пользовался советами Одоевского, когда писал оперу «Жизнь за царя», успех которой был отпразднован на квартире Одоевского пением шутливого канона ("… веселися Русь, наш Глинка, уже не глинка, а - фарфор"), сочиненного Пушкиным, князем Вяземским и князем Вьельгорским и положенного на музыку самим Глинкой и Одоевским.

Как общественному деятелю, Одоевскому принадлежала инициатива устройства детских приютов, по его мысли в Петербурге основана больница для приходящих, получившая позднее наименование Максимилиановская, а также Елизаветинская детская больница. В заботе придти на помощь страждущим Одоевский встретил поддержку Великой княжны Елены Павловны, благодаря содействию которой в 1846 г. в Петербурге возникло «Общество посещения бедных».

Общество это, несмотря на неутомимую и энергичную деятельность своего председателя князя Одоевского, отдававшего ему все свое время и все свои силы, к сожалению, просуществовало только до 1855 г., когда должно было прекратить свою деятельность в последствие запрещения военным участвовать в нем, что лишило его множества деятельных членов и нанесло ему огромный удар.

Последние годы жизни Одоевский провел в Москве и смерть его застала за усиленными заботами об устройстве в Москве съезда археологов (Одоевский был одним из учредителей Археологического Общества и также Императорского Географического общества), во время которого ученики консерватории должны были под руководством Одоевского исполнить древнерусские церковные напевы. Эти напевы были исполнены на его скромных похоронах.

Одоевский умер в 1869 г. в Москве и погребен на кладбище Донского монастыря.

Владимир Федорович Одоевский (краткая биография представлена в этой статье) - журналист, писатель, князь, музыковед, издатель и Один из самых ярких представителей русского романтизма.

Учёба

Одоевский Владимир Федорович, биография которого хорошо известна поклонникам его творчества, родился в Москве в 1803 году. Он стал последним потомком древнего княжеского рода. Мать будущего писателя была крепостной крестьянкой, а отец - дворянином. Он работал директором в Московском отделении Государственного банка. В 1822 году Владимир с отличием окончил Московский благородный пансион, где до него учились Н. Тургенев, П. Чаадаев и В студенческие годы на молодого человека оказали существенное влияние профессора и М. Г. Павлов, исповедовавшие взгляды философов-шеллингианцев.

Первые публикации

Владимир Одоевский, биография которого насыщена интересными событиями, начал публиковаться с 1821 года. Это были не авторские произведения, а переводы с немецкого, но редактор «Вестника Европы» был не против и с удовольствием одобрил их в печать. В 1822-1823 годах там же публикуются «Письма к Лужницкому старику». Одно из писем под названием «Дни досад» привлекло внимание А. С. Грибоедова. Он познакомился с Одоевским и стал его добрым другом до конца жизни. Также Владимир дружил со своим двоюродным братом А. И. Одоевским, который в будущем станет поэтом и декабристом. Вот что Владимир написал о брате в своём студенческом дневнике: «Александр был в моей жизни целой эпохой». Брат пытался убедить его отказаться от «глубокомысленных умозрений какого-то непонятного Шеллинга», но кузен был твёрд и независим в собственных суждениях.

«Общество любомудрия» и «Мнемозина»

В начале 1820-х годов Владимир посещал заседания «Общества любителей русской словесности», которое возглавлял Ф. Глинка, а также вступил в кружок поэта и переводчика С. Е. Раича. Сблизился с И. Киреевским, Д. Веневитиновым и В. Кюхельбекером. С первыми двумя в 1823 году писатель Одоевский, биография которого является примером для подражания, организовал «Общество любомудрия» и стал его председателем. По воспоминаниям одного из членов, в кружке «царила немецкая философия»: её самым вдумчивым и деятельным разъяснителем писатель оставался больше 20 лет.

В 1824-1825 годах Кюхельбекер и Одоевский выпускают альманах «Мнемозина», где, кроме самих издателей, печатаются Н. М. Языков, Е. А. Баратынский, А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин и Н. Полевой. Последний потом написал: «В альманахе были необычные, свежие взгляды на словесность и философию… Кто-то смеялся над "Мнемозиной", а кто-то задумывался». Именно «задумываться» и учил Одоевский Владимир Федорович, биография которого была хорошо известна его современникам. Даже известный критик В. Г. Белинский охарактеризовал его этюд «Елладий», как «задумчивую повесть».

Отношение к декабристам

В 1825 году биография Одоевского была омрачена таким известным событием, как Он отнёсся к нему с безоговорочным осуждением и грустным пониманием, ведь со многими заговорщиками писатель дружил или был близко знаком. Владимир жёстко осудил николаевскую расправу над товарищами и готовился разделить их участь. Но следственная комиссия не предъявила ему никаких обвинений.

«Русские ночи»

В конце 1820-х годов биография Одоевского ознаменовывается началом работы над главным философским романом его жизни под названием «Русские ночи». Владимир завершит его в 1843 году. А в 1844 году роман выйдет в составе трёх томов сочинений В. Ф. Одоевского. «Русские ночи», по сути, являются приговором немецкой философии от лица российской мысли. Данный вердикт выражался в чрезвычайно последовательном и внешне прихотливом чередовании притч и диалогов: европейская мысль объявлялась неспособной разрешить главные вопросы всемирного бытия и русской жизни в частности.

Вместе с тем в «Русских ночах» содержится исключительно высокая оценка творчества Шеллинга: «Можно сказать, что Шеллинг в начале 19-го века был, как Колумб в 15-м: он открыл человеку доселе неизвестную его часть… душу». Ещё в 1820-х годах, находясь под влиянием Владимир написал несколько статей, посвящённых проблемам эстетики. Но немецкая философия - далеко не единственное увлечение, которое включает в себя духовная биография Одоевского. В 1830 г. писатель ознакомился с идеями новоевропейских мистиков: Баадера, Портриджа, Арндта, Сен-Мартена и др. В дальнейшем Владимир изучал патристику, особо интересуясь традициями исихазма. Многолетние размышления князя о смысле истории, судьбах культуры, прошлом и будущем России и Запада воплотились в его философском романе.

Символизм «Русских ночей»

«Односторонность является ядом нынешнего общества и причиной всех недоумений, смут и жалоб», - писал князь в «Русских ночах». По его мнению, эта универсальная односторонность появилась вследствие рационалистического схематизма, который просто неспособен предложить целостное и полное понимание человека, истории и природы. По Одоевскому, только символическое познание приближает людей к постижению «таинственных сил, связывающих жизнь вещественную и жизнь духовную». Для этого, пишет князь, «естествоиспытатель воспринимает произведения как знаки вещественного мира, поэт - живые знаки собственной души, а историк - живые знаки, внесённые в летописи народов». Мысли писателя о символическом характере познания согласуются с общей традицией европейского романтизма. В частности с теорией Шеллинга в сфере философии искусства и учениями Ф. Шлейермахера и Ф. Шлегеля, которые подчёркивали особую роль познания в герменевтике - искусстве интерпретации и понимания. Владимир считал, что человек в буквальном смысле живёт в мире символов, причём это относится как к природной, так и к культурно-исторической жизни.

Отношение к прогрессу

Биография Одоевского, краткое содержание которой знают все школьники старших классов, не содержит никаких событий, свидетельствующих о неприятии им технического и научного прогресса. То есть писатель не был его противником. На склоне лет князь писал: «То, что именуют судьбами мира, в данную минуту может зависеть от рычага, изобретённого каким-нибудь оборванцем на чердаке в Америке или Европе, посредством которого решаются вопросы, связанные с управлением аэростатами». Также Владимир считал бесспорным фактом то, что «с каждым научным открытием на одно человеческое страдание становится меньше». Однако в общем, несмотря на силу технического прогресса и бурный рост различных общественных благ, западная цивилизация, по мнению писателя, из-за «одностороннего погружения в материальную среду» может дать человеку только иллюзию полной продуктивной жизни. За уход из бытия в мир грёз современной цивилизации, человек рано или поздно будет расплачиваться. А вместе с пробуждением к нему придёт «невыносимая тоска». Вполне логично, если бы на этой фразе завершилась краткая биография Одоевского. Но есть ещё ряд интересных событий в жизни писателя.

Полемика

Биография Одоевского, краткое содержание которой есть во многих литературных энциклопедиях, насчитывает много полемик как со слявянофилами, так и с западниками. В этом нет ничего удивительного, ведь Владимир всегда отстаивал свои философские и общественные взгляды. В 1845 году в письме к А. С. Хомякову (лидеру славянофилов) князь писал: «Моя судьба очень странная: вы считаете меня западным прогрессистом, а петербуржцы - отъявленным старовером-мистиком. Эти факты меня радуют, так как служат признаком того, что я нахожусь на пути к истине».

События до «Русских ночей»

До издания романа «Русские ночи» биография Одоевского, краткое содержание которой вы сейчас читаете, ознаменовалась рядом творческих свершений. В 1833 году были опубликованы «Пёстрые сказки», собранные Иринеем Гомозейкою (этой словесной маской Владимир пользовался до конца жизни), которые впечатлили Н. В. Гоголя и предвосхитили тональность и образность его «Портрета», «Невского проспекта» и «Носа». В 1834 году вышла в свет сказка «Городок в табакерке», ставшая лучшим произведением во всей мировой словесности. Она на равных конкурировала с андерсеновскими рассказами и быстро полюбилась русским детям. Появились романтические повести, самая яркая из которых - «Последний квартет Бетховена». Она вышла в альманахе «Северные цветы» в 1831 году.