, Российская империя - 12 июля , Париж , Франция) - русский и французский живописец и график, художник театра и кино, заметная фигура русского авангарда, литератор. Литературный псевдоним - Борис Темирязев .

Биография

Совмещал занятия графикой и станковой живописью. Во французских журналах часто воспроизводились его пейзажи парижских предместий, женские портреты, интерьеры в характерной декоративно-плоскостной манере, со свободой цветовых пятен и цветных контуров.

Произведения

Портреты

Создал обширную галерею живописных и графических портретов многих деятелей русской культуры:

Иллюстрации и графика

Галерея

• Портрет Анненкова П. С. (1908? пастель, Третьяковская галерея
• Вечер (1913?)
• Пейзаж (1913?)
• Иллюстрация к поэме А. А. Блока «Двенадцать ». (перо, 1918)
• Портрет Гржебина З. И. (1919),

Театральные работы

1914-1919 - сотрудничество с Театром им. В. Ф. Комиссаржевской. Оформил пять спектаклей: «Гимн Рождеству» (инсценировка одноименного святочного рассказа Ч. Диккенса, 1914), «Скверный анекдот» (по рассказу Ф. Достоевского, 1914), «Ночные пляски» Ф. Сологуба (1915), «Лулу» Ф. Ведекинда (1918) и «Красные капли» С. Обстфельдера (1919).

Выставки

• 1922 «Мир искусства» (показал серию «Портреты»)
• 1925 Международная выставка художественно-декоративного искусства (Париж)
• 1927 «Искусство книги» (Лейпциг)
• 1927 «Мир искусства» (Париж)
• 1927 персональная в галерее Биллер (Париж)
• 1928 персональная в галерее Катр Шмэн (Париж)
• 1928 «Современное французское искусство» (Москва)
• 1929 персональная в галерее Бинг (Париж)
• 1932 «Современное русское искусство» (Филадельфия)
• 1934 персональная в галерее Бешер (Париж)
• 1934 персональная в галерее Криллон (Париж) и др.

Адреса в Петрограде - Ленинграде

• 1918-1924 годы - Захарьевская улица , 5.

Напишите отзыв о статье "Анненков, Юрий Павлович"

Примечания

Библиография

• Театрально-декорационное искусство в СССР. 1917-1927. - Л. , 1927.
• Бабенчиков М. В. Ю. П. Анненков // Мастера современной гравюры и графики. - М .-Л., 1928.
• Герра Р. Юрий Анненков -уникальное явление русской культуры XX века // Невский библиофил.Альманах. Выпуск двадцатый. СПб. 2015.- С. 55-89. ISBN 978-5-905042-31-7

Ссылки

• (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Анненков, Юрий Павлович

Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J"ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j"ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l"instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s"est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n"auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l"agression. En effet cet ambassadeur n"y a jamais ete autorise comme il l"a declare lui meme, et aussitot que j"en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l"ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n"est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu"elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s"est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n"a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d"eviter a l"humanite les calamites d"une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]

13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu"il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l"Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.

АННЕНКОВ Юрий Павлович (1889, Петропавловск-Камчатский - 1974, Париж), русский график и живописец, художник театра и кино.

Сын революционера

Отец Анненкова - народоволец- в 1881 в связи с убийством Александра II был арестован. Непосредственного участия в покушении он не принимал и был приговорен к каторжным работам, затем жил на поселении в Петропавловске-Камчатском, куда приехала к нему жена и где родился будущий художник. После помилования отца (1893) семья в 1895 переехала в Петербург, и отец занял пост директора одного из крупных страховых обществ, что позволило ему купить имение в Куоккале. Отец Анненкова был знаком с В. И. Лениным, Мартовым и другими революционерами, дружил с Верой Фигнер, однако, будучи противником вооруженного переворота, отказался занять пост народного комиссара по социальному страхованию (спустя всего день обнаружил, что с его банковского счета сняты все деньги, а страховое общество ликвидировано). Правда, когда Ленин узнал о смерти Анненкова-отца (в 1920), его жене была назначена пожизненная пенсия "как вдове революционера".

Юрий Анненков, еще будучи гимназистом пятого класса, увлекался революционными идеями и активно участвовал в гимназическом революционном движении.

Увлечение живописью

В Петербурге Анненков кончил гимназию и в 1908 поступил на юридический факультет университета. Любил театр. Живописью и рисованием занимался с детства: в гимназические годы - в Училище технического рисования барона А. Л. Штиглица; в 1908 вместе с М. Шагалом- в школе художника С. М. Зейденберга. В 1904-17 часто встречался с Репиным благодаря соседству их дач в Куокалле, где Илья Ефимович жил в своем имении "Пенаты". По словам самого Анненкова, он "был очень близок с ним, несмотря на разницу в возрасте" и даже сделал с него несколько портретных зарисовок. В 1905 Репин, увидев портретный набросок Анненкова с писателя Е. Чирикова, сказал, погладив его по голове: "Ты будешь крепким портретистом..., если не собьешься с дороги", однако с дороги он сбился и стал театральным художником. Кстати предлагаем вам заказать заказать портрет маслом .

В 1909 занимался в частной мастерской профессора Академии художеств Я. Ф. Ционглинского и по его совету в 1911 отправился Париж, где брал уроки рисунка и живописи у художников Ф. Валлотона и М. Дени, членов группы "Наби", и где в 1913 в Салоне Независимых художников впервые выставил свои картины, близкие по стилю к кубизму.

По возвращении в 1913 в Россию сотрудничал в журналах "Театр и искусство", "Сатирикон" (1913-1916), оформлял спектакли (делал декорации и костюмы) в театрах Санкт-Петербурга (первой театральной работой было оформление спектакля "Homo Sapiens" в постановке Н. Н. Евреинова в театре "Кривое Зеркало"). Работал с К. С. Станиславским, В. Э. Мейерхольдом, Ф. Ф. Комиссаржевским, Н. Ф. Балиевым, Н. В. Петровым, дружил с Е. И. Замятиным.

В Советской России

Анненков встретил революцию, по его собственным словам: "как многие из нас - художников, писателей, поэтов, людей искусства, как Александр Блок, как Сергей Есенин, как Владимир Маяковский, - скорее фонетически, как стихийный порыв, как метель, как "музыку" (по словам Блока)".

В октябре 1918 Анненков отвечал за оформление советской столицы по случаю первой годовщины революции. В 1921 по заказу советской власти писал Ленина (два двухчасовых сеанса с натуры), причем Ленин, считая себя "скромным журналистом", просил себя таким и изобразить, на что Анненков возразил: "О Ленине-журналисте, простите меня, я не задумывался, а писать портрет обывателя с бородкой я считаю сейчас несвоевременным". В 1924, после смерти Ленина наряду с И. Бродским, Н. Альтманом, Н. Андреевым и другими художниками участвовал в конкурсе на создание портрета Ленина для изделий Гознака и выиграл его. Портрет (голова Ленина), исполненный масляной краской (черной и белой) по наброску 1921 года, занимал приблизительно около квадратного метра и по стилю, по определению самого художника, был "ближе всего к кубизму", как и все его работы тех лет. Портрет был воспроизведен на почтовых марках, а также выставлен в советском павильоне на парижской Международной декоративной выставке 1925 года.

В 1920 Анненков был избран профессором Академии художеств. Создал целую галерею острохарактерных портретов писателей, художников, политических деятелей (А. А. Ахматовой, Ф. К. Сологуба, К. И. Чуковского, В. В. Маяковского, Л. Д. Троцкого, А. В. Луначарского). Эти портреты во многом составили славу художнику. Будучи талантливым книжным графиком, много иллюстрировал.

Его иллюстрации к поэме "Двенадцать" А. А. Блока (издание 1918) были выполнены при непосредственном участии самого поэта, который не только оценивал рисунки, но и высказывал свои пожелания. Эти иллюстрации, неразрывно связанные с блоковскими образами, стали классическими.

"Взятие Зимнего дворца"

В том же 1920 в качестве помощника главного режиссера, а также автора декораций и костюмов участвовал в постановке "Взятие Зимнего дворца" (организатор - музыкант Д. Темкин, главный режиссер - Евреинов), которой отмечалось трехлетие со дня революции. Это было самое грандиозное массовое зрелище того времени: в нем участвовало более 8 тыс. человек, оркестр в 500 человек, декорации занимали всю Дворцовую площадь (высота достигала третьего этажа Генерального штаба), в спектакле были использованы настоящие танки, пулеметы и даже крейсер "Аврора". Действие спектакля начиналось пушечным залпом в полной ночной темноте, затем освещался мост с фанфаристами и звучала симфония Гуго Варлиха, после вновь наступившей темноты и вновь вспыхнувшего света под звуки "Марсельезы" начиналась актерская игра. В какой-то момент, по замыслу Анненкова, Зимний дворец становился главным действующим лицом, где, в осветившихся окнах второго этажа, возникали силуэтные сцены сражений. После победы восставших все прожектора были сконцентрированы на красном знамени, взвившемся над дворцом. Об этом зрелище упоминается почти во всех трудах, посвященных современному театру.

Эмиграция

В 1921 вместе с Д. Штеренбергом участвовал в организации ОСТа, выставки которого были одним из последних прибежищ свободного русского искусства. В 1920-е гг. стала "разворачиваться общая драма русского искусства. Революция социальная совпала с революцией в искусстве лишь хронологически, - писал позже Анненков. - По существу же, социально-политическая революция породила в художественной области подлинную контрреволюцию: сталинско-ждановское нищенское "возвращение к классицизму", "социалистический реализм", мелко-мещанскую фотографическую эстетику, вздутую "марксо-ленинской идеологией", отсутствие мастерства и полицейский запрет всяческого новаторства". В Советской России художнику-новатору становилось душно. В 1924 он выехал в Италию на открытие Международной выставки в Венеции и на Родину не возвратился. Поселился в Париже (гонорар в размере 1000 рублей, что равнялось тогда 37 тыс. французских франков, полученный за портрет Ленина для Гознака, пригодился ему в этот период как нельзя кстати).

Оформил для французских театров более 60 драматических спектаклей, сотрудничая по-прежнему с режиссерами Комиссаржевским и Балиевым, а также с М. А. Чеховым, хореографами С. Лифарем, Дж. Баланчиным. После 1934 много работал для кинематографа. Выполнил декорации и костюмы более чем к 50 фильмам. Получил премию Американской киноакадемии "Оскар" за костюмы к фильму "Мадам де...". Автор ярких, но отнюдь не комплиментарных воспоминаний о М. Горьком, Блоке, Маяковском, Ахматовой, Б. Л. Пастернаке, Замятине и многих других (выступал под псевдонимом Борис Темирязев).

Сын политического деятеля П.С.Анненкова. С 1894 семья жила в Петербурге. Анненков был исключён из казённой гимназии за участие в выпуске нелегального гимназического журнала, окончил частную гимназию С.А.Столбцова. В 1908–1910 учился на юридическом факультете Петербургского университета. В школьном возрасте занимался с домашним учителем, два-три месяца посещал ЦУТР. Учился в студии С.М.Зейденберга (1908–1909), в 1909–1911 – в студии Я.Ф.Ционглинского. Занимаясь в частных мастерских, Анненков ориентировался на русскую реалистическую живопись в духе И.Е.Репина, Ф.А.Малявина, увлекался творчеством П.А.Федотова, а также французским импрессионизмом и постимпрессионизмом.

По совету Ционглинского в мае 1911 поехал в Париж. Посещал академии Жюлиана, де ля Гранд Шомьер, Ла Палет (см.: академии парижские), студии Феликса Валлотона, Мориса Дени. Изучал графические техники и открыл для себя новейшие течения кубизма и футуризма. Общался с О.А.Цадкиным, Моисеем Кислингом, А.П.Архипенко, Амедео Модильяни, М.И.Васильевой, М.З.Шагалом, Ханой Орловой, Е.С.Кругликовой и другими художниками. Перед отъездом (весной 1913) выставил свои ранние работы (1909) в Салоне Независимых.

Ю.П. Анненков. Адам и Ева. 1913–1918. Холст, масло. 247×273. ГТГ

Ю.П. Анненков. Мечты провинциала (Боровичи). 1912. Холст, масло.135×133. ГТГ

Ю.П. Анненков. Июнь. Лес. 1918. Холст, масло. 107,5×71,6. ГТГ

Вернувшись осенью 1913 в Петербург, начал карьеру профессионального художника с сотрудничества с журналами «Сатирикон», «Театр и искусство», «Весна», «Лукоморье», «Отечество», «Солнце России» (шаржи, рисунки). Иллюстрировал книги, в том числе Н.Н.Евреинова «Представление любви» (Пг., ); «Театр для себя» (Часть 2. Пг., 1916), где часть рисунков схематизирована и стилизована под детские.

С 1913 работал также в качестве сценографа в петербургских и московских театрах: «Кривое зеркало», им. В.Ф.Комиссаржевской, «Летучая мышь». Был одним из зачинателей экспрессионизма на русской сцене.

Постоянный посетитель «Бродячей собаки» и «Привала комедиантов», активный участник летней художественной жизни в Куоккале. В ближайший круг его знакомых в 1910-е входили К.И.Чуковский, Н.Н.Евреинов, И.Е.Репин, В.В.Маяковский, В.В.Каменский, Б.К.Лившиц, Н.И.Кульбин, В.В.Хлебников, В.Э.Мейерхольд и другие. Эта жизнь отразилась в карикатурах и зарисовках в домашнем альбоме Чуковского («Чукоккала»).

Некоторые полотна этого периода скомпонованы по принципу «калейдоскопа» – они делятся на ячейки кубистскими сечениями, в каждой из ячеек развёртывается отдельный сюжет («Мечты провинциала (Боровичи)». 1912; «Адам и Ева». 1913–1918; «Июнь. Лес». 1918. Все – ГТГ). Сочетание элементов реализма и академического рисунка с приёмами авангардных течений характерно как для живописи («Портрет Е.Б.Анненковой». 1917; «Портрет М.А.Шерлинга». 1918. Оба – ГРМ), так и для графики того времени («Портрет В.Б.Шкловского». Частная коллекция; «Портрет М.А.Кузмина». ГРМ. Оба – 1919). В работах, где доминирует композиционная деконструкция и хаотичное нагромождение фигур, линий, пятен, обычно просматриваются детали предметов, а в портретах – узнаваемые черты лица («Портрет А.Лурье». 1917. ГРМ).

Незадолго до февральской революции вошёл в «Союз молодёжи» и в марте 1917, как его представитель, вступил в СДИ и активно участвовал в работе «блока левых». В июле 1917 – член-учредитель Профессионального союза художников-декораторов. В 1919–1920 преподавал в ПГСХУМ. С 1919 – член правления петроградского Дома искусств.

С конца 1910-х выработал в графике стиль, близкий ар деко. Создавал пространственные ассамбляжи, беспредметную живопись и различного рода коллажные работы. В иллюстрации также разработал свой характерный стиль, поначалу – с заметным влиянием кубофутуризма (книга собственных стихов «¼ девятого». 1918; поэма А.А.Блока «Двенадцать». Пг., 1918), а 1920-е – с элементами конструктивизма. Его иллюстрации к произведениям русских и зарубежных писателей, а также к детским книгам (например, «Ёлка» под редакцией Чуковского и А.Н.Бенуа, 1918 и «Мойдодыр» Чуковского, 1923, более 20 переизданий) поставили Анненкова в ряд классиков этого жанра. Э.Голлербах в своей статье об Анненкове (1923) писал: «Анненков ни “левый”, ни “правый”, он может отлично сделать “левую” вещь, но неплохо сделает и “правую”. Он, в сущности, “всё может”, но не всё хочет; главное, не хочет рутины, эстетики, академизма».

В советские годы проявил себя как выдающийся портретист, создав галерею деятелей культуры (А.А.Ахматовой, М.Горького, А.А.Блока, В.Ф.Ходасевича и других), а в 1923–1924 выполнил по госзаказу ряд портретов военачальников и государственных деятелей (Л.Д.Троцкого, В.И.Ленина, Г.Е.Зиновьева, Л.Б.Каменева и других). В 1920-х они неоднократно воспроизводились в различных изданиях.

В начале 1920-х выставлял беспредметные полотна, дополненные пространственными элементами, ассамбляжи и крупные металлические конструкции.

В 1919 в Петрограде Анненков выступил как реформатор традиционного театра в постановке и оформлении спектакля «Первый винокур» по притче Л.Н.Толстого (Эрмитажный театр): инновациями были введение элементов цирка и мюзик-холла и активное подключение зрителей к действию, которое частично развивалось в зрительном зале. В театре «Вольная комедия» впервые оформил знаменитую впоследствии пьесу Евреинова «Самое главное» (1920). На сцене этого же театра, где Анненков заведовал художественной частью, возобновлялись в его оформлении и в новой интерпретации многие постановки «Кривого зеркала». Сотрудничал как сценограф с БДТ, создав образцы театрального конструктивизма. С начала 1920-х пропагандировал в советской периодике «театр чистого метода» и «динамические декорации», реализуя многие свои принципы на практике.

В 1920 к 1 Мая оформил (совместно с М.В.Добужинским и В.А.Щуко) массовое зрелище «Гимн освобождённому труду», а к третьей годовщине Октябрьской революции выполнил декорации и был одним из режиссёров самого грандиозного массового зрелища того периода – «Взятие Зимнего дворца» (оба – в Петрограде).

Участвовал в нескольких авангардных выставках в Художественном бюро Н.Е.Добычиной (Петроград), а также в «Мире искусства» (1922), Первой русской художественной выставке (1922. Берлин) и многих других.

В июле 1924 Анненков получил разрешение выехать в Италию, где на Венецианском биеннале выставлялись его работы. С августа поселился в Париже и вошёл в контакт с художественной средой русских эмигрантов и французов. С 1930 Анненков стал невозвращенцем, хотя продолжал встречаться с приезжими из СССР. В 1931 в парижском журнале «Сатирикон» поместил множество рисунков разного жанра (под псевдонимами), в том числе галерею сатирических портретов советских политиков (И.В.Сталин, К.Е.Ворошилов, Н.К.Крупская и другие).

Продолжал интенсивно заниматься живописью и иллюстрацией. Сотрудничал с эмигрантскими театрами, оформлял драматические, оперные, балетные постановки и в эмигрантских антрепризах, и во французских театрах. С 1933 начал работать как художник по костюмам во французском и итальянском кинематографе, в том числе с самыми известными режиссёрами и кинозвёздами своего времени (более шестидесяти фильмов). Благодаря Анненкову в номенклатуре французской кинематографии появилась профессия «художник по костюмам».

В 1928–1959 состоялся ряд персональных выставок во Франции и США.

Литература:

• Э.Голлербах. Юрий Анненков // Современное обозрение. 1922. Ноябрь. №2;
• М.Бабенчиков. Анненков – график и рисовальщик // Печать и революция. 1925. Кн.4;
• P.Courthion. Georges Annenkoff. Paris, ;
• Е.Струтинская. Экспрессионизм в русском театрально-декорационном искусстве 1910-х годов. Сценография Ю.Анненкова // Русский авангард в кругу европейской культуры. М., 1994;
• И.Обухова-Зелиньская. Коллажная графика Ю.П.Анненкова // Русский авангард 1910–1920-х годов. Проблема коллажа. М., 2005;
• И.Обухова-Зелиньская. Юрий Анненков. Монпарнас. 1911–1913 гг. // Русское искусство. ХХ век. Исследования и публикации. Т.3. М., 2010;
• И.Обухова-Зелиньская. Потерянные и обретённые портреты Юрия Анненкова // Россия и современный мир. Научный журнал РАН. 2012. №3.;

Сочинения:

• ¼ девятого. Пг., 1918;
• Портреты. Альбом. Пг., 1922;
• Семнадцать портретов. [Комплект репродукций] Л., 1926;
• Повесть о пустяках. Берлин, 1934;
• Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Т.1, 2. Нью-Йорк, 1966;
• En habillant les vedettes. Paris, 1951;
• Max Ophüls. Paris, 1962.;

Архивы:

• ЦГИА СПб. Ф.14. (личное дело);
• РГАЛИ. Ф.2618.;

Ю́рий Па́влович А́нненков (11 июля 1889, Петропавловск, Российская империя - 12 июля 1974, Париж, Франция) - русский и французский живописец и график, художник театра и кино, заметная фигура русского авангарда, литератор. Литературный псевдоним - Борис Темирязев.

Сын народовольца П. С. Анненкова, родился в Петропавловске, где отец отбывал ссылку. В 1894 году семья перебралась в Петербург, где родился ещё один сын, Александр.

1905-1906 гг. - рисовал политические карикатуры для гимназического журнала (выходящего нелегально), за что после дознания был исключён из 12-й Петербургской казённой гимназии и перешёл в частную гимназию С. А. Столбцова.

1912 г. - лето провёл на море, в Бретани, где много рисовал. Исполнил для учёных зарисовки морских рыб и растений (часть из них была включена в диссертации зоолога 3. Бей-Нафильяна в Сорбонне).

1913 г. - дебютировал в салоне «Независимых» с картинами «Вечер» и «Пейзаж», в которых определились черты, присущие его зрелому творчеству, после чего вернулся в Петербург, где дебютировал в качестве театрального художника, оформив спектакль «Nomo sapiens» H. H. Евреинова для театра «Кривое зеркало». В дальнейшем работал в театрах Петрограда и Москвы. Оформил несколько обложек и иллюстраций для журнала «Сатирикон».

В 1916-1924 годах много и талантливо занимался портретом, проявил себя как иллюстратор книг и журналов, в 1918 году полностью оформил в кубистическом стиле первое издание поэмы «Двенадцать» Александра Блока, много работал в графике, сотрудничал с издательствами.

Предположительно 1917 г. - вступает в члены объединения «Мир искусства» (до 1924).

1924 г. - для участия в XIV Международной художественной выставке выехал в Венецию, после чего поселился в Париже вместе с женой Е. Гальпери - балериной и актрисой театра Н. Ф. Балиева «Летучая мышь». В 1925 году принял участие в Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств в Париже. Всего же для французских театров оформил более 60 пьес, балетов и опер.

Предположительно 1925 г. - член и учредитель Общества художников-станковистов.

После 1934 г. серьёзно увлёкся кинематографом, оформил декорации и костюмы более чем к 50 кинофильмам. В 1955-м был номинирован на премию «Оскар» Американской академии киноискусства за костюмы к фильму «Мадам де…» (реж. Макс Офюльс, 1953).

1945-1955 гг. - президент «Синдиката техников французской кинематографии».

1969-1970 гг. - оформлял книги А. Солженицына в издательстве YMCA-Press.

Совмещал занятия графикой и станковой живописью. Во французских журналах часто воспроизводились его пейзажи парижских предместий, женские портреты, интерьеры в характерной декоративно-плоскостной манере, со свободой цветовых пятен и цветных контуров.

Создал обширную галерею живописных и графических портретов многих деятелей русской культуры:

В 1924 году на всесоюзном конкурсе стал лауреатом первой премии за портрет Ленина.

1919 г. - иллюстрировал сборник собственных стихов. В 1921 году выполнил обложки и иллюстрации к книгам «Зверушки» Н. Венгерова и «Искусственная жизнь» А. Э. Беленсона, работал для сатирических журналов «Мухомор» (1922) и «Дрезина» (1923-1924), в 1923 году проиллюстрировал «Мойдодыр» Корнея Чуковского (книга выдержала более 30 переизданий). Оформил приказ Реввоенсовета от 5 ноября 1923 года по случаю 5-летия Красной Армии и многое другое.

Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →