Оксана Шалыгина родилась в 1979 году под Норильском.
Сегодня она во всех СМИ.
Дело в том, что Шалыгина вместе с 2-мя дочерьми (2008 и 2010 года рождения) спешно выехала из Москвы в Белоруссию, а потом на Украину, потом во Францию. Далее она собирается просить политического убежища во Франции.

На «Эхо Москвы» весь день идут разговоры об «утечке мозгов», о том, что уезжают лучшие.

А чем известна Оксана Шарыгина? Она – гражданская жена актуального художника Петра Павленского.

Не помните такого? Ну, как же: он прибивал свою мошонку гвоздями к брусчатке Красной площади, отрезал себе ухо, сидя на заборе Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии им. В.П.Сербского, поджигал двери исторического здания ФСБ на Лубянке.

Павленский лауреат нескольких премий, когда проходил суд по поводу его акции на Лубянке, за него вступались 128 художников, искусствоведов, арткритиков, кураторов, музейщиков и галеристов.

Но давайте вернемся к его боевой подруге. Вот отрывки из ее интервью «Радио Свобода».

– Когда вы познакомились с Павленским?
– 9 лет назад.

– Откуда ты?
– Приехала в Петербург в 16 лет из города Талнах – это маленький городок на севере рядом с Норильском. Убежала от безысходности и скуки. Рабочий город. Люди работают, приходят домой, смотрят телевизор, потом опять идут работать. И так каждый день. Полуживотное существование…Я поступила в институт, на журналистику, совершенно не понимая, интересно мне это или нет, – это был единственный способ сбежать.
В школе начала слушать "Гражданскую оборону", тексты были мощные, в них был протест, мне они были близки по духу. Впоследствии я общалась с разными музыкантами: мне казалось, что это интересная среда. Сейчас я понимаю, что музыканты – это обслуживающий персонал. Они работают за деньги, мало кто за идею. Оказалось, большинство музыкантов играют роль: потом уходят со сцены и становятся другими людьми. Эта ложь стала очевидной для меня.

– Как Петр тебе представился? Сказал – "я художник"?
– Он тогда еще даже в Мухе не учился, только поступал.

– Каким было первое от него впечатление?
– Каким было, таким и осталось. Это человек, который мне безумно приятен внешне, с которым весело и интересно, с которым никогда не скучно. Впечатление за 9 лет не изменилось.

– Вам нравятся одни и те же люди?
– Да, у нас похожие вкусы. Важный момент: у нас дружба прежде всего. Потому что не может быть отношений, основанных только на сексе, – это неинтересно, неплодотворно и тормозит работу. А если мы разделяем идеи, если человек наш друг – он может войти в наш близкий круг. Мы не используем понятие "семья", потому что это социально-политический конструкт, который подразумевает собственничество и отказ от свободы воли. Мы говорим “близкий круг”.
Взять, допустим, последний номер "Политической пропаганды" – мы делали его втроем, это был проект. Появилась девушка, которая стала нам симпатична, и мы стали вместе жить.

– Кто первый предложил?
– У нас все всегда вместе. Возник импульс, и мы пригласили ее к нам.

– А если человек не вызывает сексуального импульса?
– Нет, ну, безусловно, человек должен быть тебе внешне приятен.

– Сколько вы прожили вместе?
– Полгода, наверное.

– Она сразу к вам переехала?
– Сначала мы общались на тему каких-то проектов – был общий интерес к политическому искусству. Делились опытом, узнавали про Украину – она оттуда. Даже нашли выход, как можно помирить народы России и Украины. Последний номер "Политической пропаганды" почти полностью посвящен сильным женщинам. Наш союз стал итогом номера. Мы придумали ответ женщин патриархальному миру. Предложили украинским и российским женщинам объединяться при помощи мужчины, который не разделяет женщин, а, наоборот, становится посредником дружбы и любви. Личным примером показывали, что на запрос власти – разъединить народы России и Украины, настроить друг против друга – мы объединяемся. Для дружбы, работы и политической пропаганды.

– Насколько часто были такие истории, как с украинской девушкой?
– Были еще какие-то пробы, когда человек не вводился в близкий круг. Когда мы понимали, что он идейно не близок, – мы заканчивали отношения. Были какие-то девушки, но ненадолго и, в основном, это было неинтересно.

– А как вы детям этих партнеров представляете?
– С детьми вообще классно все, потому что они – наши дети, выросли с нами. Прекрасно знают контекст. Знают политическую ситуацию, знают, почему мы именно так именно живем. Приятие – их естественная реакция: да! классно, здорово. У нас появилась еще Вика, круто. Есть друг, ее любят и принимают.

– С ложью серьезный вопрос, очень. Вопрос цены слова. Слово – это все, что у нас есть. Если ты сказал, ты должен соблюдать договоренность. С этим связана одна история. У нас с Петей уже были свободные отношения, но существовал договор все друг другу рассказывать. Я нарушила слово. После действия ты можешь сказать тысячу слов, но они уже не будут иметь никакого значения и веса. Я долго думала, как я могу соединить разорванную связь между реальностью и своим словом. И в какой-то момент поняла, что нужно сделать. Я отрубила себе палец. Назначила себе такую цену за нарушенное слово – две фаланги мизинца. Потом рассказала Петру. Он согласился. Так связь между действием и словом была восстановлена. Я примерно неделю об этом думала. В какой-то момент решилась: сегодня. Пошла, взяла у соседки топор. Поставила стул, положила на него палец, и отрубила.

– Одним ударом?
– Нет, безусловно. Это только в фильмах показывают, как человек отрубает себе одним ударом палец. Либо у меня был тупой топор, либо сил не хватало. Я долго провозилась.

– Как ты не остановилась в процессе? Это же страшная боль.
– Самое сложное было начать. Было напряжение. Потом начала – и уже дальше было понятно, только вперед. Когда отделила палец, просто стерла с себя кровь и поехала в травмпункт на улицу Правды.

– От боли не закричала?
– А не было боли. Мне было настолько больно внутри, что наступило освобождение в виде телесной боли. Я не мазохистка, просто было то назревшее, что нужно было отделить, удалить. Эти две маленькие фаланги – вся ложь, которая была в моей жизни: я ее убрала, и ее больше нет.

Об образовании для детей:

- Я, например, не знаю таблицу умножения. Очень плохо знаю географию, биологию, химию, физику, математику. То есть я в принципе из школы кроме ненависти к школе ничего не вынесла. Мне нравились литература и история. Да, я начала читать – но я читала бы и без школы. Десять лет я мучилась, а ради чего? Ради аттестата, видимо.

– Почему вы решили не отдавать старшую дочь в школу?
– Cначала хотели отдать. Даже записались, пошли на собрание. Там была женщина, которая рассказывала, как она будет учить детей…дисциплине, ходить строем и молчать. И честно сказала, что первые 4 года их будут учить дисциплине. И они должны ходить в форме. В общем, мы сходили на собрание – и вышли оттуда с пониманием, что хотим дать ребенку знание, а не вырабатывать у него рефлекс подчинения и стадного инстинкта. Не захотели такой судьбы для Алисы. Она живая, умная девочка, серьезно занимается шахматами и тайским боксом. В общем, образование решили пока взять на себя.

Квартира Петра Павленского и его соратницы в центре Петербурга – место примечательное: без обоев, без штор и вообще без мебели.

– Где шкаф с одеждой?
– У нас нет шкафа. Вот висит голубой, тряпочный – это шкаф.

– Это вся ваша одежда?
– Да, там какая-то одежда. У нас немного одежды. Там что-то еще на полу.

– Где кастрюли?
– Вон, на плите одна стоит. Можно чай заварить.

– Как вы умудряетесь жить, сведя свой быт к таким спартанским условиям?
– Наоборот, все очень просто и понятно. Есть место, где спать, место, где работать, где есть. У нас нет душа, но это сейчас, сделаем потом в какой-то момент.

– Нет душа, а как без него?
– Можно сходить в гости.

– По-твоему, это необходимый минимум вещей, который нужен человеку в принципе?
– Это минимум, который не отвлекает и не заставляет тебя хотеть большего. Люди перегружены вещами. ..Мы оба, Петя и я – официально не работаем. Мы делаем только свои дела. Занимаемся политической пропагандой. Это наш официальный род деятельности.

– Вы долго шли к такой минимизации быта? Когда квартира стала квартирой без шкафа, душа, посуды и занавесок?
– У нас никогда не было шкафа. Никогда не было занавесок. Были какие-то матрасы. На самом деле мы так жили всегда, никогда не было много вещей. Петя рассказывал, что в какой-то момент, он стал просто выкидывать из своего дома шкафы. Понял, что нет воздуха, что нужно срочно избавиться от лишних вещей.

– Ты тоже художник-акционист?
– Ни в коем случае. Я главный редактор журнала "Политическая пропаганда". Это журнал о политическом искусстве, который мы делаем вместе с Петром. В какой-то момент мы ощутили сильный недостаток информации о политическом искусстве, о том, как оно представлено в мире. Мы решили компенсировать это упущение. Сначала это был интернет-проект, потому что у нас вообще не было денег. Потом появилась печатная версия. И так как мы за экономику дара, то сами находим деньги на печать, а потом раздаем журнал бесплатно

– Ты участвуешь в его акциях?
– Нет. Я делаю свои. Вот, например, у нас была акция – презентация книги Александра Бренера и Барбары Шурц "Бомбастика" на выставке Зураба Церетели в Русском музее. Церетели – проститутка, которая ложится под любой режим и хочет удовлетворить его максимально. Режим, соответственно, поощряет его премиями, деньгами и большими выставками. Сам он, к сожалению, не приехал. Была его дочка. Я вручила "Бомбастику", которую прямо там же достала из себя. Так Бомбастика появилась в России.

– Она не поняла, откуда именно ты ее достала?
– Она была, видимо, в своих розовых мечтах, стояла с цветами, довольная очень. Я извлекла "Бомбастику", вручила, она взяла, мы сфотографировались, я ушла.

– Это больно – книжку в себя засовывать?
– Нет, это возможно. Книжка маленькая.

– Там были фотографы?
– Были. Половина перепугалась. Большая проблема со страхом. Люди боятся.
– Есть контекст, в котором мы живем. Я могу ожидать чего угодно, и ожидаю чего угодно. Мы не живем от акции к акции, мы существуем в непрерывном потоке происходящего и осмыслении. Параллельно делаем журнал, ведем работу по другим проектам, занимаемся детьми, решаем вопросы, как существовать, что есть, как находить еду.

– И как вы ее находите?
– По-разному. Были моменты, когда денег вообще не было. Нам люди помогают, мы не отказываемся. Когда были плохие времена – добывали еду. Человек сейчас превратился в беспомощное существо. Животное ведь всегда может найти себе еду. Идет и добывает. И мы так же можем. Просто забыли.

– Никогда не прижимало настолько, что возникали мысли выйти на любую бессмысленную работу?
– Были моменты. Но как прижимало, так и отпускало. Недели две тяжко, а потом раз и все выравнивается. Устройство на работу – простой надежный способ. Сел на зарплату и получаешь 20 тысяч в месяц: здесь в Питере у людей маленькие зарплаты. Пока как-то удавалось выживать без официальных трудоустройств. Сейчас для нас это уже принципиальный вопрос. Мы не будем работать на кого-то, чтобы продавать свое время, это самое драгоценное, что у нас есть.

Здорово Павленский устроился, ничего не скажешь. Кофточки его жене не нужны, еду для всей семьи она где-то сама находит. На помойке, что ли?
Да еще уверена, что у них равноправие! Равноправие было бы, если бы в семье время от времени жили не только 2 дамы, но и два джентльмена. Бывают же такие дуры!

Больше всего мне понравилось, что люди, не знающие таблицу умножения, собираются учить своих детей на дому! Почему никто не интересуется компетенцией родителей, собирающихся заняться домашним обучением своих детей?
Зато дети очень хорошо понимают появление новых маминых-папиных подружек! Они в свои игры при детях играют?

С другой стороны, никакая ювенальная юстиция их не беспокоила.

Так почему же Шалыгина и Павленский столь срочно эмигрируют?
Некоторое время тому назад, они, видимо, присмотрели себе новую подругу – актрису ТЕАТРа.DOC. По данным разных СМИ ее фамилия разнится. Актриса жаловалась на своего бывшего любовника, который ее бил (головой об ванну). Любовник ревновал к Павленскому. Он вызвал Павленского для разговора. Но Павленский приехал не один, а с тремя соратниками. Они сильно избили этого актера. Все это заснято на камеру.
Затем актриса пришла к супругам в гости, а уж что там было, мы не знаем. Но она выбежала от них практически голая и с порезанными ножом руками. Раны, правда, неглубокие.
Актриса написала заявление в полицию про изнасилование, в котором обвинила и Павленского и Шалыгину. Они утверждают, что все происходило по согласию.
Это было в декабре. Но 14 декабря, сразу из Шереметьева, куда они прилетели из Польши, их отправили на допрос по этому заявлению, однако отпустили. Супруги немедленно взяли детей и поехали в Белоруссии, потом на Украину, потом во Францию.
Теперь вот ждут статуса беженцев.
Интересно, дадут ли? Или нам вернут?

В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Новости)

В понедельник медиапространство всколыхнулось от новости, что российский акционист и художник, широко известный своими неоднозначными перформансами, Петр Павленский эмигрировал во Францию вместе со своими двумя детьми и гражданской женой Оксаной Шалыгиной. Там он намерен просить политическое убежище, сообщил «Дождь».

Причина этого бегства в обвинениях против Павленского и Шалыгиной, выдвинутых актрисой «Театра.doc » Анастасией Слониной, которая утверждает, что против нее были совершены насильственные действия сексуального характера. Как сообщает ТАСС, главное следственное управление Следственного комитета РФ по Москве уже проводит доследственную проверку по статье 132 УК РФ (с максимальным наказанием до десяти лет лишения свободы). Решение покинуть страну Павленский принял после допроса в органах, который состоялся по его прибытии из Варшавы 14 декабря. Свою вину от не признает, все обвинения в свой адрес отрицает. По мнению Петра Павленского, это провокация, цель которой — уголовное преследование против него. Адвокат Павленского Дмитрий Динзе подтвердил, что проверка проводится, но назвал всю эту историю «очень мутной».

Следом появились подробности, и ситуация стала еще более запутанной. Всплыла информация, что это якобы не единственный инцидент насилия с участием Павленского за последнее время. Как рассказал «Коммерсанту» сценарист и продюсер театра Всеволод Лисовский, молодой человек пострадавшей актрисы Василий Березин, тоже актер этого театра, в конце октября выразил недовольство излишним вниманием семьи Павленского к Слониной, после чего была назначена встреча, на которой Павленский с «товарищами» избил Березина. В результате у него было сотрясение мозга, однако этот факт не помешал Слониной прийти в гости к Павленскому в декабре. Тогда, по словам Лисовского, и произошла попытка изнасилования, девушке порезали руки, и квартиру она покинула «почти голая».

Информацию об избиении подтвердила директор «Театра.doc » Елена Гремина, на своей странице в Facebook она опубликовала видео , на котором видно, как несколько мужчин нападают на одного, потом валят его на землю, и один из них (по словам Греминой - как раз Павленский) бьет лежачего человека, пока трое других его держат.

«Меня уже предупреждали, что наш театр станет "мишенью для либеральной общественности". Но правда есть правда, а факты есть факты. И мы не 57 школа. Как есть - так есть. <…> Ни к политике, ни к искусству, ни к театру ничего из этого - никакого отношения не имеет. Так бывает. Кажется, Илья Трушевский тоже получал премии как художник. А Чарли Мэнсон тоже харизматик», — написала Елена Гремина.

У самого Павленского другая версия произошедшего: «У нас была драка с этим человеком, но только после того, как [Слонина] жаловалась, что этот человек ее душит, избивает, бьет головой об ванну, плюет ей в лицо. Это человек начал писать, когда мы встретились, начал провоцировать драку, и у нас произошел конфликт», — цитирует Павленского «Медуза». По его словам, с Березиным он встречался один, он также отрицает, что порезал руки Слониной. «Нашу [с Оксаной] позицию о свободных отношениях обернули в преступное насилие против личности. Нас попытались сделать жертвами грязной интриги», — приводит издание слова заявления Павленского и Шалыгиной.

В социальных сетях бурно обсуждается эта история, и мнения пользователей разделились в зависимости от отношения к самому Павленскому и его деятельности. Однако негативных комментариев оказалось все-таки больше, чем поддержки в адрес художника. Некоторые радовались тому, что Павленский покинул страну, например, блогер Александр Биллер посвятил этому событию такой пост на своей странице: «Цвет либерастии претерпел невосполнимую потерю. Покинуло страну само воплощение белоленточного духа, и лучший представитель братии - Павленский».

А вот известный режиссер Александр Войтинский обратил внимание на странность описываемых событий: «С точки зрения сценария, есть непонятный момент: "После расставания Слониной с избитым актером Павленский и Шалыгина позвонили ей, пригласили к себе в гости. Она пошла". Как это? Не в полицию пошла писать заявление на Павленского, который побил ее парня, а в гости к обидчикам? В этом месте фонит. <…> Мне история любопытна как детектив. Но пока он рассказан в форме тизера, больше путает и только приоткрывает», — высказался он в комментариях по этой теме.

Пользователь Андрей Александрович предположил, что это верное решение: «Хороший шанс стать знаменитым художником. Это знаменитый прием, для своей раскрутки», — написал он.

Другой юзер, Дитрих Генрихович Нойнер напомнил о существующем багаже Павленского: «Так, давайте мух и котлеты порознь держать: его привлекали в РФ по административке (за хулиганство и нарушения общ.порядка), пытались припаять уголовку (за то же), сейчас актриса обвиняет его в секс.насилии (уголовка)... А где же "282" и другие веселые статейки? Ой, боюсь, французы не дадут ему политическое убежище, а прятать уголовника не захотят», — предположил он.

Тех, кто принял сторону Павленского, оказалось меньше. Например Любовь Быкова

Либеральная актриса из Театра.doc уверена, что ее изнасиловали авангардный художник и его раскрепощенная жена.

Петербургский художник-перформансист Петр Павленский известен не только тем что отрезает собственные части тела, но и пропагандой подобных действий как нормы - иногда пропагандой публичной. После недавнего скандала с заявлением об изнасиловании Петр заявил о вынужденном выезде во Францию с просьбой о политическом убежище. Интересно отметить, что даже на Украине Павленский - персона нон-грата: известный культовый персонаж Адольфыч (Владимир Адольфович Нестеренко) сорвал лекцию акциониста про людоедство («О потреблении человека»), устроив поножовщину.

Как сообщает «Фонтанка», Павленский увлекся актрисой Анастасией Слониной, чему его жена Шалыгина не препятствовала, ведь они придерживаются свободных отношений. Но был еще бойфренд актрисы. Он приревновал к акционисту, был избит и сошел с дистанции. Актриса продолжила увлечение Павленским и декабрьским вечером вынуждена была бежать от него и его жены в крови и обнаженной. То ли драму, то ли сценарий нового перформанса изучает Следственный комитет, а Павленский готов бросить якорь во Франции.

Анастасия Слонина. Фото Дмитрия Лисина

Творческая карьера Павленского в России уместилась в четыре года. С лета 2012-го он провел акции «Шов» (зашил рот суровой ниткой в поддержку Pussy Riot), «Туша» (обмотался колючей проволокой в знак протеста против серии запретительных законов о НКО, пропаганде гомосексуализма, оскорблении чувств верующих), «Фиксация» (прибил мошонку к Красной площади в День полиции 10 ноября 2013-го), «Свобода» (сжег покрышки на Мало-Конюшенном мосту в поддержку киевского Майдана), «Отделение» (отрезал мочку уха, выражая несогласие с карательной психиатрией), «Угроза» (поджег дверь ФСБ, символизирующую, по мнению акциониста, госконтроль над населением).

За «Угрозу» Павленский посидел в СИЗО и в июне 2016-го освободился, став безмерно популярным в мире современного искусства. Он начал свое турне по Европе с пресс-конференциями, презентациями книг, интервью, лекциями. О нем снимали фильмы, признавали художником года. Акционист почти не появлялся в родном Петербурге. С женой Оксаной Шалыгиной жил в Москве. Круг общения Павленского значительно расширился.

Павленский прибивает свои гениталии к каменной брусчатке на Красной площади

Павленский отрезает мочку уха, сидя на заборе ограде Института психиатрии им. Сербского

Дети, как считает мать, легко принимают тот образ жизни, который ведут родители. Это касается и отказа от бытовых излишеств, и свободных отношений. - врезка Руспрес]

«Петр потерял некую бдительность в общении с чужаками. Он очень доверчив», — пояснила его адвокат Ольга Динзе.

К осени 2016-го в число знакомых 32-летнего акциониста попала 23-летняя актриса Театра.doc Анастасия Слонина. У нее был 22-летний бойфренд — режиссер и актер того же театра Василий Березин. Он остро приревновал к Павленскому. Мужчины вступили в переговоры, и заочным спором в соцсетях, кажется, актрису никак было не поделить.

Агент Березина Дмитрий Савельев подтвердил:

«Их встреча, инициатором которой стал Павленский, назначивший место и время, была следствием их острой переписки, касавшейся личных взаимоотношений каждого из них с одной и той же актрисой».

Рандеву состоялось 31 октября 2016 года в Малом Казенном переулке Москвы у Театра.doc. Оно попало в объектив камеры наблюдения.

Судя по кадрам, Березин был избит. Он утверждает, что удары наносил Павленский с друзьями. Мнение изложено в заявлении в полицию Басманного района Москвы. По нему ведется проверка.

На вопрос, как к битве за молоденькую актрису отнеслась супруга акциониста, он дал ответ в эфире украинского телеканала «Громадске»:

«Того, что мы придерживаемся позиции свободных отношений, мы не скрываем».

Слонина после инцидента у Театра.doc не отказалась от общения с Павленским и Шалыгиной и вечером 4 декабря пришла к ним в съемную квартиру в Даниловском районе Москвы. На следующий день Следственный комитет принял ее заявление о попытке насильственных действий сексуального характера группой лиц. В обращении упомянуты Павленский и Шалыгина.

Неизвестно, когда бы об этой истории узнала общественность, если бы не сам акционист. 16 января он через СМИ заявил о вынужденной эмиграции с перспективой политического убежища во Франции. Павленский уверен, что Слонина является участником спланированной правоохранительными органами провокации с тем, чтобы посадить «по грязной статье».

Адвокат Юрий Лысенко, представляющий интересы актрисы, заявил в эфире:

«Совершены преступные действия в отношении Слониной Анастасии. Мы убеждены, что уголовное дело будет возбуждено, и Павленского объявят в розыск, если он останется во Франции. Его «художества» рано или поздно материализуются в уголовные дела. Один из способов защиты — сработать на опережение. Он этот вброс, о политическом преследовании, сделал в СМИ».

Слонина утверждает, что получила в гостях рану руки, ей разрезали одежду, и квартиру она покидала обнаженной.

«Пришла в гости здоровая, веселая девочка, вполне себе принаряженная, — развил эту мысль продюсер Театра.doc Всеволод Лисовский. — Вышла без одежды в крови и слезах. Теперь выясняется, что это провокация спецслужб. Вы бы эту Настю видели, та еще Мата Хари. Три месяца наш театр живет в состоянии нервного напряжения. Что еще сотворят эти чудесные люди с кем-нибудь из наших актеров? Я, конечно, за связь между театром и совриском (современным искусством. — Ред.), но не в такой же форме».

В середине декабря Павленский и Шалыгина дали объяснения в Следственном комитете. Сегодня, 16 января, они снова были вызваны. Но физически приехать не смогли.

«Нам предложено согласовать дату и явиться для дачи дополнительных объяснений. Причем последний раз я со следователем общалась вчера, и у него не было намерений приглашать нас», — уточнила Ольга Динзе.

Защитник считает, что версия Павленского о провокации имеет право на существование:

«Актриса сама появилась в его жизни. Какой-то личной заинтересованности у акциониста в общении со Слониной не было. Встреча 4 декабря действительно состоялась, Слонина сама напросилась в гости, но никаких отношений интимного характера, тем более насильственного, в отношении нее не было совершено. Насколько мне известно, Слонина сама себе нанесла телесные повреждения и разрезала свою одежду».

Адвокат не исключила возвращения Павленского в Россию, хотя сам он, судя по постам в соцсети, мыслями далек от Родины.

["Новая газета", 16.01.2017, "Участники скандала рассказали подробности обвинения против Павленского. Обновлено": «Новая газета» поговорила с самим Павленским об этих обвинениях. Заявление на себя и свою соратницу он назвал доносом.

«То, в чем нас пытаются обвинить, — грязная статья, по которой нам грозит до 10 лет лишения свободы, ложь», — сказал Петр Павленский.

Художник подтвердил, что Анастасия Слонина действительно была у них в гостях, но ничего похожего на насилие, по его словам, не было.

«Все знали, что у нас с Оксаной свободные отношения, мы не признаем институт брака, и решили по этому ударить. Я не могу сказать, как долго Слонина сотрудничает с полицией, и какую выгоду она для себя искала», — считает он. — врезка К.ру]

Сайт решила собрать их высказывания о насилии и на смежные темы.

Власть, общество, протест

Я хочу, чтобы мои акции, прежде всего, отсылали к той ситуации, в которой находятся люди, испытывающие на себе действия власти как аппарата насилия.

Я никогда не говорю, что мне больно или что я испытываю страшные мучения, когда осуществляю то или иное действие. Моя задача - объяснить, что страдает общество, и для этого я показываю механизм взаимодействия между властью и обществом.

Петр Павленский. Из манифеста «Зачем нужен акционизм» (2013)

Люди погибают не из-за участия в практиках коллективного освобождения. Они гибнут вследствие применения боевого оружия. Это оружие применяет власть, отстаивая свое право монополии на насилие.

Петр Павленский. Из статьи-манифеста «Бюрократическая судорога и новая экономика политического искусства» (входит в книгу «О русском акционизме», 2016)

Люди, которые поднялись на борьбу с полицейским террором, - это «приморские партизаны». Их поступок был жестом отчаяния. И мы все должны понять степень полицейского террора, если шесть повстанцев из народа, не имея никакой поддержки, были вынуждены выйти на открытую войну против полицейского террора в Приморье. «Приморские партизаны» - это инсургенты. А инсургенты - это те, кто встает на борьбу, чтобы защитить мирное общество от любого террора.

Полицейский террор мы должны называть полицейским террором. Пособников полицейского террора мы должны называть пособниками. Террористов мы должны называть террористами. А инсургентов мы должны называть инсургентами.

Петр Павленский. Из статьи «Единомыслие» (2016)

AFP / East News

Мы все до копейки отдадим «приморским партизанам» за их смелость.

У Петра в тюрьме как раз происходило давление при помощи инструмента потребления. Это делала администрация, надеясь, что он станет послушным и начнет бездумно подчиняться режиму: их хату лишили телевизора из-за него.

Сокамерники могли бы стать недовольными в том смысле, что не должны из-за его поведения страдать: телевизор там многим просто необходим, чтобы с ума от безделья не сойти. Это вот как раз дрессировка потребностями: их пробовали стравить таким образом, но не получилось. Петр объяснил свою позицию, и его поняли, он потом писал мне: тюрьма реальная не очень-то отличается от тюрьмы повседневности, в которой мы все живем. Только там власть не скрывает себя, и поэтому тюрьма реальная честнее.

Когда у тебя внутри горит огонь идеи, даже если с человеком что-то случается, ты понимаешь, что это часть пути. Я знаю, чем мы занимаемся. Я знаю, на что мы оба готовы. Мы готовы идти до конца.

Мосты горят, и назад дороги уже нет.

Близкий круг

С ложью серьезный вопрос, очень. Вопрос цены слова. Слово - это все, что у нас есть. Если ты сказал, ты должен соблюдать договоренность. С этим связана одна история. У нас с Петей уже были свободные отношения, но существовал договор все друг другу рассказывать. Я нарушила слово. После действия ты можешь сказать тысячу слов, но они уже не будут иметь никакого значения и веса. Я долго думала, как я могу соединить разорванную связь между реальностью и своим словом. И в какой-то момент поняла, что нужно сделать. Я отрубила себе палец. Назначила себе такую цену за нарушенное слово - две фаланги мизинца. Потом рассказала Петру. Он согласился. Так связь между действием и словом была восстановлена. Я примерно неделю об этом думала. В какой-то момент решилась: сегодня. Пошла, взяла у соседки топор. Поставила стул, положила на него палец и отрубила.

На самом деле эти бесконечные разговоры о том, что кто-то может испугаться, что эти сцены жесткости и так называемого насилия над собой, что это издевательство над собой и над чувствами горожан или гостей города… Это, конечно, вранье. Я смотрю на реакцию обеих [дочерей], но ни одна никогда не была напугана. Им интересно, что там происходило, было больно или не было. Им интересно, что осталось за кадром, как дальше развивались события. Что происходило в отделе и т.д. У них вопрос может быть - как ты это сделал? Одна как-то видела, например, старший ребенок, «Фиксацию». Смотрела. А потом, через полгода, спросила: «Как ты приколотил?» - «Взял и прибил. Это же кожа». Я ей спокойно говорю, что это кожа, ничего такого. Она просто не поняла, как я это сделал. Просто вопрос: «Тебе больно?» - «Нет».

Михаил Бондарев

А ты как-то особенно воспитываешь детей, чтобы они могли противостоять тому, с чем они, скорее всего, столкнутся?

Я даю им, может, какие-то необходимые навыки. Старшая, поскольку они не ходили в детские сады и такие структуры не посещали, занимается шахматами и боксом. Младшая - только боксом, для шахмат ей подрасти немного надо.

- Я так и подумала, что твои дети должны заниматься борьбой.

Просто это, скорее, связано с тем, что это две девочки, как раз, скажем так, это некое размышление на тему положения женщин и навязывания некоторыми институтами - в частности, феминизмом тем же - женщине положения жертвы.

Феминизм тоже во многом это педалирует: вот, женщина всегда жертва, а мужчина может побить. Да никто никого не может побить. Это просто вопрос отношения к этим вещам. Бьют, если один человек дает себя бить. И поскольку это девочки, я бы очень не хотел, чтобы они позволяли себя бить.

Когда между двумя людьми начинается конфликт и они начинают что-то друг другу говорить, пока дело касается только слов, один говорит, другой отвечает, у них происходит стычка. Когда начинается какой-то физический конфликт, то это уже навязанные обществом такие рамки, что один человек должен забиться куда-то под стол. Ничего подобного. Он не должен никуда забиваться.

Уехав от возможного судебного преследования в России, Петр Павленский и Оксана Шалыгина столкнулись с ним во Франции, совершив поджог банка. Где проще сидеть и что из себя представляет французская тюрьма?

Фото: собственность Петра Павловского.

Петр Павленский, российский художник и акционист, четвертый месяц находится во французской тюрьме Флери-Мерожи за поджог отделения Банка Франции на площади Бастилии. Его поместили в изоляционный блок, в котором он фактически лишен общения с остальными заключенными. Письма Павленскому доходят с большой задержкой - все корреспонденция проверяется судебными органами, а на перевод русскоязычных писем требуется время.

Суд по делу о поджоге банка проходит в закрытом режиме, с чем Павленский не согласен: осенью он устраивал сухую голодовку в знак протеста и в своем недавнем письме галеристу Марату Гельману рассказывает о своем положении.

Тем не менее его подруга Оксана Шалыгина, которая помогала Павленскому организовать акцию и которую также обвиняют в поджоге, вышла на свободу 5 января. Она остается под следствием и не может покидать территорию Франции. Им обоим грозит до 10 лет лишения свободы.

Корреспондент openDemocracy побывала в гостях у Шалыгиной и взяла у нее первое с момента выхода на свободу интервью.

Почему тебя выпустили?

Когда меня задерживали, одним из оснований было то, что у меня нет ни адреса, ни телефона. Я не дала им наш адрес, потому что о том месте, в котором мы жили, не надо было сообщать. Как тогда мусора меня будут искать? Они боялись, что мы сбежим. Потом друзья нашли мне квартиру, чтобы снять формальный повод содержания под стражей. В этот же момент прошла большая выставка в галерее Саатчи. Наш адвокат туда ездила и привезла выставочные материалы, чтобы показать их судье. Он посмотрел на список людей, которые там участвовали, и в итоге вынес решение о моем освобождении. Это было неожиданно, даже адвокат об этом не знала.

Почему тебе раньше не сняли квартиру?

Не было возможности. Нам помогли русские друзья, которые живут здесь. Они решили, что лучшей помощью будет попробовать освободить меня, потому что есть дети, и я нужнее на воле. Сам арест был жутким, потому что нас обоих арестовали, отрезали от детей и друг от друга. Первый месяц мы могли общаться только с адвокатом. Мне необходимо было выйти. Человек, который был с нашими детьми все это время, зашивался по полной программе. Он работает, у него свои дети. Это был большой подвиг с его стороны смотреть за ними эти три месяца. Я ему очень благодарна.

Почему Петра не отпустили по этой же причине?

Документы в этот раз подавались только на меня. Петр не хочет идти ни на какие уступки судебно-правовой системе, соответственно, для него неприемлемы такие условия освобождения.

На него будете подавать документы?

Это будет от зависеть от него. Возможно он будет сидеть, пока идет следствие. Совсем скоро, в середине февраля, будет суд по продлению ареста или освобождению Петра от него. Мы будем настаивать на открытом процессе.

Но в отношении тебя он согласен на подобные уступки?

Да. Я пошла на это только потому, что во-первых, есть дети, а во-вторых, это не входит в противоречие с его взглядами и с моими в данном конкретном случае.

Вы не планировали, что тебя задержат?

Я участвовала в процессе технической подготовки акции и физически не успела исчезнуть. Не хотела появляться в кадре, потому что не люблю публичность. Но нам не подфартило, потому что мусора появились буквально через секунд 20 после начала акции - они проезжали по площади и остановились у банка. Французские журналисты повели себя крайне непорядочно и непрофессионально, нарушив договор о формате видео, которое должно было появиться в сети. То же касается копирайта фотографий. Все должно быть в свободном доступе, без имен на снимках.

Петр Павленский и Оксана Шалыгина в Париже. Фото: собственность Петра Павленского.

Более того, они все слили мусорам, трусливо подняв лапки кверху. Но это в духе французов, они вообще постоянно существуют с застывшим испугом в глазах.

То есть в кадре перед горящим банком должен был быть только Петр?

Да. Но на некоторых видео и фото с камер наблюдения были фрагменты, на которых была и я. Хотя меня было сложно узнать, я была в парике и очках. Это был оммаж Жаку Мерину - французскому преступнику и легенде, который по-своему работал с банками, он их грабил. Всю свою жизнь он сопротивлялся, отказывался жить так, как живут рабы. Его называли человеком с тысячей лиц, он постоянно менял внешность. Кстати, сидел Мерин в тюрьме Флери Мерожи, там, где сейчас Петр.

Если журналисты не могут называть меня подругой, то уж лучше соратница, чем жена или гражданская жена. Петр же называет меня самая близкая подруга

Ты себя идентифицируешь - по крайней мере в медийном поле - как соратница Петра, а не как самостоятельная художница. Почему?

Что касается "соратницы Петра" - это определение появилось, чтобы меня перестали называть женой. Это не какая-то жизненная позиция или роль. Если журналисты не могут называть меня подругой, то уж лучше соратница, чем жена или гражданская жена. Петр же называет меня самая близкая подруга. Я занимаюсь политической пропагандой и идентифицирую себя как глава издательского дома "Политическая пропаганда". Я не художница и не акционистка. Если я что-то делаю, то это на дружеских началах. Принимаю участие в акциях так же, как Петр принимает участие выпуске журнала.

Как сейчас развивается твой журнал?

Начиная с электронной версии в 2012 году, он сильно видоизменился. Сейчас в рамках издательского дома мы выпускаем книги интересных нам авторов. За все эти годы неизменным остается одно - журнал никаким образом не участвует в купле-продаже. Для нас крайне важно развивать экономику дара, поэтому журнал бесплатный. У меня осенью была готова новая книга к выпуску, но меня очень не во время арестовали. Это был последний выпуск, который мы планировали еще перед отъездом из России, и его надо было довести до конца. Он рассчитан на российскую аудиторию. Сейчас нужно возобновить процесс, найти деньги на печать, восстановить сайт, который за время моего ареста перестать работать, устроить презентацию в России.

Для местных органов, которые преследуют вас обоих, никаких отличий нет. В публичном поле это акция Петра, а не ваша совместная. Это тебя не раздражает?

Так и должно быть, это никак не противоречит договоренностям. Если бы я встала с ним рядом во время акции и говорили бы только о нем, тогда другое дело. Но у меня не было намерения появляться на акции. Я помогаю Петру по возможности, не более того. Я не самореализуюсь в этом, я не художница. Петр художник, который занимается политическим искусством.

Какой у тебя сейчас статус и ограничения?

Я под следствием, у нас с Петром одинаковая статья. Я не могу покидать территорию Франции, мне запрещено появляться в одиннадцатом и четвертом округах (там, где была совершена акция), хотя дети ходят в школу в одиннадцатом. Противоречивость и тупость системы и в этом проявилась. Два раза в неделю мне нужно отмечаться у мусоров. Других ограничений нет.

На видео твое задержание не попало. Как оно проходило и что было потом?

Меня нельзя было снимать, и я рада, что в этой части договоренности были выполнены. На меня надели наручники, посадили в машину, повезли в участок на площади Бастилии, на следующий день повезли в 19 округ в другой участок. Оформили, взяли отпечатки, сделали фотографии. Петра задерживали более брутально. Нас везли в участок в разных машинах. Мы были в одном продоле, но в разных камерах. Вокруг грязь жутчайшая, я давно такого не видела. Как место работы - это очень специфическое место. Но мусор и работает в мусоре, тут нет противоречия. В камере достаточно жесткие условия, не можешь вытянуть ноги - кровать полметра. Идешь в туалет - над тобой стоит мусор. Непривычно.

Я же не спрашиваю у них, почему они такие жирные и работают в полиции. Я, например, считаю, что это неприемлемо для человека

Как проходили допросы?

Они проходили в присутствии адвоката, но тут немного другая система: ты не можешь советоваться с адвокатом по ходу допроса, в отличие от того, как это обычно проходит в России. Адвокат может только что-то сказать перед допросом.

Следователи очень быстро выяснили, кто такой Петр, и, как мне кажется, отнеслись к нам по-другому. Если бы это был не художник, я думаю, его привлекли бы по терроризму. Но они на крайние меры не пошли.

Фото: собственность Петра Павленского.

Во время допросов меня спрашивали о том, почему у нас нет постоянного официального адреса, работы, номеров телефона. К тому же, за две недели до задержания вышло интервью, в котором Петр рассказал о нашей жизни в Париже, как мы добываем еду, где живем, почему ни за что не платим. Я отказывалась отвечать на такие вопросы - я же не спрашиваю у них, почему они такие жирные и работают в полиции. Я, например, считаю, что это неприемлемо для человека.

Как выглядит суд?

Это маленькая комната, в ней сидит судья, прокурор и секретарь, сзади стоит мусор и подследственный с адвокатом. Напоминает сталинские времена: судят тихо, закрытый процесс. Когда я приехала на суд в ноябре и потребовала открытого процесса, судья сказала, что она ни за что не предоставит мне трибуну для моих политических заявлений.

Перед тюрьмой вам с Петром удалось пообщаться?

Мы пообщались, когда ехали в автозаке, и я знала, что он объявил голодовку. Он сказал судье, что возмущен тем, что нарушен принцип гласности и потребовал открытого суда. Судья просто посмеялся в ответ. В итоге держал голодовку 13 дней. А потом его положили на "вязку". Там он выдернул капельницы, залил все кровью. Потом уже двое суток его держали под капельницами насильно, стало понятно, что голодовку сломали, смысла держать ее больше не было. Он начал есть и пить.

Есть ли вероятность того, что вы уедете в Россию?

Нет, такой вероятности нет. Нас не могут выслать. Максимум, который нам грозит - 10 лет лишения свободы.

Это твой первый тюремный опыт. Что ты испытала, когда попала во французское СИЗО?

Вначале было сложно - первый месяц я была одна в двухместной камере, ко мне вообще никого не пускали. Даже с детьми не могла общаться. Власть хотела прессануть нас, и поэтому нас изолировали. А Петр и сейчас один: у него одиночная камера, изоляционный блок. В тюрьме когда его пытались заставить есть, он дал отпор. Его поместили сначала в карцер, а потом в изоляцию.

Максимум, который нам грозит - 10 лет лишения свободы

Какие у тебя были условия содержания?

Первое время - бытовой вакуум. Не было книг, нечего было делать. В камере только телевизор, положено два конверта и пара листов бумаги. Потом заключенный должен сам заказывать бумагу, и приходит она нескоро. В бытовом плане - сложно, нет шампуня, дезодоранта. Выдали только зубную щетку и зубную пасту, которые не чистят, и гель для душа. Во всем этом арестант должен ощутить, что от него не зависят даже бытовые мелочи.

Деньги во французской тюрьме не ходят, у каждого есть счет. Те деньги, которые у меня были с собой, мне закинули на счет, но пришли они не сразу, поэтому были проблемы с едой. В целом кормят нормально, можно сказать, французской кухней. Можно заказать еду из магазина, заключенным приносят список, из которого можно выбрать. Но если денег на магазин нет, можно нормально продержаться и на местной еде.

Ты с кем-то общалась?

Со всеми, с кем пересекалась - в тюрьме есть большой недостаток простого человеческого общения. В основном это происходит на сборках, когда ждешь очередную бюрократическую процедуру, в медпункте или когда едешь на суд.

В этих разговорах многое решается. Например, можно узнать расклады по телефонам. Занос на тюрьму обычной звонилки стоит 200 евро, занос смартфона - 800 евро.

И таких тонкостей, которых поначалу не знаешь, которые можно узнать только из живого общения, там много.

Тебя спрашивали про твое преступление?

Скорее не про преступление, а за что я тут. Когда я начинала объяснять, что банки - это новые тюрьмы, сразу понимали и соглашались. Кому-то удавалось понять лишь со второго раза, зачем и что это такое вообще, политическое искусство.

Прогулки были?

Я не часто гуляла, потому что не особенно интересно. Когда ты долго в маленьком пространстве, то почти не двигаешься. И когда выходишь на воздух, начинает кружиться голова, устаешь. В хате есть чем заняться - книжки читать, французский и английский изучать. Изучению французского в тюрьме я уделяла много времени. Была библиотека, но попала туда только через месяц. Достаточно плохо с литературой - на русском было всего пять книг, несколько жутких романов и стихи - Мандельштам, Бабель. Это все я сразу прочитала.

Ты общалась с надзирателями?

Когда я приехала, меня встретили пять человек, обратили внимание, что у меня нет пальца, хотя никто на это никогда не смотрит. Мне кажется, они знали, что произошло и знали что именно я приеду, приняли очень гостеприимно, если можно о тюрьме так сказать. Но с арестантками они не общаются, только с теми, кто давно сидит или работает - убирает помещения, разносит еду. Такие заключенные называются козлами в России.

Что из себя представляет тюремное население?

Почти все иностранцы: черные, арабы, румынки, сербы, итальянки, бразильянки, испанки. Очень много задержанных по терроризму. Была девушка сербка, звали ее Эсмеральда Медовик - 17 раз уже была во Флери. Была женщина, которая заколола своего друга, потому что он изнасиловал ее ребенка - она была счастлива, что сделала это, что сама разобралась с проблемой. Перед выходом заехали две русскоязычные. В тюрьме вообще много смеха, шуток и поддержки, если у тебя грустный вид, всегда поинтересуются что случилось, постараются успокоить. Сестринство такое. На прогулках часто поют и даже танцуют. От этого сердце оттаивает.

Кто был с тобой в камере?

Первая соседка, которую подселили ко мне, была со сдвигом. Она отказывалась со мной разговаривать - только ела, спала, испражнялась и лежала на кровати. Тяжело было вместе находиться - камера три на четыре метра, в течение дня нужно парой слов перекинуться, иначе напряжение растет. Если я ее спрашивала что-то, она ничего не отвечала, но если она что-то хотела мне сказать - часто орала. Меня это достало. Неделю я присматривалась к ней, а потом решила эту проблему - сломанной об нее швабры оказалось достаточно.

Потом ко мне подселили хорошую девушку из Румынии. Общались на смеси английского и французского. Жили душа в душу.

Кроме телевизора было чем заняться?

Можно записаться на работу, на спорт, куча кружков. Я пошла на спорт - там огромный зал, где можно заниматься теннисом, йогой, боксом, карате. Разнообразие от серых тюремных будней. Но я ходила только одну неделю - потом меня выпустили.

Как по-твоему, где проще сидеть, в России или во Франции?

Во Франции, конечно. По меркам России тут санаторий. Ты заключенный, поражен в своих возможностях, но остаешься человеком, надзиратели вежливы и держат дистанцию. Так со мной было.

Вы получили здесь политическое убежище, и многие стали использовать это как основной аргумент в своей критике: Франция - не Россия, вы сравнили структурно разные вещи, да и вообще не надо бить по руке, которая кормит.

Во-первых, мы отказались от всего, что Франция хотела нам дать. По сути мы приняли от Франции только удостоверение личности. От всех социальных гарантий мы отказались - и от денег, и от квартиры. Мы не нуждаемся в государственной помощи. Государство это власть, и мы не хотим иметь никаких отношений с ней.

Мы не нуждаемся в государственной помощи. Государство это власть, и мы не хотим иметь никаких отношений с ней

Акцию критиковали и те, кто раньше был вашим сторонником. Многим показалось странным, что вы решили атаковать банк в стране, которая не является главным оплотом капитализма.

У нас появилось очень много врагов после отъезда из России, и сейчас их, видимо, еще больше. Но я вижу много текстов и слов поддержки от тех, кто нас понимает - для меня это важнее, чем та масса, которая лениво пережевывает все это. Если человек достойный, я могу прислушаться к его мнению. Я не думаю, что есть какой-то главный оплот. Петра хотели героизировать, это сделать не удалось. Не могу говорить за Петра, есть текст к акции, в котором он все подробно объясняет. Но на мой взгляд, это акция по-настоящему левая, на фоне прогрессирующей и захватывающей мир правой идеи.

Когда вы уезжали из России, вы говорили, что не хотите ставить под опасность детей - если бы вас стали преследовать, их могли отправить в детский дом. Оказавшись здесь в заключении, дети оставались одни. По-твоему, это не ставит их под угрозу?

Если бы мы так думали, то никогда и ничего в своей жизни не сделали. Мы не воспринимаем детей как то, с помощью чего нами можно манипулировать. Иначе это уже не наши любимые дети, а рычаг управления. Нами нельзя управлять. И уехали из России мы не ради детей, а потому, что не хотели сидеть за преступление, которого не совершали. Сейчас ситуация кардинально другая, мы никуда уезжать не будем. Здесь дети ходят в школу только для того, чтобы выучить французский - и когда они его выучат, то, возможно, перестанут туда ходить, это будет зависеть от их решения. Но если решат не ходить, мы в этом только поможем. На мой взгляд, в школе они только деградируют - там нет глубины знаний. Мы с Петром занималась с ними, изучали серьезные вещи. Рисунок, литература, поэзия, шахматы, бокс.

Нет желания вернуться в Россию?

Когда мы ехали в Европу, у нас не было никаких иллюзий - мы не уезжали из ада в рай. Наша жизнь никак не поменялась, и нам неважно, где жить. У нас есть бытовой минимум, с которым мы живем, принципы по которым живем: никогда ни на кого не работать, проводить драгоценное время с пользой, продолжать дела, начатые в 2012 году. Вернуться может быть и хотели, но не можем, и поэтому не вернемся. Соответственно никаких эмоций по этому поводу у нас нет. Есть то, что есть. Нет никакой разницы, какая страна.