Анфиса Ниловна Хлестова

Наиболее единодушны современники и историки в определении прототипа Анфисы Ниловны Хлёстовой. Ее оригиналом называют Настасью Дмитриевну Офросимову, большую московскую барыню, известную своим умом, крутым характером, откровенностью и причудами.

Она была чрезвычайно популярна в большом обществе допожарной Москвы, и о ней сохранилось много рассказов и анекдотов. Д.Н. Свербеев передает любопытные подробности об одной из встреч с Офросимовой: «Возвратившись в Россию из-за границы в 1822 году и не успев еще сделать в Москве никаких визитов, я отправился на бал в Благородное собрание; туда по вторникам съезжалось иногда до двух тысяч человек. Издали заметил я сидевшую с дочерью на одной из скамеек между колоннами Настасью Дмитриевну Офросимову и, предвидя бурю, всячески старался держать себя от нее вдали, притворившись, будто ничего не слыхал, когда она на ползалы закричала мне: "Свербеев! поди сюда!" Бросившись в противоположный угол огромной залы, надеялся я, что обойдусь без грозной с нею встречи, но не прошло и четверти часа, как дежуривший на этот вечер старшина, мне незнакомый, с учтивой улыбкой пригласил меня идти к Настасье Дмитриевне. Я отвечал: "сейчас". Старшина, повторяя приглашение, объявил, что ему приказано меня к ней привести.– "Что это ты с собой делаешь? Небось, давно здесь, а у меня еще не был! Видно, таскаешься по трактирам, да по кабакам, да где-нибудь еще хуже,– сказала она,– оттого и порядочных людей бегаешь. Ты знаешь, я любила твою мать, уважала твоего отца" ...и пошла, и пошла! Я стоял перед ней, как осужденный к торговой казни, но как всему бывает конец, то и она успокоилась». (Свербеев Д. Н. Записки. М., 1899. Т. I.).

«Старуху-Хлёстову я хорошо помню,– пишет другой мемуарист: – это была Настасья Дмитриевиа Офросимова; <...> ее же под именем Марии Дмитриевны Ахросимовой, описал в «Войне и мире» граф Л.Н. Толстой. Офросимова была одного с нами прихода Иоанна Предтечи в Старой Конюшенной; она строго блюла порядок и благочиние в церкви, запрещала разговоры, громко бранила дьячков за непристойное пение, или за нерасторопность в служении; дирала за уши (как Чацкого) мальчиков, выходивших со свечами при чтении Евангелия и ходивших с тарелочкою за свечным старостой, держала в решпекте и просвирню. К кресту Офросимова всегда подходила первою, раз послала она дьячка к незнакомой ей даме, которая крестилась в перчатке, громко, на всю церковь, дав ему приказание: "Скажи ей, чтоб сняла собачью шкуру!"».

Прикрепление Хлёстовой к оригиналу Офросимовой – одно из самых убедительных в литературе о прототипах грибоедовских героев, хотя есть и другие указания на прототипы Хлёстовой, которую близко напоминают, например, душевный облик и внешнее поведение самой матери поэта, Настасьи Федоровны Грибоедовой.

Изображение бедного чиновника традиционно для русских писателей XIX века. Однако раскрывалась эта тема писателями по-разному, образ этот претерпевал существенные изменения. Для раскрытия образа бедного чиновника наиболее важными являются два абсолютно разных аспекта: добровольное смирение с положением бесправного человека («маленького человека»), мысль о невозможности что-либо изменить (Евгений в «Медном всаднике» А.С. Пушкина, Башмачкин из повести Н.В. Гоголя «Шинель», некоторые герои Ф.М. Достоевского) и совершенно противоположное этому стремление достичь «степеней известных», не гнушаясь никакими средствами. Такой образ бедного чиновника (Молчалина) представлен в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Молчалин скромен и услужлив, потому что «в чинах... небольших», не может обойтись без «покровителей», даже если ему приходится всецело зависеть от их воли, влюблён «по должности», «в угодность дочери такого человека», как Фамусов, «который кормит и поит, // А иногда и чином подарит...». Хлестаков – своеобразный «преемник» Молчалина. Подобно Молчалину, Хлестаков обладает необычайной приспособляемостью. Он легко входит в роль важной особы: и с чиновниками знакомится, и прошения принимает, и начинает, как и положено «значительному лицу», ни за что «распекать» хозяев, заставляя их «трястись от страха». Рассказывая о своих занятиях в Петербурге, Хлестаков невольно выдаёт «стремление к почестям помимо заслуг», которое схоже с отношением Молчалина к службе: он хочет «и награжденья брать, и весело пожить». Однако Хлестаков, в отличие от Молчалина, намного более беспечный, ветреный; его «лёгкость» «в мыслях... необыкновенная» создаётся при помощи большого количества восклицаний, герой же пьесы Грибоедова более осторожный.

Часть 2

Что такое «хлестаковщина»?

Понятие хлестаковщина пришло к нам из бессмертной комедии Н.В. Гоголя «Ревизор», которая была написана в 1835 году. Сам автор говорил о своей комедии так: «В «Ревизоре» я решился собрать в одну кучу всё дурное в России… и за одним разом посмеяться над всем». Центральным персонажем пьесы Н.В. Гоголь называл Хлестакова. Так кто же он, Иван Александрович Хлестаков, и почему его фамилия стала употребляться как имя нарицательное?

Н.В. Гоголь сумел создать собирательный и несколько утрированный образ вульгарного и никчемного человечишки. Оказавшись проездом в уездном городе, Хлестаков проигрывается в карты и остается без гроша в кармане. Городские чиновники принимают его за ревизора из Петербурга. Поначалу Хлестакова удивляет их поведение, но потом, войдя в роль, он сам начинает считать себя «значительным лицом». Под влиянием обстоятельств, он растет в собственных глазах, поэтому врет все смелее и смелее (автор использует при создании образа героя приём гротеска). Из коллежского регистратора, который просто переписывает бумаги, он в считанные минуты вырастает почти до «фельдмаршала», который «всякий день во дворец ездит» и «с Пушкиным на дружеской ноге». На приеме у городничего его хвастовство принимает поистине фантастические размеры: «тридцать пять тысяч одних курьеров» разыскивают его по улицам, потому что больше некому управлять департаментом, к нему «суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа», а в передней у него «графы и князья толкутся». Хлестаков говорит и действует без всякого соображения. Речь его прерывиста и вульгарна. Создается впечатление, что слова вылетают из его уст совершенно неожиданно. Это один из тех людей, которых называют пустейшими, мыльный пузырь, который раздувается до невероятных размеров, а потом в одночасье лопается, как будто его и не было никогда. (Так характеризует Хлестакова «для господ актёров» сам автор).

С тех пор хлестаковщиной стали пренебрежительно называть наглое, безудержное, лживо-легкомысленное хвастовство. Хлестаковы были всегда, во все времена. Но только после выхода «Ревизора» это явление получило название, попало в словари. В Толковом словаре русского языка под редакцией Ожегова читаем: «Хлестаковщина – беззастенчивое, безудержное хвастовство». Так в чем же суть этого порока? Это явление живуче и очень многолико. Хлестаковщина – это глупость, духовная пустота, примитивность, приспособленчество. Такие люди любят пустить пыль в глаза, хотят казаться значительнее, чем они есть на самом деле. Это хвастуны, бахвалы и фанфароны. Наверное, все мы иногда бываем хлестаковыми, ведь так хочется казаться значительнее, вырасти в собственных глазах. Гоголь писал: «Всякий хоть на минуту... делался или делается хлестаковым... Словом, редко кто им не будет хоть раз в жизни...»

Комедия Н.В. Гоголя «Ревизор» оказала огромное влияние на российское общество того времени. Более полутора века прошло с тех пор, а хлестаковы существуют и сегодня, это понятие не стало архаизмом, а значит, комедия великого писателя актуальна и сегодня.

В основании «Ревизора» лежит та же идея, что и в «Ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем»: в том и другом произведении поэт выразил идею отрицания жизни, идею призрачности, получившую, под его художническим резцом, свою объективную действительность.

Разница между ими не в основной идее, а в моментах жизни, схваченных поэтом, в индивидуальностях и положениях действующих лиц. Во втором произведении мы видим пустоту, лишенную всякой деятельности; в «Ревизоре» – пустоту, наполненную деятельностью мелких страстей и мелкого эгоизма. Чтобы произведения его были художественны, то есть представляли собою особый, замкнутый в самом себе мир, он взял из жизни своих героев такой момент, в котором сосредоточивалась вся целостность их жизни, ее значение, сущность, идея, начало и конец: в первом – ссору двух приятелей, во втором – ожидание и прием ревизора.

Городничий Гоголя – не карикатура, не комический фарс, не преувеличенная действительность и в то же время нисколько не дурак, но, по‑своему, очень и очень умный человек, который в своей сфере очень действителен, умеет ловко взяться за дело – своровать и концы в воду схоронить, подсунуть взятку и задобрить опасного ему человека. Его приступы к Хлестакову, во втором акте, – образец подьяческой дипломатии. Итак, конец комедии должен совершиться там, где городничий узнает, что он был наказан призраком и что ему предстоит наказание со стороны действительности, или, по крайней мере, новые хлопоты и убытки, чтобы увернуться от наказания со стороны действительности. И потому приход жандарма с известием о приезде истинного ревизора прекрасно оканчивает пьесу и сообщает ей всю полноту и всю самостоятельность особого, замкнутого в самом себе мира. В художественном произведении нет ничего произвольного и случайного, но все необходимо и логически вытекает из его идеи. Каждое лицо в нем, способствуя развитию главной идеи, в то же время есть и само себе цель, живет своею особою жизнию.

Многие находят страшною натяжкой и фарсом ошибку городничего, принявшего Хлестакова за ревизора, тем более что городничий – человек по‑своему очень умный, то есть плут первого разряда. Странное мнение, или, лучше сказать, странная слепота, не допускающая видеть очевидность! Причина этого заключается в том, что у каждого человека есть два зрения – физическое, которому доступна только внешняя очевидность, и духовное, проникающее внутреннюю очевидность, как необходимость, вытекающую из сущности идеи. Вот когда у человека есть только физическое зрение, а он смотрит им на внутреннюю очевидность, то и естественно, что ошибка городничего ему кажется натяжкою и фарсом. Представьте себе воришку‑чиновника такого, каким вы знаете почтенного Сквозника‑Дмухановского: ему виделись во сне две какие‑то необыкновенные крысы, каких он никогда не видывал, – черные, неестественной величины – пришли, понюхали и пошли прочь. Важность этого сна для последующих событий была уже кем‑то очень верно замечена. В самом деле, обратите на него все ваше внимание: им открывается цепь призраков, составляющих действительность комедии. Для человека с таким образованием, как наш городничий, сны – мистическая сторона жизни, и чем они несвязнее и бессмысленнее, тем для него имеют большее и таинственнейшее значение. Если бы, после этого сна, ничего важного не случилось, он мог бы и забыть его; но, как нарочно, на другой день он получает от приятеля уведомление, что «отправился инкогнито из Петербурга чиновник с секретным предписанием обревизовать в губернии все относящееся по части гражданского управления». Сон в руку! Суеверие еще больше запугивает и без того запуганную совесть; совесть усиливает суеверие. Обратите особенное внимание на слова «инкогнито» и «с секретным предписанием». Петербург есть таинственная страна для нашего городничего, мир фантастический, которого форм он не может и не умеет себе представить. Нововведения в юридической сфере, грозящие уголовным судом и ссылкою за взяточничество и казнокрадство, еще более усугубляют для него фантастическую сторону Петербурга. Он уже допытывается у своего воображения, как приедет ревизор, чем он прикинется и какие пули будет он отливать, чтобы разведать правду. Следуют толки из честной компании об этом предмете. Судья‑собачник, который берет взятки борзыми щенками и потому не боится суда, который на своем веку прочел пять или шесть книг и потому несколько вольнодумен, находит причину присылки ревизора, достойную своего глубокомыслия и начитанности, говоря, что «Россия хочет вести войну, и потому министерш нарочно отправляет чиновника, чтоб узнать, нет ли где измены». Городничий понял нелепость этого предположения и отвечает: «Где нашему уездному городишке? Если б он был пограничным, еще бы как‑нибудь возможно предположить, а то стоит черт знает где – в глуши… Отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Засим он дает совет своим сослуживцам быть поосторожнее и быть готовыми к приезду ревизора; вооружается против мысли о грешках, то есть взятках, говоря, что «нет человека, который бы не имел за собою каких‑нибудь грехов», что «это уже так самим богом устроено» и что «волтерианцы напрасно против этого говорят…»

И вот наконец Бобчинский передает донесение трактирщика Власа: «Молодой человек, чиновник, едущий из Петербурга – Иван Александрович Хлестаков, а едет в Саратовскую губернию, и что чрезвычайно странно себя аттестует: больше полуторы недели живет, дальше не едет, забирает все на счет и денег хоть бы копейку заплатил». Следует остроумная сметка проницательного Бобчинского: «С какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит бог знает куда – в Саратовскую губернию? Это, верно, не кто другой, как самый тот чиновник».

Понимаете ли вы хотя в возможности эту чудную логику, эти резоны, эти доводы? На каких законах разума основаны они? Вот он – вот источник комического и смешного! Видите ли вы, какая драма, какое столкновение противоположных интересов, проистекающих из характеров действующих лиц и их взаимных отношений, выразилось в этих двух монологах! Городничий уже верит страшному известию, и как утопающий хватается за соломинку, так он пустым вопросом хочет как бы отдалить на время сознание горькой истины, чтобы дать себе время опомниться; Бобчинский, напротив, всеми силами старается поддержать и в других и в самом себе уверенность в справедливости известия, которое вдруг придало ему такую важность. Да, в этой комедии нет ни одного слова, строгой и непреложной необходимости которого нельзя б было доказать из самой сущности идеи и действительности характеров.

Перед нами Осип – герой лакейской природы, представитель целого рода бесчисленных явлений, из которых он ни на одно не похож, как две капли воды, но из которых каждое похоже на него, как две капли воды. В своем большом монологе, где, между прочим, читает он нравоучение самому себе для своего барина, он высказывает всего себя, свои отношения к барину, и, наконец, самого барина. Вы видите деревенского слугу, который пожил в Петербурге, постиг достоинство столичной жизни и галантерейного обращения, но, по пословице, «сколько волка ни корми, он все в лес глядит», предпочитает мирную деревенскую жизнь треволнениям столицы, в которой худо без денег, иной раз славно наешься, а в другой чуть не лопнешь с голода.

В истинно художественном произведении всегда видно, как взаимные отношения персонажей действуют на самый их характер, и потому вам тотчас станет ясно, что Осип грубиян столько же по натуре, сколько и по презрению к своему барину, которого глупость он понимает по‑своему. Этот барин «один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими». Он франт и щеголь, потому что дурак и столичный житель: глупцы скорее всего перенимают внешние стороны высшей их жизни. Отец содержит его прилично, но он мотает батюшкины денежки, чтобы наполнить свою пустоту, занять свою праздность и удовлетворить мелкому тщеславию, а потом спускает платье на рынке, до новой присылки денег. «Он действует и говорит без всякого соображения; не в состоянии остановить постоянного внимания на какой‑нибудь мысли; речь его отрывиста, и слова вылетают совершенно неожиданно».

Посмотрите, как робко и какими косвенными вопросами хочет он узнать от Осипа, есть ли у них табак: о, он боится его нравоучений и его грубости! Посмотрите, как он подличает перед трактирным прислужником, справляясь о его здоровье и о числе приезжающих в их трактир, и как ласково просит его поторопиться принести ему обед! Какая сцена, какие положения, какой язык!

Входит Осип и говорит барину, что «там чего‑то приехал городничий, осведомляется и спрашивает о вас»; новое комическое столкновение! У Хлестакова воображение настроено на мысли о жалобах трактирщика, о тюрьме… Он испугался тюрьмы, но утешился мыслью, что если поведут его туда благородным образом, то ничего; но мысль о двух купеческих дочерях и офицерах, которых он видел на улице, снова приводит его в отчаяние… Можете представить, в какой настроенности его воображения входит к нему городничий… В высшей степени комическое положение!.. Но мы пропускаем эту превосходную сцену – она говорит сама за себя, а для кого она нема, тем не много помогут наши толкования. Скажем только, что в этой сцене городничий является во всем своем блеске: с одной стороны, как чуждый фантастическому для него понятию петербургского чиновника и весь сосредоточенный на мысли о «проклятом инкогнито», он все глупости Хлестакова принимает за тонкие штуки, а с другой, преловко и прехитро выкидывает свои тонкие штуки и улаживает дело.

Сцена явления Хлестакова в доме городничего в сопровождении свиты из городского чиновничества и самого Сквозника‑Дмухановского; представление Анны Андреевны и Марии Антоновны; любезничанье и вранье Хлестакова; каждое слово, каждая черта во всем этом, общность и характер всего этого – торжество искусства, чудная картина, написанная великим мастером, никогда не жданное, никем не подозревавшееся изображение всеми виденного, всем знакомого и, несмотря на то, всех удивившего и поразившего своею новостию и небывалостию!.. Здесь характер Хлестакова – этого второго лица комедии – развертывается вполне, раскрывается до последней видимости своей микроскопической мелкости и гигантской пошлости. Многим характер Хлестакова кажется резок, утрирован, если можно так выразиться, его болтовня, напоминающая – не любо, не слушай – врать не мешай, – изысканно‑неправдоподобною. Но это потому, что всякий хочет видеть и, следовательно, видит в Хлестакове свое понятие о нем, а не то, которое существенно заключается в нем. Хлестаков является к городничему в дом после внезапной перемены его судьбы: не забудьте, что он готовился идти в тюрьму, а между тем нашел деньги, почет, угощение, что он после невольного и мучительного голода наелся досыта, отчего и без вина можно прийти в какое‑то полупьяное расслабление, а он еще и подпил. Как и отчего произошла эта внезапная перемена в его положении, отчего перед ним стоят все навытяжку – ему до этого нет дела; чтобы понять это, надо подумать, а он не умеет думать, он влечется, куда и как толкают его обстоятельства.

Многие почитают Хлестакова героем комедии, главным ее лицом. Это несправедливо. Хлестаков является в комедии не сам собою, а совершенно случайно, мимоходом, и притом не самим собою, а ревизором. Но кто его сделал ревизором? страх городничего, следовательно, он создание испуганного воображения городничего, призрак, тень его совести. Поэтому он является во втором действии и исчезает в четвертом, – и никому нет нужды знать, куда он поехал и что с ним стало: интерес зрителя сосредоточен на тех, которых страх создал этот фантом, а комедия была бы не кончена, если бы окончилась четвертым актом. Герой комедии – городничий, как представитель этого мира призраков.

В «Ревизоре» нет сцен лучших, потому что нет худших, но все превосходны, как необходимые части, художественно образующие собою единое целое, округленное внутренним содержанием, а не внешнею формою, и потому представляющее собою особенный и замкнутый в самом себе мир.

Первые сцены пятого акта представляют нам городничего в полноте его грубого блаженства животной натуры. Здесь поэт является глубоким анатомиком души человеческой, проникает в самые недоступные тайники ее и выводит наружу все крывшееся в их. В самом деле, в пятом акте городничий является в своем апофеозе, полным определением своей сущности, вполне определившеюся возможностию: все темное, грозное, низкое и грубое, что крылось в его природе, развивалось воспитанием и обстоятельствами, все это всплыло со дна наверх, изнутри явилось наружу, и явилось так добродушно, так комически, что вы невольно смеетесь там, где бы должны были ужасаться.

Входит простодушный почтмейстер и пренаивно открывает всем глаза насчет мнимого ревизора, доказав очевидно, что он «и не уполномоченный и не особа». Сцена чтения письма Хлестакова – в высшей степени комическая. Но что же наш городничий? – Вы думаете, ему стыдно, мучительно стыдно видеть себя так жестоко одураченным собственною ошибкою, так тяжко наказанным за свои грехи? Как бы не так! Бездарность, посредственность или даже обыкновенный талант тотчас бы воспользовались случаем заставить городничего раскаяться и исправиться; но талант необыкновенный глубже понимает натуру вещей и творит не по своему произволу, а по закону разумной необходимости. Городничий пришел в бешенство, что допустил обмануть себя мальчишке, вертопраху, у которого молоко на губах не обсохло, он, который «тридцать лет жил на службе», которого «ни один купец, ни один подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал; пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду; трех губернаторов обманул!» – Вы думаете: ему совестно, мучительно совестно смотреть на тех людей, перед которыми он сейчас только так ломался, которые унижались и подличали перед его мнимой знатностью? Ничего не бывало! Засим обманутые чудаки бросаются с ругательствами на Петров Ивановичей, как первых вестовщиков о приезде ревизора. Брань сыплется на них градом; они сваливают вину друг на друга, как вдруг явление жандарма с известием о приезде истинного ревизора прерывает эту комическую сцену и, как гром, разразившийся у их ног, заставляет их окаменеть от ужаса и таким образом превосходно замыкает собою целость пьесы.

Апр 22 2010

Прототипом Хлёстовой является принадлежавшая к самому высшему московскому кругу властная и влиятельная Настасья Дмитриевна Офросимова. Описал ее и Лев Толстой в «Войне и мире». Упоминая о «Несторе негодяев знатных», променявшем своих крепостных на собак, Грибоедов, вероятно, имел в виду генерала Измайлова, помещика-крепостника, развратника, который, по свидетельству современников, «4 дворовых, служивших ему по 30 лет, променял помещику Шибякину на 4 борзых собак». Современники и исследователи пытались установить прототипы и Чацкого. Когда была написана, распространился слух, что в ней выведен Чаадаев. Этот слух дошел даже до Пушкина, находившегося в Михайловском, и в одном из писем он запрашивал о его справедливости.

Чаадаев был близок с Грибоедовым, и несомненно, что его, человека выдающегося ума и твердого характера, вставал в творческом воображении Грибоедова, когда он рисовал облик своего Чацкого. Несомненно также, что и во внешнем облике гри-боедовского проступают чаадаевские черты. Запечатлены в Чацком и черты другого друга Грибоедова, страстного и честного Кюхельбекера, рыцаря декабристского движения, одного из тех «молодых людей», в душе которых был возбужден «жар к искусствам творческим, высоким и прекрасным».

Но конкретизация персонажей не снимала их типичности. Один из современников отмечает:

«Когда появилось «Горе от ума», все сразу отдали ему справедливость, но в том числе были многие, которые в действующих лицах предполагали и даже узнавали изображение живых московских личностей и в верности портретов находили главное достоинство этой прекрасной драматической сатиры. Взгляд совершенно ошибочный. Грибоедов и не думал писать портреты; если бы это было так, то значение «Горя от ума» было бы очень кратковременным; оно затерялось бы вместе со смертью тех, которые служили оригиналами для очерков. Да и в продолжении их жизни достоинство сочинения намного было бы ниже истинного. Грибоедов превосходно схватил и изобразил не отдельные личности, а типы, которых очень продолжительна, и так же долговечна будет заслуга и слава его мастерского произведения» ‘. По этому поводу в наше время А. В. Луначарский справедливо заметил о персонажах комедии: «Эти люди взяты синтетически. У Грибоедова все соответствует действительности, все чистый художественный реализм, товар дан без подмеси. Настоящий, подлинный портрет начинается только там, где он синтезирует целого человека в характернейших его особенностях и в широкие типы. Правдивый тип в - это и есть портрет, и чем он шире захватывает, тем более он приобретает художественности и общественной значимости».

В изображены такие черты жизни и людских отношений, которые далеко выходили за рамки начала XIX в. Чацкий явился для последующего поколения символом благородства и свободолюбия. Молчалинство, фамусовщина, скалозубовщина превратились в нарицательные имена для обозначения всего низкого и пошлого, бюрократизма, грубого солдафонства и т. д. Важно отметить, что в своей комедии Грибоедов стремится в частном, единичном раскрыть общее, что присуще данной эпохе и данной среде. Принцип обобщения” через изображение единичного последовательно проведен через всю комедию. В сценах и эпизодах частной жизни одной дворянской семьи раскрываются типические черты, рисуется социальный портрет целого общественного круга в момент обострения борьбы двух противостоящих друг другу лагерей в русском обществе эпохи декабризма. В судьбе одного передового мыслящего молодого человека отражается судьба целого поколения свободолюбивой, декабристски настроенной молодежи.

Грибоедов сумел дать не только картину огромного обобщающего значения, раскрыть существенные, типические стороны русской действительности его времени, но й выявить основной конфликт эпохи. Легший в основу комедии конфликт уже современников поразил своей жизненной правдивостью и исторической верностью. Он вытекал из общественно-политической обстановки того времени, раскрывая самое существо социально-политической борьбы эпохи декабристов, борьбу двух общественных лагерей, образовавшихся после Отечественной . Этот конфликт пронизывает весь ход действия комедии, всю совокупность отношений между ее персонажами, придавая содержанию «Горя от ума» единство и монолитность. Конфликт между лагерем крепостников и молодыми вольнолюбцами, из среды которых вышли декабристы, выражен в комедии в столкновении двух мировоззрений, двух систем взглядов, противоположных нравственных принципов, в различиях поведений персонажей в быту, наконец, в личных интимных отношениях, которые претерпевают изменения в ходе развития конфликта пьесы. Комедия никогда не приобрела бы той жизненности, которой она поражает до сих пор, если бы конфликт, в ней изображенный, не был бы связан с судьбой конкретных личностей - с интимными отношениями его главных героев. Именно поэтому конфликт в «Горе от ума», глубоко историчный в своей основе, имеет общечеловеческое значение и смысл: идет борьба умного, честного, свободолюбивого человека с пороками, воплощенными в конкретных образах. При этом надо отметить, что конфликт, развивающийся в «Горе от ума», проявляется в резких столкновениях, во все возрастающей борьбе между противоположными сторонами.

Конфликтом комедии обусловлена и ее композиция. Она построена по очень ясному и простому плану. На это указывает сам в письме Катенину, раскрывающем композиционный комедии и драматургические принципы Грибоедова. «Ты находишь главную погрешность в плане,- писал драматург,- мне кажется, что он прост и ясен по цели и исполнению; девушка, сама не глупая предпочитает дурака умному человеку (не потому, чтоб ум у нас грешных был обыкновенен, нет! и в моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека); и этот человек, разумеется, в противуречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих. Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не проверил и все повторяют, голос общего недоброхотства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков. Ферзь тоже разочарована насчет своего сахара медовича. Что ж может быть полнее этого?..»

Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Характеристика образа Хлёстовой в произведении Грибоедова . Литературные сочинения!

Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» — это своего рода «энциклопедия русской жизни» первой половины XIX века. Значительно расширив рамки повествования за счет множества второстепенных и внесценических персонажей, Грибоедов обрисовывает в ней великолепные человеческие типы современной ему Москвы.

Как замечает О. Миллер, почти все второстепенные лица комедии сводятся к трем типам: «Фамусовы, кандидаты в Фамусовы и Фамусовы-неудачники».

Первым из них в пьесе появляется полковник Скалозуб, «поклонник» Софьи. Это «Фамусов в армейском мундире», но, вместе с тем, Сергей Сергеич «гораздо ограниченнее Фамусова».

Скалозуб обладает характерной внешностью («трех сажен удалец»), жестами, манерами, речью, в которой множество военных терминов («дивизия», «бригадный генерал», «фельдфебель», «дистанция», «шеренга»).

Столь же типичны и черты характера героя. Грибоедов подчеркивает в Скалозубе грубость, невежество, умственную и духовную ограниченность. Отвергая его «потенциальное жениховство» , Софья замечает, что он «слова умного не выговорил сроду». Будучи не слишком образованным, Скалозуб выступает против наук и просвещения, против «новых правил». «Ученостью меня не обморочишь...», — уверенно заявляет он Репетилову.

Кроме того, автор подчеркивает в Скалозубе еще одну черту — карьеризм, «грубо выраженную страсть к крестам» (Н. К. Пиксанов). Сергей Сергеич с едва ли осознаваемым цинизмом рассказывает Фамусову о причинах своего продвижения по службе:

Довольно счастлив я в товарищах моих,

Вакансии как раз открыты;

То старших выключат иных,

Другие, смотришь, перебиты.

В доме Фамусова Скалозуб — желанный гость: Павел Афанасьевич считает его подходящим женихом для Софьи. Однако Софья, как и Чацкий, далеко не в восторге от «достоинств» Сергея Сергеича. По-своему поддерживает племянницу и старуха Хлестова:

Ух! я точнехонько избавилась от петли;

Ведь полоумный твой отец:

Дался ему трех сажень удалец, —

Знакомит, не спросясь, приятно ли нам, нет ли?

Наконец, очень метко характеризует Скалозуба Лиза: «И золотой мешок, и метит в генералы».

Образу Скалозуба присущи элементы комического. На это намекает уже сама фамилия героя. О шутках Скалозуба в комедии говорит Лиза.

И Скалозуб, как свой хохол закрутит,

Расскажет обморок, прибавит сто прикрас;

Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!

Зачастую комична и речь Сергея Сергеича. Так, о Москве он замечает: «Дистанции огромного размера», о родстве с Настасьей Николавной — «Мы с нею вместе не служили», о падении Молчалина с лошади — «Взглянуть, как треснулся он — грудью или вбок?»

Н. К. Пиксанов считал образ Скалозуба недостаточно разработанным, незавершенным. Читателю непонятно, собирается ли Скалозуб жениться на Софье, а также догадался ли он о ее романе с Молчалиным, увидев реакцию Софьи на падение Молчалина с лошади. Однако, несмотря на некоторую незавершенность, образ Скалозуба очень органично вошел в круг действующих лиц, созданных Грибоедовым.

Столь же ярко и живо обрисованы практически все персонажи комедии.

Одними из первых приезжают к Фамусову князь и княгиня Тугоуховские. Они надеются на балу присмотреть богатых женихов для своих дочерей. В поле их зрения неожиданно попадает Чацкий, но, узнав о том, что он не богат, они оставляют его в покое.

Супруги Тугоуховские изображены Грибоедовым сатирически. Князь Тугоуховский (на что указывает уже сама фамилия) почти ничего не слышит. Речь его состоит из отдельных возгласов: «О-хм!», «И-хм!». Он беспрекословно исполняет все указания жены. Этот герой воплощает собой постаревшего Фамусова. Княгиня Тугоуховская отличается достаточно злым нравом, язвительностью. Так, причину высокомерного поведения графини-внучки она видит в ее «несчастной судьбе»: «Зла, в девках целый век, уж бог ее простит». Как и все гости Фамусова, княгиня Тугоуховская не видит пользы в просвещении, считает, что науки несут угрозу для общества: «в Петербурге институт пе-да-го-гический, так, кажется, зовут: там упражняются в расколах и безверьи профессоры!» Тугоуховские быстро подхватывают сплетню о безумии Чацкого и даже пытаются убедить в этом Репетилова.

Среди гостей Фамусова и графиня Хрюмина с внучкой, которые тоже рады поверить в сумасшествие Чацкого. Графиня-внучка сообщает новость Загорецкому. Графиня-бабушка же, страдая от глухоты, по-своему истолковывает все услышанное. Она объявляет Александра Андреевича «окаянным вольтерьянцем» и «пусурманом».

К гостям Фамусова присоединяется и его свояченица, старуха Хлестова. С. А. Фомичев называет эту героиню Фамусовым для женской половины общества. Хлестова — уверенная в себе барыня, неглупая, бывалая, по-своему проницательная. Чего стоит одна только характеристика, данная ей Загорецкому:

Лгунишка он, картежник, вор...

Я от него было и двери на запор;

Да мастер услужить: мне и сестре Прасковье

Двоих арапченков на ярмарке достал;

Купил, он говорит, чай в карты сплутовал;

А мне подарочек, дай бог ему здоровье!

Скептически она настроена и по отношению к Скалозубу, Репетилову. При всем том, Хлестова разделяет мнение гостей Фамусова о науках и просвещении:

И впрямь сойдешь с ума от этих, от одних

От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,

Да от ланкарточных взаимных обучений.

Хлестова здесь имеет в виду ланкастерскую систему обучения, однако для ее возраста и образа жизни эта путаница понятий вполне простительна и очень реалистична. Кроме того, стоит отметить, что в этом высказывании нет той воинственности, которая характерна для речей Фамусова и Скалозуба о просвещении. Скорее, здесь она просто поддерживает разговор.

В сознании Хлестовой человеческие достоинства окружающих неразрывно слиты с их социальным положением, богатством и чинами. Так, она замечает о Чацком: «Был острый человек, имел душ сотни три». Снисходительно-покровительственны ее интонации в разговорах с Молчалиным. Однако Хлестова прекрасно понимает «место» Алексея Степаныча и не особо церемонится с ним: «Молчалин, вон чуланчик твой», — заявляет она, прощаясь.

Как и многие гости Фамусова, Хлестова любит сплетничать: «уж чужих имений мне не знать!». Она мгновенно подхватывает слух о сумасшествии Чацкого и даже выдвигает свою версию событий: «Чай, пил не по летам».

Карикатурен в комедии образ Репетилова. Это как раз тип «Фамусова-неудачника». Это нелепый, безалаберный, глупый и поверхностный человек, посетитель Английского клуба, любитель выпить и покутить, пофилософствовать в шумных компаниях. Персонаж этот задает в комедии тему «идейной моды», как бы пародируя общественную линию Чацкого.

Как замечают О. Миллер и А. Григорьев, «Репетилову... не удалось добиться какого-нибудь действительно служебного проку от женитьбы на дочери влиятельного фон-Клока и вот он ударился в либеральное краснобайничанье...».

Репетилов пытается увлечь Чацкого «свободомыслием» и обрисовывает ему «тайные собранья» в Английском клубе, где говорят «о Бейроне», «о матерьях важных». Репетилов рассказывает Чацкому об «умной молодежи», в числе которой «истинный гений» Ипполит Удушьев. В этом описании звучит откровенная авторская сатира:

Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом.
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, и мы все рыдаем.

Вот что писал об этом образе Пушкин: «...Что такое Репетилов? в нём 2, 3, 10 характеров. Зачем делать его гадким? довольно, что он ветрен и глуп с таким простодушием; довольно, чтоб он признавался поминутно в своей глупости, а не в мерзостях. Это смирение чрезвычайно ново на театре, хоть кому из нас не случалось конфузиться, слушая ему подобных кающихся?»

Репетилов в комедии является своеобразной пародией на Чацкого, это персонаж-двойник, комически снижающий идеи главного героя. Литературные «собратья» Репетилова — Грушницкий из романа Лермонтова «Герой нашего времени», Ситников из романа Тургенева «Отцы и дети», Лебезятников из романа Достоевского «Преступление и наказание».

Среди гостей Фамусова и «ловкий светский человек» Антон Антоныч Загорецкий. Это также тип « Фамусова-неудачника». Не сумев получить чинов и званий, он остается мелким мошенником и дамским угодником. Исчерпывающую характеристику ему дает Горич:

Отъявленный мошенник, плут:

Антон Антоныч Загорецкий.

При нем остерегись: переносить горазд,

И в карты не садись, продаст.

К Платону Михайловичу присоединяется и старуха Хлестова: «Лгунишка он, картежник, вор», — говорит она Софье. Однако все «буйство» Загорецкого ограничивается жизненно-бытовой сферой. В «идейном» же смысле он совершенно «законопослушен»:

А если б, между нами,
Был ценсором назначен я,
На басни бы налег; ох! басни — смерть моя!
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори:
Хотя животные, а все-таки цари.

Как замечают О. Миллер и А. Григорьев, Загорецкий — это кандидат в Фамусовы, но обстоятельства его сложились иначе, и он взял себе иную роль — всеобщего прислужника, угодника. Это своего рода Молчалин, необходимый всем.

Загорецкий — отъявленный болтун и лгун. Причем ложь его в комедии практически беспричинна. Он тоже рад поддержать сплетню о Чацком, даже не вспомнив, о ком идет речь: «Его в безумные упрятал дядя-плут... Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили». Впрочем, графине Хрюминой он выдвигает уже другую версию: «В горах изранен в лоб, сошел с ума от раны».

В гостях у Фамусова и чета Горичей. Горич — старый приятель Чацкого еще со времен военной службы. Пожалуй, это единственный персонаж комедии, написанный Грибоедовым с оттенком сочувствия. Этого героя, думается, мы не можем причислить ни к одному из типов, описанных ранее (Фамусовы, кадидаты в Фамусовы, Фамусовы-неудачники). Горич — добрый и порядочный человек, который не питает иллюзий по поводу нравов светского общества (вспомним характеристику, которую Горич дает Загорецкому). Это единственный герой, который всерьез сомневается, услышав сплетню о безумии Чацкого. Однако Платон Михайлович слишком мягок. Он лишен уверенности и убежденности Чацкого, его темперамента, смелости. Подчинившись во всем жене, он стал «здоровьем слаб», «спокоен и ленив», от скуки развлекается игрой на флейте. «Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей» — именно этот тип представлен в образе Горича.

Поведение Горича иллюстрирует в комедии тему покорности мужчин своим властным женам. Так же покорен и безгласен князь Тугоуховский «перед своею супругою, этою расторопной маменькой». Так же робок, тих и скромен Молчалин во время свиданий с Софьей.

Итак, Скалозуб, князь и княгиня Тугоуховские, графини Хрюмины. старуха Хлестова, Репетилов и Загорецкий, Горичи... — «все это типы, созданные рукою истинного художника; а их речи, слова, обращение, манеры, образ мыслей, пробивающийся из-под них, — гениальная живопись...». Все эти образы — яркие, запоминающиеся, оригинальные. Герои Грибоедова воплощают собой неспешный «век минувший», с его жизненными традициями и моральными правилами. Люди эти боятся новых веяний, не слишком жалуют науки и просвещение, смелость мыслей и суждений. Благодаря этим персонажам, а также внесценическим героям Грибоедов создает широкую панораму русской жизни. «В группе двадцати лиц отразилась, как луч света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее дух, исторический момент и нравы».