Анализ произведения доктор живаго, план. Отношение Бориса Пастернака к революции (по роману “Доктор Живаго”)

Совместными стараниями прогрессивной российской интеллигенции и чиновников из Минобрнауки России роман Пастернака «Доктор Живаго» в наше время причислен к разряду русской классики, обязательной для изучения. Прежде чем решить, нужно или нет предлагать своим детям прочитать эту книгу, я сам сел за чтение... Ни детям, ни их родителям читать это не рекомендую. И дело не в «идейном содержании»...
*****
Юрия Андреевича Живаго нельзя назвать оригинальным персонажем. Есть у него знаменитый предшественник – Обломов из одноименного романа Ивана Александровича Гончарова. Илья Обломов и Юрий Живаго любят рассуждать, но не любят действовать, не любят принимать решения. Они из тех людей, кто по жизни «плывут по течению». Ещё больше похожи между собой Андрей Штольц, – друг детства Обломова, – и Евграф Живаго – младший брат доктора Живаго. Штольц и Евграф – люди предприимчивые, практичные. Хотя действие происходит в разные исторические эпохи, судьба этих четырёх персонажей полностью определена их личными качествами. Илья Обломов и Юрий Живаго социально деградируют и умирают. Андрей Штольц и Евграф Живаго преуспевают. О сходстве между заглавными героями «Обломова» и «Доктора Живаго» можно говорить долго. Но для самого Пастернака это сходство вторично и несущественно. Характер и судьба доктора Живаго могли быть иными. Живаго мог быть, к примеру, похожим и на самого Пастернака, сумевшего, – в отличие от своего персонажа, – успешно адаптироваться к первым десятилетиям советской власти... Главное в докторе Живаго не «обломовщина», а то, что он – Поэт, Поэт Божьей милостью. А у Пастернака особое отношение к Поэтам...
Среди размышлений доктора Живаго есть и такое:
«Дорогие друзья, о как безнадежно ординарны вы и круг, который вы представляете, и блеск и искусство ваших любимых имен и авторитетов. Единственно живое и яркое в вас, это то, что вы жили в одно время со мной и меня знали».
Некоторым читателям, в том числе и мне, читать такое противно, но у Пастернака свои понятия. Процитированная мысль доктора Живаго – это не гордыня, не завышенная самооценка, а Правда о взаимоотношениях Поэта и его окружения, Поэта и исторической реальности. Поэт прав перед обществом. Поэт прав перед историей. Поэт всегда прав, его мысли, слова и дела оправданы тем, что он Поэт. Пастернак оправдывает доктора Живаго во всех его поступках и помыслах. Исторический фон романа показан, преимущественно, таким, каким его видит Живаго. Стихи Поэта Живаго – это стихи Поэта Пастернака. И вполне естесственно, что у читателей возникает соблазн отождествить умонастроения Живаго и Пастернака. Многие читатели поддались этому соблазну и сделали неправильный вывод о том, что «Доктор Живаго» – это антисоветский роман, хотя сам Борис Леонидович так не думал...
Значительная доля ответственности за эту ошибку лежит на самом Пастернаке. Роман получился малопонятным и художественно неубедительным... Анна Андреевна Ахматова вежливо назвала роман «гениальной неудачей». Другие современники Пастернака, читавшие роман и знавшие о хороших отношениях между Пастернаком и советской властью, отзывались о «Докторе Живаго» гораздо менее деликатно...
Но все эти окололитературные дрязги принадлежат прошлому. Я же считаю своим долгом сказать, что Борис Леонидович Пастернак был человеком честным и последовательным. Поэтому, оправдывая во всём Поэта и человека Живаго, он просто обязан был оправдать Поэта и человека Пастернака, советского человека, не менявшего своих политических убеждений...
*****
Борис Пастернак «принял» приход к власти в России большевиков в 1917 году. Он не сочувствовал Белому движению, да, пожалуй, никогда и не интересовался противниками советской власти. И всё это есть в романе «Доктор Живаго».
Бывший красный командир Стрельников накануне самоубийства объясняет Живаго:
«Был мир городских окраин, мир железнодорожных путей и рабочих казарм. Грязь, теснота, нищета, поругание человека в труженике, поругание женщины. Была смеющаяся, безнаказанная наглость разврата, маменькиных сынков, студентов белоподкладочников и купчиков. Шуткою или вспышкой пренебрежительного раздражения отделывались от слез и жалоб обобранных, обиженных, обольщенных. Какое олимпийство тунеядцев, замечательных только тем, что они ничем себя не утрудили, ничего не искали, ничего миру не дали и не оставили.
А мы жизнь приняли, как военный поход, мы камни ворочали ради тех, кого любили. И хотя мы не принесли им ничего, кроме горя, мы волоском их не обидели, потому что оказались еще большими мучениками, чем они! (...)
Так вот, видите ли, весь этот девятнадцатый век со всеми его революциями в Париже, несколько поколений русской эмиграции, начиная с Герцена, все задуманные цареубийства, неисполненные и приведенные в исполнение, все рабочее движение мира, весь марксизм в парламентах и университетах Европы, всю новую систему идей, новизну и быстроту умозаключений, насмешливость, всю, во имя жалости выработанную вспомогательную безжалостность, все это впитал в себя и обобщенно выразил собою Ленин, чтобы олицетворенным возмездием за все содеянное обрушиться на старое.
Рядом с ним поднялся неизгладимо огромный образ России, на глазах у всего мира вдруг запылавшей свечой искупления за все бездолье и невзгоды человечества...»
Живаго нечего возразить Стрельникову. Но мог бы возразить другой персонаж романа, белогвардеец Юсуп Галиуллин, сын дворника, бывший механик, ставший боевым офицером в Первую мировую войну.
Мать Юсупа, дворничиха Фатима, о своем сыне доктору Живаго рассказала следующее:
«Юсупка плохой дорожка пошел. Ты сам посуди, Юсупка кто? Юсупка из учеников, мастеровой. Юсуп должен понимать, простой народ теперь много лучше стало, это слепому видно, какой может быть разговор. Я не знаю, как ты думаешь, тебе, может, можно, а Юсупке грех. Бог не простит...»
А у Лары Антиповой другое мнение о Галиуллине:
«Скольким я жизнь спасла благодаря ему!
Скольких укрыла! Надо отдать ему справедливость. Держал он себя безупречно, по-рыцарски, не то что всякая мелкая сошка, казачьи там есаулы и полицейские урядники. Но ведь тогда тон задавала именно эта мелкота, а не порядочные люди».
Почему Галиуллин стал белогвардейцем?
Этого читатель не узнает. Пастернак «не дал слова» Юсупу Галиуллину...
Нельзя сказать, что Пастернак симпатизирует красным, но белые у него выглядят ещё хуже. Пастернак пишет о зверствах белогвардейских карателей:
«Толпа окружала лежавший на земле окровавленный человеческий обрубок. Изувеченный еще дышал. У него были отрублены правая рука и левая нога. Было уму непостижимо, как на оставшейся другой руке и ноге несчастный дополз до лагеря. Отрубленная рука и нога страшными кровавыми комками были привязаны к его спине с длинной надписью на дощечке, где между отборными ругательствами было сказано, что это сделано в отплату за зверства такого-то и такого-то красного отряда, к которому партизаны из лесного братства не имели отношения. Кроме того, присовокуплялось, что так будет поступлено со всеми, если к названному в надписи сроку партизаны не покорятся и не сдадут оружия представителям войск Вицынского корпуса.
Истекая кровью, прерывающимся, слабым голосом и заплетающимся языком, поминутно теряя сознание, страдалец калека рассказал об истязаниях и пытках в тыловых военно-следственных и карательных частях у генерала Вицина. Повешение, к которому его приговорили, ему заменили, в виде милости, отсечением руки и ноги, чтобы в этом изуродованном виде пустить к партизанам в лагерь для их устрашения. До первых подходов к лагерной сторожевой линии его несли на руках, а потом положили на землю и велели ползти самому, подгоняя его издали выстрелами в воздух.
Замученный еле шевелил губами. Чтобы разобрать его невнятный лепет, его слушали, согнув поясницы и низко наклонившись к нему. Он говорил:
– Берегитесь, братцы. Прорвал он вас.
– Заслон послали. Там великая драка. Задержим.
– Прорыв. Прорыв. Он хочет нечаянно. Я знаю. Ой, не могу, братцы. Видите, кровью исхожу, кровью кашляю. Сейчас кончусь.
– А ты полежи, отдышись. Ты помолчи. Да не давайте говорить ему, ироды. Видите, вредно ему.
– Живого места во мне не оставил, кровопийца, собака. Кровью, говорит, своей будешь у меня умываться, сказывай, кто ты есть такой. А как я, братцы, это скажу, когда я самый, как есть, настоящий дизельтер. Да. Я от него к вашим перебег.
– Вот ты говоришь, – он. Это кто ж у них над тобой орудовал?
– Ой, братцы, нутро займается. Дайте малость дух переведу.
Сейчас скажу. Атаман Бекешин. Штрезе полковник. Вицинские. Вы тут в лесу ничего не знаете. В городу стон. Из живых людей железо варят. Из живых режут ремни. Втащут за шиворот незнамо куда, тьма кромешная. Обтрогаешься кругом, – клетка, вагон. В клетке человек больше сорока в одном нижнем. И то и знай отпирают клетку, и лапища в вагон. Первого попавшего. Наружу. Все равно как курей резать. Ей Богу. Кого вешать, кого под шомпола, кого на допрос. Излупцуют в нитку, посыпают раны солью, поливают кипятком. Когда скинет или сделает под себя на низ, заставляют, – жри. А с детишками, а по женскому делу, о Господи!
Несчастный был уже при последнем издыхании. Он не договорил, вскрикнул и испустил дух...»
Красные у Пастернака до такой жестокости к врагам не опускаются... Скажу больше: «антисоветчик» Пастернак относится к белогвардейцам хуже, чем такие писатели-коммунисты, как Михаил Александрович Шолохов или Борис Андреевич Лавренёв...
*****
Действие пятнадцатой части романа разворачивается во времена нэпа с 1922 по 1929 год. Это было сложное время. Василий Витальевич Шульгин, один из идеологов белого дела, проживший долгую жизнь, вспоминал: «Ленин был добрее других. Поэтому он декретировал нэп, чтобы спасти живых людей вопреки мертвящим теориям». Но большинство советских писателей нэп ругали ещё в 1920-е годы. А после того, как партийное руководство во главе со Сталиным «свернуло нэп», и обвинило сторонников его продолжения во главе с Бухариным в «правом уклоне», хвалить нэп в СССР стало делом небезопасным... Пастернак при нэпе жил неплохо. Ценителями его поэзии и «высокими покровителями» были и Сталин и Бухарин...
В романе «Доктор Живаго» Пастернак охарактеризовал это время чётко и принципиально, как «самый двусмысленный и фальшивый из советских периодов»...
*****
Будучи человеком честным и последовательным Пастернак должен был высказаться и о 1930-х годах, как о более достойном периоде нашей истории. Но о 1930-х годах в романе нет отдельной главы. Летом 1929 года умирает доктор Живаго, а затем в эпилоге действие происходит уже летом 1943 года.
Два советских офицера, младший лейтенант Гордон и майор Дудоров, – в тридцатые годы подвергавшиеся репрессиям, – размышляют о довоенном времени и его роли в Великой Отечественной войне:
«– Удивительное дело. Не только перед лицом твоей каторжной доли, но по отношению ко всей предшествующей жизни тридцатых годов, даже на воле, даже в благополучии университетской деятельности, книг, денег, удобств, война явилась очистительной бурею, струей свежего воздуха, веянием избавления.
Я думаю, коллективизация была ложной, неудавшейся мерою, и в ошибке нельзя было признаться. Чтобы скрыть неудачу, надо было всеми средствами устрашения отучить людей судить и думать и принудить их видеть несуществующее и доказывать обратное очевидности. Отсюда беспримерная жестокость ежовщины, обнародование не рассчитанной на применение конституции, введение выборов, не основанных на выборном начале.
И когда возгорелась война, ее реальные ужасы, реальная опасность и угроза реальной смерти были благом по сравнению с бесчеловечным владычеством выдумки, и несли облегчение, потому что ограничивали колдовскую силу мертвой буквы.
Люди не только в твоем положении, на каторге, но все решительно, в тылу и на фронте, вздохнули свободнее, всею грудью, и упоенно, с чувством истинного счастья бросились в горнило грозной борьбы, смертельной и спасительной.
– Война – особое звено в цепи революционных десятилетий. Кончилось действие причин, прямо лежавших в природе переворота. Стали сказываться итоги косвенные, плоды плодов, последствия последствий. Извлеченная из бедствий закалка характеров, неизбалованность, героизм, готовность к крупному, отчаянному, небывалому. Это качества сказочные, ошеломляющие, и они составляют нравственный цвет поколения».
Нельзя сказать, что здесь восхваляется последнее предвоенное десятилетие, но «закалка характеров», это конечно результат 1930-х годов, а не периода нэпа...
И летом 1929 и летом 1943 годов читатель встречается с уже упоминавшимся Евграфом Живаго. Кем был Евграф в 1929 году непонятно, но в 1943 году он носит звание генерал-майора. Гордон и Дудоров относятся к Евграфу Живаго с уважением. Можно предположить, что этот человек сделал в 1930-е годы неплохую карьеру, хотя ничего определённого Пастернак о нём не сообщает, кроме жизненного кредо в 1929 году: «Никогда, ни в каких случаях не надо отчаиваться. Надеяться и действовать – наша обязанность в несчастии. Бездеятельное отчаяние – забвение и нарушение долга».
*****
На последней странице прозаической части романа говориться уже о послевоенном времени:
«Прошло пять или десять лет [после 1943 года], и однажды тихим летним вечером сидели они опять, Гордон и Дудоров, где-то высоко у раскрытого окна над необозримою вечернею Москвою. Они перелистывали составленную Евграфом тетрадь Юрьевых писаний, не раз ими читанную, половину которой они знали наизусть. Читавшие перекидывались замечаниями и предавались размышлениям. К середине чтения стемнело, им стало трудно разбирать печать, пришлось зажечь лампу.
И Москва внизу и вдали, родной город автора и половины того, что с ним случилось, Москва казалась им сейчас не местом этих происшествий, но главною героиней длинной повести, к концу которой они подошли с тетрадью в руках в этот вечер.
Хотя просветление и освобождение, которых ждали после войны, не наступили вместе с победою, как думали, но все равно, предвестие свободы носилось в воздухе все послевоенные годы, составляя их единственное историческое содержание.
Состарившимся друзьям у окна казалось, что эта свобода души пришла, что именно в этот вечер будущее расположилось ощутимо внизу на улицах, что сами они вступили в это будущее и отныне в нем находятся. Счастливое, умиленное спокойствие за этот святой город и за всю землю, за доживших до этого вечера участников этой истории и их детей проникало их и охватывало неслышною музыкой счастья, разлившейся далеко кругом. И книжка в их руках как бы знала все это и давала их чувствам поддержку и подтверждение».
Как благотворно действуют на Гордона и Дудорова стихи Поэта!
Как хороша послевоенная Москва!
А ведь ещё в 1929 году доктор Живаго оставил в своих бумагах запись:
«В двадцать втором году, когда я вернулся в Москву, я нашел ее опустевшею, полуразрушенной. Такою она вышла из испытаний первых лет революции, такою осталась и по сей день. Население в ней поредело, новых домов не строят, старых не подновляют...»
Да, много хорошего было сделано в Москве после ликвидации товарищем Сталиным «двусмысленного и фальшивого» нэпа. И это хорошее было прекрасно видно из окон уютной квартиры в Лаврушинском переулке и из окон уютной двухэтажной дачки в подмосковном поселке Переделкино, принадлежащих советскому писателю товарищу Пастернаку...
*****
Мне не хочется иронизировать над Пастернаком, хотя слащавое окончание прозаической части романа читать противно...
Ну не был Пастернак хорошим прозаиком-романистом! И мыслителем не был...
Так ведь всё это «дело прошлое».
Борис Леонидович Пастернак за свою жизнь не только этот роман написал, но и создал замечательные стихи, прекрасные переводы. И в Русской Поэзии его имя останется по праву. А неудачный роман давно пора забыть...

Краткая библиография:

Гончаров И.А. Обломов – Л.: Художественная литература, 1975. – 488 с.
Пастернак Б.Л. Доктор Живаго – М.: Эксмо, 2004. – 624 с.
Шульгин В.В. Последний очевидец: Мемуары. Очерки. Сны – М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2002. – 588 с.

в романе Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго»

Цели урока: рассказать о судьбе романа; дать представление о взглядах Пастернака на соотношение человека и истории; показать гуманизм и ценность этих взглядов.

Методические приемы: лекция с элементами беседы; анализ эпизодов.

Ход урока.

I. Проверка домашнего задания

Учащиеся читают стихотворения Пастернака наизусть (количество выступающих определяет учитель).

II. Слово учителя

Роман, в центре которого должна оказаться революционная эпоха, Пастернак начал писать еще зимой 1917 годов и не расставался е этим замыслом несколько десятилетий. Уже после Великой Отечественной войны появилась надежда на ослабление гнета власти, на возможность свободно выражать свои мысли. Осенью 1946 года Пастернак писал о том, что хочет дать «исторический образ России за последнее сорокапятилетие», что эта вещь будет выражением его «взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое».

Судьба этого произведения драматична: роман был закончен в 1955 году и отправлен в журнал «Новый мир», но был отвергнут, так как в нем усмотрели искаженное изображение революции и места интеллигенции по отношению к ней. Однако роман был напечатан в 1957 году в Италии, затем переведен на многие языки мира, а в 1958 году автору была присуждена Нобелевская премия в области литературы «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы». На родине же Пастернака начали активно травить: исключили из членов Союза советских писателей, организовали в газетах, журналах, на радио целый поток оскорблений и обвинений, настойчиво вытесняли из страны, заставили отказаться от Нобелевской премии. Все это подорвало здоровье писателя, который считал невозможным покинуть Россию, с которой связан «рождением, жизнью, работой». «Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне ее» - писал он.

30 мая 1960 года Пастернака не стало. «Доктор Живаго» был опубликован на родине только в 1988 году, через 33 года после написания.

Что же в романе вызвало такую реакцию властей? Внешнее повествование вполне традиционно: рассказывается о судьбе человека в эпоху революции. Но события романа даны через восприятие главного героя, это субъективное восприятие и составляет сюжет. Роман не вписывался в схемы соцреализма, предполагающего «активную жизненную позицию».

Судьба человека, по Пастернаку, не связана напрямую с исторической эпохой, в которую выпало жить. Главный герой романа Юрий Живаго не пытается бороться с обстоятельствами, но и не приспосабливается к ним, оставаясь собой при любых условиях, сохраняя свою точку зрения. Живаго врач, он ставит диагноз, но не вмешивается активно в ход вещей, доверяя жизни самой расставить все по местам. Своеобразный фатализм, присущий Живаго, не отменяет его убеждения в необходимости нравственного выбора, в котором и проявляется свобода человека.

Пастернак несколько раз менял варианты названия романа: «Смерти не будет», «Свеча горела», «Иннокентий Дудоров», «Мальчики и девочки». Последнее название раскрывает один из аспектов авторского замысла. С самого начала романа действуют мальчики - Юра Живаго, Миша Гордон, Ника Дудоров, Паша Антипов и девочки - Надя, Тоня. Вторая часть открывается главой «Девочка из другого круга» это Лариса Гишар («Лара была самым чистым существом на свете», - говорит о ней автор). Тема подросткового восприятия жизни, чуткого, наивного, максималистского, уже была тонко разработана Пастернаком в повести «Детство Люверс».

Подростковое восприятие сохраняется у повзрослевших героев Пастернака. Юрий Живаго по-мальчишески восторженно говорит Ларисе о революции: «Вы подумайте, какое сейчас время! И мы с вами живем в эти дни! Ведь только раз в вечность случается такая небывальщина. Подумайте: со всей России сорвало крышу, и мы со всем народом очутились под открытым небом, И некому за нами подглядывать. Свобода!» (часть пятая, глава 8). Происходящее в годы гражданской войны Стрельников считает: «военною игрою, а не делом».

Но жизнь оказывается не игрой, а суровой реальностью, оборачивается взаправдашней гибелью людей, которые думали, что могут управлять жизнью, переделывать ее по своему усмотрению.

Настоящая, реальная жизнь требует постоянной, каждодневной работы, полна мелких, незначительных, на первый взгляд, забот: надо растить детей, добывать средства к существованию, заниматься хозяйственными хлопотами.

Собственно историческим событиям в романе уделяется мало внимания. Скорее, они проявляются косвенно - преломляются в восприятии героя, Юрия Живаго, в частной жизни обычных людей. Обыденное существование человека приобретает высокий смысл, ведь жизнь каждого человека и состоит из «мелочей». Таким образом исторические события показаны не объективно, а субъективно, и это субъективное восприятие отдельного человека, его внутренний мир, по Пастернаку, и есть важнейшее событие. Духовный мир человека приравнивается к миру внешнему.

III. Обсуждение романа «Доктор Живаго»

Как исторические события преломляются в восприятии Юрия Живаго?

(Первоначально герой с восторгом принимает октябрьские события 1917 года. Его восхищает «великолепная хирургия» революции, она представляется ему выражением самой жизни, ее непредсказуемости, стихийности.

Вскоре герой понимает, что вместо раскрепощения человека, обещанного первыми революционными действиями, новая власть поставила человека в жесткие рамки, навязывая при этом собственное понимание свободы и счастья. Насильно сделать людей счастливыми нельзя, единого рецепта для всех не существует. Такое вмешательство в человеческую природу, стремление перекроить жизнь по своему разумению, изменить насильственно ход истории искусственно, нелепо и преступно. Историю никто не делает, ее не видно, как нельзя увидать, как трава растет».

Человек участвует в истории помимо своего желания, и самое мудрое в этом случае - подчиниться действию этих сил. Но подчиниться не значит для Пастернака потерять ощущение ценности человеческой жизни, человеческой личности. Единство мира, человека и вселенной - основа, мироощущения Пастернака. По словам Юрия Живого, «все время одна и та же необъятно тождественная жизнь наполняет вселенную и ежечасно обновляется в неисчислимых сочетаниях и превращениях». Так утверждается в романе гуманистическое представление о жизни как торжестве вечного духа живого недаром автор наделил главного героя фамилией Живаго.)

Что происходит с Живаго после возвращения из партизанского отряда?

(В Гражданскую войну Живаго попадает в партизанский отряд, после войны возвращается в Москву и оказывается не ко двору новой власти. Творческая его жизнь идет своим чередом, а внешняя, «общественная», - невозможна для него. Он не способен приспосабливаться, изменять самому себе. Таким образом подчеркивается искусственность, противоестественность насаждаемого образа жизни, противоречащего духовной жизни мыслящего, творческого человека.)

Вспомните, встречалось ли вам восприятие революции как стихии?

(У А. А. Блока: «Интеллигенция и революция», «Двенадцать» и др.)

Что общего в точке зрения А. А. Блока и Б. Л. Пастернака на революцию и в чем вы видите разницу?

Что в романе противопоставлено искусственному, надуманному?

(Исторические события у Пастернака часто показываются через явления природы. Ощущение приближения «исторического вихря», восприятие революции как стихии говорит о том, что Пастернак понимал все явления жизни как разные ее воплощения, проявления ее природной, естественной сущности. Природа, естественность и противопоставляются искусственности, тщетности попыток человека воздействовать на жизнь, на природу, заставить ее существовать по надуманным законам, по воле «новых людей».)

Какую роль играет пейзаж в романе? В чем особенность описаний природы?

(Описания природы, рассыпанные по многим страницам романа, необычайно поэтичны. Пейзажи в романе одухотворены, полны жизнью, полны удивления перед ее чудом. Природа отвечает тончайшим душевным движениям человека, точнее, человек и природа слиты воедино.)

Найдите описания природы в тексте романа и дайте к ним свой комментарий.

(Например: Живописная игра красок, теней, света обостряет горе Юрия Андреевича, когда он мысленно прощается с Ларой, своей любовью (часть 14, глава 13): «темно-пунцовое солнце», «синяя линия сугробов», «ананасная сладость» солнца на снегу, «багрово-бронзовые пятна зари», пепельная мягкость пространств быстро погружалась в сиреневые су- мерки, все более лиловевшие. С их серою дымкой сливалась кружевная, рукописная тонкость берез на дороге, нежно нарисованных по бледно-розовому, точно вдруг обмелевшему небу».

Отметим живописность, поэтичность, зримость образов, близость к стихотворениям в прозе, изобразительно-выразительные средства.)

Каковы, с точки зрения Пастернака, отношения человека и природы?

(Человек и его вторжение в природу не мешают ей: «рощу прорезали две дороги, железная и проселочная, и она одинаково завешивала обе своими разлетающимися, книзу клонящимися ветвями, как концами широких, до полу ниспадающих рукавов» (книга вторая, часть 8, глава 7). Природа предстает не бессмысленной стихией, а одухотворенной основой жизни. В ней «сосредоточены, может быть, тайны превращения и загадки жизни, над которыми мы бьемся». Природа «не отчуждает человека от себя, а наоборот, вступает в таинственную связь с человеческой душой, обнимает ее собою, избавляет от тоски одинокости, воссоединяет с бытием» (Н. Л. Лейдерман).

Гармония человека и природы Урала, защитницы, спасительницы, укрывшей семью Живаго «в глуши, в неизвестности», «медвежьем углу», «жизнь Робинзона» разрушается вторжением жестокой силы гражданской войны. Варыкинский мир, в котором Юрий Андреевич чувствовал себя счастливым («Как часто летом хотелось сказать вместе с Тютчевым: «Какое лето, что за лето! Ведь это, право, волшебство»), резко диссонирует с трагедией, которую переживает доктор Живаго и близкие ему люди. И поэтому в споре об истории, который идет на страницах романа, о том, возможна ли переделка мира даже в самых благих целях, образ живой природы выступает опровержением искусственных схем и проектов.)

Перечитайте первую фразу романа «Доктор Живаго». Можете вы согласиться с тем, что она является свидетельством неразрывности единства природы и памяти, утверждает единство природы и культуры? Аргументируйте свой ответ.

Какие события романа запоминаются читателю прежде всего? Почему?

Какова роль женских образов в романе? Сопоставьте изображение любви у Пастернака в «Докторе Живаго» и у Шолохова в «Тихом Доне».

Можем ли мы сказать, что любовь Ларисы и Живаго пронизана гармонией? Если да, то в чем вы увидели эту гармонию?

IV. Тест по лирике Б. Пастернака (см. Приложение в конце книги)

Домашнее задание

Найти в романе «Доктор Живаго» христианские образы, Символы, христианскую лексику; подумать, какую роль они играют.

Информация для учителя

Борис Пастернак меньше всего думал о публицистике и политическом споре. Он ставил себе совсем иные - художественные - задачи. В этом причина того, что, став вначале предметом политического скандала и небывалой сенсации, книга затем постепенно превратилась в объект спокойного чтения, признания и изучения. Художник пишет с натуры. Его цель: неискаженно передать свое восприятие событий внешнего мира. Пластически воплотить, преобразить их в явления мира духовного, мира человеческого восприятия, дать событиям новую, длительную жизнь в памяти людей и образе их существования.

В молодости Пастернак писал: «Недавно думали, что сцены в книге - инсценировки. Это заблуждение. Зачем они ей? Забыли, что единственное, что в нашей власти, это суметь не исказить голоса жизни, звучащего в нас. Неумение найти и сказать правду - недостаток, которого никаким умением говорить неправду не покрыть. Книга - живое существо. Она в памяти и в полном рассудке: картины и сцены - это то, что она вынесла из прошлого, запомнила и не согласна забыть».

Выразить атмосферу бытия, жизнь в слове - одна из самых древних, насущных задач человеческого создания. Тысячелетиями повторяется, что не хлебом единым жив человек, но и всяким словом божьим. Речь идет о живом слове, выражающем и несущем жизнь. В русской литературе это положение приобрело новый животрепещущий интерес, главным образом благодаря художественному гению Льва Толстого. Достоевский многократно утверждал, что если миру суждено спастись, то его спасет красота. Словами одного из героев «Доктора Живаго». Пастернак приводит это положение к форме общественно-исторической закономерности. «Я думаю, - говорит Н. Н. Веденяпин, - что, если бы дремлющего в человеке зверя можно было бы остановить угрозою, все равно, каталажки или загробного воздаяния, высшею эмблемою человечества был бы цирковой укротитель с хлыстом, а не жертвующий собой проповедник. Но в том-то и дело, что человека столетиями поднимала над животным и уносила ввысь не палка, а музыка: неотразимость безоружной истины, притягательность ее примера.

До сих пор считалось, что самое важное в Евангелии - нравственные изречения и правила, заключенные в заповедях, а для меня самое главное то, что Христос говорит притчами из быта, поясняя истину светом повседневности. В основе этого лежит мысль, что общение между смертными бессмертно и что жизнь символична, потому она и значительна». В этом утверждении, читаемом без затруднения и простом по стилю, много существенных, далеко не сразу понятных наблюдений. В частности, из него следует, что красота, без которой мертво даже самое высокое нравственное утверждение, это свет повседневности, то есть та правда жизни, которую ищет и стремится выразить художник.

«Доктор Живаго» стал итогом многолетней работы Бориса Пастернака, исполнением пожизненно лелеемой мечты. С 1918 г. он неоднократно начинал писать большую прозу о судьбах своего поколения, но по разным причинам был вынужден оставлять работу неоконченной. За это время во всем мире, в России особенно, все неузнаваемо переменилось. В ответ менялись замысел, герои и их судьбы, стиль автора и его язык, на котором он считал возможным говорить с современниками. Трагические события в истории страны: коллективизация, надвигающийся террор - требовали перелома и в отношении к себе, своей работе. «А я, хотя и поздно, взялся за ум. Ничего из того, что я написал, не существует. Тот мир прекратился, и этому, новому, мне нечего показать. Было бы плохо, если бы я этого не понимал. Но, по счастью, я жив, глаза у меня открыты, и вот я спешно переделываю себя в прозаика диккенсовского толка, а потом, если хватит сил, в поэта - пушкинского. Ты не вообрази, что я думаю себя с ними сравнивать. Я их называю, чтобы дать тебе понять о внутренней перемене. Я мог бы сказать то же самое и по-другому Я стал частицей своего времени и государства, и его интересы стали моими», - писал Пастернак в письме к отцу 25 декабря 1934 г.

После вынужденной поездки в Париж на конгресс писателей в защиту культуры летом 1935 г. Пастернак заболел и поехал в санаторий. К осени 1935 г. Пастернак вернулся домой и мог возобновить работу над романом, который, судя по сохранившейся обложке, назывался «Записки Живульта».

Разразившаяся вслед за годами террора война объединила всех участием в общих лишениях, горечью потерь, радостью спасшихся и обретенных. Пастернак писал: «Трагический, тяжелый период войны был живым периодом и в этом отношении вольным, радостным возвращением чувства общности со всеми». Голос жизни звучал во многочисленных письмах с фронта, которые получал Пастернак от малознакомых и незнакомых ему людей. Это об их авторах - окопных солдатах и офицерах - сказано в эпилоге «Доктора Живаго»: «Извлеченная из бедствий закалка характеров, неизбалованность, героизм, готовность к крупному, отчаянному, небывалому. Это качества сказочные, ошеломляющие, и они составляют нравственный цвет поколения».

В сентябре 1943 г. Пастернак побывал на фронте в расположении Третьей армии, освободившей Орел. Ощущение «исторического вихря» как предвестия грядущего обновления выражено во вступлении к очерку «Поездка в армию», написанному по фронтовым впечатлениям. «Победил весь народ, всеми своими слоями и радостями, и горестями, и мечтами, и мыслями. Победил все, и в эти самые дни на наших глазах открывают новую, высшую эру нашего исторического существования. Дух широты и всеобщности начинает проникать в деятельность всех. Его действие сказывается и на наших скромных занятиях».

В свете чувства всеобщности, родившегося в войне, замысел романа виделся теперь Пастернаку по-новому. Нужно было говорить о самом главном, об атмосфере европейской истории, в которой, как в родном доме, формировалось его поколение.

Закончив несколько крупных переводных работ, он с конца 1945 г. пишет прозу. Сменив несколько названий: «Мальчики и девочки», «Свеча горела», роман к осени 1946 г. стал называться «Доктор Живаго».

Окружающие события не способствовали реализации планов. Идеологический погром, начавшийся с августа 1946 г., сопровождался новыми волнами репрессий. Пастернак понимал, что его могут в любую минуту арестовать. Он не таился. «Разумеется, я всегда ко всему готов. Почему со всеми могло быть, а со мной не будет», - не раз повторял он в разговорах и в письмах.

Полосы утомления, горя и мрака были нередки, но он преодолевал их, гордясь плодотворностью своего каторжного труда. «Но писать-то я буду в двадцать пятые часы суток свой роман», - говорил он. Он никогда не делал тайны из того, что пишет. Чтения первых глав романа в знакомых домах начались с осени 1946 г. Летом 1948 г. четыре части, первоначально составлявшие первую книгу, были перепечатаны на машинке и обошли широкий круг знакомых, пересылались по почте в разные адреса: во Фрунзе, в Рязань, Донбасс и Ленинград - и постепенно зачитывались до неразличимости. Автор получал самый разнообразный спектр откликов - от похвал до порицания, от развернутых отзывов до беглых извещений о получении. Такая атмосфера, создавая впечатление читательского отзвука, была необходима ему для продолжения работы.

В апрельском номере журнала «Знамя» за 1954 г. появились 10 стихотворений Юрия Живаго со вступительной заметкой: «Роман предположительно будет дописан летом. Он охватывает время от 1903 до 1929 г., с эпилогом, относящимся к Великой Отечественной войне.

Герой - Юрий Андреевич Живаго, врач, мыслящий, с поисками, творческой и художественной складки, умирает в 1929 г. После него остаются записи и среди других бумаг написанные в молодые годы отдельные стихи, часть которых здесь предлагаются и которые во всей совокупности составляют последнюю, заключительную главу романа. Автор». Знаменательно, что Пастернак относит смерть главного героя к 1929 г., времени слома жизни страны, кануну самоубийства Маяковского, году, который в «Охранной грамоте» он называет «последним годом поэта».

Роман о докторе Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением радости, превозмогающей страх смерти. «По наполнению, по ясности, по поглощенности любимой работой жизнь последних лет - почти сплошной праздник души для меня. Я более чем доволен ею. Я ею счастлив, и роман есть выход и выражение этого счастья», - писал Пастернак в 1955 г.

Послевоенная одинокая и независимая жизнь была каждодневным преодолением смертной тяжести, светлым ощущением бессмертия, верностью ему. Он по собственному опыту считал, что бессмертие - это другое название жизни, немного усиленное. Духовное преодоление смерти Пастернак считал основой своего понимания новой христианской истории человечества. «Века и поколения только после Христа вздохнули свободно. Только после него началась жизнь в потомстве, и человек умирает не на улице под забором, а у себя в истории, в разгаре работ, посвященных преодолению смерти, сам посвященный этой теме», - говорит в романе Веденяпин. В свете этой исторической традиции жизнь отдельного человека, социально не выделенного, не претендующего на привилегии, на то, чтобы с ним считались больше, чем с другими, более того, - общественно лишнего, становится божьей повестью. Вечной темой искусства. Творчески одаренный герой романа стремится к занятию своим делом, и его взгляд становится силою обстоятельств мерой и трагической оценкой событий века, а стихотворения - поддержкой и подтверждением надежд и веры в долгожданное просветление и освобождение, предвестие которых составляет историческое содержание всех послевоенных лет.

Читая и перечитывая роман, приходишь к мысли, что главное в нем скорее показано читателю, чем сказано в настоятельной форме. Любовь к жизни, чуткость к ее голосу, доверие к ее неискаженным проявлениям - первейшая забота автора. Это всего сильнее проявляется в речи и действиях главного лирического героя - Юрия Живаго. Он ценит чувство меры и знает, к каким гибельным последствиям приводит насильственное вмешательство человека в природу и историю. Ему с детства ненавистны те, кто себялюбиво вносит в жизнь соблазн, пошлость, разврат, кому не претят власть сильного над слабым, унижение человеческого достоинства. Эти отвратительные черты воплощены для Юрия в адвокате Комаровском, сыгравшем трагическую роль в его судьбе.

Живаго склонен сочувствовать нравственным идеалам революции, восхищаться ее героями, людьми прямых действий, как Антипов-Стрельников. Но он ясно видит и то, к чему неизменно приводят эти действия. Насилие, по его наблюдениям, ни к чему, кроме насилия, привести не может. Общий производительный ход истории и жизни нарушается, уступая место разрухе и бессмысленным, повторяющим прежние, призывам и приказам. Он видит, как власть идеологической схемы губит всех, оборачиваясь трагедией и для того, кто ее исповедует и применяет. Есть основания считать, что именно эта убежденность отличает «Доктора Живаго» от прозы, над которой Пастернак работал до войны.

Юрию Андреевичу кажется дикой сама идея переделывать жизнь, поскольку жизнь не материал, а действующее начало, по своей активности на много превосходящее возможности человека. Результат его действий лишь в меру внимания и подчинения ей соответствует его благим намерениям. Фанатизм губителен.

В одном из черновых вариантов романа отношению Живаго к Стрельникову Пастернак давал такое объяснение: «Как он любил всегда этих людей убеждения и дела, фанатиков революции и религии! Как поклонялся им... каким немужественным казался себе всегда перед лицом их. И как никогда, никогда не задавался целью уподобиться им и последовать за ними. Совсем в другом направлении шла его работа над собой. Голой правоты, голой истины голой святости неба не любил он. И голоса евангелистов и пророков не покоряли бы его своей все вытесняющей глубиной, если бы в них не узнавал он голоса земли, голоса улицы, голоса современности, которую во все века выражали наследники учителей - художники. Вот перед кем по совести благоговел он, а не перед героями, и почитал совершенство творения, вышедшего из несовершенных рук, выше бесплодного самоусовершенствования человека».

Работая над романом, Пастернак понимал, что пишет о прошлом. Для того чтобы его текст преобразил полузабытые события в слово, необходимое современникам и рассчитанное на участие в духовной жизни последующих поколений, приходилось думать о языке, освобождать его от устаревающих частностей, острота и выразительность которых по опыту и в предвидении не были долговечными. Он говорил, что намеренно упрощает стиль, стараясь «в современном переводе на нынешнем языке, более обычном, рядовом и спокойном», передать хоть некоторую часть того неразделенного мира, хоть самое дорогое издали, из-за веков отмеченное евангельской темой «тепловое, световое, органическое восприятие жизни».

В начале 1956 г. Пастернак отдал оконченную рукопись романа в редакции журнале «Новый мир», «Знамя», шли переговоры с издательством «Художественная литература». Летом на дачу в Переделкино приехал сопровождаемый представителем иностранной комиссии сотрудник итальянского радиовещания в Москве коммунист Серджио Д’Анджело.

Он попросил рукопись для ознакомления и в этой официальной обстановке получил ее. К автору рукопись не вернулась. Анджело передал ее итальянскому коммунистическому издателю Дж. Фельтринелли, который, ввиду того что международная конвенция по авторскому праву в то время не была признана СССР, мог печатать роман без разрешения автора. Тем не менее он известил Пастернака, что хочет издать роман на итальянском языке, 30 июня 1956 г. Пастернак ответил ему, что будет рад, если роман появится в переводе, но предупреждал: «Если его публикация здесь, обещанная многими журналами, задержится и Вы ее опередите, ситуация для меня будет трагически трудной».

Издание романа в Советском Союзе стало невозможным вследствие позиции, занятой руководством Союза писателей. Она отразилась в коллективном письме членов редколлегии «Нового мира», подписанном К. Симоновым, К. Фединым, Б. Лавреневым, А. Агаповым и А. Кривицким, и определила отечественную судьбу книги на 32 года вперед. В Италии же тем временем перевод был успешно сделан, и, несмотря на то что А. Сурков специально ездил в Милан, чтобы от имени Пастернака забрать рукопись для доработки, Фельтринелли 15 ноября 1957 г. выпустил книгу в свет. К концу 1958 г. роман был издан на всех европейских языках.

С 1946 г. Нобелевский комитет шесть раз рассматривал кандидатуру Пастернака, выдвигаемую на получение премии. В седьмой раз, осенью 1958г., она была ему присуждена «за выдающиеся достижения современной лирической поэзии и продолжение традиций великой русской прозы». В политическом комментарии присуждение премии было произвольно и однозначно связано с выходом романа «Доктор Живаго», не изданного в СССР и якобы антисоветского. Разразился чудовищный скандал, получивший в прессе название «дело Пастернака».

То, что присужденная почетная награда была обращена в позор и бесчестие, стало для Пастернака глубоким горем. Он, сначала радостно благодаривший Нобелевский комитет и Шведскую академию за присуждение премии, теперь вынужден был от нее отказаться «в связи с тем, какой смысл ей придан в обществе, к которому он принадлежит».

10 февраля 1960 г. Пастернаку исполнилось 70 лет. Со всего мира шел поток поздравительных писем и телеграмм. На праздничном обеде были знакомые из артистического круга. В течение зимы Пастернака беспокоили периодические боли в спине. Он старался не обращать на них внимания, но к концу апреля они настолько усилились, что, переписав набело пролог и первый акт пьесы, он позволил себе лечь в постель. Ему становилось все хуже. Рентген показал рак легкого. За день до конца Пастернак позвал нас, чтобы сказать, как мучит его двойственность его признания, которое обернулось полной неизвестностью на родине. «Вся жизнь была только единоборством с царящей и торжествующей пошлостью за свободный и играющий человеческий талант. На это ушла вся жизнь», - сказал он.

Аттестация за сентябрь, октябрь 2016года. Фамилия Имя Литература Физика История Обществознание Информатика Математика

Билет Краткая история формирования экологического знания

Благой Д.Д. История русской литературы XVIII в. / Д.Д. Благой. – М. : Гос. уч.-пед. изд-во Минист. просвещ. РСФСР, 1960. – 510 с.

Домашнее задание .

Анализ эпизодов романа.

Задания для 1-й группы к теме "Живаго и революция"

1. Каково отношение героя к революции?

2. Как оно меняется на протяжении романа и почему?

3. Какими средствами языка выражено в следующих отрывках отношение героя к событиям?

1. "Революция вырвалась против воли, как слишком долго задержанный вздох…" (ч. 5, гл. 8, с. 174).

2. "Верность революции и восхищение ею были тоже в этом круге. Это была революция в том смысле, в каком принимали ее средние классы, и в том понимании, какое придавала ей учащаяся молодежь девятьсот пятого года, поклонявшаяся Блоку…" (ч. 5, гл. 15, с. 189).

Поначалу Живаго не отделяет себя от великих исторических событий, а чувствует свою сопричастность к происходящему, к творимой истории, вместе со всеми ожидает перемен в обществе.

3. "Надвигается неслыханное, небывалое <…> истинно великое безначально, как Вселенная. <…> России суждено стать первым за существование мира царством социализма…" (ч. 6, гл. 4, с. 213-214).

4. "Какая великолепная хирургия! Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы! Простой, без обиняков, приговор вековой несправедливости, привыкшей, чтобы ей кланялись, расшаркивались перед ней и приседали.

В том, что это так без страха доведено до конца, есть что-то национально-близкое, издавна знакомое. Что-то от безоговорочной светоносности Пушкина, от невиляющей верности фактам Толстого" (ч. 6, гл. 8, с. 228).

Называя революцию "великолепной хирургией", герой выражает взгляд мыслящей интеллигенции на ход истории, первоначально с энтузиазмом принявшей революцию. Достаточно вспомнить В. Маяковского: "Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось". Его восхищает революция своей стихийностью, непредсказуемостью. Вместе с тем подчёркивается неотвратимость надвигающихся трагических событий с одной стороны, и та цена, которую народ России заплатил за столь кардинальные искусственные изменения. Неслучайно употреблено медицинское слово "хирургия". В словаре С. И. Ожегова: "Хирургия – отрасль медицины, занимающаяся оперативными методами лечения". Однако это сторонний взгляд наблюдателя, который не в состоянии изменить или предотвратить исторические процессы. Как отмечает Д. С. Лихачёв, "Живаго – это личность, как бы созданная для того, чтобы воспринимать эпоху, нисколько в нее не вмешиваясь. В романе главная действующая сила – стихия революции. Сам же главный герой никак не влияет и не пытается влиять на нее, не вмешивается в ход событий, он служит тем, к кому попадает…" .

5. "Озверение воюющих к этому времени достигло предела. Пленных не доводили живыми до места назначения, неприятельских раненых прикалывали на поле" (ч. 11, гл. 4, с. 389).

Отношение Живаго к революционным преобразованием меняется, когда он осознаёт, что эти перемены связаны с убийством, смертью, насилием, жестокостью. Герой с ужасом наблюдает смерть во время боя гимназистов-восьмиклассников с партизанами и корит себя за убитого им белогвардейца: "Зачем я убил его?"

6. "… во-первых, идеи общего…" (ч. 11, гл. 5, с. 391-392).

Неприятие революционных событий, разочарование Живаго выражены в разговоре с командиром партизанского отряда Ливерием Аверкиевичем Микулицыным. В словах героя звучит мысль о несопоставимости интересов революции и существования Вселенной и бессмысленности этой неуправляемой стихии, которая уничтожает самое ценное – жизнь. Неслучайно итогом размышлений Живаго о революции становится фраза: "Я был настроен очень революционно, а теперь думаю, что насильственностью ничего не возьмешь. К добру надо привлекать добром…" (ч. 8, гл.5, с. 306).

Задания для 2-й группы к теме "Живаго и история"

1. Как осмысливает герой историю?

2. Найдите примеры других взглядов на историю.

3. Какими средствами языка выражено в отрывках отношение героя к событиям?

1. "Юра понимал, насколько он обязан дяде общими свойствами своего характера…" (ч. 3, гл. 2, с. 84).

Юрий Живаго впервые пытается осмыслить ход истории в студенчестве, в период выбора специальности, жизненного поприща, разделяя мнения дяди – священника Николая Николаевича Веденяпина.

2. "…историю, то, что называется ходом истории, …" (ч. 14, гл. 14, с. 522).

Автор подчёркивает мысль о том, что истории никто не делает, она совершается помимо желания человека, насильственное вторжение в исторические процессы не приводит к улучшению жизни, не делает человека счастливым, а приносит страдания и несчастье. Человека нельзя сделать счастливым, навязывая определённые представления о счастье, вписанные в идеологическую схему. История существует обособленно, независимо от желания человека, однако у каждого может быть собственный взгляд на исторические процессы.

Задания для 3-й группы к теме "Живаго и природа"

1. Проследите, когда в романе появляются описания природы и какую роль они выполняют?

2. Каковы отношения природы и человека?

3. Какими средствами описан пейзаж?

4. Что поражает и завораживает в описании природы?

1. "У выхода из лагеря и из леса, который был теперь по-осеннему гол и весь виден насквозь…" (ч. 12, гл. 1, с. 408-409).

Место данного отрывка в романе: Живаго в партизанском отряде, куда случайно попадает и насильно удерживается, вынужден наблюдать жестокость, насилие гражданской войны. Пейзаж предваряет бесчеловечную сцену расстрела заговорщиков. В описании природы поражает женское начало. Она живёт своей жизнью, но с другой стороны ощущается её связь с человеком. Описания природы появляются в романе не случайно, а в моменты тяжёлых душевных потрясений героя и играет роль защитницы, спасительницы, высшей силы, исцеляющей душу и помогающей пережить потрясающие своей жестокостью события смутного времени.

"Темнопунцовое солнце еще круглилось над синей линией сугробов…" (ч. 14, гл. 13, с. 519).

Одухотворённые описания природы в романе тесно связаны с внутренним состоянием героя: с помощью красочных эпитетов, необычных олицетворений, ярких бликов и красок природы передано ощущение нахлынувшего одиночества после отъезда Лары. Живаго мысленно прощается с любовью, и живописное, близкое к поэзии (стихотворениям в прозе, вспомним "Стихотворения в прозе И. С. Тургенева") описание пейзажа обостряет горе героя.

"Цветным складывающимся и раскрывающимся лоскутком пролетела с солнечной стороны коричнево-крапчатая бабочка..." (ч. 11, гл. 8, с. 400).

Природа предстаёт одухотворённой и очеловеченной, это не безликое существо, и Живаго, умеющий видеть её красоту и поэтичность, чувствует с ней духовное родство. Как пишет Н. Л. Лейдерман, "природа у Пастернака восполняет человека, внося в его душу тот смысл и лад, которых люди лишают себя в суматохе века. И – что очень существенно – повествователь смотрит на окружающий мир глазами художника и слушает его ухом музыканта".

"Ясная морозная ночь. Необычайная яркость и цельность видимого…" (ч. 9, гл. 6, с. 330-331).

Особую поэтичность, умиротворение содержат описания природы, помещённые в дневник героя, который он начинает вести, приехав в Варыкино. Итак, в романе достаточно много страниц, посвящённых описанию природы, что неудивительно, так как Живаго пытается найти душевную гармонию среди хаоса и неустроенности жизни.

«Доктор Живаго» - роман о судьбе человека в истории . Образ дороги центральный в нём. Железная дорога – символ и России, и путей-перепутий истории XX века, и личного жизненного пути.

Фабула романа прокладывается, как прокладываются рельсы, петляют сюжетные линии, стремятся вдаль судьбы героев и постоянно пересекаются в самых неожиданных местах – как железнодорожные пути. Автор, избравший такой путь повествования, отводит себе роль «стрелочника» - он направляет движение в нужную ему сторону, активно вмешивается в события.

Герои «Доктора Живаго» испытываются огнём русской революции, которую Б.Пастернак считал поворотным событием в судьбах века. Они занимают по отношению к ней разные позиции, и в зависимости от занятой позиции складываются их судьбы.
Судьба произведения драматична: роман был закончен в 1955 году и отправлен в журнал «Новый мир», но был отвергнут, так как в нём усмотрели искажённое изображение революции и места интеллигенции по отношению к ней.

…У такого романа и не могло быть другой судьбы , чем та, что выпала на его долю. Он не имел шансов пройти через цензуру в полном объёме, но невозможно было себе представить, что его рукопись просто ляжет на дно ящика письменного стола – до лучших времён или что он появится в советской печати в изуродованном и сокращённом виде, - а попытки к тому были предприняты.

Передавая в мае 1956 года рукопись «Доктора Живаго» итальянскому радиожурналисту, Б.Пастернак не знал, что она будет переслана в Милан издателю-коммунисту Дж. Фельтринелли, выйдет на итальянском 16 ноября 1957 года, 24 августа 1958 года на русском (с опечатками и без ведома автора) – в Голландии, а в январе 1959 – в Милане, что всё этовызовет политический скандал неслыханного дотоле масштаба, а на долю автора, удостоенного в 1958 году Нобелевской премии за «выдающиеся достижения в современной поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы», выпадут тяжкие испытания. Но когда Б.Пастернак ответил на предложение Фильтринелли выпустить роман за рубежом, он, несомненно, предвидел последствия. И тем не менее шёл на это.
На родине Пастернака начали активно травить: исключили из членов Союза советских писателей, организовали в газетах, журналах, на радио целый поток оскорблений и обвинений, настойчиво вытесняли из страны, заставили отказаться от Нобелевской премии.

Писателю не было суждено прочесть Нобелевскую лекцию (своего рода заменой стало стихотворение «Нобелевская премия»). Узнав о присуждении, он успел лишь отправить благодарственную телеграмму по адресу Шведской академии, а затем вынужден был дать другую, исполненную трагического достоинства: «Ввиду того значения, какое получила присуждённая мне премия в обществе, к которому я принадлежу, я должен с благодарностью отказаться от этой незаслуженной награды, не примите за оскорбление мой добровольный отказ…»

В 1909 году Б.Пастернак написал своё первое стихотворение. Сначала он входит в группу «Лирика», потом примыкает к группе «Центрифуга», к футуристам. Он считает, что ближе всех ему по духу поэт В.Маяковский
В 1913 году выходит первый сборник «Близнец в тучах»
В 1916 году – сборник «Поверх барьеров
Славу и известность принесла третья книга «Сестра моя – жизнь», написанная в 1917 году. Она раскрыла главную черту поэзии Бориса Пастернака – слитность с миром природы.

АРХИВ

2. В течение недели (до 01.04.2012) создаём коллекцию класса по лирике и анализу романа Б.Патернака "Доктор Живаго". Сервисы Google используйте по своему усмотрению: документ, презентация, таблица, форма, рисунок. Работы могут быть как индивидуальные, так и коллективные. Удачи!

Ребята! Не забудьте предоставить доступ к вашему материалу:
1. Справа сверху: "Предоставить доступ"
2. Изменить.
3. Открыть доступ к документам пользователям, у которых есть ссылка.
4. Разрешить редактировать документ (поставить галочку "изменять может любой пользователь")
5. Сохранить.
6. Готово.

Ребята! Молодцы! Коллекции понравились.
Можете выполнить тесты, предложенные вашими одноклассниками.
Не забудьте заполнить лист самооценки.

Роман Б. Пастернака «Доктор Живаго» показывает нам состояние интеллигенции в переломную эпоху. Революции, произошедшие в начале века, круто изменили тогда жизнь каждого отдельного человека.

От революционных событий, как правило, ждут перемен, кто радикальных, а кто постепенных. Однако те, кто подталкивает общество к революционному перевороту, порой не задумываются к каким последствиям в итоге придут. Не всегда революционная мясорубка ведет только к положительным результатам. Иногда это — стихия, буря, которая сметает все на своем пути, даже не оглядываясь по сторонам. Поэтому для некоторых это не новый этап на пути к светлому будущему, а разрушительная и трагическая случайность. Та трагедия, которую пережила интеллигенция в начале XX века, и отразилась в романе «Доктор Живаго».

Сюжет произведения не концентрируётся только на случайных, интересных обстоятельствах. Словно подводное течение исторические события, происходящие на протяжении всего романа, оказывают существенное влияние на судьбы героев. И знаменитая фраза из романа «свеча горела на столе» становится центром не только любовной истории Лары и Юры. Эта свеча становится поворотным моментом в судьбе главного героя, подобно историческим событиям того времени. И тем и другим Живаго сначала восхищается, а потом все более разочаровывается. «Потому что даже о гибели можно писать в полную краску, только когда она обществом уже преодолена и оно вновь находится в состоянии роста», — так писал Пастернак в письме П. Н. Медведеву. Пережив эти трагические события, которые принесли не только положительные результаты, писатель обратился к перу. Таким образом, перед читателем поэтапно воссоздается трагедия интеллигенции. Люди образованные, они понимали под революцией не только смену строя, но и духовное перерождение. Но оно, к сожалению, если и происходит, то очень точечно и локально.

Поэтому, наверное, февральские события и воспринимаются в космическом масштабе, как наступивший наконец решающий перелом. «Все кругом бродило, росло и всходило на волшебных дорожках существования. Восхищение жизнью, ..как тихий вечер, широкой волной шло, не разбирая куда, по земле и городу, через стены и заборы, через древесину и тело, охватывая трепетом все по дороге». Но доктор решает заглушить в себе действие подобного напряжения. Это историческое событие лишь предрекает последующие. Интеллигенция чувствует это, но скорее всего до конца не осознает масштабы надвигающейся трагедии. Наоборот, космическое восприятие переходит в разряд земных. И первое, что видит человек в надвигающихся событиях — это, как правило, свобода. Такое опьяняющее ощущение свободы наполняет и Юрия Живаго. «Подумайте: со всей России крышу сорвало, и мы со всем народом очутись под открытым небом... Свобода!.. Свобода по нечаянности, по недоразумению». Однако Живаго снова соединяет космическое и земное восприятии революции. «И не то чтоб говорили одни только люди. Сошлись и собеседуют звезды и деревья, философствуют ночные цветы, и митингуют каменные зданья». Все происходящие события воспринимаются интеллигенцией как перерождение и реформы именно в духовном плане. «Каждый ожил, переродился, у всех превращения, перевороты. Можно было бы сказать: с каждым случилось по две революции, одна своя личная, а другая общая».

Но постепенно «великолепная хирургия» начинает приносить свои отрицательные результаты. И интеллигенция начинает задумываться, чего ждать от этих новых преобразований. Александр Александрович напоминает Юре: «Помнишь, как это было неслыханно безоговорочно... Но такие вещи живут в первоначальной чистоте только в головах создателей и только в первый день провозглашения... Эта власть против нас». Живаго начинает анализировать происходящее и тоже приходит к выводу, что революционные преобразования не несут желанного перерождения и преображения. «Я был настроен очень революционно, а теперь думаю, что насильственностью ничего не возьмешь. К добру надо привлекать добром». И интеллигенция, в том числе и Юрий Живаго, понимает, что вдохновители революции смогли сделать только решающий шаг. И вся эта стихия, буря, сметающая все на своем пути, подхватывает в водоворот и нравственные ценности.

Хоть и насильственно, но преобразования прошли. А что же дальше? Наверное, это самый тяжелый вопрос. И в решении этого вопроса, хотя бы для себя, Юрий Живаго расходится во мнении с создателями революционного переворота. Он говорит об этом Ларисе Федоровне: «Построение миров, переходные периоды — это их самоцель. Ничему другому они не учились, ничего не умеют. А вы знаете, откуда суета этих вечных приготовлений? От отсутствия определенных готовых способностей, от неодаренности».

Но, испытав все «прелести» новой жизни, Юрий Живаго уже сожалеет о своем восхищении. «Неужели за это неосторожное восхищение он должен расплачиваться тем, чтобы в жизни больше уже ничего не видеть, кроме этих на протяжении долгих лет не меняющихся шалых выкриков и требований?..» Интеллигенция уже видит, к чему привела «великолепная хирургия». Однако не все это замечают. Люди кажутся ослепленными то ли воспоминаниями о происшедшем, то ли новой жизнью. Но это ослепление обходится им дорого.

Деревень нет, хлеба нет, и кругом голод. Но в газетах упорно пытаются найти виновных в голоде, перекладывая часть и своей вины на плечи спекулянтов. «Какое завидное ослепление! — думает доктор. — О каком хлебе речь, когда его давно нет в природе? Какое забвение своих собственных предначертаний и мероприятий, давно не оставивших в жизни камня на камне? Кем надо быть, чтобы с таким неостывающим горячечным жаром бредить из года в год на несуществующие, давно прекратившиеся темы и ничего не знать, ничего кругом не видеть!»

Революционные события приносят только голод, холод и ослепление во взглядах на происходящие события. Интеллигенция, как и многие другие, вначале с восхищением принимает надвигающиеся преобразования. В этом и есть ее трагедия. Ведь именно она и оказывается слепа в ожидании духовных перерождений. Глаза ее словно залеплены февральским снегом, и она идет за новым поводырем к новой России. Но мечтам не дано было осуществиться. События, происходящие в начале века, остались чужды для большей части интеллигенции. Она еще долго не могла оправиться от той трагедии, что пришлось пережить ей в те роковые времена.