Важным событием в истории современной Европы стал распад Чехословакии. Причины этого заключаются в политической, военной и экономической ситуации в государстве. Десятилетия отделяют Чехию и Словакию от даты раскола. Но в настоящее время этот вопрос является предметом пристального исследования историков, политологов и других экспертов.

1968 год: предпосылки распада

Распад Чехословакии произошел в 1993 году. Однако предпосылки этого события были заложены намного ранее. Ночью 20-21 августа 1968 года соединения Советской армии, ГДР, Болгарии, Венгрии и Польши, имея общую численность 650 тыс. военных, вторглись в Чехословакию и оккупировали государство. Был произведен арест руководящего состава страны (Дубчек, Черник и Свобода). Оставшиеся на свободе лидеры отказались от коллаборационизма. Мирное население пыталось проявить сопротивление, примерно 25 граждан погибли в разгар антисоветских демонстраций. Руководство СССР стремилось к созданию на территории Чехословакии просоветского правительства. В этих условиях возросла автономия Словакии в границах нового федеративного государства, которое было провозглашено с наступлением 1969 года.

Революция 1989 года

К концу 1980-х гг. в Чехословакии усилилось недовольство населения единовластием коммунистической партии. В 1989 году в Праге с января по сентябрь было проведено множество демонстраций, которые разогнала милиция. Основной протестующей силой стало студенчество. 17 сентября 1989 года большая его масса вышла на улицы, и многие были избиты милиционерами, университеты в это время были закрыты. Это событие стало толчком к решительным действиям. Представители интеллигенции и студенты начали забастовку. Союз всей оппозиции - "Гражданский форум" - 20 ноября под руководством Вацлава Гавела призвал к массовому протесту. В конце месяца около 750 тыс. участников демонстрации вышли на улицы Праги и потребовали отставки правительства. Цель была достигнута: не выдержав давления, пост президента покинул Густав Гусак, ушли в отставку многие чиновники. События мирной смены руководства Чехословакии впоследствии получили название "бархатная революция". События 1989 года предопределили распад Чехословакии.

Выборы народа

Посткоммунистические элиты образовавшихся частей государства избрали курс к независимому существованию. В 1989 году в конце декабря Федеральное собрание выбрало Президентом Чехословакии Вацлава Гавела, а председателем - Александра Дубчека. Собрание стало представительным органом ввиду ухода в отставку большого числа кооптации и коммунистов политических движений "Гражданский форум" и "Общественность против насилия". Гавел в феврале 1990 года прибыл с визитом в Москву и получил извинения от советского правительства за события 1968 года, когда советские войска совершили вооруженное вторжение. Кроме того, его заверили, что военные силы СССР будут выведены в концу июля 1991 года из Чехословакии. Весной 1990 года Федеральное собрание приняло ряд законодательных актов, разрешающих организацию частного предпринимательства, и в целом дало согласие на осуществление приватизации промышленных предприятий, находящихся в государственной собственности. В начале июня были проведенные свободные выборы, на которые от общего числа избирателей пришло 96%. С большим преимуществом одержали победу кандидаты политических движений "Гражданский форум" и "Общественность против насилия". Они получили более 46% голосов избирателей и большую часть в Федеральном собрании. На втором месте по количеству набранных голосов оказались коммунисты, которых выбрали 14% граждан. Третье место заняла коалиция, состоящая из группировок христианских демократов. 5 июля 1990 года на двухлетний президентский срок новое Федеральное собрание переизбрало Гавела, а Дубчека соответственно на должность председателя.

Раскол движения "Общество против насилия"

Распад Чехословакии утвердился в марте 1991 года, когда произошел раскол в политическом движении "Общественность против насилия", в результате чего большая часть выделившихся групп образовала партию "Движение за демократическую Словакию". В скором времени раскол возник и в рядах "Гражданского форума" с формированием трех группировок, одной которых стала "Гражданская демократическая партия". Переговоры между главами Словакии и Чехии были возобновлены в июне 1991 года. К тому времени руководство "Гражданской демократической партии" пришло к выводу, что встреча не даст положительных результатов, поэтому обратилось к рассмотрению сценария "бархатного развода".

"Дефисная война"

Прекращение существования коммунистического режима в 1989 году ускорило события, которые спровоцировали распад Чехословакии. Лидеры со стороны Чехии желали, чтобы название государства писалось слитно, в то время как их оппоненты - словаки - настаивали на дефисном написании. Отдавая дань уважения национальным чувствам словацкого народа, в апреле 1990 года Федеральное собрание утвердило новое официальное название Чехословакии: Чешская и Словацкая Федеративная Республика (ЧСФР). Сторонам удалось придти к компромиссу, так как на словацком языке название государства могло писаться через дефис, а на чешском - слитно.

"Чехословацкая пуща"

На распад Чехословакии повлияли и результаты переговоров премьеров национальных правительств Словакии и Чехии - Владимира Мечьяра и Вацлава Клауса. Встреча произошла в городе Брно на вилле Тугендгат в 1992 году. По воспоминаниям ее участника Мирослава Мацека, Клаус взял мел, доску и провел вертикальную черту, указав, что наверху находится вертикальное государство, а внизу - разделение. Между ними проходила широкая шкала, включавшая федерацию и конфедерацию. Возник вопрос, на каком участке этой шкалы была возможна встреча? И этим местом стала нижняя точка, значившая "развод". Обсуждение не закончилось, пока В. Клаус не пришел к выводу, что те условия, которые являются благоприятными в дипломатическом отношении для словаков, никоим образом не считаются приемлемыми для чехов. Распад Чехословакии был очевидным. Вилла Тугендгат стала для этого государства своего рода Беловежской пущей. Дальнейшие переговоры о сохранении федерации не проводились. По итогам дипломатической встречи был подписан конституционный акт, который закреплял законное право на передачу основных правящих полномочий республикам.

"Бархатный развод"

Год распада Чехословакии приближался. Всеобщие выборы в республике состоялись в июне 1992 года. "Движение за демократическую Словакию" набрало большее число голосов в Словакии, а "Гражданская демократическая партия" - в Чехии. Поступило предложение создать конфедерацию, однако оно не нашло поддержки у "Гражданской демократической партии". Суверенитет Словакии был провозглашен 17 июля 1992 года Словацким национальным советом. В отставку подал президент Гавел. Осенью 1992 года большая часть государственных полномочий была передана республикам. Федеральное собрание в конце ноября 1992 года с перевесом всего в три голоса утвердило Закон, который провозглашал прекращение существования Чехословацкой федерации. Несмотря на противоборство как со стороны большей части словаков, так и чехов, в полночь 31 декабря 1992 года обе партии пришли к решению о роспуске федерации. Распад Чехословакии произошел в году, который стал отправной точкой в истории двух вновь созданных государств - Словацкой Республики и Чешской Республики.

После раскола

Государство мирным путем разделилось на две самостоятельные части. Распад Чехословакии на Чехию и Словакию противоречивым образом отразился на дальнейшем развитии двух государств. В короткий период Чехия смогла привести в действие кардинальные реформы в экономике и создать эффективные рыночные отношения. Это стало определяющим фактором, позволившим новому государству стать членом Европейского союза. В 1999 году Чехия вошла в ряды Североатлантического военного блока. Экономические трансформации в Словакии происходили сложнее и медленнее, вопрос о ее вступлении в Европейский союз решался с осложнениями. И лишь в 2004 году она вошла в его состав и стала членом НАТО.

Прежде чем перейти к распаду Чехословакии, обратимся к истории образования двух государств. К началу Первой мировой войны у чешских и словацких политиков сложилась достаточно ясная концепция будущего государства чехов и словаков. Эта идея была предложена русскому царю в начале войны и он одобрил создание Чехословацких легионов. С чешской стороны главными представителями были Томаш Масарик и Эдуард Бенеш, а со словацкой - Милан Штефаник. В 1915 году Масарик официально представил план создания Чехословакии в Женеве. В октябре этого же года эмигрантские организации чехов и словаков в Кливленде подписали совместную декларацию. Окончательное соглашение было подписано 31 мая 1918 года в Питтсбурге. Первое временное правительство заседало в Париже. Чешским национальным советом 28 октября 1918 года была провозглашена независимая Чехословакия, а 30 октября Словацкий национальный совет в г.Турчански-Свети-Мартин (совр. Мартин) заявил об отделении Словакии от Венгрии и создании чехословацкого государства (так называемая Мартинская декларация). 14 ноября 1918 года президентом Чешской Словацкой Республики стал Томаш Масарик. Совместное государство было воссоздано на основе объединения двух народов после десяти веков разделения, но вопрос о четких взаимоотношениях между ними оставался открытым. В конституционных дебатах победу одержала централистская тенденция, получившая поддержку большинства чехов. Чехословакия была провозглашена единой и неделимой республикой. Идея единой нации, использующей общий язык, нашла поддержку и в Праге, и у части словацкого населения. И все же централистский характер новой республики не устраивал многих граждан Словакии, в первую очередь сторонников Народной партии Глинки, а также Йозефа Тисо, выступавших с требованием полной автономии для этой части страны и получивших 32% голосов словаков на выборах 1925 года. Часть голосов в Словакии получили также более умеренные партии, выступавшие против автономии. Ведущую роль в более экстремистских движениях играли католики. В результате словацкий вопрос превратился в центральную проблему нового государства, а антагонизм и напряженность в отношениях между чехами и словаками часто заслоняли подлинные достижения в развитии Словакии.Некоторые из ее наиболее умеренных лидеров занимали высокие посты в чехословацком правительстве. В 1935 году президент Масарик уходит в отставку и его сменяет Эдвард Бенеш. 28 сентября 1938 года в Мюнхене было подписано Мюнхенское соглашение 1938 года, по которому Судетская область была передана Германии, а Тешинский край Польше. В 1938 после Мюнхенского соглашения многие словаки из числа экстремистского крыла автономистов выступили с требованиями полного отделения от чехословацкого государства. Вследствие этого соглашения возобладала линия на расчленение Чехословакии; Венгрия и Польша присоединили к себе части территории Словакии. 6 октября 1938 года словацкие политики в Жилине провозгласили автономию Словакии в рамках Чехословакии. Правительство было вынуждено это одобрить и назначило Йозефа Тисо премьёр-министром автономного правительства. 2 ноября 1938 в результате Венского арбитража Венгрия и Третий рейх отторгли от Словакии южную её часть. 13 марта 1939 года Гитлер на встрече с Тисо предложил ему провозгласить самостоятельность Словакии, в противном случае Словакия бы была разделена между Польшей и Венгрией. 14 марта 1939 года была провозглашена Первая Словацкая республика, а на следующий день немецкие войска оккупировали Чехию, Моравию и чешскую Силезию. Был провозглашён так называемый "Протекторат Чехии и Моравии", которым «Управлял» Эмиль Гаха. 21 сентября 1944 года Красная армия перешла границу Чехословакии у Медзилаборец. 19 января 1945 года была освобождена Братислава - Первая Словацкая республика пала, а 9 мая была освобождена Прага. В 1946 году состоялись первые выборы. В Словакии их выиграла Демократическая партия, в Чехии Коммунистическая партия. В феврале 1948 года разразился политический кризис, демократические министры подали в отставку, президент Бенеш под давлением коммунистических демонстраций создал правительство в котором преобладали коммунисты. 9 мая 1948 года была принята конституция и после смерти Бенеша президентом стал Клемент Готвальд при котором стала социалистическим государством. 1 января 1969 года, после закона о федерализации, Чехия стала федеральной республикой в рамках Чехословакии, которая называлась Чешская социалистическая республика.

Огромные достижения чехословацкого социализма в 1969 - 1989 гг в сопоставлении с текущим спадом продолжавшаяся более 20 лет так называемая нормализация привела к огромному подъему в науке, экономике, политике, идеологии, культуре и общественной жизни.Без малейшего колебания можно смело утверждать, что именно в 1969 - 1989 гг. Чехословацкая Советская Социалистическая Республика добилась наибольших успехов на протяжении всей своей истории. В качестве примера приведу один-единственный факт. В 1989 года внутри валовая продукция (ВВП) в бывшей Чехословакии составляла почти 9000 $ на душу населения, тогда как сегодня менее 3000 $, или, иначе говоря, Чехословакия 16 лет назад завоевала 11-е место во всём мире, среди всех, в том числе и высокоразвитых промышленных стран. Сегодня не стоит даже говорить про это, один смех сквозь слёзы - где-то 80 место. Задолженность ЧССР до ноября 1989 года была самой маленькой среди всех стран социалестического лагеря (кроме Румынии, у которой долгов не было) - 2,5 миллиарда долларов (Венгрия - 10 миллиардов, Польша - 40 миллиардов долларов). Речь шла о всей Чехословакии, нынешняя задолженность только Чешской республики без малого 50 миллиардов долларов. Чешская промышленность, бывшая гордостью страны, окончательно умирает. После переворота только в одной Чехии был потерян один миллион рабочих мест. Грань между уровнем жизни сельского населения и городского стиралась при коммунистах слово в слово. Сельское хозяйство выполняло продовольственный план родины в целом настолько успешно, что даже через 10 лет после переворота французы оценили чехословацкое социалистическое сельское хозяйство в качестве наиболее развитого во всей Европе. Ввиду прихода горбачёвской перестройки в СССР завершился в Чехословакии социалистический путь развития событиями ноября 1989 года, когда правящая номенклатура оказалась неспособной в отсутствие внешней поддержки противостоять растущему давлению прокапиталистических сил и практически без боя уступила им власть. Многие молодые партийные работники в обмен на возможность участия в приватизации части общенародной собственности и сохранение в политико-экономической "элите" страны пошли на постыдную измену собственной совести. Формально это выразилось в их участии в так называемом "переходном коалиционном правительстве" (декабрь 1989 - май 1990 года), запустившем все основные либерально-рыночные реформы. Тем не менее возврат капиталистических порядков не мог не вызвать к жизни и политической активности представителей действительно марксистских сил, которые сохранились и в КПЧ, и вне её. Уже на чрезвычайном съезде в декабре 1989 года, несмотря на огромное давление буржуазной реакции и панические настроения части партийного актива, было отклонено предложение о самороспуске партии. XVIII cъезд КПЧ определил тактику работы партии в новых политических условиях (подготовка к парламентским и местным выборам, "завоевание позиций" в профсоюзах, борьба против "возврата" собственности прежним владельцам и против ликвидации сельскохозяйственных кооперативов, борьба против монополии властей и новых собственников в средствах массовых информации и т. д.) и ближайшие организационные задачи (перевод партийных организаций с предприятий и учреждений на "территории" по месту жительства, создание новых форм первичных организаций по профессиональному и функциональному признаку и по интересам, формирование "союза молодых коммунистов", материальное обеспечение политической деятельности и прочее). В том же 1990 году, исходя из объективных процессов ослабления чехословацкой федерации, из всплеска буржуазного национализма (в первую очередь словацкого), приведшего в 1993 году к разделению страны на Чехию и Словакию, была создана Коммунистическая партия Чехии и Моравии (КПЧМ). Моравия, это восточная треть Чешской респ., название вытекает из одноимённой и вливающейся в реку Дунай реки, куда вошли парторганизации работавшие в чешских землях. Несмотря на постоянное давление буржуазных партий, средств массовых информации (СМИ), государственного аппарата. КПЧМ ныне является первой по численности политической партией Чехии, стабильно получающая на любых выборах, начиная с 1990 года, свои 15, а в последнее время без малого 19 процентов голосов. КПЧМ - единственная парламентская партия, отстаивающая интересы людей труда и выступающая против вовлечения страны в НАТО и в "европейские структуры". В Словакии действует правопреемница КПС (председатель Йозеф Шевц). Её политическое развитие, идеология и практика во многом схожи с КПЧМ, схожи и методы борьбы с левыми, к которым прибегает буржуазия в этих двух странах. Понятно, что в современных условиях административно-политическое давление, и постоянное появление в СМИ представляют собой неотъемлемое слагаемое борьбы правых против чешских и словацких коммунистов. На этом месте следует упомянуть некую "странность" на чешской политической сцене, это создание с последующей государственной регистрацией организации - двойника, являющейся собой "карикатурой на коммунизм", как часто говорят с претензией на остроумие в адрес этого двойника многие, не только правые противники. Речь идёт о КПЧ (название, порядок съездов и организационная структура до сих пор соответствуют компартии до переворота - теперешний генеральный секретарь Мирослав, членская база которой состоит, в основном, из бывших «нормализаторов» - готвальдовцев, исключенных из КПЧ еще в 1989-1990 годах.Демонстрации в ноябре 1989 положили конец коммунистическому правлению. В Чехии возникло движение Гражданский форум (ГФ), а в Словакии - Общественность против насилия (ОПН). Страна получила новое название - Чешская и Словацкая Федеративная Республика. На выборах 1990 ОПН и Христианско-демократическое движение (ХДД) набрали наибольшее число голосов. 29 декабря 1989 года новым президентом Чехословакии стал лидер оппозиции В. Гавел, причем за него проголосовали даже многие коммунисты. А через полгода в стране прошли первые свободные выборы в национальный парламент, победу на которых одержала коалиция Гражданского форума Чехии и «Общественность против насилия» Словакии. Примечательно, однако, что немало голосов получила и партия, заметно обновленная после исключения из не более 20 прежних руководителей. Остальные же партии (Христианско-демократическая уния, Социалистическая партия, Словацкая национальная партия и Движение за самоуправляемую демократию) потерпели поражение и практически не принимали участие, во-первых, социально-экономических и общественно-политических реформах.В конце 1990 федеральный парламент предоставил Словакии право распоряжаться своим бюджетом, не решив при этом вопроса о гарантиях ее суверенитета. В 1991 федеральные, чешские и словацкие правительственные круги провели серию встреч, на которых рассматривались вопросы предоставления автономии Словакии, однако соглашение не было достигнуто. Движение ОПН раскололось, в частности по вопросу о сепаратизме, а на выборах 1992 новая организация патриотических сил - Движение за демократическую Словакию (ДЗДС, основано в 1991) - получила большинство мест в словацком законодательном органе. В июне 1992 лидеры федерального, чешского и словацкого правительств пришли к соглашению о мирном разделении Чехословакии.1 января 1993 возникли два самостоятельных государства: Чешская Республика и Словацкая республика. Очередной этап серьезных политических и экономических реформ наступил в Чехословакии только через два с лишним десятилетия после разгрома Пражской весны. Программу экономических реформ новое правительство представило парламенту уже к сентябрю 1990 г., т. е. почти сразу же после своего формирования. А с января 1991., то есть буквально через четыре месяца началась реализация этой программы. Надо заметить, что в Чехословакии, как в любой другой стране, проходящей через реформы, имела место дискуссия между сторонниками осуществления быстрых преобразований и теми, кто предпочитал градуализм. Самым ярким представителем первого подхода был министр финансов Вацлав Клаус. К моменту начала реформ он достиг пятидесятилетнего возраста. Это был реформатор совершенно иной волны, нежели те, кто стояли во главе государства во время Пражской весны. Если О. Шик впервые посетил страну развитого капитализма в зрелом возрасте, будучи уже одним из руководителей, то Клаус прошел научную стажировку в Италии еще в двадцать пять лет, когда писал свою кандидатскую диссертацию. После защиты стажировка в Соединенных штатах Америки. Несмотря на то, что Клаус имел непосредственное отношение к событиям Пражской весны и даже был в 1970 г. уволен из института экономики за свои реформаторские взгляды, его подходы к реформированию оказались совершенно иными, нежели у Шика. Если Шик прославился, помимо всего прочего, своими поисками третьего пути, несовпадающего ни с капитализмом, ни с социализмом, то Клаус стал во многом известен благодаря своей крылатой фразе: “Третий путь -- это путь в третий мир”. Он стремился к тому, чтобы поставить точку на социализме и сделать из Чехословакии образцовую, эффективно функционирующую капиталистическую страну. Клаус в реформаторской деятельности откровенно ориентировался на жесткость, характерную для тэтчеризма, и старался всячески делать упор на принадлежность своей страны к западному миру, в котором доминирует рынок. Министром финансов Клаус стал еще в конце 1989 г., т. е. сразу же после бархатной революции. Уже в это время он был одним из ведущих деятелей Гражданского форума, объединявшего демократические силы Чехословакии.Главным противником Клауса оказался директор Института прогнозирования экономики Вальтер Комарек, занявший в первом посткоммунистическом правительстве должность вице-премьера. Под руководством Комарека Институт прогнозирования подготовил документ, в котором предлагалась концепция постепенного вхождения в рынок с сохранением государственного регулирования. Комарек резко протестовал против шокотерапии и занимал позиции, характерные для левого центра, для социал-демократии. В этой политической борьбе явную победу В. Клаус. Если двумя десятилетиями раньше Чехословакия была пионером реформ, то теперь в Праге практически полностью ориентировались на те подходы, которые годом раньше применялись в Варшаве. Правда, положение Чехословакии отличалось по многим важным параметрам от положения, в котором находилась Польша, что и определило тактическое различия реформ. В первой половине 1990-х гг. безработица в Чехии держалась на уровне, примерно в три раза более низком, чем в Венгрии, и в четыре раза более низком, чем в Польше. С одной стороны, это было вроде бы неплохо. Однако, с другой стороны, проблема переходной экономики в значительной степени определялась тем, каковы причины столь высокого уровня занятости. Ведь Чехия сумела поддержать занятость, так и не пройдя через структурную трансформацию. В январе 1991 г. в Чехословакии были применены практически все элементы польской стратегии шокотерапии, хотя некоторые из них -- в явно смягченном варианте. Интересно, что правительство не только не пыталось затушевать жесткость своего подхода, но, напротив, активно подчеркивало тот факт, что оно осуществляет именно шокотерапию. Итак осуществляется следующим образом: Во-первых, произошла либерализация цен. Наверное, темпы ее были в Чехословакии наиболее высокими среди всех стран региона. Во-вторых, чехословацкие власти попытались применить жесткую финансовую политику для того, чтобы воспрепятствовать развитию инфляции. Впрочем, как отмечали наблюдатели, реализация заявленной программы шокотерапии в Чехословакии была менее болезненной, нежели в любой другой стране Центральной и Восточной Европы. В-третьих, после значительной девальвации кроны была обеспечена ее внутренняя конвертируемость. Крону зафиксировали и привязали к корзине валют. Использование польского сценария реформ сделало и результаты чехословацких преобразований в значительной степени похожими на польские. Реформаторы ожидали, что ВВП в первый год упадет на 5 %. На практике же сокращение производства было огромным. ВВП упал за год на 15 %. Спад продолжился и на будущий год и составил 6,4 %. В 1993 г. в Чехии он оказался практически преодолен (падение меньше 1%), тогда как в Словакии был еще замечен. Чехословацкие экономисты, естественно, задавались вопросом о том, мог бы этот спад быть менее существенным, если бы реформы шли по градуалистскому сценарию. К. Коуба проводил сравнение венгерских и чехословацких реформ. Он отмечал, что если объем промышленного производства в каждой из этих стран в 1985 г. принять за 100 %, то окажется, что в 1991 г. в Чехословакии промышленность находилась на уровне 78,8 %, а в Венгрии -- на уровне 72,3 %. Иначе говоря, венгры просто растянули свой спад по сравнению с чехами и словаками, которые получили все его “прелести” буквально за один год. Это показывает, что и в России огромный спад был неизбежен.Первые программы реформ состояли из наборов стабилизационных мер, институциональных перемен и структурной политики, в том числе приватизации. Монетарные и фискальные ограничения должны были сбить инфляцию, восстановить финансовое равновесие, обеспечить предпосылки создания стабильной макроэкономической ситуации. Либерализация внешних связей должна была помочь выйти на оптимальный уровень цен и внести на внутренний рынок необходимую дозу конкуренции.Наиболее тревожным и неожиданным для восточноевропейских стран стал «переходный» спад, проявившийся в сокращении производства и занятости до уровней значительно более низких, чем в дореформенный период. Общий спад производства за период 1989-1993 гг. оказался действительно очень крупно масштабным, сравнимым, пожалуй, только с Великой депрессией 1929-1933 гг. Спад достиг особой глубины в Болгарии и Румынии - странах, по общему мнению, хуже подготовленных к немедленным рыночным реформам и меньше продвинувшихся по пути реформ, нежели Чехословакия, Венгрия и Польша. Обращает на себя внимание и тот факт, что во всех рассматриваемых странах падение промышленного производства оказалось заметно глубже (приблизительно более чем наполовину) падения ВВП. В Болгарии и Румынии спад промышленного производства составил к концу 1993 г. 50%. Специалисты тем не менее сейчас склонны представлять происшедший спад как вполне естественный и неизбежный. Одним из основополагающих предположений явилось то, что почти полная занятость в централизованно планируемой экономике обеспечивалась слабой трудовой дисциплиной, идеологической догмой о полной занятости при социализме и низкой зарплатой. Соответственно предсказывались широкомасштабные увольнения в переходный период. В то же время предполагалось, что возросший спрос на труд в сфере услуг и частном бизнесе поглотит значительную часть избыточной рабочей силы в промышленности, так что общий уровень безработицы останется умеренным. На практике в большинстве восточноевропейских стран незанятость существенно превысила 1/10 численности трудоспособного населения и остается на высоком уровне, несмотря на некоторое оживление экономики.Поскольку основной причиной высокой безработицы был «переходный спад», оживление экономики в принципе должно было бы открыть возможности для решения или, по крайней мере, смягчения этой проблемы. К сожалению, взаимосвязь между уровнями производства и занятости не столь проста. Рассчитывать, что намечающееся в середине 90-х гг. экономическое оживление радикально изменит ситуацию на рынке труда, нельзя, поскольку масштабы создания новых рабочих мест будут в целом перекрыты притоком новых безработных из сферы образования (выпускников школ и вузов), перенаселенной деревни и сужающегося госсектора. В результате, восточноевропейским странам, видимо, придется жить с двузначным уровнем безработицы еще несколько лет. Причем доля долгосрочной безработицы (более 12 месяцев) постепенно растет, в Польше и Болгарии она уже близка к 50%. Другой тревожный факт - растущая незанятость молодежи, такая тенденция грозит им надолго остаться безработными.Большую роль в процессе чехословацких экономических реформ играла приватизация. Приватизация может делать упор на продажу имущества, в результате чего оно, как правило, сразу переходит в руки эффективного собственника, способного осуществить реструктуризацию предприятия и обеспечить необходимые инвестиции. Либо приватизация может обеспечивать бесплатную передачу имущества широкому кругу лиц, что создает иллюзию достижения социальной справедливости. В Чехословакии, где не было столь длительного периода рыночного развития экономики, как в Венгрии, и где не было такого сильного частного сектора, как в Польше, реформаторам пришлось в наибольшей степени вести приватизационный процесс по компромиссному пути. Примерно таким же образом обстояло дело и в России. А потому российская модель приватизации оказалась в значительной степени похожа на модель чехословацкую с той только разницей, что сравнительная слабость государства вынудила российских реформаторов в большей степени пойти на уступки директорам, фактически уже контролировавшим свои предприятия, и трудовым коллективам. В России, как и в Чехословакии, в той или иной форме в процесс приватизации были вовлечены практически все граждане страны, а не только предприниматели. В Праге авторы приватизационной стратегии любили прибегать к сравнению своей позиции с шахматной партией. В начале игры шахматист может иметь лишь самые общие представления о том, как он будет действовать в середине партии, и совершенно не иметь конкретных идей относительно своей стратегии в эндшпиле. Важно выиграть партию. Точно так же главная задача реформаторов -- осуществить приватизацию. Важно по возможности сделать это быстро и не допустить наименее эффективного с экономической точки зрения развития событий -- приватизации в пользу трудовых коллективов. Все более частные вопросы -- это сфера конкретных поисков, находок и возможных компромиссов. Главной формой компромисса в Чехословакии стало использование ваучеров. Тем или иным способом контроль за предприятиями через посредство ваучерного механизма сосредоточился в руках инвестиционных фондов, что устранило власть трудовых коллективов, но создало в дальнейшем иные проблемы.На начальном этапе экономических преобразований Чехия отличалась наибольшей политической стабильностью среди всех посткоммунистических стран. В 1992 г. Клаус, опираясь на те особенности риторики и политики, о которых шла речь выше, сумел, находясь во главе своей гражданско-демократической партии (ГДП), выиграть парламентские выборы с большим преимуществом. Эта победа ознаменовала окончание борьбы между двумя крыльями Гражданского форума. Технократы, ведомые Клаусом, смогли сформировать правящую коалицию, в которую вошли также неолибералы из гражданского демократического альянса и представители христианско-демократического союза. Коалиция имела прочные позиции в парламенте и спокойно правила страной на протяжении четырех лет.Клаусу не пришлось сразу же после осуществления радикальных преобразований испытать на себе ту переменчивость народной любви, которую испытали Лешек Бальцерович в Польше и Егор Гайдар в России. Клаусу единственному среди политиков либеральной ориентации удалось провести реформы и сохранить власть, не проиграв на выборах левым силам. В июле 1992 принята Декларация о суверенитете Словакии. В ноябре 1992 парламентом был принят федеративный законно прекращении существования чехословацкой федерации к 1 январю 1993 г. Чехословакия разделилась на две самостоятельные республики -- Чехию и Словакию. Разделение произошло, в отличие от разделения Югославии, абсолютно мирным путем. А в отличие от разделения СССР, оно произошло уже после того, как основные необходимые шаги реформ оказались осуществлены. Тем не менее, чрезвычайно важные для завершения модернизации преобразования должны были идти и после 1993 г. С этого момента реформы в Чехии и Словакии осуществлялись независимо друг от друга.Таким образом, «бархатная» революция и распад СССР косвенно или прямо привел к распаду единого государства. Мирный раскол Чехословакии означает конец идей чехословизма, существовавший не один десяток лет. Она предполагала с одной стороны, единство чехов и словаков, а с другой - их уникальность как единственной в Центральной и Восточной Европе группы славян, приверженным принципам демократии.

БЕЗ ЖЕЛЕЗНОГО ЗАНАВЕСА

«Без железного занавеса» – большой проект собственного корреспондента «СБ» в ЕС Инессы Плескачевской. Первой страной этого проекта стала бывшая ГДР, материалы о которой можно прочитать здесь:

Сегодня мы начинаем публикацию нового материала проекта, посвященного бывшей Чехословакии.

ЧЕХОСЛОВАКИЯ: СТРАНА, КОТОРОЙ БОЛЬШЕ НЕТ. Часть 1.

В революционные 1990-е не только Советский Союз исчез с карты. Мира, в котором многие из нас родились и успели повзрослеть, давно нет. Родилось поколение, которое не всегда знает, что с Таджикистаном и Узбекистаном мы были одной страной (и даже были счастливы вместе), а с Польшей и Чехословакией – в одном «лагере». Социалистическом. Чехословакии тоже больше нет. Многие в Чехии и Словакии об этом жалеют.

Готовя этот материал, я сделала шестнадцать больших интервью, и многие из тех, с кем я беседовала, были уверены: за распадом федеративного государства стояли амбиции двух политиков – тогдашних премьер-министров Чехии и Словакии Вацлава Клауса и Владимира Мечьяра, а главной жертвой «бархатного развода» (названного так по причине своей бескровности) стал президент Чехословакии Вацлав Гавел, активно выступавший против разделения. 1 января 1993 года Чехословакия исчезла, на карте появились две страны: Чешская Республика (население 10.5 млн. человек, ВВП на душу населения почти 20 тыс. долларов США) и Словацкая Республика (население 5.4 млн. человек, ВВП на душу населения чуть больше 18 тыс. долларов США). «А ведь если бы мы были единой страной, с нами больше бы считались в мире!», – мечтательно говорят сегодня и чехи, и словаки (но больше все-таки словаки).

Во время встреч и интервью в Чехии и Словакии мы говорили об этом и о многом другом: о лихих девяностых (да, у них они тоже были лихие – с купонной приватизацией, в одночасье появившимися миллионерами и олигархами, гибнущей промышленностью) и о том, конкурируют ли сегодня в мире Чехия и Словакия.

Интересное наблюдение: организовать интервью в Словакии оказалось намного проще. Люди (политики и бизнесмены в том числе) шли на контакт охотнее, выглядели откровеннее и практически все признавались в любви к Беларуси.

История все время меняется

Журналисту встретиться сегодня с первым премьер-министром независимой Словакии Владимиром Мечьяром (одним из тех двух, которые, по мнению многих, «развалили» Чехословакию) дело почти безнадежное: словацким и чешским СМИ интервью он не дает. С этим я уже сталкивалась, когда делала интервью с последним Генеральным секретарем ЦК СЕПГ Эгоном Кренцем: он не дает интервью немецким журналистам, но мы с ним все же смогли поговорить. Вдохновленная этим, я решила проверить на практике «теорию пяти рукопожатий». Сработало!

Владимир Мечьяр трижды был премьер-министром Словакии, дважды исполнял обязанности президента. То, какой стала Словакия сегодня, во многом его заслуга. На парламентских выборах 2010 года возглавляемая им «Народная партия – Движение за демократическую Словакию» впервые не вошла в парламент. Владимир Мечьяр спел (в прямом смысле) коллегам прощальную песнь и уехал, как он сам сказал, «медитировать в леса».

Сегодня он живет в небольшом курортном городке Тренчьянске Теплице. Разыскать дом бывшего премьер-министра удалось не сразу: мы заблудились среди разбросанных по живописным холмам улочек. Останавливались и спрашивали у прохожих: «Как проехать к Владимиру Мечьяру?». Каждый знал и охотно объяснял. Нам показалось, что соседством с ним горожане гордятся, а самого его любят, несмотря на то, что официальное к нему отношение куда более сложное. Впрочем, к фигуре такого масштаба отношение простым не бывает.

Когда началась Бархатная революция в ноябре 1989 года, думали ли Вы о том, что через несколько лет Словакия станет независимой? Какие тогда были ожидания и мечты?

Эта революция, которую потом назвали бархатной, имела несколько этапов. Сначала это был демократический социализм, демократия в социализме. Потом пошло по-другому. Некоторые шаги федерации были направлены против словаков. Например, у нас была очень развитая промышленность – производство оружия. Вацлав Гавел, ни с кем не посоветовавшись, поехал в США и сказал: «Остановим». Но остановили только в Словакии. Здесь с утра до вечера стояли 100 тысяч безработных, никто не знал, что им сказать. Безработица выросла почти до 20%. Чехи думали, что они работают на нас, мы думали, что отдаем им. Многие из тех реформ были не в пользу Словакии. А в Чехии настроения были такие: если словаки недовольны, хотят больше денег для социальной сферы, мы лучше будем без них. А мы говорили: слава Богу, мы будем одни. В Чехословакии, конечно, некоторая децентрализация была. Были у нас какие-то региональные органы, но без влияния и власти. Здравоохранение, школы, культура, мелкая торговля. Но все центральные органы были в Праге, мы никогда не определяли государственную политику.

Скажите, что это было за ощущение – мы будем сами, у нас все получится, мы строим новую Словакию. Был такой подъем?

Там, где 900 лет не было государства, было историческое чувство: хотим быть самостоятельными. Это было у всех. Вопрос о строительстве государства – и сложный, и нет. Опыта нет, но вдохновение огромное. Мы все создали за 10 месяцев. Не было здания, не было служащих, не было своей валюты, не было опыта, надо было подбирать людей, которые хотели и умели. Сколько раз так было: пригласил человека и говоришь: будешь министром – ищи здание, людей, через два месяца должны быть результаты. И это все делалось очень, очень быстро, у населения росло убеждение, что мы можем жить одни, что не надо бояться такого шага. До того было очень много разговоров, что будет война, экономически не выдержим, у руководства нет опыта – пугали людей.

- Кто?

Мы имели, например, большую оппозицию в лице Госсекретаря США, которая была родом из Чехословакии…

- Мадлен Олбрайт.

И она нас так критиковала! (На лице Владимира Мечьяра появляется усмешка – прим. И.П.). Совет Европы решил, что три года – и Словакии не будет. Но уже, слава Богу, больше двадцати лет прошло, а мы существуем. Надо с народом сотрудничать, и будет результат. Помощь из-за границы принять, но прежде всего самим делать. А потом пошло все очень быстро. Переход с федеральной валюты на национальную – две недели. Выход на международный валютный рынок – полгода. Но еще полгода никто с нами даже разговаривать не хотел. Это был самый трудный момент: изоляция через финансовую сферу. Но мы выдержали. Политически нас принял весь мир, мы радовались. Но в мире уже не было двух центров, остался один, который говорил: «Я победил!». А тому, кто победил, принадлежит все. С этим нужно было научиться жить, и это было нелегко. Мы получили кредиты от МВФ, но оказалось, что не только деньги нужно вернуть с процентами, но есть и политические условия: нами хотят руководить. Был и очень важный вопрос собственности: почти все отрасли перешли в частные руки, в первую очередь зарубежные. Был вопрос интеграции, кризис, инфляция, неплатежеспособность – все было.

Владимир Мечьяр умолкает, отпивает кофе и аккуратно ставит чашку на блюдце. Я молчу, тихо, слышно, как позвякивает фарфор. Видно, что об всем этом он уже много раз думал, но не слишком часто говорил.

Когда это все начиналось, было несколько основных принципов. Первый – политический: создать государство, завязать контакты за рубежом. Второй – экономический: был большой кризис. Социалистической системы больше не было, надо было строить что-то новое. Хозяйственное сотрудничество шло очень тяжело: все распалось, платить нечем, товаров не стало, надо было все перестраивать. Правда, эту перестройку каждый видел по-своему: мы – как получить прибыль, другие – как получить собственность. Еще – перестройка социальной системы. Она должна была перейти от системы солидарности к принципу личной ответственности. Очень серьезным был вопрос и о том, как развиваться в духовной жизни. Как общество, в котором прежде всего христиане, удержать на моральных принципах. Мы встретились с неолиберализмом. В нем есть кое-что положительное, но не все: он очень ослабляет чувство социальной солидарности. В нем главное не человек, главное – потребитель. А это означает: твоя ценность в том, сколько ты покупаешь. В таких отношениях бывает очень много нравственного мрака.

- Человека за этим не видно.

Не видно. Человека начинают ценить по тому, как он выглядит, и это очень плохо. Национальное развитие, экономика перестроилась на то, что надо прислушиваться к тому, что говорят в Вашингтоне. И никогда не быть против. Говорят в Брюсселе – не быть против. У нас был случай, когда мы с чем-то не согласились, отправили для разъяснений члена правительства, а нам сказали: «Безразлично, что вы думаете, будет так, как мы говорим». (Горько усмехается). Вопрос ведь не в том, что мы хотим быть солидарными, а в том, что обязаны. Были шаги, которые нас опозорили. Через территорию Словакии американцы бомбили Сербию – это позволило правительство, которое пришло после меня. Мы были в позорных войнах в Ираке, Афганистане, это были войны «солидарности». То же самое сейчас происходит на Украине. Это вопрос не правды, а политики, власти и влияния.

- Скажите, такие небольшие страны как Словакия могут влиять на принятие решений в Европейском союзе?

В той мере, в какой сила государства. А у нас такой экономической силы больше нет. Существует внутренняя разница между государствами, например: мы полностью открыли свой рынок труда, но нам пришлось несколько лет ждать, чтобы его открыли для нас. По сельскому хозяйству нам сказали: будете ждать десять лет, пока получите дотации, как в других странах. А это означает, что десять лет наше сельское хозяйство неконкурентоспособно. Партнеры из Евросоюза, где большое производство (и большие дотации), набросились на наш рынок низкими ценами и держали их три года. А когда наши производители не выдержали и ушли, они подняли цены. Очень большой ущерб был для сельского хозяйства из-за этой политики.

- Какие главные проблемы в Словакии сегодня?

В экономике главная проблема – безработица. Очень много людей работает за границей. И дело не в том, что они могут выехать, они должны, потому что дома нет работы. Официальные данные говорят о 12-15%, но фактически каждый четвертый без работы. Бывает так, что родители оставляют детей старикам и – один в одном государстве, другой в другом, встречаются раз-два в год на каникулах. Вторая проблема, что все банки, все решающие отрасли – энергетика и другие – перешли в руки зарубежных собственников. У нас нет контроля. Капитал, который здесь возникает, вывозится за границу, и часть его мы потом получаем как помощь ЕС. Но если бы он оставался здесь, нашей экономике было бы лучше. В свое время мы принимали те инвестиционные предложения, которые были завязаны на дешевую рабочую силу. Но потом цена рабочей силы стала расти, инвесторы идут дальше – ищут, где дешевле. Инвесторов интересует прибыль, а социальные вопросы пусть решает государство. Но оно слабеет, потеряло некоторые инструменты руководства, когда приняло валютный союз с Европой. Дальнейшее развитие Словакии зависит не только от нас. Однополярный мир, созданный США, идет к своему кризису, есть стремление создать многополярный мир, идет огромная борьба в политике, экономике. Станет ли она «горячей» – не знаю.

- Но такую возможность исключать нельзя?

Зависит от подхода Соединенных Штатов. Они власть отдавать не хотят. Второе – какая будет Европа: выдержит ли Евросоюз, что есть сверхбогатый север и бедный юг, и отставание юга будет продолжаться. Все рецепты сводятся к одному – затягиваю поясов. Но это не развитие: деньги идут, но безработица растет. А ведь Европа заканчивается не на границе Словакии, а на Урале. Очень много таких, которые хорошо жили во время холодной войны, им и сегодня нужен враг.

Так получилось, что многие политики, которые пришли во власть на волне революционных движений в начале 1990-х, быстро ушли. Это исторический процесс, что уходят политики, которые привели страну к независимости?

Исторический опыт говорит, что многие платят за это не только политически, но и физически. Я ушел из политики в 1998 году.

- Это было тяжелое решение?

Тяжелое, когда чувствуешь ответственность за то, что делаешь, это как ответственность за ребенка. И внутри это очень тяжело. Но потом, когда видишь, что теряешь влияние, лучше бросить, принять негативную роль и уйти.

- Сейчас, оглядываясь назад, Вы думаете, что что-то нужно было делать по-другому, поступить иначе?

Надо сказать честно: ничего бы не делал по-другому. Почему. Была определенная информация, которую я получал. Я всегда хотел поступать правильно, честно. Было много кризисных ситуаций. Если есть время анализировать – это одно, ну, а если надо решить вопрос в течение нескольких минут и нет времени на анализ? Звать кого-то, обращаться с вопросами? Не очень-то другим и хотелось. Разбивалась компартия, разбивалась Чехословакия, создавались новые отношения. Кто где? Чей? Так что говорить сегодня, что я вел бы себя по-другому – нет, в тех же условиях я принимал бы те же правильные решения и делал бы те же ошибки. Можно думать: я был бы другой. Нет, я свой. Был и есть. Можно говорить: это было плохо, а это было невыгодно. Но чтобы дать правильный ответ, надо быть намного дальше от всего. Многие шаги проявятся через 20, 30, 50 лет, и тогда будет понятно – правильно это было или нет. Сейчас ответить тяжело. Я думаю, что работал добросовестно и на пользу словакам. Исторически это было время огромного значения. Мы можем нравится или нет. Посмотрим, как нас оценит следующее поколение.

И, хитро улыбаясь, добавляет: «Ясно ведь только то, что будет в будущем, а история все время меняется».

С коммунистическим приветом

Эмблема Коммунистической партии Чехии и Моравии – две красные черешни на веточке. Мне этот символ кажется немного легковесным, что ли, но Войтех Филип, руководитель Коммунистической партии Чехии и Моравии и вице-спикер Палаты депутатов Парламента Чехии, объясняет: «Черешня – символ Парижской коммуны». Сегодня в Коммунистической партии Чехии и Моравии более 50 тыс. членов. На последних парламентских выборах она получила почти 15% голосов избирателей и получила 33 места (из 200) в Палате депутатов. Так что коммунисты в Чехии – серьезная сила.

Благодаря кропотливой работе и преданным членам. Были и экономические сложности, и политические. Нас несколько раз пробовали запретить. Последний раз в 2009 году. Но я сказал тогда министру внутренних дел: попробуйте. Есть решение Европейского суда в связи с коммунистической партией Турции. Компартия Турции, когда ее запретили, в Европейском суде выиграла, и государство должно было заплатить партии 3.5 млн. евро. Хотите нас запретить? Попробуйте, но это будет вам дорого стоить. Так что мы существуем, каждый год принимаем 800-1000 новых членов.

- Что изменилось за последние 25 лет в независимой Чехии? Что удалось, а что не очень?

Что изменилось? Многое. Все. Но 54% чехов и более 70% словаков считают, что сейчас хуже, чем было до 1989 года. Это официальная статистика. Почему они так думают? Говорят, многое не выполнено. Особенно в социальной сфере. Здравоохранение это уже не здравоохранение, не забота, а сервис за деньги. Политические партии работают для себя, а не для народа. Во время социализма была ведущая роль компартии, сейчас Конституция стоит на том, что есть свободное соревнование политических партий. Но на самом деле его нет. Есть небольшие группы, у которых деньги, телевидение, радио и газеты. Я бы говорил о медиакратии, а не о демократии. И это очень опасно, потому что это манипуляция людьми. К тому же у нас в СМИ много иностранных денег. Знаете, мы ведь сердце Европы, перекресток. Это и важно, и сложно. Все хотят в этом центре быть, покупают то, что в Чехии есть хорошего. Возьмите, к примеру, приватизацию. Это ведь не только фабрики и заводы, иностранцы покупали и нашу воду, а вода – наше золото. Французские, немецкие, английские компании покупали водохранилища, водораспределительные системы, организации, связанные с промышленностью и водой. Главной ошибкой приватизации было то, что продали все фабрики. Не было людей, которые основали бы что-нибудь новое. Продавали то, что было.

- И проели деньги?

Проели. А иностранцы эти фабрики покупали и закрывали. Так в Чехии была ликвидирована сахарная промышленность. Многие вот говорят, что хорошая приватизация была на «Шкоде», она теперь принадлежит «Фольксвагену». Но разве этот завод нужно было продавать? Был чешский, стал германский, прибыль уходит в Германию. А ведь когда-то мы были лучше, чем ГДР. В обрабатывающей, химической промышленности, машиностроении. А сейчас все в Чехии выкупили немцы… Так что много радости из перемен после 1989 года быть не может. И вообще это была никакая не революция, а контрреволюция. Да и разделение Чехословакии было ненужным, нельзя было этого делать.

- Тогда почему разделились?

Кое-кому надо было, чтобы экономика в Чехии и Словакии стала такой, чтобы фабрики и заводы можно было купить подешевле. И пока мы строили границу между Чехией и Словакией, в Европе уже шенгенские договоры были, она объединялась, а мы здесь теряли деньги, строя границу.

- Между братскими народами.

Именно. Потом мы видели, что случилось с Югославией, в других странах, и не хотели, чтобы здесь была кровь, хотели сотрудничать как братские народы. Это было очень сложное время – с 1993 по 2004 год.

- Кто выиграл от того, что Чехословакия разделилась?

Глобальные банки и международные компании, которые купили наши фабрики. Чехословакия как унитарное государство была бы сильнее. Но благодаря близости чехов и словаков мы разошлись мирно, и у нас прекрасные отношения.

- Какие сейчас в Чехии экономические проблемы и сложности?

Главные экономические проблемы в том, что Европа не работает как суверен. Многие европейские политики работают в американском русле.

- Вашингтонский обком?

- (Смеется) Да-да. Я это называю сессией центрального комитета. Европе нужна эмансипация. Не только Евросоюзу, но и всей Европе. Это и Балканские государства, и Россия, Беларусь, Украина. Без сотрудничества мы проигрываем. Сейчас время возникновения мультиполярного мира. Биполярный мир был хорош для американцев: надо было разговаривать только с Советским Союзом. А сейчас надо разговаривать и с Китаем, и с Индией, Бразилией, арабскими государствами. Европа делает то, что хочет Америка. Но это против европейских интересов, против интересов Чехии.

- Вы санкции против России имеете в виду?

Наши американские друзья хотят видеть Европу без нашего главного спонсора, без России, а это страшно. Европа без России экономически невозможна. Мы энергетически ничего не сумеем сделать, потому что здесь энергии нет. Норвегия, между прочим, тоже не в Евросоюзе, а там нефть и газ. И Россия, и каспийские государства, и арабский мир. Из-за американских интересов мы против России, а у кого будем покупать? В смысле энергетической безопасности ситуация в Чехии лучше, чем в других государствах ЕС. У нас до 50% ядерной энергетики, уголь. Американцы хотят, чтобы у Европы были проблемы, и тогда они смогут экономически выиграть.

Во времена социализма многим странам не нравилось то, что они не чувствовали себя полностью самостоятельными. Сейчас, когда Чехия является членом ЕС, она ведь тоже не полностью самостоятельна в своих решениях, часть полномочий передана органам ЕС. Какие есть сходства и различия?

Знаете, бывший СЭВ был межправительственной организацией, а ЕС – надправительственная организация, там унижается суверенитет государства и в основных вещах суверенитет передан в Брюссель. ЕС стоит над нацией, над народом. В Евросоюзе огромный демократический дефицит. Там единственная демократическая институция – Европарламент. Все остальные – бюрократические.

- И их очень много.

И их не избирали. Кто, например, избрал Туска? Мы не избирали. Это сложная вещь, уменьшение суверенитета в процессе глобализации, конечно, объективный процесс. Но нам нужна эмансипация Европы, чтобы на первом плане стояли интересы европейские, а потом уже все остальные. В наших интересах – сотрудничество с Россией, государствами на востоке, с Китаем, Африкой, Южной Америкой. Мы видим, что все технологические процессы, IT технологии американцы держат в своих руках. А вот если бы было сотрудничество европейских технологий и российских природных ресурсов, мы были бы непобедимы.

Молодой ветеран большой политики

Если руководителя Коммунистической партии Чехии и Моравии Войтеха Филипа можно смело отнести к «старой гвардии», то 34-летний председатель Конституционного комитета Парламента Словакии Роберт Мадей – представитель нового поколения политиков. Что не мешает ему быть – вы удивитесь – ветераном. Будучи студентом третьего курса юридического факультета университета в Братиславе он принял участие в конкурсе, организованном партией «СМЕР-Социальная демократия». «Они хотели, чтобы молодые люди больше занимались политикой, – рассказывает Роберт Мадей. – Предложили: примите участие в нашем конкурсе, а кто его выиграет, сможет стать депутатом парламента. Я выиграл в 2002 году». Ему тогда был 21 год, и он стал самым молодым депутатом парламента. Но Роберт Мадей гордится не только этим, но еще и тем, что став депутатом, активно отстаивал сохранение в Словакии бесплатного высшего образования. Так что в том, что сегодня словаки учатся в своих университетах бесплатно, есть и его заслуга. В политике и парламенте он уже 13 лет (четыре раза принимал участие в выборах), говорит – много, зато для юриста – огромный опыт.

Поначалу было нелегко, – говорит Роберт Мадей, вспоминая первые годы независимости Словакии. – Людям пришлось поменять свои взгляды. Теперь особое значение имеют активность и ответственность каждого отдельного человека. Либеральная экономика означает свободу предпринимательской деятельности, и это отличная основа для малого и среднего бизнеса. В большинстве стран именно это является движущим мотором экономики, поддерживает внутренний спрос и производство. Для моей партии наиболее важной является социально-защитная функция государства. Мы занимаемся решением одной из самых злободневных проблем – безработицей. На нее влияет мировая экономическая ситуация, ведь Словакия – открытая экономика. С 2009 года у нас в стране введено евро, это дало валютную стабильность, которая оберегает нашу небольшую чувствительную экономику, но мировой экономический кризис и на нас негативно влияет.

- В Европе иногда говорят о «словацком экономическом чуде». Что это такое?

Словаки – очень трудолюбивый и смиренный народ. Мы провели реформы в финансовом секторе, предпринимательстве, устранили много административных барьеров. Мы сейчас часть общеевропейского рынка и нам приходится конкурировать с развитыми западными экономиками. Поначалу это было непросто, но, на мой взгляд, мы заняли достаточно хорошее положение. За последние годы в Словакию пришло много иностранных инвестиций, у нас производится самое большое количество легковых автомобилей на душу населения в мире. Сегодня Словакия – одна из стран Евросоюза с наиболее высоким ежегодным экономическим ростом. И этим мы обязаны нашим трудолюбивым людям.

Разделение Чехословакии было объективной исторической необходимостью или все дело в чьих-то субъективных желаниях? Кто от этого разделения выиграл, а кто проиграл?

Во время разделения Чехословакии я был еще школьником, мне трудно высказать личное мнение по этому поводу. Однако я могу сказать, что словаки очень гордятся своим независимым государством, мы к нему привыкли, и нет никаких дискуссий о том, что должно было быть иначе. Я ценю то, что разделение произошло мирным и спокойным путем. Благодаря вступлению в Евросоюз в 2004 году словаки и чехи вновь оказались вместе, сегодня мы даже не замечаем, когда пересекаем границу. Люди очень близки друг другу. Нельзя сказать, кто победил, а кто проиграл, сегодня мы просто гордимся своей государственностью.

Продолжение материала «Без железного занавеса. Чехословакия: страна, которой больше нет» читайте 22 августа. В нем я расскажу историю выживания предприятий Чехословакии в лихие 1990-е, а из интервью в Словацком агентстве по инвестициям и развитию торговли (SARIO) узнаете, как Словакии удалось стать первой автомобильной державой мира.

Чехословакия была образована на территории Австро-Венгрии. Славянские народы годами страдали от притеснений со стороны австро-венгерской короны, что было причиной частых волнений и выступлений. После начала в 1914 году Первой Мировой войны участники славянских национально-освободительных движений особенно активизировались и стали налаживать связи со странами Антанты. Одним из таких борцов был и чех Томаш Масарик, создавший проект объединённого независимого государства чехов и словаков. Проект был поддержан не только этими народами, но и странами Антанты. Масарику и его соратникам также удалось создать вооружённые формирования — Чехословацкие легионы, которые получали снаряжение от стран Антанты и сражались против Австро-Венгрии.

После окончания войны в сентябре 1918 года чехи и словаки образовали своё независимое государство, президентом которого был назначен Масарик.

Процесс распада государства

В 1943 году чехословацкий президент Эдвард Бенеш, бежавший из страны после прихода нацистов, подписал договор о сотрудничестве и дружбе с СССР. После окончания Второй Мировой войны этот договор привёл к тому, что Чехословакия стала ориентироваться в своей политике, главным образом, на Советский Союз. К тому же руководство Чехословакии было благодарно СССР за помощь в восстановлении территориальной целостности страны после Мюнхенского сговора. Всё это привело к тому, что в Чехословакии утвердился социалистический режим.

Однако к концу 1980-х социализм в Чехословакии изжил себя, общество нуждалось в ликвидации этой системы. Одновременно с демонтажом социалистических институтов слабела и центральная власть. Всё чаще возникали трения между чешской и словацкой политическими элитами, каждая из которых решила взять курс на самоопределение.

В ночь с 31 декабря 1992 на 1 января 1993 в силу вступил закон о разделении страны и единая Чехословакия прекратила своё существование.

Распад Чехословакии стал своего рода феноменом, поскольку прошёл мирно, без кровопролитий и столкновений между сторонниками и противниками закона о разделении. События конца 1992 — начала 1993 года даже назвали «бархатным разводом», подчёркивая этим названием мирный характер разделения страны.