Дракон! Обнять его и плакать.
Писать о драконЕ навзрыд...
Впрочем, если такого дракошу обнять, то только и останется, что плакать. Правда, недолго.
Говорят, что его яд смертелен. Говорят, что он и без яда может причинить жертве непоправимый ущерб.
Моё знакомство с комодскими драконами произошло несколько лет назад, когда я отправилась на эти самые Комодские острова отпраздновать свой непомнюкакой день рождения в компании этих очаровательных созданий.
Да, про них говорят всякие жуткие вещи. Ну съели они несколько оленей, буйволов и пару человек... Ну, есть у них зубы, когти, яд.
Ну да, и не драконы это вовсе, а гигантские вараны.
Но когда смотришь на эти мультяшные создания, забываешь про все гнусные инсинуации в их сторону.
Поэтому для меня они всегда будут драконами. Милыми, мультяшными, со смешными пятками.
Правда обниматься я с ними, пожалуй, всё-таки не буду.
Ух ты. Как я в десять строчек уместила и вступление, и окончание, и фотографию дракона...
Теперь не очень понятно, что делать с ещё пятью десятками фотографий и рассказом о том, как эти драконы нам позировали и как в итоге чуть не съели нашего предводителя.
Основная популяция комодских драконов - они же комодские вараны, они же самые большие ящерицы на Земле - обитает на островах Комодо и Ринчи.
Чтоб уж наверняка не промахнуться мимо драконов, мы решили пройтись по обоим островам.
Начали с острова Комодо - всё-таки драконов в честь него назвали.
Вот они мы - руссо-туристо, облико отдохнувшее.
Первый же дракон, небрежно валяющийся под деревом. вызывает небывалый ажиотаж.
Хотя тут же стоящий рейнджер как бы всем своим видом намекает, мол, делов-то, подумаешь ящерица-переросток.
Да и дракон, лежит такой - чего вы, в самом деле, ящериц не видели?
Впрочем, при виде второго дракона энтузиазм фотографов ничуть не меньше.
Пяточки! Какие же у него милые пяточки.
Но смотрите-ка. Ещё один валяется. Залез в тенёчек и всё ему ни по чём.
Мы приехали на остров во второй половине дня, когда здесь царит сонное царство. Драконы спят, сморенные жарой.
И лишь вот такие, прикормленные рейнджерами не находят в себе силы отползти в лес и радуют туристов.
Впрочем, не теряя надежды найти по-настоящему дикого дракона и невзирая на эту самую жару, мы отправляемся в треккинг по острову.
Случайно набрели на гнездо варанов. Вернее сказать - инкубатор. Сюда самка дракона закапывает яйца количеством до 20 штук. Через 7-8 месяцев из них вылупятся маленькие дракончики. Если им конечно повезёт.
Чтобы повезло, дракониха охраняет гнездо.
На этот раз повезло нам, и строго стража рядом не оказалось. Впрочем, яиц в кладке кажется тоже.
Поэтому идём дальше, крутим головами, разглядываем красивые пальмы.
А смотреть-то, между прочим, следовало под ноги.
С нашим приходом дракон, точнее дракониха, явно оживилась.
Но нет. Жара оказалась сильней. Утратив интерес к нам она снова погрузилась в дремоту.
На выходе ещё вот такое чучело попалось...
И ужасные продавцы сувениров, которые продавали маленьких деревянных дракончиков по цене двух живых. И вообще были крайне нелюбезны. Видно, сильно избалованы непрерывным потоком туристов.
Следующий остров нашей программы - остров Ринча. По площади он меньше Комодо, а драконов там больше. Так что встретить их шансов гораздо больше, учитывая повышенную концентрацию.
Чтобы ещё больше повысить шансы, на Ринчи мы пришли рано-рано утром. В это время драконы наиболее активны.
И, кстати, не только драконы.
Из двух рептилоидов мы выбираем драконов.
Сразу же на входе висят арефакты прямо намекающие, чем может обернуться встреча с драконами.
Ну да мы не из пугливых. К тому же тут же - очень оптимистичное доказательство, что жизнь всё равно пробьётся. в той или иной форме.
Так что не теряем времени. Идём на поиски драконов.
И вот она нарядная на праздник к нам пришла - стоит, любуется пейзажем.
Перед такой красавицей даже рейнджеры встают на колени.
А туристы застывают в изумлении.
На самом деле, мы просили её, чтобы она немного подвигалась. Немного походила туда-сюда, показала нам свою прекрасную походку.
Но она стояла как изваяние. Не снисходя до наших просьб.
Она явно насмехалась над нами.
Да что там насмехалась - просто открыто ржала.
И лишь когда мы стали уходить, она, поняв что зрители покидают её, соизволила немного походить.
Ну, как походить. Развернуться, поклониться и уйти со сцены под вспышки фотокамер.
Взрослые драконы не слишком разборчивы в еде. Едят всё, что движется. Под горячую руку, вернее, холодную лапу, могут и подрастающее поколение схомячить.
Поэтому чтобы остаться в живых, молодняк много времени проводит на деревьях, куда взрослые
драконы забраться не могут.
Вот такой естественный отбор, кто не догадался залезть на дерево, тот не долго протянет в этом жестоком мире.
Если же попав на остров Ринчи, вы не будете столь удачливы, как мы, и не увидите диких драконов в диких лесах, не огорчайтесь.
Драконов вы увидите в любом случае.
Самая тусовка у них - на кухне. Похоже почти все драконы острова приползли сюда.
Ну, кроме тех двух, которых мы видели по дороге.
Сытый дракон - добрый дракон.
А вот крашенный дракон - злой. Так помечают животных замеченных в людоедстве.
Правда нам рассказывали, что драконов нападавших на людей вывозят на какой-то третий остров, где они отбывают пожизненное наказание.
Но наверное это особо злобные драконы-рецидивисты. А на первый раз драконов помечают краской.
Комодские драконы не могут выдыхать огонь или летать, но они всё же остаются грозными животными – и сейчас идёт борьба за то, чтобы они не стали всего лишь легендой
02 03 2016
00:48
На архипелаге Малые Зондские острова, которые, подобно стреле, изгибаются в Яванском море, карты могут быть законно помечены архаичным предупреждением, которое использовали средневековые картографы: здесь обитают драконы. Эти драконы не могут выдыхать огонь или летать, но они не менее впечатляющи или опасны, чем их мифические коллеги. Длиной до 3 м и весом до 70кг, эти звери могут бежать со скоростью 18 миль в час (29 км/ч), чтобы поймать свою добычу. Укусив буйвола или оленя, они вводят в глубокие раны яд, содержащий антикоагулянт, который ускоряет потерю крови. Жертва просто истекает кровью на пути к мучительной смерти - возможно, ещё худшей судьбы, чем быть опалённым пламенем мифического зверя. "Это комбинированная система, целый арсенал", - говорит Брайан Фрай из Университета Квинсленда в Брисбене, Австралия. "У них есть зубы в качестве основного оружия, и если вы не погибнете на месте от разрыва бедренной артерии, вы будете продолжать истекать кровью, пока не умрёте от кровопотери".
Эти современные монстры - Комодские вараны (Varanus komodoensis) Индонезии. Они живут только на островах Ринка, Джили Мотанг, Нуса Куде, Флорес и Комодо. Эти крупнейшие ящерицы в мире, как полагают, - последние оставшиеся в живых гигантские ящерицы, которые бродили по Австралии миллионы лет назад. Ученые полагают, что эти драконы затем распространились на запад, достигнув островов Индонезии около 900 000 лет назад. Оставаясь теми же, они пережили ледниковый период, повышение уровня моря и многочисленные землетрясения и последующие цунами, которые досаждают Малым Зондским островам. Но, несмотря на их стойкую природу, в конце 1970-х годов экспертов стало волновать выживание драконов. Ранее в том же веке ловцы ловили Комодских варанов и продавали их зоопаркам и частным коллекционерам. Даже сейчас, когда эта практика прекратилась, охотники на крупную дичь убивали, чтобы оставить в качестве трофеев, или их убивали ради их лап или кожи. В связи с этим Международный союз охраны природы внёс варанов в красную книгу как «уязвимый вид» и международная торговля ими была запрещена согласно Конвенции о международной торговле исчезающими видами.
В 1980 году, желая сохранить своих легендарных драконов, власти Индонезии учредили Национальный парк Комодо площадью 700 квадратных миль (1810 кв. км). Парк, который включает три основных острова, Комодо, Ринка и Падар, а также многочисленные мелкие острова, был объявлен объектом Всемирного наследия в 1986 году. Успешные меры по сохранению вида в парке привели к тому, что популяция драконов предполагается стабильной с численностью на уровне примерно 3000 особей, большая часть которых обитает на островах Комодо и Ринка. Пережив десятилетия нападений человека вараны теперь, по-видимому, спасены от вымирания. Но число яйцекладущих самок остаётся на опасно низком уровне, и другие зловещие угрозы маячат на горизонте. Выживут ли эти драконы в долгосрочной перспективе и не присоединятся ли они к своим предкам – легендарным 7-метровым гигантским варанам - не гарантировано.
Фото: На сегодняшний день драконы спасены от вымирания
Ученые впервые столкнулись с драконами в начале 1900-х годов, хотя слухи об их существовании ходили во множестве задолго до этого. "Их размер всегда ошеломляет", - говорит Тим Джессоп, интегративный эколог из Университета Дикин в Джилонге, Австралия. "Они не только длинные, они невероятно плотные, крепкие и коренастые." В 1912 году голландский солдат, лейтенант ван Стейн ван Хенсброк, посетил остров Комодо, застрелил варана и отправил кожу натуралисту, Питеру Оуэнсу, который впоследствии написал первую в мире научную работу о массивных ящерицах. Четырнадцать лет спустя американец У. Дуглас Берден отправился на Малые Зондские острова Индонезии, чтобы захватить десяток гигантских ящериц для Американского музея естественной истории. Его мемуары об экспедиции «Драконы острова Комодо», дали варанам их прозвище, а его рассказы о приключениях и столкновениях с «седым зверем» стали источником вдохновения для фильма «Кинг-Конг». "То, что столь странные создания существуют в этом Богом забытом месте – поистине невероятно", - говорит Джессоп.
Но драконы смотрятся как дома в скалистых, зазубренных островах, которые торчат из моря, говорит Джессоп. В отличие от пышных районов тропических лесов Суматры или Явы, Малые Зондские острова относительно сухие и имеют преимущественно коричневый цвет, за исключением нескольких коротких месяцев муссона. Растительность представляет собой смесь низкорослых лесов и саванн, на которых кормится основная добыча драконов, олени. На этом фоне драконы очень хорошо замаскированы, пока они терпеливо ждут своей следующей трапезы. После того, как олень, свинья или даже человек - драконы не очень разборчивы в еде – подходит ближе, варан мгновенно вступает в игру, нанося комбинацию из одного-двух ударов бритвенно-острыми зубами и поражая жертву ядом.
"Я видел, что может сделать это животное, и насколько сильно эти звери могут травмировать человека", - говорит Ачмад Ариеф Энди, работающий в Индонезийской программе выживания Комодских варанов (KSP). Исследование образа жизни драконов, которое проводит Ариеф Энди, вынуждает его работать с ящерицами в отдаленных местах, далеко от больницы, и он по понятным причинам осторожен. "Нет смысла вести себя как кинозвезда, если вас в конечном итоге укусят", - говорит он. Поскольку драконы могут съесть 80% своего веса, а затем обходиться без пищи в течение нескольких недель, большую часть времени они проводят подобно другим ящерицам, греясь на солнце. Известно, что они нападают на островитян – было четыре случая со смертельным исходом за последние четыре десятилетия - но местные жители уважают драконов и многие считают их священными. Это чувство разделяет и Ариеф Энди. "Я влюбился в этот вид и красивые пейзажи на родине Комодских драконов в Восточном Нуса Тенггара, как только я впервые ступил на остров Комодо", - говорит он. Работа Ариефа Энди заставляет его тратить большую часть своего времени в поле, проходя от 10 до 20 км в день по гористой местности под палящим солнцем. "Но я счастлив заниматься этим, чтобы достичь своей мечты, добиться сохранения Комодского дракона", - говорит он.
Научно обоснованные усилия по сохранению варанов впервые начали предпринимать в середине 1990-х годов, когда Клаудио Циофи, в настоящее время - биолог из Университета Флоренции, прибыл в Индонезию, чтобы закончить докторскую степень в области генетики варанов. Очарованный этими существами, и, заметивший отсутствие крупных природоохранных проектов для их поддержки, Циофи приступил к разработке проекта с нуля. Полагая, что сохранение видов может быть действительно устойчивым и эффективным, только если оно поддерживается местным населением – а не только учеными и иностранными специалистами по сохранению – в качестве конечной цели Циофи поставил передачу проекта индонезийцам. "На этапе, на котором мы находимся сегодня, по моему мнению, мы являемся одним из немногих проектов местного уровня, которые были бы хоть сколько-то успешны в передаче «ноу-хау» местным жителям", - говорит Ciofi. "Именно такими должны быть все проекты в развивающихся странах" .
Фото: Для того, чтобы больше узнать о драконах, нужно сначала их поймать
В настоящее время государственные организации при Министерстве охраны окружающей среды и лесного хозяйства Индонезии наряду с учеными из KSP управляют сохранением драконов. Исследователи KSP собирают научную информацию об экологии драконов, чтобы помочь этим организациям лучше сосредоточить свои усилия. Что касается непосредственно сохранения, парк и KDS также повышают осведомленность общественности, оплачивая образовательные визиты в деревни и школы. "Мне было стыдно видеть, что так много иностранцев работают над сохранением индонезийских видов" - говорит Ариеф Энди. "Комодский дракон является культовым национальным видом, поэтому именно индонезийцы должны заниматься исследованиями и защитой этого вида."
Поскольку многие из угроз виду возникают из-за взаимодействия с островитянами, понимание местной культуры и как лучше управлять конкурирующими потребностями на этой земле стало ключевым вопросом. До формирования парка охота на оленя была серьезной проблемой - олень является одним из основных источников пищи варанов. В 1980-е годы чрезмерная охота на оленей на острове Падар привела к вымиранию местной популяции драконов. Успешное управление с тех пор минимизировало охоту в пределах парка. Усилия по сохранению привели к поддержанию относительно стабильной численности варанов на двух главных островах Комодо, на каждом из которых проживает около 1100 драконов. Но за пределами парка, на острове Флорес, история оказалось менее радужной. Ученые считают, что драконы Комодо когда-то бродили по большей части острова Флорес, но теперь из-за сокращения численности они живут только на севере и западном побережье, где 80 квадратных километров земли находятся под защитой четырех природных заповедников. "Реальной причиной здесь была потеря среды обитания из-за вырубки лесов для нужд сельского хозяйства", - говорит Джессоп. "Сельские жители также разжигали пожары, чтобы увеличить площадь пастбищ для скота".
Многие драконы живут за пределами заповедников, и они часто сталкиваются с постоянно разрастающимися населенными пунктами. Кроме того, что они теряют свою среду обитания, они вынуждены конкурировать за оленей и свиней с местными жителями. За последнее десятилетие, экологи пытались решить такие проблемы в заповеднике Вае Вулл на острове Флорес с помощью многостороннего подхода, который объединяет мониторинг животного мира и вовлечение местного населения в охрану мест обитания драконов. Руководители программ разместили сторожевой пост, учредили мероприятия по патрулированию и обследованию популяции кормовой базы, они также провели подготовку смотрителей в области мониторинга дикой природы. Повышение осведомленности населения было ключевой задачей. "Я думаю, что рецепт заключается в интеграции программ на научной и общественной основе", - говорит Циофи. "Вы не можете сделать одно без другого."
Недавний анализ численности популяции варанов в пределах заповедника Вае Вулл указывает на то, что она остается стабильной в течение последних нескольких лет, и исследователи надеются применить тот же подход к северу острова Флорес, где находятся три других заповедника. Эта успешная программа указывает на то, что необходимо для решения проблем с выживанием драконов в будущем: взаимодействие с местными органами власти и местными жителями, чтобы использовать землю на устойчивой основе. "Если все будут работать сообща над попытками по сохранению, и если местные жители осознают, что они получают выгоду от дракона, то этот вид может выжить в течение сотен или тысяч лет", - говорит Ариеф Энди. Но деятельность человека не являются единственной угрозой для драконов. Учитывая, что они живут только на нескольких островах в мире, и их генетическое разнообразие ограничено, драконы особенно чувствительны к изменениям климата. Повышение уровня моря может угрожать низким прибрежным долинам, которые составляют большую часть среды обитания варанов, а изменения осадков могут означать, что лесные массивы больше не будут подходящими для кладки яиц или новорождённых драконов. Поскольку молодые драконы забираются на деревья для защиты, они могут быть более уязвимы к нападениям, даже со стороны взрослых драконов Комодо.
Циофи считает, что, поскольку драконы живут на расстояниях до 500 м от береговой линии и кладка яиц происходит в различной растительности, изменение климата еще не самая большая угроза для драконов - это может просто уменьшить их среду обитания и, возможно, уменьшит их количество. Самый негативный возможный прогноз для их выживания заключается в том, что быстро растущая человеческая популяция может через 20 лет или около того уничтожить их среду обитания. Но с нынешним успехом программ по сохранению этого сценария можно избежать. "Если течение десяти лет мы сможем с помощью местного самоуправления сохранить текущую численность популяции, этого будет достаточно для долгосрочного выживания вида", - говорит Циофи.
Фото: На острове теперь живут шестнадцать молодых комодских варанов
В настоящее время индонезийские исследователи путешествуют на лодке на острова к северу от Флорес и устанавливают скрытые камеры, чтобы оценить среду обитания драконов в этом регионе. "Это история всей Индонезии," - говорит Циофи. "Забота о драконах теперь находится в руках местного населения." В ходе одной из таких поездок в прошлом году исследователи получили приятный сюрприз: драконы впервые устроили гнёзда на острове Онтоле, недалеко от северного побережья Флорес. "Это важно, потому что это доказывает, что популяция воспроизводится на севере Флорес и, если её хорошо защищать, она может стабилизироваться", - говорит Ciofi. "Это очень обнадёживает." В марте прошлого года индонезийские экологи из отдела лесного хозяйства, исследователи из KSP и местные жители работали, подобно гордым родителям, чтобы убедиться, что яйца вылупятся благополучно и новорождённые вараны благополучно доберутся до деревьев. Шестнадцать молодых комодских драконов теперь живут на острове, жуя гекконов и подобные закуски и греясь на солнце, как и положено ящерицам, которыми им суждено стать.
Эта история больше похожа на начало приключенческого романа или фильма о чудовищах. В 1911 году голландский авиатор Хендрик Артур ван Боссе потерпел крушение над морем и вплавь добрался до небольшого и в ту пору совершенно необитаемого острова Комодо, Индонезия.
Оказавшись в положении Робинзона, голландец не пал духом — у него был пистолет, патроны, нож, спички и компас, да и оказаться в подобной переделке было для него не в новинку. Так что вынужденная «робинзонада» в ожидании спасения на каком-либо проходящем мимо судне не обещала быть особенно трудной.
Но каково же было изумление и ужас, охватившие ван Боссе, когда он обнаружил, что на Комодо, кроме привычных ему зверей и птиц, живут чудовищные, словно сошедшие со страниц учебника палеонтологии, ящеры…
Бесшумно появляющиеся из зарослей под покровом ночного мрака, огромные рептилии напоминали персонажей готической сказки и, с легкой руки голландца, получили название «драконов острова Комодо».
Жить по соседству с ними, даже имея огнестрельное оружие, оказалось, по понятным причинам, весьма затруднительно для летчика. В конце концов, он соорудил самодельный плот и после 57-дневного плавания добрался до соседнего острова Тимор. К его рассказу отнеслись не иначе как к охотничьей байке. Чтобы снять с себя клеймо лжеца, Боссе пришлось хитростью заманить на Комодо экспедицию и подарить ее участникам славу официальных первооткрывателей гигантского, или комодского, варана.
Впрочем, открытием это было только для Европы: как потом выяснилось, еще в 1840 году султан Сумбавы — крупного острова, во владения которого входил и Комодо, — специальным указом запретил охоту на этих фантастических животных.
С тех пор на острове перебывал уже добрый десяток «ученых десантов», детально описавших последнего живого родственника динозавров.
Драконы Комодо - гигантские ящерицы длиной до 3 метров и весом до 150 кг с мощными челюстями и хвостом. Такие размеры (для достижения которых варану нужно прожить лет 30) соответствуют не очень крупному тигру и примерно вдвое превосходят леопарда. На первый взгляд ящеры кажутся медленными и неповоротливыми, но в погоне за добычей могут развивать приличную скорость до 30 километров в час (это зафиксировано с секундомером в руках), а ударом хвоста легко ломают ноги оленю, которого потом заглатывают целиком. Ядовитых зубов у комодо нет, но их укус может быть смертельным: в пасти рептилий селятся опасные болезнетворные бактерии.
В 1920-х годах Комодо начали заселять индонезийские крестьяне. С того времени и стали появляться в прессе кошмарные истории о людях, растерзанных «комодскими драконами».
Впрочем, удивительное дело: с тех пор как вараны, а точнее, привлекаемые ими на остров туристы, стали главным источником доходов островитян, рептилии почему-то перестали нападать на аборигенов и переключились исключительно на приезжих. Каждому посетителю Комодо обязательно рассказывают про погибшего в 1978 году швейцарского натуралиста Барона. Опытный путешественник и большой любитель варанов, он предпочитал одиночные экскурсии. Из последней он не вернулся. Поисковым группам удалось найти только очки и фотоаппарат. Остальное бесследно исчезло — по всеобщему мнению, в пасти ненасытных чудовищ.
В принципе такое вполне могло произойти. В еде варан признает лишь одно: только мясо. Зато всякое — от кабанов и оленей до насекомых и крабов, не делая исключения даже для собственного потомства. Если размер добычи позволяет, варан заглатывает ее целиком, хотя его острые зубы и мощные челюсти прекрасно справляются с разделкой любой туши, что является непростой задачей даже для таких эффективных хищников, как крокодилы. Они либо подстерегают жертву в засаде у тропы, либо медленно подкрадываются к ней на расстояние, позволяющее сделать внезапный бросок. Таким манером комодо ухитряются порой ловить даже обезьян.
Но настигнуть жертву — еще полдела. Варан не владеет искусством немедленного умерщвления, да и подходящих инструментов для этого у него нет. Знаменитый хвост, которым ящер способен наносить страшные удары, — орудие, скорее, самообороны, чем охоты. И если небольшую добычу можно заглотать живьем (что вараны и проделывают), то при поимке крупной дичи отрывать куски от живого и полного сил зверя довольно неудобно. Это относится и к человеку: если мсье Барон и был съеден варанами, то разве что после какого-нибудь несчастного случая, в результате которого он погиб или же потерял способность передвигаться.
Впрочем, у варанов есть оригинальный способ приведения жертвы в беспомощное состояние. Их зубы, между которыми всегда остаются частицы предыдущих трапез, — настоящий инкубатор гнилостных бактерий. У животных, вырвавшихся из вараньих челюстей, укусы часто воспаляются и вызывают заражение крови. Конечно, бактерии — не яд.
И животное потеряет способность к сопротивлению лишь через несколько дней, за которые может уйти очень далеко от своего погубителя. Но куда ему деваться с маленького острова! Остров Комодо имеет длину 35 километров, ширину 15 километров. Затем можно, не торопясь, идти за жертвой, которая рано или поздно упадет.
Драконы неплохо плавают и легко пересекает проливы между соседними островами, хотя охотятся в основном на суше. Местом обитания им служат глубокие норы, которые они роют с помощью своих могучих когтистых лап.
В последние годы обнаружилось, что гигантские ящерицы благодаря своим недюжинным плавательным способностям сумели освоить и соседние островки. Но для всего мира этот исполинский варан, с легкой руки Хендрика ван Боссе, навсегда останется «драконом острова Комодо».
Местожительство остальных — близлежащие острова Ринджа и Падар, а также западная часть большого и давно освоенного людьми острова Флорес.
Драконы стоят на столе и ехидно перемигиваются. У них гибкие змеиные тела и широко раскрытые пасти. Бока их отливают розовым и желтым отсветами огня и цветом среднеазиатских пустынь. «По берегам горных речек, в мрачных ущельях гор, где зарождаются шумные потоки, обитают драконы (аждахоры), чудища в виде больших змей без ног, с длинной гривой, громадной головой и страшной пастью, которая усажена острыми и крепкими зубами. Из пасти дракона выходит дым и огонь и постоянно истекает ядовитая слюна » это описание легендарного чудища приведено известным этнографом М. С. Андреевым.
Разглядывая в гончарной мастерской Мухтарова глиняное воплощение аждахора, я обратила внимание на цветок, начертанный или же налепленный, раскрашенный голубым и красным на груди у дракона. Откуда он взялся у этого чудовища?..
«Это гули-лола», произнес мастер. Я уже знала, что «лола» цветок. В гули-лола можно было, приглядевшись, узнать маки, которые растут рядом с мастерскими, на склонах Афросиаба, откуда самаркандские гончары-«алоучи» берут глину и где были найдены в раскопках драконы предтечи тех, что стоят здесь на полках. Синтез прекрасного цветка и сказочного чудовища был загадочен, как древний магический текст. Абдурахим-ака снял с полки еще одного аждахора, особенно устрашающего, и объяснил, обводя быстрыми пальцами контуры цветка: «Драконы это страшно. Вот в детстве слушаешь сказки про Драконов, а у нас много таких сказок, и даже спрятаться хочется. Драконом пугают. Но мы не хотим, чтобы наших драконов боялись. Искусство гончара не для страха, а для радости. Вот и появился цветок».
Дракон был водворен на место, к своим собратьям. Особенно веселым это сборище назвать было трудно, но глотать людей и дышать огнем они явно не собирались. Правда, у некоторых цветок подозрительно походил на солнечный диск с огненными лучами-лепестками, намекая на сжигающие языки пламени. Но это сходство можно было легко отнести к последним попыткам чудовища вернуть себе былую славу вопреки веселой наивности цветочного узора. Драконы, как известно, отличаются удивительной жизнестойкостью, сохранив свой не виданный человеком облик на протяжении тысячелетий...
Улица, по которой тянутся стены гончарных мастерских, улица усто Умара Джуракулова 1. При входе в мастерские посвященная ему мемориальная доска. Мастер Абдурахим Мухтаров его ученик. Теперь у Мухтарова свои ученики. Их пальцы лепят драконов, а глаза отрываются от глины, следя за пришедшими к ним членами художественного совета. Сейчас будут оценивать работы, созданные в этой мастерской. Аждахоров, сотворенных мастерами и учениками, драконов внука Умара Джуракулова и сына Абдурахима Мухтарова. Произведения последнего словно младшие члены рода драконов, вышедших из-под рук старшего Мухтарова. В этой мастерской вообще невозможно встретить двух одинаковых аждахоров, но словно одна рыжая кровь афросиабской земли сворачивает в тугие кольца змеиные тела сказочных зверей. Со страшной пастью и цветком на груди.
В окружении драконов мастер показывает мне газеты со статьями о его работе, старые фотографии. Вот усто Умар, седобородый и спокойный, со своими учениками. Вот отдельная фотография Мухтарэва, и я удивленно оглядываюсь на мастера. Фотография старая, но дело не в этом. «"Не похож, да? улыбается Абдурахим-ака. Какой худой, усталый... Это я только работать здесь начинал. А работа она все дает: и силу и здоровье».
Бывают лица, словно живущие улыбкой, у Мухтарова именно такое лицо. Впрочем, я видела его и сосредоточенным, когда он, член художественного совета, принимал резьбу по ганчу или разглядывал декоративные вазы в местном музее. Когда обсуждались работы его учеников, на лице появлялось выражение несколько отрешенное. Но, как правило, держалось оно недолго, участие в споре делало мастера живым и непосредственным. В этой изменчивости, наверное, и заключалась натура художника.
Конечно, любой сказочный персонаж отличается друг от друга, на то он и сказочный. Драконы из Ура-Тюбе, например, это свистульки. Когда-то они изготовлялись гончарами к празднику весеннего равноденствия: по преданию, свистом вызывали весенний дождь, «оби рахмат» «воду милости». Драконы Каратага с их горбоносой головой и полосатым телом словно вышли, как водяные кони («аспа-оби»), из местных вод, забыв об огнедышащем дыхании, и только тихо посвистывают в доказательство своего миролюбия... Самаркандские драконы совсем иные. В древнейшей книге иранских племен, в священной Авесте, описан дух зла Ажи-Дахака (отсюда и пришло название «аждахор»). Герой предания убивает чудовище, и мир очищается в огне. И в древней Согдиаие, от которой сохранились на территории Средней Азии развалины и фрески, терракота и легенды, прислужницы культа огня изображались с огненно-алым тюльпаном в руках, с лолой. Рассказ мастера это приближение мифа к обычному дню современного Самарканда.
Неважно, как осмысляется цветок мака. Важно, что он существует как необходимый элемент в облике дракона, что память о пережитых народами верованиях и представлениях остается в произведениях народного творчества. Важно, что цветут маки у стен дома, где живут глиняные аждахоры Мухтарова, как цвели они веками на земле Согдианы, у стен Мараканы предвестника современного Самарканда...
Мухтаров берет в руки комок глины, сворачивает ее в гибкий и тонкий жгут. Палочкой с заостренным концом он чертит ромбы перекрещивающихся штрихов и в центре каждого ромба ставит точку. Это воспроизведение орнаментации глиняных драконов древнего Самарканда, найденных при раскопках на Афросиабе. Я слежу за руками мастера, не вдумываясь в условное значение орнамента. Руки безошибочны и точны в движениях, словно знание этих линий и точек передается вместе с прикосновением к афросиабской глине.
«Вы знаете какую-нибудь местную легенду о драконе?» спрашиваю я мастера, не в силах противиться желанию пристроить к творимому аждахору хвостик экзотического повествования. Ученики их в этот момент в комнате четверо поглядывают на нас с мальчишеским любопытством. Мухтаров некоторое время вспоминает, продолжая процарапывать узор по глине, потом улыбается: «Сказки знаю». Но сказок о драконе такое количество, что на них мы не отвлекаемся. Мастер снимает с полки недавно обожженного золотистого дракона и сравнивает его орнамент, тоже восходящий к украшению афросиабской керамики, с тем, что вычертил по сырой глине. И видно, что за тысячелетие с лишним изменился не столько рисунок, сколько отношение мастера к своим драконам, лаконичные штрихи теперь ложатся вольнее и живописней. Они лишены власти магических представлений. Но остается в глине и свобода жеста, и отзвук легенды, и власть обычая, и тысячелетняя традиция ремесла...
Мастер сминает исчерченную глину в сырой ком, и очертания древнего чудовища прячутся в вязкой массе. На столе появляется дракон расписной, многоголовый, крылатый декоративная ваза, в которой легко поместятся несколько скромных одноголовых аждахоров. Этот дракон прямо из сказки, но переосмысленной в декоративное украшение, которое служит людям, а не пугает их.
Мы выходим из комнаты, заполненной драконами, под облачное весеннее небо, в прохладный день; потом открываем дверь и попадаем в тепло, исходящее от гончарной печи. В большой комнате работают молодые мастера. Стоят пиалы и орнаментированные зеленоватые миски, сосуды и чаши и, конечно же, драконы. Мухтаров знакомит меня со своим сыном. «Вообще-то, говорит мастер совершенно искренне, детей у меня мало. Только восемь». Я сочувственно киваю головой, не решаясь оспаривать это мнение. Спрашиваю, не занимаются ли гончарным ремеслом его дочери, хотя вижу, что женщин-мастеров в мастерских нет. Гончар говорит, что их ремесло достаточно тяжелое, а у женщин и так трудностей хватает...
Как-то получилось, что разговор от чисто производственных вопросов перешел к вопросам психологическим: к настроению, с которым мастер садится за работу; к атмосфере, которая окружает его самого и его труд; к тому, как воспринимают его работу в семье и какую роль играет в жизни художника семья... «Разве можно не уважать женщину или не заботиться о ней, сказал мастер, от женщины, жены, от матери, зависит все в жизни, и воспитание новых поколений гончаров, конечно, тоже».
«Все драконы и змеи гор, сказано в книге Андреева, подчиняются живущему в недостижимых для людей заоблачных высях гор Змеиному царю (Шахи-Моро), который обитает в своей столице «Змеином городе...» В день моего отъезда облака так сгустились, что за ними, казалось, действительно могла укрыться целая страна драконов. Но трудно было поверить в существование змеиного царя, если увидел, как подчиняются драконы желаниям и мастерству самаркандских гончаров, как рождаются они из сырой глины и выходят из гончарной печи в розоватых отблесках огня, сверкая цветком на груди. И еще труднее представить, что есть у драконов за облаками город, если собственными глазами увидел дом, где живут аждахоры в мире и согласии с людьми, дом на улице усто Умара Джуракулова, на склонах Афросиаба, среди цветущих маков.
Наше сознание устроено таким образом: то, чего человек никогда не видел, он считает плодом фантазии. Образы драконов, которыми переполнена мифология народов Северной Европы, не исключение. При этом озера Скандинавии, если верить исследователям, буквально кишат гигантскими рептилиями, а в Норвегии до сих пор существует несколько десятков христианских храмов с головами драконов вместо крестов.
Скандинавия: край, где живут драконы
«Ихтиозавры» Большого озера
Мифология скандинавских народов, в которой упоминаются драконы и гигантские морские змеи, насчитывает несколько десятков уникальных сюжетов. В то же время традиция викингов украшать свои корабли вырезанными из дерева головами драконов говорит о том, что когда-то жители северных морей воочию наблюдали этих монстров. Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Любой зоолог назовёт несколько видов водоплавающих тварей, напоминающих доисторических ихтиозавров и весьма похожих на мифических драконов. Учитывая историю шотландской Несси, нельзя исключать, что представители большой семьи водоплавающих динозавров могли дожить до Средневековья, а некоторые и до наших дней. В данном случае самое интересное, что в Скандинавских странах публикации, описывающие встречи людей с фантастическими рептилиями в крупных озёрах, не редкость. Количество очевидцев таких встреч с монстрами настолько велико, что ежегодно группы учёных отправляются на поиски «ихтиозавров». Наибольшую известность имеет семейство рептилий, обитающих, по сообщениям местных жителей, в Большом озере поблизости от шведского города Остерзунда. Примечательно, что записи деталей встреч с огромными рептилиями, обитающими в озере, ведутся на протяжении 370 лет. Данный факт может говорить лишь о том, что «ихтиозавры», живущие в водах Большого озера, представляют собой устойчивую популяцию, способную к размножению. В городском архиве Остерзунда хранится более полутысячи описаний встречи с доисторическими жителями Большого озера.Турист, я тебя съем!
Анализируя большое количество упоминаний об огромных рептилиях, обитающих в озёрах Скандинавии, искреннее удивляешься, почему в мире наибольшую известность приобрело чудовище из озера Лох-Несс, а не «ихтиозавры», живущие в озёрах Скандинавских стран. Несправедливость налицо, поскольку если в Шотландии загадочное существо видели всего несколько раз, то в Скандинавии количество свидетельств наблюдения водоплавающих монстров измеряется сотнями. Дошло до того, что в озере Стурш, по сообщению газет начала XX века, доисторический монстр повадился вылезать на пляж и нападать на отдыхающих. Разгневанные власти устроили на него охоту, но поймать так и не смогли. В то же время в озере Сторсьен офицер, досматривавший рыболовные суда, однажды увидел, как рядом с его лодкой показалась спина гигантского существа с примерно шестиметровым хвостом. Когда служитель закона опрометчиво ударил неведомое существо веслом по хребту, ответным ударом его лодку откинуло на три метра.Подобных свидетельств множество. В современной Скандинавии сложнее найти крупный водоём, в котором никогда не видели реликтовых существ, чем наоборот. Чаще всего очевидцы замечают змеиное тело до 12 метров длиной с лошадиной головой и большими ушами. Самое интересное, что именно так изображают драконов в мифологии разных народов мира. В наши дни их периодически видят в водоёмах Швеции, Норвегии и Дании. Последнее письменно зафиксированное наблюдение подобного монстра произошло летом 2002 года в водах озера Ремшен в Норвегии. Группа исследователей наблюдала пятнадцатиметровую змею с лапами-плавниками и крупной головой, поднимавшейся на толстой шее из воды. При этом местные жители не видят в этом ничего особенного, они давно привыкли к появлению «ихтиозавра» на поверхности озера.
